Постоянно Всплывает Казино Вулкан Суки

1
 ВОССТАНИЕ КАРНЫ
На волнах ветров диких, я верю, что это письмо найдет Вас, где бы Вы ни были в эти ночи.
Мой прекрасный Бекетт,
Вы никогда не читали моих писем раньше, но, надеюсь, помните мою
персону. Из всех моих прожитых лет тот год, когда Ваши ладони держали
мои, — мой самый любимый. Я была ужасным Князем, это правда. Марсель не
подходил мне, но я продолжала упорствовать ещё какое-то время после того,
как Вы меня оставили. Воспоминания о нас удерживали меня ото сна. Вы
поймете, я уверена.
Я слышу, время от времени, о Ваших поисках. Виктор недавно сетовал
на этого “любителя” Бекетта, только благодаря удаче заполучившего безделушку
моего Клана, которую тот отчаянно искал: Кодекс Хранителей Сада Эдема.
Я не смогла сдержать улыбку. Астрид Томас лишилась своего положения в
результате Вашего приобретения. Она наполнит Ваши прекрасные глаза
слезами боли, если выследит Вас.
Я же обладаю кое-чем получше. В запертой комнате магической пустоты
Университета Маркетта мной был обнаружен и получен во владение
оригинальный экземпляр “Das Buch vom Grabkrieg”, или “Книги о Могильной
Войне”, как ее еще называют. Я не сообщала Мортиусу, что теперь владею
им. Боюсь, он не хотел, чтобы Книгу обнаружили.
Теперь это наш секрет.
В Книге много говорится о феномене Геенны. Я знаю, чего Вы жаждете,
когда читаете эти слова. Вы желаете пожрать ее своими прекрасными
глазами.
Я приглашаю Вас сюда, крепко сжать мою руку, когда мы будем читать
вместе. Это воистину прольет свет на столь многое, мой дорогой Бекетт.
Оригинальный текст содержит в себе намного больше, чем перевод Мортиуса.
Вы будете пить свободу с этих страниц. Больше никакой привязанности к
волку. Вы тоже сможете питаться от спящих-в-тени. Ох, мой дорогой Бекетт.
Единственный верный путь — у меня в руках, и я покажу его, если Вы готовы
совершить это путешествие.
Приезжайте, как только сможете. Не обращайтесь к другим Тремер
этого города.
Ваша прекрасная Карна
Карна
Пусть ничто не остановит ход этого письма

2
 The Calleva Arms, Силчестер, Британские острова
На земле, где я отдыхал, возникло незащищенное и будто бы случайно брошенное письмо,
запечатанное алым воском. Я отдаю должное дарам Тремер за то, как они нашли меня.
Оригинал Книги о Могильной Войне — это приз, за который мои соперники готовы убить. Это
не преувеличение. Копий и переводов полно вокруг — я держу один в моей Оксфордской библиотеке — но
оригинал? Милуоки кажется маловероятным местом для такого трофея, однако Тремер Доктор Мортиус,
который изначально перевел работу, до своего исчезновения находился в Милуоки. Книга содержит
предзнаменования Геенны, предоставляя подробные ссылки на диаблери и пробуждение Мафусаилов.
Учитывая последние события, эта Книга бесценна.

Ис е н и Док Мор а с а ощ ым. Его ис д а з а н ы. Ес и ты

найде ук и на ег ме н о д е, Ас ид за т п о т о ма ь е ос б и . -
Э
Милуоки - это не тот город, который я хотел бы посетить. Ничего против Милуоки как такового
не имею, просто Ржавый Пояс Америки превратился в очаг Камарильско-Шабашитского конфликта. У
меня нет склонности изображать из себя Троянского коня для любой из Сект, Окулос дал мне ясно
понять, что частные аэропорты в районе Милуоки являются мишенями для стай. Таким образом, транзит
требует определённой осторожности. Я полечу в Милуоки сразу же, как только закончу свои дела здесь.
Чезаре заберет меня как багаж. Позорно, но необходимо.
Конечно же Карна не уточнила ни времени, ни места нашей встречи. Я начну разнюхивать около
университетов и среди любых масонских лож. Тремерам не хватает воображения.

С. наблюдение за аэропортами Иллинойса не продлится долго. Дайте им год, и они будут

охвачены безумием крестового похода, и, судя по тому, что я слышал, пиджаки и короли
повсюду на Капитолийском Холме и в Форт Миде, и пытаются превратить ПАТРИОТИЧЕСКИЙ
Акт в свой собственный маленький инструмент для ловли старой, холодной рыбы и
лопатоголовых.
Д

Охотьтесь на спящих-в-тени
Не думайте о страхе и ненависти
Охотьтесь на них ради крови
ради Сородичей
В моём переведенном экземпляре “Книги о Могильной Войне” я нашёл это упоминание о спящих-в-тени.
Мортиус считал их древними вампирами в торпоре, если верить его комментариям.

3
 Аэропорт имени Генерала Митчелла, Милуоки, США
Наш самолет приземлился ранним вечером, на случай каких-либо “событий”. Похоже, Камарилья
параноидально относится к атаке Шабаша через крупные аэропорты Милуоки. Излишне говорить, что
гроб “покойного брата Чезаре” был вскрыт, когда мы проходили через службу безопасности.
Когда меня разбудил паникующий Чезаре, я обнаружил, что нас заперли в офисе службы
безопасности. Чезаре объяснил, что “шеф” едет повидаться с нами обоими. Я незаметно записал наш
разговор на случай, если будет применен какой-то способ контроля разума. Чезаре был уверен, что
офицер Национальной Безопасности, открывший мой гроб, смотрел на мое тело с необычной
настороженностью.
Вынужден снять шляпу перед Камарильей — они скрупулезны.

Сор ам Мил и ос но ус н уд я от ж а ь чу в, п и ыва в их го .

Пор ел ко с о Люп в ок т тя го то т по в е го й
по з ь я са то , с а л я ь в уз бу ыло м го ыш е, г е гу не со в е
т у не те ь их из ви . - Л

[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Акава: Кем ты, блять, себя возомнил, когда летел в Милуоки без приглашения
Князя?
Бекетт: Меня зовут Бекетт. Я археолог.
Акава: Поясни. На чьей ты стороне?
Бекетт: В большинстве городов привлекают Аристократов или Колдунов, чтобы
те задавали контрольные вопросы.
Акава: А у нас вот лишних рук нет. Ответь на вопрос, пожалуйста.
Бекетт: Я не из Шабаша, если ты это имеешь в виду.
Акава: Но ты и не из Камарильи?
Бекетт: Умный мальчик.
Акава: Не говори со мной свысока, британский ублюдок. Я знаю, как скрыть
свой возраст. Ты сказал, что тебя зовут Бекетт?
Бекетт: Да.
Акава: [смеется] Тебя ждали. Декер будет в восторге от встречи с тобой.
Бекетт: Полагаю, у меня есть причины для беспокойства.
Акава: Можно и так сказать. Совет Примогенов распущен.
Бекетт: Полностью? Ты случайно не знаешь, где находится Примоген Тремер?
Акава: Карна упорхнула из гнездышка. Уехала из Милуоки две недели назад
после того, как собрала странный культ Тремер со всей береговой линии
озера Мичиган. Чикаго, Грин Бей, даже один из Манитовока был. Никто не
имел ни малейшего представления, почему популяция Колдунов внезапно
подскочила, но мы полагали, что они должны были сработать как оружие
против стай Шабаша, которые продолжали появляться. Не повезло. Они все

4
ушли, и даже родные Тремер Милуоки исчезли. Но что в ее библиотеке? Сотни
клочков бумаги с нацарапанным на них твоим именем.
Бекетт: Понятно.
Акава: Да? Говорят, Карна каким-то образом стала Анархом, я даже не
подозревал, что это возможно для Тремер. Сбежать из родного города как раз
перед тем, как на него нападут? Это пиздец. Большинство не-тремерских
Анархов увидели в этом разрешение сбежать в Свободный Штат Анархов. Но я
не собираюсь просто так бросать Милуоки. Я лучше буду Камарильцем, чем
вымажусь в этой грязи. Оборона этого города разваливается на куски, потому
что Карна решила, что ей предпочтительнее вид на Западное Побережье.
Бекетт: Как тебя зовут?
Акава: Акава. Я родился на этой земле, Обнят на этой земле, и я умру
здесь, чтобы защитить эту землю, если придется.
Бекетт: Я бы хотел видеть твоего Князя.
Акава: Я так и думал, что ты это скажешь.
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Карна едва ли была первой и последней из Камарильи, кто начал сеять Каинитскую ересь. В
ЛА есть Холлис и группа по изучению Библии, которые видят Сородичей в каждом проклятом
отрывке. Во Флориде существует такая штука как таинство крещения кровью с полным
погружением, которое появилось примерно год назад или около того. Религия — это новая
революция. С каждым гребаным годом становится все труднее продавать свежачок для
башни-иерархии (или противостоящим ей). Они слышали истории о Каине, о предначертанной
судьбе, о крестовом походе Геенны, чтобы уничтожить могилы древних. Все это приурочено к
9/11, а теперь и к Операции “Иракская Свобода”, и это не так уж странно, что они чувствуют, что
конец времен приближается на всех фронтах. Черт, я видел, как даже Ильяна молилась

5
какой-то версии Темного Отца. Они, безусловно, не Шабашиты, но, судя по тому, как
проповедуют некоторые из этих апостолов, они могли бы одурачить и меня.

Мое мнение? Либо мы используем мифы, либо они нас используют.

Стадион Миллер Парк, Милуоки, США

Когда мы начали подъем в номер Князя Декера, Акава сказал мне, что Брюэрс находится в
своем последнем иннинге. Мне нравится идея бейсбола, но я не могу утверждать, что понимаю ее. Я киваю
и улыбаюсь, пока он рассказывает мне о последних успехах команды. От Акавы веет фатализмом, как
будто он уже скоро не сможет наблюдать за их выступлениями. Возможно, дело не только в Брюэрсе и в
их последнем иннинге.
Акава поинтересовался, почему я делаю пометки на ходу, и я рассказал ему о своем дневнике.
Он издал звук, словно втянул воздух сквозь клыки. Мне сказали, что Декер бескомпромиссен, что
удивительно для Гангрела. Я не должен ничего записывать в его присутствии.
[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Декер: Карна пригласила тебя сюда, думая, что ты прибудешь раньше, чем она
уедет и оставит наш фланг открытым?
Бекетт: Мы знаем друг друга очень давно. Французская Революция еще даже не
произошла. Да, она пригласила меня.
Декер: Сядь, ради Бога. Ты только что пропустил, как один из Кардиналов
поймал мяч голыми руками. Это задело бы даже меня.
Беккет: У меня не так много времени, чтобы смотреть спорт.
Декер: Мне нужно немного расслабиться, прежде чем готовиться к большому
представлению. Двадцать лет назад я смотрел бы одну из таких игр на
трибунах Окружного Стадиона, прежде чем отправиться со своими ребятами
снимать скальп с Люпина. Теперь все то же самое с Шабашем.
Бекетт: Имеет ли исчезновение Карны какое-либо отношение к Шабашу,
стучащему в дверь?
Парович: Это явно больше, чем совпадение.
Декер: Мы уже говорили об этом. Шабаш начал разрастаться еще до того, как
Карна выступила со своим Гудини. Примогены всегда перегибали палку.
Анархов не поймешь: справа они или слева. Захват Праксиса обеспечивал
стабильность. Но потом Шабаш начал бить нас там, где мы слабее всего,
снова и снова. Один из старых добрых парней, Малкавиан по имени Иаков,
который тесно связан с Карной, продолжает называть это знаком Геенны.
“Когда падут Афины, поднимутся глубины”, повторяет он снова и снова.
Бекетт: Такого фрагмента я не читал и не слышал до сегодняшнего вечера.
Декер: Иаков продолжает разглагольствовать о Джихаде. Возлагает его,
главным образом, к ногам Исава. Должен признаться, я начинаю видеть во
всем этом Джихад. Иаков говорит, что ты еще один вестник. Не то чтобы я не
слышал о неприятностях, которые преследуют тебя всюду. Мы действительно

6
обсуждаем наших плутов. И должен признаться, я думал, что ты будешь выше.
Ты мне скажи: почему Карна без счета писала твое имя почти везде, где
только могла?

Иак и Иса . Два Мал ан , ко ые лю и не дя д у д у , ка б а ь . - А

Бекетт: Я понял из письма, которое она прислала мне пару месяцев назад,
что я был важен для нее. Не вела ли она себя странно — страннее, чем
обычно, в последние месяцы?
Декер: Примогены бывают двух видов. Управляющие и управляемые. У Паровича,
например, ковбойская хватка на Носферату Милуоки. Карна совсем другая. Она
всегда была на поводке у своего Клана. Это не так уж отличается от
большинства Колдунов, я думаю, но в последнее время она стала
капризничать. Просто спроси у Примогена.
Бекетт: Это и есть совет?
Люцина: То, что от него осталось. Один уничтожен, двое ушли на восток,
четвертый решил начать партизанскую войну с Шабашем, обнаружив, что они
шагают на Фон дю Лак. Конечно, все это началось только после того, как
Карна заговорила о революции.

Парович: Предательская сука, объявившая Тремеров слугами древних. Она

сказала, что освободилась от власти Тремера. Я не сомневаюсь, что они
попытаются обращать отступников.
Люцина: В течение долгого времени Шабаш знал, где многие из нас устраивают
убежища и где находятся наши наиболее важные ресурсы скота. Их атаки были

7
поистине разрушительными. Такого поведения Карны было достаточно, чтобы
Джейсон открыто спросил ее, верна ли она Шабашу.
Парович: Откровенно говоря, моя дорогая, у меня нет никаких сомнений в
том, что это так.
Люцина: Карна набросилась на Джейсона в ответ. Они драли друг другу
глотки, пока этот бестолковый батрак Скотт не заколол Карну.
Парович: Мы должны были покончить с ней там.
Декер: Она была не в себе. Одна из первых вещей, которую вы узнаете, — не
злите или ссыте на Тремер. Они тесно связаны друг с другом. Итак, Эдвард
Скотт, наш бывший Примоген Бруха, передал ее Виктору. Он задержался
достаточно долго, чтобы услышать крики после того, как Виктор вытащил кол.
Они не принадлежали ей. Виктор кричал достаточно долго, чтобы Скотт понял,
что надо бежать. К тому времени, как он вернулся с кучей моих Ануби на
буксире, Карна и ее новоприбывшие собирались покинуть Милуоки.
Бекетт: И никто не пытался ее остановить?
Декер: Ануби каждую неделю вступают в схватку с оборотнями и при любой
возможности стараются защитить Милуоки от Шабаша. Но эти Колдуны? Они
просто хотели уйти. Большинство из них не были здесь больше месяца. Карна
сказала Скотту, что они создают новую семью. Дом Карна собирался уйти в
землю обетованную, подальше от репрессий Тремер. Видел бы ты Скотта, когда
кучка его приятелей-анархов поднялась и последовала за ними.
Беккет: Но что вызвало это изменение в Карне? Как может Тремер
освободиться от своего Клана?
Декер: Вижу, что ты задаешь себе столько же вопросов, сколько и нам.
Наверное, ей просто надоело, что ее дергают за ниточки, и она нашла
лазейку. Она не какая-то хрупкая девица, которую нужно спасать. Карна
нашла способ вытащить себя из Джихада и воспользовалась им. Черт побери,
если бы Тремеры не были так чертовски полезны в поиске и борьбе с Шабашем,
я бы ей аплодировал. Ты слышал рассказ о Гангреле, который пытался
разрушить Башню из Слоновой Кости?
Бекетт: Конечно, хотя до меня доходили смешанные слухи, относящиеся к
этому делу. Ты не думаешь об этом?
Декер: Я? Милуоки и так посмешище, где Князь Камарильи — Гангрел, а Тремер
стал Анархом. Самое меньшее, что я могу сделать, — это не даться им без
боя.
Бекетт: К сожалению, мне нечего предложить вам в вашей войне. Я не
собираюсь оставаться здесь дольше, чем это необходимо, и, похоже, причина
моего приезда бесцеремонно исчезла. Однако мне не терпится познакомиться с
этим Иаковом.
Декер: Нет большего игрока в этой игре, чем он, и он существует уже более
нескольких столетий. Ты остановишься в Кэролайн Холле у Маунт Мэри, чтобы
отдохнуть днем. Студентов там нет, пока идут работы, поэтому Карна
устроила себе убежище в общежитии. Я попробую связаться с Иаковом и
послать его к тебе.
Бекетт: Я ценю ваше гостеприимство. Уверяю вас, я не причиню вам никаких
неприятностей.

8
Нем ый по г, да д я та с а йши ы, ка Кар . Все это до н быт с я н с
Кни й. - Э

[ВОСТОРЖЕННЫЕ АПЛОДИСМЕНТЫ СО СТАДИОНА]

Декер: Скамьи освободились. Как будто в этом городе не хватает дерьма. Вы
даже не хотите задержаться, чтобы посмотреть на свой собственный хоум-ран,
идиоты! Всё бежите! Бежите!
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Университет Маунт-Мэри, Милуоки, США

Становится очевидным, что Милуоки — это город, где Сородичи так долго отбивались от врагов,
что приняли странную решимость по отношению к Шабашу. Они постоянно находятся в военном
положении. По моему опыту, в городах Камарильи редко бывает такой настрой. Возможно, это симптом
наличия Князя Гангрела.
Я подозреваю, что это одно из многих убежищ, принадлежащих Карне. Поскольку Декер так
увлечен Маскарадом, спальня была тщательно вычищена. Любопытство одолело меня, как это часто
бывает, и я решил немного побродить в последний час перед восходом солнца.

Уборщики отлично справились с комнатой в общежитии и даже с библиотекой, но не с до сих

пор запертыми офисами администрации. Если бы на моем месте был смертный, я не сомневаюсь, он был
бы сбит с толку множеством книг и разбросанных бумаг. Но я узнаю следы исследования.

9
 Книга о Могильной Войне
В Дневниках Джихада Бекетта есть Книгу целиком, освободится от доминирования —
множество ссылок на Книгу о Могильной Войне. Карна, как пример вампира, некогда полностью
Именно из-за книги Бекетт отправился в порабощенного ее Кланом, пока она не прочла
путешествие, и хотя он часто замечает, что полный текст.
отклоняется от курса и непосредственного
предмета своих исследований, его путь всегда Когда Бекетт, наконец, найдёт книгу —
диктуется охотой за Книгой. Эти странствия редко или её поврежденную версию — в Берлине, то
бывают для него очевидными, но он безошибочно осознает, что держит в руках мощную реликвию,
тянется к западному побережью, Вашингтону, которая работает как маяк для других вампиров.
Берлину и другим местам в поисках Книги. Когда она станет его собственностью, он окажется
способным освобождать Сородичей всюду и станет
Бекетта искушает невероятное содержание мишенью для всех, кто хотел бы пресечь такую
Книги. Говорят, что ключи к разрыву уз крови и свободу.
клановых связей записаны внутри. Ее
рекомендации по предотвращению Геенны и Было бы вполне справедливо ожидать, что
Джихада очень импонируют Гангрелу. Бекетт избавится от Книги вскоре после ее
изучения. Если бы она попала в руки котерии
Предположительно, тот, кто прочтет молодых вампиров, следующая за этим хроника
была бы непохожа ни на какую другую.

Исследования Карны, касающиеся Книги о Могильной Войне, показали, что она изучала в том
числе Культы Исиды, древний Египет и современный Берлин. Еще я нашел черновик письма в мусорном
ведре.

На волнах ветров диких, я верю, что это письмо найдет Вас, где бы Вы ни были в эти ночи.
Мой прекрасно ужасный Мика Викос
Вы никогда раньше не читали моих писем, но я надеюсь, что Вы знаете
мое имя и уважаете его.
У меня есть оригинал Книги о Могильной Войне и единственный верный
путь к Голконде. Я посылаю это письмо не для того, чтобы насмехаться или
угрожать. Я прошу Вас остаться в Вашей цитадели в Вашингтоне, куда я
могла бы доставить ее вам через два месяца. Я не останусь в Милуоки
надолго, но я должна быть вольна путешествовать без помех.
Ваше любопытство, вероятно, заставляет Вас задаться вопросом: почему
один из ненавистных Тремер предлагает древние тома Ноддистов самому
извращенному Извергу в этом полушарии?
Я была

10
 Университет Маунт-Мэри, Милуоки, США
Мне кажется, что Карна вела двойную игру со мной и Викосом. Досадно, но я не знаю почему.
Из моей встречи с Иаковом (я проснулся и обнаружил его сидящим у изножья моей кровати) я знаю, что
Викос — одна из сторон, ответственных за нападение на Милуоки.
Я подозреваю, что если Карна всё же отправила Викосу законченное письмо, то не ожидала, что
оно приведет к войне. Она собрала свои новые войска и бежала с Книгой о Могильной Войне. Этот город
подвергся нападению со стороны Шабаша из-за того, что уже ускользнуло от них.
Жалко, правда.
[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Иаков: Мои ребята разбираются с технологиями за меня. Я за таким не
поспеваю. Не то что Исав. У этого ублюдка есть пристрастие к возвышенному.
Бекетт: Я надеялся, что вы знаете что-нибудь о Карне и о книге, которую
она раскопала.
Иаков: О, восхитительная Карна. Она свалила. Не могу сказать, что меня это
потрясло, но я скучаю по ней. Она была замечательным агентом в этой вечной
игре.
Бекетт: Почему вы не удивились ее отъезду? Все остальные в городе, похоже,
были застигнуты врасплох. Переход Тремера к Анархам отнюдь не обыденное
явление.
Иаков: Я не думаю, что Карна Анарх. Не настоящий. Карну использовали, ее
Клан пустил ее по кругу, и, честно говоря, с нее было достаточно. Она
наслаждалась маленькими пирушками, на которые я ее посылал, прежде чем
вернуться в конуру с этим ужасным Виктором и чудовищным Мортиусом. Ты
знаешь, что Мортиус был с Исавом? Я верю, что он съеден. Заслужил,
негодяй.
Бекетт: Мне очень не хочется возвращать вас к сути дела, но —
Иаков: Карна! О, она была драгоценной птицей, запертой в вонючей клетке.
Это напомнило мне моего ребенка. Однажды я проводил занятия в Городе
Ангелов. Ты знаешь такой? Да. Я встретил такую красавицу. Несмотря на мой
возраст, ее тянуло ко мне! Я никогда не видел такой живой, но такой нежной
глубины, мой мальчик. Такой нежной глубины. Она называла меня “папочка”.
Теперь она Барон Санта Моники. Какая прелесть. И нужно было Исаву пойти и
испортить все, Обняв ее сестру.
[ДОЛГАЯ ПАУЗА]
Иаков: Карна — свободная душа. Она верит, что нашла единственный истинный
путь, но вряд ли она Мастер Воронов. Не слишком далека от Анархов, хотя я
сомневаюсь, что это организация отражает ее взгляды. Но я скучаю по ней.
Так много пользы. Слон на доске, так сказать. Но игра меняется. Теперь мы
играем в нарды.
Бекетт: Для вампира вашего предполагаемого возраста вы довольно
эмоциональны. Я встречал немало древних Сородичей, но не многие так
открыто говорят о своих манипуляциях или пешках.

11
Иаков: Не принимай искренность за слабость, мой мальчик. Я провел целое
тысячелетие, играя с открытой рукой. Исав же играет взакрытую. Он отрицает
существование Джихада. Мы оба все еще существуем, оба все еще преследуем
друг друга. Иерусалим, Афины, Тунис, Милуоки. Как только мы сделаем полный
круг и вернемся в Иерусалим, мы, возможно, встряхнемся и помиримся.
Бекетт: Декер процитировал вас на тему Геенны. Вы видите грядущую войну
как одно из ее предзнаменований.
Иаков: Мы с Исавом видели Геенну по меньшей мере три раза. Афины
упоминаются в Книге, вы знали? Когда падут Афины, поднимутся глубины. Так
написано в Книге. Шабаш стучится в дверь. Разве ты не знаешь, сколько
Мафусаилов похоронено под Афинами? Осмелюсь сказать, я сам положил туда
парочку —
Бекетт: Я вынужден вас прервать. Две вещи. Афины не осаждаются Шабашем.
Милуоки — да. Во-вторых, если вы видели оригинал Книги, я был бы
признателен, если бы вы сказали, где именно. Карна пригласила меня сюда,
чтобы посмотреть его, но она сбежала —
Иаков: Глупо! Милуоки был известен как Немецкие Афины! Пролитие сладкого
вите на этих улицах разбудит Мафусаилов, и они поднимутся из глубин. Я уже
планирую отправиться в Феникс. Не говори Исаву, если увидишь его. Хотел бы
я увидеть его лицо, когда он поймет, что я сбежал.
Бекетт: Ради бога, Иаков.
Иаков: Нетерпеливый, не так ли? Знаешь, эти Мафусаилы совсем не такие,
какими их представляешь. Они были здесь задолго до того, как мы прибыли на
наших лодках и расстроили туземцев. Это будет дивный новый мир для
Камарильи и Шабаша. [смеется] Но да, Книга. Я видел ее. Читал только
отрывки. Я не какой-нибудь жалкий Ноддист. Я прочитал достаточно. Я думаю,
она взяла ее с собой. Милая Карна так расстроилась, когда ты не приехал
сразу. Она жадно изучила ее. Я видел, как это подействовало на ее
драгоценный разум. Она изголодалась. Я не собирался смотреть на нее и
сходить с ума.

Ско в е , это с ан в и ро л ые, та да от н ые от 13 Кла ,ч о

к о ь ра л а ь, но за ни с о с е т . - Э

Бекетт: Вы Малкавиан.
Иаков: [смеется] Анатоль говорил, что у тебя есть чувство юмора! Мальчик
кувыркается между Исавом и мной, но это забавно. Есть вещи более безумные,
чем Малкавиане, мой мальчик. Разве ты не встречал наших кузенов в Шабаше?
Ты близок к Аристотелю, не так ли? И удивлен, что я так много знаю? Я
играю с открытой рукой. Застань врага врасплох. Исав ненавидит это. Один
из наших антитрибу, как мы все привыкли их называть, поддерживает Викоса в
предстоящей осаде. Он имеет какое-то отношение к Королевским Винокурням в
доках. Использовал их, чтобы разместить три стаи Шабаша, пока я не
предупредил Декера и его Ануби.
Бекетт: Вы точно уверены, что Викос участвует в осаде? Я полагаю, что
Карна пыталась связаться с ним.

12
Иаков: Я знаю, что сообщают мои фигуры. Если они слышали, что Книга
находится в Милуоки Ну, вот тебе и casus belli. В этой Книге много
говорится о пробуждении Мафусаилов, о том, где они это сделают, и о
последствиях. Карна перевела эту часть. Но не слишком-то переживай. Наша
численность сокращается, растет, и часы продолжают тикать. Если ты
покинешь Милуоки в течение ночи, все будет в порядке.
Бекетт: Я намеревался остаться еще на некоторое время, чтобы обыскать
Капеллу Тремер, если это возможно. Куда могла подеваться Карна?
Иаков: Я бы не советовал, мой мальчик. Следующее нападение Шабаша нацелено
на убежища самых влиятельных вампиров в этом городе и должно произойти в
ближайшее время. Парович дал им всю необходимую информацию, мерзкая жаба.
Да и вообще, Культ Исиды, странные женщины, уже раздели Капеллу догола. Я
даже не знал, что это фигуры, но Исав, возможно, был умнее. Карна? Иди на
запад, юноша. А теперь будь паинькой и выключи диктофон.

Кля ь те , Бек , я ни д да не ра в и л с Иак ил Иса , не го уж о

то , ч о ы об д т о чу т юм ил ег от с е. Не с о не ен ь
это ти из-за ег бо л й на ы. Его по тя с да .-А

[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Свя ь с Улыба ся Дже и по ытайся выяс ь, по ли ли Сво ные Шта ы

во Тре . - Л

13
Я нашел захоронение рядом с Национальным Лесом Гайавата четыре года назад,
когда искал связь с Заразой, нашедшей пристанище в Манистике.

Это было не похоже ни на что, что я раскопал раньше. Сначала я был уверен,
что это какой-то замысловатый Индейский гроб для вождя, мудреца или
верховной жрицы. Они редки, но существуют. Артефакты внутри были
замысловаты и, хотя не обладали реальной мировой ценностью, явно были
созданы искусными мастерами.

Я обнаружил засохшую кровь в нескольких сосудах, но самое главное —

холодную, жидкую кровь в сосуде, который я бы сравнил с киликом. Я
попробовал, и это было вите. Старое вите. Я сбежал из гробницы и запечатал
ее, чтобы не пить больше. Без преувеличения.

Кровь, не свернувшаяся, разила магией Тремер, но это место явно

предшествовало появлению Колдунов в Джихаде. Я так и не смог найти
гробницу снова, несмотря на то, что отметил ее местоположение.

Твой друг Иаков, возможно, не лжет. Действительно, Мафусаилы из

неизвестных Кланов!

Окулос

Интермодальная станция Милуоки, Милуоки, США

После того как запись закончилась, Иаков поговорил на несколько тем. Его интерес к нехватке
магической энергии в Университете Маркетта соперничает с интересом любого Колдуна. Он считает, что
это послужило катализатором разрыва Карны с ее Кланом.
Снова и снова он упоминал Джихад как активную игру, ссылаясь на то, что чемпионом игры
был Митра из Лондона. Я поспешил заверить Иакова в кончине древнего Вентру. Его истерика
преследовала меня до самого университета.
Я послал Чезаре с поручением. Я не знаю, куда Декер отправляется по ночам, поэтому я
попросил Чезаре положить письмо под дверь его служебного номера в Миллер Парке. В нем говорится о
моих подозрениях в отношении Паровича как предателя, о полноте предстоящей атаки Шабаша и о
политике выжженной земли, проводимой этим Культом Исиды. Они явно на кого-то работают.

Име это и хо от те Иак . Ты фи на ег до . -А

Я ясно дал понять, что не собирался участвовать в грядущей войне, и не буду.
Тем не менее, перебежчики никогда не оставляют меня в покое.

Карна
Тремер-антитрибу (Дом Карна?); *, Марсель # Чайлд Бурданы.

14
 Два столетия назад я встретил ее в Марселе. Карна уже тогда была мятежной душой, но в
течение многих месяцев мы говорили о предназначении нашего рода. Мы держались за руки, когда гуляли
по садам Букбель-Эра, которые теперь называются Жарден-д'Альбертас. Они были ее местом уединения.
Я многому научился у нее в этом тихом месте.
Я и понятия не имел, что произвел на нее такое неизгладимое
впечатление. Наше ухаживание распространялось только на разговоры и
легкую физическую близость, но, возможно, в нашем мире этот тип
неприхотливых отношений очень ценится.
Карна была исключена из Марсельского Праксиса своим
Кланом из-за нескольких публичных неосторожностей со смертными.
Она была назначена регентом Милуоки и Примогеном в придачу, хотя
те, с кем я говорил, говорят, что политические игры Сородичей давно
утомили ее.
Ее открытие Das Buch vom Grabkrieg в Университете усилило ее желание освободиться. Разговоры
о свободе через диаблери и сбросе оков старейшин говорили с той частью Карны, которая со времен
Объятий была скована и измучена. Она практиковала ритуалы, подробно описанные в Книге. Она снова
принимала любовников, упиваясь радостями секса и близости. Она открыла свой разум для возможной
Голконды, несмотря на опасности, связанные с этим путем.
Вопрос о том, совершила ли она диаблери и как это позволило ей вырваться из Клана, остается
открытым. Во всех смыслах и целях ее можно было бы считать добровольным Каитиффом, и все же
сбросить проклятие Клана не так просто.
С тех пор как она открыла для себя Книгу, ее поведение заметно отличается от неуверенной,
обездоленной и почти сонной личности, которой она обладала много лет назад. Магия в Университете
Маркетта, или ее отсутствие, могла сыграть еще большую роль в том, как сильно изменилась ее точка
зрения в последнее время. Говорят, что часть безумия писателя заключена в чернилах оригинальной Книги
о Могильной Войне. Если так, то, возможно, такой текст может довести читателя до безумия. По правде
говоря, я могу только гадать, пока не спрошу ее сам.

15
Город на Краю Пропасти
Милуоки находится в крайне ● Не желая ждать, пока Шабаш ударит по его
затруднительном положении. Камарилья убежищу, Вентру Хродульф поклялся дать бой
ослаблена бегством местных Анархов, но те Шабашу. Он проник на их территорию в
Сородичи, которые остались, стойко защищают Фон-дю-Лак и Шебойган, где он обнаружил
город. Недавние военные действия Шабаша были множество вампиров, охотящихся на стадо,
чрезвычайно точными, что подразумевало их ожидающих команды двигаться на юг в
доступ к внутренней информации. Люпины Милуоки. Теперь Хродульф возвращается в
продолжают преследовать всех Сородичей на Милуоки, чтобы сформировать собственную
окраинах, никогда не прекращая войны, которую партизанскую армию.
Сородичи не понимают. Пророчество, если его
правильно понять, намекает на древних вампиров, ● Понимая всю серьезность положения
которые поднимутся из глубин, если начнется Милуоки, Декер неохотно вынужден
осада Шабаша. Это станет гибелью для Милуоки и обратиться за помощью к своему давнему
новой эрой для пробуждающихся Мафусаилов. наставнику Иньянге, Примогену Гангрел в
Чикаго. Декеру не хватает порыва там, где
В центре — Карна и Книга о Могильной Иньянга прислушивается ко многим своим
Войне. Бывший регент Милуоки, похоже, разорвал соклановцам. Он выдает право на кормление
узы, удерживающие ее рабской привязанностью к и ограниченные привилегии для тех, кто едет
своему Клану. Другие Сородичи в городе в Милуоки, чтобы встать и бороться с
утверждают, что это только ее разум сломан. Шабашем. Предложение заманчиво для
Долгое время Карна считалась замкнутой и многих неонатов. Декер знает, что такая
полностью контролируемой своими собратьями по тактика может дать обратный эффект, но он
клану. Ее успешное восстание встряхнуло весь холодно осознает, что большое количество
Милуоки. этих добровольцев погибнет при встрече с
врагом.
Приглашение, полученное Бекеттом,
чтобы изучить Книгу о Могильной Войне, ● Немногие оставшиеся в Милуоки свободные
заманивает его в Милуоки, но когда он приезжает, души получают известие от Эдварда Скотта,
ее там уже нет. Беккет находит доказательства бывшего Примогена Бруха и “Черного Князя”
того, что Колдун по крайней мере планировал местных Анархов, что в апартаментах Князя в
написать Цимисху Викосу. Чем закончится Миллер Парке состоится рейв. Когда первая
потенциальное столкновение между ним и котерия приходит слишком рано, они
Викосом, Бекетту неизвестно, но внимание обнаруживают на полу письмо, адресованное
Изверга и армии Шабаша теперь сосредоточены на Декеру и обвиняющее Паровича в том, что он
Милуоки. снабжает Шабаш информацией. Сородичи,
теперь несущие письмо, должны принять
Манипулирует всем Малкавиан, решение. Это письмо точно указывает, где
известный попеременно как Иаков или Исав. Этот Шабаш собирается на них напасть и как они
старейшина ведет войну с самим собой, используя собираются сделать это. Конечный
жителей Милуоки и за его пределами в качестве получатель этой информации может
своих агентов, не подозревая, что его летний полностью изменить судьбу города, и Акава —
враг — одна из его множественных личностей. бывший Анарх, ныне лояльный Камарилье —
Даже он не знает, насколько нарастание собирается выяснить, кто вызвал тревогу в
конфликта является результатом его планов, одна хозяйском люксе.
половина Малкавиана слепа к движениям другой.
Исава веселит, что он поместил Книгу в ● Стаи в Фон дю Лак становятся беспокойными.
Университет Маркетта, чтобы ее нашла Карна, но В течение нескольких месяцев их посылали
Иаков никогда не узнает, как и Исав никогда не только в набеги на Милуоки, после чего им
узнает, что ее изначально написал Иаков, под приходилось возвращаться через населенные
наблюдением вампира, более искусного в Люпинами города и сельскую местность.
манипуляции и контроле, чем любой другой. Месяц назад до Дукти дошёл слух, что в игру
ворвался архиепископ Вашингтона и
Далее перечислены истории хроники, предположительно организовал нападение.
проистекающие из этих горячих точек в Милуоки, Одна стая получила приказ войти в город и
и ситуации, в которых группа может захотеть быстро убить Тремер, прежде чем найдут
принять участие. Книгу в Капелле, чтобы принести ее
Архиепископу. Когда стая приступает к

16
 выполнению своей задачи, случайный Каинит вампиров в озере Мичиган. Она знает, что
предполагает, что вся эта война может быть мощный всплеск крови заставит их
просто прикрытием для приобретения одной проснуться. Еще одно предзнаменование
глупой книги. Этот Каинит быстро исчезает. Геенны сбудется, и ее госпожа будет поистине
счастлива.
● Сородичи Милуоки всегда подвергались
нападениям Люпинов, которые пытались ● Пирамида обеспокоена разговорами о
сделать эту землю своей территорией. Только передвижном зоопарке мятежников Тремер,
в последние годы стало очевидно, что известном как Дом Карна. Посланники
большая часть пылких военных действий направляются из самых отдаленных мест,
была вызвана предыдущим безумным таких как Вена, с различными миссиями.
Князем. Декер не раз бегал с волками. Декер Некоторые из них должны найти пропавших
ищет вампиров, предпочитая Гангрелов, уроженцев Тремера из Милуоки, Мортиуса и
чтобы встретиться и задобрить оборотней Виктора. Другие должны узнать правду о
близлежащего водопада Меномони. Декер слухах о том, что Карна освободилась от своих
знает, что Люпины хотят, чтобы деятельность уз. Еще больше послано, чтобы выследить
Королевских Винокурен в доках была саму Карну и вернуть ее в клан. Ее культ
прекращена, он не понимает их ненависти к состоит из значительного числа
компании, и готов предложить вервольфам последователей. Тремер не хотят, чтобы Дом
винокурни в обмен на то, что они обратят свое Карна стал больше.
внимание на атакующий Шабаш. Такая
миссия на территорию Люпинов потребует ● Благодаря махинациям Иакова/Исава быстро
невероятно храбрых Сородичей, распространяется слух о том, что
сопровождающих и поддерживающих таинственная Книга о Могильной Войне была
дипломатическую королеву Милуоки: или все еще находится в Милуоки. Опытные
Примогена Тореадор Люцину. Ноддисты и ученые-любители спешат
добраться до города, прежде чем его поглотит
● Неизвестный вампир сидит в тени, война, готовые рискнуть своим
приказывая Бахарийскому Культу Исиды существованием, чтобы найти какой-то ключ
сначала зачистить капеллу Тремер, прежде к нынешнему ее местонахождению.
чем обратить свое внимание на разжигание Информация, содержащаяся в ней,
войны между Камарильей и Шабашем. Этот относящаяся к Геенне, и секреты того, как
вампир слышит шепчущие голоса забытых искоренить узы крови без братания,

17
 привлекают множество различных как убеждает себя, что, приняв просвещение,
посетителей, которые не могли бы посетить представленное внутри, сила Допотопных и
Милуоки в худшее время. Мафусаилов будет уменьшена. Вот почему она
хотела, чтобы Викос, вампир, давно
● Культ Карны путешествует на запад в колонне известный своим неприятием Патриархов
домов на колесах, поддерживаемых гулями и Кланов, прочитал Книгу. Все, чего она
верными смертными. У нее нет четкой цели, добилась до сих пор, — это распространение
но она намерена избегать всех крупных войны. С любым вампиром, который
центров сил Камарильи, пока не достигнет предложит Дому Карна безопасное убежище,
Тихоокеанского побережья. Она знает, что ее она с радостью поделится содержанием
бывшие соплеменники охотятся за ней и Книги. Любой, кто сделает это, сможет
другими членами ее “Дома”. По правде осознать, что свобода — это наркотик,
говоря, она отчаянно пытается заставить вызывающий привыкание.
влиятельных вампиров прочитать Книгу, так

Запутанное Плетение
События, происходящие в Милуоки, Кости. Его собственные соклановцы бросают
открывают столько же возможностей для его в Милуоки, Ануби следуют за Анархами,
авантюристов, сколько и для неудачников. Мало чтобы спастись с тонущего корабля.
что может удержать город от стремления к Прагматичный, но верный своей присяге
чудовищному апогею, но не все так, как кажется. Князь остается с костяком отряда
Ниже перечислены вдохновляющие идеи для сомнительной надежности. Ставит ли он
закручивания Милуоки более экстремальными город выше Клана, станет ясно в ночь
способами. наступления Шабаша.

● Книга о Могильной Войне никогда не была в ● Информация, которой Парович кормил

Милуоки. Карна навсегда стала одержима Шабаш в течение полувека, не спасла его от
Бекеттом после того, как получила его преследования Мечом Каина. Шабашу не
кратковременные ласки. Она поняла, что нужны предатели. Парович отдал бы что
единственный способ привлечь его к себе — угодно за безопасный выход из Милуоки, а у
это соблазнить. Она написала Викосу, чтобы него есть информация и деньги в изобилии.
отомстить Бекетту за его опоздание, но,
осознав большую опасность, с которой ● Пророчества верны. По мере того как
столкнулась, бежала в пламени Милуоки приходит в упадок, озеро Мичиган
разрушительной славы. Теперь она сбита с покрывается рябью, и вампиры, давно
толку, и за ней следуют обманутые культисты, дремлющие и могучие в своем возрасте,
которые считают, что они свободны от своей пробуждаются, чтобы вернуть свою древнюю
связи с Тремерами. Однако теперь они землю. Секты ничего не значат для этих
связаны с Карной. монстров, некоторые из которых впадают в
междоусобицы, в то время как другие
● В Книге о Могильной Войне подчеркивается образуют союзы, неуклонно охватывающие
роль повстанцев в Геенне. Мысль о том, чтобы новую эру сородичей. Началась большая
наконец сбросить оковы своего Клана, гонка, когда представители Сект отправились
взывала к давно подавленной части души в район озера Мичиган, чтобы узнать больше
Карны. Из путей, описанных в Книге, Карна о новых Сородичах и, если возможно,
использует возможность диаблеризировать привлечь их к своим знаменам. Большинство
вампира, достаточно близкого по поколению делегатов находят только клыки своих
к Каину, чтобы разрушить ее кровные узы. пожирателей.
Благодаря уговорам Иакова ее жертвой
становится вялый вампир в районе озера ● Иаков подходит к группе вампиров и дарит
Мичиган. Кем был этот вампир — загадка им оригинальную Книгу о Могильной Войне,
даже для Карны, но поглощение души говоря им, что они могут сохранить ее,
вампира внесло огромный вклад в ее передать или похоронить. Что бы они ни
растущую манию. делали, они сыграют еще одну роль в вечном
Джихаде между личностями Малкавиана. Их
● Пока Декер с ожесточенной решимостью действия не останутся без последствий, как
пытается сплотить Камарилью, разносится только распространится слух, что они
слух: Гангрелы покидают Башню из Слоновой держали книгу в руках даже один раз

18
 РАСКОЛОТЫЙ ГОРОД
Люсита ()
Л: Мне нужен твой самолет.
Б: Боюсь, что в данный момент я не могу обойтись без него.
Л: Боюсь, я уже позаимствовала его.
Б: Что?
Б: Как? Когда ты была в городе? Что?
Л: Нет времени чатиться. Посадка в Монреале.
Б: Ты убиваешь меня, Люсита. В чертовом Милуоки. Будешь должна.
Л: Ты уже мне должен.
Б: Чепуха. А как насчет той истории с Примасами под Венецией?
Л: Пума Пунку
Б: Фу.

Интермодальная станция Милуоки, Милуоки, США

Лишенные воздушного транспорта, мы с Чезаре вынуждены путешествовать по населенной
люпинами пустоши между Милуоки и Чикаго. Путешествие в этом пространстве между ними опасно для
Сородичей, и большинство из них странствуют по воздуху. Была, впрочем, альтернатива через мой
бесстрашный Клан.
Князь Марк Декер из Милуоки и Иньянга, старейшина, и порой Примоген Чикаго, пользуются
своего рода подземным трансфером между двумя городами. Выживаемость, правда, не гарантированная, но,
как правило, растет в геометрической прогрессии.
Я знаю, что маленький ковен Карны посещали колдуны со всего Среднего Запада, включая
Чикаго. Поездка во Второй Город могла бы дать мне возможность заглянуть в некоторые незаконченные
результаты исследований, касающиеся как Книги о Могильной Войне, так и Ока Хазимеля.
Чикаго стоит как бастион Камарильи, но в нем видны серьезные трещины многолетних
конфликтов. Конфликта с Анархами. Конфликта между его могущественными старейшинами. И даже
открытая война с Люпинами много лет назад, которая принесла Окончательную Смерть половине
Сородичей города. За прошедшие годы тот снова вырос на своем сильном, корявом стержне. Притяжение
американского города-перекрестка время от времени тянуло меня к нему.

Как п а л , я ос га ме , в ко ые ме тя . Луч пойти в ме , ко ые я

не жу ил ко ые вызыва у ме ду ые п е ч т я. Это ре я, ко й я мо
до т . - О

19
Когда любовь и ненависть становятся Помни, помни
странными Сны умирают, когда спящие просыпаются.
И сороки крадут часы Помни, помни
И Иуда предал нас ради Сородичей
Знай, что ты - вымысел,
Сон, спящего в тени.

Отрывок моего фрагмента "Книги о Могильной войне" (перевод Доктора Мортиуса).

Еще одно упоминание о спящих в тени. Ужасное чтиво, когда ты теряешь ручку, только чтобы найти ее в
кармане, который осматривал минуту назад.

Стоянка грузовиков, Где-то между Милуоки и Чикаго, Соединенные Штаты

Собственно, Чикаго основан в году недалеко от форта Дирборн. Максвелл из клана Бруха
стал первым Князем несколько лет спустя. Затем случился Великий Чикагский Пожар, Ночь Дьявола в
году. Погибло много Сородичей, немало из них были сторонниками Максвелла. Лодин из клана
Вентру воспользовался возможностью, чтобы захватить власть. Он был известен своими особенно жесткими
столкновениями с Анархами. Все шло хорошо, пока его буквально не разорвали на части в войне с
люпинами. В последующие годы городом правил совет Примогенов. Хотя, насколько я знаю, они
действовали так даже когда был Князь.
Я мысленно изучал историю города, когда моя “колесница” прибыла в виде древнего
полицейского крейсера — ушедшая с аукциона реликвия, без сомнений, сохранившаяся благодаря
неподходящим запчастям, снятым с разбитых машин. Из машины вышел Малькольм, соклановец.
Насколько я понимаю, он был офицером по борьбе с наркотиками, из тех, кто работает под глубоким
прикрытием и делает вещи, которые оставляют следы на душе. По виду его зрачков и наклону головы я
заключил, что он недавно ужинал с кем-то под воздействием некоторых веществ, изменяющих сознание.
Мой водитель.
Сначала наш путь лежал на юг по шоссе И Малькольм выбирал странные объездные пути,
проходящие через выжженные кварталы, и советовался с бродягами, прежде чем вернуться на автостраду.
Мимо мелькали ночные придорожные магазинчики, торгующие различными комбинациями сыра, сосисок
и порнографии.
Где-то около границы Иллинойса мы свернули с шоссе. Малькольм называл эти извилистые
дороги “гоблинскими”. Через болота, леса, маленькие города и кукурузные поля. Наш маршрут стал
чудаковатым, мы дважды заезжали в одни и те же места. Малькольм совершал странные ритуалы,
например, выходил из машины, чтобы принести кровь и молитвы придорожному мемориалу, одинокому
кресту, обернутому в колючую проволоку с погасшими Рождественскими огнями и увядшими цветами. Он
не сверялся ни с картой, ни с электронным устройством.

20
 [ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
[Звуки дороги и мотора]
Бекетт: Будет ли неучтивым с моей стороны поинтересоваться, под чем вы?
Чисто токсикологический интерес, уверяю вас.
Малькольм: Кем?
Бекетт: Простите?
Малькольм: Правильный вопрос: под кем я. Особая смесь. Это тебя беспокоит?
Бекетт: Не так сильно, как следовало бы. Я вижу взаимодействие веществ и
Зверя, кипящего в вас. И все же вы контролируете это железной волей.
Поразительное самообладание для кого-то в подобном состоянии.
Малькольм: Ну вот, теперь ты меня умасливаешь. Вернемся к тебе. Напуган до
чертиков и все еще остаешься вежливым.
Бекетт: Почему вы думаете что я напуган?
Малькольм: У тебя клыки торчат.
Бекетт: Как неловко.
Малькольм: Не стыдись. Гоблинские дороги имеют такой эффект. Я практически
слышу монолог Рода Серлинга и ухмылку, монолог и ухмылку.
Бекетт: Что привело вас в такое опасное место?
Малькольм: Нужно было чем-то заняться. Сфокусироваться. Сделать глоток
свежего воздуха. [хихикает] Когда у меня впервые появились клыки, я стал
настоящим ангелом мщения. Предатель-вампир-коп, поставивший на колени весь
наркосиндикат Чикаго. Ха! Было ли когда-нибудь что-то настолько же в духе
гребаных х? Наверное, я пытался жить так, будто бы моя жизнь никогда и
не заканчивалась.
Бекетт: Что же случилось?

21
Малькольм: Мы все взрослеем. Понял, что война с наркотиками — чушь
собачья. За кого, блять, я мстил? Я не был убийцей убийц. Я был
пользователем пользователей. И до сих пор им являюсь. Но теперь я за
рулем.
Бекетт: Вы напуганы.
Малькольм: В ужасе.
Бекетт: Но взволнованы.
Малькольм: Да-а-а.
Бекетт: Я тоже люблю бывать в пугающих захолустьях вроде этого. Тем не
менее, это опасное место, даже для таких, как мы.

У на ес м о ч ен ые со ни о не на й с е хъес т ной ак н и,
п о х я й в это район . Слу йные не ы Тре от ва выйти на по ,
ч о ы ос ви эти яв я. Это ни д не ко т я хо .

Малькольм: Комната — это просто место, где ты прячешься от волков. Любая

комната такова.
Бекетт: Хм?
Малькольм: Не знаю. Прочел это где-то. Это про еще один вкус страха. Я
видел ужасы города. Даже когда еще был живым. Когда был полицейским.
Видел, что происходит, когда кто-то прячет партию дури в своего живого
новорожденного сына, а затем пакет рвется. Потом я умер. Увидел и
похуже. Ужас Чикаго цепляется за тебя. Просачивается в поры и костный
мозг. Оборачивается вокруг головы как целлофан. Все как в тумане. И
единственный раз, когда я заметил, действительно заметил, был, когда меня
выжимали в какой-то пользовательский сок. Освободился мыслями.
Бекетт: Освободился?
Малькольм: Я спросил себя, почему я резко возненавидел Лик? Месяц назад я
не имел к ней никакого отношения. Почему я резко перестал охотиться на
именно этой улице? Почему я никогда не смотрю именно на этот дом? Потом
все превратилось в расплавленный воск. Затем я заметил, что, несмотря на
запутанные интриги Касабланки, душащие город, вся кровь в канавах течет в
одном, может быть двух направлениях. Затем тротуар переулка превращается в
язык, пробуя на вкус мои мои подошвы, а всё небо становится полным глаз,
тысяч, смотрящих вниз.
Бекетт: Понимаю.
Малькольм: Нет. Ты не понимаешь. Но ты говоришь это из вежливости. Здесь,
на гоблинских дорогах, моя голова чиста. Только волки, чудаки и я.
Внезапная смерть в зарослях тростника, но я все еще бегу. Люпины могут
выпотрошить из все твои кишки, но это единственное, что они могут отнять
у тебя.
Бекетт: Я думаю — Подожди, что это?
[РЕЗКИЙ ЗВУК ТОРМОЖЕНИЯ]
Малькольм: Упавшее дерево.
Бекетт: Ты можешь объехать?
Малькольм: Ш-ш-ш.

22
 [ЗВУК ВЕТРА И ЛЯГУШЕК]
Бекетт: Тихо, Чезаре!
[НЕОПОЗНАННЫЕ ЗВУКИ]
Бекетт: Что это? Шепот? Или это гребаная кукуруза?
Малькольм: Нет.
Бекетт: Гони.
Малькольм: Да-а-а.
Бекетт: Гони!
[ЗВУКИ СКРИПЯЩЕГО ГРАВИЯ, ВИЗГ ШИН И РЕВ ДВИГАТЕЛЯ]
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

В дороге, Иллинойс, США

Дорога становится только страннее.
Малькольм ведет машину. Я записываю эти заметки как могу. Я невольно оглядываюсь назад,
уверенный, что за нами гонится какой-нибудь Гримм, бугимен или черный пес. Истинное безумие. Я
самолично играл и черного пса, и бугимена. Этот страх завораживает.
В этой своеобразной глуши есть даже оазис для мертвых.

Болото Воло, Иллинойс, США

Малкольм высадил меня у болота, а потом уехал с Чезаре заправляться.
Стоя под одиноким уличным фонарем, освещающим крошечную парковку заповедника, я поднял голову и
послал зов.

23
 Свет мерцал под впечатляющим откликом кожистых крыльев. Я поговорил с малышами, и они
полетели во мрак, в центр болота. Через минуту они вернулись. Я закинул сумку на плечо и пошел
дальше.
Плавучий дощатый настил качался из в стороны в сторону под моим весом. Это движение в
сочетании с шумом воды и стуком сапог по дереву напомнило мне хождение по палубам старых
кораблей. Тропа проходила через концентрические круги зон болотных растений. Сфагновый мох
образовал слой над водой, поддерживая растения и даже деревья. По этой дрожащей поверхности можно
даже пройтись, но никогда не знаешь, когда она поглотит тебя.
В центре, в открытой воде у устья болота, отражалось небо. В этом обсидиановом зеркале я
насчитал две пары светящихся глаз, кроме моих собственных. Ксавьер уставился в воду, скрестив руки на
груди. Он взглянул на меня своей сморщенной физиономией летучей мыши.
Иньянга расположилась на дощатых перилах, в идеальном балансе, как великолепная птица.
Крикнул песчаный журавль — определенно мезозойский звук. Полагаю, весьма подходящий
сигнал сбора трех древностей. Витэ, как и болотная вода, сохраняет тела на бессрочный период времени.
[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
[ЗВУКИ ПЛЕЩУЩЕЙСЯ ВОДЫ]
Бекетт: Бывший Юстициар, для меня большая честь получить аудиенцию в ваши
более затворнические годы.
Ксавьер: [ворчание]
Бекетт: Мать Иньянга, всегда рад встрече.
Иньянга: Аналогично, Бекетт. Я рада, что ваше путешествие из Милуоки
прошло без происшествий.
Бекетт: Благодаря вам. Хотя я должен спросить, знаете ли вы, что ваш
водитель — высокоэффективный наркоман?
Иньянга: Да. На самом деле, это я направила его к определенной смеси
растительных экстрактов, чтобы сделать его мысленное путешествие более
продуктивным.
Ксавьер: Чего ты хочешь, Бекетт?
Бекетт: Я был здесь рядом, так сказать, и думал, что могу проскочить через
океан Люпинов и странностей Среднего Запада, чтобы поболтать и
Ксавьер: Зубы Господни, ты треплешься как гиена, увлеченная собственным
хихиканьем.
Бекетт: Не совсем точно —
Ксавьер: Чего ты хочешь? Мне не нравится это место.
Бекетт: Я думал, это оазис.
Ксавьер: Да, Люпины не приблизятся к этому месту ближе чем на несколько
миль. Но почему? Они что-то знают? Тысячи и тысячи лет назад ледник что-то
похоронил в земле. Что-то старое путешествовало в ледяном гробу, что-то,
что задушило всех рыб и превратило растения в хищников, и каждый раз,

24
когда я прихожу сюда, я чувствую, как внутри меня все переворачивается.
Так что забудь свои шутки и переходи к делу.
Бекетт: Я бы хотел поговорить с вами об Оке Хазимеля.
Ксавьер: Я уже рассказывал свою историю.
Бекетт: Я предпочитаю информацию из первых рук, когда могу ее получить.
Ксавьер: Я и группа моих соклановцев была уничтожена ужасом Допотопного и
—
[ПАУЗА]
Ксавьер: Я сорву эту ухмылку с твоего лица. Тебя там не было, расхититель
гробниц.
Бекетт: Моя работа — собирать воедино события, где меня не было. Все
свидетельствует о том, что молодой скульптор из Тореадоров по имени
Леопольд наткнулся на очень поганый артефакт.
Ксавьер: Земля изрыгала огонь и поедала наши трупы.
Бекетт: Я ценю твою позицию. Будь я Юстициарием, я бы всем сказал, что
сражался с тремя Допотопными, если бы меня избил неонат из Тореадоров.
[ЗВУКИ РЫЧАНИЯ И ПЛЕСКА ВОДЫ]
Иньянга: Ксавьер!
[ЗВУКИ РЫЧАНИЯ И ПЛЕСКА ВОДЫ ПРЕКРАЩАЮТСЯ]
Бекетт: [задушено] Полегче Ксавьер. Не стоит раскачивать дощатый
настил.
Ксавьер: [ворчание]
Иньянга: В природе улыбающегося ученого быть сардоническим. Как ворона
должна издеваться, так и череп должен ухмыляться.
Ксавьер: да.
Иньяга: И вы должны быть достаточно умны, чтобы умерить свою ухмылку,
когда сидите в пасти крокодила.
Бекетт: Ксавьер, я не сомневаюсь, что вы и ваши люди столкнулись с чем-то
действительно могущественным, но это не действия Допотопного. В мире есть
и другие ужасы. Вы видели достаточно, чтобы знать это.
Ксавьер: Возможно.
Бекетт: Посмотрите вокруг. Прошли годы, а мир все еще вращается. Нас не
сожрали. Геенны никогда не было.
Иньянга: Вы все говорите о Геенне так исключительно.
Бекетт: Прошу прощения?
Иньянга: Все имеет свои сезоны и циклы. Смерть и рождение. Мир всегда
кончается. Всегда приходит другая Геенна. Вопрос в том, какие из них можно
выстоять, избежать или видоизменить.
Бекетт: Тогда назовем это теорией Поли-Геенны? Да, припоминаю, что слышал
подобное в мифах Лайбон.
Ксавьер и Иньянга: [одновременно] Да.
Бекетт: Интересно.
Иньянга: Что?
Бекетт: Мы еще вернемся к этому. Прямо сейчас я буду иметь честь получить
личный отчет Ксавьера об Оке.
Ксавьер: Но у тебя уже есть вся информация.

25
Бекетт: Я уже давно понял, что никогда не получу всей информации но так
и не смог с этим смириться. У меня нет сомнения в ваших словах. Каждая
деталь способствует лучшему представлению целого.
Ксавьер: Очень хорошо. За ту милость, которой я обязан Иньянге, я расскажу
тебе все, что смогу. Но сначала выключи это.
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Кладбище Грейсленд, Чикаго, США

Я каталогизировал больше ужасающих нюансов о чудовищной сфере Хазимеля. Ксавьер также
дал мне имя единственного выжившего после той встречи — неоната Гангрел по имени Рамона. Иньянга
присоединилась к Малькольму, Чезаре и ко мне, и остаток пути мы проделали без происшествий.
Чезаре снял номер в отеле. Иньянга привела меня на Кладбище Грейсленд. Я просплю весь день в
могиле Кейт Уорн ( — ), первой женщины частного детектива в Соединенных Штатах. Мне
нравится быть в хорошей компании.
[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Иньянга: Всегда любопытен. Всегда проверяешь.
Бекетт: Да.
Иньянга: Даже сейчас.
Бекетт: Вы ведь не Гангрел, Мать Иньянга?
Иньянга: И как ты думаешь, откуда ты это знаешь?
Бекетт: Я не знаю. Просто теория, которую я проверяю. Я знаю, что Ксавьер
в молодости много путешествовал по Африке.
Иньянга: Да.
Бекетт: Он завел знакомства среди местных вампиров. Говорят, он даже
научился их сверхъестественным трюкам.
Иньянга: Я слышала то же самое.
Бекетт: У него должен был быть хотя бы один наставник. Вы сами проявили
странные способности, которые приписываете к мистицизму ваших смертных
дней. Кроме того, вы одним словом успокоили такое буйное создание, как
Ксавьер. Это больше, чем чем простой страх, который мы можем испытывать к
старейшине; он испытывает к вам абсолютное уважение. Я вижу разницу,
потому что к Оку Хазимеля он испытывает абсолютный страх. Я думаю, вы с
ним знакомы уже очень давно.
Иньянга: Возможно.
Бекетт: Когда я сказал “Лайбон”, его глаза метнулись прямо к вам.
Иньянга: [смеется] Умное дитя.
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Я на уд ел ым, ч о та м о Лайбо жи ни не с ые во в а н я
Кам ьи та до . Еще бо уд ел , ч о к о-то мо по т до та по ни ,
бу ку к й в су г ом Кла . - Э

26
 Университет Чикаго, Чикаго, США
Иньянга указала мне на одного из самых приветливых чикагских старших монстров — Крития.
Он вел урок, и мне разрешили присутствовать в качестве гостя. Сейчас я сижу за партой и пишу эту
запись.
Лекционный зал почти пуст, если не считать шестерых Бруха и меня. Критий сидит, по большей
части молча, за большим письменным столом, время от времени комментируя и делая заметки. Его
протеже, Дре и Демиан, сегодня выступают в качестве учителей. Три неоната сидят как студенты. Был
урок древнегреческого языка, за которым последовала история (как Сородичей, так и стада). Класс стал
более активным на уроке дебатов. Критий присоединился к ним. Этот мужчина обладает
головокружительным интеллектом для риторики.
[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Студенты Бруха: [в унисон] Enkrateia. Reie. Sophrosyne.
Критий: Entelechy. Я думаю, мы прервемся здесь на вечер. Дре выдаст вам
ваши задания. Увидимся на следующей неделе.
Бекетт: Спасибо, что позволили мне наблюдать.
Критий: Спасибо, что выполнили мою просьбу не записывать это.
Бекетт: Я знаю, что лучше не пытаться обмануть кого-либо с разумом, как у
вас.
Критий: Лесть, Бекетт, откроет вам любые дороги. Садитесь, пожалуйста.
Бекетт: Я слышал, вы стали крайне активно учить молодежь в эти ночи.
Закаляете бунтарских детишек философскими идеалами? Несете факел
Карфагена?
Критий: Нет, я нес факел Карфагена. Мы все несли. Мы бушевали и оплакивали
что-то старое, сломанное и мертвое. Мы похоронили это в мавзолее наших
голов и сердец. Что больше всего задело нас, так это осознание, что оно
сломано. Но революции крутятся по кругу. Старое становится новым. Что?
Бекетт: Вы только второй, попавшийся мне за такое количество ночей,
старейшина, который считает так.
Критий: Это правда. Старые идеи могут омолаживаться. Карфаген, идеал,
снова стар и нов. Это уже не то, о чем мы пассивно скорбим, но то, за
что активно живем. В эту новую эпоху рождаются новые, живые умы. Старые
идеи оживают в молодых умах. Это и есть истинное бессмертие. Карфаген —
это невидимая структура, которая соединяет наши старые умы с их динамичной
юностью.
Бекетт: Идеализм никогда не был моей сильной стороной, но я уважаю
эрудицию. Однако, к чему эта новая педагогика, Критий? Почему сейчас?
Критий: вы не устали от борьбы? Разве вы не хотите строить?
Бекетт: Простите?
Критий: прошу прощения. Задумался. Да.
Бекетт: Значит, правление совета Примогенов является частью вашего
просветленного эксперимента?

27
Критий: Я бы сказал, что это скорее счастливая возможность. Лучше это, чем
позор Крови, Бальтазар.
Бекетт: Я бы подумал, что какой-нибудь наглый Вентру поднялся бы, чтобы
заявить права на этот ценный город. Я слышал, что несколько лет назад
Капоне сделал такую попытку.
Критий: Эта скотина?
Бекетт: У него известное имя среди живых и мертвых. У него знаменитая
родословная.
Критий: [вздыхает] Выводок Лодина все еще неестественно велик. Это его
спорное наследие. Баллард поднялся бы, если бы не недавние скандалы.
Капоне и Джексон следующие на очереди, со стороны Вентру. Но нет, я не
думаю, что Чикаго нуждается в Князе. Определенно. Нет.
Бекетт: Я не хотел задеть за живое.
Критий: Вы знаете В этот просвещенный век такой ум, как у вас, был бы
очень кстати, Бекетт.
Бекетт: Лесть, как мне однажды сказал один мудрый человек, откроет вам
любые дороги.
Критий: Вы должны преподавать здесь.
Бекетт: Возможно, это можно устроить. Но у меня есть к вам просьба.
Критий: Да?
Бекетт: Мне нужно проконсультироваться с городскими Тремер. Я хотел бы
поговорить с Примогеном Николаем.

Я с ыша о в е п и си р м в ле д е н Бру , об ю х мо ж Кла , по

в е зе м ша . Нек ые го т, ч о он с е т аб т о Пут Про т и ,
за в ю м Зве за к ь с по ь ди п ир но ин л а. - О

[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Плутонианская Береговая Галерея, Чикаго, США

Я вошел в художественную галерею, может не слишком подходяще одетый, но моё имя позволило
мне войти. Мужчина без шеи провел меня через галерею в приватную секцию в задней части здания. В
этой комнате были только одна картина и маленький мальчик в темном костюме. Он смотрел на картину
довольно прохладным взглядом. Беглый осмотр его ауры показал мне яркие и невинные цвета живого
ребенка. Однако я знал, что мертвое существо, заполняющее это тело, далеко не невинно. Колдовский
трюк? В одной руке он держал заплесневелого плюшевого мишку.

28
 [ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Бекетт: Примоген Николай Антонеску, я полагаю.
Николай: Мистер Бекетт.
Бекетт: Милый мишка.
Николай: Правда? Ритуальная составляющая.
Бекетт: ДюСабле сказал, что я могу найти вас здесь и получить аудиенцию.
Николай: ДюСабле лучше не отправлять ко мне эмиссаров, умоляющих
поддержать их притязания на власть. В любом случае. Да. Хватит пяти минут?
Бекетт: Придется уложиться. Я бы хотел поговорить с вами о Карне и
Милуоки. Видите ли, я —
[Звук топающих шагов и хлопающей двери]
Мужской голос: Нет. Нет! Ты, должно быть, издеваешься надо мной. Ебучий
ребенок?
Николай: Тебе здесь не место.

У Вну н о Сов во в п и ыч у ин т и р а ь Ник я Ан о с . У ме —

не . Поз ь та ра выйти на иг ю п о д ве , с ма й к о в ка т
иг к , и по т е, ч о п о йде . - Э

Мужской голос: Ты стащил у меня из-под носа последнюю картину цикла

Яанека. У меня есть все остальные.
Николай: Правила аукциона не диктовали, что они должны быть проданы как
набор.

29
Мужской голос: Я не поеду домой с неполным набором только потому, что
какой-то избалованный сопляк с наследством загляделся на красивую
картинку. Ты знаешь, кто я?
Николай: Пожалуйста, сделай мне одолжение, забудь, как дышать.
[ЗАДЫХАЮЩИЕСЯ ЗВУКИ]
Бекетт: Он? Вы только что
Николай: Нет. Непроизвольные функции организма не так легко
контролировать. Когда он потеряет сознание, он снова начнет дышать. Но мой
контроль силен. Скорее всего, он проснется и все забудет снова, и снова,
и снова, и снова.
[ПРОДОЛЖАЕТ ЗАДЫХАТЬСЯ]
Бекетт: Эм Может, нам стоит
Николай: Все нормально. Значит, вы тут не касательно спорного княжества.
Продолжайте.
Бекетт: Да, хорошо Я хочу поговорить на счет Тремер Милуоки. Поговорить
о Карне. О Книге о Могильной Войне. О Докторе Мортиусе.
Николай: Вы знаете, где он? Доктор.
Бекетт: Боюсь, что нет.
Николай: Жаль.
[ПРОДОЛЖАЕТ ЗАДЫХАТЬСЯ]
Бекетт: Весьма. Но, насколько я понимаю, Карна завладела оригинальным
экземпляром упомянутой Книги. Я также полагаю, что перед тем, как она
покинула Милуоки, она приглашала разных Среднезападных Тремер встретиться
в ее Капелле. Не могли бы вы —
[ЗВУК ПАДАЮЩЕГО ТЕЛА]
[ЗАДЫХАЮЩИЕСЯ ЗВУКИ ОКАНЧИВАЮТСЯ]
Бекетт: что-нибудь рассказать об этом? Вы там присутствовали? Вы видели
книгу? И Извините. Кто-то наблюдает за нами из окна в крыше?
Николай: [шепотом] Убло-Сата. [громче] Карна теперь Анарх и предатель. Я
никогда не был в Милуоки и никогда не посещал эти собрания. Боюсь, что
ничем не могу вам помочь, мистер Бекетт. Вам лучше уйти прямо сейчас.

Мил и в е д был за ыт д я бо ш т ч е в мо Кла . Тол Тре ,с е л о

по н у в это го , ра ш о въех . - Э

Бекетт: Если бы я мог только спросить —

Николай: Конечно, мой нахальный чайлд, Эрихто, немногим лучше этих
Анархов. Меня не удивило бы, если бы она присутствовала на нескольких
таких сеансах вопреки моим желаниям.
Бекетт: Вы хотите сказать?
Мужской голос: [с трудом дыша] Что чт — [задыхающиеся звуки]
Бекетт: Благодарю, Примоген Антонеску. За ваше время.
[ПРОДОЛЖАЕТ ЗАДЫХАТЬСЯ]
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

30
 Кладбище Грейсленд, Чикаго, Иллинойс, США
Существует порочность такой чистоты, которую можно найти только у серийных убийц и детей. Я
видел, как юноши мучают лягушек с таким же выражением лица, как у Николая, когда он смотрел на
человека, забывшего, как дышать. Это было тревожно по-человечески.
Еще более странным было то, как Николай смотрел на крылатый ужас в окне. Был ли это
страх? Я думал, что Горгульи — это робкие рабы Колдунов, а не наоборот.

Уб о-Сат - од из с а йши Гор й, в е ещ на ща у на на с у б . Хит и

оп я. Она с у л ли ым те р и л и аг м по к айней ме од че
Вну н о Сов . Она са выз а с , ч о ы е по л на д за де ь от
Ник я. - Э
Остаток ночи я невольно тревожно поглядывал наверх. Я отужинал в городском парке. Вернувшись
на кладбище, я осмотрел надгробия, чтобы прояснить голову. Я смотрел на могилу Аллана Пинкертона
и вдруг задумался. И тут я почувствовал то ужасное чувство, как будто потерял ключи. Я нашел в
кармане то, чего еще минуту назад там не было, — маленькую деревянную коробочку. Внутри коробочки
лежал медный амулет-скарабей. Я оглядел кладбище, напрягая все свои чувства, но никого не обнаружил.
“Убло-Сата?” - прошептал я.
Статуя ангела со сломанными крыльями не ответила.
Северный Линкольн Авеню, Чикаго, США

31
 У Николая есть мятежный чайлд. Николаю интересно, что задумала Карна, но он находится
под бременем слишком тщательного надзора каменного монстра, чтобы рисковать поездкой в Милуоки.
Приказывал ли Николай своему чайлду идти туда? Скорее всего, ему и не пришлось этого делать, он
спровоцировал её, сказав ей не ходить туда.
Связаться с Эрихто оказалось достаточно просто. Она на удивление охотно согласилась встретиться,
хотя и позаботилась о том, чтобы это было в общественом месте. Паб в британском стиле (как
старомодно) через дорогу от того места, где был убит Джон Диллинджер.

Эри им м о ч ен ые ко к ы со с е т ыми ма в Аме и от н

с ав ся по по в е ь в Ник я. Чер пя д ле ми Грейв во ж
ус т бу в и со с со т н ю ка л . - Э

[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Бекетт: От вас веет защитными ритуалами или вы просто так рады меня
видеть?
Эрихто: Я наслышана, Бекетт, о ваших талантах к шуткам ходят легенды. Но
давайте сегодня сделаем все просто и быстро.
Бекетт: Очень хорошо. Знаете, что мне нужно?
Эрихто: Да. Я была в Милуоки. Я присутствовала на собраниях Карны. Я
видела ее книгу. И есть еще много вещей, которые я могла бы вам
рассказать, но
Бекетт: Но сначала бы хотела попросить меня об одолжении.
Эрихто: Да.
Бекетт: Чем могу быть полезен?
Эрихто: Есть женщина.
Бекетт: Женщина?
Эрихто: Молодая Тореадор. Она известна под именем Портия. Она у нее
есть свои рычаги давления на Николая. Он ей совершенно очарован.
Совершенно ослеплен.
Бекетт: И что вы хотите сделать?
Эрихто: Я хочу знать, что она задумала. Я хочу, чтобы она исчезла. Я
Что?
Бекетт: [взрыв смеха] Я Прошу прощения. Извините. [снова смех] Я
просто Вы ревнуете.
Эрихто: Все совсем не так! Он летний маг, а не глупый щенок. Она
маячит в Капелле круглые сутки. У нее есть доступ к комнатам, к которым
нет доступа ни у кого за пределами клана, к местам, куда даже мне не
разрешено ходить. ДюСабле, кажется, даже не замечает ее. А Убло-Сата
просто держится на расстоянии и наблюдает. Это неестественно и
неправильно, что какой-то неонат имеет такую власть над старейшиной.
Что-то ужасно неправильно. Ее просто слишком много.

32
Бекетт: У Тореадор есть способность казаться чем-то большим, чем они есть.
Но я вас услышал. Возможно, я смогу разобраться Что вы думаете об
этом?
Эрихто: Это медный амулет. Жук, может быть скарабей. В нем есть какая-то
мистическая энергия.
Бекетт: Моя оценка аналогична. А природа чар?
Эрихто: Мне нужно больше времени для изучения, чтобы быть уверенной, но
если предположить, основываясь на моих ощущениях и этих отметинах это
защитные чары. Возможно, защита от злого влияния или внимания.
Бекетт: Спасибо.
Эрихто: Значит, вы будете расследовать дело Портии? Она должна быть
остановлена.
Бекетт: Боже мой. Вы правда ревнуете. И я слышал, что ваши отношения с
Сиром были скорее враждебными. Неужели Ох. Неужели Николай связал уз
Эрихто: Я сказала, чтобы все было просто и быстро, Бекетт. Сделайте, как
я попросила, и я расскажу вам все, что вы хотите знать. Но если слова
“узы крови” коснутся любого другого уха Сородича в Чикаго, я вызову
кого-нибудь, кто придет за вами, кого-нибудь с таким именем, которое даже
вы не сможете произнести.
[ПАУЗА]
Бекетт: Это была седьмая наиболее исключительная угроза, которую
когда-либо использовали против меня. И эффективная.
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Снаружи Клуба Суккуб, Чикаго, США

Я обнаружил себя в отвратительно запутанном любовном треугольнике между
ребенком-старейшиной, анархом-Колдуном и молодой Тореадор, которая пытается откусить больше, чем
может проглотить. Однако это наиболее прямой путь к моей цели. Я знаю, где может быть эта Портия. Я
собираюсь отправиться в клуб Суккуб.
Сегодня я надел амулет скарабея. Предчувствие. Нутром чую. Приглушенный и далекий крик в
глубине сознания.

Стой. От у это ты “з а ь”, г е ис ь? Бек , ты з а ь о ныне м со ни к у

Сук ? - А

[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
[МОЛЧАНИЕ]
Бекетт: Портия, я полагаю.
Портия: Как вы меня нашли?
Бекетт: Неважно как. Я хочу поговорить о могущественном немертвом маге.
Портия: Маленький Николай. Что вы думаете о Суккубе в эти ночи?
Бекетт: Я не понимаю.
Портия: Опишите мне его.

33
 [МОЛЧАНИЕ]
Бекетт: Большой, роскошный ночной клуб. Промышленный это корректный
термин, да? Толпы корчащихся людей и
[МОЛЧАНИЕ]
Бекетт: и громкая музыка
[МОЛЧАНИЕ]
Бекетт: Нет Он пуст? Безлюдный. Закрыт.
Портия: Только мы, пыль и грызуны. А теперь скажите, как вы меня нашли?
Бекетт: Я Я расследовал То есть я Нет. Я следил —
Портия: Вы пришли, потому что я позвала.
Бекетт: Вы!
Портия: Ш-ш-ш. Вы потревожите гробницу. Вы же не хотите причинить мне
неприятности, не так ли?
Бекетт: Нет.
Портия: Снимите шляпу и очки. Они вам больше не понадобятся.
Бекетт: Да.
Портия: Какие красивые глаза. А теперь снимите перчатки. Они вам больше не
понадобятся.
Бекетт: Да.
Портия: Какие у вас красивые когти. Твердые, как сталь, и такие острые.
Они могли бы рвать плоть и кости. Я просто хочу откусить их. М-м-м
[ХРУСТ]
Портия: Один.
[Хруст]
Портия: Два.
[ХРУСТ]
Портия: Три. У вас скоро совсем не останется ноготков.
Бекетт: [задыхаясь] да.
Портия: Какая прелестная, прелестная безделушка на вас. Ее глаза
светятся А теперь, пойдемте вниз со мной. Я скоро уезжаю. На восток. Но
здесь еще есть кое-что, о чем нужно позаботиться.
Бекетт: Да.
[ЗВУК ШАГОВ, СПУСКАЮЩИХСЯ ПО ЛЕСТНИЦЕ]
Портия: Выключи это, дитя. Оно тебе больше не понадобится.
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Переулок, Чикаго, США

Весь в крови. Я бежал. Как далеко? На двух ногах или четырех? Кого я убил под Алым
Ужасом?
Амулет сделал это. Скарабей. Маленькие зубки впились в мою шею. Кислотная боль прожгла мое
тело. Я очнулся и оторвал его от горла. Пришел в себя. Маленькие рубиновые глазки еще несколько
минут горели алым огнем. Защита от злого влияния, вот что сказала Эрихто. Окровавленный талисман
взывал к единственному существу, достаточно мерзкому, чтобы противостоять такому влиянию, — к

34
злому брату, который живет в нашей груди, с бензопилой в руках, ожидая, чтобы ужасающе защитить
нас. К Зверю.
Каким-то чудом сумка все еще со мной.
Я улетаю отсюда.

Чезаре ()
Б: Подготовь самолет. Улетаем. Немедленно.
Эрихто ()
Б: К сожалению, я вынуждена отменить нашу сделку. Если позволите,
я дам вам один совет, которому вы не последуете: покиньте Чикаго.
Покиньте сейчас же.

Над Аэропортом Мидуэй, Чикаго, США

Сейчас я в воздухе. Это не значит, что я в безопасности. У меня паранойя, что меня захватит
внезапное желание покинуть самолет. Что мой кулак иуды разобьет окно, отправив меня обратно в
Чикаго. За этим окном горизонт города выглядит как ряд надгробий для мертвых, титанических богов, или,
может быть, зазубренный прикус, грызущий небо.
В бессвязных словах Малькольма появилось больше смысла. Я знаю, почему он бежит по этим
диким дорогам, рискуя Окончательной Смертью, чтобы сохранить рассудок. Я думаю о том, с каким
страхом смотрел Регент Тремер на свою слугу-Гаргулью. Я думаю о Критие и о том, как изменился его
голос, когда он спросил: “Вы не устали от борьбы?” Как это звучало, будто чужие слова на его языке.
Больше всего меня пугает не столкновение с силой древних, а то, что мой интеллект меня подвел.
Я знал о двух Мафусаилах, тихо враждующих в Чикаго. В предыдущей моей поездке я даже стоял в
присутствии одного из них. Они никогда не приходили мне в голову во время этого визита. Я бросился
вслепую, не в силах уловить очевидные подсказки, кричащие мне. Мой мозг не смог предупредить меня,
когда я вошел в это логово.
Агония амулета и дикость безумия очистили мой разум. Теперь я все помню.

Мис Бек с а л, ч о ы я это за л (ну, он м е да з а ). Каж ый ра , ко он

пыта за т то, ч о п о ш о в Клу , по ют то к че и ка ли.
Изо л с ан ы ру й. Он пыта за т это в ух, но то к бо т ка -то
та р и и по к о ь . Он ра л с ой ко ь и по в м е си по г а м, а
по из л я. - Ч

35
36
Второй Город
Чикаго является квинтэссенцией своей устрашающей способности к
метрополии Сородичей, передовой в компании по Затемнению, Халид сохранил свою
возвращению Американского Юга, и все же он независимость. Прошли годы, прежде чем
был без Князя со смерти Лодина. Многие Елена и Мелене узнали о нем, и каждый
претенденты поднимались, чтобы занять трон, но предположил, что другой уже контролирует
ни один не получил поддержки за последующие Носферату. В последнее время они были
десятилетия. Те, кто знает, понимают, что слишком близко. В приступе паранойи,
причина в том, что Чикаго собрало особенно Халид исчез. Он не посещает собрания
могущественную группу старейшин среди Примогенов. Он исчез из поля зрения, а в
Примогенов. Этот Совет Примогенов всегда некоторых случаях и из памяти. Он пытается
правил городом. После смерти Лодина они не аккуратно направлять и руководить
видели смысла воспитывать новую марионетку. вампирами, еще независимыми от
Мафусаилов. Среди этих темных лошадок
Чикаго — город ужасающих обычно оказываются неонаты, в том числе
возможностей. Здесь можно найти все что угодно, отдельные котерии, крадущиеся вне поля
в многослойных, накрест заштрихованных зрения древних.
конфликтах, разыгрывающихся в любое
подходящее время. Город содержит в себе одну из ● Примогены может и не ищут Князя, но
самых больших популяций не-мертвых в Новом некоторые Сородичи все еще соперничают за
Свете, и значительную группу могущественных эту должность. Каждый из них знал о
старейшин. Анархи устраивают диверсии на влиянии Примогенов на Лодина, и вероятные
окраинах, стаи Шабаша наблюдают в тени, а кандидаты иногда работали вместе, но чаще
Люпины крадутся по улицам. В центре всех этих порознь, чтобы укрепить власть,
паутин два Мафусаила замышляют заговор друг независимую от Совета. Вампиры, такие как
против друга. Они не контролируют каждую драму Вентру Капоне, Джексон и Тремер ДюСабле,
в городе, но их действия посылают рябь, которую в ищут лазейку, чтобы снискать поддержку
конце концов чувствует каждый. В последние Башни из Слоновой Кости. Другие Сородичи,
десятилетия Елена взяла вверх, пробудившись из а именно Вентру Баллард , Бруха Бальтазар и
торпора и акклиматизовавшись к новому веку. Максвелл, намерены захватить власть и
Несмотря на то, что тело Менеле все еще сформировать ее в соответствии со своими
неподвижно, его разум не бездействует. Он идеалами. Бальтазар был готов сделать ставку
наконец начинает шевелиться. на последнее десятилетие, потратив годы на
накопление грязи на других Сородичей
Ниже приведены нити хроник, города и преследование своих соперников в
предлагающие возможности и западни для неофициальной роли Шерифа. Когда его
предприимчивой котерии. чайлд Левеск очнулся от торпора и раскрыл
Максвеллу планы Бальтазара , “Шериф” ушел
● Иньянга, Примоген Гангрел Чикаго, на самом на задний план. Пост Князя остается
деле Лайбон. На самом деле Лайбон уже открытым для захвата, хотя ходят слухи, что
давно колонизировали весь остальной мир, Примоген Аннабель подумывает о том, чтобы
часто под видом Сородичей или Каинитов. отстраниться от Совета и подняться до этой
Иньянга помогала в этой диаспоре. В этом ей должности самостоятельно.
помогает Люциан, старейшина из Гэри,
Индиана. Люциан контролирует верфи и ● С тех пор как Ксавьер покинул Камарилью, он
доки. Он владеет компанией “Гэри Экспорт” и проповедует всем, кто слушает, о восстании
через нее контролирует проход множества Допотопных. В эти дни он затаился на
вампиров, путешествующих в и из Чикаго Среднем западе, убеждая Гангрел отказаться
через Атлантику. Он только что вскрыл от своих бессмысленных Сект. В
коробки с совершенно новой котерией северо-западном пригороде Чикаго он собрал
Лайбон, новоприбывших в Новый Свет и котерию Гангрел со всех знамен. Эти
готовых встретиться с Иньянгой. разрозненные Чужестранцы должны работать
вместе, чтобы сразиться с древними и
● Халид, Примоген Носферату Чикаго, остановить наступающую Геенну. Их первая
является одним из немногих Сородичей, миссия: разобраться с тем, что спит под
независимых от игры Елены и Менеле. темными водами болота Воло.
Некоторое время назад он узнал, что два
Мафусаила контролируют город. Благодаря

37
Гоблинские Дороги ● Неонаты Тремер в Чикаго обнаруживают
ужасное стечение обстоятельств. Их Регент и
защитник-Горгулья находятся под властью
Пространство между Милуоки и Чикаго
могущественных воюющих сил. Что они могут
опасно для Сородичей. Злые Люпины кишат на
сделать? Они будут на стороне Николая или
болотах и в маленьких городах. Странные существа
Убло-Саты? Они промолчат и будут просто
выползают из закоулков и подворотен, менее
надеяться на лучшее? Если они
поддающиеся определению сверхъестественные
проигнорируют Николая и свяжутся со
явления — странности. Группа Гангрел берет на
Внутренним Советом, будут ли они вообще
себя опасную задачу по перемещению Сородичей
восприняты всерьез? Они должны
между городами. Их возглавляют Марк Декер и
действовать крайне осторожно.
Иньянга. Их называют Психопомпами.
● Эрихто в отчаянии. Она знает, что что-то
● Гоблинские дороги наложили свой отпечаток
совсем не так с Портией, предполагаемой
на Психопомпов, и их число уменьшилось.
неонат Тореадор. Портия имеет невероятное
Декер и Иньянга поручают Гангрелу
влияние на сраженного Николая, даже спит в
Малькольму набрать и обучить новую
капелле. Эрихто нужна котерия, чтобы
котерию. Он должен показать им маршруты,
изучить Портию и положить ей конец.
секреты путешествий и более эзотерические
вещи, помогающие заплутавшему в дороге
вампиру пережить все странности этих мест. Школа Бруха
● Николай отправляет неонатов Тремер (и их
Менеле устал от борьбы. Его беспокоит
котерии) в поле для изучения странных
причина, почему он сражается с Еленой, что
сверхъестественных феноменов,
заставляет их продолжать эту вечную войну.
происходящих между Милуоки и Чикаго.
Древний Бруха желает оставить все это и вернуться
Котерия должна связаться с Психопомпом и
к своим первоначальным устремлениям
убедить ее стать их гидом. Что это за
построения просветленного общества, как
“странности”? Это возможность познакомить
Сородичей, так и стада. По его аккуратному
персонажей Сородичей со стаями оборотней,
настоянию Бруха по всему миру начали учить Пути
ковенами магов, подменышами, призраками
Энтелехии (древний путь Просветления). Менеле
и любым количеством потусторонних
скоро проснется, и все должно быть готово.
существ.
● Критий, все еще не подозревающий о
Проблемы в Капелле присутствии своего Сира, полагает, что
недавнее оживление его педагогического
порыва произошло из его собственных
Микромир Чикагского Джихада
мыслей. Если Чикаго станет новым
разыгрывается в стенах капеллы. Елена полностью
Карфагеном, в него войдут просвещенные
контролирует Николая, и это единственная
умы всех Кланов. Критий проведет
причина, почему он не претендует на роль
эксперимент, взяв вручную отобранных
Юстициара Клана. Она не понимает, что у Менеле
Сородичей, различных Кланов, и начав их
есть своя пешка среди Чикагских Тремер.
обучать Пути Энтехелии. Чикагские Вентру,
Давным-давно, еще до того как Убло-Сата стала
конечно же, возражают против этого
Горгульей, она была вампиром. Она встретила
эксперимента и собирают котерию, чтобы
древнего Бруха, который так сильно связал ее
положить этому конец.
разум, что даже после трансформации она осталась
его пешкой.

38
 ТЕНИ СЛИВАЮТСЯ
! This message was sent with High importance.
From: [email protected]
To: [email protected]
Cc:
Subject: FW: Твой мальчик.
Проследите за этим немедленно и не возвращайтесь, пока все не
сделаете.
И измените это гребанное доменное имя вашего емейл. Вы базируетесь
не на остравах Кука.
JJR

From: [email protected]
To: [email protected]
Cc:
Subject: Твой мальчик.
Ярослав
Я расспросил твоего мальчика о событиях в Вашингтоне, и он заверил
меня, что он, блондинка и другие видели предательский исход.
Появилась новая информация, Ярослав. Твой мальчик — лжец. Свидетели
подтвердили одному из моих надежных агентов, что Римлянин не просто
разгуливает, он ищет поддержки.
Есть три варианта. Твой мальчик — идиот, и не знает, как
подтвердить убийство. Твой мальчик был введен в заблуждение, недооценив
своего противника. Твой мальчик в сговоре с Римлянином и прикрыл его
фальшивую кончину.
Какой бы вариант ты ни выбрал, становится ясно, что твой мальчик
должен закончить задание или умереть, пытаясь. Если станет известно, что
Римлянин все еще существует, с Мадам Гильотиной встретится не только твой
мальчик.

Бек ,
Твой че к не хо выда ь т о ме п о н е, поэто я до ю ем пе т
это и ем йл те . Обыч о я ни от те не п о , но это се з . Вс ет за р
ве м в ка “Тру ые в е н ” в Але н и. Я бу ж а ь.
Бел

Round Robin & Scotch Bar, Вашингтон, округ Колумбия, США

С тех пор, как я прибыл в округ Колумбия, я держался в тени. Очевидно, что недостаточно в
тени. Архонт, узнавший Чезаре, вызывает беспокойство, как минимум.

39
 Агенты Джихада здесь редко бьются на улицах, ограничивая свои конфликты зданиями —
подземные парковки являются излюбленным местом для засад. Наивный Сородич даже и не поймет, что
война все еще дышит в этом городе. То есть, до тех пор, пока они не проснутся и не обнаружат, что
отряд гулей поджигает их убежище.
Лабиринты офисов, полуразрушенные отели, давно заброшенные дома и отвратительная система
метро в Вашингтоне и соседних городах хранят трупы сотен иссушенных смертных и множество
распыленного маслянистого пепла. Я думаю, это объясняет, почему смертность от убийств в городе остается
настолько высокой, несмотря на то, что происходит все под носом у лучших служб безопасности смертных.
Секты, сражающиеся за округ Колумбия, хорошо знают, как разыгрывать конфликты и избегать всякого
внимания.
За это и Камарилья, и Шабаш благодарны ныне погибшему Князю Марку Вителю. Его
контроль над тем, что стаду и Сородичам надлежит видеть, и тем, как надлежит действовать, был, по
общему мнению, настолько хорошо организован, что даже после его смерти механизмы, триггеры,
планы и шкивы, которые он установил, продолжают безошибочно работать. Его маниакальная
деятельность в Джихаде даже сейчас используется Князьями и Архиепископами по всему миру. Мало кто
приблизился к тому, чтобы подражать его железной хватке.

Не трудно догадаться, на что рассчитывают заговорщики, вмешиваясь в систему влияния Вителя.

Это все из-за стада. Эти первые несколько лет после миллениума отправили смертных на безумную охоту

40
на ведьм в масштабах, соперничающих с Инквизицией (к счастью, на этот раз они нацелены друг на
друга, а не на наш вид), и я предполагаю, что каждый Изверг и Голубая Кровь в городе борются
как сумасшедшие, чтобы быть уверенными, что их враги, а не их союзники попадут в
антитеррористическую облаву. До сих пор под перекрестный огонь попадали только невинные,
неосторожные монстры и идиоты. Но кто знает, что произойдет, когда тонкий контроль Вителя рухнет.
Так что округ Колумбия в настоящее время далек от гостеприимства, но я здесь не ради удобств.
Викос — Архиепископ этого города, и, несмотря на здравый смысл, говорящий мне держаться подальше, я
верю, что у них — или в их библиотеке — находятся ценные ключи к моим поискам свидетельства
циклической Геенны. Хотя я не собираюсь встречаться и общаться с Цимисхами, я не против небольшого
взлома с проникновением или легкого воровства.
Отслеживая деятельность отдельных вампиров, находящихся высоко в пищевой цепочке округа
Колумбия, я пришел к выводу, что Викос хранит ценные вещи не где-нибудь, а в борделе. Я подозреваю,
что это каким-то образом апеллирует к тому, что стоит за чувством юмора Викоса. Количество Шабаша,
которое обычно патрулирует этот район, больше того, с которым я смог бы спокойно разобраться.
Поэтому я намерен обменяться с Беллом.
[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Бекетт: Кафе “Трудные времена”. Немного жалости к себе, Тео.
Белл: Дерзкий, блядь. Ты хотел, чтобы я встретил тебя в автоинспекции? Я
довольно хорошо известен в столице, если ты забыл. Больше не приближусь к
Вашингтону дальше Александрии.
Бекетт: Похоже, Пашек и Гил хотят снова бросить тебя в логово врага. Кого
ты должен был убить?
Белл: Вителя. Римлянина. Князя округа Колумбия и такого же Вентру, как
твой Чезаре. Который, кстати, замирает, как только кто-то упоминает твое
имя. Может, он и хороший шофер, или камердинер, или кем там он у тебя
служит, но умеет ли он держать лицо? Нихера.
Бекетт: То, что вы двое в принципе столкнулись, было чистым совпадением.
Белл: Чушь. Я получил анонимную записку через обслуживание номеров о том,
что мне нужно заказать столик в закусочной, где я и встретил твоего
человека. Ты знаешь, что мой номер в отеле загорелся, как только я ушел?
Кто-то хотел, чтобы мы столкнулись.
Бекетт: Любопытно. Я нашел доказательство того, что Джихад разыгрывается.
Вампиров и смертных передвигают, как пешек, чтобы исполнить желания
агентов, скрытых вне поля зрения.
Белл: Ну и что? Это не такая уж и тайна, которую нужно разгадывать. Нас
всех дергают за ниточки, вот только я обычно вижу, что мои тянутся от
Пасчека или Дона Серро. Я не думаю, что кто-то из них поджег мою задницу
или вытащил ее из огня, но я всегда считал, что кукловод, в конце концов,
запутается в собственных нитях и решит показать лицо, чтобы доказать нам

41
всем, насколько он был умен. И пока ты соглашаешься с его гениальностью,
самое время пристрелить ублюдка.
Бекетт: Действительно. Судя по емейлу Гил, смерть Вителя была
преувеличением.
Белл: Чертовским! Питерсун видел, как все рухнуло, но они призвали его к
ответу? Нет, Гил сжала очко с тех пор, как поговорил с ней насчет
ситуации с Вителем. Мы все видели его кончину. Я потерял счет тому,
сколько патронов в него всадил, или сколько раз я ударил его тем мечом. И
не скажешь, что его убивали. Он смеялся все это время. Он смеялся, летая
вокруг, ломая тела, перетирая кости тьмой, как будто она была
продолжением его тела. Он смеялся, пока мы резали его на куски и сжигали
останки. Но будь я проклят, если в конце он не стал пеплом.
Бекетт: Значит, это была идиотская идея. Тебя послали на это задание,
чтобы Юстициарий увидел, что ты потерпел неудачу. Конечно, ты мог бы
провести время и с большей пользой.
Белл: Гил куда более мстительна, чем Хардестад. Она знает, что Витель
уничтожен, но хочет, чтобы меня наказали. Она назвала свидетелей, которые
видели его? Конечно нет. Их не существует. Но мне нельзя покидать округ
Колумбия, пока не найду улики там, где их нет. Я провел большую часть
своего времени, оказывая услуги немногим оставшимся опорным пунктам
Камарильи в этом районе. Табита и Бьорн хорошо работают, учитывая то, с
чем они остались. Здесь еще есть Капелла Тремер в Октагоне, и один из них
все еще называется Понтифексом, но ходят слухи, что их ужалили Анархи
или Шабаш, и они потеряли много своих магических артефактов. С тех пор
они прикрыли свой магазинчик.
Бекетт: Война живет во многих вампирах этого города. Конфликты, которые я
видел, были короткими, кровавыми, и ничем таким, в чем я бы хотел
участвовать. В первую же неделю меня преследовало две стаи на
Арлингтонском кладбище. Только своевременного появление Потомака
остановило превращение меня Шабашем в помол.
Белл: Арлингтон отсосал. Видишь ли, если бы мы общались, ты бы знал это,
а не тратил время впустую.
Бекетт: Обменяемся тогда номерами факсов. Или ты просто ищешь
сочувствующее ухо?
Белл: О да. Если я захочу сочувствия, я первым же делом обращусь к такой
персоне, как Бекетт. Иди нахуй. Нет. От тебя просто не несет такой вонью,
в погоне за которой Шабаш разнесет весь город. В отличие от меня. Какой бы
чушью я не считал эту историю с Вителем, ты находишься в куда более
выгодном положении, чтобы найти доказательства его существования. Или его
смерти. Ты умеешь копать как крыса и находить золотые самородки в куче
дерьма вроде Вашингтона.
Бекетт: Полагаю, это комплимент.
Белл: Это не оскорбление. Если ты сделаешь это для меня, я смогу
выбраться отсюда, и я буду у тебя в долгу. В большом.
Бекетт: Будет сделано. При условии, что ты сразу же отплатишь за услугу.
Белл: Да ты еще нихуя для меня не сделал!
Бекетт: Сначала оцени ее. Мне нужно попасть в бордель на Кей-стрит, и

42
Белл: Ты что, издеваешься?
Бекетт: Позволь мне закончить. Я думаю, что у Викоса есть кое-что
нужное мне в этом борделе.
Белл: О, становится все лучше и лучше.
Бекетт: Книга или книги, которые помогут мне в моих исследованиях.
Белл: Да. Это тот самый Бекетт, которого я знаю. Единственный парень,
который пойдет в бордель за кучкой книг.
Бекетт: Для этого мне нужны мускулы, Белл. Этот прямо в центре Вашингтона,
на расстоянии плевка от Белого Дома. Шабаш ползает там всюду. Даже Викос
может быть там.
Белл: Тогда это твоя счастливая ночь. Викос свалил из города некоторое
время назад, и, судя по тому, что болтают лопатоголовые, никто не давал
этому подонку на это разрешения, и они не говорят, куда он ушёл. Разве ты
не можешь просочиться внутрь, просто превратившись в летучую мышь?
Бекетт: Это была моя первая мысль, но у Викоса, вероятно, есть
защитники, включая некоторых из печально известных чудовищ, созданных из
плоти.
Белл: Скрытность все равно была бы лучшим вариантом. Звуки стрельбы на
Кей-стрит привлекут внимание федералов и кто знает, кого еще. Хотя не буду
отрицать привлекательность операции против Архиепископа.
Бекетт: Это значит, ты в деле?
Белл: Мне нужно собрать команду но да. А почему нет?
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

ОТЧЕТ ДЕПАРТАМЕНТА ПОЛИЦИИ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ

1. ПРЕСТУПЛЕНИЕ/ИНЦИДЕНТ
2. НАЗВАНИЕ ПРЕДПРИЯТИЯ/ЖЕРТВА (ФАМИЛИЯ, ИМЯ, ОТЧЕСТВО) - КЛУБ КАМЕЛОТ ДЛЯ
ДЖЕНТЛЬМЕНОВ
3. НОМЕР ДЕЛА - #
4. ДАТА ПОДПИСАНИЯ
5. РАЙОН/ПОСТ
6. АДРЕС ПРЕДПРИЯТИЯ/ЖЕРТВЫ - КЕЙ-СТРИТ, ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ
7. ДАТА ОРИГИНАЛА
8. МНОЖЕСТВЕННАЯ ПРОВЕРКА
9. ОТМЕТЬТЕ ОДНО ИЛИ БОЛЬШЕ - ☑ ОРИГИНАЛ ☐ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ☐ ОСКОРБЛЕНИЕ ☐
АРЕСТ ☐ СУДЕБНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ ☐ ПОПОЛНЕНИЕ ☐ ПРОДОЛЖЕНИЕ
ПЕРЕЧИСЛИТЕ В ОПИСАНИИ ВСЕ СВЯЗАННЫЕ ДЕЛА, ЕСЛИ ПРОВЕРКА МНОЖЕСТВЕННА

ЛИЦО: СВИДЕТЕЛЬ КОНТАЛЬДО, ЧЕЗАРЕ

ПРАВОНАРУШИТЕЛИ:
НЕОПОЗНАННЫЙ ЧЕРНЫЙ ВЗРОСЛЫЙ МУЖЧИНА, ЗЕЛЕНАЯ КЕПКА, ДРОБОВИК
НЕОПОЗНАННАЯ БЕЛАЯ ВЗРОСЛАЯ ЖЕНЩИНА, КОЖАНАЯ КУРТКА “ВИКИНГИ”

, Кей-стрит — известный танцевальный гей-клуб, о беспорядках там

неоднократно сообщали жильцы соседних домов (см. дела #, # и
#). Я дежурил в полицейской машине без опознавательных знаков,

43
работая с PM до AM. Примерно в AM я проезжал мимо й St
NW. В это время по рации передали сообщение о возможном взломе и нападении
на , Кей-стрит. Так как я был близко, я ответил.

Когда я прибыл на , Кей-стрит, я немедленно запросил подкрепление,

заметил, как обнаженные и полуобнаженные мужчины покидают здание, а окна
казались выбитыми изнутри, что было признаком значительных разрушений
внутри. Я вышел из машины и услышал крики из здания. Я снова запросил
подкрепление по рации. Я вытащил оружие и включил фонарик на ремне, так
как в здании не было источников света. Я обратил внимание на стоящих
свидетелей, в частности на автомобилиста Чезаре Контальдо, который
наблюдал за происходящим.

██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
████████████████
(Pit maionse quassunt veressiti nonecat iuntiam que escia aut laborpo rumque et aut pra culpari taquae nisimus atquid
ut audam, sit liquatum eossequo comnis sit et autem qui dolorerit aceatat empelist, aut essin rendandem et fuga.
Nequam, sumquodipsae pore quisinihilla di culparum ipicius aut essitati non nulliquunt peribus.)

██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████
(Ad mil ma et quunduciam non cus aribus verrum reped quunt earum quostes im qui berumet earibus ad mod quosandiscia
ipiet mint earum doluptatur maximo qui dolupti asit, que volut quamus as duntint voloritae assene atissitati cus.)

Очнувшись, я обнаружил, что меня несет на плече неизвестная белая

женщина, а мой пистолет пропал. Меня посадили обратно в полицейскую
машину, когда из дверей и окон здания на , Кей-стрит начали вырываться
языки пламени, перебивая неестественную темноту внутри. Далее женщина
скрылась в пешем порядке. Я вызвал по рации медиков и пожарных.

██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
██████████████████████████████████████████████████████████████████████████
(Aximolores eatas ad que volorep erorerc ienitia vendi corro optatis a ium as moluptae porupicium que cus quia nos et
porestibus venectia exerchil et officiae. Utae. Fugia pe quo occus reri comnis imus simagnis expliam vendiciurem
faccusd aectur, sin et quam senitatur?)

Свидетель Чезаре Контальдо остался в своем автомобиле на противоположной стороне

улицы от здания и подтвердил, что проживает в студенческом городке возле метро на
Колледж-Парк. Советую детективам завтра заехать к нему, чтобы помочь в
установлении личности двух других преступников.

ПОЛОЖЕНИЕ - ☑ ОТКРЫТО ☐ ПРИОСТАНОВЛЕНО ☐ ОКОНЧЕНО ИЗЪЯТИЕМ ☐ ЛОЖНОЕ

СООБЩЕНИЕ ☐ ОКОНЧЕНО АРЕСТОМ
ПЕРВЫЙ ОФИЦЕР - ОТСТРАНЕН Баначек, Дейл ()

44
 ВТОРОЙ ОФИЦЕР
ИНСПЕКТОР - ХЕФФРОН, РЕЙЧЕЛ Р. ()

[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Талли: Перестань шариться у себя в кармане. Я мог бы запереть дверь и
посмотреть, как ты сгоришь, или пожрать тебя тьмой в одно мгновение.
Думаю, тебе есть о чем беспокоиться, кроме того, что у тебя в штанах.
Бекетт: Я не знаю, кто ты —
Талли: У меня есть то, что ты ищешь, Бекетт, но я хочу, чтобы ты покинул
эту комнату очень медленно, чтобы мы могли вести цивилизованную беседу,
как джентльмены.
Белл: Талли!
[звук двух выстрелов из дробовика]

Тал опыт ый те р и л , и ещ бо опыт ый уб йца. Теп , ко Мон ме в,

на ко он ра ет? Он на л я на те , ил Бел , и ну ли ты ем жи ым ил
ме вым? - Л

Талли: Архонт! Давно не виделись!

Бекетт: Стой!
[звуки неконтролируемого насилия]
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

Подвал Честного Чайного Магазина, Бетесда, США

На первый взгляд проникновение в бордель прошло тихо. Я принял нематериальную форму и
проник через вентиляционное отверстие. Хорошо замаскированный Белл, Гаринсон и Манителли вошли
как клиенты через парадный вход. Престер и Вельвет патрулировали снаружи. В этом районе было
столько Шабаша, сколько и ожидалось, так что у нас была история для прикрытия, что мы недавно
прибывшая стая из Балтимора, если все пойдет плохо.
Излишне говорить, что все пошло плохо.
Мы не знали о запрете Вентру, введенном в этом логове Шабаша, в результате чего Манителли
был под большим давлением, чтобы питаться добычей вне его предпочтений. Присутствующие вампиры
быстро заподозрили его после отказа выпить. Некоторые из них были узнаваемыми “личностями”
Шабаша.
Белл и Гаринсон попытались мило пообщаться со стадом, чтобы выяснить, где в здании Викос
держит свою библиотеку. Натаниэль МакКейб, необычный вампир, услышал, как они упомянули о
книгах, и начал подробно расспрашивать Гаринсона о предмете его исследований.

Ар о т Бел ми об ся со с а м. Бол п о р в о, че я мо о не по т.-А

45
 Белл воспользовался возможностью
ускользнуть от вампира.
Это заставило нас ускорить обыск
клуба. Конечно же, я обнаружил две
запечатанные двери. К одной из них Белл
смог приложить силу так, чтобы снять её с
петель без единого щелчка. Вторую дверь я
открыл с оглушительным сигналом тревоги.
Маскировка Манителли была сорвана в
одно мгновение. Все в танцевальном зале
моментально обнажили клыки.
Я сомневаюсь, что местные стаи
были готовы к бою с мощью трех буйных
Бруха, двух гордых Гангрел и одного
смущенного Вентру.
К тому времени, когда в клубе
остались только Белл, Престер и я, я был
готов взлететь. Белл фактически приказал
мне найти то, ради чего я сюда пришел,
напомнив мне о нашей сделке. Я поспешил на чердак, только чтобы найти ужасающее множество
скульптур из плоти и то, что я посчитал частично сконструированным вождем в состоянии разложения.
Когда я вошел в кабинет Викоса на первом этаже, сработало тауматургическое заклинание, пламя быстро
начало лизать стены и отсекать небольшую библиотеку. На полках, с которых Викос убрал свои
истинные сокровища, зияли дыры. В системе каталогизации Изверга не было ни рифмы, ни
закономерности, которую я бы мог легко понять. Я схватил пять книг и чуть не выронил их, когда
появился Талли.
Конфликт между Беллом и Талли уничтожил все шансы на разговор. Я попытался вмешаться, но
получил шальной заряд драконьего дыхания в плечо. Когда Белл очнется, я скажу ему пару ласковых.
Книги, которые я взял из библиотеки Викоса, были не совсем бесполезны. Одна из них — это
незаконченная рукопись, написанная на дакийском языке. Согласно полезным записям Викоса, она

46
написана неуловимым вампиром Веддартхой. Наибольший интерес представляет его охват верхних пределов
поколенческой экспансии.
Мемориал Томаса Джефферсона расположен в парке Уэст-Потомак.
Это историческое святилище с окружением из цветущей вишни
является одной из самых красивых достопримечательности весной,
и его посещают тысячи людей каждый год.

ПОЧТОВАЯ КАРТОЧКА

Б.
У на ме ш ша в на ь с ел д у в д у з е ь. Вс ет че се но й,
ес те уд с из т с е т . При те Ар о т Бел . Ска ем , ч о д о в и
за щ ы.
-Т

Кладбище Оук-Хилл, Вашингтон, Округ Колумбия, США

Я думаю, что теперь я испытал все гостеприимство, которое может предложить округ Колумбия,
и нашел его недостаточным.
Мне редко приходилось так много перемещаться. Со времени нашей встречи в клубе я не могу
избавиться от хвоста, который мы получили в виде преданных охотников Шабаша. Стая МакКейба
появлялась каждую ночь. Они готовы убивать смертных безо всяких извинений, пытаясь добраться до нас,
даже обращая стадо против мест нашего дневного отдыха. Этот город заслужил прозвище “столица
убийств”, даже если это Шабаш заставляет стадо действовать от своего имени.
Бегство представляет проблему только из-за травм Белла. К счастью, крови, пролитой во время
вчерашней вылазки, оказалось достаточно, чтобы Белл вернулся ко мне. Мне надоело перетаскивать его
тело, не говоря уже о том, что иногда я получаю удовольствие от наших поддразниваний.
Когда Белли пришел в себя, я объяснил ему, что собираюсь встретиться с Талли. Это заявление
едва не ввело Белла в бешенство. Он согласился сопровождать меня на случай, если Шабаш планирует
устроить публичную засаду, неохотно согласившись оставить оружие неподалеку от места встречи. Мы
добрались до Бьорна и Табиты, которые согласились охранять периметр на случай, если начнется ад.
[ЗАПИСЬ НАЧИНАЕТСЯ]
Белл: А вот и ублюдок.
Талли: Что вы думаете о полицейском отчете? Я не знаю, как они собираются
найти взрослого черного мужчину в этом городе.
Белл: Иди ты нахуй. Если здесь есть люди, это еще не значит, что я не
сломаю тебе шею.

47
Талли: Ну же. Это будет соревнование между твоей скоростью и моим метанием
смертного или двух на твой путь. Ты выглядишь слегка утомленным.
Бекетт: Ты пригласил нас сюда, Талли. Надеюсь, не только для того, чтобы
поиздеваться.
Талли: Нет, конечно. И мои искренние извинения за причиненный вам обоим
ущерб. Когда я отвечаю в порядке самозащиты, я, как правило, использую
больше силы, чем необходимо. Огонь тоже мне не шибко помог.
Белл: Кто дергает теперь тебя за поводок, когда Монкада откусил слишком
много? Полония? Галбрейт?
Талли: Я работаю вне Сект. Назревает очередная гражданская война, и
Крестовый поход набирает обороты. Иерархия Шабаша — беспорядочна, лучше не
вмешиваться, пока не поймешь, кто тут лидер. У Викоса был бы припадок,
узнай он, что я в его городе.
Белл: Я думал, ты у них телохранитель.
Талли: Они воспользовались моим попечительством, чтобы организовать
убийство одного из моих подопечных, Архиепископа Борхеса, каким бы
идиотом он ни был. Вечно очаровательная Люсита позаботилась об этом. Я не
из тех, кого используют в своих целях. В эти ночи Викос не получает моих
услуг. Я в Вашингтоне почти столько же, сколько и Белл, мой
работодатель, бывший Князь, хотел, чтобы я следил за Архонтом. Сохранять
его в безопасности и в тоже время быть на расстоянии.
Белл: Бывший Князь? Ты, должно быть, издеваешься надо мной.
Талли: По мере того, как умы становятся более развитыми, более
просвещенными, по мере того, как делаются новые открытия, открываются и
новые истины, а нравы и мнения меняются с изменением обстоятельств,
институты также должны развиваться, чтобы идти в ногу со временем. Вы
чувствуете, что Секты идут в ногу со временем? Сеян отказался подчиняться
пророчествам Геенны или Сектам, к которым мы принадлежим. Он хочет свободы
от Джихада для всех, кто назовет его своим покровителем.
[Тишина, за которой последовал смех Белла]
Талли: Добровольно сделаться рабом Камарильи — это еще большая шутка.
Бекетт: Талли, я ценю, что вы утверждаете, будто работаете на Вителя, и
даже вспомнили прекрасную цитату Джефферсона. Однако вы еще не сказали
нам, почему Белл находится под вашей защитой и что у вас есть такого, что
могло бы меня заинтересовать. Мое терпение на исходе.
Витель: Позвольте мне объяснить.
Белл: Ублюдок!
Бекетт: Для уточнения записи, Маркус Витель только что вышел из тени
статуи Томаса, блять, Джефферсона.
Талли: Полагаю, знакомство излишне.
Белл: Тебе чертовски повезло, что я сейчас не вооружен, но да поможет мне
Бог, я близок, так близок, чтобы надрать тебе задницу.
Витель: И я бы тоже с большим удовольствием разобрал бы вас на части и
оставил свидетелей, чтобы всюду рассказывали историю человека, который
взорвался. Но, увы.
Бекетт: Многие думают, что вы мертвы. Даже больше, чем сейчас.

48
Витель: К делу. Белл, я держал тебя рядом, потому что как оружию, тебе нет
равных. Бекетт, ты важный игрок в Джихаде. Я намерен смести все фигуры с
доски, но ты один из тех, кто понимает ее части. Ты будешь моим глашатаем.
Белл: Я не собираюсь взрывать Внутренний Круг из-за твоего безумия,
мистер Витель.
Витель: В эти ночи я предпочитаю имя Луция Сеяна. Я не хочу, чтобы ты был
физическим оружием. Ты не можешь вернуться к своим хозяевам, не объявив о
моей смерти, но ясно, что я не позволю тебе меня убить. Ты остаешься в
Вашингтоне под моей защитой. Сменив Талли и ведя войну против Шабаша
Викоса, я буду финансировать тебя, поддерживать тебя и даже приведу
каинитов по твоему вкусу, чтобы сформировать армию. Как только мои улицы
очистятся, ты сможешь вернуться в свою Камарилью. Как бы то ни было, я
верну себе свой город. Кровопролитие в Вашингтоне нежелательно, но от
меня ничего не ускользнет. Даже этот предатель Викос ничего не
подозревает. Стадо зашевелилось, и Нацбезопасность устроила веселенький
ад, но у меня все еще есть полиция, я все еще контролирую видеонаблюдение
и IP-наблюдение, и у меня все еще есть агенты в городе. Я и есть этот
город. У Камарильи не будет иного выбора, кроме как принять мое правление.
Я бы посмел бросить им вызов. Я буду держать город вампиров верных мне за
свободу, которую я принесу им.
Бекетт: Вы используете импульс Анархов, чтобы сформировать еще один
Свободный Штат.
Витель: Не только свободный от Сект, но и от вечной войны. Мной
манипулировал мой Сир и Викос. Их Крестовый Поход никогда не станет моим.
Я буду бороться с призванием любым способом. Я напьюсь густой крови и
останусь свободным, и в конце концов Джихад будет сломлен мной и такими
же, как я.
Белл: Ты все такой же ебнутый, как и в прошлом веке.
Витель: И все же, я слышу непринятие. Осознание того, что я говорю правду.
Все те союзники, которых ты потерял на войне. Кто контролирует эту войну?
Я не отрицаю своего двуличия. Я пробовал сыграть собственную пьесу. Но я
никогда не просил, чтобы мой город был залит кровью. Я никогда не желал
хаоса на своих улицах. Я искал путь к свободе.
Белл: Вместо этого ты обнаружил, что тебя предала твоя собственная Секта,
узнала моя, и дерьмо, которым ты был полон, превратилось в горящий белый
фосфор. Бедняжка.
Витель: К тому времени, как вы увидели, что пепел осел на землю, я уже
исчез, растворился в приветливых тенях. Вы сильно навредили мне.
Потребовалось огромное усилие, чтобы создать подобие крови и тени.
Очнулся я от торпора совершенно непроизвольно, но восполненный.
Бекетт: Я не собираюсь вмешиваться в то, что вы запланировали для этого
города. Я тоже не хочу быть пешкой. Если это все, что у вас для меня есть,
то я ухожу.
Талли: А как же циклическая Геенна, старина?
Бекетт: Что вы знаете об этом?

49
Талли: Вы были не единственными, кто рылся в библиотеке Викоса в
последние недели. Возможно, ты слышал о Фрагменте Шааля. О легендарном
недостающем фрагменте Книги Нод.
Витель: Я знаю, что ты искал Книгу о Могильной Войне. Этот Фрагмент Шааля
ссылается на важность текста под названием Книга о Хаосе в Подземном Мире.
Это не совсем точно, но сходство есть.
Талли: Ни Сеян, ни я не ноддисты, Бекетт. Но даже мы удивляемся связи
между фрагментом тысячелетней библии нашего вида и текстом, который даже
не существовал еще восемь веков назад.
Белл: По-моему, Бекетт, это полная чушь. У тебя записан его голос. Дело
сделано. Давай пойдем.
Бекетт: Что я должен сделать в обмен на копию этого текста?
Белл: Мудак!
Витель: Я буду финансировать ваши экспедиции, а вы мне поможете. Вы
найдете полную, оригинальную Книгу о Могильной Войне. Фрагмент Шааля
говорит о циклической Геенне. В Книге говорится о способах приостановить
её. Своими исследованиями вы ударите по Крестовому Походу на Геенну и тем
самым ослабите хватку Каина. Ваше любопытство заставляет вас искать
истину, хотите вы того или нет. Фрагмент Шааля гласит: “Старые формы
увянуть в лозе и объявят о конце времен. Только дети Еноха увидят новый
век”. Моя судьба не будет решаться тем, кем был мой Пра-Гранд Сир. Книга
говорит: “Черные получат контроль над величайшим городом на земле, и
правитель могущественного города падет, убитый собственным безумием”. Я
пал, но я вернулся. Я бросаю вызов капризам пророчества. Я больше не
позволю себя контролировать.
Бекетт: Если этот отрывок относится к тебе, то это значит, что Геенна уже
настала. Ты уже пал.
Витель: Если Геенна — это вращающееся колесо —
[Выкрик, быстро сменившийся взрывом и криками]
[ЗАПИСЬ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ]

50
 Метро Смитсоновского, Вашингтон, Округ Колумбия, США
Стая МакКейба догнала нас у мемориала и быстро попала в засаду Бьорна. Затем опустилась
тьма, погасив весь свет на Мейн-Авеню. Даже толика силы Вителя приносила ужасающие результаты,
которые мы, к счастью, могли только слышать.
Талли провел нас с Беллом через тьму, предложив направиться к метро. Прежде чем передать
мне переведенный Фрагмент Шааля, он пообещал, что наша резервная команда будет в безопасности.
Мы расстались с его заверениями, что его охота на вампиров, похожих на Вителя, заставит нас еще
пересечься. Не могу сказать, что мне нравится эта мысль, сколько бы он ни был вежливым, когда
парил над зданием.
События сегодняшнего дня потрясли меня.
В чем-то Витель прав. Я вижу движение Джихада, и свидетельства наступления Геенны во всех
новостях. Башни падают. Танки вкатываются в Шумер и Ур. Один за другим зовет нас, призывает на
восток Кровь или безумие Шабаша “Крестовый Поход на Геенну”. Их становится все труднее списать со
счетов. Даже пробуждение Вителя, казалось бы, не вызывающее сомнений у него самого, несет в себе
отголоски поднятия Мафусаилов во всем мире. Может быть он и хочет прервать Джихад, но что
заставило его очнуться? Действительно ли Геенна так циклична, как утверждает Фрагмент Шааля?
Какие есть превентивные меры?

51
 Политические амбиции Вителя — больше забота Белла. Я могу предвидеть формирование
автократии, а не утопии, но если обитатели свободны — в пределах правил Вителя — я нахожу это
привлекательным для тех, кто ищет свободы и защиты у не-мертвого эквивалента Дона Мафии. Тем не
менее, спонсор с глубокими карманами — это не то предложение, от которого я могу отказаться.
Белл сидел рядом со мной в едва сдерживаемом гневе, пока мы ждали наш поезд. Он застрял
между молотом и наковальней, но он признался, что выжигание Шабаша из Вашингтона может
выиграть ему несколько очков для Пашека и Гил. До тех пор он застрял здесь, как и Витель.
Мое намерение узнать правду о нашем роде поставило меня на радар каждого крупного игрока в
Джихаде. Я не верю, что смогу избежать их внимания, поэтому мне следует, быть может, взять пример с
Вителя, который своими действиями бросает вызов любым ожиданиям.
Возможно, если я буду активно искать этих скрытых мастеров Джихада, вместо того, чтобы
позволить себя перемещать, я брошу им вызов.
Ты думаешь, что кому-нибудь из нас, молочнозубых, есть дело до Вителя с его
пустыми и продажными разговорами о свободе? Он слабое место в системе. Выход из
тени Башни. Уж поверь, мы воспользуемся этим. Но не так, как он думает. И еще,
этому больному хрену Дж. П. и его дружкам лучше держаться подальше от всей этой
возни с алфавитным супом, окей?
Д

52
И когда Она захочет вернуться, Старые формы увянут в лозе
Мир расколется надвое (1). И объявят конец времен.
Дети Каина с одной стороны, Только дети Еноха (9),
Дети Лилит с другой стороны (2), Увидят новый век.”
И это будет Геенна.
Разрушение мира почти завершено,
Они назовут ее Шааль за ее вопросы Жертва целого поколения помешала
(3), Геенне Шааля (10).
Хотя имен у нее было много и слышать Она попробует еще раз,
их было невыносимо. И еще раз (11).
Каждый раз новая жертва,
Дитя детей распознал возможность в Более обременительная,
хаосе. чем предыдущая.
Арикель искал единства (4),
Ашур искал божественности (5), Кровь Малкава прольется четвертой,
Лоз искал войны (6), Книга Хаоса в Подземном Мире
Малакай искал мира (7). напишется (12),
Чтобы предотвратить Геенну Шааля.
Малкав искал мудрости через сделку с Люди Саргона поймут,
Илаем (8), Но они не поделятся своим
Который сказал своему брату: пониманием.
“Твоя мудрость придет вместе с веками Невесты Дракона поймут (13),
безумия, Но их цена будет слишком высока.
Чтобы очиститься во что-то целое,
вите безумия будет разливаться вновь в Ее ненависть подобна фазам луны.
грядущие годы. Геенна следует по пути Ее гнева.

1 - Если Она “возвращается”, то кто Она? Может быть, Старица? Зилла?

2 - Не в первый раз вижу упоминание о детях Лилит. В конце концов, нет причин, по которым Кланы не могут иметь
отдельных прародителей.
3 - “Шааль” - это “спрашивать” на иврите.
4 - Большинство Тореадор, которых я знаю, упиваются дисгармонией. Постыдно, что они так далеко пали от дерева.
5 - Может быть, отсылка к Каппадокию?
6 - Это имя мне неизвестно.
7 - Как и это. Лоз и Малакая могли быть чайлдами или грандчайлдами Лилит, конечно.
8 - Илай - это одно из имен, которое я видел у Допотопного Бруха. Не самое типичное обращение к мудрости.
9 - На мой вкус, в этом выражении слишком много двусмысленности.
10 - Может ли это быть причиной падения Второго Поколения?
11 - Если это действительно часть Книги Нод, то она единственная, в которой говорится о событиях множественной Геенны.
12 - Малкавианы говорят, что это они написали Книгу о Могильной Войне. Неужели старейшины рода вынудили ее написать?
13 - Если Дракон - это Дракула (как когда-то предполагалось), поездка в его замок должна быть в списке дел.

53
Новое Королевство Тьмы
Вашингтон, округ Колумбия — это город, установить свой собственный суверенитет.
который мало кто из Сородичей посетит по Вампирам, известным независимостью своих
собственному желанию. Меч Каина нависает над планов, предлагают выступить в армию, наградой
городом, отточенный присутствием Викоса. за что станет их собственная часть королевства, —
Шабашу всегда сходила с рук вопиющая до тех пор, пока они готовы сражаться за нее.
жестокость, в результате чего вампирам
Камарильи здесь пришлось действовать Секты сопротивляются амбициям Вителя.
совершенно иначе, нежели в любом другом Камарилья предпочла бы видеть в Вашингтоне
городе. Чем больше Сородичи Вашингтона Князя, которым могла бы управлять, а не
обнаруживают, что ведут себя чудовищно, независимого диктатора вроде Вителя. Шабаш с
сражаясь с врагом, тем больше разрушается их радостью начнет Массовые Объятия в столице и
верность Традициям. прилегающих городах, чтобы сохранить столицу.
Присутствие Белла, вероятно, означает, что
Бывшим Князем города был Маркус Камарилья снова попытается уничтожить Вителя,
Витель, смертное имя — Луций Сеян, который был на этот раз навсегда. Но Витель думает иначе. Это
Обнят Кланом Ласомбра. Витель успешно может быть либо симптомом его нарциссизма,
изображал Камарильского Вентру во время своего либо означать доступ к тайнам более глубоким,
правления, несмотря на то, что держал верность чем может предполагать любая из Сект. Он верит,
главным образом себе и в последнее время что независимые мыслители, особенно из числа
Шабашу. Считается, что Витель помогал Шабашу Анархов, Равнос и бесправных Ассамитов, быстро
в их вторжении в округ Колумбия и многие другие воспользуются представившейся возможностью
города на Восточном Побережье США, а также укрытия от грядущей войны.
предоставлял секретную информацию Камарильи.
Его ожидаемая награда за службу — полная Ниже перечислены нити хроник,
автономия его города от Сект и Джихада, — так и проходящих в горячих точках в Вашингтоне, и
не была получена. Он встретил предательство с мероприятия, в которых котерия может пожелать
одной стороны и казнь с другой. принять участие.

Однако Витель так и не был казнен. Обе ● Викос исчезает, чтобы преследовать
Секты уверены, что Витель встретил собственные цели, оставляя вакуум власти. У
Окончательную смерть, но Мафусаил Ласомбра всех политически мотивированных Каинитов
обладал слишком впечатляющей силой. Тяжело возникает огромный соблазн, но захват
раненный и отправленный в торпор, он все еще власти нужно провести быстро. Как только
был способен ввести своих нападавших в слух о пропаже Архиепископа достигнет
заблуждение с помощью доверия теней. других областей Шабаша, Епископы со всего
мира совершат паломничество в “столицу
Сразу после пробуждения Витель убийств”, чтобы заявить свои права.
оказывается впечатленным тем, что его контроль Дипломатические игры в дальнейшем
над безопасностью и наблюдением в городе не способны привести к тому, что либо
ослаб, даже перед лицом недавних потрясений в какой-нибудь способный Каинит возьмет на
протоколах внутренней безопасности. И наоборот, себя командование, либо к разрушительной
огорчен тем, что при его падении весь город не гражданской войне Шабаша. Компетентная
сложился, как карточный домик. Он возлагает стая могла бы сохранить мир или поддержать
причину своего гнева на Джихад и манипуляторов вампира, которого они считают достойным
больше, чем на какую-либо Секту, хотя и сана Архиепископа. Такая стая могла бы
испытывает особую ненависть к Викосу и тем, кто подтолкнуть одного из своих к такой игре со
верен Извергу. властью или воспользоваться кипящим
хаосом, чтобы уладить старые обиды.
Витель начал действовать сразу же, как МакКейб — темная лошадка, кандидат в
только Викос ушёл. Заручившись услугами Сира Архиепископы. Каэсид вынужден бороться с
Талли, Тамплиера и Епископа Шабаша, бывший обилием Ласомбра, которые находят его
Князь намерен заново отстроить свой город. родословную сомнительной. Он тайно
Вместо того, чтобы навязывать автократические пообещал своим сторонникам, что примет
представления о свободе вампирам округа законы, предоставляющие больше прав
Колумбия, он намерен использовать Талли, чтобы стаям, состоящим из членов Шабаша любой
найти других вампиров, которые хотят свободы от родословной, кроме Сторожей.
Джихада, и за счет этого вытеснить Секты и

54
● Первыми вампирами, к которым обратились политику Сородичей и Маркуса Вителя.
за поддержкой непосредственно агенты Несмотря на это, они совместно управляют
Вителя, стали Анархи Западного побережья, жестоким партизанским движением,
делегаты, приглашенные в округ Колумбия, расположенным главным образом на
чтобы помочь создать новый Штат, комплексе Уотергейт и Национальном
свободный от Джихада. Бароны разделились в дендрарии. Сородичам, которые могут
своих ответах, некоторые видят редкую помочь Ожесточенному сопротивлению, как
возможность прибрать к рукам столицу США, его называют, не стоит рассчитывать на
в то время как другие понимают, что Витель щедрое материальное вознаграждение.
намерен оставить Вашингтон себе. Никто не Вместо этого вампиры Камарильи, которые
может отрицать, что возможность захватить почувствовали, что их Человечность
Вашингтон является заманчивой. Несколько ослабевает, получат возможность проникнуть
котерий пробираются в столицу, сохраняя в округ Колумбия, чтобы использовать своего
инкогнито ради исследования, прежде чем Зверя для защиты смертных, настроив его
решить, стоит ли ввязываться в это дело. Если против Шабаша.
всё сведется к войне, то ряд тех же Анархов
готов свергнуть тирана Вителя, как только он ● Маркус Витель ищет свободы от Джихада для
заявит о своей победе. Они используют Старое всех Сородичей, готовых служить
Почтовое Отделение на й улице как Вашингтону, и не боится оказаться на линии
Штаб-квартиру, которая, как ни странно, огня всех тех, кто ему противостоит. Эта цель
кажется недоступной ни Шабашу, ни обеспечивает ему уважение со стороны ряда
Камарилье. котерий, в том числе наиболее преследуемых
Кланов и порабощенных родословных.
● Присутствие Камарильи в Вашингтоне в эти Известие о котерии Сетитов, направляющихся
ночи минимально. Те, кто остался, в Вашингтон, чтобы выступить за Вителя,
закалились Шабашем, пережив годы вызывает удивление. Слухи о волне Горгулий,
непрестанной жестокости. Это не делающих то же самое, вынуждают созвать
позирующие дилетанты Элизиума, это редкая экстренное собрание Юстициариев. То, что
порода, которая выживает в оккупированном Улыбчивый Джек со смехом назвал
городе. Каждое перемещение — это риск, “Расщелиной Галты для недовольных
каждое питание — это опасность. Гангрел вампиров”, обеспечивает убежище для всех,
Табита Престер и Бруха Бьорн Гаринсон кому есть что предложить.
имеют противоположные взгляды на

55
● Витель использует посредников, чтобы нанять отстранен от работы за пьянство и
убийц и диверсантов против Сект, хулиганство. Несмотря на то, что Талли
действующих в городе. Лично же он заставил его забыть ту ночь, Баначек нашел
встречается с вампиром для того, чтобы копию первоначального полицейского отчета.
направить его к высшей цели — к Постепенно офицер начинает сомневаться в
разрушению Джихада. Эти встречи, как истинности своего отстранения. Баначек
правило, проводятся на видных памятниках наблюдает за Клубом. Он делает
города. Витель любит выступать в Мемориале скрупулезные заметки о странных людях,
Линкольна и иногда устраивает тайные появляющихся тут по ночам. Он не знает, что
встречи на вершине Монумента Вашингтона, они вампиры, — пока что — но заметил
когда хочет произвести впечатление. Тем, кто несколько узнаваемых личностей и связал
допущен в его ближайшее окружение, многочисленные исчезновения с
поручено найти вампиров в торпоре, павших компаниями, бродящими компаниями на
на войне Камарильи против Шабаша, и Кей-стрит. Дейл собирает дело и намерен
доставить их к нему. Что он делает с ними опубликовать его в газетах.
после этого — неизвестно, но предполагается,
что проверяет их лояльность, прежде чем ● Отсутствие Викоса оставляет ряд крепостей в
решить, уничтожить вампира или городе без присмотра Каинитов. Хуже того, в
использовать его услуги. Изредка он посылает некоторых из этих зданий бродят
разведывательные котерии за пределы округа неконтролируемые и злобные твари,
Колумбия с четкими инструкциями, чтобы созданные из плоти, в ожидании либо
восстановить или уничтожить вампиров и момента, когда станут достаточно
Ноддисткие тексты в самых темных и голодными, чтобы выйти наружу, либо
неясных местах. какого-нибудь несчастного идиота, который
проберется внутрь. Если истории правдивы,
● Смертный полицейский по имени Дейл есть много причин, чтобы пытаться
Баначек был свидетелем событий в Клубе проникнуть в эти крепости. Говорят, что в той,
Камелот и вскоре после инцидента был что над станцией Юнион, находится копия
Encyclopedia Vampirica.

Голливуд для Уродливых Людей

События в Вашингтоне способны повлиять Со своей стороны Талли остается полностью
на весь мир, поэтому Вашингтон представляет удовлетворенным в своем лояльном
угрозу статусу-кво, если планы Вителя служении.
осуществлятся. Вашингтон также дает надежду
тем, кто желает свободы от всеобъемлющего ● Пытаясь вырвать Вашингтон у неуловимого
контроля старейшин, при условии, что они будут Вителя, котерия, созданная специально для
рады довольствоваться превосходством Вителя. этой цели, отправляется в город, чтобы
Эти гнусные слухи могут исказить планы всех дестабилизировать правление Вителя. Их
вовлеченных сторон, если окажутся правдой. задача — скармливать информацию о
Шабаше и независимых вампирах тщательно
● Бегство Мадам Гил в Шабаш и замена Пачека отобранным смертным оперативникам
совпали с получением Беллом известия от разведки и политикам, разоблачая
нового Юстициара Мануелы Сардосо Пинто о экономические операции своих врагов и
том, что он может вернуться. Его резкий ответ тайную военизированную деятельность. Они
“иди нахуй” не сделал ему чести. Несколько надеются, что смертные сделают всю грязную
Архонтов, видевших в нем героя работу, если направить их силы на “Анахов”
установленного порядка, ушли в отставку, Вителя и Шабаш. Даже князь Вашингтона не
когда осознали, что Белл расстался с выдержит вызова на дневной допрос. Если его
Камарильей, значительно ослабив Секту. последователи станут предметом внимания
смертных, их пространство для маневра будет
● Новый Витель — самозванец. Белл был прав сильно ограничено. Идти против системы
— он казнил Князя. Существо, выдающее себя Вителя — это не шутка, и котерия быстро
за Маркуса Вителя, несомненно является обнаружит, как их планы рушатся, когда они
старейшиной Ласомбра с выдающимся играют в смертельные игры со смертными
талантом к Власти над Тенью, и никто, кроме шпионами и контртеррористическими
Сира Талли, не знает личности обманщика. оперативными группами.

56
● Перевод Фрагмента Шааля, данный Бекетту, информации. Все это было украдено и
является неполным. Витель был избирателен удалено с их компьютеров, с их бекапов и
в том, какие части включать, а какие нет. бекапов их бекапов, оставив только вирусы и
Часть, относящаяся к “скитающемуся закодированные оскорбления от воров. На
Гангрелу, который должен пожертвовать всей сегодня истинное положение Вашингтонских
мудростью”, была намеренно вырезана и Тремер известно немногим. Ожесточенное
хранится в святилище Вителя в сопротивление все больше беспокоит
мемориальной часовне Гарвардского отсутствие обещанной поддержки Тремер.
Университета.
● Вителя разбудил его Сир. Сивилла прячется,
● Понтифекс Клана Тремер был в уединении со где ей вздумается, и руководит действиями
своими соклановцами с момента вторжения Вителя с момента его Объятий. Для нее
Шабаша. Их печально известная Техномантия события в Вашингтоне — всего лишь
должна была быть выровнена на очередная попытка получить доступ к
оккупационном Шабаше, когда Колдуны американским кодам запуска ядерного
потеряли доступ к записям, непредвиденным оружия. Она верит в то, что скоро восстанут
обстоятельствам и десятилетиям Допотопные, а Витель все еще отлично
подходит для их уничтожения.

57
 ВОЙНА В ЮЖНЫХ ШТАТАХ
Охотничий домик, Бирмингем, США
Несмотря на мою репутацию, на самом деле, это довольно необычно для меня — оказаться так
близко к Окончательной Смерти. Часто я сам позволяю себя поймать, ведь тот, кто допрашивает, за
словами не следит, однако я не считаю себя склонным к самоубийству.
Столь же необычно для меня прощать предательство. За последний час я сделал и то, и это. Я
приехал в Бирмингем, чтобы найти Фатиму Аль-Факади, которая по какой-то непостижимой причине
должна быть здесь. Почти сразу же я попал в засаду в Вулкан Стейт Парк, устроенную трио помойных,
истекающих кровью Люпинов, работавших на местного помешанного на крестовых походах Епископа
Цимисха. К счастью, пока она злорадствовала по поводу того, как будет пытать меня, ее песики-Люпины
были уничтожены или прогнаны снайпером, работавшим на силы Камарильи. Шабашитка даже не

Аннотация: Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной? Они

верили, верили до тех пор, пока жизнь не закрутила их в свой коварный
водоворот событий. Когда не ясно, кто друг, а кто враг, когда страсть
затуманивает разум, а ненависть диктует коварные планы. Судьбы бьются,
словно тонкий хрусталь, а сердца трещат по швам, именно в такие моменты
решения становятся жёсткими, порой необдуманными, и предательство
кажется закономерным.
ПРОЛОГ
- Марина, надо поговорить, - заявляет с ходу Саша.
- Тебя здороваться-то не учили, что ли? – ворчит бабуля.
- Баба Ванда, я исправлюсь, - Сашка усмехается. - Вот в следующий
раз…
- Шут гороховый! - Бабушка закатывает глаза и, недовольно качая
головой, идет в кухню, возмущенно бубня себе под нос.
- Ты зачем сюда пришел? 
- Поговорить, - заходит как к себе домой, закрывая дверь на защелку.
Я не успеваю вытурить его на площадку, потому отхожу подальше,
вжимаясь в стенку.
- Нам не о чем.
- Ма-ри-на, - улыбается, а после смотрит в сторону кухни. - Баб Ванда,
а обедать будем? - повышает голос.
Бабушка его чуть ли не проклинает, обзывая лишним ртом, но к столу
зовет.
Раздражаюсь и заталкиваю Доронина в свою комнату, щелкая
шпингалетом. Хватит этого цирка, мне же потом от бабушки выслушивать,
не ему.
Саша оглядывается, задорно ухмыляется каким-то своим мыслям и в
неожиданном для меня порыве приподымает над полом, усаживает на
широкий белый подоконник.
Ежусь от его прикосновений, упираясь ладошками в Сашкины плечи,
только чтобы он не вздумал лезть целоваться. Потому что по его глазам я
вижу именно это. Для него нормально сделать все, что он сделал, а теперь
прийти сюда как ни в чем не бывало.
- У меня день рождения в эти выходные, собираемся на даче. Я тебя
приглашаю!
Долго смотрит на линию моих губ, нехотя переключая внимание на
глаза.
- Не думаю, что я приду! – пытаюсь улизнуть, но его руки не
позволяют, по-хамски разводя мои ноги в стороны.
 Доронин устраивается между ними, и я замечаю, как поблескивают его
черные зрачки.
- Хочешь расстроить именинника?
- Мы не друзья! – бормочу небрежно, прижимаясь спиной к
прохладному стеклу, чтобы хоть как-то отстраниться от Доронина.
- Точно! Я тебя обидел, вел себя как мудак, знаю. Так что, придешь? -
кладет руку на колено, слегка сжимая. - В этот раз обойдемся без
рукоприкладства? - смотрит на свои пальцы, нагло устроившиеся на моей
ножке, провокационно подбираясь к краю красной юбочки.
- Если так твой спермотоксикоз уймется, и не будет побуждать тебя ко
мне клеиться, то это жертва во имя большой цели!
- Какая ты у меня гуманная, - все же прижимает меня к себе, -  я
соскучился, готов каяться, повиноваться и сделать все, что ты захочешь.
- Я хочу, чтобы ты ушел, - дышу в его плечо.
- Кроме этого, - подмигивает, немного отстраняя меня от себя.
- Уйди, не трогай меня! - начинаю вырываться.
- Тихо, - сжимает очень крепко, - прости, слышишь, прости меня, -
смотрит прямо в глаза, или даже в душу, - так было нужно, Марина. И ты это
знаешь, - сжимает мои плечи, продолжая объяснять медленно, вдумчиво, - я
никогда не хотел делать тебе больно. Слышишь? 
- Нет, я говорила, я предупреждала, уходи! – отрицательно мотаю
головой. - Теперь уходи, теперь я не хочу тебя видеть! Не хочу. Ты мог
сделать все иначе, мог сказать мне ночью, тем утром, мог поступить хорошо,
мог не причинять боль.
Он сжимает меня крепче и, стащив с подоконника, бросает на кровать.
Я слышу снаружи бабушкин голос за дверью, она материт нас обоих.
- Выслушай меня!
Я подаюсь вперед, но Сашка толкает меня обратно, упираясь ладонью в
мою грудь.
- Не хочу, уходи, - пытаюсь до него дотянуться, чтобы ударить.
Доронин ухмыляется, окольцовывая мои запястья, сжимает их своими
ладонями и рывком тянет меня на себя.
- Просто пойми, так было нужно, - прикрывает глаза, - Марин, я не
урод, и ты это знаешь. Прости меня, пожалуйста, - говорит так, словно я
психически нездорова.
- Я поняла, - киваю, - поняла. Теперь уходи.
- Мариша, - морщится, как от боли, - прекрати устраивать истерику.
- То есть я еще и истеричка? Спасибо.
Доронин смотрит на меня долго и очень внимательно, у него такой
взгляд, что я начинаю чувствовать себя неуютно.
 - Не трогай меня, - шепчу, прекрасно понимая, что за всем этим
последует.
Но разве ему есть дело до того, что я сказала? Он опоясывает одной
рукой мою талию и фиксирует ладонью мою шею, не давая отвернуться.
- Я пришел извиняться. Мудак, был не прав, - медленно, - услышь меня.
Отрицательно качаю головой. Я зла, подавлена, а еще просто боюсь.
Сколько раз он решит сделать мне больно, чтобы от чего-то оградить?
- Марин, - касается своими губами моих, но не целует, - Мариша, - его
ладони скользят по спине, сжимают плечи, немного отстраняя меня на
согнутых локтях.
- У меня есть другой, - злобно прищуриваюсь, говоря это, чтобы
сделать ему так же неприятно, - ты мне не нужен.
Сашка ухмыляется и одобрительно кивает.
- Ладно. Расстанешься с ним сегодня.
- Нет. Уходи, я не хочу тебя видеть.
Доронин вздыхает, разжимая пальцы, отталкивается от кровати и
поднимается на ноги.
- Ладно, - кивает, - хорошего вечера.
Я злюсь на него, на себя, но пока не готова простить и идти на
попятную. Пока не готова…

ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ: ВСТРЕЧА; ГЛАВА 1
Конец 80х

Доронин
Подаюсь вперед, понимая, что уже поздно. В этом вся Баженова!
Маринка летит вниз с этой проклятой горы, закручиваясь волчком.
Перемахнув через поломанные ветки, не то бегу, не то скатываюсь за ней
следом на подошвах кроссовок.
Пара секунд, и мы оба валяемся на песочной дороге. Прижимаю ее к
своей груди, приоткрывая один глаз, слышу ее тихое завывание, конечно, это
только начало. Размыкаю захват и сажусь рядом с ней.
- Живая?
Маринка всхлипывает и, обливаясь слезами, усаживается на пятую
точку, смотря на свои грязные ладони и разбитые колени. Руки и ноги
украшают красные следы от травы и хлестких веток, встреченных на ее пути,
пока она катилась вниз.
- Не знаю, - сводит брови, растирая щеки, не переставая смотреть, как
кровь мелкими струйками сочится из ранок, исполосовав голени.
- Ты зачем туда полезла?
 Мне смешно и жалко ее одновременно, снимаю футболку, прикладывая
ее к разодранным коленям.
- А зачем мы сюда пришли? За земляникой.
- Конечно, именно в этой яме ее было тьма, - откидываюсь назад, падая
на песок, царапающий спину, сдерживая смех.
- Мне больно, Доронин, а ты издеваешься, - еще один всхлип.
- Давай подую.
- Подуй, - задирает подбородок, начиная икать от слез.
Отталкиваюсь от земли, аккуратно перекидывая ее ноги через свои. Она
ойкает, состряпав недовольную мордашку.
- Больно.
- Терпи, подую - и заживет.
- Конечно, - вздыхает.
Маринка упирается лбом в мое плечо, тяжело дыша.
- Как домой пойдем? – убираю футболку, дуя на ранки.
- Ты меня отнесешь.
- Тут километров шесть.
- А я не такая и тяжелая.
- Аргумент. Сходили за земляникой, блин.
Маринка начинает громко смеяться, вздрагивая от прикосновения моих
пальцев под своим коленом.
- Поаккуратнее.
- Ага.
Сейчас было бы неплохо подняться наверх и принести воды, чтобы
промыть ее царапины. Что у нее в голове вообще? Ходит, под ноги ни черта
не смотрит. Закатываю глаза, замечая ее хитрую улыбку.
Если бы не дружба, я бы нашел миллион других способов, чтобы ее
успокоить, жаль, это не про нас, да и в армию скоро, поэтому геморрой с
девчонками мне сейчас совсем ни к чему. Хотя моя Баженова красотка, одни
только ноги чего стоят, мысленно даю себе оплеуху и резко убираю от нее
руки. Все, пора домой, а вечером с Лукьяном по девкам, иначе я точно ее
случайно где-нибудь… все, стоп. Домой идем.
Встаю, аккуратно поднимая ее с земли. Платье задирается под моими
ладонями, а Маринка, ойкнув, обнимает мою шею, убирая с лица
каштановую прядь. У нее длинные густые волосы, они ярко блестят на
солнце, переливаются так, что к ним хочется прикоснуться.
У нас с Баженовой с самого начала сложились какие-то странные и
непонятные для окружающих отношения. Мы не встречались, никогда не
были парой и ни разу не целовались. Нас связывала крепкая взаимная
дружба, и многие, конечно, в это не верили. 
 В шесть лет, родители привезли Маринку к бабушке, в наш город из
Москвы. Здесь, она пошла в школу, и осталась жить. Нагло поселившись в
соседнем подъезде, эта девчонка превратила мою жизнь в ад. Моя мать,
которая дружила и дружит с бабой Вандой, заставляла меня помогать
Баженовой в школе, ведь Мариша новенькая и маленькая. Тогда она меня
раздражала, до ужаса. Все гонять в футбол, а Доронин, как последний идиот,
ведет эту мелочь домой после продленки. Мне тогда было девять.
- Пешком не дойдешь? 
- Я вообще-то пострадавшая.
- Ладно, понял, понял.
Выбравшись из карьера, усаживаю ее на траву, быстро ополоснув ранки
водой.
- Доронин, когда ты там в армию собрался?
- Через неделю. Я откуда знаю, повестки еще не было.
- Обязательно напиши мне письмо.
- Обязательно, - язвительно.
- Блин, ну вот что я буду без тебя делать?
- В институт свой бегать.
- Это же мой первый курс, жаль, что тебя не будет.
- Зато я наконец спою тебя, когда ты будешь выпускаться.
- Ой, ненормальных своих спаивай.
- Анфиску, например?
- Не трогай Мартынову, она и так на тебе помешалась! - голос
становится тверже.
- Да нужна мне твоя Анфиска, пробы ставить негде.
- Доронин, блин, ничего, что она моя подруга?
- Да не, нормально.
- Все, пошли уже. Есть хочется.
- По лбу не хочется?- обливаю голову остатками воды
- Так смешно-о-о-о.
Не среагировав, иду вперед, не забыв прихватить Баженову с собой.
Мы топаем часа два, потому что кто-то просто не может молчать и сидеть
смирно. Она постоянно вертится, поправляет платье, волосы, а я делаю все,
чтобы только не смотреть в вырез на ее груди. Мне хватает и этих
прикосновений, да и вообще, кажется, я перегрелся, потому что моя
Баженова - друг, а не баба. Хотя в последнее время я готов с собой об этом
поспорить.
Во дворе затаскиваю ее в подъезд. Ванда Витольдовна открывает дверь
и, охнув, пропускает нас в квартиру.
- Саша, здравствуй.
- Здравствуйте.
 - Марина, - вздох, - ну что с тобой опять приключилось?
- Все хорошо бабуль, - улыбка, - меня в комнату, - уже мне.
- Саш, так проходи, не разувайся, - баб Ванда идет следом.
Сажаю Баженову на кровать, растирая затекшую шею. Она так в меня
вцепилась, до сих пор ощущение, что машину картошки разгрузил.
- Марина, у тебя кровь, - женщина подается к внучке, рассматривая
ссадины на коленях.
- Я чуть-чуть упала с горы.
- Что? Марина!
- Ну ба, все нормально.
- Сейчас перекись и зеленку принесу.
- Может, без зеленки?
- Нет.
- Блин, придется ходить в джинсах.
- Какая трагедия, никто не будет пялиться на твои ноги.
- А ты и рад.
- Я?
- Ну не я же. Ты меня сегодня всю излапал.
- Я тебя домой притащил, а мог бы бросить.
- Ладно-ладно. Вечером гулять пойдем?
- Нет, я с Лукьяном.
- Я возьму Анфиску и с вами, правда, потом у меня дело, но немножко
могу…
- Мы не на ту прогулку, - убираю руки в карманы, облокачиваясь на
подоконник.
- Точно, ты с Маратиком только по девкам путаешься.
- Очень интересное занятие.
- Погоди, сейчас тебя заберут, и два года будут поить бромом.
- А ты и рада.
- Конечно рада. Я просто не могу смотреть, как мой Доронин со
всякими швабрами зажимается. Вот хоть бы одна нормальная была.
- На своих уродцев посмотри.
- Знаешь что, - хочет встать, но, передумав, швыряет в меня
игрушечного медведя.
Ловлю игрушку, вытянув руку.
- Так, вот зеленка, - Маринкина бабушка возвращается в комнату, - и
перекись. Ты сама или мне?
- Я сама, бабуль.
- Отойдите от нее подальше лучше - оглохнете. Она сейчас визжать
будет, хотя это всего лишь зеленка.
Маринка цокает языком и капает на ранки перекись.
 - Блин, еще рука болит, синяк будет.
- Марина, ты у меня тридцать три несчастья.
- Ага. Ба, а покушать есть что-нибудь?
- Щи будете? И я там пирогов с морковкой напекла.
- Все будем, - забираю у Баженовой зеленку, чтобы открыть, иначе
через минуту она вся покроется раствором бриллиантовой зелени, - на, -
протягиваю обратно.
- Спасибо. Я только чай и пирожок.
- Саш, а ты?
- Я буду все.
- Ладно, через пару минут приходите в кухню. Ты сама дойдешь?
Раненая моя?
- Думаю, да. Да и вообще, тут вон Доронин есть, донесет.
- Марина, прекрати издеваться над Сашей. Я бы на твоем месте, -
поворачивается ко мне, - в кино с ней сегодня не пошла.
- В кино? – свожу брови, не понимая, о чем речь.
- В кино, в кино, - вклинивается Маринка, - забыл, что ли? Мы с тобой
сегодня на вечерний сеанс собирались.
- Забыл, - улыбаюсь ее бабушке.
Как только баб Ванда уходит, смотрю на Баженову, ожидая
объяснений.
- Мы с Сережечкой договорились в кино, но ты же знаешь, бабушка
меня вечером с незнакомым ей парнем не отпустит. Вот я и приукрасила.
Чуть-чуть. Мы же друзья.
- С тем Сережечкой, которому в прошлый раз наши местные пендалей
надавали?
- Не смешно вообще-то. Он, между прочим, хороший, в институте моем
учится.
- Учителишка.
- Фу, Доронин, как грубо. Донесешь?
- Сама дойдешь.
Выхожу из комнаты, понимая, что начинаю злиться. Сережа, бл*дь,
какой-то. Достала уже со своими хахалями. Саша, прикрой, бабушка не
отпустит! Бесит.
На кухне мою руки и сажусь за стол. Маринка приковыливает следом, а
в дверь раздается звонок.
- Я открою, ешьте.
Ванда Витольдовна идет в прихожую, откуда я слышу знакомый голос.
Вскоре запыхавшаяся Людка, моя сестра, появляется в дверном проеме с
кислой миной на лице.
- Так и думала, что ты здесь,- на выдохе.
 - Чего? – откладываю ложку.
- Тебе повестка пришла. Мама там плачет, - выдает сестрица, сползая
по стеночке на корточки.
Маринка роняет на пол пирог, который сжимала в руке, и застывает,
сидя с открытым ртом.

Прошло 2 года.  е 
Марина
- Баженова! Ба-же-но-ва!
- Да иду я, - ворчу, открывая дверь.
Подружка залетает в квартиру с горящими глазами, скидывая туфли у
комода, и нагло прет на кухню.
- У меня таки-и-и-ие новости, закачаешься. Мой Доронин возвращается
из армии, - заявляет, усаживаясь на стул. - Людка сказала, что Саня сегодня
приезжает.
- Когда он успел стать твоим? – наливаю в чашки заварку.
- Всегда им был, - хмурит бровки, - вернулся мой Сашенька.
- Я тебя поздравляю, - забираюсь на подоконник, сжимая в руках
кружку, и делаю небольшой глоток.
- Ты за меня совсем не рада?
- Очень рада, - улыбаюсь, но, наверное, не очень искренне.
Меня бесит эта ее приставочка «мой», потому что не ее он совсем.
Анфиса продолжает болтать, а я смотрю сквозь нее, крепче сжимая
фарфор в своих ладонях. Ее бестактность дико раздражает. Впрочем, мы же с
ним просто друзья. Да, именно они, но почему-то сейчас этот факт меня
напрягает. Возможно, потому что, пока он был в армии, я регулярно бегала
на почту за письмами, до сих пор чувствую то предвкушение, с которым я их
распечатывала.
Прошло целых два года, а я все еще с замиранием сердца вспоминаю,
как убегала ночью из дома тайком от родителей, чтобы прогуляться по
ночному городу. Как он тащил меня с карьера шесть километров, когда я
свалилась с горы, он тогда рассказывал мне дурацкие анекдоты и дул на
разбитые колени. А я ревела и смеялась.
Мы не встречались, нет. Даже не целовались, мы дружили. А потом его
забрали в армию, так быстро, словно по щелчку. Я заболела в самый
неподходящий момент, и, когда я лежала с температурой под сорок, папа,
решивший навестить нас с бабулей, не пустил меня на проводы, и я
прорыдала полночи в подушку, слыша из окна песни под гитару и крики
Доронинских друзей во дворе. Я так с ним и не попрощалась…
Через неделю, как только мне отменили постельный режим, я купила
конверт, села за стол и долго не знала, что написать, было так много мыслей,
что позже не могла остановиться. Исписав четыре листа, я оправила лишь
один.
Два года его службы мы обменивались письмами, которые стали моей
отдушиной. Они были наполнены позитивом и возвращали во времена
беззаботности. Я писала только о хорошем, как и он. Я писала о том, как мне
нравится учиться, а сама рыдала над этим письмом, смотря на фото умершей
матери. Я ничего ему не рассказала, ни о том, как ее не стало, ни о том, как в
моей жизни появился Боря. Долгое время никто не знал о наших отношениях
с Яковлевым, нет, мы ничего не скрывали, все это вышло само собой. Когда
умерла мама, он очень сильно меня поддержал, не знаю, что бы со мной
стало, не будь его рядом.
- Так, на вечер ничего не планируй, я все придумала.
Анфиска вернула мена на землю своим заявлением, а дверь в прихожей
открылась. Я спрыгнула на пол и направилась туда, оставляя Мартынову
наедине с ее безумными идеями.
- Бабушка! - забрала у нее пакет. - Зачем ты все это таскаешь? У тебя
же сердце.
- Прекрати, я не беспомощная, Марин.
- Конечно нет, но я переживаю.
Бабуля разулась и бойко пошагала в кухню.
- Баба Ванда, Сашка Доронин из армии возвращается, - прощебетала
Анфи воодушевленно. Мартынова никогда не умела сдерживать свои
эмоции.
- Считай, прощай, спокойная жизнь. Весь двор опять вздрогнет.
Бабуля вздохнула, а я со смешком закатила глаза, усаживаясь обратно
на подоконник. Ба же налила в кастрюльку молока, ставя ту на плиту.
- А вы Марину отпустите с нами сегодня?
- Анфиса!
- С кем с вами?
- С Борей, например, - наимилейше улыбнулась, пытаясь задобрить
бабулю.
- Опять гулянки? Не нравится мне это.
- Бабулечка, - хмурюсь, закинув ногу на ногу, - не ворчи. Тебе ничего
не нравится.
- Я не ворчу. За тебя же переживаю.
- Ну мы же хорошие девочки, вы же знаете,- вставляет пять копеек
Анфи.
- Знаю я, знаю. А по поводу вечера надо подумать…
- Пошли, Анфиса, - хватаю подругу за руку, раздражаясь из-за
бабушкиных слов.
 Я не хочу ее расстраивать, но и отпрашиваться погулять в восемнадцать
лет меня тоже не совсем устраивает.
- Куда пошла? Есть сейчас будем, - грозно кричит вдогонку бабуля.
- Мы в комнату, - закрываю дверь, падая на подушку, валяющуюся на
полу рядом с телефоном.
- Блин, ну она же отпустит?
- Не знаю. Да и какая разница?
- Марина! Как - какая разница? Ты моя подруга, ты мне нужна, а как же
группа поддержки?
- Ну если только…
- Ты что, совсем не рада Сашкиному возвращению? Вы же все детство
дружили.
- Дружили, дружили. Очень рада, - отворачиваюсь.
Какая-то я сегодня нервная, чересчур нервная. Анфи это чувствует, а
потому быстренько собирается слинять.
- Так, я домой, мне срочно нужно сделать прическу и маникюр. Ты
забежишь?
- Не знаю. Борю подожду, обещал приехать.
- Он все еще на даче?
- Да, маман припахала его по уши.
- Тогда тем более ко мне приходи, вместе веселее ждать, и у меня у
мамки вино домашнее припрятано.
Анфиса подмигнула и, подпрыгнув с пола, провела ладонями по своей
талии, покрутившись перед трюмо.
- Я подумаю.
За дверью послышался недовольный голос бабули.
- Все, мне пора, приходи!
- Ладно.
Выпроводив Мартынову, иду обратно на кухню.
- Ты полы вымыла?
- Конечно, - отвечаю, вытеснив ее от плиты и помешав молоко
железной ложечкой.
- Отец обещал приехать завтра.
- С этой своей?
- Марина, ты знаешь…
- Я знаю, просто не могу свыкнуться.
- Он еще не старый мужик, ему нужно жить дальше.
- Я все понимаю, бабушка. Все понимаю.
Со смерти матери прошло чуть меньше двух лет, а отец уже нашел себе
новую пассию. Елена, врач-онколог, они познакомились в больнице, где
лечилась мама, и иногда мне кажется, что их шашни начались еще тогда. Не
могу об этом думать, стискиваю пальцы в кулаки. Отец тяжело перенес
смерть мамы, и возможно, не оправился до сих пор. Не знаю, кто для него эта
женщина, носовой платок, жилетка, или он действительно что-то к ней
чувствует…
Отец с матерью были вместе со школы, поженились, когда маме было
семнадцать, ее родители подписывали разрешение на заключение брака.
После еще десять лет мотались по гарнизонам. Отец был военным моряком, а
я поздним ребенком, до меня у матери случилось три выкидыша, это сильно
подорвало ее здоровье. Когда я родилась, папа уже был при звании, сейчас
же он и вице-адмирал, и первый заместитель главнокомандующего ВМФ.
Серьезный человек, у которого ни на что нет времени. Даже на собственную
дочь…
Мама была рядом с ним всю свою жизнь, но, несмотря на его успехи в
работе, не переставала заниматься карьерой. Сразу после родов она
продолжила играть в театре. Вся ее жизнь напоминала хорошо поставленный
спектакль. Она всегда отыгрывала так, словно в последний раз…
Я не очень помню родителей в те времена, когда была ребенком.
Сначала меня воспитывали няньки, потом отец решил, что будет лучше, если
я отправлюсь жить к бабушке. Так и случилось, я переехала в небольшой
город в пятистах километрах от Москвы, а родители продолжили строить
карьеру.
Поджав губы в такт своим мыслям, я чуть не проворонила момент,
когда закипело молоко. Вздрогнув, убавила огонь, высыпая ячневую кашу в
кастрюльку.
- Скоро будет готово.
Бабушка одобрительно кивнула, выглянув из-за развернутой газеты, и
вновь принялась за чтение, поправив на носу очки.
Помешивая крупу, я задумалась о Сашке. Когда мы учились в школе, от
Доронина пищали все девчонки, которых я знала. Многие из этих дам
терпеть меня не могли, я ведь вечно таскалась за Саней следом, так пошло с
детства, он стал первым человеком, с которым я познакомилась в этом
городе. Помню, как его друзья надо мной издевались, обзывали и угрожали у
Сашки за спиной, чтобы я больше к ним не приходила. Правда, я сразу же
ему на них настучала, после они меня не трогали, видимо, получили люлей.
Я всегда воспринимала Доронина как старшего брата, а когда выросла,
окончательно поняла, что с ним мне ничего не страшно.
Я верила и верю в нашу дружбу, как во что-то священное, настоящее,
когда у тебя есть человек, с которым ты можешь быть собой. Анфи вечно
меня к нему ревновала и устраивала скандалы, я же, в свою очередь,
ограждала ее от него, чтобы после она не лила в подушку слезы. Доронин не
был милым и прилежным парнем, он был бабником, а Анфиска этого не
понимала, твердя мне, что с ней он остепенится, ведь она та самая. Наивная.
Смотря на нее сегодня, я поняла, что ничего не изменилось, судя по
Анфисиной реакции, она вновь будет липнуть к Сашке, а тот, не пропустит
ни одной юбки.
Наверное, и дружбы нашей уже тоже не будет, будет мое ему вранье,
Боря, учеба, домашние хлопоты, взрослая жизнь… никто уже не будет дуть
на разбитые коленки и рассматривать звезды в ночном небе.
Тряхнув головой и сведя брови в недовольстве, я яро ощутила этот
прилив злости и отчаяния. Словно теперь, когда он вернулся, детство
ускользнуло от меня навсегда.
Интересно, он сильно изменился?
В прихожей послышался шорох, и я напряглась.
- Это мы, - грубоватый женский голос стал ближе.
- Леночка!
Бабушка ринулась туда, а я раздраженно откинула ложку в раковину.
Не хотела же так реагировать и бабушке обещала, но совершенно ничего не
могла с собой поделать. Злость и желчь сжирали изнутри. Эта женщина в
нашем доме – предательство чистой воды. Мы предали маму, все вместе ее
предали. Прошло же только два года. Неужели отец все забыл? Неужели не
любил ее? Эти токсичные мысли не давали покоя и постоянно брали верх.
Я вышла следом за бабушкой. Отец с этой женщиной как раз разулись.
Он обнял бабулю, широко улыбнулся мне, протягивая какой-то пакет. Мы
посмотрели друг другу в глаза, не посмев притронуться даже на секунду. Я
переступила с ноги на ногу, поджимая губы и смотря в пол.
- Марина, здравствуй, - Лена протянула ко мне свои тонкие руки, а мне
захотелось отпрыгнуть в сторону.
- Здравствуйте, - натянуто улыбаюсь, чтобы не расстраивать бабулю.
- Ребята, молодцы, что прилетели раньше. Проходите на кухню, -
засуетилась бабушка, - Мариша, накрывай на стол, чай пить будем.
Я шмыгнула в кухню, ставя чайник.
- Ой, милая, - наигранно сладкий голосок за спиной, - я тебе платье
купила.
Скептически улыбаюсь, стараясь не закатить глаза.
- Спасибо, - киваю, принимая из ее рук коробку.
- Примерь.
- Я потом.
- Марин, - папа выразительно смотрит мне в глаза, не повышая голоса.
Но я знаю, он зол. - Лена хотела тебя порадовать…
- Ладно, - получается слегка резковато.
 Забираю коробку и, закрывшись в комнате, кидаю это недоразумение
на софу, снимая с себя одежду.
- Вот так сегодня и пойду, - смотрю на свое отражение в зеркале,
напялив платье.
Картинка не для слабонервных. Вытягиваю руку, подмечая, насколько
мне велик рукав, защипываю пальцами излишки материала на талии,
подтянув подол вверх, чтобы слегка открыть голени. А этот грязно-синий
цвет? Он же мне вообще не идет. Проще было бы надеть на меня мешок,
прорезав в нем дыры. Она явно поиздевалась.
Переборов гнев, выползаю на кухню, смахивая на чучело.
Прокручиваюсь вокруг своей оси, с усмешкой смотря на отца.
- Просто невероятное платье, я обязательно надену его…
Отец раздраженно машет рукой, чтобы я кончала придуриваться.
Елена недовольно фыркнула, про себя, конечно, и почти убила меня
своим гневным взглядом. Отцу же мило улыбнулась, быстро спохватившись
раскладывать привезенный торт по тарелкам. Нет уж, сидеть с ней за одним
столом я не стану. Круто разворачиваюсь и выхожу в прихожую со словами:
- Я поем у Анфиски.
Боре позвоню уже от Мартыновой. Переодеваюсь и, кинув Ленкино
платье в пакет, чтобы показать Анфи масштаб трагедии, вылетаю из
подъезда, застывая как вкопанная.
- Саша? – убираю волосы за уши.

ГЛАВА 2
Доронин
Дембель как-то неожиданно стукнул обухом по голове, я его ждал, а
теперь не верил, что все кончено. Когда дни кажутся затянутыми и
бесконечными, сложно осознать, что соленый ветер свободы уже дует тебе в
лицо.
Городской вокзал не вызвал каких-то особых чувств, но дышалось
легче. Мышцы расслабились, захотелось вдохнуть полной грудью. Серость и
мрачность провинциального города больше не отталкивала, все казалось
живым и правильным.
Перекинув рюкзак через плечо, прикурил сигарету, которую мы с
Малышевым завернули еще в поезде, и двинулся к автобусной остановке,
лишь боковым зрением замечая какую-то непонятную возню за углом.
Пара пацанов в спортивках без зазрения совести били мальчишку. С
расстояния невозможно понять, сколько ему, но он явно уступал им в
физическом развитии. Можно было пройти мимо, не обращать внимания, а
можно…
 Шаг по направлению драки, и вот нож уже выбит из руки того, кто с
ехидной усмешкой двинулся в мою сторону, с садистским желанием
вспороть горло. Небольшая потасовка, напоминающая детский утренник. За
два года я неплохо натаскался в рукопашке, поэтому вколотить в землю пару
идиотов не составило труда, главное, чтобы из-за угла в самый
неподходящий момент не вышел третий.
Отряхнув ладони, протягиваю руку этому бедолаге, забившемуся в
угол.
- Спасибо.
Парниша стирает рукавом кровь с лица, которая вмиг выступает вновь,
в момент, когда я замечаю свой некогда голубой берет, он медленно
становится коричневого оттенка, утопая в луже у самых ног. Касаюсь голой
головы, стискивая зубы. Это злит, но не настолько, чтобы психануть.
- Козлы, - вытаскиваю его из воды, тряхнув в воздухе. - Не за что, -
взгляд на мальчишку, усмешка и вновь подожженная сигарета. - Чего
хотели?
- Не знаю, - отряхивает джинсы, - Влад, - протягивает руку.
- Саня, - зажимаю сигарету в зубах, отвечая на рукопожатие.
- Чего здесь забыл?
Шмотки у него явно из загранки, поэтому вопрос, как он тут оказался,
очень и очень актуален.
- Гулял.
Я не успеваю что-то сказать и вообще подумать, прежде чем за спиной
проносится черная тачка, она тормозит с мерзким скрипом, и бугай,
вывалившийся оттуда, бежит в нашем направлении.
- За тобой?
- За мной, - кивает Влад.
- Владик, какого х*я? - матерится, видя два валяющихся тела рядом. -
Твой отец мне яйца отрежет и собакам скормит.
- Все у меня нормально, - отмахнувшись, закатывает глаза и идет к
тачке.
- Это кто? – почти тычет своим кривым пальцем мне в грудь,
пробуждая желание эти самые пальцы ему переломать.
- Рембо. Поехали, Василек, у меня и так вся рожа болит.
- Это звери были?
- Зайчики. Не знаю я…
Смотрю им вслед, вникая в разговор, правда, ничего полезного для себя
не извлекаю. Пока я не знаю, что в городе уже произошли изменения и все
начало закручиваться, как тот волчок. Я, как никто, прочувствую эти
изменения на собственной шкуре, чуть позже, а пока, не задумываясь о
произошедшем и последствиях, медленным, но твердым шагом возвращаюсь
на остановку дожидаться своего автобуса.
Оказывается, родной двор, в центре которого песочница и играющие в
ней дети, за это время ни капли не изменился. Все осталось прежним, окна
нашей квартиры на третьем этаже все так же выкрашены белой краской, а в
Людкиной комнате к стеклу наклеены снежинки, хотя на улице лето.
- Саша?
За спиной знакомый звонкий голос, оборачиваюсь, видя перед собой
Марину, а лямка рюкзака как-то сама соскальзывает с плеча, вынуждая того
упасть на землю. Подтягиваю вещи к сапогу, а сам неотрывно смотрю ей в
глаза. Мариша стоит напротив, очень близко, прижимая к груди сумочку на
тоненьком ремешке, на согнутом локте висит тряпочный пакет. На ней
красное приталенное платье длиной чуть выше колена и бежевые туфли-
лодочки.
Пухлые губы изгибаются в улыбке. Черные пушистые ресницы
становятся влажными, но она быстро берет себя в руки, слегка
пошатнувшись, но решив остаться на месте.
- Баженова, - подаюсь вперед, в каком-то бешеном порыве притягивая
ее к себе.
Маринка звонко смеется, обхватывая мою шею ладонями, прижимается
слишком тесно. Сглатываю, вдыхая аромат ее волос, время словно замирает.
- Привет, - прикусывает нижнюю губу, - Доронин, это на самом деле
ты? - говорит быстро и сбивчиво, но я все понимаю.
Ловлю каждое ее слово.
- Я, - отстраняюсь, пробегая глазами по ее фигуре. - Ты красотка!
- Спасибо за комплимент.
- Сегодня с ребятами соберемся, придешь?
- О, Анфиска давно строит планы на твое возвращение. Люда ей
сказала, что ты приезжаешь.
- Не удивила.
- А я, - улыбается, хлопнув длинными ресницами, - я подумаю.
- Помочь? - киваю на пакет.
- Там только платье, сама справлюсь, - разворачивается и, стуча
каблучками, направляется в соседний двор.
Смотрю вслед ее изящной фигуре, чувствуя прилив возбуждения и
порабощающей нежности. Но вместе с тем я отчетливо вижу, что она
изменилась, и эти перемены вовсе не касаются внешности.
Моргнув, разворачиваюсь в направлении нашего подъезда и, дойдя до
двери, рывком притягиваю ее к себе, перешагивая высокий порог. Каблук
кирзовых сапог стукнул о бетонный пол. Проскакивая через две ступеньки,
поднимаюсь в квартиру, нажимая кнопку звонка.
 Мама, вышедшая на площадку, замирает с приоткрытым ртом, хватая
воздух. Вижу, как по ее щекам медленно стекают кристаллики слез,
обнимаю.
- Сашка, - через тяжелый всхлип, - Саша, - ее пальцы вцепляются в мои
предплечья, сминая в ладошках форменный материал.
Марина
- Да, конечно, твоя мачеха жжет.
Анфиса приложила платье к себе, покрутившись перед зеркалом.
- Она мне не мачеха.
Раздраженно наблюдаю за подругой, а саму до сих пор колотит от
встречи с Дорониным. Меня словно ударило током, по телу прошел
высоковольтный разряд, стоило ему дотронуться.
- Ладно, ладно, не злись. Лучше расскажи, - откинув тряпку,
подаренную мне Леной, Анфи присела рядом, - он сильно изменился?
- Кто?
Включаю дуру, хотя сама же и растрепала ей, что видела Сашку.
- Ну, Марин, - надувает губы.
- Немного, - пожимаю плечами, - слушай, я Боре позвонила, сказала,
чтоб он сразу к тебе приезжал.
- Ага. Ну что значит - немного?
- Сама вечером увидишь, чего пристала?
Анфиса прищурилась, ей явно не понравился мой эмоциональный
всплеск. Думаю, раньше она такого за мной не замечала. Господи, у меня уже
паранойя. Ну не могу я так реагировать на Доронина. Кто угодно, но только
не я.
- Ладно, увижу. А вот и Боречка.
Мартынова высовывается в окно, прижимая плоский живот к
подоконнику, согнув одну ножку в колене. Я же поднимаюсь с пола,
показывая нос следом. Боря действительно уже стоит под окнами,
раздраженно пиная свой жигуль по колесам.
- Чего это он?
Анфиса закидывает руку мне на плечо, вынуждая почти улечься рядом.
- Не знаю, сломалось что-то.
- Бо-ря! – заливисто. - Поднимайся к нам.
Анфиска машет ему.
- Сейчас.
Борька широко улыбается, посылая мне воздушный поцелуй, после
которого, поковырявшись в багажнике и вытащив оттуда коробку, идет в
Анфискин подъезд.
- Чего это он там несет?
Мартыновское любопытство, как всегда, не дает ей покоя.
 - Сейчас и узнаем, - пожимаю плечами, направляясь к двери.
Борька не заставил себя долго ждать. Ворвался в Анфискину квартирку,
вручая подружке коробку яблок, из-за которой она чуть не грохнулась на пол
или как минимум не сорвала спину.
Сам же заключил меня в кольцо рук, целуя в губы.
- Могли бы помочь, - причитает Анфиса, недовольно ставя коробищу
на стул у двери в ванную.
- Я соскучился, - шепчет Яковлев, совсем не слушая Анфисиных
причитаний.
Пока мы обнимались и я зажмуривала глаза, чтобы поймать момент,
понять, что все сегодня совершенно иначе, Мартынова успела оттащить
яблоки на кухню, вскипятить чайник и пару раз высунуться в открытое
настежь окно.
Боря же пробежал ладонями по моей талии, опускаясь ниже. Его руки
нагло залезли под подол платья, сжимая ягодицы. Он крепче притиснул меня
к себе, и я прекрасно чувствовала его возбуждение.
- Тут Анфиса, - вытягиваю руку, чтобы немного отстраниться.
- Да ей наплевать.
Боря бесцеремонно и жадно целует мою шею, оставляя влажные следы,
совершенно игнорируя мои попытки не делать этого сейчас.
- Что не так? – раздраженный выдох.
- Все нормально, - киваю, - правда, с папой поссорились немного.
- Все будет хорошо. Мариш, мы две недели не виделись, - его пальцы
касаются моей груди, - я соскучился.
- Борь, вечером. Мы в гостях.
Боря недовольно убирает руки, а я веду плечом в порыве стряхнуть с
себя все эти прикосновения.
- Борик, а ты в курсе, что друг твой дембельнулся? - все же не
вытерпела Мартынова, высовывая свою мордашку в прихожую.
- Доронин? – Борька улыбнулся широко, слегка по-детски. - Серьезно?
Вот он гад, даже не написал.
Мартынова с Яковлевым обмениваются эмоциями, а я ловлю себя на
мысли, что мне он тоже не написал, точнее, последние четыре месяца мы не
общались вообще, Боря, видимо, тоже.
Кстати, Яковлев учился с Дорониным и Лукьяновым в одном классе,
после девятого, отец вынудил его поступить в школу милиции, ребята же
ушли в училище.  А  в этом году, Яковлев начал работать в уголовном
розыске.
Боря чмокнул меня в щеку и на эмоциях выскочил на площадку.
- Девки, - просунул голову в щель приоткрытой двери, - я быстро,
Мариш, не обижайся. Я к Сане на пару минут.
 Он хлопнул дверью, а Анфиса в очередной раз кинула на меня
подозрительный взгляд.
- Что? - оборачиваюсь.
- Ничего, странная ты сегодня какая-то.
- Какая есть. Пошли ногти красить, ты хотела.
- Пойдем, я думаю, красный, - певуче протянула подружка, прихватив в
спальню пару яблок.

ГЛАВА 3
Доронин
Мама колдовала у плиты, а Людка, усевшись напротив, рассказывала о
том, что и у кого изменилось. В дверь позвонили прежде, чем сестра успела
закончить фразу.
- Кого там еще принесло? – недовольно сморщила нос, вставая из-за
стола.
- Сам открою, - перехватил ее руку, - сиди.
Повернув ключ, потянул дверь на себя, видя стоящего на пороге Борю.
Секундная пауза, прежде чем в квартире раздались наши громкие голоса
приветствия и смех.
- Доронин! Мне девки сказали, ты вернулся, я даже не поверил сначала.
Чего не сообщил?
- Не хотел баламутить, проходи.
- Боренька, - мама выглянула в прихожую, - проходи, мы обедать
собираемся, будешь?
- Спасибо, теть Ань, я на минуту. Вечером гуляем?
- Само собой.
Яковлев хлопнул в ладоши.
- Тогда я парней соберу, и за тобой заедем.
- Куда едем-то?
- На дачу ко мне, я только родственничков по домам развез. Хата наша.
- Ладно, давай.
Борька ушел, а Люда с интересом посмотрела ему вслед, выскочив в
прихожую.
- Куда намылились?
- Тебе скажи.
- М-м-м, маму не расстраивай, а то я вас знаю, особенно Лукьянова, -
недовольно цокнула языком и, круто развернувшись, вернулась на кухню,
усаживаясь на стул.
- Маратик, блин.
Мама уже накрыла на стол и все никак не могла перестать суетиться.
- Чего Боря приходил?
 - Ой, мам, а ты не догадываешься? Пить поедут и по девкам, - закатила
глаза сестра.
- Люда!
- А что, мама? Я не права? - рассмеялась.
- Уймись, - раздраженно смотрю на сестричку.
Никак не могу понять, что с ней не так, но что-то явно изменилось.
Откуда эта дерзость, желание уколоть, язвительность? Та Людка, которую я
знал и помнил, была другой. Моя сестра -  олицетворение нежности,
мечтательности, романтичности, по крайней мере, я запомнил ее такой.
Только вот сейчас от всего этого остались лишь слова.
Протянул руку к солонке, подсолив горячий суп.
- Мамуль, я сегодня к девчатам пойду, мы договаривались, да и
пятница.
- Хорошо, только если ночевать у Карины надумаешь, брякни, чтобы я
не волновалась.
- Ладно.
Людка крепко сжимает в руке ложку, смотря на меня с толикой злобы.
В кухне моментально повисает атмосфера напряжения и недомолвок,
которую остро чувствуют все, кроме мамы. Она же витает в собственных
мыслях, радуясь моему возвращению.
В восемь дом наполнился шумом телевизора. Людка ушла к подруге,
проторчав перед этим больше часа у зеркала в ванной. Проводив сестру
взглядом, выхожу на балкон, вытащив из форменных штанов сигареты.
Прикрыв дверь поплотнее, чтобы дым не шел на кухню, делаю первую
затяжку, опершись корпусом на перила.
Смотрю вниз, у подъезда, в клумбах из старых шин, привычно цветут
ноготки и астры. Соседка снизу выгуливала таксу, а баба Зоя, рассевшись на
пол-лавочки, высматривала тех, о ком можно сочинить очередную сплетню.
Залипаю в своих мыслях до тех пор, пока Борькина шестерка не
оостанавливается у моего дома, оглушая прохожих льющейся из всех
форточек музыкой. Марат вылез из салона первый, задрал голову вверх и,
сунув два пальца в рот, свистнул, чем вызвал ворчание старушки.
- Саня, спускайся!
Усмехнувшись, стряхиваю пепел и, махнув на них рукой, чтобы ждали,
выбрасываю окурок.
- Мам, я к пацанам, - застегиваю на груди олимпийку.
- Надолго?
- Как получится. Мы к Борьке на дачу, не волнуйся.
- Ладно, - целует в щеку, - сильно там не…
- Мам, - сжимаю ее плечи, - не маленький. Пока.
 Выскользнув за дверь, через пролет сталкиваюсь с бабой Зоей, она с
присущим ей недовольством и руганью дергает дверь своей квартиры, а
увидев меня, встает посреди дороги, хватаясь за мой рукав, высказывая, как
обнаглела молодежь.
Выслушав бред старушки, сбегаю вниз и, перемахнув через последние
перила на первом этаже, выхожу на улицу. Марат, сидящий на капоте
Борькиной машины, замечает меня сразу.
- Саня, - вытягивает руку с зажатым в ней пивом, - с возращением, -
сделав несколько глотков, отдает бутылку Яше.
Маратик спрыгивает на асфальт, идя ко мне, и стоит нам поравняться,
как он закидывает свою граблю на мое плечо.
- Короче, мы усе придумали, - кивает своим же словам, - сейчас едем к
Яковлеву на дачу, - вытягивает указательный палец, - там шашлычок, банька,
бл*ди.
- Э-э-э, - Боря недовольно хлопает Лукьяна по спине, - какие бабы? Мы
так не догова…
- Тихо, я договорился, - продолжает Маратик, - или кто-то против?
- Я против, Лукьянов! - сложив руки на груди, как резаная вопит
подошедшая Анфиска.
- Она чего тут делает?
Марат хмурится, а я пока стою молча, ожидая, чем закончится это
представление.
- Я? Это ты чего приперся? - продолжает в своей манере Мартынова. -
Козел!
- Охренела! У меня друган из армии пришел, вали давай отсюда!
- Боря! – верещит Анфи. - Он вообще, что ли?!
- Это я ее позвал, - вклинился Борис, - ее и Марину.
На последнем слове напрягаюсь автоматом, высматривая в повисших
августовских сумерках Баженову. Она стоит за Анфиской, обнимая себя
руками, и очень выбивается из этой толпы.
- Он никуда без своей телки теперь не ходит, - ехидно шепчет
Лукьянов.
- Кого? - переспрашиваю, все еще смотря на Марину.
- Девка его, вон, - тычет пальцем в Баженову.
- Она не телка, - говорю сквозь зубы.
- Прости, я забыл, что вы дружили.
Лукьянов не придает всему этому значения, а я пока не определился,
как реагировать и реагировать ли вообще. Впрочем, Боря, подошедший к ней
и обнявший за талию одним своим движением, не просто машет передо мной
красной тряпкой, вынуждая агрессировать, а в прямом смысле швыряет ее
мне в лицо
 Втянув побольше воздуха и сглотнув вставшую в горле желчь,
осознавая, насколько я зол оттого, что она мне не сказала о Яковлеве,
сжимаю руки в кулаки, предварительно спрятав их в карманы.  Баженова
спит с моим другом и не считает нужным поставить меня в известность.
Конечно, мы же не пара, мы друзья, и она ничего мне не должна. Но
какого хрена она молчит о таких вещах? Выпускаю воздух, вытягивая шею,
и, слегка запрокинув голову, забираю у Маратика бутылку, садясь под его
болтовню в машину.
Они еще полчаса решают, кто куда сядет, где поедет и нужно ли еще
заехать за водкой.
- Анфиску в багажник кидайте, - ржет Яша, настежь открывая дверь
машины с моей стороны.
Боря же отодвигает его в сторону, командуя тому садиться вперед.
- Саня, можно на пять сек? - касается моего плеча.
- Чего? - вылезаю из машины.
- Слушай, не знаю, где Марат нашел Рыжика и зачем с нами потащил,
но мы все не влезаем, - покосился на Маринку, она стояла в стороне, будто
непричастна к этому балагану вовсе.
- И?
- Мариша домой собирается, я, наверное, вас отвезу, и вернусь.
- Пусть идет, - смотрю поверх Бори на Баженову, - мы вообще без баб
хотели.
Борька хмурится, а вот Марина, напротив, целенаправленно высоко
задрав голову, шагает к машине, резко открывает дверь и залезает внутрь,
напоследок шарахнув этой дверцей так, что стекла вздрогнули.
- Все решилось, - хлопаю Борьку по плечу, - она едет.
- Слушай, так как-то вышло, я тебе не написал, что мы с ней вместе, но
вы же не встречались…
- Расслабься, - салютую бутылкой, - падай за руль, ехать пора.
А вечер обещает быть веселым.
- Двигайся, - говорю Баженовой, которая расселась на моем месте.
- Здесь не ку…
Без слов пересаживаю ее к себе на колени, фиксирую руку на ее талии.
- Ты ко мне опять клеишься? – спрашивает тихо, отодвигаясь к окну.
- У меня и без тебя сегодня полно планов, - опускаю ладонь на ее бедро
и отворачиваюсь к Маратику, делая равнодушный вид.
- Я думал, ты ее теперь терпеть не можешь, - думая, что шепчет, начал
Лукьян.
Марина напряглась, поерзала в желании отодвинуться и вздрогнула,
когда моя рука нагло легла на ее живот, под тонкую спортивную куртку, так,
чтобы никто этого не заметил.
 - Тебе кажется. Че там у нас по бабам?
В то время как я задаю этот вопрос, мои пальцы пробегают по
оголенной полоске ее кожи, между джинсами и укороченной футболкой.
- Эльдар с ними едет уже, не заморачивайся даже. Там такие девахи,
закачаешься, - мечтательно протягивает Марат.
Анфиска же, все это время не отлипающая от бутылки красного сухого,
громко смеется и рассказывает какие-то истории Рыжему.
Выпрямляюсь, чтобы притянуть Маришу ближе и сесть поудобнее.
Моя ладонь покоится на ее животе, оглядываюсь, понимая, что Марат давно
включился в разговоры Мартыновой и Рыжика, а Яша что-то бурно
обсуждает с Борей.
Проанализировав это, без заморочек кладу подбородок на ее плечо,
втягивая тонкий аромат духов. Касаюсь носом ее шеи, чувствуя под
пальцами волну мурашек по ее телу. Она склоняет голову и, заведя руку себе
за спину, начиная меня щипать. Это не очень больно, но явно неприятно.
- Значит ты с Борей?!
Скорее констатирую, нежели задаю вопрос.
- Давай ответь что-нибудь. Могла бы написать: так и так, я трахаюсь с
твоим другом.
- Что ты несешь?
Она вмиг начинает дергаться, пытаясь высвободиться, но внимания к
нашему скромному диалогу привлекать явно не желает, поэтому враз
прекращает все попытки от меня избавиться.
- Я не прав? Разубеди.
Прижимаюсь ближе, расстегнув верхнюю пуговицу на ее джинсах,
усмехаясь ей в макушку. Маринка впивается ногтями в мою руку, пытаясь
сделать больно. Улыбаюсь шире, поднимаясь по ее талии вверх, касаясь
кончиками пальцев груди.

ГЛАВА 4
Марина
- Мы не встречались, - шепчу, сглатывая вставший в горле ком.
Сказать, что я в шоке, это не сказать ничего. У Доронина там совсем
крыша поехала? Что за наглость? Он меня лапает и даже ни капли не
смущается, что мы здесь не одни.
- Знаю, - с ухмылкой, - и именно поэтому ты мне ничего не сказала про
Яковлева?
- Не трогай меня! – дергаюсь, отлепляя его лапу от своей груди, и
слегка подаюсь вперед.
Анфиска резко поворачивается в нашу сторону, Саша разжимает
кольцо из пальцев на моем запястье, почти отталкивая от себя, но пьяный
мозг Мартыновой уже и так ничего не соображает. Машина резко тормозит у
Бориной дачи, а я как ошпаренная выбегаю на улицу.
Первое, что я делаю, это захожу в дом, прячась на кухне. Меня все еще
колотит от произошедшего. Сердце готово вырваться из груди, сажусь на
табурет, пытаясь успокоиться. Я до сих пор чувствую его прикосновения,
касаюсь своего живота, втягивая его в себя. Да, именно здесь и ниже, веду
ладонь к пуговицам на джинсах, а после резко кладу на грудь.
Раздосадованно отнимаю руку, тру щеки, которые горят. Хочется пить, а
лучше вернуться домой. Стоит об этом подумать, как резко включается свет,
режа глаза, прищуриваюсь, видя перед собой Борю.
Он замер в дверном проеме кухни, а после быстро сделал шаг в мою
сторону. Поднимаюсь.
- Ты чего? - кладет ладони на плечи, слегка сжимая.
- Все нормально.
- Тебе здесь не нравится?
- Все нормально, - ежусь, - я сейчас приду.
- Это из-за Сани? Не переживай так, вы же не встречались, мы с ним
поговорили, он все понимает, - подбадривающе продолжает Борька. -
Поможешь овощи порезать, а то Анфиска там уже в кондиции?
- Хорошо, - целую его в щеку, прежде чем он выходит, - …все
понимает, - шепчу себе под нос.
Мне было необходимо собраться, взять себя в руки. То, что Доронин
говорил в машине, поддавалось объяснениям, в его словах, как ни странно,
была логика. Мы очень близко и долго общались, он привык быть, скажем
так, главным парнем в моей жизни, а теперь все изменилось, вот он и
бесится. Но это временно, сейчас они с Лукьяном пойдут в разгул, и все
вновь встанет на свои места. А его приставания логично списываются на то,
что он только вернулся домой на дембель.
Хотя, кажется, я и сама не верю в то, в чем так старательно себя
убеждаю.
Переборов эмоции, выхожу во двор и быстрым шагом направляюсь в
беседку. На улице моросит дождь, и то, что беседочка закрытого типа, меня
радует. Парни уже разожгли мангал, а Боря вкручивал лампочку. Когда
помещение озарилось светом, он помахал мне рукой, растягивая губы в
улыбке.
Я же подошла к столу, беря в руки нож и огурец. Разрезая овощ на
части, непроизвольно посматривала на широкую Сашкину спину. Он
перегораживал собой обзор всего, что творилось у мангала. Анфиска,
сидящая в кресле с бутылкой в обнимку, икнула и, встав на свои каблуки,
потопала к Доронину. Ее ручки обвили его шею, пальчики пробежали по
плечам, она что-то шепнула, томно рассмеялась, и он нагло устроил свою
ладонь на ее заднице.
Не знаю, почему и зачем, но я раздраженно откинула нарезанные
дольки огурца в тарелку и резко отвернулась, полоснув острым лезвием по
пальцу. Щекочущая боль вспыхнула сразу, всхлипнув, поднесла
кровоточащий указательный палец к губам, слизнув выступившую кровь
языком, почувствовав на себе взгляд.
Подняла голову, понимая, что Саша смотрит именно на меня. Он играет
желваками, не замечая висящей на себе Анфиски, которая что-то ему
рассказывает, то и дело оголяя свои ноги еще больше. Убираю пальцы от
своих губ и, затаив дыхание, смотрю в его глаза, они глубокие, исторгающие
холод вперемешку с каким-то понятным лишь мне беспокойством. Завожу
руки за спину, опуская взгляд, ясно понимая, что он все еще смотрит.
Капли больше не ударяют о металлическую крышу, оглушая всех
своим звуком, а это значит, что дождь закончился.
- Больно? - Борька подошел со спины, вынуждая меня вздрогнуть от
неожиданности.
Я отрицательно мотнула головой, стараясь не смотреть на Сашу, пока
Борис обнял мою талию, аккуратно поднося пораненный палец к своим
губам. Подув на ранку, он прижался щекой к моему виску, целуя.
- Сань, пройдемся?
Это предложение прозвучало из Анфискиных уст – громко и четко. Она
уже потянула Доронина за руку, но его окликнул Лукьянов.
Маратик открывал ворота, впуская во двор еще одну машину, из
которой вышли два парня и три девчонки, и я их не знала. Боря засуетился,
быстрее подаваясь туда. Они долго переговаривались с Маратиком на
повышенных тонах, но как итог распили примирительную бутылку
портвейна. И где только взяли? Водка же была.
Пока все наслаждались вечером, разливали по стопкам алкоголь,
чокались, говорили тосты, Анфиска успела переругаться с одной из
пришедших мадам, закатить истерику и перевернуть кресло вверх ногами в
порыве злости. С каждой минутой Боря становился все пьянее, впрочем, как
и все вокруг.
Доронин улыбался и делал вид, что вообще меня не замечает, как и то,
что пьет. Я своими глазами видела пару-тройку раз, когда он выплескивал
водку, при этом подбадривающе вливая ее в Яковлева. Его улыбки Боре были
лживыми, и мне это не нравилось. Я прекрасно понимала, что он его
спаивает, только вот зачем? Поговорить? Мы могли сделать это и без
подобных мер. Показать мне, какой Боря плохой? Вряд ли сегодняшний
вечер показатель!
 Мы в сотый раз посмотрели друг на друга, когда Доронинская рука
заползла под топик девчонки, приехавшей сюда после нас. Саша усмехнулся,
и я демонстративно отвернулась.
- П*здец, - Анфиска хлопнулась рядом, залпом выпивая стопку водки, -
ты видишь, что происходит? Кто вообще додумался сюда этих баб
притащить? Чертов Маратик. Доронин совсем на меня не смотрит, -
причитала, нервно счищая с ногтей ярко-красный лак.
- Может, домой?
- Какой домой? Ты обалдела? Он тогда точно кого-нибудь из них
поимеет. Сидим здесь. Блин, Борька уже носом клюет, - стрельнула в
Яковлева глазками.
- Вижу, - вздыхаю, стягивая полы куртки крепче.
- Не вешай нос, подруга, - сочувственно кладет руку на мое плечо, -
прости, но я побегу, а то Сашка сейчас к этой шлюшке в трусы залезет.
Я кивнула и прикрыла глаза, упираясь затылком в деревянную стену
беседки, чтобы не взорваться. Ситуация накалялась, нервы были на пределе,
а когда Боря еле живой протопал в дом и бухнулся там на диван, мое
терпение лопнуло окончательно. Вытащив из комода чью-то старую
осеннюю куртку с капюшоном, я надела ее на себя и под шум празднества
вышла за калитку.
До дома было километров пятнадцать, идти всю ночь - не самая
радужная перспектива, но, если добраться до трассы, можно поймать
машину. Что я несу? Среди ночи ловить каких-то неизвестных, а с утра
очнуться изнасилованной или избитой, конечно, не входило в мои планы. Но,
несмотря на это, я уже миновала проселочную дорогу, добравшись до моста,
переброшенного через узкую речку.
Край куртки зацепился за гвоздь, торчащий из деревянных перил. Пока
я выпутывалась, за спиной кто-то остановился. Сердце ушло в пятки, прежде
чем я почувствовала запах терпких мужских духов, я успела пропитаться им
в машине.
Доронин резко дернул куртку, вырывая кусок материала, который
остался на гвозде, и, распрямив ладонь, отодвинул меня от перилины.
- Куда собралась?
- Спасибо, - оборачиваюсь.
- Не за что. Куда пошла-то?
- Домой.
- Не думаю, что далеко уйдешь.
- Уйду, - выдыхаю и уверенно шагаю в сторону трассы.
- Подожди, - Доронин помялся на месте, но в итоге двинулся следом, -
провожу.
Мы шли молча и очень близко, иногда задевая друг друга ладошками.
 - Значит, - пауза, - ты теперь с Борей?!
- Да.
- Могла бы написать, - говорит спокойно, идя по правую от меня руку.
- Не думала, что… да, наверное, стоило написать, - киваю, ускоряя шаг,
словно пытаюсь сбежать от этого разговора.
Мне отчего-то стыдно, но за что? Все, что произошло, это нормальные
вещи. Мы ничего друг другу не обещали… так бывает, когда жизнь меняет
направление и людей в ней присутствующих. В моей произошло именно так.
Саша лишь усмехнулся.
- И давно вы?
- Как умерла мама, - засовывая руки в бездонные карманы куртки, -
почти два года.
- Извини, я не хотел…
- Я уже привыкла, что ее нет. Нет, - качаю головой, - вру, не привыкла.
- Значит, Яковлев вовремя подставил плечо…
Доронин говорит это слишком резко, настолько, что в моей груди сразу
зарождается протест. Боря очень многое сделал для меня, очень многое, и
Доронин не имеет права очернять все это своими выходками.
- Вовремя, - остановилась, - и не смей больше так говорить, ты ничего
не знаешь.
- А ты могла бы рассказать, написать о том, что тебя волнует, а не эту
позитивную чушь!
- Зачем? Чтобы заморочить голову своими проблемами и тебе?
- Потому что мы друзья.
- Наверное, уже нет.
- Чего ты несешь? – застыл, резко дернув за руку.
- Мне больно.
- Прости, - разжал захват, - если ты думаешь, что…
- Не надо, слышишь? Не смей, если ты себе что-то придумал, не…
- Не сметь? Серьезно? Я два года думал о том, когда тебя увижу. А
теперь ты говоришь мне не сметь? – повышает голос.
- Мы дружили, ты не должен был обо мне так думать. Не должен!
- А кто это решает? Ты? – подтянул меня на себя, не давая вырваться. -
Я о тебе думал, когда спал, жрал, когда бегал эти гребаные марш-броски.
Постоянно перечитывал твои дурацкие письма и ждал дня, когда тебя увижу.
Он говорит громко, вплотную притянув меня к себе. От его слов и
хвата мне становится страшно. Чувствую себя жалкой в своих попытках
отстраниться.
- Отпусти. Саша, отпусти, - очень тихо.
Доронин прикрывает глаза, разжимая пальцы.
 - Странная у тебя, Баженова, дружба или ее отсутствие, - достает
сигареты, - когда ничего не чувствуют, так не смотрят, - прикурил.
- Как?
- Так, как это было на даче, когда на мне висла Анфиска.
Я ничего не ответила, лишь пригладила волосы, и немного вырвалась
вперед. Сашка шел следом, курил, я чувствовала запах дыма и совершенно не
знала, что делать дальше.
Мы вышли на дорогу вдвоем, шли прямо около часа, прежде чем
проезжающая машина притормозила у обочины. Доронин перекинулся с
водителем парочкой слов, и тот с энтузиазмом подбросил нас до города, не
переставая болтать о жизни.
До дома все еще оставалась пара километров, а Сашино присутствие
вгоняло меня в краску и какой-то странный стыд. Я шагала по тротуару и
смотрела себе под ноги. Мы завернули за угол нашего двора, где и начался
настоящий кошмар.
Доронин сориентировался первым, оттолкнул меня подальше, прежде
чем вышедшие из стоящей посреди двора машины парни кинулись на Сашку.
Завязавшаяся драка вогнала меня в оцепенение, я оторопела ровно до
момента первого удара. Самый высокий и крепкий из этих уродов с размаха
ударил Сашу битой в живот. Доронин согнулся пополам, падая на колени. Но
им было мало, я слышала глухие звуки, от которых, возможно, ломались
кости, видела кровь. Они, матерясь, повалили его на землю, продолжая
пинать. Тяжелые замахи кулаков приходились по всему корпусу, и я заорала
как ненормальная, кинувшись туда, за что получила хлесткая затрещина по
голове и упала на траву. Тот, кто это сделал, со смехом и маниакальным
азартом подтянул к себе за лодыжки.
Он смотрел больными, холодящими внутренности глазами. Нож-
бабочка в его руке умело коснулся моей щеки, а пальцы начали расстегивать
джинсы. Я застыла, боясь пошевелиться, от ощущения холодного металла.
Слезы затуманили обзор, внутри что-то оборвалось, слова застряли в горле. Я
не могла даже кричать, меня окутал паралич страха. Его грязные лапы
содрали с меня куртку и прижали спиной к земле. Острое лезвие опустилось
на шею, пробежало по ключице и поддело футболку у живота.
- Оставь ее, - громкий голос сверху, - валим! Это еще не все, урод! –
плюется в Сашкину сторону.
Я сжалась, а ублюдок отстранился. Нож исчез, как и вся троица. Я не
сразу смогла подняться, лежала, чувствуя стекающие по лицу слезы, а взгляд
бегал по двору. Что это было? Сглотнув и посмотрев на Доронина, я встала
на четвереньки и поползла туда.
- Саш? – всхлипнула, переворачивая его на спину, и резко отдернула
руку, пугаясь его окровавленного лица.
 Доронин.
На автомате отталкиваю ее за свою спину, получая первый удар. Силы
неравны, я пытаюсь что-то сделать, быстро сообразить во всем этом хаосе, но
ножи, биты и три бугая - слишком сложная задачка. Удар под дых, когда ты
напрочь лишаешься воздуха. Невозможно ни вздохнуть не выдохнуть. Меня
ведет именно в тот момент, когда они добивают, вынуждая упасть на землю.
Группируюсь, чтобы минимизировать последствия ударов, слышу Маринкин
крик, злясь что она вообще дала о себе знать. Все происходит слишком
быстро, выплевываю кровь, открывая глаза. Шайка пропала, словно их
никогда здесь и не было. Как ни странно, но во двор никто не вышел,
упираюсь ладонью в холодную землю, чтобы подняться, но как итог
чувствую головокружение вперемешку с прикосновениями.
Баженова переворачивает меня на спину, отшатываясь, но в ту же
секунду склоняясь ко мне ближе.
- Саша? – всхлип. - Ты жив?
- Жив, - закрываю глаза, упираясь затылком в асфальт, - с тобой все
нормально?
Она кивает, вцепляясь в мое запястье, и я слышу тихое поскуливание.
- Не реви, башка раскалывается, - с болью втягиваю воздух и медленно
сажусь, опираясь на кулак.
Маринка сидит рядом на коленях, обнимая себя руками. С теми, кто это
был, я разберусь позже, сейчас нужно сбагрить ее домой. Касаюсь ее плеча,
пробегаю пальцами по шее, притягивая к себе. Мариша всхлипывает, огибая
мою шею руками.
- Тебе что-нибудь сделали? - глажу ее спину. - Ударили?
- Нет, - мотает головой, - на землю уронили только.
- Извини, - вдыхаю запах ее волос, - я тебя не защитил.
- Ты дурак? Тебя чуть не убили! – повышает голос, и я морщусь от боли
в голове.
- Не кричи.
- Прости, - отстраняется, - пошли ко мне, нужно раны обработать, -
смотрит на мое лицо, - бабушка сегодня все равно с Костиком в няньках.
- С кем?
- Соседский мальчик, его мама одна воспитывает, в ночную часто
работает, вот бабушка и сидит с ним.
- Ясно, - поднимаюсь, прижимая раскрытую ладонь к месту под
ребрами.
- Больно?
- Нормально.
- Кто это был?
- Сам не понял, - осматриваюсь, - пойдем быстрее.
 Через призму боли ускоряю шаг, прикрывая за нами подъездную дверь.
Дома Маринка скидывает кроссовки и уносится в ванную. Разуваюсь,
стаскивая олимпийку, и, задрав майку, смотрю на себя в зеркало. Красное
пятно, растянувшееся по всему правому боку, в скором времени посинеет.
Касаюсь пальцами, сжимая челюсть. Неприятненько. И рожа болит адски,
смотрю на разбитую губу и припухшую щеку со слегка содранной полоской
кожи поверх брови – красавец.
Маринка выходит в прихожую, сжимая вату и бутылочку перекиси.
Вздыхает, останавливаясь за моей спиной.
- Пойдем на кухню.
Киваю и иду за ней. В квартире ничего не изменилось, все осталось так
же, как и два года назад. Баженова поправляет съехавшую по плечу лямку
майки и, дождавшись, пока я сяду на стул, ставит на стол бутылек, который
держала в руках.
- Будет неприятно, - прикусывает нижнюю губу, вставая между моих
ног.
Маринка промачивает вату раствором, прижимая это дело к моей
разбитой роже, аккуратно касается брови, щеки и, в очередной раз выбросив
ватку в ведро, отрывает еще кусочек.
Наблюдаю за ней под тусклым рассеянным светом бра, сжимая руки в
кулаки. Костяшки сбиты, нужно вымыть руки. Подаюсь вперед, чтобы
встать, не ожидая, что она развернется. Мы врезаемся друг в друга,
оказываясь слишком близко. Всего доля секунды, и Марина отступает,
заводит руки за спину, пропуская меня к раковине. Намыливаю ладони,
растирая их друг о друга, и ополаскиваю холодной водой, чувствуя на себе ее
взгляд.
- Я сам, - забираю у нее вату, прижимая к губе, морщусь.
- Могу подуть, - едва улыбается.
- Обойдусь, - хочу усмехнуться, но неприятная режущая боль не
позволяет растянуть губы.
- Саш, то, что ты говорил сегодня, там, на мосту…
- Даже не надейся, что я заберу свои слова обратно.
- Я с Борей.
- Знаю, - провожу языком по внутренней стороне щеки, чувствуя
привкус крови, - и что дальше?
- Нам не стоит общаться, наверное. Ты испытываешь ко мне что-то
другое… это явно не дружба.
- От того, что ты скажешь, что мы не друзья и нам не стоит общаться,
вряд ли я изменю свое к тебе отношение, - пожимаю плечами.
- Я просто не хочу доводить до абсурда.
 - А я люблю качественный треш. Если ты не хочешь признаться в своих
ко мне чувствах сейчас, - упираюсь ладонями в стол, - что ж, я подожду.
- Доронин!
- Баженова, - все же улыбаюсь, и кровь начинает сочиться вновь.
Маринка в порыве помощи подается вперед, чтобы промокнуть
кровоточащую ранку. Огибаю ее талию руками, притискивая к себе. Она
вздрагивает.
- Ты вкусно пахнешь, - говорю тихо, втягивая воздух у ее виска.
- Прекрати, - вцепляется пальцами в мои плечи и явно хочет
оттолкнуть.
- Что именно? - медленно провожу костяшками по ее щеке.
- Все, - повышает голос, - заканчивай этот цирк, хватит! – начинает
нервничать и злиться. - Убери от меня руки.
Опускаю взгляд к ее губам и, не обращая внимания на ее протесты,
сдавливаю щеки пальцами, целуя в мягкие и пухлые губы. Маринка теряется,
но быстро приходит в себя, начиная колотить меня по спине и брыкаться.
Помогаю себе второй рукой, прижимая ее затылок ладонью, не давая
улизнуть.
- Не… на… до. Саша!
Прекращаю поцелуй, смотря в ее горящие злобой глаза. У нее
расширились зрачки, и сердце бьется как ненормальное. Упираюсь своим
лбом в ее, вдыхая побольше воздуха.
- Уходи, - сглатывает.
Отстраняюсь, а Баженова без всяких слов и предпосылок со всей дури
залепляет мне по роже.
- Совсем больная? - прикладываю руку к горящей щеке.
- Я тебя просила, - поджав губы, - уходи.
- Дура.
Разжимаю кулак и, прихватив в прихожей кофту, выхожу на
лестничную клетку.

ЭПИЗОД ВТОРОЙ: ПОД ОТКОС; ГЛАВА 1
Марина
Это было ужасно, кровь пульсирует в висках, и я просто не могу взять
себя в руки. Слышу, как хлопает входная дверь, вздрагиваю и на выдохе
присаживаюсь на стул, крепко стискивая бутылочку с перекисью. Неужели
все это было наяву? Трогаю раскрасневшиеся губы, их все еще покалывает от
поцелуя. Доронин явно выжил из ума, вздыхаю и направляюсь в душ, шаркая
по полу красными тапочками с непонятными узорчиками.
Этот поцелуй стал для меня чем-то запретным и ужасающим
одновременно. Он не имел права так со мной поступать. Зачем он устраивает
этот цирк? К чему провоцирует? Мой Доронин никогда таким не был, по
отношению к кому-то - возможно, но не ко мне. Что с ним произошло?
Откуда столько агрессии… складывается стойкое впечатление, что он
считает меня своей собственностью. Он злится из-за Бори, но это же моя
жизнь. Я имела право поступать так, как велело мне сердце. Но что оно
говорит теперь? Я не знаю.
Еще и эти люди, куда он успел вляпаться на этот раз? Кто они? Чего
хотели? В голове полная вакханалия из мыслей, не могу сосредоточиться
хоть на чем-то. Залезаю в глубокую ванну, на дне которой виднеются черные
сколы, открываю кран, ощущая теплую воду, дошедшую до кончиков
пальцев на ногах. Перед глазами кровь, в ушах глухие звуки ударов,
накрываю лицо ладонями, чувствуя дрожь. Мне страшно. Ужас обволакивает
тело от макушки до пяток. Притянув колени к груди, смотрю на струю воды,
ощущая пустоту.
Я не понимаю этот странный порыв, этот поцелуй, возможно, это
стресс. Я в это искренне верю, точнее, убеждаю себя, потому что в моей
голове никак не укладывается новая картинка нашего с ним мира. Все
кажется глупым, но в то же время до ужаса сложным. Зачем я вообще ушла
из дома, оставила Борю? Обстоятельства сегодняшнего дня навалились одно
за другим.
Ловлю себя на мысли, что потащила Доронина домой с полной
уверенностью, что в квартире никого нет. Я не верила, что отец останется
ночевать, это было бы за гранью, он приехал навестить мать и слинял при
первой же возможности.
Приняв ванну, заворачиваюсь в полотенце и иду в комнату, ложусь на
кровать, укутываясь с головой одеялом.
Просыпаюсь, когда комнату озарило утреннее солнце, а на кухне
зашумела бабуля, она гремит кастрюлями, вероятнее всего, собираясь
закатывать еще одну порцию огурцов.
Ставлю ноги на коврик у софы и, потянувшись, накидываю на плечи
тонкий бледно-розовый халат. Выскользнув в прихожую, заглядываю на
шум.
- Доброе утро, - забираюсь с ногами на стул.
- Какое доброе? Черт-те что вчера творилось, говорят. Крики, драка,
ужасы.
- Да уж, - поджимаю губы, а бабушка перебирает жестяные крышки.
- Давай листья и укроп по банкам разложи, - командует, не отрываясь
от своего занятия.
- Хорошо.
- Чего это ты в такую рань и уже дома?
- А где я должна быть? – беру трехлитровую банку.
 - На даче своей.
- Бориной. Я еще вечером вернулась, надоели эти гулянки.
- Поцапались, что ли?
- Нет, с чего ты взяла?
- Так Сашка вон вернулся.
- И? – застываю со сжатой в зубах укропиной.
- То они жить друг без друга не могут, то она дурочкой прикидывается.
- Бабушка!
- Что - бабушка?
- Мы дружили…
- Знаю я такую дружбу. Ну чего встала? Давай раскладывай,
раскладывай, само не сделается.
- Раскладываю, - шиплю, набивая дно банки листьями черной
смородины. - Отец, я смотрю, надолго не задержался, улетел уже.
- Дела у него, а ты в следующий раз веди себя нормально. Смотрите на
нее, чуть что, так скорее бежать. В песок от проблем голову прятать каждый,
Маринка, может! А ты бы взяла да и поговорила с отцом по-человечески,
глядишь, и самой легче бы стало.
- Ты знаешь, почему я так…
- Лена, думаешь, виновата, а в чем? В том, что мать твоя умерла?
Чувствуя, как подрагивает подбородок, крепче стискиваю зубы. Молчу,
раскладывая укроп, и смотрю в одну точку перед собой.
- Что, слезы там льешь?
Бабушка вздыхает и, отложив свои заготовки, садится на стул позади
меня. Тянет за край халата, настаивая, чтобы я присела рядом. Делаю это на
выдохе, продолжая сминать ножки укропа в кулаке.
- Ну вот чего ты ни себе, ни ему жизни не даешь? Шура умерла, и ты не
хуже меня знаешь, как Юра переживал. Он полгода толком ни ел, ни спал.
Эта Лена хоть на человека его похожим сделала. А ты все нос воротишь! И
отца похоронить хочешь?
- Что ты такое говоришь? – вытираю слезинку, упорно отворачиваясь
от бабушки.
- Так вот тогда слушай и не реви. Удумала она тут сырость разводить, -
бабушка положила ладонь на мое плечо, - поговори с отцом, вы же родные
люди. И перестань ее ненавидеть, она не виновата в том, что случилось.
- Поговорю, - киваю, - поговорю.
- Вот и хорошо. Боря зайдет сегодня?
- Не знаю, - сглатываю слезы, растирая их по лицу, - у него похмелье.
- Лучшее лекарство - бабушкин рассол.
- Лучшее. Так что там во дворе произошло? – интересуюсь как бы
невзначай.
 - Не знаю я. Темно было, и фонарь у нас один рабочий, у пятого дома.
Но Петровна слышала, как машина приезжала и как девчонка орала. Били,
говорит, кого-то! Хотя, зная Петровну, приснилось ей, что ли?!
- Понятно, - поджимаю пальчики на ногах, - слушай, я забыла, мне
сегодня в институт нужно, на кафедру, просили помочь, скоро первое
сентября.
- Иди уже, бездельница.
- Я вернусь и все сделаю.
- Шуруй давай, - бабушка махнула рукой, мол, отвяжись, продолжая
заниматься своими делами.
Выскользнув из кухни, я первым делом засела в комнате у телефона,
крутанув диск, набрала номер Дорониных. После пары гудков трубку взяла
теть Аня.
- Здравствуйте, это Марина, а Сашка дома?
- Марина, здравствуй! Нет, он еще с утра убежал.
- Понятно, извините.
Отставляю телефон, складывая руки на груди. И куда он собрался?
Волнение возвращается мгновенно, если он решил что-то выяснять, то дело
может принять более серьезный оборот. Поразмыслив, беру с полки расческу
и, быстренько зачесав волосы в хвост, надеваю джинсовый сарафан.
Прихватив из шкафа ветровку, выхожу на улицу. Когда прохожу мимо того
самого места, меня начинает колотить, ускоряю шаг.
Через час я, постоянно оглядываясь и вздрагивая, иду по проселочной
дороге к даче Яковлева. Хорошо, что автобус сюда ходит часто, а все эти
гуляющие еще должны быть там. Облизываю пересохшие губы, открывая
деревянную калитку, поросшую вьюном. Вокруг тишина и ни единой души.
В беседке бардак, окидываю взглядом дом из сруба, крыльцо которого
выкрашено голубой краской. Перешагнув через две ступеньки, дергаю на
себя дверь, почти влетая в Лукьянова. Маратик стоит передо мной с
расстегнутой на джинсах ширинкой, голым торсом и разлохмаченными
волосами, выглядит все это совсем не привлекательно.
- О, Баженова, - морщится, делая глоток воды из металлической
кружки, - ты здесь как?
- Боря где?
- Спит, его как вырубило вчера, так он и спит.
- Ясно, - хочу пройти, но он преграждает дорогу.
- Слушай, ты Доронина не видела?
- Нет, не видела.
- А чего такая нервная? - усмехается и смотрит на меня чересчур
подозрительно.
- Нормальная.
 - Ну-ну.
Оттолкнув его в сторону, прохожу в дом. Боря действительно еще спит,
распахиваю маленькое окно, чтобы проветрить, и стаскиваю с Яковлева
одеяло.
- Боря!
Он не реагирует, наплевательски переворачивается на другой бок,
накрывая голову подушкой.
- Бо-ря, - повышаю голос, пытаясь его растормошить.
После нескольких манипуляций мне это все же удается, и Борис
садится на кровать. Вид у него помятый, как и одежда. Он сводит брови,
хлопая глазами.
- Сколько времени?
- Обед уже.
- Блин, как я так вчера?
Клюет носом, а после пробегает по мне удивленным взглядом.
- Ты же вчера в джинсах была.
- Я уже успела побывать дома, пока ты тут спал, - упираю руки в боки.
- Прости, Мариш, - подается ко мне, дыша перегаром и пытаясь обнять.
- Ладно, все нормально, - улыбаюсь, усаживаясь рядом с ним.
- Правда?
- Конечно, - вздыхаю, касаясь его плеча ладонью, - слушай, тут кое-что
странное произошло.
- Чего?
- Я вчера психанула и уперлась к дороге.
- Что? - он округляет глаза. - Марина…
- Подожди, Сашка поймал мне машину и проводил до дома.
- А как он оказался…
- Подожди! По порядку давай, и суть не в этом, в общем, когда мы во
двор зашли, на него напали. Три человека. Избили…
- С тобой все нормально? – впивается пальцами в мою талию.
- Да, меня не тронули.
Конечно же, я умалчиваю о том, что было, сейчас не в этом суть.
- Просто это странно, его будто ждали…
Боря трет висок, прищуривается, медленно поднимаясь на ноги.
- Мутно это все, хотя сейчас такое творится, сама знаешь.
- Знаю, поэтому и говорю. Это же Доронин, если он куда-то вляпался,
то никогда и ничего не расскажет, не придет за помощью. А ты милиционер,
ты можешь помочь.
- Здесь ты права. Только не лезь в это дело, поняла?
- Я и не собиралась. Как ты думаешь, зачем я все это тебе рассказала?
 - Умница, - целует меня в макушку, - я попробую что-нибудь узнать,
хотя думаю, это пустая трата времени. Нужно поговорить с Саней.
- Может, не стоит…
- Стоит. Пить хочется.
Боря сглатывает, и я вижу, как подергивается кадык.
- Сейчас принесу воды.
Пока я наливаю в кружку воду, Борис о чем-то разговаривает с
Маратиком. Они делают это очень тихо, и я чувствую их взгляды, то и дело
касающиеся моей спины. Оборачиваюсь и твердой походкой направляюсь
туда, протягиваю Боре стакан.
- Спасибо. Поехали в город, здесь я потом разберусь.
Лукьянов кивает, натягивая кожаную куртку на голый торс, и почти
сразу выходит на улицу.
- Подругу свою поднимай, - указывает в сторону терраски, - они там с
Рыжим.
- Ладно.
Быстро передвигая ногами, оказываюсь в светлом пространстве
террасы, посреди которой стоит высокая железная кровать.
- Мартынова!
Анфиска подскакивает на ноги, а увидев меня, меняется в лице.
- Я тебя сейчас убью. Совсем больная?
- Вставай, мы уезжаем.
- Да? Уже день? – выглядывает в окно, а после брезгливо смотрит на
Рыжова. - Блин, я что, с ним, что ли?
- Видимо, - пожимаю плечами, - жду тебя во дворе.

Доронин
        Вилейкин жил в центре города, в скромной пятикомнатной
квартире, доставшейся от родителей, которые ровно год назад эмигрировали
куда-то в Европу. Да и сам Веня не слишком вписывался в быт нашего
города, внешне вполне непримечательный парень, невысокого роста, с чуть
кудрявыми темно-русыми волосами, узкими плечами и очками на пол-лица,
жил какой-то своей очерченной от основной массы жизнью.
Сразу после школы Веню отправили в Москву, к родственникам матери
- учиться, вернулся он год назад, еще в столице подсев на наркоту. Наша
деревня, по мнению его предков, должна была стать местом реабилитации,
но, как оказалось, Вилейкин не только не завязал, но и попал в гущу
событий, связанных со сбытом этой дряни в нашей области.
Так как Веня единственный знакомый, который мог быть в курсе о тех,
кто на меня напал, плавающий в недалекой от них среде, с раннего утра я
выдвинулся к нему.
 Квартира, куда меня впустила какая-то размалеванная девка, похожая
на проститутку, очень отличалась от того, что я видел, приходя сюда
школьником. Высокие потолки, забитые техникой и мебелью комнаты,
единственное, что осталось прежним. В остальном полная разруха и бардак,
местечко, больше смахивающее на притон. В холодильнике банка черной
икры, сверток красной рыбы и еще куча всякой всячины, что странно, исходя
из присутствующих здесь людей. Их много, и они явно не соображают, что
происходит.
Вилейкин сидит в углу комнаты, которая когда-то была кабинетом его
отца. Его тушка покоится в черном кожаном кресле, руки расслаблены, а
глаза изредка моргают.
Закрываю за собой дверь, ставя стул перед Веней спинкой к нему.
Открываю плотные алые шторы, впуская в комнату солнечный свет. Воздух,
переполненный дымом, кажется затуманенным, что четче видно под яркими
лучами.
- Здорово, - сажусь, упираясь руками в спинку.
Веня прищуривается, склоняя голову вбок.
- Доронин?
- Я. Жизнь у тебя кипит, смотрю, - оглядываюсь по сторонам,
останавливая взгляд на полке, уставленной книгами.
- Саня?
- Веня, ты совсем утух?
- Я стекло, - наклоняется вперед, - вмажешь?
- В другой раз, - возвращаю внимание к Вилейкину, - слушай, ты же с
местными бандосами знаком?
- Смотря кто тебе нужен. Наезжают?
- Не то чтобы, но нужна информация. Парень, Влад, с быком на черном
мерине ездит. Меня из-за него вчера так отделали.
- Сын Аккорда? - проводит пальцами по губам, изображая
застегивающуюся змейку. - Тут я могила, говорить о Петре Викторовиче -
себе дороже.
- Петр Викторович - это Аккорд, а Влад его сын? – переспрашиваю в
надежде, что он что-то ляпнет.
- Подожди, - Валик поднимается с кресла и тяжелой походкой со
сгорбленной спиной идет к широкому дубовому столу, обитому зеленым
сукном. Выдвигает ящик, вытаскивая пакет с белым порошком.
Втянув в себя эту дрянь, запрокидывает голову, широко распахивая
глаза.
- Продолжай, - машет рукой, садясь на край стола.
- Кто мог охотиться на его сына?
- Звери могли.
 - Это кто?
- Это… погоди, так тебя зверье отмудохало? Если это зверье, то они
еще вернутся, можешь не сомневаться. Жизни не-да-дут, - дергает
указательным пальцем взад-вперед.
- Давай без страшилок, значит, звери…
- Кстати, если хочешь, по старой дружбе могу замолвить за тебя
словечко перед Аккордом, за услугу, конечно.
- В другой раз, - поднимаюсь на ноги.
- Заходи, я всегда готов к сотрудничеству. Хотя стой, - хватает за
локоть и сразу разжимает пальцы, прочувствовав мое недовольство, - а
может быть, ты из-за Людки все это спрашиваешь? Под Аккорда копаешь?
- А при чем здесь она…?
- Ты не знаешь? – смотрит на меня выжидающе, а я молчу. - Серьезно?
Твоя сестрица полгода как на Герцена обслуживает.
- Ты сейчас мою сестру шлюхой назвал? – сжимаю кулаки, вставая с
ним нос к носу.
- Не кипятись, я правду говорю. Ее все видели и знают. Маратик там
часто баб снимает, но тебе не рассказал. Интересно, совсем или еще?
- Рот закрой, - хватаю его за горло футболки.
- А я что? Я правду сказал, Доронин, ту, которую друзья твои говорить
не захотели.
- Пошел ты! – отталкиваю Веню к стенке и, круто развернувшись,
вылетаю в прихожую.
- Дверь входную за собой прикрой, - доносится следом.
По лестнице сбегаю, убрав руки в карманы, во дворе задираю
подбородок, мельком смотря в Венины окна. Пинаю валяющийся камень,
заворачивая за угол.
То, что он сказал, не укладывается в голове, потому что этого просто не
может быть, Людка не такая. Да, она изменилась, стала более отстраненной,
озлобленной, холодной, но это ничего не значит. Просто не может значить. Я
верю в то, о чем думаю, искренне верю, но все равно иду к Маратику, чтобы
вытрясти из него правду. Правду, которая мне понравится, или ту, что
изменит мой мир окончательно.
Позвонив два раза в дверь коммуналки на Восточной, дергаю ручку,
слыша недовольный ор по ту сторону. Лукьянов не спешит меня впускать,
соседи нервничают, а я пребываю в натуральном бешенстве. Пару минут
спустя Марат открывает, а брови на его лице ползут вверх. Затаскиваю его в
длинный коридор коммунальной квартиры, припечатывая к стене. Фиксирую
локоть на его шее, вынуждая встать на цыпочки.
- Доронин, - через кашель, - ты сов…
- Людка бывает на Герцена? – сквозь зубы.
 Марат перестает сопротивляться, и я чувствую, как расслабляются его
мышцы.
- Остынь, поговорим.
Раздраженно убираю руки, сверля спину Лукьяна глазами, пока мы
идем в его комнату.
В его хате накурено, на полу валяются какие-то шмотки, а у кровати
пара пустых бутылок. На столе банка с рассолом, в углу телевизор и шкаф,
сюда он приходит только спать.
- Неплохо вчера посидели, - садится на стул, - курить будешь? –
вытаскивает пачку.
Киваю.
- Не думай, что я зассал рассказывать, нет, - чиркает спичкой, - я думал,
что тебя нужно как-то подготовить.
- К такому можно подготовить? – затягиваюсь, выдыхая дым,
запрокинув голову.
- Не знаю…
- То есть это правда?
- Откуда узнал?
- У Вилейкина был.
- Веньки? А зачем ходил?
- Не в этом суть.
- Из-за драки?
- Маринка?
- Яковлеву рассказала. Помочь тебе хочет.
- Гуманно.
- Тупо. Яковлеву сюда лезть не стоит.
- Согласен. Вечером будет нужна твоя помощь.
- Какая?
- Увидишь.
Тушу окурок, краем глаза замечая рукоятку ствола, торчащую из-под
кинутой на стол футболки. Марат прослеживает мой взгляд, спокойно.
( промокод к роману "Наше шаткое равновесие" : N-kRVNAO )
- Как она там оказалась? – опираюсь плечом на стену.
- Не знаю.
- Врешь.
- Правды не знаю, но говорят, звери на счетчик поставили.
- Звери? – сглатываю, отводя взгляд в сторону. - За что?
- Она в гостинке на Советской работала. Это Лёвина шарага теперь.
Говорили, что Людка под шумок кассу вынесла.
- Ты в это веришь?
 - Я верю только в то, что вижу своими глазами. Я предлагал ей помощь,
деньги, но она меня послала. Возможно, ты мне сейчас вмажешь, но, Саня, я
тебе зуб даю, ей нравится такая жизнь, она подсела.
- Наркота?
- Нет. Образ жизни, ей там по кайфу. Она с Аккордом шашни крутит,
легла под него из-за бабок.
- Ты сейчас о моей сестре говоришь.
- Поэтому я и честен.
День проходит на автомате. Сажусь на стул посреди комнаты, еще раз
сканируя разбросанные по полу Людкины вещи, ничего. В дверь звонят, а в
глазке маячит Борька, не самое время для разговоров и встреч, но,
пораскинув мозгами, решаю его впустить. Он может быть полезен.
- Здорово, - протягивает руку.
Отвечаю на рукопожатие, кивая. Борька же проводит пятерней по
светлым волосам с отголосками рыжины и, расстегнув ветровку, скидывает
кроссовки. Мы проходим на кухню, и я ставлю чайник.
Глупое, незатейливое и никому не нужное телодвижение, словно мы на
самом деле будем пить чай.
- Рассказывай.
- Что? – сажусь напротив, между нами стол.
- Кто они?
- Не знаю.
- Вчера, может, и не знал, но сегодня по глазам вижу, что знаешь.
- А что еще ты видишь? – прищуриваюсь, подаваясь вперед. -
Поделишься?
- С удовольствием, все свои разборки оставь при себе и не впутывай в
них Марину.
- Какой ты, Яковлев, грозный, когда мне начинать бояться?
- Еще вчера.
- Слушай, не лезь в это дело.
- Я и не собирался. С тем, куда вляпался, разберешься сам.
- С чего такие перемены? Еще вчера, - усмехаюсь, - ты называл себя
моим другом.
- Марину не впутывай в эту грязь.
Яковлев выпрямляется и, выйдя из-за стола, направляется в прихожую.
- Ревнуешь? Мы же друзья, - улыбаюсь шире.
- Слушай, я ее люблю и для ее спокойствия готов на многое. Ты встрял
по полной, они уже не оставят тебя в покое, лучше просто уезжай из города.
- Привет ей передавай. И спасибо за оперативность. Быстро она тебе
команду фас дала.
- Слышь…
 - Тихо, - поднимаю ладони, - спокойно. Я любя. Ты про сестру мою
знал? – кидаю вопрос ему в спину.
- Пару раз лично выпускал из обезьянника, по приказу нашего
начальника. За нее просил сам Аккорд. Говорят, что он ее очень ценит.
- Значит, и зверей знаешь!?
- Доронин, - резко разворачивается, - мой отец разрабатывает их шесть
лет, и это не те люди, кто будет шутить. Если ты решил поиграть в Робин
Гуда, одумайся, пока не поздно. А лучше вали из города.
Больше он ничего не говорит, мазнув по мне взглядом, разворачивается
к двери и выходит на лестничную клетку. Я слышу эхо его шагов и, похлопав
по карманам в поисках сигарет, иду на балкон.
Прикурив, смотрю на наш двор, замечая Баженову, они о чем-то
разговаривают с Борькой, целуются, и он нагло трогает ее за жопу.
Выпускаю дым, слегка оттопырив нижнюю губу. Они заходят в Маринкин
подъезд, а я выбрасываю тлеющую сигарету вниз, возвращаясь в квартиру.
Через полчаса мы встречаемся с Лукьяном, он приезжает к кафешке за
пару сотен метров до Герцена, на углу которого располагается ресторан
«Сапфир», на старом ржавом запорожце.
Я уже внутри, вижу его в окно, Марат глушит мотор и долю секунд
смотрит в лобовое стекло не моргая. Спустя пару минут вылезает на улицу и
спешным шагом проходит в помещение. Вытягиваю руку, обозначая свое
присутствие.
- Здорово, - садится напротив.
- И тебе того же.
- Что за дело?
- Поможешь?
- В чем?
- Людка двое суток якобы у подруги. Я хочу с ней встретиться,
поговорить. Она должна с этим завязать.
- Она не станет слушать…
- Поэтому я хочу ее оттуда забрать.
- Ты понимаешь, куда хочешь влезть? Ее не отпустят так просто, а тебя
пристрелят за скудные попытки ее спасения.
- Маратик, ты чего такой дерганый? - замечаю, как бегает его взгляд,
как он стискивает кулаки, трет костяшками пальцев о стол.
Он на взводе, шугается каждого звука.
- Слушай, - сжимает переносицу, - я должен тебе сказать.
- Чего?
- «Сапфир» принадлежит Аккорду, как и Людка, он с ней спит.
- Я в курсе.
- Саня, погоди, - подносит кулак к губам, - я тоже на него работаю.
 Марат достает сигареты, а я уже не удивляюсь. Возможно, чего-то
подобного я и ждал. Эти два года выпотрошили все, что у нас всех было.
Ничего не осталось прежним, ложь, кровь и больше ничего. Пустота.
Моя сестра обслуживает вора в законе, и ее устраивает такая жизнь. Но
меня нет, она же мясо, он выкинет ее в любой момент, когда этого захочет.
Ее нужно вытаскивать, нужно, чтобы она уехала далеко, надолго. Она моя
сестра, и я не могу смотреть на то, как она рушит свою жизнь.
- Я дальше сам, - поднимаюсь и иду на выход.
- Саня…
- Маратик, вали домой.
- Ты ее все равно не вытащишь, как ты этого не поймешь?
- Свали отсюда!
Лукьянов вылетает следом, и на доли секунды мы сталкиваемся с ним
взглядами. Он не готов смириться и уйти, я же не готов спасовать.
- Она моя сестра.
- Я понимаю, но у тебя будут проблемы. К тем, что есть, подключатся
еще…
- Уезжай. Не подставляй себя перед своим «начальником».
Ухмыльнувшись, хлопаю его по плечу и иду в сторону ресторана. На
улице тихо, пешком дотуда метров пятьсот, но чем ближе я подхожу к
забегаловке, тем громче становятся голоса. Иду, сжимая в кулаке часы,
которые снял с запястья.
Людка стоит у ресторана, разговаривает с парочкой телок. На ней
кожаный плащ и высоченные шпильки, темные волосы завиты в тугие
пружинистые кудри и развеваются на ветру. Иду туда, хватая ее за локоть.
Первые секунды она сопротивляется, привлекая к нам внимание, но
сообразив, что это я, перестает орать и вырываться. Хотя к нам уже бежит
пара бритоголовых лбов.
- Как ты меня нашел? – шипит, оглядываясь по сторонам.
- Весь город знает, где тебя найти. Мать, надеюсь, не в курсе?
- Руку убери.
- Слышь ты, - удар в плечо, - свалил отсюда.
- Ребята, все нормально, - лопочет сестра, улыбается, - это мой
знакомый.
- Люда, зайди внутрь.
- Тебе же сказали, - подаюсь вперед, и Люда выставляет ладонь,
упираясь ей в мою грудь.
- Тебя никто не спрашивал, - подключается второй.
- Все хорошо, парни, все хорошо, - разводит ладонями. - Саша, пошли
поговорим, - тянет меня в сторону.
- Это как называется?
 - Работа.
- Ты сейчас серьезно?
- Более чем, - поправляет короткую кожаную юбку, - матери зарплату
полгода не выплачивали, нам жрать нечего было. А отец, - замолкает, - ты
сам знаешь…
- Поэтому ты решила вынести кассу в гостинице?
- Откуда ты…
- Так это правда?
- Не совсем. Петр Викторович мне помог, теперь я помогаю ему.
- Что это значит?
- Он выкупил мой долг у Лёвы.
- Ты по-прежнему должна, но только теперь Аккорду.
- Если ты, - тычет пальцем в мою грудь, - веришь тому, что болтают в
городе, то мне противно от мысли, что такой человек может быть моим
братом. Я помогаю Петру Викторовичу, а мальчики, - кивает на тех двух, -
мне в этом содействуют.
- Ты сутенерша?
Понимание этого всплывает само, давит атмосфера и окружающая
обстановка.
- Что? Я пою здесь! Просто пою, хоть где-то музыкалка пригодилась.
- Ты с ним спишь.
- Это уже не твое дело. Саш, иди домой, а?!
- Тебе девятнадцать лет, что ты творишь?!
- Люди меняются, Сань.
Людка начинает уходить, и я на автомате хватаю ее за рукав кожаного
плаща. Ее «охрана» в момент реагирует на мой всплеск агрессии,
завязывается потасовка. Один из них вытаскивает нож, я чувствую, как
холодное лезвие рассекает кожу на руке, и успеваю выбить бабочку, прежде
чем она войдет в мое горло. Слышу крики и скрип тормозов. Ныряю вниз,
подбирая нож, и за секунду до того, как меня начинают оттаскивать, вонзаю
его в живот одного из этих мужиков. Это происходит случайно, меня
толкают в его сторону и резко тянут назад, но уже поздно. Гул толпы,
выбежавшей на крики, выстрел, захват, вынуждающий сесть в машину, на
секунду прикрываю глаза, а когда распахиваю, улавливаю боковым зрением
черную балаклаву, натянутую на голову Маратика.
- Мне кажется, я кого-то прирезал, - разжимаю пальцы, и нож падает на
коврик.
Лукьянов матерится, но ничего не отвечает. Мы едем куда-то очень
долго, время переваливает за час ночи, но машина продолжает ехать.
- Где мы? – откидываюсь на спинку.
- Нужно сжечь тачку, нож, шмотки. Людка выкрутится.
 - Ты был прав, ей…
- Она спит с Аккордом. Поэтому она выкрутится, и поэтому она
неприкосновенна. Она уже давно не та, кем ты ее себе рисуешь.
Сжимаю переносицу, отворачиваясь к окну.
- Но она по-прежнему расходный материал, как и все мы. Только твоя
сестра этого не понимает!
Марат дергаными движениями вытаскивает сигареты, прикуривает,
открыв форточку, и заворачивает в лес.
- Здесь все сделаем. Сука, если Аккорд узнает, мы с тобой оба трупы.
- Они меня видели, все.
- Я постараюсь что-то придумать. Не знаю… выход должен быть.
Эти слова, сказанные Маратом в ту ночь, отпечатались в моей памяти
на всю жизнь. Я знал, что выхода не было, я его не видел. Все закрутилось
слишком быстро, настолько, что ничего уже не могло что-либо изменить. Я
подставил Марата, Люду заварил всю эту кашу и не в силах ее разгрести.
В город мы возвращались поодиночке, и меня уже ждали. Я не успел
дойти до подъезда. Несколько машин, стоящих по периметру, и пристальные
взгляды говорили об одном – меня больше нет. Я знал, что будет дальше, и
надеялся, что мама ничего не увидит. Я умру сегодня, возможно, в муках, и
мне было страшно. Страх - это нормально, если ты не чувствуешь страха, ты
перестаешь быть человеком. А я им был, пока был.

ГЛАВА 2
Марина
Какое-то пугающее чувство, оно окутало внутренности, и я проснулась,
вскочила с постели, отчетливо понимая - что-то произошло. Холодный пот и
дикий страх.
Откинув одеяло, всунула ноги в тапки и аккуратно подошла к окну.
Отодвинула штору, смотря на пустой утренний двор. На часах шесть, солнце
уже встало.
Переминаясь с ноги на ногу, я все же задернула занавеску, пошаркав в
ванную. Окатив лицо ледяной водой и почистив зубы, села на край ванны,
смотря на свое отражение в зеркале. Меня продолжало крутить, и я не знала,
с чем это связано, ровно до тех пор, пока в дверь не начали настойчиво
стучать.
Взглянув в глазок, я удивилась, но что-то внутри напряглось еще
больше. Люда, стоявшая за порогом, обнимала себя руками, иногда растирая
по лицу слезы.
Щелкнув замком, я впустила ее в квартиру, пребывая в шоке.
- Марина, мне нужно связаться с Яковлевым, - шмыгнув носом.
- Зачем?
 - Это важно.
- Шесть утра, Люд.
- Сашу могут убить, - она опустила взгляд, а меня повело, я еле успела
ухватиться рукой за комод позади.
- Это из-за тебя, из-за того, чем ты занимаешься? Это ты во всем
виновата! - я обвиняла, смотря ей в глаза, и видела, что ничего в ней не
дрогнуло, ничего.
Она сосредоточенно стерла слезы, которые, кажется, были напускными,
и склонила голову вбок.
- Я знаю, - ответила спокойно, - ему не стоило туда приходить. Так ты
поможешь?
- Куда? – свожу брови. - Что с ним произошло? Нападение было из-за
тебя?
- Какое нападение? – прищурилась.
- Во дворе, ночью вчера, на нас напали, грозились вернуться.
- Значит, Аккорд - не единственная проблема, - шепнула себе под нос.
- Кто? – я нахмурилась.
- Не важно. Все сложнее, чем ты думаешь. Дай новый Борин адрес.
- Зачем?
- У меня есть идея, и я готова воплотить ее в жизнь, чтобы спасти
Саню.
- Ладно, но я поеду с тобой.
Схватив с вешалки плащ, обулась и, захлопнув дверь, пошла за ней
следом. Во дворе у нашего подъезда стояла машина. За рулем был
широкоплечий тип пугающей наружности. На его лице был шрам, он
начинался от уха, проходя по скуле, и заканчивался возле подбородка.
Сглотнув, я села на заднее сиденье и продиктовала адрес. Люда кивнула, и
бугай завел машину. Мы ехали слишком быстро, ветер, попадающий в салон
через приоткрытую щелку окна, раздувал мои и без того растрепанные
волосы. Я смотрела на улицу, стискивая зубы и теребя пальцами пуговицу на
плаще, которая вот-вот оторвется.
У Бориного дома Люда приказала водителю этой машины нас ждать и,
громко цокая каблуками, устремилась вперед. Я шагала следом, указывая,
какой подъезд, этаж, дверь.
Боря открыл раньше, чем мы поднялись, видел нас в окно. Стоило
нашим взглядам встретиться, и я поняла, что он боится. Боится за меня и
дико зол на Людку.
- Есть дело, пригласишь? – она смахнула со своего черного кожаного
плаща невидимую пылинку.
Ее бордовые губы ядовито улыбнулись, и Боря отошел в сторону,
пропуская ее в квартиру.
 - С тобой все хорошо? - сжал мои плечи.
- Да, - я кивнула и прошмыгнула внутрь.
Люда прошлась по большой комнате не разуваясь и села на диван,
закинув ногу на ногу.
- Выпить предложишь?
Борис сел напротив нее в кресло, упираясь руками в деревянные ручки.
Я стояла у стены, бегая взглядом по квартире.
- Значит, не угостишь, - цокнула языком, - жаль.
- Чего тебе надо?
- Пусть она уйдет.
Боря хмурится и кивает, прося меня исчезнуть.
- Я хочу знать, - говорю четко и воинственно.
Люда мягко смеется, облизывая губы.
- Ладно. Если в двух словах, Сашка перешел дорогу Аккорду. Сегодня
ночью. И его уже ищут.
- Ты же с ним спишь, помоги брату. А, забыл, твое мнение для него
ничего не значит, - Борис оскалился. - Или, может, мне тебя оформить?
Статья найдется.
- Грубо, - вздохнула, - но, наверное, справедливо. Ты же понимаешь,
чтобы спасти кого-то от смерти, нужно предложить что-то взамен, и у тебя
это есть.
- У меня?
- У твоего отца. Он много лет разрабатывает Зверя и Аккорда. Лев меня
мало интересует, а вот Петр, если ты убедишь отца отдать  компромат,
который у него есть, мой брат останется жив.
- Ты ставишь жизнь Сани на кон.
- Нет, ее ставишь ты. Что тебе дороже, друг или бумажки?
Яковлев подается вперед, сжимая кулаки.
- Без агрессии.
- Ну ты и сука, - сквозь зубы.
- Я хочу помочь. Помочь брату, которого люблю, который твой друг,
между прочим. И ее, - кивает в мою сторону. - Ты прав, Петр не будет меня
слушать, когда у меня ничего нет. Но если я предложу альтернативу, все
изменится.
- А если нет? Он может не сдержать слово.
- Он всегда держит слово, и ты это знаешь.
- Вряд ли, я слишком далек от вашего…
- Я поняла, не утруждайся. Так что?
- Мне нужно поговорить с отцом, - Боря поднимается с дивана,
нажимая пальцами на виски.
- Времени очень и очень мало.
 - Я понял. Мне нужен час.
- Час, - Люда смотрит на циферблат часов, украшающих ее запястье, -
час у нас есть.
- Марина, я вызову такси, езжай домой.
- Я…
- Домой, - повышает голос, и я киваю.

Доронин
Агония. Тело погрязло в агонии и нестерпимой боли. Кровь заполонила
все пространство, я почти не вижу и ничего не слышу. Только глухие
отголоски где-то на задворках сознания. Ледяная вода, выплеснутая на мою
голову, отрезвляет, я не ориентируюсь в пространстве, но некоторые чувства
ко мне возвращаются, а боль становится сильнее.
Прикрываю глаза, втягивая воздух, чувствую жар.
- Еще плесни, - этот голос, опять он.
Вода стекает по телу, я и подаюсь вперед, чувствуя режущую боль в
запястьях. Наручники, которыми я распят, стоя на коленях, впиваются в кожу
до костей. Разрезают мясо металлом, врезаясь от каждого движения все
сильнее. Сжимаю - разжимаю пальцы, смотря перед собой помутненным
взглядом.
Напротив, вроде и близко, а вроде и далеко, стоит кресло. Из кресла
раздается голос. Я не помню лица и уже не могу его разглядеть, но знаю этот
голос, он преследует меня все это время. Все время, что я хлебал
собственную кровь, он был рядом.
- С тем, что ты убил моего человека, мы разобрались. Приступим ко
второму, - он говорит медленно и даже лениво. - Кто помог тебе уйти?
- Я сам.
- Не-е-ет! Машина, там была машина, - протягивает, испытывая
удовольствие от всего происходящего.
- Я был…о…дин, - на выдохе.
- Плохо, - качает головой, - очень плохо. А я хотел по-хорошему, -
вздох, - топи баню, Гризли, - хлопает в ладоши, - пора очиститься.
Сглатываю, понимая, что все только начинается, они не готовы просто
убить. Им нужно зрелище и информация. Я должен сдать им Лукьяна. Чтобы
спокойно сдохнуть, я должен подставить и его голову тоже.
Слышу голос вне комнаты, он громкий, надрывный. Дверь
распахивается, в ушах стук каблуков, а я не могу разлепить веки.
- Он спас твоего сына! - Людкин голос врывается в мое сознание. -
Когда Василек потерял мальчишку, его поймали звери, а мой брат его спас! -
она говорит громко, но спокойно.
Ее ледяной тон и ни разу не дрогнувший голос удивляют.
 - Позови Влада.
- Пошла вон отсюда. Уберите ее,- глухим, командным распоряжением.
- Позови Влада!
Люда не унимается, и ее начинают выводить.
- Если бы не он, ты бы похоронил мальчишку, слышишь, похоронил по
частям. Ты знаешь, что бы они с ним сделали!
Сестра подаётся вперёд, успевая вцепиться пальцами в рукав рубахи
Аккорда. Звуки потасовки прекращаются. Сестра, стоит напротив этого
козла, а после резко падает на колени.
- Ты обязан ему, - указывает на меня ладонью, - жизнью сына.
- Откуда ты знаешь?- брезгливо смахивается с себя ее руки.
- Я была у Вилейкина, он мне рассказал, - вновь касается его запястья, -
а Василек подтвердил, что так и было, он нашел Влада, когда мой брат всех
отделал. И еще, позавчера люди Зверя приходили с отверткой, их что-то
спугнуло, но они обещали вернуться. Если бы Влада поймали не они, зачем
им мстить Сашке? Скажи? 
- Он выпотрошил Капу,- словно не слышит Людкиных слов.
- Я знаю, - Люда опускает голову, проводя ладонями по лицу, - Яковлев
не отдал мне компромат, даже не связался с отцом, - сглатывает, - я хотела
спасти брата, хотела принести эти бумажки тебе. Я сделаю все, что ты
захочешь, - ее губы дрожат, - отпусти его. Прошу тебя. Ты можешь
- Он убил моего человека, это не прощается.
- Он спас твоего сына, - подается вперед, - неужели это не ценно?
Оставь его в живых, я сделаю абсолютно все, что ты скажешьмы сделаем, -
смотрит в мою сторону.
Аккорд громко втягивает воздух, поворачиваясь к двери.
- Василька ко мне в кабинет, живо.
Я вижу, как они уходят, они все. Дверь закрывается, а свет гаснет.
Не знаю, сколько я там нахожусь, час или несколько суток. Я то
проваливаюсь куда-то далеко, чувствуя расслабление и отрешенность, то
прихожу в себя, ощущая боль.
В одно из таких возвращений дверь распахивается, а свет, мгновенно
раздражающий сетчатку, включается над моей головой.
- Закрой глаза, - Людкин голос, - все закончилось, - она расстегивает
наручники, - тебе помог Веня, слышишь? Его уже наказали.
- Он не… - губы пересохли и покрылись коркой.
Они трескаются, стоит мне хоть немного приоткрыть рот.
- Это был он, - с нажимом, - понял? Это его запорожец, и это он сжёг
его в лесу!
Киваю, либо же думаю, что киваю.
- Сейчас тебя отвезут в больницу, а после мы все обсудим.
 Людкины пальцы касаются моего лица, и я слышу всхлип.
- Твой друг редкостная тварь, - сглатывает, - он просто тянул время.
Нам никто не поможет, Сашка, никто кроме нас самих, - вытирает слезы. -
Пока будешь в больнице, я скажу маме, что ты полетел к папе в Мурманск
узнать насчет работы. И отцу позвоню, он поймет. Мама не должна ничего
знать, она просто не сможет это пережить.
- Хо-ро-шо.
Это последнее, что я помню, перед тем как отключился. В себя
прихожу уже в палате, с капельницей в руке. Люда сидит на диванчике по
другую стену, поджав под себя ноги и накрывшись покрывалом. Спит.

Марина
После занятий домой я возвращаюсь одна, шагаю по аллее, иногда
рассматривая начинающую желтеть листву или хмурое небо. Погода
испортилась слишком быстро, вроде только вчера мы умирали от жары,
теперь же прячемся от холодного ветра и дождя.
Но, несмотря на это, я тихо радуюсь, что все  закончилось. Боря помог
Саше, его отпустили, и уже как четыре недели назад он улетел к отцу.
Наверное, теперь будет работать там и приезжать пару раз в год. Конечно,
все это как-то грустно, но все хорошо, что хорошо заканчивается. Он жив,
здоров и избавился от набросившихся на него проблем. Стоит порадоваться.
Так странно, мы были так близки, а теперь все рухнуло, как
неустойчивый карточный домик. Раз - и ничего нет. Касаюсь своих губ,
вспоминая этот странный и отчасти агрессивный поцелуй на моей кухне. В
голове всплывают его слова о том, что между нами больше нет дружбы, о
том, что он обо мне думал, хотел увидеть. Смотрю себе под ноги, чувствуя
прилив прохлады, кожа покрывается крупными мурашками, становится не по
себе. Его могли убить, ему повезло, очень и очень повезло. От одной только
мысли, что Доронин мог погибнуть, во рту становится сухо, а на душе пусто
и страшно. Наверное, все же ему будет лучше подальше от нашего города.
Взбежав по ступенькам, перехожу дорогу от парка к нашему двору и
застываю между торцами домов. Глазам открывается интересная, как бы
сказала Анфиска, картинка. У Доронинского подъезда стоит машина, та
самая, на которой приезжала Людка. Стекла тонированные, а вокруг ни
души. Отхожу в сторону, скрываясь за ветвями опавшей сирени,
присаживаясь на металлическую трубу, огораживающую небольшой
палисадник под окнами дома.
Машина стоит минут пять, а после из нее выходит Доронин, следом
Люда, они перекидываются еще парой фраз, и, усевшись обратно, Санькина
сестра уезжает со двора через второй проезд. Это странно…
 Высовываюсь и, ускорив шаг, направляюсь туда. Доронин меня не
видит, стоит спиной, прикуривая сигарету.
- Привет, - подаю голос.
Саша разворачивается ко мне, выпуская дым в сторону. Кивает.
Пробегаю глазами по его лицу, вижу тонкую ссадину на переносице и
небольшой, уже почти прошедший синяк на скуле. Под бровью все еще
яркий шрам. Сглатываю, отводя глаза.
- Привет.
- Я рада, что все закончилось нормально и…
- Спасибо, что пыталась помочь, - прищуривается, а губ касается
улыбка.
- Меня не за что благодарить, это все Боря.
- Боря, - Доронин перекатывает его имя на языке. - Точно.
- Твоя мама сказала, что ты был у отца. Это правда?
- Нет, - качает головой, - Людка придумала.
А я было уже поверила, наивная. Его били, видимо, долго и жестоко.
Он корчился от боли в больничной койке, а я насочиняла себе радугу с
единорогами, глупая.
- В больнице? – морщусь, всего лишь воображая, что с ним было.
- Да.
- Мне очень жаль, что все так вышло. Правда.
- Я знаю, - выбрасывает окурок, не переставая смотреть в мои глаза.
У него тяжелый и в то же время завораживающий взгляд. Я словно под
гипнозом, стою и не могу пошевелиться.
- Зайдешь? – кивает на свои окна.
- Ненадолго.
Сашка пропускает меня вперед, открывая подъездную дверь. Мы
поднимаемся на этаж, а я спиной чувствую его взгляд, сглатываю.
В квартире шумит телевизор, и стоит нам войти, как теть Аня выбегает
в прихожую.
- Санька, - обнимает сына, - Марина, - улыбается мне, - проходите на
кухню, чай попьем.
Я разуваюсь и ступаю босыми ногами на линолеум, вырядилась в
платье и не нашла с утра колготки. Сашка дает мне тапочки, и я улыбаюсь в
знак благодарности.
- Ты, конечно, умеешь удивлять, сын, - вздыхает, - так исчезать, хорошо
хоть позвонил почти сразу.
- Как прилетел. Прости, - касается материнского плеча.
- А куда я денусь? – тепло улыбается сыну. - Садитесь, я как раз обед
приготовила.
 Мы идем на кухню, и я чувствую, как Сашкина ладонь касается моей
спины, напрягаюсь, опуская взгляд. Мы обедаем почти молча, он смотрит на
меня опаляюще, и еда встает поперек горла.
В глубине квартиры звонит телефон, и теть Аня убегает ответить на
звонок. Размешиваю суп, а сама хочу сбежать, наверное.
- Хочешь уйти? – Сашка отодвигает тарелку, складывает руки на груди
и проникновенно смотрит на меня.
- Наверное, - убираю волосы от лица, - просто как-то глупо все, -
поджимаю губы, - мне лучше уйти.
Доронин пожимает плечами, поднимаясь из-за стола. Иду за ним
следом, на лестничной клетке Саня подпирает плечом стенку под щитком, с
интересом наблюдая за моими эмоциями. А их у меня валом, я вся
покраснела как помидор и переминаюсь с ноги на ногу. Хочу уйти, но что-то
меня останавливает. Подаюсь вперед, между нами пара сантиметров,
задираю подбородок, чтобы смотреть Доронину в глаза.
- Я рада, что с тобой все хорошо, - говорю тихо, - я очень за тебя
переживала, - закусываю губу, чувствуя подступающие слезы.
- Что со мной будет? – усмешка. - Не реви, - легонько щелкает меня по
носу, а я всхлипываю.
Сашка как-то неожиданно обхватывает меня за шею, притягивая к себе.
Утыкаюсь носом в его грудь, опоясывая руками.
- Мари-и-и-н, - протягивает мое имя, - ну ты чего? Ревешь, что ли? Ма-
ри-ша, - я слышу по интонации, что он улыбается.
- Нет, - шмыгаю носом, сильнее вцепляясь пальцами в его свитер, -
прости, что я тебя тогда ударила, это было глупо.
- Когда? Такое вообще было?
- Доронин, - улыбаюсь, поднимая взгляд.
Саша отнимает мою руку, сжимая в своей ладони.
- Что? – смотрит на мои губы. - Ничего не помню, амнезия.
- Не нужно, Саш, я не хочу быть предательницей. Не хочу поступать
плохо.
- Что в этом плохого? – его ладонь ложится на мою спину, подтягивая
ближе. - Ты мне нравишься, и я не вижу смысла молчать.
Доронин приподымает меня над полом на пару сантиметров и без
предупреждения целует. Сминает мои губы своими, обводя контур языком, а
после погружаясь в мой рот. Он не напирает, напротив, каждое его действие
наполнено запредельной нежностью. Пальцы гладят мои волосы, щеку,
опускаясь к подбородку, слегка сдавливая.
Прикрываю глаза, вдыхая аромат его парфюма, смешанного с запахом
табака, пальцы сами стискивают ворот темного свитера, хоть мозг и бьет
тревогу.
 Я понимаю, что это неправильно, но глупое сердце утверждает
обратное, не позволяя отстраниться. Я целую в ответ, вставая на цыпочки,
прижимая ладонь к его шее. Чувствую, как пульсирует венка, улыбаюсь в его
губы, а он прикусывает мои. Жадно, с легкой ухмылкой, я вижу ее через
полуопущенные ресницы и улыбаюсь в ответ.
Тепло его тела обворачивает меня в какой-то кокон нежности и силы.
Отстраняюсь на пару миллиметров, уткнувшись носом в его ключицу.
Зажмуриваюсь, чувствуя его крепкие объятия.
- А вы чего это тут делаете? – Анфискин голос заставляет меня резко
отстраниться, я так погрузилась в момент, что совершенно не услышала ее
шагов.
Оборачиваюсь, видя подругу. Она стоит на пролет ниже, с интересом
нас рассматривая. На губах раздраженная ухмылка.
- Чего приперлась, Мартынова?
Доронин разжимает руки, проводя ладонью по моему плечу ниже, беря
мою руку в свою.
Я нервничаю и не знаю, куда себя деть, словно меня застали за чем-то
постыдным. Хотя, наверное, это так и есть. Что именно она видела?
- Я пришла узнать, как дела, - говорю уверенно.
Анфиса кивает, вытягивая губы трубочкой.
- Ясно. Я, вообще, за тобой, мне сказали, ты здесь, вот я и забежала.
- Да. Идем.
Сашка выпускает мою руку, и я начинаю шагать вниз.
- Пока, - ослепительно улыбается Доронину, маша ручкой.
На улицу мы выходим в гробовом молчании. Я чувствую Анфисину
нервозность и желание поговорить, но продолжаю делать вид, что не
понимаю этого.
- Марин, я что-то не поняла, ты же с Борей или нет? – надрывно. -
Просто я пришла, а вы обнимаетесь. Вообще-то Саня мой, если ты не забыла!
- Это не то, что ты подумала. Сашка все это время был в больнице, -
шепотом, - только никому. Его избили, и Боря помог ему выпутаться из
проблем. Мы встретились у дома, разговорились… его чуть не убили, какая у
меня должна была быть реакция?! Мы все детство дружили.
Кажется, я сейчас вру не краснея. И да, она не видела поцелуй.
- Блин, - сводит брови, - прости, я же не думала… А сейчас? Сейчас все
хорошо у него?
- Говорит, да. Проблем больше нет, - выдыхаю.
- Ну круто, твой Борька - спасатель.
- Ага.
- Ко мне?
 - Нет, хочу отдохнуть, да и к завтрашнему дню столько заданий
выполнить нужно - учеба, - пожимаю плечами.
- Ну ладно. Пойду тогда к Любке.
- Привет ей.
- Ага.

Доронин
Смотрю Маринке вслед и, развернувшись, возвращаюсь в квартиру,
чувствуя прилив бешеного возбуждения. Стоит позвонить Маратику и
сделать рейд по бабам. Прохожу в комнату, замечая, что мама все еще
болтает по телефону. Закрываю дверь и ложусь на кровать поверх покрывала,
смяв под головой подушку.
Перед глазами ее улыбка, я до сих пор чувствую ее тепло и то, как она
ответила на поцелуй, закрываю глаза, складывая руки на груди. Умом я
понимаю, что сейчас меня должно волновать другое, но я не могу взять и
перестать думать о ней. Она постоянно в моей голове, где бы я ни находился.
Когда меня держали на той даче, в бреду я видел Маришу, чувствовал ее
прикосновения. Я отъезжал из сознания, но продолжал о ней думать…
Не знаю, когда и почему, но понимание того, насколько она мне нужна,
словно обухом ударило по голове, стоило мне увидеть ее в день моего
возвращения из армейки. Один взгляд, прикосновение, и назад пути просто
не было, и нет до сих пор. Я не врал ей, говоря о том, что думал о ней там, о
том, что она нужна и мне плевать на все. Я знаю ее почти всю жизнь, внушая
себе, что дружу, только дружбой это не пахло никогда. Наверное, я всегда
смотрел на нее глазами влюбленного мальчика, прикрывал все ее выходки и
добровольно подписывал себя на все, что она пожелает. Если захочет,
Баженова сможет вить из меня веревки, и я буду совсем не против.
Глупая, хочет быть честной, только кому она нужна, эта правда?
Яковлев отдал мою башку на растерзание Аккорду, даже не попытавшись
помочь, винить его будет глупо. Но чисто по-человечески он мог
предпринять хоть что-то, не предпринял. Но Баженова убеждена в Бориной
помощи, значит, он выставил себя героем, а не палачом.
Людка мне все рассказала, это была интересная история. Боря тянул
время намеренно, зная, что меня могут убить, тянул, чтобы найти эту дачу и
взять Аккорда на живца. Неясно, чья это была идея, его или его бати, но сути
это не меняет. Людка вовремя просекла, что к чему, и свалила, отмечая за
собой слежку.
Она привела их к Вилейкину, откуда смогла уйти не без помощи
Марата. Она сделала для меня почти невозможное, моя сестра вытащила
меня с того света, громко стуча каблучками. Весь скулеж о том, что она была
причиной, полная ересь. Я сам обострил все свои проблемы, перекладывать
вину на чужие плечи как минимум не по-мужски.
Я могу понять Яковлева, эти бумажки… его батя разрабатывает
Аккорда полжизни и вряд ли станет жертвовать хоть чем-то ради кого-то
вроде меня. Соль в другом, Борька мог просто выставить Людку, а не тянуть
время, которого было и так немного. Но он целенаправленно перешел черту,
приняв сторону отца. А какая сторона моя? Теперь я уже не знаю.
- Сань, там Марат пришел, - мама заглянула в комнату, и я поднялся с
кровати.
Лукьянов завалился почти сразу, протягивая руку, и сел на стул у
письменного стола.
- Ты как? Красавец, по тебе и не скажешь, что били.
- Была хорошая реабилитация, Людка поставила всех на уши.
- Что делать думаешь?
- В плане?
- У тебя должок перед папой, он с тебя не слезет.
- Пошли на балкон, покурим.
Мы выходим под осенний ветер, вытаскивая сигареты.
- В общем, Петр Викторович просил меня ввести тебя в курс дела. Ты
теперь со мной, - ударяет кулаком в плечо, - мы во всем содействуем Гризли,
я вас еще познакомлю…
- Думаю, - тру скулу, - мы уже знакомы…
- …короче, дело маленькое и нешумное, оформим тебя в несколько
кооперативных точек, на легальную зарплату.
- И в чем подвох?
- Платят в семь раз больше, - пропел Лукьян, - собирать дань - это
правильно, но лучше делать это на законных основаниях. Аккорд аккуратист,
ему мелкие проблемы с ментами не нужны. Крупные тоже.
- Это все?
- Ну несколько раз в месяц берешь ребят и проезжаешься по точкам, по
выходным бывает работенка в «Сапфире» или «Глобусе».
- А что в «Глобусе»?
- Там казино, - Маратик растянул губы в улыбке, - можно, кстати,
сходить покутить, а то ты после больнички помятый весь.
- В другой раз.
- Слушай, знаю, что мутно все и желанием ты не горишь, но спрыгнуть
уже не выйдет.
- Я понимаю, - киваю, выдыхая дым.
- Сань, взбрыкнешь, Людку подставишь. Она за тебя перед Аккордом…
- Я в курсе, - сквозь зубы.
 То, что Марат пытается давить на чувство справедливости, похвально,
но я и без него знаю, что заварил это сам, как и подставился. Но смысл
сейчас даже не в этом, я подставил не только себя, но и сестру, кинул тень
позора на мать, поэтому и должен отвечать.
Людка уже давно мне все объяснила, в самый первый день в больничке,
поэтому лечение Маратика ни к чему. У меня нет выбора, а может быть, и не
было никогда.
- Тогда жду тебя завтра в «Сапфире» в десять. И да, ты сейчас под
особым присмотром, за тобой будут следить, контролировать каждый шаг, и
некоторые попытаются вальнуть, ты прирезал одного из наших…
- Твоих тоже?
- Не неси чушь, суть ты понял. Будь аккуратнее.
Киваю, и Лукьянов сваливает. Стискиваю зубы, выбрасывая окурок в
жестяную банку, висящую на краю перил, и возвращаюсь домой.
Следующие три месяца я врубаюсь в работу, приходя к выводу,
насколько все это мерзко. Показуха морали и законности, на деле же
издевательства над слабыми. Мы крышуем людей, которых, по сути, сами и
обворовываем, в некоторых случаях превращаем в куски кровавого мяса.
Стараюсь держаться подальше от подобных вспышек агрессии новых
собратьев. Эта отморозь готова на все ради собственного удовольствия, они
играют в благодетелей, наслаждаясь причиняемой болью.
Большую часть времени стараюсь ошиваться в «Сапфире» или же
«Глобусе». В основном  в первом, как ни странно, но там находится то, что
интересует и меня, - дела ресторана. Башка у меня варит, и с цифрами я
дружил всегда. Этот факт, конечно, не проходит мимо Аккорда, и он лично
назначает мне встречу, здесь же.
Не знаю, что поистине я испытываю к этому человеку, знаю одно -
лютая ненависть ходит по пятам, выкручивает руки, но сейчас я не могу
ничего сделать. Сделать, чтобы не подставить свою башку под плаху или
близких под удар. Я выполняю ту работу, что мне велят, и ненавижу себя за
это. Слабость и никчемность - то, с чем я себя ассоциирую сейчас. И больше
ничего. Я слабак и трус, неспособный исправить ситуацию, где выход лишь
один - стиснуть зубы и работать.
Ломов приехал в ресторан вечером, его, как и всегда, сопровождал
Гризли. Они сели за стол на возвышенности в углу зала, так чтобы видеть
все, что здесь происходит.
Меня позвали не сразу, а спустя полчаса, Гризли заглянул на кухню,
где мы общались с Грековым – управляющим ресторана, и сказал, что
Аккорд меня ждет.
Идя туда, я ничего не чувствовал - ни страха, ни волнения, ни радости.
Пустые эмоции. Я подвешен в состоянии полного безразличия, когда все, что
ты делаешь, происходит на автомате. А еще меня гложет от мыслей, что я не
могу и близко подойти к Маринке, после поцелуя в моем подъезде мы
больше не виделись, я намеренно ее избегал и делаю это до сих пор. Снять
квартиру на другом конце города, чтобы избавить свои глаза от ее
изображения, было самой здравой мыслью. Потому что я не хочу вмешивать
ее во все это дерьмо, за мной следят и могут сделать выводы, увидеть еще
один объект  для манипуляций.
- Садись, - Петр Викторович указал на стул, сжимая в руке рюмку
водки.
- Добрый вечер.
- Тебе того же, - Аккорд отсалютовал и замахнул алкоголь, - мне
говорят, ты проявляешь интерес к внутренним делам ресторана, с табличкой
хорошо придумал.
Киваю. Вообще, с табличкой была чистая импровизация. В ресторане
левачат по-жесткому в желании обмануть клиента, недоливают пиво,
пробивая совсем другой литраж, что очень не нравится Аккорду. Из-за того,
что бармены недоливают и берут разницу в карман, происходит постоянная
текучка кадров, многие заканчивают работу пулей в лоб. Поэтому еще
недели две назад я взял на себя право и смелость распорядиться об
объявлении, согласно которому гостей призывали дожидаться отстоя пены и
только потом просить долива. Мало кто станет сидеть и ждать, в основном
пьют сразу и берут добавку за полную стоимость, потому что порция будет
новой. Вся разница в деньгах уже идет в кассу ресторана, бармены остаются
в стороне, получая небольшой процент, а посетителей дурят на вполне
законных основаниях. Главное, что никого не превращают в фарш за
хищение бабла.
- Спасибо.
- Говорят, ты в цифрах шаришь, отчеты Грекову составлять помогаешь.
Подсиживаешь его?
- А надо? – усмехаюсь.
- Я смотрю, кости не болят уже? – переводит тему, поглядывая за мою
спину, где стоит Гризли.
- Срослись.
- Это хорошо. Продолжай в том же духе, сообразительные нам нужны.
У прокурора скоро день рождения, нужно подготовить ресторан, чтобы все
по высшему разряду было. Грекову я указания дал, а ты проследи, если что
надо, помоги ему, посоветуй, как лучше…
- Хорошо, - свожу брови, пока не до конца понимая, что вообще
происходит.
- А потом посмотрим, что с тобой дальше делать будем. Людка здесь?
- Нет, не было сегодня еще.
 - Гризли.
Тот сразу подается вперед.
- Скажи парням, пусть найдут ее, предчувствие у меня что-то.
- Сделаем, Петр Викторович.
- Ступай.
Аккорд вытер губы салфеткой, напыщенно отбрасывая ее на тарелку.
Он годился мне в отцы, на висках уже появилась седина, а грубые черты лица
старили его еще больше. Темная шевелюра была зачесана назад и прилизана
гелем, золотая цепь толщиной с палец висела на шее, а огромный крест
торчал из-под расстегнутого ворота белой рубахи.
- Ты мента этого хорошо знаешь?
- Яковлева?
- Его, милого, его.
- В школе учились.
- Плохие у тебя друзья, Саня, жопу со стула не поднимут без своей
выгоды. А отца его?
- Не близко.
- Ладно, - кивнув своим мыслям. - Свободен на сегодня.

ГЛАВА 3
Марина
- Ну Мариночка, Маришенька моя, - Анфиса состряпала грустнющую
мордашку, присаживаясь передо мной на кровати, - ну как ты не придешь? Я
же всех-всех собрала, ну куда я без тебя? Ты же моя лучшая подружечка.
- Анфис, у меня курсовик, целых два, я ходить уже не могу, не то что
праздновать.
- Ну это же день рождения, ну миленькая.
- Блин, ну вот что с тобой делать? – вздыхаю, складывая руки на груди.
- А-а-а-а, я тебя люблю!
Анфиса с визгом вскочила на ноги, распахивая мой шкаф.
- Так, нам нужно платье. Короткое и обтягивающее.
- Это мой гардероб, вообще-то.
- А я тебе и выбираю. Ты что, не хочешь сразить Борьку наповал?
- Если он придет, в последнее время у него столько работы.
- Да, в городе такое творится, ужас просто, - цокнула языком, - то
ограбили, то убили, то драки эти, я вообще в шоке, - щебечет, вытаскивая
вешалку за вешалкой.
- Только не зеленое, прошу тебя.
- А что? Ты посмотри, секс просто.
- Можешь себе забрать этот секс.
- Откуда оно у тебя?
 - Посылку отец прислал, новый Леночкин подарок. То мешок, то
шлюший прикид.
- Эй, я что, по-твоему…
- Ну, тебе идут эти мини, а мне не очень.
- Ладно, будем считать, что про шлюх я не слышала, но платье заберу,
раз тебе не надо.
- Ага, бери.
- Но во что мы тебя-то оденем?
- Не знаю. Может, черное?
- У меня не поминки!
- Тогда красное…
- Да, вот это, - снимает с плечиков струящееся алое платье, - у него и
плечи чуть-чуть открыты, это будет бомба, - вздыхает, довольная находкой.
- Значит, решено, красная бомба.
- Точно. Как ты думаешь, Сашка придет? Маратик согласился, а вот
Доронин… блин, я очень надеюсь, что он не откажется.
Улыбаюсь, но ничего не отвечаю. Лично я очень хочу, чтобы он не
пришел. Чтобы вообще дорогу забыл туда, где могу присутствовать я. Но, с
другой стороны, что-то внутри меня бьется о стенки отстраненности и
страхов, завывая о том, как яростно хочет увидеть наглую, самодовольную
Доронинскую физиономию. Он съехал от матери и больше даже не
появлялся в нашем дворе. До меня доходили слухи, что Сашка работает в
«Сапфире», и что теперь он, как и Люда, заодно с Аккордом.
- Мариш, я, короче, побежала, жду тебя завтра в семь. Не опаздывай, ну
я еще звякну.
- Давай, сто раз еще позвонишь.
Анфиска целует меня в щеку и, прихватив бывшее моим платье,
улетучивается из комнаты, что-то рассказывая бабушке, которая топталась в
прихожей.
Входная дверь закрывается, а бабуля заглядывает ко мне.
- Ужас, как начнет тараторить, не заткнешь же!
- Ба, - начинаю откровенно ржать, стараясь при этом сделать серьезное
лицо.
- А что? Неправда, что ль? Как заведет свою шарманку, уши вянут. А
ты смотри, уведет твоего Сашку короткой юбкой, пока ты тут ворон
считаешь.
- Бабушка! - свожу брови в недоумении.
- Что ты все бабкаешь мне? Слушала бы лучше, я дело говорю.
- У меня складывается стойкое ощущение, что Доронин больше тебе
нужен, а не мне, - широко улыбаюсь.
 - Ну тебя. Дура девка! Локти потом грызть будешь. Боренька твой жук
еще тот, вот увидишь.
- Он нам помогал и…
- Помогал, спасибо ему за это от сердца. Только теперь что, до
гробовой доски в качестве благодарности с ним спать?
- Бабушка, ты совсем, что ли?
- А что я сказала? Не в песок чай играете.
- Блин, ты вот как скажешь… чай пошли пить.
- Ну пошли. Я там как раз заварила.
Пока мы сидим на кухне, я перевожу разговоры в другое русло, и ба
поддерживает эту инициативу, что не может не радовать.
Утром я еду за подарком для Анфиски, шатаюсь по магазинам и ни
капли не представляю, что могу ей подарить. Выхожу из книжного, понимая,
что Мартынова не оценит такой подарок Спустившись по ступенькам,
останавливаюсь, чтобы плотнее застегнуть молнию на сумке, и вздрагиваю
от прикосновений.
- Боря? – разворачиваюсь, улыбаясь, а когда вижу Сашку, уголки губ
опускаются вниз.
- Не угадала, - убирает руки в карманы куртки.
- Привет. Что ты здесь делаешь?
- По делам, тебя увидел, решил поздороваться.
- Ясно.
- Чуть шею не свернул.
Хмурюсь, не понимая, о чем он.
- Красотка ты, Маринка, говорю.
- Блин, Доронин, ну тебя.
- Как твои дела?
- Это правда, то, что ты работаешь в «Сапфире»?! – игнорирую его
вопрос, потому что мне необходимо знать, правда это или слухи.
- Правда.
- Прости, но не могу за тебя порадоваться, то, что ты делаешь…
- А что я делаю? – склоняет голову вбок, пронзая меня холодным
взглядом.
- Они бандиты…
- По магазинам шатаешься? – смотрит на мою сумку, которую я
прижимаю к груди.
Доронин уходит от ответа, а я не решаюсь продолжить разговор на
тему его «работы».
- Я подарок Анфисе выбираю.
- Ты идешь к ней на день рождения?
- Конечно иду, мы же подруги.
 - Компанию составлю? В выборе подарка, конечно, - как-то странно
оглядывается по сторонам.
- Ладно, - вздыхаю, - куда от тебя спрячешься?!
- Это верно, - расстегивает молнию на кожаной куртке. - Куда идем?
- Не знаю. Я уже всю голову сломала, что ей подарить.
- Мужика ей подари, она обрадуется.
- Тебя, что ли?
Сашка выгибает бровь, смотря на меня с неким раздражением.
- Шутка, - опускаю взгляд, - ты тоже к ней идешь?
- Не думаю. Дел много. Но ты меня жди.
- Даже не надейся.
- Злая ты, Баженова, - берет меня под руку, - не добрая.
Опалив его немного обозленным взглядом, отцепляю от себя его руку,
замечая недовольство, после которого сама просовываю ладонь под его
локоть, потому что так удобнее идти.
Мы шагаем вдоль торгового ряда, и я все не решаюсь начать разговор.
- Ты чего такая тихая сегодня?
- Да нормальная. Саш, я поговорить хотела, ну, по поводу того
поцелуя…
- А что с ним не так? Тебе не понравилось? – он прищуривается, но я
все равно вижу, как блестят его глаза.
- Доронин! Это было случайно, на эмоциях, я за тебя переживала и…
- Да понял я, расслабься.
- Правда? Просто я не хочу, чтобы ты что-то себе придумал и…
- Марин, мы подарок выбираем или личную жизнь обсуждаем?
- Подарок.
- Вот и пошли.
- Хорошо.
Ускоряя шаг, чтобы не отставать от Сашки, смотрю на витрины.
- Мы уже час ходим, все, я устала, - останавливаюсь посреди улицы.
- Вон ювелирка, пошли зайдем, - Санька указывает на вывеску в паре
метрах от нас.
- У меня нет денег на украшения.
- Мы просто посмотреть, за это деньги не берут.

Доронин
Марина раздумывает пару секунд, прежде чем кивнуть и зайти внутрь.
В магазине играет непринужденная музыка, а дамочка, протирающая
витрину, окидывает нас грозным взглядом и продолжает натирать стекло.
 Баженова проходится вдоль небольшой полки с цепочками и
кулончиками, убирая руки в карманы серого плаща. Она такая забавная,
слегка скованная, но до одури красивая.
- Что бы ты купила? - останавливаюсь позади нее, втягивая носом
цветочный аромат духов. - Если бы были деньги.
Мариша напрягается, чуть повернув ко мне голову.
- Если ты мне что-то купишь, я тебя убью, - шепотом.
- На что? - приподымаю бровь. - Откуда у меня деньги? Я же говорю,
мы просто посмотреть.
Конечно, я ей вру, независимо от того, что в «Сапфире» я не по
собственному желанию, деньги мне платят, и вполне себе приличные.
- Маска в виде кулона. На театральную похожа. У мамы такая висела в
гримерке. Пойдем отсюда.
Марина разворачивается, и я вижу на ее лице гамму эмоций,
отрицательных эмоций. Киваю, и мы сразу же выходим на улицу.
- Саш, я, наверное, домой пойду.
- Я подвезу, - перехватываю ее руку.
- Не надо, мне нужно пройтись.
Маришка перебегает дорогу, а я ловлю себя на мысли, что смотрю ей в
спину. Постояв так пару минут, разворачиваюсь и, оглянувшись по сторонам,
чтобы в сотый раз удостовериться, что уже третий день за мной нет слежки,
направляюсь обратно в ювелирный. Купив цепочку и кулон, кидаю коробку в
бардачок машины, решив, что к Мартыновой я сегодня все же заскочу. Это
шанс пообщаться с Мариной и не привлекать внимание, если слежка вновь
появится.
В «Сапфире» еще на входе встречаю сестру. Она стоит на крыльце,
курит. Вся растрепанная и взвинченная.
- Что случилось? – останавливаюсь напротив.
- Бесит все.
- Лю-ю-юд…
- Соседка наша, снизу…
- Сидорова?
- Она, коза старая! Такого наплела… мама сюда приходила.
- Когда?
- Час назад. Она меня не простит, Сань, сказала, чтобы я дома больше
не появлялась.
- Она остынет.
- А если нет? Я же как лучше хотела… что мне оставалось делать? Ни
денег, ни образования нормального. Еще и козлы эти долг повесили… что
мне делать было? Если бы не Петр… я же не шлюха, подумаешь, пою в
кабаке…
 - И под шумок трахаешься с хозяином… ты под него сама легла.
- То есть если бы он взял силой, я была бы милой бедной овечкой, так?
Чтобы люди нашли для меня оправдание, меня должны были изнасиловать и
принудить, да?
- Прекращай эту философию, сейчас ничего не изменишь.
- Что с мамой теперь делать? Кто вообще эту бабу рот свой открывать
просил?!
- Дай ей время остыть и не лезь под горячую руку.
- Какой дельный и благородный совет.
- Какой есть. К тому же ты все равно почти не появлялась дома.
- Это другое!
Пожимаю плечами и, обогнув сестру, дергаю на себя массивную дверь.
- Подожди, - Люда идет следом, - я слышала, Аккорд хочет заменить
Грекова.
- И?
- Тобой заменить.
- Ты серьезно сейчас? - оттормаживаюсь, оглядываясь по сторонам.
- Более чем, он с Гризли об этом еще вчера утром говорил. Ему
нравится твой подход к этому делу. Они обсуждали прокурорский праздник,
так вот, если все пройдет гладко, то ты заменишь Павлика.
- Интересно… с чего такая щедрость?
- Ты серьезно? За время, что ты здесь, доход в два раза вырос. Не
думала, что у тебя таки есть предпринимательская жилка, - усмехается. -
Поставки, договоры, хитрости эти все твои, и все миром. Саня, ты как уж на
сковородке, такое людям в уши льешь, а они тебе еще за это улыбаются и на
все соглашаются. Чудеса просто.
- Не все же решается методами Аккорда.
- А я и не спорю, но его метод самый действенный, и не говори мне, что
это не так.
- У Вени сорок дней два месяца назад было, а ты даже не вспомнила, -
усмехаюсь, получается жалко.
Людка подбирается, нервно смотря по сторонам, лицо не отражает
каких-то особых эмоций.
- Ты знаешь, что иначе на его месте был бы Марат, или мы все.
- Вот это и угнетает.
Сестра кивает и, достав из сумочки сигареты, садится за дальний стол, я
же иду на кухню, упираюсь ладонями в металлическую столешницу, не
замечая суеты вокруг. Все происходящее вокруг отравляет, но я к этому
привыкну, точнее, уже привыкаю, у меня просто нет выхода. Ты либо
живешь с вечными страданиями и спиваешься, заливая их бухлом, либо
принимаешь все как есть и не ноя двигаешься в будущее. Третьего пока не
дано.
- Василек, - останавливаю мордоворота, охраняющего Влада,
вспоминая о Маринке, - ты сегодня занят?
- Да вроде нет, а че хотел?
- Дело одно есть. Нужно человеку одному работы подкинуть, на
полночи. Справишься?
- Без базара, ты меня тогда выручил, если б с мелким что-то случилось,
Викторович бы с меня шкуру снял. Так что делать надо?
- Слушай…

Марина
- Марин, я к Жанне пошла с Костей сидеть, заночую у них.
- Хорошо, бабуль, - распахиваю губы, прокрашивая ресницы темно-
синей тушью.
В прихожей хлопает дверь, оборачиваюсь на шум, бросая тюбик в
косметичку. Легкими движениями снимаю с плечиков платье, разглаживая
подол ладонью. Красная ткань струится между пальцев, вызывая приятные
ощущения. Одевшись, всовываю ступни в сапожки на низком каблуке и,
зажав под мышкой коробку с духами, выхожу к большому платяному шкафу
в углу коридора. Накинув на плечи пальто, закрываю дом на ключ и
спускаюсь во двор.
На улице моросит дождь, я не взяла зонт, а потому дорога через три
дома изрядно портит мне прическу. Волосы становятся влажными, объем
пропадает, а кудрявые локоны теперь просто волнистые. И почему я не
подумала взять зонт? По дороге встречаю теть Аню. Она идет по тротуару,
накинув на голову капюшон дождевика, и, кажется, совсем меня не замечает.
Здороваюсь, и женщина оборачивается, лишь пройдя мимо меня пару шагов.
- Марина, - легкая улыбка, - здравствуй.
- У вас все хорошо? – свожу брови, подмечая ее разбитое состояние.
- Все хорошо, - звучит печально и совсем не правдоподобно.
- Ладно, - киваю, и она сразу уходит прочь.
Ускоряю шаг и к Мартыновой заскакиваю уже промокшей до нитки.
Скидываю плащ и вешаю на крючок у входной двери. В квартире шумно,
грохочущая музыка перебивает все голоса и крики. Прохожу вглубь комнат,
вручая Анфи подарок. Она улыбается, целует меня в щеки и говорит, что
минуту назад звонил Борька, просил передать, что задержится. До меня не
дозвонился, видимо, в тот момент я уже вышла.
Мартынова брызгает на себя духами, встряхнув баночку, прикрывает
глаза и широко улыбается.
- Просто улет. Ты проходи, все уже собрались. А я сейчас.
 Анфиска подталкивает меня в сторону комнаты и убегает на кухню. В
гостиной полно народа, кого-то я знаю, кто-то мне незнаком, касаюсь
пальцами своих волос и, словно опомнившись, иду в ванную.
Да, красотка еще та, в зеркало на меня смотрит дамочка с настоящей
мокрой мочалкой вместо волос. Хмурюсь собственному отражению, замечая
Марата. Он просовывает голову в дверь, оглядывая меня.
- Привет.
- Привет, тебе чего? – начинаю расчесываться.
- Поздороваться, - пожимает плечами, - хорошо выглядишь.
- Очень, - искривляю губы.
- Яковлев где?
- Задерживается, работы много.
- Ясно.
- А что? – оборачиваюсь и смотрю на него уже не через отражение.
- Просто интересуюсь.
- М-м-м.
В прихожей слышится громкий визг, и мы с Маратом синхронно
подаемся туда. 
Анфиска висит на шее у Доронина, который едва успел переступить
порог квартиры. Чувствую горечь в горле, сглатываю, понимая, что злюсь.
Мне это не нравится. То, как она на нем повисла. Отворачиваюсь и
раздраженно ухожу обратно в ванную, только вот моя досада не укрывается
от цепкого взгляда Маратика.
Закрываю дверь плотнее, расставляя ладони по обе стороны раковины,
и смотрю на себя в зеркало. Смотрю долго и внимательно, пытаясь, наконец,
разобраться в том, что чувствую на самом деле. Потому что все это не
цепочка случайных совпадений и порывов, я действительно смотрю на
Доронина не только как на друга и боюсь себе в этом признаться. Но еще
больше боюсь боли, боли, которую могу принести кому-то… Боре, конечно.
Я не имею права поступать с человеком, который меня любит, плохо. Он
добрый, заботливый, он вытащил меня из ямы слез и почти собрал заново,
подставив плечо. Он самый лучший, но я все равно смотрю на Сашку. На
Доронина, который не отличается спокойствием характера, который сам себе
на уме, который непостоянен и меняет баб, как перчатки. Как я могу быть с
человеком, который не умеет строить отношения, который просто не
приспособлен к моногамии? Жизнь с ним будет движением по замкнутому
кругу, где я вечно буду ждать его измены…
Ополаскиваю руки и отшатываюсь в сторону, когда дверь вновь
распахивается. Санька пробегает по мне заинтересованным взглядом, заходя
в маленькое помещение. Плотно прикрывает за собой дверь, включая воду. Я
же сажусь на край чугунной ванны.
 - Ты говорил, что не придешь…
- Решил тебя порадовать. Миленькое платье.
- Спасибо, - поджимаю губы.
- Где Борис?
- Какая вам всем разница? - вспыхиваю и подаюсь к двери.
- Ты чего такая нервная?
Я упираюсь ладонью в ручку, толкаясь  вперед, чтобы открыть, но у
меня не выходит. Я мешкаю и лишь теперь замечаю, что Санька повернулся
ко мне лицом и между нами почти нет расстояния. Бегаю глазами по его лицу
в поисках поддержки.
- Заело что-то, помоги, - криво улыбаюсь.
Доронин толкает дверь, но она не поддается.
- Нужно кого-то позвать.
С этими словами я начинаю орать: «Откройте нас» в полной
уверенности, что мои вопли услышат.
Доронин же отходит в сторону и наблюдает за мной с какой-то
издевкой.
- Там никого нет.
- Что? - резко обернувшись, чувствую, как горят мои щеки.
- Марат подпер дверь шваброй и вывел всех на просмотр своей новой
тачки, - смотрит на часы, - поэтому минут десять у нас есть.
- Зачем?
- Поговорить. Ты вечно убегаешь, даже как-то обидно.
- Чего тебе от меня надо? Мы все уже выяснили, перестань ко мне
подкатывать, у меня есть парень и…
Договорить я не успеваю. Его наглые руки хватают меня за запястье и
силой тянут на себя. Я влетаю в твердую грудь, чувствуя, как из легких
выбивается воздух. Громкий вздох, прежде чем его губы накрывают мои.
Яростно, грубо, но в то же время до умопомрачения нежно. Я теряюсь в этих
ощущениях, меня ведет, и Доронин без колебаний прижимает мое тело к
стене. Его пальцы огибают подбородок, тянут вверх, язык проходится по
губам, а нога разводит мои колени, лишая меня возможности ему врезать. Он
оперативно заводит мои запястья за спину, сжимая их в своей ладони.
Отстраняется.
Я тяжело дышу, пытаясь сопротивляться, но эти попытки выглядят
жалко.
- Зачем ты это делаешь? Действительно думаешь, что такими методами
у тебя что-то получится?
- А других тебе и не надо, - его черные глаза поблескивают, - тебе
скучно с Яковлевым. Скучно и неинтересно. Ты хочешь поступать
правильно, но делаешь только хуже, всем.
 - Не тебе судить, - шиплю сквозь зубы.
- Ты даже не закричала сейчас. Я тебя лапаю, а ты стоишь смирно, -
опускает ладонь мне на живот, а после тянет на себя поясок.
Мое платье с запахом, поэтому стоит ему дернуть, и полы
распахиваются.
- Не трогай меня, - начинаю извиваться, чувствуя его прохладную
ладонь на изгибе талии.
- Так? – ведет рукой ниже, сжимая ягодицы. - Или так? - резко
возвращается, а после сминает грудь под тонким бельем.
Мы оба тяжело дышим, в висках пульсирует, я смотрю в его глаза и не