Программист Из России Придумал Как Обобрать Мировые Казино
Казино
Андреев Олег
Его величество случай…
Он – главный кукольник в нашей жизни. Спорить с ним бесполезно, играть – опасно. Но это так заманчиво – обмануть судьбу! Рискнуть всем, даже жизнью. И получить все – или потерять последнее…
Казино – это храм фортуны. Казино – это место, где сбываются мечты и рушатся последние надежды. Казино – это Мекка для богачей и авантюристов, ристалище для азартных игроков, готовых сразиться с самой судьбой.
Итак, делайте ваши ставки, господа!!!
Интересно было бы пометить как-то, хоть изотопами, что ли, какой-нибудь доллар и проследить, как он движется по миру. Как он выходит из-под клише на печатном станке где-то в Америке, едет в банк в бронированной машине, потом выскальзывает из манхэттенского банкомата в карман какого-нибудь клерка, бегущего перекусить в «Макдоналдс», попадает в кассу, переходит в виде сдачи к некоему туристу, потом оказывается вечером в сумочке чернокожей проститутки, перекочевывает в карман ее сутенера, который отдает его где-нибудь в районе Бронкса драг-дилеру за дозу кокаина, а от того бакс через оптовика переходит в кошелек транспортировщика-моряка и всплывает вдруг в далекой Турции, становится собственностью Наташки-челночницы и приезжает в московский обменник, где его перед отъездом за рубеж получает директор московского казино, чтоб оставить на чай служителю туалета на парковке Монте-Карло, куда он заскочил на минуту…
Глава 1
– Поздняя осень. Грачи улетели… Листиком желтым в моей ты постели, – произнеся эту поэтическую тираду, Олег Олегович Майданский, более известный в определенных кругах как просто Майдан, с грустью взглянул на свою ночную подругу.
Та уже полчаса как проснулась и размышляла в недоумении, что делать дальше. Будить своего «незнакомца в ночи», как в песне Синатры, или ждать его пробуждения? А ведь хорош. Такого бы завести себе на постоянку. Ругается, правда, много и грязно и жрет как конь, но вроде не буйный, скорее интеллигент с судьбой ломаной-переломанной: надо же, даже стихи какие-то свои юношеские читал вчера. Он ей сразу понравился. Такого бы мужа – сильного и азартного во всем. С таким хоть на край света – не страшно и не скучно…
Она была красива и еще молода – стройная, высокая блондинка с короткой стрижкой, серые глаза, крутые бедра и ноги до неба, если закинуть вверх…
– Прости, забыл, как зовут тебя? – касаясь голого плеча и задев при этом своей большой ладонью ее грудь, спросил осипшим голосом Олег.
– Наташа, – вздрогнув от прикосновения, робко ответила та.
– И что? – Олег пошарил свободной рукой по полу и, нащупав сигарету, закурил.
Она не знала, что ответить, боясь нарваться на что-нибудь неприятное в ответ – мужик ведь поутру разный бывает.
– Сколько я тебе должен? – уточнил «мужик» и застонал.
– За кого ты меня принимаешь? – возмутилась она. – Что, хреново тебе?
– Да. Пива принеси. Из холодильника.
Девушка не спеша встала с кровати. Поправила на себе белье. Краем глаза Олег невольно отметил белый ажурный пояс, белые чулки на резинках. Но эти детали его нисколько не тронули. Его, наоборот, насмешила вся эта белиберда – резинки, застежки, узелки. Как кружевные салфеточки на комоде.
«Боже, кому-то ведь все это надо, – подумал он. – И она кому-то нужна…»
Ему вспомнились обрывки вчерашнего вечера. В воспаленной голове они высветились разбитой мозаикой. Он много проиграл в карты носатому кавказцу из соседнего номера. Дурак, знал же, что сика не его стихия! От досады пил в ресторане гостиницы, неудачно отыгрался в казино в соседнем корпусе «Измайловской», потом подвернулась она. Чем она ему приглянулась, он уже не мог вспомнить. Потом она что-то с ним делала. Почти с содроганием он вспомнил, как задрал ей юбку в лифте и поставил прямо там на колени…
«Брр… какая мерзость! Пора завязывать с алкоголем…» – решил Майдан.
Наташа вернулась с початой, недопитой вчера бутылкой «Джонни Уокера». Он скривился.
– Пива нет, – виновато пожала она плечами и налила в стакан толстого богемского стекла приличную дозу.
«Завязать не получается», – невесело констатировал Олег, спустив волосатые ноги на пол.
– Ты откуда взялась? – спросил на всякий случай.
– Так из казино же! Забыл, что ли, как мы вместе в рулетку играли?
Он выпил и понял, что вчера, кажется, спустил почти все, включая свое здоровье: комната многообещающе начала плавно покачиваться.
– А ты чего не пьешь? – спросил Майдан, протягивая ей бутылку. – Вижу же, что и тебя ломает.
– Я не по этому делу прохожу, Олежек. Мне бы чего покруче. У тебя нет?
– Чего? – не понял Олег.
– Чего-чего! Марафета, коки! – раздраженно пояснила Наташа. – Я же говорила тебе вчера, что не пью: папаша пролечил меня по полной программе. И правильно сделал: видишь, ты ничего не помнишь от своего бычьего кайфа, а я в ясном уме и твердой памяти. Уж этого он меня не лишит, потому как не унюхает и не заметит… Так нет у тебя? – переспросила она, судорожно перерывая дрожащими руками содержимое своей сумки из крокодиловой кожи.
– Вот он твой благородный кайф, – язвительно заметил Майдан, оскорбленный в своем мужественном пристрастии к алкогольным напиткам. – Тебя же ломает покруче моего.
– Ничего меня не ломает, – огрызнулась девушка, так и не найдя в недрах сумки заветного пакетика с белым порошком.
То, что «звездная пыль» уже серьезно припорошила психику девицы, стало понятным, когда она нашла наконец ее остатки, перемешанные с мусором, в кармашке для зеркальца, послюнила палец, собрала вожделенные крохи и смазала ими десны белозубого рта.
«Не дай бог до такого дойти, – подумал Олег, видя, как ее глаза на мгновение вспыхнули – в надежде, что кайф придет, но тут же погасли. – Я-то могу неделю не пить, а ей, видно, и полдня не продержаться без этой гадости. Вон уж и ноздри все потрескались. Нет, таких нужно обходить стороной, хоть и завелась она вчера, как „порше“, с полоборота…»
– Ладно, – сказала Наташа, – я пока пойду приведу себя в порядок, а вы, сударь, подумайте, чем отблагодарить девушку за сказочную ночь, как обещали вчера. Раз уж спросили, сколько мне должны.
Она удалилась в ванную, сбросив на потертый ковролин пола свои белые кружевца, а Майдан заглотил остатки виски из бутылки и, раскинув руки, как крылья, тяжело рухнул на скомканное покрытие «сексодрома».
«Интересно, что за счетец все-таки выставит мне эта бескорыстная жрица любви, – подумал он. – Что же я успел наобещать ей вчера?»
Олег поднял с пола свой несминаемый пиджак от «Хьюго Босс», мечту холостяка, и проверил содержимое портмоне той же фирмы. Там оказалось всего двести долларов. Этой суммы может хватить только на прощальный завтрак, но без десерта в виде дозы кокаина, на которую наверняка рассчитывает дамочка. Что же делать, чтоб поддержать свою репутацию? Может, послать ее сразу и далеко? Не репутацию конечно же, а Наташу эту. Но что-то из ее вчерашних речей, всплывшее в его разжиженной памяти, удерживало от такого решительного шага. Это «что-то» прояснилось, как только она вышла из ванной.
– Ну вот, теперь твоя очередь, – сказала взбодрившаяся дева. – Дуй под душ, и поехали в «Яйцо». Там и я прикуплю коки на твои обещанные двести баксов, и ты поиграешь на высшем уровне, как мечтал вчера.
Петр Ильич Козырев проснулся от щекочущего ноздри запаха настоящего украинского борща. Откуда он возник? Да из сна же! Ведь ему как раз снилось общежитие циркового училища, в котором он учился тринадцать лет назад. Он шел по коридору второго этажа, как всегда голодный, подобно всем студентам, а на первом, где располагалась кухня с несколькими газовыми плитами, какой-то счастливчик варил борщ. Ноги сами шли к лестнице в сторону источника соблазнительного запаха, а навстречу по коридору бежала Тамара…
«Вот черт, все-таки надул меня Глухнер при продаже, – подумал Петр Ильич. – Вентиляция в доме никуда не годится – придется вызывать мастеров». Козырев купил этот дом в Лондоне для жены и сына. Сам же бывал здесь редко, как сейчас, например, транзитом по пути из Москвы на конференцию в Женеву.
Он посмотрел на уже застеленную постель жены и вздохнул – снова они провели ночь вместе и врозь одновременно. «А что это Тома задумала борщ готовить? Ведь я на обед не остаюсь, а они с Сашкой после школы, как всегда, в „Макдоналдсе“ перекусят…» Что-то в их жизни если не сломалось, то уже дало опасную трещину. Но тем не менее, спустившись вниз в белом махровом халате, он приобнял ее, неслышно подобравшись сзади.
– Ох! Напугал! Да отойди же, не то оболью тебя томатом – потом никаким «Тайдом» не отстираешь! – прикрикнула на мужа Тамара, отстраняясь с банкой томатного соуса.
– Ради кого такие хлопоты? – поинтересовался Петр Ильич, принюхиваясь к аромату подзабытого лакомства. – Или вы с Сашкой дома обедаете? Он что, биг-маки разлюбил?
– Нет. Просто сегодня моя очередь принимать наших любителей русской кухни. Еще двое англичан должны подгрести…
– А эти-то зачем? Экзотика?
– Нужные люди. Сайрус, который придет с женой, обещал помочь Сашке с языком: он в университете преподает…
– Ну это стоит тарелки борща. Жалко, мне не достанется.
– Так оставайся! Пошла она, твоя работа…
– Нет, я не могу опаздывать на открытие конференции – там будут нужные люди, – возразил Петр Ильич, доставая из холодильника бекон и яйца, чтоб приготовить себе завтрак. – Слушай, пожарь ты, как я люблю, а мне еще собраться нужно.
– Вчера нужно было собираться, а не виски хлебать перед сном, – проворчала жена. – Тогда бы все успел…
– И это? – игриво спросил он, приобнимая ее за талию, перетянутую пояском пестрого фартучка, под которым не было ничего, кроме длинной мужской рубашки.
– И это, – усмехнулась Тамара, высвобождаясь из его объятий, будто бы из-за необходимости поколдовать над кастрюлей.
Петр Ильич вздохнул и поплелся наверх со стаканом алко-зельца в подрагивающей руке…
Когда он спустился через пятнадцать минут вниз, завтрак уже стоял на столе, а Тамара, успевшая переодеться в голубое тренировочное трико, сидела в поперечном шпагате на коврике в дальнем углу гостиной, объединенной с кухней и столовой в одну большую студию – так спроектировал свое жилище его бывший хозяин, известный московский юрист Геннадий Глухнер. Таковым оно перешло и в руки Козырева.
– Ну зачем ты связки рвешь, Тома? Это уже не полезно в нашем возрасте! – озабоченно заметил муж.
– А проводить сутки в твоем прокуренном казино полезно в нашем возрасте? – ехидно возразила она. – У тебя же есть управляющий и куча бездельников. Оставил бы все на них и жил с семьей, как нормальные люди. Вон Глухнер только по вызовам в Москве и появляется.
– У него своя работа, у меня – своя. Слушай, ну зачем ты так уродуешься, да еще без тренера? Пошла бы в фитнес-клуб какой-нибудь и там сохраняла форму.
– Я, милый, не толстеющая домохозяйка, а профессиональная циркачка, между прочим, – возразила Тамара, стоя уже на мостике. – А вот тебе в качалку не помешало бы походить – ты вон брюшко отрастил за счет бицепсов.
– Неужели ты еще мечтаешь выйти на арену? – спросил Петр Ильич, наблюдая с тарелкой в руке за ее упражнениями.
– Кто знает, кто знает… – задумчиво ответила Тамара, ложась плашмя на пол. – Смотри, уже девять! Не опоздаешь?
– Да, бегу, – подхватился Петр Ильич.
Он поставил тарелку, вытер губы салфеткой и подошел к жене, лежащей на коврике. Та, не вставая, протянула руку для поцелуя.
– Когда тебя ждать? – спросила она.
– Я позвоню. Сашку целуй, – коротко ответил он, взял со стула свой дорогой темно-коричневый портфель из тонкой кожи и вышел из дома.
Заказанное накануне такси уже стояло у подъезда.
– В аэропорт Хитроу. И поскорее: я опаздываю на женевский рейс, – сказал он темнокожему водителю и поднял стекло, отделяющее того от пассажира.
…Под тугими струями душа Майдан окончательно вспомнил свои вчерашние авансы, которые выдавал девице, увлекая ее в свой номер. Она не врала – он действительно пообещал ей подарок на всю оставшуюся после проигрыша наличность и убедил, что может достойно играть только в достойном казино, а не в окраинной забегаловке. А Наташа в ответ пообещала провести его в дорогое клубное, то есть закрытое для случайных игроков с улицы, заведение, где состоял членом ее папаша и работал управляющим хороший знакомый. Пазл сложился в стройную картину, в которой не хватало малости – денег на игру.
«Какая невыносимая тоска! Ненавижу Москву и эту пошлость под названием осень! И этих безотказных красавиц! Какая это была по счету? Тьфу!»
Он вдруг живо припомнил Одессу ранней весной, Пушкинскую улицу, на которой жила его сестра. Игра света и тени, приятные лица прохожих, влажный булыжник под ногами, шум троллейбуса и стаи черных ворон… В сердце что-то защемило. «Где она сейчас, Катюха? Небось живет со своим мужем, учительствует, бедствует. Как забыл о ней?» Стало стыдно. Ведь он был так любим своей старшей сестрой, которая души в нем не чаяла, восторгалась широтой его натуры. Олег, на ее близорукий в буквальном смысле взгляд, обладал массой достоинств и талантов – был умен, красив, хорошо воспитан. Когда встал вопрос «куда идти?», он почему-то сделал парадоксальный выбор и пошел учиться на морского повара, кока. Это было воспринято его друзьями с иронией, но Майдан не обращал на многочисленные шутки никакого внимания, нося в глубине своей души великую тайну, в которую никого не посвящал.
«Может, бросить все и – к сестре? – подумал он, растираясь влажным от чужого тела полотенцем, но тут же одернул себя: – Какая сестра, однако? Сдался я ей и ее очкарику! Дело надо делать, а потом уже о ближних заботиться…»
Где-то в самом сокровенном тайнике его души теплилась вера в свою звезду: вот сорву свой миллион, сестре помогу, тысяч сто кину ей, и гуд бай, родина… Олег не понаслышке знал заморские места, где можно за такие деньги устроить беспечную жизнь. Бывал. Своими глазами видывал. А если еще и женщину умную да красивую в придачу…
Выйдя из душа, он снова, не обращая внимания на сидящую перед зеркалом Наташу, открыл портмоне. На него взглянули лучистые глаза Есенина – фотографию поэта он носил с собой с десятого класса, это был подарок сестры подающему надежды юному поэту. Пример для подражания. «Иссушает мозги алкоголь…» – весьма кстати всплыли в памяти строчки. Все верно: от вчерашних десяти тысяч осталось двести долларов. «Нет, Майдан, так нельзя, развел какой-то лохотрон. Тебя уже раздевает любая шушера как пацана. В таком депрессняке и до веревки недалеко». Он пошарил по карманам – так, на всякий случай, вытащил несколько мятых сторублевок. «Да… Пора в контору, к дяде Вадиму…» – подумал Олег и тут же опять поймал себя на мысли, что игроку жить эдаким рантье не годится. «Пошлость, какая пошлость! Надо вытаскивать из этого пивного бочонка деньги и бечь отсель. Куда только?»
Этот вопрос был самым подлым из всех существующих. Майдан знал, что ни в одном городе мира, каким бы он, Олег Майданский, ни был умным или крутым, этот вожделенный миллион долларов ему никогда не добыть. «Значит, Москва. Значит, здравствуй осень… И прощай любофф!»
Майдан по-боксерски сжал кулаки и через голову девицы посмотрел на себя в гостиничное, чуть кривое, зеркало. «Я еще молод и силен. Мне всего тридцать восемь. Держись, дорогая моя столица!»
– Ну ты готова? – спросил он у Наташи. – Тогда поехали в твое «Яйцо» – посмотрим, насколько оно крутое…
Они спустились в холл гостиницы. Майдан подошел к стойке администратора:
– Я уезжаю, любезный. Как говорят у нас в Кацапетовке, форэвэ.
– Что ж… Очень жаль, – ответил с лживой, заискивающей улыбкой седой портье.
– Возьми, отец, – ключ был завернут в денежную купюру, – и организуй-ка мне автомобиль по-быстрому.
– Айн момент… – почему-то брякнул раскрасневшийся при виде банкноты представитель персонала.
Но Олег уже не слышал его. Неспешно, вразвалку, подергивая натруженной за ночь спиной, он направился к выходу. Наташа покорно шагала чуть позади. И только на улице они увидели, что стемнело – так начался новый день в их непутевой жизни.
Из Женевского аэропорта до Лозанны экономный Петр Ильич добирался на электричке, чтобы уже от местного вокзала подъехать к отелю на такси. Для него, как участника конференции из бывшего СССР, где игорного бизнеса прежде не существовало, был забронирован не люкс, а койка в двухместном номере. Соседом его оказался хозяин рижского казино. Устроители решили, что два бывших соотечественника неплохо уживутся вместе. Но на самом деле рижанин оказался сыном военных эмигрантов второй волны, который вернул свою собственность в Риге, но ни слова не говорил по-русски по принципиальным соображениям. Пришлось им терпеть друг друга два дня, лишь изредка общаясь по-английски на самые обиходные темы.
Более тесно сошелся Козырев, как ни странно, с представителем самой что ни на есть элиты европейского игорного бизнеса, вторым директором из Монте-Карло, Марио Карбончини. Тот сам подошел к Петру после его короткого доклада о состоянии дел в Москве.
– Отличные успехи, мистер Козырев, – дружески похлопал он по плечу докладчика, еще не остывшего от трибунного волнения. – Я вижу, что в нашем европейском лесу появились молодые сильные волки.
– Спасибо, – в шутку лязгнул зубами Петр.
– Скажи, Пьетро, а ты бывал в нашем казино? Я заметил по твоим слайдам, что ваше заведение – просто уменьшенная копия нашего дворца удачи.
– Не довелось, к сожалению. Я бывал в Бадене, в Вегасе даже, а вот на Ривьеру не довелось попасть. Но я изучил все, что имеется в литературе о вашем казино. Даже фильмы про Джеймса Бонда специально просматривал, – рассмеялся Козырев.
– А хочешь увидеть все своими глазами?
– Конечно, но не могу себе позволить – времени мало, да и…
– Средств, – продолжил, хитро улыбнувшись, Марио. – Позволь мне тебя пригласить к нам на пару дней в качестве гостя.
– Видишь ли, Марио, я не хочу тебя обманывать. Из моего доклада ты мог сделать вывод, что в России, особенно в Москве, сложилась система цивилизованного игрового бизнеса. Но это… не совсем так. Я же догадываюсь, что вы, судя по твоему выступлению, хотите объединить все европейские казино для противостояния внешнему миру. Это понятно – Европа объединяется во всем. Мы России пока живем в режиме «разбегающейся вселенной». Московские заведения, а их сейчас почти столько же, сколько во всей Европе, живут в жуткой конкуренции, во вражде.
– Что их много – объяснимо: Легкие деньги порождают игру. Но вражда мне не понятна. Нужно объединяться, усреднять тарифы, обеспечивать комфортное проживание поблизости, как у нас в Монако, и публика поедет к вам, как к нам!
– Если ты имеешь в виду туристов, то не обольщайся. К нам все еще никто не едет – боятся. Все московские отели стоят полупустыми… – вздохнул Козырев. – Ну, не раздумал меня приглашать?
– Нет, конечно. Мы люди слова.
– Но у меня действительно только два дня. Как я успею? К вам почти день на дорогу придется потратить, чтоб через Альпы перемахнуть…
– Ошибаешься. Мой гидросамолет стоит у пирса, и через сорок минут мы сядем в гавани Монте-Карло.
Козыреву оставалось только восхищенно развести руками…
За сорок минут парения над снежными шапками альпийских вершин, из-под которых, как пряди хипповых причесок, расползались гребни отрогов, постепенно меняя бурый скальный цвет на зелень альпийских лугов – а в Москве-то уже вся трава желтая! – Козырев успел о многом передумать. Начал он, как и подобало российскому бизнесмену, с попытки найти, в чем его собираются кинуть, где стоит мышеловка с бесплатным сыром. Ясно, что ни в какую ассоциацию европейских казино его заведение войти не сможет. Хотя бы потому, что своего отеля у него нет, а это обязательное требование проекта, который красочно расписывал с трибуны Марио. А закончил мысленным подсчетом убытков, которые принесет ему эта вынужденная задержка в командировке. Кстати, каким это образом в княжестве, которое находится во Франции и живет под ее протекторатом, казино заправляют итальянцы?
– Марио? – окликнул он хозяина самолета, стараясь перекричать шум мотора. – А много в Монако ваших?
– Наших? – настороженно оглянулся тот. – А! Ты имеешь в виду итальянцев? Да больше, чем лягушатников! – рассмеялся он. – А аборигенов, монегасков, и вовсе пара тысяч осталась. Хотя все мы там теперь одна нация – европейцы. И всего-то нас тридцать тысяч, как в каком-нибудь вашем московском квартале – я был, знаю. А вторая нация – туристы…
Они приводнились в гавани, и самолет, натужно урча, словно катер, подплыл прямо к пирсу, возле которого уже стоял красный «феррари» Марио. Через десять минут Петр Ильич Козырев воочию увидел святая святых игры – казино Монте-Карло.
Петр Ильич и сам мог бы провести экскурсию по Монте-Карло, настолько хорошо он изучил эту часть княжества по множеству проспектов, фильмов и описаний, создавая свое дело. Помогли ему в этом в свое время и рассказы его бывшей начальницы, укротительницы Барковой, которая еще во времена застоя побывала в Монако на гастролях и хранила буклеты казино, как реликвию, за стеклом книжной полки рядом с экземпляром «Малой Земли» с автографом автора. А потому Петр Ильич больше смотрел вокруг широко раскрытыми глазами и лишь вполуха слушал рассказ Марио, превратившегося на время из гостеприимного хозяина в экскурсовода.
Когда шум отъехавшей машины стих в конце тенистой улицы Кингстона – западного района Большого Лондона, который по тем или иным причинам облюбовали многочисленные «новые русские», – Тамара поднялась с пола и направилась в ванную на первом этаже. Следующие полчаса она провела в кипящей пузырьками джакузи, чувствуя себя на вершине блаженства… физического, но никак не душевного: она снова, в который уже раз, остро ощутила никчемность своего существования, такого завидного для других и совершенно непереносимого для нее самой. Казалось бы, чего еще желать молодой женщине, наделенной здоровьем, красотой, достатком и, самое главное, имеющей преуспевающего любящего мужа и сына? В этой иерархии женских ценностей конечно же на первое место надо было поставить ребенка, но ей, лежащей в пузырящейся ванне после тренировки, почему-то подумалось иначе. Да и ее единственная в жизни подруга еще с училищных времен, Резиновая Зина, работающая «каучук» по ночным клубам и аренам цирков далекой России, именно в такой последовательности расставила Тамарины достижения, – скорей всего, потому, что сама не имела последних двух: ребенка – из-за своей профессии, а мужа – из-за излишней любви к представителям сильного пола, ни на одном из которых она за долгие годы так и не смогла остановиться. Эх, Зина-резина… Знала бы ты, что плакала твоя подруга в свой последний приезд не от тоски по Москве и не с «жиру бесясь», как ты выразилась. Тебе, живущей нараспашку, как бог на душу положит, никогда не понять, что значит тринадцать лет жить в обмане под гнетом памяти о своем давнем предательстве, которое и теперь заставляет мучиться и сожалеть. Тамара вспомнила распростертое на больничной койке тело своего любимого, сорвавшегося с трапеции на выпускном показе в училище. Тогда она уехала в Париж на конкурс с номером, который они делали с другим выпускником, Петей Козыревым, а вернувшись, пришла в больницу к Саше, чтоб сообщить ему о своем скором замужестве. Тамара плакала тогда, заметив, как погасли глаза любимого, вспыхнувшие было при ее появлении. То было первым предательством. Второе она совершила уже по отношению к Петру, за флакон «Шанели» упросив врачиху в консультации проставить срок беременности на месяц меньший, якобы чтоб подольше поработать перед декретом… Третье, когда назвала родившегося сына Сашей и клятвенно заверила своего отца, что назвала сына в честь него, а не того парня, ухаживавшего за ней на последнем курсе и сгинувшего в далеком Афганистане после выписки из больницы. Четвертое… Четвертым предательством оказалась долгая жизнь с нелюбимым человеком. Наказанием за него, а может и за все прочие грехи, было ее полное бесчувствие в постели. Ей, усвоившей основы актерского мастерства в училище, нетрудно было имитировать то, что она на самом деле испытала только один раз с Сашей, когда они накануне выпускных экзаменов провели сказочную ночь в его комнате в общежитии. Она и сейчас, лежа в ванне, испытала волнение, памятное ей только с той ночи…
Самым же главным предательством оказалось то, что она так и не занялась своим любимым делом, ради которого пошла на все предыдущие. Неужели ее предназначение в жизни – это просто быть женой преуспевающего «нового русского»? Как ей надоели эти «тараканьи бега», где призами – новые дома, машины, престижные школы для отпрысков и тайные друг от дружки походы по лондонским «секонд хендам» – генетическое наследие от своих родительниц, бегавших в свое время, чтоб модно приодеться, по московским комиссионкам. Вот и в Англию ее занесло только из-за желания Петра Ильича дать своему – Тамара горько усмехнулась – сыну лучшее образование. А она вынуждена была торчать здесь в компании таких же скучающих «Дунек в Европе», чьи мужья потихоньку высасывали из далекой России последние соки и перекачивали их сюда, в респектабельные особняки и солидные банки…
«Все, к черту! – решительно подумала Тамара, растираясь жестким полотенцем. – Сегодня же начну искать хорошую гувернантку для Сашки – не маленький уже – и поставлю Козыреву ультиматум: пусть ищет мне работу. Хоть в кордебалете на парад-алле выходить, а работать буду!»
Козырев обалдел не от видов Монако, этого концентрата иного для россиян образа жизни, которого он насмотрелся за несколько лет зарубежных гастролей, а именно от ощущения, что пребывает в некой точке, куда стекаются мировые деньги и человеческие страсти. Всего таких точек на земле – по пальцам можно перечесть, подумалось ему: ну Лас-Вегас этот, Баден-Баден, где играли еще цари и гении, в Австралии самое большое в мире казино «Берсвуд айленд» – прямо завод какой-то, говорят, под восемь тысяч квадратных метров… И вот в подобную точку, как вода из ванны в решетку стока, текут, завихряясь, миллионы и миллионы.
Козырев был немало наслышан о роскоши местного, знаменитого на весь мир казино, но действительность превзошла все его ожидания. Когда он вошел в холл Атриума, обнесенного галереей Дюмулена, то решил, что оказался в Эрмитаже. Интерьер театрального зала заставил его усомниться в заслуженности славы Большого, а так называемый новый игорный зал, которому было почти сто лет, всем своим видом доказывал, что кремлевские дворцы – лишь простолюдины, обряженные в золото, а истинный аристократ – вот он…
Но все это было музейной частью казино. Козырева же интересовало его нутро, в котором кипят и бурлят страсти, денежные ручейки и водопады. Он увидел, что все игровые залы, а их насчитывалось полтора десятка, украшены росписями и лепниной лучших художников последних столетий. Самые маленькие зальчики, где играют по низким ставкам, объединены, как сказал «экскурсовод», в так называемую «кухню». Здесь царит демократия, потому что в «кухне» собираются небогатые туристы, одетые кое-как, новички и просто зеваки. Резвиться им разрешено до полуночи – потом «кухня» закрывается. Зато открывается «зал привэ», который работает до утра. В нем дамы и господа, исключительно в вечерних туалетах, проматывают или умножают свои состояния, делая ставки не ниже двух тысяч долларов – так здесь принято…
Они стояли с Марио на галерее, глядя вниз на рулеточный стол, окруженный людьми. Он был словно маленькая цирковая арена, по которой мчался шарик, вершащий судьбы. Ну по крайней мере, судьбы содержимого кошельков. И когда шарик, сбегая с круга, вдруг замирал в одной из ячеек, зрители так же ахали, как восхищенные простаки в цирке при виде волшебного трюка…
– Это очень похоже на цирк, – сказал вдруг Петр.
– И ты это заметил? – удивился Марио. – Я часто называю наше заведение цирком. Ведь эти игроки – просто клоуны. Такие же разряженные уроды. И плачут, и смеются не к месту…
– А я решил, что они зрители.
– Зрители здесь мы. И судьба, – усмехнулся Марио. – Ты любишь цирк?
– Люблю? Видишь ли, я занимался им профессионально, прежде чем заняться бизнесом.
– Понятно. А что ты делал? Небось фокусы показывал, но не выдержал конкуренции с Копперфильдом? – рассмеялся Марио.
– Почему ты так решил?
– Да потому, что казино может создать только фокусник. Так что ты делал конкретно?
– Занимался организацией зарубежных гастролей, – уклонился от точного ответа Козырев – незачем его новому знакомому, аристократу игорного дела, знать, в какой малопочтенной ипостаси появлялся Петр Ильич на арене.
– Слушай, так тебе будет интересно посмотреть на лучших профессионалов! Сейчас в нашем цирке как раз выступают победители конкурса этого года. Наш князь – покровитель этой затеи, а спонсируем конечно же все мы, казино. Так что место в княжеской ложе я тебе гарантирую. Пойдешь?
– С удовольствием, если это не очень обременительно для тебя. Ты не знаешь, кто-нибудь из России участвует?
– Не знаю – я не следил за этим конкурсом. Кстати, скоро открытие гала-представления. Может, сыграешь разок по-быстрому? Я дам тебе десяток гостевых фишек.
– Спасибо, Марио, но ты не поверишь, я ни разу не играл на колесе. Это мой принцип: бармен должен быть трезвенником.
– Слушай, да мы с тобой два сапога – пара, как говорят русские. Это очень хорошо для нашей будущей дружбы… Ладно, тогда пойдем перекусим у меня в кабинете и направимся в цирк, вспомним детство…
Контора дяди Вадима, а точней – офис фирмы, поставляющей пиво в бары и рестораны города, в создание которой когда-то вложил Майдан свои шальные деньги, находилась как раз на пути из «Измайловской» в то самое «Яйцо». Так что сам Бог велел заскочить туда и изъять из кассы сумму, необходимую для начала новой игры, а может быть, и новой жизни.
– Брат, ты подожди минуту: мне нужно разрулить кое-какие дела, – распорядился Олег, вылезая из прокуренного салона нанятого «опеля» в промозглую темень.
Обращение «брат» должно было поддержать образ криминально удачливого «мачо», в котором Майдан несколько минут назад плюхнулся на сиденье относительно свежей иномарки, и сразу отсекло возможные возражения со стороны ее владельца. В том же образе он влетел в бывшую дворницкую квартиру на первом этаже кирпичной пятиэтажки, которую арендовала пивная фирма. Дядя Вадим, старший менеджер фирмы, на котором, собственно, и держалось все дело, организованное Майданом и его блатным другом Андреем, увидев одного из соучредителей, сразу все понял и обреченно вздохнул: дневная наличная выручка обречена на изъятие и исчезновение в кассе какого-нибудь казино – страсть Олега Олеговича ни для кого не была секретом. Вадим попытался что-то промямлить про закупку пива и выдачу зарплаты сотрудникам, но Майдана не остановил даже его звонок Андрею.
– Дрон, старик, мне позарез нужен нал: намечается новое дело, – привычно «залил» Майдан. – Завтра внесу с процентом. Да, не звони мне в «Измайловскую» – я снялся оттуда. Все подробности расскажу ночью, по мобиле. Пока! – отбился от нотаций друга Олег и рванул к машине, унося в кармане полторы тысячи «зелени» и оставив сразу сникшим сотрудникам всего полтыщи на зарплату.
– Ну козел, – неслышно прошептал в захлопнувшуюся дверь Вадим, но так, чтоб подчиненные оценили его смелость…
Когда «опель» замер у тротуара на набережной Москвы-реки, Майдан сквозь стекло произвел рекогносцировку поля боя. Высотка отеля справа и трехэтажный особняк слева дополняли друг друга, как Дон Кихот и Санчо Панса. Над особняком, рядом с надписью «Golden egg» светилось рекламное золотое яйцо.
«Что ж, посмотрим, что в этом яичке: золотая курочка удачи или змея проигрыша, – подумал Олег. – Вообще-то мне должно повезти на новенького, как везет в казино новичкам и пьяным дамам. Я же сейчас весь как новорожденный – без жилья, без своих денег, никому не известен, с Натальей этой в качестве детского места. Ладно, вперед!»
Он вышел из машины, галантно помог выбраться даме и, видя, что швейцар при входе наблюдает за ними, склонился к машине, будто отдавал шоферу распоряжение, когда подъехать за хозяином. А потом прошествовал, сияя белым шарфом из-под распахнутого кашемирового пальто, к крыльцу по хрустящему ежику дорожки, которая пропускала сочащуюся с небес влагу и оставляла штиблеты гостей казино практически сухими – признак дорогого заведения, знакомый Майдану лишь по загранице.
Швейцар приветственно поклонился непонятно кому – то ли важному гостю, то ли наверняка знакомой ему Наталье. Во время этого поклона Олег успел заметить, как у того под малиновой ливреей явственно прорисовалась подмышечная кобура с пистолетом.
«Ого! Местечко высшего разряда, – оценил Майдан. – Только в самых дорогих заведениях хозяева позволяют держать на входе лицензированных охранников-стрелков. Похоже, что я иду куда надо».
Подтверждением тому был роскошный холл, из которого через автоматические двери вместе с ласковым ветерком тепловой завесы вырвался тонкий аромат какого-то освежителя воздуха, чуть сдобренный запахом виргинского табака. Гардеробщик, принявший куртку Наташи, улыбнулся ей как старой знакомой, а раздевая Олега, скользнул по его атлетическому телу цепким, профессиональным взглядом. Майдан еще раз убедился, что попал в серьезное казино: держать гардеробщиком явно бывшего гэбэшника могут не везде. В тех заведениях, где ему приходилось играть до этого, вещи принимали обычно среднего возраста бывшие интеллигенты, ценившиеся за периодическую трезвость, вежливость и относительное благородство черт. Этот же, оценив облегающий пиджак Олега, под которым явно не пряталось ничего запрещенного для проноса в казино, как то: оружие, спиртное или видеокамера, – едва заметно кивнул своим коллегам, стоящим на следующем этапе проверки посетителей – вовсе уж откровенной роскоши по сравнению со знакомыми Майдану клубами. Там его поджидали два молодых человека, не уступающих ему своим атлетизмом. Фейс-контроль, который запросто может «настучать по фейсу» нежеланному гостю, подумал Олег, подходя к ним.
– Добрый вечер, – сказал один, напрягая шварценеггеровские желваки щек в подобии приветливой улыбки. – Вы у нас впервые, потому обратите, пожалуйста, внимание на правила посещения нашего казино, – кивнул он на небольшой плакат, а сам отошел чуть в сторону и начал негромко бормотать что-то в микрофончик на своем пиджаке.
Из плаката Майдан узнал, что клуб могут посещать только его члены или их гости – максимум трое. Перечислялось то, чего нельзя приносить с собой, а также были правила поведения и требования к туалетам посетителей. Весьма строгие, между прочим. Майдан мельком видел молодых людей, одетых кое-как, но те направлялись вниз, в полуподвальное помещение, откуда раздавались возбужденные возгласы, музыка и звяканье «одноруких бандитов» – игорных автоматов, предназначенных для потрошения карманов мелкой шушеры. Посетителям же верхних, клубных этажей надлежало быть в вечерних костюмах.
«Крутовато! – подумал Майдан, внутренне радуясь несминаемой элегантности своего наряда. – Интересно, насколько соответствует игорный зал всей этой помпе?»
– Ну мы пошли, мальчики? – спросила Наташа, видя, что Майдан уже ознакомился с правилами и явно скучает перед бархатным шнуром, закрывающим ему вход в святая святых.
«Мальчик» покрупнее, который связывался с кем-то несколько минут назад, покачал головой:
– Одну минутку. К вам выйдет управляющий и проводит.
– Толик, ну к чему все эти строгости? – капризно надула губки Наташа.
– А я при чем? – ответил тот. – Так начальство велело.
– Это Машков перестраховывается, начальник службы безопасности, – пояснила девушка Олегу. – Я же хожу сюда по папиному билету, а потому гостя проводить вроде как и не могу. Но ничего, сейчас Телегин спустится и проведет нас. Он свой парень…
«Свой парень» оказался пятидесятилетним мужчиной, явно пытающимся скрыть свой возраст с помощью сшитого на заказ костюма, косметики и нарочитой бодрости движений.
– О! Натулечка! Давно вы у нас не были. Проходите, проходите, гости дорогие, – радушно осклабился он, успев оглядеть Майдана и понять, что тот действительно гость не из дешевых. – Ох уж этот Машков! Вечно всего боится, не понимает, что твои друзья – наши друзья, – говорил управляющий, поднимаясь по широкой лестнице, покрытой мягкой ковровой дорожкой, заглушающей шаги. – Игорь Андреевич, – протянул он руку для знакомства.
– Олег Олегович, – представился Майдан.
– Ну что ж, Олег Олегович, чувствуйте себя как дома, – сказал Телегин, пропуская его на галерею большого зала, уставленного игорными столами, – а мы пойдем с Наташей посплетничаем немного – сто лет не виделись, знаете ли.
– Бабки давай, – прошипела Майдану в ухо девушка. – Незаметно только! Черт, надо было еще в машине взять, чтоб не светиться тут…
«Ясно, что за „сплетничание“ предстоит, – подумал Олег, незаметно вкладывая в руку Натальи двести долларов. – Только бы она не завелась с голодухи и не начала бесчинствовать – может мне всю малину загубить…»
Оставшись один, Майдан постоял немного у перил, оглядывая зал. Он был уже полон. Первым делом внимание наблюдателя привлекали конусы яркого света от ламп, в которых, словно бассейны, зеленели суконными поверхностями столы. На них, будто экзотические рыбки в аквариумах, пестрели где красно-черные диски рулеточных колес, окруженные стопками разноцветных фишек и бледных рук игроков, а где лепестки карт, которые перемещались по сукну, подчиняясь каким-то неведомым законам игры, случая. И всюду вокруг столов грудились люди, то напряженно замершие, то бурно реагирующие на сюрпризы, преподносимые движением шарика или картинок с изображением королей и дам. Кто-то перемещался по залу от стола к столу, словно выбирая, где остановиться и испытать судьбу. Маршруты некоторых приводили время от времени к стойкам баров, у которых одни набирались решимости перед новой игрой, другие праздновали победу, третьи заливали горе поражения.
Майдан оглядел сверху буфеты за стойками, полные самых экзотических напитков, и внутренне порадовался своему не без труда заглушённому похмелью: теперь ничто не могло соблазнить его и отвлечь от главной цели посещения этого заведения – начала новой жизни с новой игры в новом казино. Эти три «новизны», на его суеверный взгляд игрока, должны были принести удачу.
С галереи хорошо было заметно мастерство крупье, работающих за столами. Все они походили на совершенных роботов, превосходящих пластичностью своих выверенных движений обычных людей. Их руки мелькали над зеленым сукном стола, будто балерины в белых трико над сценой. И от этого «танца» зависело, взметнутся ли в радости удачи другие «танцоры» – руки игроков – или сожмутся в кулаки при проигрыше.
Так же хорошо были заметны сверху и пары молодых людей в строгих костюмах, двигающиеся по залу по выверенным траекториям. За ушами этих молодцов просматривались скобки наушников, а на лацканах пиджаков поблескивали в лучах ламп маленькие микрофоны. «Служба безопасности, – отметил про себя Майдан. – Много их тут. Строго все».
Вдруг за одним из столов что-то произошло. Раздался женский крик, и тут же двое мужчин сцепились в неуклюжей драке. Одного из них Олег незадолго до этого видел у стойки бара. За минуту он успел пропустить три дозы виски или еще чего-то крепкого, а теперь, вернувшись, приревновал свою даму к игроку, сидевшему рядом с ней на «блэк-джеке». Видно, до этого он пил у стойки не от радости, потому что решил выплеснуть злость на соперника более удачливого и всего лишь приобнявшего на радостях соседку. Тут же двое безликих молодых людей споро разняли дерущихся и повели к выходу. Дама же как ни в чем не бывало осталась играть…
Все это происходило под негромкую, монотонную музыку, льющуюся из невидимых динамиков. Она каким-то странным образом успокаивала: мол, если проиграл – ничего страшного, жизнь идет своим чередом – и одновременно возбуждала, зазывала к столам, где только и можно было избавиться от будничной монотонности.
Гала-представление оказалось настоящим праздником. Петр и Марио уже сидели в VIP-ложе, когда заиграли фанфары и в нее вошел князь с супругой. Все встали, а демократ-сюзерен, облаченный в смокинг по случаю закрытия конкурса, просто помахал подданным рукой и уселся, закинув ногу на ногу. Начался парад-алле. По арене, вокруг пританцовывающих девушек из кордебалета, пожалуй, в одних только страусиных перьях, прошлись все участники представления, слегка кланяясь княжеской ложе – так требовал этикет. Были среди них, судя по маленьким транспарантам в руках, представители почти всей планеты – от смешного клоуна из Северной Норвегии до акробатов-капоэйристов с факелами из Бразилии. Прошелся по кругу даже какой-то экзотический индус в чалме со смоляной бородой, подвязанной в затейливый узел, явный факир. Он, проходя мимо ложи, коротко взглянул вверх и вдруг на секунду замер, нарушив мерный ход процессии, причем Козыреву показалось, что глядел тот именно на него.
– Так ты гипнотизером в цирке работал? – прошептал Петру на ухо Марио, заметивший короткий инцидент.
– Это с моими-то серыми глазками? – рассмеялся Петр, немного смущенный происшедшим.
Что-то и его заставило пристальней всмотреться в лицо индуса, но он тут же отвлекся от него, увидев, что следом в колонне идут его земляки – молодые акробаты-воздушники.
– Знакомые? – спросил Марио.
– Откуда? Они же в детский сад еще ходили, когда я выступал. О! А вот эти зададут жару! – сказал Козырев, увидев, что следом идут джигиты-наездники из Дагестана. – С их отцом я работал в свое время. Вон видишь, девушка с ними? Это наша супер-звезда, Диана Дериева. Они победили?
– В газетах писали, что да…
Под звуки циркового марша девушки из кордебалета отвесили низкий поклон в сторону княжеской ложи и, развернувшись, по-балетному убежали за кулису. Музыка стихла.
– Эх, жаль, что мы сидим тут, а не напротив, – сказал шепотом Петр.
– Почему? – спросил Марио.
– Иначе мы бы такое увидели во время их поклона – у них же шнурки вместо трусиков.
Марио громко рассмеялся, чем привлек внимание самого князя. Тот удивленно посмотрел в его сторону, но, увидев, кто явился нарушителем торжественной тишины, лишь улыбнулся и шутливо приложил палец к губам. Козырев понял, что его новый приятель – лицо очень влиятельное в княжестве…
Затем вереницей пошли номера, действительно лучшие в мире на сегодняшний день, как понял Петр Ильич. Он, сам бывший циркач, вдруг осознал, как далеко вперед ушел молодой цирк за годы, что он провел вне арены, в мире других страстей. А что цирк – это страсть, его учили еще мастера в училище. Однако Петя Козырев не почувствовал ее на арене в свое время и сошел с ее магического круга. К другой магии…
Вдоль бортика арены, вздымая рыхлые опилки, мчалась лошадь, а на ее широком крупе выделывала рискованные вольты Диана. Цирк ахал, когда она крутила в воздухе сальто и мягко вставала своими стройными ногами горянки точно на середину крупа несущейся лошади. Когда же ассистент поднял на длинном шесте кольцо, утыканное острыми кинжалами, и раздалась барабанная дробь, все замерли. Петр скосил глаза на князя и увидел, что тот сидит с полуоткрытым ртом и горящими глазами.
«Все они ждут смерти. В цирк, как и в Древнем Риме, все идут за смертью! Или за игрой в жизнь и смерть, – подумал Петр. – Это ведь та же рулетка, только вместо шарика по кругу несется лошадь, а на ней – хрупкая, как надежда на удачу, девочка… И ставят зрители на красное и черное одновременно. Нет, неспроста меня кинула судьба с арены в казино. И тут, и там – цирк. Да и вся наша жизнь – цирк, а не театр. Не прав был Шекспир…»
«Хватит глазеть попусту – не в театр пришел! – одернул себя Олег. – Пора за дело браться. Кажется, на третьем столе стоит попробовать – там как раз дилерша-блондинка стоит и довольно однообразно катает шарик. Именно с такими мне везет», – решил он.
Будучи расчетливым и вместе с тем суеверным игроком, Майдан спустился в зал и немного побродил меж столов, присматриваясь к игре, словно пытающийся понять ее суть новичок. Так он хотел обмануть казино, считая его как бы живым существом, зверем, которого предстояло приручить. Вот, мол, хожу на новенького, ничего не умею, ничего не понимаю – не бойся меня. «Я тучка, тучка, тучка, я вовсе не медведь…» – даже приговаривал он про себя. Потом подошел к кассе, купил игровых фишек на полтыщи и направился к столу блондинки. Поставил сто на красное и получил двести. Потом поставил их на колонну и снял четыреста. Рискнул ими на «первой дюжине» и выиграл уже восемьсот. Затем раскидал их по двум равным шансам и поставил по сотне на свои счастливые пять и двадцать пять. Пятерка принесла ему три с половиной тысячи баксов!
«Это мое казино!» – сказал себе Майдан и под завистливые вздохи соседей по столу направился к бару, застолбив место в игре солидным тронком – чаевыми блондинке, опущенными в специальную прорезь рядом с ее рабочим местом.
В баре его и нашла Наташа. Она подскочила сзади и закрыла ему глаза горячими ладошками, отчего он чуть не пролил свое виски. Гадать было незачем – здесь только она одна могла позволить себе такое.
– Ну как, поправилась? – спросил Олег, не оборачиваясь.
– Ага! – радостно подтвердила девушка. – И даже сделала штуку на твоей сотне в «баккара», но тут же спустила. Дай пятьсот! Ты же в кураже, я видела.
Майдан повернулся и взглянул на нее. Глаза лихорадочно блестели и чуть косили к носу – такое проявление кокаинового кайфа о многом ему сказало. Так косят только самые заводные нюхачи, способные идти до конца. «Нужно отделаться от нее, и как можно быстрее! – подумал Майдан. – Иначе мне придется расхлебывать таку-ую кашу!»
– Отряхнись, – кивнул он на белую пыльцу на ее черном свитерочке.
– Пудра. Пирожное съела с горя, – неловко соврала она.
– Ага, носом съела, – провел он пальцем по ее тонкой ноздре, чуть припорошенной кокаином. – Ты не нагличай уж так – здесь же охрана крутая.
– А что мне она? Игорек меня отмажет по-любому. Так дай пятьсот!
– На, – достал он на ощупь пять бумажек из кармана. – Но больше не дам. И не нюхай, прошу тебя: ты уже и так хороша.
– Спасибо, Олежа. За мной не пропадет – мне же поперло сегодня. Вот что значит с везунчиком связаться. Ладно, побежала, пока кураж не выдохся…
Майдан же решил не искушать судьбу и остановиться – ему уже хватало на возврат денег в дело и начало новой жизни. Кроме того, он хотел избавиться от Натальи. Что-то подсказывало ему, что сегодняшний вечер для нее добром не кончится, даже если она и превратит его пятьсот долларов в тысячи. Он решил попросить Телегина присмотреть за своей подопечной, после чего по-английски исчезнуть. Управляющего он нашел у ресторана на третьем этаже.
– Что, уже наигрались, Олег Олегович? – спросил тот.
– Да. Решил не дергать судьбу за хвост, раз уж выиграл в первый раз.
– Слышал, слышал. Хорошо обыграли вы наше заведение, – почти радостно оценил управляющий. – И играли грамотно, завлекли публику. Побольше бы нам таких новичков.
– Так за чем же дело стало, Игорь Андреевич? Может, выдадите мне членский билетик?
– Э-э, дорогой, не так это все просто в нашем клубе. Нужно три рекомендации от членов, как в партию в свое время – вот пережиток! – и три с половиной штуки взноса.
– А если я вам лично проплачу недельку своих посещений и вы сами меня будете пускать?
– Не выйдет, дорогой Олег Олегович. Наш хозяин не потерпит, а СБ донесет. У нас так, к сожалению. Вы уж приходите с Наташенькой. Петр Ильич, наш хозяин, знает ее папашу и делает послабления.
– Нет уж, спасибо, – значительно посмотрел в глаза Телегину Олег. – Мне кажется, что это не очень надежный проводник сюда. Вы бы за ней присмотрели, Игорь Андреевич. А нет другого пути стать вашим клиентом на… пару недель?
– Как же, есть! Снимите номерок в соседнем отеле «Евразия» за триста пятьдесят долларов в сутки, и вы наш желанный гость – будете проходить через галерею, связывающую казино с гостиницей.
– Спасибо за совет, Игорь Андреевич. Поспешу туда прямо сейчас, потому как мне как раз негде переночевать, – чуть приврал Майдан и отправился в гардероб, ощущая приятную припухлость кармана, возникшую после обмена в кассе фишек на деньги.
Они отсидели только первое отделение. Второе, в котором должны были выступать дрессировщики и прочие экзотические артисты, вроде давешнего индуса, Петр смотреть не захотел. В баре «Отель де Пари» Марио решил приступить к деловой части организованного им визита московского гостя.
– Пьетро, я конечно же неспроста пригласил тебя сюда, – честно признался он. – У меня есть деловое предложение…
«Вот он, сыр!» – подумал Козырев.
– И в чем оно?
– Мне кажется, что мы могли бы сотрудничать с тобой. Я ведь не только совладелец казино, но занимаюсь туристическим бизнесом. Очень большим бизнесом. Понимаешь, наши клиенты-игроки – люди очень рискованные. Поэтому они не побоятся поехать в вашу Москву, чтоб там поиграть как следует. Мы могли бы заключить с твоим казино соглашение, вложить хорошие деньги в его переоборудование, согласовать наши действия. Мне кажется, что гарантированный приток зарубежных клиентов значительно поднял бы твою прибыль, а ты бы смог поделиться ее частью с нами. Как тебе это?
– Соблазнительно. Нужно только все просчитать как следует, и я бы хотел получить льготы на первых порах.
– Естественно. Но есть одно «но». Наши клиенты привыкли жить поблизости от казино и в комфорте. Ты говорил, что рядом с твоим заведением есть хороший отель. Нам нужно приобрести его, чтоб создать комплекс. Тебе придется провести работу с его хозяином, пообещать хорошие деньги за полную аренду, а еще лучше – за покупку. Так у нас с тобой получится совместное предприятие. Можно будет выпустить акции…
– Боюсь, что с отелем ничего не получится, Марио. Дело в том, что у него очень сильный хозяин – некто Гиви Купатадзе.
– Что это за странная фамилия для русского?
– Для русского? – засмеялся Козырев. – Это вроде Карлеоне для американцев. Это наша грузинская мафия, Марио. А с ней не справится даже ваша итальянская.
– Гиви Ку-па-та-дзе? – переспросил Марио, записывая в книжку. – Ничего, попробуем. Уж больно интересное дело намечается – у вас же масса легких денег, правда? Хорошо, тогда у меня есть дополнительное предложение. Ты не хотел бы присылать своих крупье к нам на стажировку?
– О! Это было бы крайне интересно. Нет, конечно же гонять шар они и так хорошо умеют, но вот внешнего лоска, манер нашим асам было бы неплохо поднабраться. Но боюсь, что это будет слишком дорого: дорога, проживание, обучение…
– Я все возьму на себя. Ты будешь присылать сюда одного человека на месяц. Единственная плата – небольшие сувениры, посылки, которые они будут привозить от тебя. Мне нужно то, чего у вас много и недорого стоит. Это не лес, конечно же… – Марио испытующе посмотрел Козыреву в глаза. – Тем более, что у тебя есть немалый опыт в этих делах, как сказал мне некий Заур из Йоханнесбурга…
Петр Ильич все понял: и что Марио знает все о его цирковом прошлом, которое одно время было лишь прикрытием для провоза через границу тех самых «посылок», и что пригласил его Марио не случайно, да и сам небось приехал в Лозанну неспроста, и что отвертеться от его предложения сложно – уж больно много ему известно. Он же может нажать на свои тайные кнопки – и вдруг всплывут, чем черт не шутит, подробности гастролей семилетней давности, во время которых на рынках Франции вдруг появилась значительная партия нелегального товара…
– Я все понял, Марио. Предложение крайне интересное, но оно требует подготовки моих дилеров к подобной деятельности. Да и мне нужно все обдумать… Знаешь, у нас говорят: утро вечера мудренее. Продолжим разговор завтра?
– Хорошо. Мне нравится, что ты подходишь к делам серьезно, – похлопал гостя по плечу хозяин. – Жду тебя в казино в десять. Не проспишь?..
Проспал Марио, потому что через час после его ухода Петр Ильич пешком дотопал по сияющему ночному городу до вокзала, сел в поезд и в десять уже ожидал в Женевском аэропорту московский рейс, поменяв свой обратный билет на сутки раньше…
А когда он садился в поезд, в номер маленькой гостиницы недалеко от цирка вернулся ходивший в ночной магазин индус. Он был без чалмы, с распущенными длинными черными волосами, слившимися с бородой. В своих голубых джинсах и тоненьком свитере он походил на хиппи, каким-то чудом забредшего на фешенебельный курорт Французской Ривьеры. В руках факир держал бутылку русской водки и баночку маринованных французских корнишонов.
– Что это ты надумал, Сомнат? – спросила его ассистентка, которая тоже переоделась из традиционного сари для вечернего приема в домашнее свободное платье. – Или тебе мало шампанского, что ты выпил во дворце?
– Нет, Наллу. Я буду не выпивать, а изгонять призраки.
– Какие еще призраки, Сомнат? – удивилась женщина.
– Да сидел тут один из-за Северных гор. Прямо рядом с князем, – загадочно ответил индус, налил до краев стаканчик из ванной и выпил его залпом. – Вот черт, крепкая! – добавил он вдруг по-русски, закусывая сладковатым французским огурчиком…
…Пройдя через улицу, Майдан зашел в холл шикарного отеля и направился в службу размещения.
Еще издалека заметил, как молодая медноволосая женщина, сидевшая за высокой стойкой, при виде нового посетителя украдкой поправила прическу и посмотрелась в зеркальце.
– Добрый вечер, – дежурно улыбнулась она. – Добро пожаловать в наш отель. Чем могу быть полезна?
– Мне нужен номер. Одноместный номер. Пока на одну ночь, – просто сказал Майдан.
– Секундочку. – Женщина побежала глазами по компьютерному монитору. – Вас устроит номер на пятом этаже?
– Вполне, – пожав плечами, ответил Олег. – Фейс-контроль пройден?
– Разумеется… – Она слегка замялась, но все же решилась добавить с улыбкой: – Вам, наверное, многие говорили, что вы очень похожи на Брюса Уиллиса…
– Да, я крепкий орешек, но любовью и терпением можно расколоть любую скорлупу. Впрочем, мы отвлеклись. Так куда вы меня определите?
– В пятьсот двадцать пятый… Триста пятьдесят условных единиц. Пожалуйста, ваш паспорт. У вас наличные или кредитная карта? – буравя Майдана синими глазами, поинтересовалась она…
Он прошел по длинному коридору и остановился у двери своего номера –
«Славно, очень славно…» – Олег вспомнил, что именно это сочетание цифр в его далеком детстве было счастливым: 5 и На детском магическом языке они означали «удача».
Майдан решительно шагнул в номер и быстро захлопнул дверь. Легкая сумка еще летела на тумбочку, пальто – на кровать, а он уже открыл бар и смешивал ледяную водку с апельсиновым соком. Он вспомнил свою первую ходку до Кейптауна: как из разбитых ящиков катились апельсины по палубе – и потные здоровенные матросы давили свежий сок прямо в кружки с теплой «Столичной»…
Олег опрокинул стакан и пошел в душ. Было два часа ночи. Он решил помыться, всем существом ощущая налипшую за день грязь – скорее даже метафизическую. Приняв душ, побрился, надел свежий черный гольф, купленный накануне в каком-то бутике на Пятницкой, вычистил тупоносые ботинки и, усевшись в кресло, закурил. Было о чем поразмыслить.
На руках у него около трех тысяч долларов. Можно позволить себе немного расслабиться. Может, снять эту медноволосую и затащить в койку через ночной бар?
Благоухая морским бризом от «Кензо», Олег Олегович направился к лифту. С другой стороны коридора навстречу ему двигался высокий и гибкий араб, который играл мышцами, словно туркменский жеребец. «Нет, это точно какая-то Евразия!» – усмехнулся Майдан и легким кивком поприветствовал смуглокожего брата, одновременно радуясь тому, что от похмелья не осталось и следа.
«Интересно, что это за таинственный владелец золотоносного яичка, Петр Ильич, – думал он, спускаясь в лифте. – Надо бы как-то познакомиться и стать членом клуба…»
Глава 2
Пахло грязью и дымом. «Мерседес» Петра Ильича черной неслышной рыбиной свернул на набережную, словно вдоль аквариумной стенки скользнул мимо золотисто-коричневых витрин отеля «Евразия», несколько лет назад возникшего на берегу Москвы-реки, и медленно подкатил к центральному входу в явно старинное, но сияющее как новенькое после евроремонта трехэтажное здание. Его роднили с модерновым соседом не только гармонирующие по цвету стены, окна и крыша, но и «пуповина» остекленного перехода между ними, почти не видная за плотным кустарником разделяющего их скверика. Над зданием гордым золотом сияла надпись на двух языках, извещавшая, что вы стоите перед казино «Золотое яйцо», в подтверждение чего рядом возвышалось еще и объемное изображение самого золотого яйца высотой в два человеческих роста.
Петр Ильич взглянул на срезанный наискось бетонный цилиндр, на котором был закреплен лотерейный приз текущего месяца – вишневый внедорожник «судзуки», и его настроение несколько улучшилось: значит, лотерея идет, а выигрыш все еще на месте – никому не повезло за время его недельного отсутствия, а значит, повезло ему, владельцу всего того, к чему подвез его круглоглазый «мерин».
Швейцары «Золотого яйца», завидев автомобиль босса, тут же отзвонили всем своим. Казино неслышно зашуршало. Появилась видимость активной деятельности. Это Козыреву нравилось.
Швейцар-«стрелок» учтиво опустил голову в легком поклоне.
– Что нового? – мимоходом поинтересовался босс, но ответ слушать не стал: «Даже видимость близости к подчиненным приносит успех в менеджменте!» – вычитал он еще лет десять назад в какой-то переводной американской брошюре для начинающих бизнесменов.
Войдя в лифт, Козырев достал из кармана белоснежный носовой платок, протер поручень в самом недоступном месте. Грязи не было. Далее он набрал личный код, и через секунду кабина плавно остановилась на втором с половиной этаже. Его «кабынет», как любил говорить главбух Макаров, начинался прямо за тамбуром перед дверями лифта и занимал обширную площадь.
Войдя в апартаменты, Петр Ильич удивился отсутствию Кати, секретарши, но тут же сообразил, что она уже здесь, раз все прибрано, а на кожаном канапе лежит полюбившаяся ему шехсаванская ковровая подушка, не так давно приобретенная им на Портленд-Роад в Ноттинг-Хилле.
«Где-то цокает по лесенкам, коза», – подумал Козырев и бросил рядом с подушкой портфель, набитый рекламными буклетами зарубежных казино, прайс-листами фирм, выпускающих всевозможное игорное оборудование, которые он набрал на конференции в Лозанне.
Затем, вымыв руки и переодевшись, он покинул свой кабинет, плотно притворив ореховую дверь с электронным кодовым замком.
Лифт молниеносно доставил Козырева на второй этаж. Здесь начинались его владения. С широкой балюстрады служебной части открывался волнующий вид почти на все игровые столы небольшого казино. Пять табло рулетки, в том числе «зал привэ», то есть зал для привилегированных игроков, за небольшой металлической загородкой в стиле «хай-тек», два стола для покера, два «блэк-джека» и венчающий картину огромный стол для игры в «баккара». Петр усмехнулся, припомнив гневное удивление одного «эксперта по игорному бизнесу», которого префект Кротов, пробивший через мэрию открытие казино за свои будущие десять процентов с прибыли, поставил руководить полетами:
– Петя, так же не делается, люди в основном в карты играют в казино, этих столов больше должно быть… Прогоришь, не успеешь какавы выпить…
«Худозвон, да и только! – Петр Ильич аж хмыкнул от негодования. – Россия, Россия… Дичь какая-то… Кто ж вас понарожал, умников?»
Насчет «худозвона» Козырев был абсолютно прав. Эксперт был вышедшим на пенсию главным инженером «Союзаттракциона», славного тем, что его сотрудники ловко потрошили игровые автоматы, стоящие в павильонах, и, уже обменяв звонкую монету на банкноты, их руководитель отслюнявливал процент Кротову, бывшему в то время еще не демократом, а куратором по досугу в горкоме. Знал бы этот «худозвон», что, проектируя свое казино, Петр Ильич не изобретал велосипед, а просто спроектировал уменьшенную копию святая святых мирового игорного бизнеса – Монте-Карло.
У Козырева было особое чутье в любом бизнесе, которым он когда-либо занимался. Поэтому, руководствуясь им, Петр Ильич решил сделать основной упор на рулетку, как в Монако. Ставка на безупречное «колесо фортуны», а не на сомнительные карты только и могла привлечь сюда, в Москву, европейских прагматиков, изнывающих не от желания пощекотать себе нервы в избитое «двадцать одно», а сразиться с самой судьбой.
«А где Европа, там и Ваня Пупкин со своей кубышкой, не глупее же он всех этих достоевских, куприных и толстых, что знали толк в рулетке да и в характере русского человека, судя по их книгам…» – рассудил Петр Ильич.
Козырев тогда и сам, не будучи игроком и вообще азартным человеком, решил пойти ва-банк. Он собрал все, что у него было вложено, отложено, накоплено и закопано – а это были деньги немалые, – и за хорошую взятку выиграл аукцион по продаже старого здания возле планируемой к постройке гостиницы и начал его реконструкцию в соответствии с замыслом.
При создании своего детища Петр Ильич тщательно изучил опыт работы известнейших казино мира, потратив при этом немало времени и денег на поездки с согласия компаньонов – сумел их убедить, что эти накладные расходы с лихвой окупятся при правильной организации дела. В результате помимо стандартного персонала заведения в нем еще образовался некий мозговой центр, куда вошли двое психологов, кандидат-математик, который мог бы стать уже членкором, да чересчур увлекся в свое время теорией и практикой игр, и еще два специалиста: один бывший профессиональный шулер-катала, Мирошник, и наставник Козырева из ГУЦЭИ, Леонид Егорович, учивший его в свое время престидижитаторским штучкам. Они же были членами приемной и аттестационной комиссии на курсах, где готовились будущие крупье.
Мирошник запускал в зальчик по десять человек и предлагал им сыграть в обычного подкидного дурака, разбившись на пары. По ходу игры на пяти столах он ухитрялся оценить способности каждого из игроков в тасовании, разрезке, раздаче и самой игре, требующей, несмотря на неуважительное название, немалого ума, хорошей памяти и чутья. Тут они на пару с Егорычем быстренько выявляли хитрецов-катал, сумевших усыпить бдительность психологов на собеседовании, и безжалостно отправляли их на выход. Потом они проверяли оставшихся кандидатов на предмет обучаемости манипуляциям с картами, наблюдательности и памятливости. В лидерах довольно часто оказывались бывшие музыканты, чьи руки привыкли к сложным движениям при игре на инструменте, а мозг – к запоминанию замысловатых комбинаций из кружочков и палочек, подчиненных гармонии той же игры, хоть и в звуках. Дилеров же для рулетки отбирал Егорыч сам. Он просто ставил приглянувшегося ему будущего студента за учебное колесо и предлагал после нескольких пробных попыток попасть шариком в выбранную им половину колеса. Те, кому это удавалось больше двух раз из десяти, принимались.
Козырев еще раз оглядел с галереи свои владения и направился в ресторан в пентхаусе. Он поприветствовал небрежным кивком здорового белобрысого охранника галереи. Казино в такую рань не функционировало, и тот был единственной живой душой над царством зеленого сукна и хай-тековского металла, за который Козыреву тоже досталось от «эксперта»:
– И металл этот… Это же неуютно, дискомфорт…
«Где ж тебе понять, чучело, – даже сегодня возмущался Петр Ильич. – Ты же не был в Бильбао, ты ж не видел музея Гугенхейма. Металл!!! Из него же деньги делают!.. Чудо!.. Про бессознательное и подкорку небось и не слышал ничего! Э-эх, Россия мать, дичь непролазная!»
Дверь на ресторанную кухню была открыта настежь.
– Федор Павлович! А я по твою душу! – Козырев по-дружески расцеловался с шеф-поваром.
– Петр Ильич, да ты откуда в такую рань-то? Я думал, в это время только я, старик, по привычке прихожу. Когда вернулся-то, голубчик?
– Да час назад только и приземлился в родных пенатах. Привез то, что ты просил, прямо из Женевы. Там только такой магазинчик и есть. Со всего мира, Палыч, это добро везут. Чего там только нет. А вот чего нет – так это воздуха нашего. Русского!.. Здесь же дышать можно, а там, представь себе, ну просто задыхаешься!
Федор Павлович, зардевшись от удовольствия, качал головой в такт пламенной речи хозяина. Уж чего-чего, а елей пролить на истосковавшуюся душу Козырев умел как никто. Сам даже порой верил в то, что говорил.
– Ну, в общем, батя, с Катериной передам тебе этот мешок. Там такие специи, что на курсы небось придется тебя отправлять. Не разберешься, что в какие щи бросать.
– Обижаешь, Петр Ильич. Я ж повар, а не профессор кислых щей. Я приправу носом чувствую. Ладно, кофейку-то плеснуть тебе?
– Это запросто. Только сам знаешь…
– Э-эх, знаю, Петр Ильич, знаю. Только понять не могу. Что это за кофе такой! Американский! Срамота одна.
– Ну привык я. Пристрастился когда-то в Северо-Американских штатах. Как курево. Не могу бросить. Не стыди. Он у тебя все равно лучше, чем у них. – На лице Козырева изобразилось смирение…
Секретарша Катя беседовала по телефону на добротном английском, вежливо и внятно объясняя кому-то, что администрация казино «Голден эг» не обязана заниматься проблемами домашних животных посетителей, поэтому нужно делать выбор между любовью к игре и любовью к своим братьям меньшим, то есть оставлять их в номере «Евразии».
Она опустила трубку и улыбнулась шефу.
– Как они меня достали, эти японцы из отеля! С приездом, Петр Ильич. Вы бодро выглядите.
– Спасибо, Катюша. Это вам. – На Катин стол легла коробочка от «Живанши».
– «Органза»! Петр Ильич! Вот спасибо. Это же мои любимые духи. Как вы догадались?
– Катя, такая сладкая и нежная девушка, как ты, из последних духов может любить только эти. Хотя, знаешь, все женщины Европы, по-моему, помешались на «Ле маль» от Готье. Странно. Такой мужской запах…
Только сейчас Козырев заметил на лице Кати замешательство.
– Так! По твоему лицу я вижу, что в конторе только я один ничего не знаю. Быстро! Что случилось?
Катя стала похожа на провинившегося ребенка:
– Петр Ильич! Мы без управляющего остались…
– Что-то я не понял этого юмора. Пояснить можешь?
– Я сама толком ничего не знаю. Машков мне позвонил вчера, просил подготовить проект приказа пообтекаемее. Сказал, что сам доложит сегодня. Там, Петр Ильич, какие-то наркотики, ребята говорят из охраны. Ну вы же знаете, мне никто ничего не скажет. Не доверяют. Говорят, мала еще.
Катя обиженно свернула губки бантиком. Это было ее коньком. От такого выражения ее лица мужчины старше сорока млели, как при виде младенца.
– Ладно, Катюша. Ты у меня молодец. Что там еще?
– Из налоговой сейчас звонили.
Секретарша углубилась в ворох бумаг на своем столе, но, быстро выудив необходимую, произнесла:
– Серафимова Софья Павловна.
– О'кей. Послушай, Екатерина, ты когда-нибудь этот… целлюлозно-бумажный комбинат переселишь со своего стола в более надлежащее место? Ко мне же люди приходят. А стол – лицо секретаря. – Козырев явно нервничал.
– Петр Ильич, – в Катином голосе зазвучали плачущие нотки, – я же свою работу знаю. Мне так удобнее, я много раз уже говорила. А лицо у секретаря находится совсем в другом месте. Вас оно не устраивает? – Катя вызывающе шевельнула бедром.
– Главное, чтоб оно устраивало посетителей, – деликатно закрыл тему Петр Ильич. – Макар появился?
– Всенепременно.
– Зови. Это раз. Два: организуй-ка мне встречу с Кротовым в самое ближайшее время. И три… Как зовут эту… как ее… из налоговой полиции?
– Инспекции. Серафимова Софья Павловна, – сразу ответила секретарша, как будто знала, что шеф спросит именно об этом.
– О'кей. Пригласи ее ко мне к трем часам. И когда обещал выйти Машков?
– С обеда. Он же не знал, что вы так рано прилетите. Да и после ночи он. Устал, говорит, очень из-за этого Телегина, – с явной неприязнью произнесла она фамилию «погоревшего» управляющего, который, как говорили, однажды чуть не изнасиловал ее в отсутствие шефа.
Козырев мог бы поручить встречу с «наложницей» главбуху Макарову, но тот был человеком старой закалки и, вероятно, не представлял, как разговаривают между собой деловые люди новой формации.
Зато это знала Катя Арефьева, исполнительная козыревская секретарша. Она сделала пометку о том, что необходимо организовать «автомобиль для Серафимовой»…
То, что стояло в перечне поручений Петра Ильича под номером два, было на самом деле его головной болью номер один. От Кротова, который дорос уже до уровня вице-мэра, зависела одна очень важная вещь – разрешение на открытие нескольких дополнительных залов игральных автоматов в спальных районах города. Если оно будет получено, а точки уже присмотрены и «продавлены» на местном уровне, можно будет создать целую сеть игровых залов. Это давало Козыреву неоспоримое преимущество над конкурентами: во-первых, залы можно будет замкнуть в одну систему с общим «джек-потом» – необходимую аппаратуру Петр Ильич уже присмотрел в Лондоне. Это могло привлечь море желторотых лохов, желающих, потратив сто рублей, одним ударом выиграть сто тысяч. Во-вторых, в любом из этих зальчиков можно будет со временем поставить и рулеточные столы, если тот же Кротов протащит через городскую думу решение. Но как пробиться к взлетевшему столь высоко… все еще партнеру по бизнесу. Впрочем, Катя, с ее обезоруживающе наивным голоском, может связаться хоть с президентом Америки.
А тут и она сама неслышно прошмыгнула в кабинет и положила перламутровую папку на стол босса.
– Вот, с пометкой «очень срочно», Петр Ильич!
Это был отчет Машкова, начальника службы безопасности, о деятельности казино за истекшую неделю. Ничего радостного в нем не было: разборка с членовредительством между молодыми кавказцами в демократическом подвале, где стояли «однорукие бандиты», задержание двух знакомых новенькой дилерши из «кухни» на «сливе» и психический срыв от передоза кокаина у посетительницы «зала привэ», дочки владельца крупного универмага, которая назвала Телегина в качестве драг-дилера. У Козырева заныло сердце. Управляющий казино, Игорь Телегин, был рекомендован Иваном Давыдовичем Макаровым как дельный и честный человек. «Что и говорить, дельный! – засекли на торговле наркотиками». Сдавать его не было резона. Это могло ударить по репутации Козырева и его детища.
Петр Ильич еще раз пробежал документ глазами, застрял на подробном описании инцидента с наследницей торгового дома, тяжело вздохнул и набрал домашний номер Машкова.
– Пол, дорогой, прости, что разбудил, – сказал он в трубку с ласковостью вроде бы недопустимой в разговоре хозяина дела со своим подчиненным – всего лишь шефом службы безопасности.
– А-а! – сладко зевнули на другом конце провода. – Пит? О чем речь! Как съездил-то? – дружески-панибратски спросил Павел Павлович Машков. Они называли друг друга просто по имени на американский манер, – не на людях, конечно.
– Прочел тут твою телегу на Телегина… Действительно так серьезно?
– Серьезней некуда, Петя. Я его месяц пас по-тихому. Даже снял кое-что на видео. Хотел сдать его тебе мягко, без скандала, да девка эта чумовая устроила шоу в туалете. А потом стала бегать за ним по залу с криком: «Дай дозу, гад! Ты же мне обещал!» Еле убедили посетителей, что у нее глюки пошли от стресса – она же на пять штук пролетела в «баккара» при свидетелях.
– Угу… И что делать? Кто будет управлять?
– Придется нам с тобой по очереди. Впервой, что ли? А там подберем кого-нибудь. Ты же вроде в ближайшее время за рубеж не собираешься… К своим-то заезжал? Тамара надолго в Лондоне?
– На месяц…
– Вот видишь! Ни тебе дома нечего делать, ни мне, старому холостяку. Так что потрудимся на износ, как раньше.
– Ладно. Когда будешь?
– Дай до пяти отдохнуть, если можно. Тяжелая ночка была.
– Заметано. Как придешь, поговорим. Брейн в порядке?
– Вчера нормально функционировал. Ты загляни к нему, а то обидится на невнимание, – довольно странно прозвучало в ответ. Любой случайный свидетель не понял бы, как можно после сленгового вопроса о состоянии «брейна» – мозга, на нормальном языке означающего «не болит ли голова?», – посоветовать зайти к нему на проверку. – Пока-а-а… – зевнул на прощанье собеседник и повесил трубку.
Глава 3
У начальника службы безопасности «Голден эг», чина хоть и весьма значительного в иерархии казино, но все же не самого главного после хозяина, были все основания для панибратства в разговоре с ним. Правда, они не были друзьями в полном смысле этого слова – слишком из разных, даже антагонистических, кругов выдернула их судьба, чтоб свести вместе. Не были они и партнерами, потому что партнерствовать могут только люди равные по силе или по материальному вкладу в общее дело. Скорее это были представители нового типа содружества деловых россиян – друзья-партнеры. Они оказались верхом на одном Боливаре, который, в отличие от ситуации в рассказе великого О. Генри, до сих пор вывозит двоих…
Сотрудничали они уже восемь лет, знали почти все друг о друге, знали в своем общем деле такое, чего не знал никто из остальных его участников, и это взаимное знание сковывало их надежней пресловутой мужской дружбы, которой между ними так и не возникло.
Если Козырев внес в создание казино свой разум и капитал, то Машков – силу и гарантию безопасности, которая была его специальностью.
Служба безопасности в казино, где сосредоточиваются большие деньги и большие люди, очень ответственная часть его деятельности. Если она и не визитная карточка заведения, то весьма заветная виньетка на ней. Кто же пойдет играть с тысячами в кармане, зная, что можно лишиться их, не доходя до игорного стола, или потерять на выходе выигрыш вместе с головой. Сотрудники службы должны быть бойцами видимого и невидимого фронта сразу. Видимые стоят на входе, в гардеробе, фланируют по залам, готовые прийти на помощь дилерам и гостям, и даже обмахивают щеткой ваш пиджак в туалете. Одновременно они следят, чтобы не напали на выигравшего счастливчика или не свел счеты с жизнью незадачливый игрок. А невидимые сидят в пугающем камуфляже в комнате резерва, готовые выскочить с топотом и грохотом в случае крупной заварушки, или следят за мониторами камер, установленных в самых неожиданных точках казино, вплоть до того же самого туалета…
А познакомились друзья-партнеры дважды: сначала заочно, накануне краха СССР, а через три года – лично. Мысленно Петр Ильич часто возвращался к истокам, с которых начался его крутой бизнес.
…Летом девяносто первого, приехав после европейских гастролей, он остался холостяковать в жаркой Москве. Тамара с двухгодовалым Сашкой собралась блаженствовать на море.
Петр впервые отпускал свою молодую красавицу жену на юг и немного волновался – маленький Сашка был ненадежной защитой. Сколько семей из их окружения распадалось именно после подобных вояжей: насидится молодая мама на привязи пару лет, вырвется на свободу – и пошло-поехало. Козырев специально выбрал путевку в спокойную, как он считал, Анапу, а не в более престижную Пицунду или Сочи, куда он вполне мог отправить своих курортников. Но, зная понаслышке о тамошних усатых брюнетах, не рискнул. В этом смысле анапский санаторий «Мать и дитя» был оптимальным выбором. И обслуживание там было первоклассное, и отдыхали там действительно только молодые мамаши с детьми. Из Краснодарского аэропорта, как было обещано в путевке, автобус должен был доставить отдыхающих прямо в санаторий. Но Тамара могла предпочесть такси, и ревнивый муж настойчиво просил ее не садиться к кавказцам.
Ревновал он постоянно, хотя жена не давала ему поводов. Они поженились почти сразу после окончания ГУЦЭИ – училища циркового и эстрадного искусства, расположенного неподалеку от Белорусского вокзала, сразу за огромным комбинатом «Правды». В первой совместной поездке за рубеж они, собственно, и сошлись. Тамара была тогда неопытной восемнадцатилетней девушкой – платоническая влюбленность на последнем курсе в одного красавца брюнета из воздушных акробатов была не в счет, – а Петр считался уже зрелым мужиком, отслужившим в армии. Пьянящий воздух Парижа, удачная работа в одном номере – им дали поощрительный приз, – мечты о совместном творческом будущем за столиками уютных парижских кафе сделали свое дело, и они вскоре оказались также в одном номере, но уже гостиничном, несмотря на бдительный присмотр руководителя делегации. Там-то и был, по словам Тамары, зачат Сашка, который связал их через некоторое время. Все было вроде бы хорошо. Но Петр не чувствовал со стороны Тамары той страстной влюбленности, которую сам все еще, спустя три года, испытывал к ней.
«Ну ничего. Она просто еще молодая, не созрела как женщина. Двадцать лет – это почти юность, – успокаивал он себя. – Да и не до чувств ей было – сразу Сашка все эмоции поглотил вместе с молоком. Вот налажу нашу жизнь по высшему разряду, и она оценит меня…»
Успокаивая себя, он все-таки немного ревновал. К кому? К тому самому брату-акробату, который чуть не лишил когда-то его всяких надежд. Но не было бы счастья, да несчастье помогло – нет его, слава богу.
Тамара тоже волновалась, но по иному поводу. Ее беспокоила новая жизнь мужа, которую он начал вести, с тех пор как стал регулярно ездить за границу в коллективе знаменитой дрессировщицы Гаянэ Барковой. Тамара жила семьей – ребенком, домом, мужем, – и ее очень беспокоило ее будущее. Материальная сторона жизни ее не волновала: Петр неплохо зарабатывал, они уже имели все, что имеет не каждая семья какого-нибудь генерала или ученого, хотя в его трудовой книжке значилось «артист цирка» и был он всего-навсего универсальным эксцентриком, то есть средней руки клоуном, заурядным фокусником, примитивным акробатом, немного дрессировщиком, как выяснилось, а теперь еще и усердным разгребателем тигриного дерьма. Ее, знающую, что почем в цирке, пугало несоответствие пусть немалой с точки зрения рядовых граждан его зарплаты – неплохая ставка, командировочные, валюта и все такое – и того образа жизни, который они стали вести: машина, дача, квартира и куча дорогих вещей – все-таки это было крутовато для полутора лет гастролей. Еще больше настораживало, что все эти блага он оформил на ее имя. Она знала, что так обычно поступают граждане, живущие на нетрудовые доходы.
– Петя, ну зачем ты все записываешь на меня? – как-то решилась спросить Тамара. – Это же подозрительно даже: я неработающая мамаша – и вдруг такая собственница.
– Но так же гораздо удобнее: я все время в разъездах, а ты – дома. Мало ли какие вопросы могут возникнуть в мое отсутствие. Тут на одних доверенностях разоришься, да и спокойнее как-то при моей опасной работе: сожрут меня тигры – тебе не придется налог платить при оформлении наследства, – отшутился он.
– Типун тебе на язык! – округлила тогда свои голубые глаза Тамара. – Глупый наш папка, верно, Сашок? – обратилась она к испачканному кашей малышу.
Тема была закрыта, но тревога осталась. Настораживало, что муж, едва вернувшись с гастролей, тут же начинал какую-то суматошливую жизнь: то он кому-то названивал по телефону, прикрыв двери, чтоб она не слышала разговора, то ему звонили какие-то личности с кавказским и прибалтийским акцентом, то он срывался ночью на таинственные встречи, говоря ей, что должен отвезти заказы, привезенные из поездки, но уезжал с пустыми руками. Иногда исчезал после этого на дачу в совершенно неподобающую погоду. Тамара поняла, что муж занялся каким-то бизнесом, – она знала, что старуха Баркова была очень деловой дамой и о ней среди цирковых ходили самые невероятные слухи. А с кем поведешься, от того и наберешься, как говорится. Но расспрашивать мужа Тома не хотела, чтобы не напрягать атмосферу в семье. Крутятся же все вокруг, а ее Петр ничем не хуже остальных. Даже лучше, пожалуй, судя по результатам. Лишь бы не сделал чего-нибудь незаконного и не попался.
А если и попадется, то хоть половину того, что на нее записано, не отнимут и оставшегося хватит на жизнь и на помощь ему. Лишь бы он не зарвался.
Петр спустился на первый этаж к телефонам-автоматам, подождал, пока возле одного из них никого не окажется, подошел и быстро набрал знакомый номер.
– Это я, – коротко произнес он в трубку, оглядываясь. – Свободен наконец. Все готово? Тогда давай как в прошлый раз. Понял: плюс час. О'кей!
Козырев ехал домой окрыленный: наконец-то настал момент последней встречи, которая положит конец его хождениям по лезвию бритвы, и он сможет зажить относительно спокойной жизнью добропорядочного предпринимателя-кооператора, которым собирался стать. Его «ауди» играючи обходила ползущие, как ему казалось, «Жигули», «Москвичи» и «Волги» – нужно было поторапливаться, потому что до встречи, о которой он договаривался по телефону, оставалось уже совсем немного времени: на условном языке, на котором он говорил со своим собеседником, «плюс час» означало, что встреча должна произойти, наоборот, на час раньше, чем последняя, и вовсе не на том же месте, а на следующем по оговоренному ими списку – так требовала конспирация.
– Ну как, отправили своих, Петр Ильич? – угодливо поинтересовалась старушка-консьержка, которой он всегда привозил мелкие сувениры. – Как же мы теперь без Сашеньки скучать будем, – горько-сладко вздохнула она. – Такой хороший малыш.
– Ничего, не успеете соскучиться, Ольга Витальевна. Они на две недели всего уехали. Меня никто не спрашивал?
– Вас – нет. А к Микитевичам опять грузчики приезжали – с холодильником. Все покупают и покупают. Откуда у людей такие деньги? Холодильник такой привезли, что его шестеро еле тащили…
Петр не стал обсуждать размеры чужих холодильников и доходов, а бегом – лифтом он не пользовался для пассивного поддержания спортивной формы – по лестнице взбежал на свой третий этаж. На площадке второго он увидел огромную коробку из-под холодильника «Электролюкс» выше себя ростом, и удивился, потому что Микитевичи жили на седьмом, а грузовой лифт в их доме вроде бы работал.
«Поленились дотащить до помойки, лодыри», – мысленно отругал он грузчиков, подходя к своей двери.
Замок поддался не сразу.
«Вот тебе и хваленое финское качество, – подумал Петр. – Года еще не проработал, а уже барахлит».
Не снимая уличной обуви – с отъездом Тамары он был на две недели свободен от этой унизительной обязанности, – Петр прошел в ванную комнату, где было то, с чем ему предстояло ехать на встречу, и… замер на пороге: кто-то побывал у них дома за время его отсутствия! Несмотря на летнюю жару и духоту в ванной от раскаленной сушилки для полотенец, Козырева прошиб холодный пот. Он точно помнил, что полочка под зеркалом была уставлена какими-то аэрозольными баллончиками из арсенала жены: он еще отставил один из них в сторону перед самым уходом. Теперь же эти баллончики, как на параде, были выстроены по росту вдоль стены слева от раковины. Такого порядка у них в ванной отродясь не было. Нет, но он же точно помнил, где и как они стояли всего два часа назад! «Воры! Вот почему заедает замок! Это были воры, а не грузчики, – понял Петр. – Потому и коробку бросили, когда шли сюда. Пустую небось тащили вшестером, сволочи! Кто же навел? Рифат, чтоб не платить? Или сама Баркова?»
Он снял зеркало над полочкой, стараясь не выронить его из дрожащих рук, чтоб не разбить финскую раковину.
«Боже, о чем я думаю? Здесь, похоже, вся жизнь вдребезги, а я пекусь о куске фаянса! – удивился он. – Неужели взяли? Но тогда почему не бросили все на пол или в ванну?»
Неверными пальцами он отогнул металлические скобки на рамке зеркала и вытащил прокладку из объемного картона, какой обычно предохраняют с тыла стекло. В его собственной конструкции она состояла из трех тонких картонок, средняя из которых имела вырез в центре, заполненный тонким слоем пластилина. В нем, как в самой причудливой из оправ, должны были лежать двадцать идеальной голландской огранки бриллиантов по четверть карата каждый. И лежали!!! Они приветливо сверкнули ему своими разноцветными гранями, разбивая свет лампочки на сотни колючих лучиков. Холодный пот ужаса мгновенно высох от жаркой волны радости, прошедшей по его ослабевшему телу.
«Кретины! Быть совсем рядом с моим тайником и не найти то, что искали! – подумал он о незадачливых ворах, полностью раскрывая свой тайник. – А это еще что такое?!»
Теперь Козырев застыл от удивления: несколько камушков были прикрыты неровно оторванной половинкой сотенной купюры. Дрожащими пальцами он оторвал ее от липкой массы – все на месте.
«Все в порядке, а то бы мне не отчитаться перед Рифатом, – первым делом мелькнуло в его голове, и лишь потом пришла мысль о странности происшедшего: что это еще за визитная карточка? – Похоже на… черную метку. Это кто-то меня предупреждает, что все знает о моем бизнесе. Но кто? И почему не взяли ни одного камня? Кто так мог подшутить?»
И вдруг он понял, что в квартире работали не воры, а, совсем наоборот, те, кто с ними борется. От этой мысли ему стало еще страшнее. Уж лучше бы его обокрали – можно было бы наверстать упущенное за несколько поездок, отработать, так сказать. А так дело пахло… смертью: еще никто не отменял статью за валютные операции в особо крупных размерах. Выходит, он под колпаком у милиции? Нет, судя по почерку и чистоте работы, здесь побывали специалисты покруче. Конечно же это КГБ! Все, приехали. Но почему не дождались его, чтоб взять с поличным? Ведь понятно, что они уже следили за каждым его шагом и знали – он уехал в аэропорт и вернется не скоро. Может, они теперь работают на даче, а у дома ждут, пока он выйдет с товаром на встречу с Рифатом – наверняка они прослушивают телефоны, – и возьмут сразу обоих? А там потянется ниточка и к более страшным вещам! Что же делать? Первым желанием было бросить все, к чертовой матери, и бежать. Но куда? Рвануть вслед за женой и сыном на море и хоть нагуляться там с ними на прощанье? Он вдруг остро почувствовал, как мало им уделял внимания за эти два года после появления Сашки, которые сам провел в крысиных бегах за деньгами по заграницам. Ему стало безумно жалко, возможно, лучших отпущенных судьбою лет. Вместо того, чтобы быть рядом со своим единственным ребенком, следить за каждым его шагом, радоваться его младенческим победам, переживать каждую его царапину и шишку как трагедию – все это в полной мере досталось Тамаре – он прогарцевал два года по огороженным решетками заграничным аренам на вонючем осле, изображая Ходжу Насреддина в пропахшем потом полосатом халате, выкрикивая идиотские реплики и дрожа от страха, пусть между старыми, с подпиленными клыками и когтями, но все-таки тиграми, считая про себя, сколько долларов приносит каждый очередной круг…
Но Петр Ильич тут же охладил свой пыл: ему и пары дней не удастся насладиться обществом жены и сына – люди Рифата найдут его, и в ласковых водах Черного моря станет одним утопленником больше, а то и тремя… Да, своих подставлять под удар нельзя. Хорошо, что они уехали. А Тамара и не догадывается ни о чем. Позвонит через неделю, как обещала, и ей никто не ответит. А написать ей из СИЗО ему конечно же не позволят… Или позвонить ее брату, Анатолию? Горпрокуратура – это не шутки. Рассказать ему все – пусть поможет по-родственному, чтоб самому в опалу не попасть из-за непутевой сестрицы…
«Так, спокойно, спокойно, – одернул себя Козырев. – Главное – не удариться в панику и не наделать глупостей. То, что люди „оттуда“ заинтересовались мной, может, вовсе и не значит, что меня конкретно прихватили. Иначе был бы арест и законный обыск с изъятием. Нас, выездников, и раньше проверяли по-всякому, хоть и не так серьезно. А вдруг это не меня пасут, а засекли Баркову и проверяют ее окружение на вшивость. Тогда им повезло. Нет, не им, а кому-то одному из них, очень хитрому и себе на уме, – он же очень рискует, скрыв свою находку и подав мне знак. Ладно, пока еще есть время, нужно попытаться выяснить, почему у меня оказались непрошеные гости».
Козырев выбежал на улицу – во дворе никого подозрительного не было – и направился к ближайшему телефону-автомату, моля Бога, чтоб в нем уцелела трубка и не был скручен диск. Повезло! Первым он набрал номер Рифата.
– Это я, – напряженно и почему-то чуть не шепотом произнес он в трубку, услыхав привычное ленивое «да-а?». – У тебя все в порядке?
– А у тебя что, нет? Мы же договорились.
– Ну я так, проверяю… – решил не тревожить зверя Петр. – Значит, до встречи.
– Ты эта, голову проверяй, а не меня, – посоветовал Рифат и бросил трубку.
Похоже, что с этой стороны угрозы нет. А что Баркова? Он набрал ее номер. У той было занято – тоже неплохой признак. Значит, она дома, а не где-нибудь в Бутырках. Наконец соединилось.
– Слушаю вас, – слабым голосом произнесла легендарная укротительница.
– Гаянэ Ашотовна, это я, Петр…
– А-а, Козырек. Спасибо, что позвонил, – чуть не плача, вдруг поблагодарила она, – поддержал в трудную минуту.
– Что случилось, Гаянэ Ашотовна?
– Умерла моя подруженька-а-а, – совсем раскисла богатырша, под взглядом которой цепенели хищники.
– Что, Багира сдохла? – вложил он максимум участия в вопрос о судьбе ненавистной ему тигрицы, старой, больной, но все-таки барковской любимицы, которая однажды чуть не придушила его своей мощной лапой.
– Вай! Как можешь такое говорить, а? – вдруг перешла от волнения на кавказский говор собеседница. – Яну Торопову убили! Нет больше нашей Яночки. Одна я осталась на белом свете.
– Как – убили? – ошеломленно спросил Петр. – Когда?
– Вчера дома застрелили, прямо у дверей. Видно, кто-то из знакомых – она же такая осторожная была: даже почтальонам с пенсией не открывала!
– А как вы узнали? Вроде по радио не объявляли.
– Ишь, чего захотел! Гласность – она не для всех и не про всех. Кто же станет такое по радио говорить – это же тайна следствия. Завтра, небось, сообщат, что скоропостижно скончалась наша звезда балета, – всхлипнула Гаянэ Ашотовна. – Из милиции ко мне приходили – вот как я узнала. Про тебя, кстати, спрашивали, был ли ты с ней знаком. А я говорю: откуда, мол? Он же у нас по другому жанру проходит. И возраста другого, хоть и шалила она до последних дней, царствие ей небесное… Ты же с ней ничего общего не имел, а? Не предал меня?
– Господь с вами, Гаянэ Ашотовна! Как можно?
– Верю, верю… Вот так, одна я осталась. Последняя из могикан. Ладно, Козырек, ты чего звонил-то?
– Я хотел узнать: репетиции не будет на этой неделе?
– Какая репетиция, когда такое дело? Мне же к похоронам готовиться надо, а портниха моя на юга уехала: что делать – ума не приложу… Отдыхай пока со своим Шефом…
Как ни странно, но после получения печального известия Козырев отошел от автомата, чуть не пританцовывая от радости: все встало на свои места! Значит, все, в чем его могли подозревать, так это только в причастности к смерти Тороповой. Он понимал, что для подозрений у гэбэшников могли быть основания: он-таки «изменил» своей хозяйке и прокрутил с ее подружкой пару делец, что оставалось их с Яночкой (как требовала себя называть молодящаяся любительница камушков) тайной, и даже вышел через нее на самого Рифата Залимханова – человека, втянувшего его в большой теневой бизнес. Так он попал в ее деловую записную книжку, по которой, видимо, и шмонали всех указанных в ней. Это было как гора с плеч. Значит, дела на него нет, но есть некто, кто нашел его тайник и решил не трогать его, Петра, до поры до времени. Почему? Наверно, этот некто будет ждать более подходящего момента. Он словно бы положил свою информацию в банк, в котором нарастут проценты, и явится он за «вкладом» в самый неожиданный момент…
Козырев вбежал квартиру, тщательно запер двери и приступил к подготовке товара к сдаче заказчику. Он вытащил из-под духовки плиты старую алюминиевую сковороду, на которой Тамара, большая любительница чем-нибудь похрустеть, жарила сухарики из черного хлеба и семечки. Видела бы она, какое кощунство совершает муж в ее отсутствие! Он поставил сковороду на огонь и налил в нее вместо масла… бензин из небольшой канистрочки, хранящейся в шкафу за туалетом – супер-НЗ называл он ее. Потом прошел в ванную, снял свой зеркальный тайник со стены и, выковырнув все двадцать камушков из пластилина, бросил их на сковороду. После пары минут помешивания бриллианты освободились от липкой массы и стали негромко царапать дно сковородки, скрываясь под помутневшим раствором. Откинув их над раковиной через дуршлаг, словно отваренный рис, Козырев промыл заблестевшие камушки струей горячей воды, ополоснул сковородку и насухо протер ее куском туалетной бумаги. Потом снова плеснул туда немного бензина, положил бриллианты, вынес в лоджию, поставил на кафельный пол и бросил в сковородку горящую спичку. Мгновенная вспышка перешла в быстрое ровное горение, после чего на сухом днище сковороды в лучах солнца вовсе уж сумасшедшим блеском засверкали двадцать камней чистой воды. Это нашло свое подтверждение в том, что они просто исчезли из вида, когда Петр принес из холодильника полупустую пластиковую бутылку минералки и аккуратно ссыпал в нее камушки. Все! Теперь можно было смело ехать на встречу. Почти смело, потому что неизвестно, насколько окажется безопасной дорога и сама встреча – вдруг их с Рифатом пасут.
Но все обошлось благополучно. Козырев вышел во двор, сел за руль, небрежно бросив бутылку на заднее сиденье «ауди», завел мотор, выехал на улицу и резко остановился метров через пятьдесят. Никакая машина не выехала тут же со двора и не дернулась следом от тротуара. Тогда он, успокоенный, помчался в сторону Сокольников, где была назначена встреча. В районе трех вокзалов Козырев все же решил подстраховаться и, припарковавшись у Казанского, пробежал под путями по пустынному тоннелю и выскочил на Новорязанскую улицу, где тут же схватил такси и продолжил путь. Это было необходимо, потому что его приметный «ауди» мог быть легко засечен любым гаишником. Выйдя у парка, Петр дошел до фонтана и стал не спеша прогуливаться вокруг него, с удовольствием ощущая, как прохладная водяная пыль садится на его разгоряченное от волнения лицо, и время от времени отпивая из бутылки минералку.
Вот и Рифат! На их встречи он всегда приходил один, без телохранителей. Для начала они прошли мимо друг на друга, глядя по сторонам: не рванулся ли к ним кто-нибудь со скамеек. Все оставались на местах. На втором круге Рифат негромко назвал номер выставочного павильона, у которого им предстояло встретиться. Они направились туда разными аллеями, внимательно присматриваясь к окружающим, и, наконец, сошлись на пустынной автостоянке у четвертого павильона. Все эти шпионские уловки были оправданы, потому что в руках у каждого был груз, тянущий на десятки тысяч долларов и на десятки же лет отсидки, если не хуже.
Рифат был одним из братьев-близнецов Залимхановых – известных в родной Чечне чемпионов республики по вольной борьбе. В России же они слыли изобретательными жуликами от спорта, которых в свое время дисквалифицировали за обман. Они были настолько похожи – вплоть до мельчайшего бугорка накачанных мышц, – что ухитрились вдвоем бороться на чемпионате по очереди, сберегая силы одного из них, Заура, заявленного на соревнования. Конечно же крепким и предприимчивым молодцам тут же нашлось место в криминальных чеченских кругах. За пару лет они успели стать признанными авторитетами и были направлены в московскую диаспору, прибиравшую к рукам центр и район ВДНХ. По слухам, именно на их совести была перестрелка в районе станции метро «Академическая» и повешенная несчастная путана из гостиницы «Космос». Чуть позже, к началу вывода советских войск из Афганистана, когда озверевшие от войны и боявшиеся нищенской жизни на гражданке солдаты и офицеры потянулись на родину, провозя кто как мог взрывчатку и наркотики, братья на время расстались: Заур уехал в Среднюю Азию на сбор «урожая», а Рифат остался в Москве для его «обмолота». Через их волосатые мускулистые руки прошла львиная доля ядреной «иранской» травы и кустарного афганского «герыча», который их земляки, окончившие московские химфаки, перегоняли в первосортный продукт. Братья богатели, постепенно расширяя сферу своей деятельности и превращая ненадежные деревянные рубли в доллары, стальных коней Волжского и германских заводов, золотые цепи и каменные дома на родине и под Москвой. Но особенно любили они вкладывать их в нетленные драгоценные камни – бриллианты. Так Рифат вышел на весьма уважаемую даму, занимающуюся камушками уже не первый десяток лет, – Яну Торопову.
Она болела ими. Как бывают камни в желчном пузыре, так они были у Яны Борисовны в… сердце. Она заболела ими еще в юные годы, когда влюбленный в начинающую приму балета генерал украсил ее тонкие пальчики, точеную шейку и просвечивающие в лучах софитов розовые ушки гарнитуром, вывезенным из покоренной Германии и принадлежащим, по слухам, самой фрау Геббельс. Так Яна стала самой бриллиантизированной дамой Москвы. Потом за ней бурно ухаживал второй секретарь Якутского обкома, что тоже несколько утяжелило ее стройное тело. Потом, по слухам, за одну ночь с известным вором в законе она получила в подарок бриллиантовую брошь, которую носила когда-то сама фрейлина Вырубова. Дальше – больше: как деньги – к деньгам, так и камни – к камням. Пришло время, когда стареющая балерина уже не могла часто выезжать за границу, реже стала получать в дирекции конверты с премиями. Настала пора расставаться со своими сокровищами. Не сидеть же на жидких супчиках наряженной, как рождественская елка! Но и продавать свои сокровища в скупке по цене золотого лома она не собиралась. Нашлись достойные покупательницы – две-три жены больших начальников, знаменитая киноактриса, звезда цирка Баркова, еще несколько дам, чьи мужья руководили небольшими трикотажными фабричками в Прибалтике или заготовкой фруктов на Кавказе. Вскоре оказалось, что мадам Торопова может выгодно продать не только свои камушки, но и те, от которых хотели бы избавиться дамы из ее окружения. На них тут же находились новые покупатели, которые, чуть переплатив, позволяли Яночке не только безбедно существовать, но и откладывать приличные средства на черный день. Надо заметить, что одной из первых клиенток нелегального ювелирного салона стала дочь всевластного генсека, которая обожала драгоценности. Именно ее абажуроподобное розовое платье украсила на одном из новогодних балов брошь Вырубовой. Дамы подружились настолько, что дочь Самого, под руководством которого страна строила свое светлое будущее, первой узнавая о грядущих повышениях цен на бриллианты, бежала скупать их в спецсекциях и прихватывала с собой в качестве эксперта Яночку. Так что денежки, отложенные на черный день, превращались в камушки, а через некоторое время снова в денежки, но уже вдвое большие. Подпитывался бизнес Тороповой еще и дефицитнейшими заграничными камнями изысканной огранки, провозимыми каким-то непостижимым образом через таможню знаменитой укротительницей.
Со временем среди покупателей в «салоне» Яны стали появляться и вовсе темные личности. Так она узнала Залимхановых, которые однажды, не торгуясь, скупили всю партию камней, привезенных накануне Барковой и принесенных порученцем Петей, или Козырьком, как его называла Гаянэ. Мужчины разговорились, у них нашлись общие интересы, и вскоре Козырев почти в каждую поездку за рубеж брал с собой партию высоко ценимого там героина, а оттуда привозил «вечные ценности» в виде камушков, получая значительный навар от своих операций, «сливаемый» частично на счет в Швейцарии. И вот теперь будущее его бизнеса было под угрозой…
– Ну чего ты перезванивал? – спросил чеченец вместо приветствия. – Случилось что?
– Гаянэ сказала, что убили Яну и у нее спрашивали обо мне.
– Знаю. И ты, значит, решил проявить осторожность. Что ж, может, ты и прав. Хотя чего тебе бояться – там в книжке человек триста записано, – проявил подозрительную осведомленность Рифат. – Пусть КГБ ботинки снашивает, бегает. Где камни?
– Вот, – протянул бутылку Петр.
– Ну ты даешь, Клоун, – усмехнулся Рифат, называя Козырева придуманной им ненавистной кличкой. – Вечно что-нибудь изобретешь. Все двадцать здесь? – задал он риторический вопрос, так как между ними сложились абсолютно доверительные отношения. – Дать наликом или положить на твой счет в Лозанну?
– А почему не товаром?
– Все, завязываем мы с товаром. Теперь деньги из воздуха будем делать. Хочешь, вложи свой капитал – вернешь в пять раз больше…
– Спасибо, но я наметил тут одно дело. Так что возьму налом.
– Ну смотри, не пожалей потом. Скоро большие перемены будут, – вздохнул Рифат, передавая плотный кирпичик из долларовых банкнот. – Так что мы с тобой прекращаем дела. Если что, найдем тебя, – прозвучало на прощание – то ли как обещание будущего сотрудничества, то ли как угроза.
Когда расстались, Петр вздохнул с облегчением. Он соскочил, наконец, с бритвенного лезвия, по одну сторону которого смертельными клыками сверкали камни, а по другую – засасывающая зыбь белого порошка. И еще ему хватило ума не проговориться чеченцу о тайном визите незваных гостей и находке одного из них, – он только сейчас осознал, что эта обмолвка могла стоить ему жизни.
А тогда он мотнулся на дачу и заложил доллары в тайник до лучших времен. И только через год понял, что имел в виду чеченец, говоря о переменах и деньгах из воздуха: к власти пришел Дудаев. Чечня отделилась и стала высасывать из России деньги с помощью авизо.
Глава 4
А через три года пришел незнакомец с половинкой уже недействительной сотенной купюры…
За эти годы произошло многое.
После встречи Петра с Рифатом грянул путч. Неизвестно, чем занимался в те дни чеченец, а Козырев пребывал в панике. Он метался в бурлящей Москве и не знал, что ему делать: то ли мчаться в Анапу к своим, чтобы там искать какие-то выходы на Запад, хотя бы через Турцию, то ли окопаться на даче и держать круговую оборону. А может быть, вовсе податься в бега за Урал. Петр Ильич почему-то считал, что пришедшие к власти реваншисты-коммунисты тут же начнут ставить к стенке буржуев явных и тайных, а к последним он справедливо относил и себя. Правда, после визита тех «грузчиков» он вполне мог перейти в категорию первых. Он съездил на дачу, чтобы переждать возможную стрельбу в столице, а заодно и проверить, не побывали ли и там, возле главного тайника, непрошеные гости. Все оказалось в порядке. Замок на железной двери в глухом бетонном заборе открылся легко, грядки не были перекопаны, а в доме все на местах. Тайник, который он предусмотрительно оборудовал в подкопе под глухим забором между своим и соседним участком – так, чтоб доступ к нему был у него, а принадлежал он вроде бы соседу-генералу, никто не трогал: кирпичи над подкопом лежали в том же порядке, а непуганые черви под ними расползлись лишь при первых копках саперной лопатки. В общем, все обошлось.
Путч, как понял лишь потом Козырев, сыграл на руку ему и подобным ему деятелям: организовали все кагэбэшники, и после провала было уже не до них – впору самим спасаться, а не губить кого-то…
Началась неразбериха и в Союзгосцирке. Отменили все зарубежные гастроли, таинственным образом обнищала касса, не на что стало содержать зверинец Барковой. Ее подопечные тихо хирели и постепенно вымирали без надлежащего ухода. А вскоре она и сама умерла от сердечного приступа после запоя с лучшей подругой, дочкой бывшего генсека. Так оборвалась самая главная ниточка, которая связывала Петра с «каменным веком» в его биографии. Но не единственная, которая могла вдруг затянуться петлей на его шее – братья Залимхановы могли объявиться в любой момент. Да еще этот таинственный доброжелатель…
Козырев сидел в своем кабинете на пятом этаже кинотеатра «Ханой» в Ясеневе. Когда-то этот монстр влился в плеяду гигантских киноконцертных залов, выросших в спальных районах столицы и носящих имена столиц «братских» стран: «Будапешт», «Варшава», «Улан-Батор», «Ханой». В них планировалось организовывать досуг местного населения за счет показа фильмов и всяческих выступлений. Но после того, как осьминог Голливуда обвил своими щупальцами все каналы российского телевидения и выпустил чернильное облако видеокассет на бесчисленные лотки торговцев, эти неуклюжие броненосцы столичного кинопроката дали течь и затонули под собственным весом. Залы пустовали, а на бесчисленные подсобные помещения и фойе набросились пираньи-арендаторы. Одним из них и ухитрился почти сразу после провала путча стать Петр Ильич Козырев.
Начал он с того, что организовал кооператив «Досуг» и арендовал в «Ханое» репетиционный зал и клетушки гримерок под самой крышей. Туда он завез кучу игральных автоматов, гоняющих шарики по звякающим рычажкам и топящих жестяные корабли на экране при попадании в них световой трассы «торпеды». Закупил он это великолепие через своих цирковых друзей в Польше и Германии, где их уже собирались за деньги везти на свалку, но вдруг с прибылью уступили российскому бизнесмену. После небольшого ремонта и русификации правил игры они украсили собой не только фойе уже упомянутых киномонстров, но и пустеющие универсамы, аэропорты и залы ожидания московских вокзалов. Минимальные затраты Петра Ильича на аренду нескольких квадратных метров в каждой из точек, разбросанных по всей Москве, с лихвой покрывались потоком мелочи из карманов детворы и игроков постарше. Поток этот, кстати, не могли проконтролировать налоговики и, что самое главное, рэкетиры. Да и не связывались те с подобной мелочью: ну стоят несколько «брякалок» в «опекаемом» универсаме – не ехать же из-за них черт-те куда разбираться с хозяином. А вдруг его уже «крышат» местные ясеневские? Не забивать же стрелку по этому поводу.
Подзаработав живых денег на подобной мелочи и добавив кое-что из своих швейцарских запасов, Петр Ильич пошел дальше. Как только большинство столичных точек общепита через ваучеризацию акционировалось и приватизировалось, хозяева превратили их в дорогие кафе и ресторанчики, где стала проводить время местная молодежь, что побогаче. Музыка и танцы были не везде, а развлечься хотелось. Тут-то и подсуетился хозяин игровых автоматов: буквально за полгода взамен невинных детских игрушек, «развивающих глазомер и координацию у подрастающего поколения», как значилось в уставе кооператива «Досуг», Москву заполонили «однорукие бандиты», так же по дешевке закупленные Козыревым в объединившейся Германии. Но они развивали уже совсем другие качества играющих: скольких спустивших свои и чужие денежки юных незадачливых игроков игрушечные «однорукие бандиты» затащили в ряды настоящих, двуруких! Доходы Петра Ильича возросли многократно, а «крыша» все не налетала…
И наконец – та памятная встреча. Петр Ильич был в кабинете один. Дверь открылась, и на пороге показался невысокий, худощавый мужчина с осанкой бывшего военного, а может быть, спортсмена – пиджак на прямом торсе сидел идеально, явно не за счет подкладных плечиков. Гость на мгновение замер в дверях, оглядывая кабинет, словно боксер – ринг или командир – поле боя. Но лицо его в эти секунды выражало максимум приветливости, насколько это позволяли аккуратные шрамы, спускающиеся от внешних уголков глаз к волевому подбородку. Они несколько оттягивали нижние веки и холодили взгляд посетителя, отчего казалось, что он глубоко печалится, несмотря на белозубую улыбку.
– Вот мы и встретились наконец, Петр Ильич, – негромко сказал гость.
– Простите, с кем имею честь? – удивился Козырев. – И как вы сюда попали?
– Вы имеете в виду, что ваш страж внизу не отзвонил вам о посетителе?
– М-да, – согласился Петр.
– Начнем с первого вопроса. Моя фамилия Машков. Павел Павлович. Можно просто Павел. Мы с вами как два святых прямо, – кривовато, из-за шрамов, улыбнулся гость. – А что касается второго, то ваш цербер любезничал с буфетчицей метрах в пяти от двери и, даже если бы очень захотел, не смог бы меня остановить. Я сам его подозвал, чтоб узнать, на месте ли вы.
– И не позвонил, пропустив. Уволю бездельника, – нахмурился Петр.
– Уволить – это мягко. Гнать таких надо без оплаты за сегодняшний день. В наше время вход в офис должен охраняться надежней границы.
Петр во время этих сентенций машинально встал, не приглашая посетителя сесть, и подошел к окошку, из которого хорошо была видна площадка для парковки машин внизу, – так он решил определить, что за странный гость проник к нему. Ведь в наше время, как, впрочем, всегда, встречают по одежке, а автомобиль – та же одежка. На площадке рядом с его сильно постаревшим «ауди» стоял «ниссан-патрол».
«Так, мигалок нет, – значит, не силовики. Но тоже люди неслабые, судя по машине. Неужели наезд?» – испугался он.
– Нет, мы не оттуда, – словно угадав его мысли, усмехнулся гость. – И не из противоположного лагеря. Мы золотая середина.
– Хватит загадок, Павел Павлович, – почти строго сказал Петр. – Садитесь, пожалуйста, и рассказывайте, зачем я вам понадобился. Что-нибудь выпьете? Вы не за рулем?
– Нет, дорогой. Я не один приехал, – словно предостерег гость хозяина. – Так что от рюмочки не откажусь. Хотя виски не пьют рюмками, а вы любите именно его. По-прежнему «Белая лошадь»? – проявил он осведомленность о пристрастиях Петра.
– Да, но не помню, чтобы мы его с вами уже пили.
– А мы с вами и не виделись никогда. Но если англичане говорят: «Мой дом – моя крепость», то японцы: «Дом – внешняя душа». Побывав в нем, узнаешь хозяина.
– А, так вы знакомый Тамары! – догадался Петр. – Что-то она мне о вас не рассказывала, – в шутку изобразил он ревнивого мужа.
– Нет, холодно. С ней мы тоже не виделись.
– Что ж, – начал раздражаться Козырев, разливая виски по тяжелым желтоватым стопкам, – давайте выпьем. Может, это нас несколько сблизит.
Он боялся. Если не считать разгильдяя, стоящего у дверей внизу, в офисе было еще два дюжих охранника, которые при нажатии потайной кнопки вызвали бы милицию и ворвались в кабинет на выручку хозяину – так было договорено. Но почему-то Петр чувствовал, что такой ход событий не в его пользу. Он ощущал скрытую силу, сквозящую в каждом движении и взгляде Машкова, да и не известно еще, кто скрывается в чреве мощного джипа, стоящего внизу. Что ж, придется ждать и слушать.
– За очное знакомство, – приподнял стопку Машков и чуть пригубил виски. – Хорош. Чувствуется, что не польский суррогат. Как там Варшава, кстати? – оценил гость напиток и одновременно дал понять, что знает о недавней поездке Петра в Польшу за партией подержанных «колес фортуны» – нового для Москвы типа «одноруких бандитов».
– Я смотрю, вы многое обо мне знаете, Павел Павлович. Почему такой интерес?
– Позвольте представиться до конца: я генеральный директор частного охранного предприятия «Тень». Слышали о таком ЧОПе?
– Нет.
– И правильно. Мы не рекламируем себя. Нас сами находят те, кому нужно.
– Но я-то вас, признаться, не искал. Мне нечего особенно охранять.
– Думаете? – усмехнулся Машков. – Напрасно вы так уверены. Вот данные по работе ваших точек. Сумма доходов с точностью плюс-минус десять процентов, – ткнул он пальцем в строку, которую Козырев хотел бы видеть только в своей памяти, а никак не на бумаге. – Сами понимаете, так называемый бесконтактный аудит большей точности дать не может. А вот то, – показал Павел Павлович на другую строчку, – что вы потеряли от якобы вандализма и тайных изъятий жетонов из автоматов вашими же менялами, которые должны быть надежными охранниками вашей собственности. Данные, разумеется, за один месяц – большей роскоши наблюдений мое агентство не могло себе позволить без оплаты.
– Данные интересные. Кое о чем я догадывался, что-то совпадает с общеизвестной мировой статистикой, но все равно спасибо. То есть я понимаю, что «спасибо» не отделаешься. Сколько вы хотите за свои непрошеные, но все-таки услуги?
– Что вы? Это мелочи – потом сочтемся.
– Когда – потом? – удивился Петр, не только тому, что у них с гостем возможно совместное будущее, но и его уверенному тону.
– Видите ли, Петр Ильич… Можно просто Петр?
– Хорошо, Павел.
– Так вот, я пришел не за оплатой. Эти данные я принес просто как доказательство нашего профессионализма и моих возможностей. Я пришел предложить сотрудничество. Всерьез и надолго.
– И в чем оно заключается?
– В том, что вы будете заниматься развитием своего бизнеса, а я – его охраной.
– «Крыша»?
– Обижаете. Кстати, никто еще не продырявил столько этих «крыш», сколько наше агентство. Нет, я, конечно, буду получать свой процент от вашей черной прибыли, а мои сотрудники – твердые оклады плюс премиальные за особые заслуги, но поверьте, мы все будем честно отрабатывать. Сразу хочу объяснить, почему я появился именно сегодня. По нашим сведениям, завтра к вам должны явиться солнцевские и взять в оборот. Но если они узнают, что тут «Тень», тут же уедут.
– Откуда такая осведомленность и самоуверенность? Уж не гонец ли вы от них?
– Опять обижаете, – начал раздражаться Павел. – Просто я и сотрудники моего агентства – все бывшие работники почтенного ведомства, которое с некоторых пор перестали почитать. И напрасно, потому что именно связи с бывшими коллегами помогают нам работать безошибочно. Ну и сохраненные навыки, конечно. Вы поняли, о чем я говорю?
Козырев понял это, как и то, что ему лучше не отказываться от услуг профессионалов, один из которых оставил ему в свое время «черную метку».
– Хорошо, – сказал он после недолгих раздумий, – но на каких условиях вы предлагаете работать?
– Вот и правильно сделали, Петр, что решились. Тут я приготовил некое подобие бизнес-плана, ознакомьтесь, – протянул Машков несколько скрепленных листочков бумаги.
Козырев читал, и его брови непроизвольно ползли вверх от изумления: бизнес-план содержал не схему организации охраны рассыпанных по городу точек с игральными автоматами, а проект создания нескольких крупных игровых центров при не существующих еще ночных клубах и, более того, открытия в центре города настоящего казино, о котором в стране еще никто и не слыхивал, а сам Козырев лишь беспочвенно, как он считал, мечтал.
– Ну, Пал Палыч, удивили. Я принял вас за серьезного человека, а вы пришли ко мне как изобретатель вечного двигателя в Комитет по науке…
– В третий раз обижаете, Петр Ильич. Надеюсь – в последний.
– Извините, – осекся Петр. – Но посудите сами, как можно всерьез воспринимать ваши прожекты, если нет основных составляющих: этих самых клубов, разрешения на открытие казино и, самое главное, необходимых для этого денег?
– Я не прожектер, с вашего позволения. И очень ценю время. Но, с другой стороны, и очень хорошо его знаю, наше время, – у меня неплохие связи наверху. Так что отвечаю по пунктам. Уже есть решение правительства о переходе центров молодежного досуга в категорию ночных клубов, причем одним из его инициаторов выступило МВД – там считают, что так можно будет отвлечь подрастающее поколение от криминальных соблазнов, а заодно и контролировать братков. Созерцать всю ночь со стаканом виски голые попки, вихляющиеся возле шеста, удовольствие хоть и не дешевое, но соблазнительное, согласитесь. Теперь о казино. Мои люди наверху сообщают, что готовится еще одно решение правительства – об открытии казино. Вы, пожалуй, один из первых деятелей игрового бизнеса, узнающих это, – так что вам и карты в руки. Наш век – век информации. А готовит его, как ни странно, Минфин! Забавно, правда?
– Почему же? Стране нужны налоги, – возразил Козырев. – А при такой концентрации денег их легче собирать. В Америке именно поэтому возник Лас-Вегас. Там дневная прибыль сейчас доходит до восемнадцати «лимонов», из них один идет в налог.
– Верно мыслите, Петр. Вижу, что я обратился по адресу. Так вот, сейчас самое время начать подыскивать подходящее помещение и выступить первопроходцем в новом деле, пока не возникли конкуренты.
– Я могу дожать местного директора и отбить большое фойе и подвал, где буфеты, – начал воодушевляться Козырев.
– Мелко плаваете, Петя. Кому нужно большое казино на самой окраине. В вашем Ясеневе хоть и живет публика не простая, но она сюда приезжает спать, а не развлекаться. Нет, нам, – с нажимом на последнем слове произнес Машков, – нужна точка в центре. Даю наводку – двухэтажная районная библиотека на Раушской, с бибколлектором в подвале. Старинное кирпичное здание, неказистое, но добротное. Что неказистое – хорошо, потому что не охраняется как памятник архитектуры. То есть любая реконструкция пройдет гладко. Местное районное начальство, некто Кротов, большой друг вице-мэра, так что продержится на своем месте долго. Деньги любит, мы знаем. Советую потратиться слегка на приобретение нескольких компьютеров и организовать компьютерный клуб в подвале библиотеки – Кротов пойдет навстречу. Он любит шумную новизну… как и деньги, повторяю. Потом клуб перейдет в игровой – с уставом не мне вас учить играть, потом в ночной, а после реконструкции можно и казино открывать. Библиотеки все равно хиреют, так что начальство пойдет на это.
– Гладко у вас все получается, Павел, в теории. Но на практике нужно и современное оборудование – кстати, могу показать вам проспекты, собирал где можно, из любопытства, – и перестройка: все требует денег. А где я их возьму? – спросил Петр, наливая по полному стаканчику виски.
– А что, счет на имя Тамары Павловны в Лозанне уже пуст? – иронично прищурил свои деформированные шрамами веки гость, выпив виски одним глотком.
Козырев вздрогнул. Никто, кроме Рифата, не знал об этом счете. Даже сама Тамара. Она, подписывая доверенность на французском, которую когда-то подсунул ей муж, думала, что это нужно для покупки автомобиля. «А этот знает! Неужели КГБ пасло меня все эти годы? Вот что он имел в виду, говоря о „почтенном ведомстве“, – догадался Петр Ильич. – Неужели меня возьмут? Это он нарочно прикинулся деловым, чтоб расколоть меня».
Машков внимательно наблюдал за быстрой сменой выражений на лице собеседника, словно читая по ним его мысли.
– Не беспокойтесь, Петр, никто не собирается вас тащить на Лубянку за дела давно минувших дней. И у кого из наших бизнесменов нет сейчас счета за рубежом? Не дураки же, чтоб все здесь хранить. Так что живите спокойно и не отказывайтесь от моего плана. А деньги, если нужно, мы достанем. Хватит на все. Тот же Рифат Зелимханов вложится. Помните такого?
– А, это борец какой-то, – неуклюже сыграл безразличие Петр.
– Вот именно – борец, – передразнил его интонацию Павел Павлович. – За свободу независимой Чечни. Так он сказал, что инвестирует под определенный процент. Это будет лучше, чем брать кредит в банке. Да и не дадут его там на казино под гарантию ваших брякалок, половина которых, кстати, не зарегистрирована.
– А, так это он вас послал!
– Еще неизвестно, кто кого из нас может послать, – криво усмехнулся Машков. – Рифат теперь мой партнер и… даже друг. Надеюсь, что и вы станете таковым.
– А где он сейчас? Что-то давно о нем ничего не слышно.
– Где? В данный момент – в гостях у Заура, в Амстердаме. А так живет, то в Чечне, то в Мытищах. У них большой бизнес в новой сфере. Они из спортсменов стали спиртсменами. Членами партии «роялистов» – поставляют из Голландии спирт «Роял». Заур у нас теперь гражданин Нидерландов после женитьбы на какой-то тамошней журналистке – в Чечне своей подцепил, где она о Дудаеве делала фильм, а Рифат при Госкомспорте подвизался, в Фонде поддержки ветеранов – они главные поставщики этой гадости. Вот страна непуганых идиотов, а? Где еще додумаются дать льготы спортсменам на поставку алкоголя, а святошам – на табак?! Хотя, если подумать, правильно действует наш президент: алкоголизация нации – лучшая школа демократии, ведь на карачках все равны. Но что бы там ни было, братья смотрят в будущее и хотят вложиться в стабильный и прибыльный бизнес. А казино в новой России – тот самый случай.
– Вы в этом уверены? – с сомнением спросил Петр. – Я, признаюсь, мечтал о создании казино. И очень далеко залетал в своих мечтах, даже планы расстановки столов рисовал, но всегда остужал себя тем, что, во-первых, это запрещено, а во-вторых, не приживется у нас. Ведь для организации большой игры нужно большое количество богатых людей в стране. А если собрать в кучку наших богатеев, по крайней мере московских, то они уместятся в одном зале и наскучат друг другу через неделю, если не перегрызутся вплоть до стрельбы в первый же день. Вам налить еще? – кивнул он на опустевшие стаканчики.
– Нет, спасибо. Я почти не пью во время переговоров, поэтому позволю себе третью порцию, только когда мы ударим по рукам. Надеюсь, что мне недолго придется терпеть, – ответил Машков. – Попробую вам возразить. В отличие от вас, закончившего цирковое училище, где наверняка не изучали психологию, я штудировал этот предмет в заведении, где учился, – там он был одним из профилирующих. Так вот, кое-что нам рассказывали об игровых мотивациях. Напрасно вы думаете, что в казино играют только богатые люди или желающие стать ими за одну ночь. Деньги там не главное. Небось ведь сами в детстве играли на щелбаны, и не менее азартно, чем игроки в Монте-Карло каком-нибудь. Прежде всего играют от скуки, чтоб занять свободное время. Как в «дурака» в поезде или в «козла» во дворе. Потом, игра утоляет голод личности в острых ощущениях. Гоняет человек дурацкие шары по зеленому сукну с помощью палки, а на этом сукне разыгрываются целые трагедии, в которых он участвует, – с неизвестным финалом, заметьте. Чем не приключения, хоть и не опасные, если ставки невелики.
– Ну и переиграть соперника очень приятно, словно в дуэли победить, – заметил Петр. – Сам видел, как один пацан снял «джек-пот» на автомате внизу и орал: «Ну что, сука, получил по роже?» – не считая при этом жетоны…
– Верно мыслите, Петр Ильич, хоть академиев и не кончали, – похвалил Машков. – Еще замечено, что почти все игроки отрицают свою материальную заинтересованность в игре. Ее они заменяют желанием проявить свои интеллектуальные способности: мол, дуракам везет только в пословице, а в игре побеждает умнейший.
– Нет, бывает, что везет именно дуракам. Случай, знаете ли. Взять те же мои автоматы, – заметил Петр.
– Эт точно. На мой взгляд, на них можно играть и с помощью своей собаки – привязал ее за поводок к ручке, и пусть себе дергает. Но тут проявляется еще одна мотивация – желание человека доказать свое превосходство над силами случая или рока. Это как в «русской рулетке» с револьвером. Кстати, вот бы в казино такое организовать! – рассмеялся Машков. – Еще один момент, побуждающий человека играть, – социально-карьерный. Если высшее общество играет во что-то, то, чтоб вписаться в него, нужно и тебе играть в это. Вот сменил наш президент рюмку на теннисную ракетку, и смотрите, сколько вдруг теннисистов в верхах появилось и как возвысился Шамиль номер один страны. Был при Людовике Четырнадцатом почти его тезка, профессиональный игрок Шамильяр. Он время от времени специально проигрывал своему королю и получил титул. А наш – лицензию на спиртное. Кстати, наши братья-«роялисты» именно через него вышли на легальный бизнес впервые в своей жизни.
– А как вы-то на них вышли? – спросил вдруг Козырев.
– Когда-то нас свели мои служебные дела, да так и не развели… Но мы отвлекаемся. Есть еще один момент в игре, который привлекает многих, особенно в последнее время. По папаше Фрейду – слыхали такого? – игра может быть особой формой сексуального удовлетворения. Считается, что она позволяет заместить, или сублимировать, выражаясь по науке, сексуальные инстинкты. Мало кто из игроков, просидев ночь за преферансом, способен порадовать свою супругу поутру не только своим появлением, но и чем-то большим. А еще замечено, что многие наши бизнесмены, чья деятельность, – по сути, та же игра, как правило, не радуют своих подруг, а стараются провести время за игрой в карты или на бильярде. И последнее: игра привлекает как другая реальность. Человек уходит из надоевшего прагматичного мира в мир игры, где правят не законы, а случай, не разум, а голая страсть. Но все это справедливо для тех стран, где уровень жизни дает основания для подобных выводов. А у нас, если мы затеем свое дело, в первую очередь пойдут косяком желающие поставить на кон рубль, а получить миллион. И в этом мы будем где-то на уровне Буркина Фасо.
– Да-а, – вздохнул увлекшийся лекцией Козырев. – Очень все это интересно, но боюсь, что ничего не получится. Я не могу рисковать всем, что у меня есть, ради какой-то сомнительной затеи. Вы же шли договориться о намерениях, как сейчас говорят, так что я вправе отказаться.
– Боюсь, что нет, – жестко сказал Машков. – На вас сделана ставка. Да вам и самому хочется заняться этим, признайтесь.
– Ставка? – подхватился Козырев. – Это что же, меня, как принято на зоне, разыграли в карты? Неплохо для сотрудников Госкомспорта и бывших сотрудников «почтенного ведомства», – съязвил он.
– В карты? Пожалуй, – ласково улыбнулся гость. – И вот – козырная, – сказал он, доставая из нагрудного кармана половинку сторублевой банкноты еще советского образца.
Петр Ильич осел в своем кресле, как проколотый надувной матрас.
– Вот теперь, Петя, налей, пожалуй, и поговорим по-дружески на «ты», – помахал Машков пустой стопкой перед замершим взглядом хозяина кабинета.
Тот послушно повиновался и автоматически выпил, когда Павел Павлович приподнял свою стопку, опрокинул ее содержимое в рот и со стуком поставил на стол, словно ставя победную точку в разговоре.
– И что теперь со мной будет? – спросил Петр после минуты молчания. – Вы меня заберете?
– Заберем? Куда и зачем?
– Но раз эта карта у… тебя, – значит, ты из ФСБ. Ведь тогда у меня вы побывали?
– Петя, перестань бояться. Эту визитку я тебе предъявил не как улику, а как доказательство того, что ты мне можешь доверять. Ведь если я тебя не сдал за три года, значит, ничего не имею в виду плохого и сейчас. Согласен?
– Пожалуй, да… – нерешительно согласился Козырев.
За эти годы он не раз задумывался, почему неведомый ему сотрудник КГБ решил не выдавать его, и не исключал, что тот «отложил» его на потом. И вот это «потом» настало.
– А почему ты не сдал меня тогда? – задал Козырев мучивший его вопрос.
– А что бы мне это дало? Благодарность в приказе? Но она бы только принесла дополнительные расходы – коллег поить. А времена, сам знаешь, были какие. Не только вы, шустрики, понимали, что в стране все решают только деньги, а не идеи и их охранители. Как ты думаешь, зачем я и мои друзья-товарищи шли в КГБ?
– Ну в загранку ездить…
– «В загранку», скажешь тоже. Туда попадали единицы и не из нашего управления. А нам приходилось тут дерьмо разгребать. Точнее, не его, а чужие миллионы, в то время как сами мы сидели на своих нищенских зарплатах. Нет, дорогой, шли мы туда, я по крайней мере, за тем, чтоб никого не бояться. Ведь все боялись кадровиков, начальников, парткомов, милицию. А они все боялись нас. Ну а к моменту нашего с тобой заочного знакомства курс партии сменил курс доллара. И понял я, что нечего мне делать в нашей системе.
– Налей, – коротко велел гость и жадно выпил виски, словно заливая огонь, горящий в душе. – Так что, предчувствуя перемены, я уже не служил, а дослуживал и о будущем думал – вот почему и не сдал тебя. Ты у меня стал как бы вкладом в банке.
– И теперь ты пришел за процентами…
– Петя, ты же деловой человек и должен понимать, что я их и заработал, и отработаю.
– Слушай, Паша, но как ты тогда вышел на мой тайник? Как вообще на меня вышли? – слегка заплетающимся языком спросил Петр.
– Ладно, дело прошлое – можно рассказать. Когда Торопову замочили, мы стали проверять все ее связи – там явно сработал кто-то из своих. Ну а ты оказался в ее записной книжке.
– И никого так и не нашли до сих пор?
– А кто ищет-то? – ответил вопросом на вопрос Машков. – Кому это нужно? Ну а тогда мы собрали неплохой урожай. Но «сгноили» его в наших закромах – после путча не до того было. Зато многие остались на плаву, как вы с Залимхановым. И наша опергруппа подъехала тогда к тебе под видом грузчиков…
– Знаю-знаю, с пустой коробкой, чтоб не надрываться…
– Знаешь, да не все. Тебе небось консьержка разболтала. Но она не знала, что в коробке спаниельчик был, нюхач. Мы же тебя из-за контактов с Рифатом хотели и на наркоту проверить.
– А как же она на выходе не обратила внимания на собаку?
– Элементарно, Ватсон: Сашка, кинолог наш, просто дал псу команду «В машину!», тот и прошмыгнул между наших ног, словно был жителем твоего дома. Ну зашли мы в твою хату без труда, хоть у тебя и навороченные двери стояли…
– Зато я с замком возился…
– Вот неумехи! Наследили-таки. Ну а там мы, как обычно, рассредоточились. Мне достался санузел твой. Я в этом управлении был за новенького – раньше по другой части служил, – и меня на парашу кинули. В сортире у тебя все чисто было – в нашем смысле…
– А в обычном что, разве грязно?
– Нет, молодец твоя Тамара. А вот в ванной я, как зашел, сразу увидел пальчики на зеркале, говорящие, что его зачем-то снимали, и не раз. Вот я и полюбопытствовал. Когда снял задник, признаюсь, меня аж в жар бросило: никогда таких сокровищ не видел. И еще признаюсь: очень хотелось твои картоночки под рубашку заправить и разбогатеть на сотню тысяч баксов.
– И почему удержался? Чекистская совесть?
– Хренистская! Просто рассудил, что и попасться могу, и ты, если залетишь все-таки, расколешься и сдашь уже меня. А так я рисковал, конечно, но и тебя спас, и себе на будущее зацепку оставил.
– А если бы я про эту половинку сотенной все-таки рассказал в случае ареста?
– И тебе бы поверили, думаешь? А ты бы и рассказывать не стал, понимая, что, сдав неведомого меня, лишаешься последней поддержки. Ведь так ты думал, признайся?
– Да, было дело.
– Ну вот, а теперь нас эти половинки соединят, как мы их. Где твоя-то?
– Вот, – протянул свою половину банкнота Петр, достав его из бумажника, где он хранился как талисман.
– Ну что, начинаем сотрудничать? – испытующе посмотрел на собеседника Машков, складывая бумажки по линии разрыва.
– Да, – коротко ответил Козырев.
– И правильно. Ты же понимаешь: дело твое, хоть оно старое и проходило по союзной конторе, вполне можно вытащить на свет божий – мои друзья помогут – и раскрутить так, что Рифат в белом фраке окажется, а ты – известно где… Так что давай держаться вместе. За сотрудничество! – поднял свой стакан Павел, по-хозяйски разлив остатки виски.
– За сотрудничество, – поддержал тост Петр.
Они выпили.
– Дело прошлое, но как ты провозил брюлики и Рифатов порошок? Колись, Клоун, не боись: он мне все рассказал.
При упоминании героина Козырев напрягся, но пересилил себя, понимая, что отступать уже некуда. Да и выпитое придавало смелости.
– Я же, Паша, по специальности не клоун, а престидижитатор – фокусник, если по-простому, или артист оригинального жанра. После окончания училища у нас с женой был номер – «Магические клоуны». Мы даже в Париже на фестивале…
– Да знаю я твою биографию, Петя. Ты мне по делу говори.
– Я и говорю по делу, а ты перебиваешь. Не допрос же ты ведешь, – обиделся Петр. – Короче, когда Тамара осела с Сашкой, сыном, я остался на арене один. Ну и перешел в простую клоунаду. Работал в паре с Афоней – помнишь такого?
– Это который спился?
– Ну да. У нас была неплохая программа, репризы смешные. И был у нас ослик, Шеф. Его так прозвали, потому что мы делали репризу про такси. Ослик был такси. Мы его ловили, а он упрямился, сбрасывал вас, ну и вез в конце концов, когда у него перед носом на удочке десятку держали. Это и на Западе публика неплохо принимала, только там рубли меняли на доллары. А потом, когда мы были в Южной Америке в одной программе с Барковой, Афоня запил. Я один работать не мог, а отправлять меня с осликом на родину было накладно. Вот я скучал там почти месяц без гонораров – только тариф дома капал. От нечего делать начал я нашего Шефа к тиграм барковским приучать, а их – к нему. Стал его все ближе привязывать к их клеткам, водить мимо. А заодно договорился со служителем местного зоопарка, и тот обработал с помощью скунса несколько тряпочек, которые я хранил в герметичных банках. А скунс, надо тебе сказать, это такая вонючка, по сравнению с которым наш хорек все равно что флакон французских духов. Короче, к концу гастролей я подошел к Барковой с предложением войти в ее номер со своим Шефом. Та и слушать не хотела – никто еще не работал в одной клетке с тиграми и ослом. Уговорил все-таки. Испытание было обставлено как хорошая войсковая операция. Брандспойты, пистолеты, багры – все было наготове. А мы с Шефом, у которого на шее висела тряпка со скунсовым секретом, спокойно проехали несколько кругов между сидящими тиграми. Те и не думали приближаться, даже шарахались от нас, если мы на них ехали. Так я вошел в труппу Барковой – ездил внутри клетки с хищниками на своем Шефе в роли хитрого Ходжи-таксиста, а они мне голосовали лапами. Платила она не очень хорошо, поэтому я предложил однажды себя еще и в качестве младшего тренера на полставки – в общем-то простого уборщика клеток, чтоб не возить лишнего человека. И вот однажды на подъезде к границе, мы из Германии тогда возвращались, я решил убрать клетки, чтоб чистенькими въехать на родину. Влез в вагон с тиграми на предпоследней станции перед границей, дай, думаю, удобрю земли братской Польши тигриным добром. Взял на лопату первую кучу, а в добре этом что-то белое вдруг мелькнуло. Ну не побрезговал я, изучил находку. А это оказался пластиковый пакет с… камнями. Вот так, как в басне дедушки Крылова: навозну кучу разгребая, петух нашел… но не жемчужное зерно, а кучу бриллиантовых. И в других кучах были закладки. Представляешь, на сколько бы я нагрел нашу знаменитость, не заметив пакета и шуранув кучу за дверь. Вот повезло бы какому-нибудь пшеку!
– Да уж, – согласился Павел. – А что хозяйка? Ты ее прижал? Знали мы, что она провозит камни, а как – не догадывались. Придумала же баба: туда же, к зверям, ни один таможенник не сунется.
– Хозяйка? Она увидела, что я вылезаю из того вагона на таможне, и все поняла. «Ничего не пропало?» – спросила. «Нет», – говорю. «После Бреста все вытащи, отмой и принеси мне, – велела. – Я тебя не обижу».
– Еще бы она тебя обидела. Это ты мог «обидеть» ее на пару сотен тысяч баксов! – рассмеялся Машков.
– Я не самоубийца, Паша. Короче принес я ей все, а она мне пять тысяч долларов дает. «Камнями не делюсь – еще сгоришь по неопытности», – сказала. А потом мы стали работать на пару, она мне и клиентов как бы передала: познакомила с Тороповой, а от нее я на Залимхановых вышел. Для перевозки их товара надежней тигриного дерьма тары не найти – в него ни один пес вроде вашего спаниеля не сунется, да и не унюхает героин на расстоянии. Вот так и работали до поры до времени.
– Что ж, спасибо за рассказ. Надеюсь, что и в нашем общем деле ты будешь так же смел и изобретателен, – подвел итог разговора Павел.
Я не знаю, что будет дальше
В данный момент я, к счастью, не сижу на развалинах своего дома, но в каком-то смысле смотрю на руины своего виртуального строения.
Последние несколько месяцев я старался упорядочить свои мысли в контексте новой реальности, понять, что будет дальше. Хотя осознавал, что в условиях продолжающейся войны это довольно беспомощные попытки. Поэтому вложил в название текста базовую неопределённость, которая никуда не делась. Тем не менее, мне кажется важным поговорить с вами.
Читать лонгрид →
В Госдуму внесен законопроект об автономной работе рунета
Источник: ТАСС
Сегодня в Государственную думу внесен законопроект о необходимости обеспечения работы российского сегмента интернета в случае отключения от зарубежных серверов. Документы подготовлены группой депутатов во главе с Андреем Клишасом, главой комитета Совета Федерации по законодательству.
«Создается возможность для минимизации передачи за рубеж данных, которыми обмениваются между собой российские пользователи», — сообщаетТАСС. С этой целью будут определены точки подключения российских сетей к зарубежным. В свою очередь, владельцы точек, операторы связи, обязываются при возникновении угрозы обеспечивать возможность централизованного управления трафиком.
Для обеспечения автономной работы рунета в российских сетях будут установлены «технические средства», которые определяют источник трафика. Такие средства при необходимости помогут «ограничить доступ к ресурсам с запрещенной информацией не только по сетевым адресам, но и путем запрета пропуска проходящего трафика».
Кроме того, для работы российского сегмента интернета в изолированном режиме планируется создать национальную систему DNS.
«В целях обеспечения устойчивого функционирования сети Интернет создается национальная система получения информации о доменных именах и (или сетевых адресах) как совокупность взаимосвязанных программно-аппаратных средств, предназначенных для хранения и получения информации о сетевых адресах в отношении доменных имен, в том числе включенных в российскую национальную доменную зону, а также авторизации при разрешении доменных имен», — указывается в документе.
Сам документ готовился «с учетом агрессивного характера принятой в сентябре года стратегии национальной кибербезопасности США», где провозглашается принцип «сохранения мира силой», а Россия в числе прочих стран «впрямую и бездоказательно обвиняется в совершении хакерских атак».
В документе вводится необходимость проведения регулярных учений среди представителей органов власти, операторов связи и владельцев технологических сетей по выявлению угроз и отработке мер по восстановлению работоспособности российского интернет-сегмента.
Согласно этому документу, порядок централизованного реагирования на угрозы работоспособности интернета и сети связи общего пользования центром мониторинга и управления определяет правительство РФ. Меры реагирования планируется определять, в том числе, «в ходе мониторинга функционирования технических элементов сети связи общего пользования».
Подготовка вопроса автономности рунета началась не сейчас. Еще в году Совет безопасности поручил соответствующим ведомствам изучить вопрос безопасности русскоязычного сегмента Сети. Затем в году сообщалось, что Минкомсвязи планирует достичь показателя 99% относительно передачи российского интернет-трафика внутри страны. В году аналогичный показатель составлял 70%.
По мнению Минкосвязи, российский трафик частично проходит через внешние точки обмена, что не позволяет гарантировать безотказную работу рунета в случае отключения иностранных серверов. Главными критическими элементами инфраструктуры являются национальные доменные зоны верхнего уровня, инфраструктуру, которая обеспечивает их работу, а также системы точек обмена трафиком, линии и средства связи.
В году Минкомсвязи и МИД заявили о необходимости создания в странах БРИКС автономной системы корневых серверов. «…Серьезной угрозой безопасности России являются возросшие возможности западных стран по ведению наступательных операций в информационном пространстве и готовность к их применению. Сохраняется доминирование США и ряда стран Европейского союза в вопросах управления сетью интернет», — говорилось в материалах прошлогоднего заседания Совбеза.
Минутка заботы от НЛО
Этот материал мог вызвать противоречивые чувства, поэтому перед написанием комментария освежите в памяти кое-что важное:
И даже почти успел заработать на своей разработке несколько сотен тысяч долларов.
Ловкость рук и никакого мошенничества: программист из России придумал, как обобрать мировые казино
Фото © Shutterstock Inc
Как сообщает издание Wired, россиянин, которого в публикациях называют просто "Алекс", взломал алгоритм работы игровых автоматов, благодаря чему любой желающий мог обмануть систему игорных заведений.
Система оказалась на удивление проста. Сотрудники компании по взлому игровых автоматов перемещались по миру в поисках крупных казино. Засняв работу автомата на видео, хакеры отправляли видео в офис компании, где сам Алекс и его ассистенты занимаются анализом PRNG — системы генерации случайных чисел.
"Бегунков" не посвящают в тонкости этой науки, а подготовительный тренинг длится всего пару часов. Специальная математическая модель позволяет выбрать нужный момент для того, чтобы "дёрнуть рычаг" игрового автомата или нажать кнопку — и спустя пару мгновений электронная рулетка выдаст выигрышную комбинацию.
Однако заработка в четверть миллиона долларов в неделю было недостаточно, и программисты из России пошли дальше. Они связались с производителем игровых автоматов Aristocrat Leisure в Австралии и предложили ему заключить сделку — деньги в обмен на молчание. В противном случае Алекс грозил опубликовать метод обхода схем игровых автоматов в Интернете и СМИ. Сотрудники компании предложили программисту встретиться на территории США, однако контакт так и не состоялся.
Как сообщает Wired, сам Алекс воспринимает ситуацию с игровыми автоматами как попытку восстановить справедливость.
Это лишь небольшой противовес глобальной игровой системе, где казино всегда побеждает
Согласно информации Wired, у Алекса блестящее образование: глубокие знания математики и программирования, к тому же российский хакер отучился в Академии ФСБ и некоторое время проработал в военном университете в Санкт-Петербурге, главной специализацией которого является криптография и взлом различных систем.
Механизм внешнего управления со стороны российского регулятора, который сейчас может спуститься на целый ряд работающих в России бизнес-структур, фактически является зеркальной мерой на санкции Запада и экспроприацию им российских активов за рубежом.
В зоне риска – компании с неустойчивым финансовым положением, управляемые в России зарубежными головными структурами, находящимися в недружественных странах.
Европейские страны продолжают увеличивать объемы поддержки украинской стороны. В сегодняшней политико-экономической ситуации на такие шаги, как введение временного управления, готовы не только банки или бизнес-структуры, но и российские власти.
Как поясняло еще в апреле Росимущество, под управление которого попали российские дочерние компании энергетических компаний «Фортум» (Финляндия) и «Юнипро» (Германия), такой подход дает возможность «обеспечить бесперебойную работу значимых для национальной экономики компаний и исключить риски влияния политической позиции ряда недружественных стран».
Как отмечается в указе Президента РФ Владимира Путина, касающегося этого нового подхода, внешнее управление не лишает владельцев их активов, но первоначальный собственник больше не имеет права принимать управленческие решения. Это «способствует сохранению инвестиционного климата в России и сокращению оттока капитала из страны», так комментировали в Росимуществе указ о внешнем управлении.
И такая мера в сложившихся условиях равносильна принципу «зуб за зуб», который вспоминал глава ВТБ Андрей Костин, комментируя внешнее управление в «Фортуме» и «Юнипро», – как ответ на действия власти в недружественных государствах. И как раз в той же Германии.
Напомним, что летом года правительство Германии забрало под внешнее управление компанию Gazprom Germania GmbH. А в сентябре года немецкое правительство передало в управление государственному Федеральному сетевому агентству Германии принадлежащие российскому нефтяному гиганту доли в двух нефтеперерабатывающих заводах и контрольный пакет акций завода в Шведте. Компания пыталась оспаривать введение управления ее активами в Германии, но победить суды не удавалось.
Или, к примеру, власти Польши в ноябре ввели внешнее управление в отношении активов «Газпрома» в предприятии EuRoPol GAZ (оно владеет польским участком магистрали «Ямал – Европа»), а еще в отношении управляющей компании Novatek Green Energy (польская дочерняя компания «Новатэка»). Потери «Газпрома» и других компаний от таких действий Запада оценивались свыше 22 млрд долларов.
Экономисты называли и другие компании-претенденты на попадание под временное управление Росимущества. И это не только бизнес топливно-энергетического комплекса, но и банковский сектор, производители потребительских товаров, бытовой химии, оборудования, пищевой промышленности. А учитываться будут их серьезное влияние на сегмент рынка, в котором эти компании работают, и значимость для экономики России.
Среди тех, кто может быть на очереди, активы в России швейцарской компании Nestle, предприятия металлургии итальянской компании Danieli, американский бизнес Procter & Gamble, который выпускает в России бытовую химию, и завод американской же General Electric, он работает в Ярославской области и производит газовые турбины, а из банков, попавших в такую такую своеобразную группу риска, называются Юникредитбанк (входящий в итальянскую структуру UniCredit), Райффайзенбанке (дочерняя компания австрийского Raiffeisen Bank International, RBI). Страны, где работают головные компании этого бизнеса, продолжают экономическое давление на Россию и противостояние в ее адрес.
Или, например, Германия, которая за год оказала Украине поддержку более чем на 17 миллиардов евро. И, как заявлял ранее канцлер ФРГ Олаф Шольц, «мы создали условия для того, чтобы и в последующие годы эта помощь предоставлялась». При этом Евросоюз ведет и экономическую войну с Россией, в том числе путем введения санкций.
Однако есть определенные критерии, по которым те или иные российские компании подпадают под эти санкции – или не подпадают. На слуху молочный холдинг «Эконива», работающий в России. С санкциями Запада он затронут не был. При этом, головной офис «Эконивы» находится как раз в Германии, недружественной стране, столь активно и открыто поддерживающей Киев. Материнская компания «Эконивы» – это Ekosem Agrar AG, она владеет 98% российского холдинга.
Между прочим, «Эконива» и ранее заявляла, что в Германию уходят огромные отчисления от прибыли. И даже были мысли вывести материнскую компанию под российскую юрисдикцию – чтобы не платить «бешеных налогов», говорил ее основатель Штефан Дюрр изданию Forbes. Но этого не случилось, получается, что налоги продолжают выходить из российского рынка в Германию? А эта страна, как мы отметили выше, интенсивно наращивает масштабы военной и экономической помощи Украине.
А кроме этих серьезных налоговых отчислений за рубеж, «Экониве» есть куда платить миллионы и в России. Это в том числе кредитные обязательства. Их с каждым годом накапливалось так много, что сказалось даже на благополучии немецкой Ekosem Agrar AG. Уже в августе года крупнейшее кредитное рейтинговое агентство «Эксперт РА» присвоило Ekosem Agrar AG рейтинг rubbb+ (умеренный уровень финансовой надежности).
Этот показатель отражает умеренный уровень кредитоспособности и более высокую чувствительность бизнеса к воздействию негативных изменений экономической конъюнктуры, чем у компаний в рейтинговой категории ruA. Эксперты отмечали высокую долговую нагрузку на компанию – общий объем долга Ekosem Agrar AG вырос до 82,5 млрд рублей: «Поскольку специфика отрасли предполагает длительный период возврата на инвестиции, а капитальные затраты на текущий момент достигли пиковых за всю историю существования группы значений, показатели долговой нагрузки находятся на очень высоком уровне».
Трудности у «Эконивы» – одного из своих основных кредиторов – фиксировал и Россельхозбанк, кредитная организация считала нужным оптимизировать столь высокую кредитную нагрузку холдинга. Фактически, как тогда сообщалось, Россельхозбанк дошел до введения в «Экониве» чуть ли не внешнего управления.
Говоря о механизме внедрения государственного внешнего управления в такой бизнес, эксперты рынка поясняют логику действий России.
«Одной из целей подписанного указа является формирование компенсационного фонда для возможного применения зеркальных мер в ответ на незаконную экспроприацию российских активов за рубежом», – подчеркивал экономист Никита Кричевский.
В подобных случаях польза такой меры есть: внешний управляющий имеет полномочия, которые позволяют ему обеспечить эффективность работы предприятий «в соответствии с их значением для экономики России», пояснял эксперт. При этом, по сути, под внешнее управление попадут все российские активы, все подразделения и структуры такого бизнеса, работающего в России. В задачи внешнего управления попадет и необходимость разруливания кредитных обязательств.
То есть, фактически, главных критериев, которые будут учитываться при введении внешнего управления в компании, три: значимость данного бизнеса для российского рынка и для развития российской экономики (и при этом замеченный кризисный период компании или ее финансовые риски), опасность ухода большой части средств за рубеж и влияние материнских зарубежных структур, находящихся в недружественных странах, оказывающих давление на Россию.
И в случае «Эконивы» все три фактора явно могут сойтись в одной точке. Скажем, под таким риском уже сейчас находится «Яндекс», который работал в России из Нидерландов, получая на российском рынке немалые прибыли, при этом идиологисески ситуацию тут сложно назвать кристальной. На музыкальной платформе «Яндекс. Музыка» не видно спешки по удалению песен в поддержку наших текущих противников – этот скандал, отмечал глава рабочей группы Общественной палаты России по защите прав пользователей сети Интернет Александр Малькевич, пора решать уже на законодательном уровне.
Когда-то, в году, Штефан Дюрр в дружеской беседе с Владимиром Путиным сам посоветовал президенту России ввести контрсанкции в отношении Запада – в качестве ответных мер за европейские санкции в отношении России.
Прошли годы, и от вопроса санкций и их влияния на экономику и даже на свой собственный бизнес господин Дюрр уйти не может, ведь ситуация сложилась так, что рано или поздно, они могут задеть, напрямую или косвенно, и его империю – или в виде негативного влияния Германии на головную структуру, или в виде введения российского внешнего управления в ответ на нагнетание Западом давления на Россию.
В четверг в нескольких московских судах рассматривались ходатайства следственных органов об избрании меры пресечения фигурантам масштабного расследования подпольного игорного бизнеса, организованного в столице в букмекерских конторах. Напомним, в ликвидации ОПС были задействованы ГСУ СКР по Москве, служба экономической безопасности ФСБ, ГУЭБиПК МВД, а также полиция Западного и Юго-Восточного округов столицы. В ходе спецоперации была пресечена незаконная деятельность 15 игровых клубов и казино, в том числе на улицах Косыгина и Новокосинской, Пречистенской набережной, Кутузовском проспекте, Щелковском шоссе, Сущевском Валу и др., проведено более 80 обысков в офисных помещениях и квартирах, задержано более человек, которых проверяют на причастность к совершенным преступным сообществом деяниям.
Ходатайство ГСУ СКР по Москве об аресте предполагаемого лидера ОПС Антона Бажанова рассматривал Пресненский суд. Выступая в нем, представитель следствия сообщил, что уголовное дело о незаконном игорном бизнесе было возбуждено еще год назад, однако расследовалось оно в отношении «неустановленных лиц» и лишь недавно были начаты расследования в отношении конкретных фигурантов, в том числе Антона Бажанова. На данный момент в одно производство объединены 12 уголовных дел, возбужденных по ст. и УК РФ (организованное преступное сообщество и незаконная организация азартных игр).
По материалам дела, Антон Бажанов и его неустановленные пока сообщники не позднее мая года создали и возглавили преступное сообщество, замаскированное под сеть букмекерских контор, в которых были незаконно организованы азартные игры с использованием игрового оборудования.
ОПС, считает следствие, характеризовалось «наличием внутренней устойчивой иерархической структуры, стабильностью состава и согласованностью действий соучастников, распределением между ними преступных функций, наличием специализации в выполнении конкретных действий при совершении преступлений, сплоченностью соучастников на основе единого преступного умысла, общностью материально-финансовой базы, а также масштабностью, длительностью периода преступной деятельности, отработанной системой совершения преступлений».
[&#;Ъ&#;, , &#;В букмекерских конторах нашли подпольные казино&#;: Выйти на лидеров сообщества оказалось сложно, поскольку в ОПС была строгая конспирация — рядовые участники не знали руководителей, связывались с ними посредством современной IP-телефонии и мессенджеров. Роли в ОПС были четко распределены, существовала строгая иерархия, руководителя преступной организации знал ограниченный круг соучастников из числа приближенных и доверенных лиц.
Как говорят участвовавшие в мероприятиях сотрудники правоохранительных органов, попасть в казино могли только «свои», по предварительному звонку. Как правило, вход в зал с рулетками и покерными столами находился за дверью, ведущей в подсобное помещение, где хранились швабры, тряпки и ведра для уборки. Войдя в один из таких игровых залов, сотрудники полиции потребовали от сотрудников букмекерской конторы открыть дверь в подсобку. В ответ им заявили, что ключ имеется только у уборщицы. Взломав дверь, правоохранители обнаружили там не только огромную комнату со столами, но и барную стойку со всевозможными видами алкогольных напитков — врезка goalma.org]
Настаивая на заключении Антона Бажанова в СИЗО, следователь отметил, что тот обвиняется в особо тяжком преступлении, угрожающем экономической стабильности государства. Кроме того, сообщил представитель СКР, в ближайшее время с Антоном Бажановым необходимо провести ряд следственных действий, в том числе предъявить ему обвинение. Это требует непосредственного участия в мероприятиях подследственного, однако, оставшись на свободе, тот, по мнению правоохранителей, может скрыться. Мало того, вступив в сговор с остающимися пока на свободе сообщниками, Антон Бажанов способен, по данным СКР, оказать давление на свидетелей или уничтожить улики по делу.
В свою очередь, адвокат задержанного Ксения Карпинская заявила суду, что доказательств вины ее подзащитного в деле нет. По ее словам, все подозрения в адрес Антона Бажанова строятся на показаниях двух фигурантов расследования, которые решили пойти на сотрудничество со следствием и были помещены под домашний арест. При этом, сказала адвокат, один из них всего лишь сказал об Антоне Бажанове, что тот «гениальный бизнесмен и игровой король», а второй — что видел его в одном из игорных заведений.
Госпожа Карпинская также заявила, что ее клиент был задержан в Сочи. Там, по словам адвоката, его продержали около суток и лишь потом привезли в столицу, где был оформлен протокол о задержании. Адвокат назвала это нарушением УПК. Кроме того, она отметила, что не видит никаких оснований для наличия в деле й статьи УК РФ, предположив, что она понадобилась лишь для ареста ее подзащитного и других ключевых фигурантов. Сама Ксения Карпинская предложила поместить Антона Бажанова под домашний арест, который он мог бы отбывать в своем доме в Горках-2, где также проживают его жена (она пришла в суд поддержать супруга) и две несовершеннолетние дочери. В качестве альтернативы адвокат попросила отпустить подозреваемого под залог 10 млн рублей, которые она взялась выделить из своих личных средств.
Однако председательствующая судья Елена Абрамова приняла сторону следствия и санкционировала арест Антона Бажанова на два месяца.
Антон Бажанов: топ-букмекер России, партнер ФК &#;Спартак&#;, игрок по Достоевскому
Принципиально федеральные новостные ленты дали накануне верный смысл в похожих заголовках: «Следственный комитет и ФСБ задержали под человек по масштабному делу о нелегальных казино в Москве». Фигурантами названы менеджеры букмекерской конторы «Панорама», а организатором сообщества — Антон Бажанов. К 20 сентября Пресненский суд Москвы отправил его под арест. «Фонтанка» прочитала длинное обвинение. Там нет главного — истории о том, как Бажанов поднялся из подвала Гражданки до активов в казино Казахстана и Минска. К тому же это один из самых страстных игроков в покер среди миллиардеров. И взяли его за карточным столом. Ему пошла масть.
Оперативники Управления «К» центрального аппарата ФСБ нашли летнего Антона Бажанова вечером 18 сентября в шикарном казино «Сочи», что в Красной Поляне. Он там не спал ночами уже с месяц. Еще в августе его понесло туда на схватку с профессионалами из Турции и Китая. Приехал он тоже не с мальчиками, а со столичными мастерами. Другое дело, что он играл на свои, а коллеги по бригаде — на деньги московских бизнесменов из списка Forbes. В том мире есть такая забава, когда играют подставные профи за приличный процент без риска при проигрыше. Но иностранцы наших опрокинули в общей сложности миллионов так на десять долларов. Русские пережили, стали заливать обиду игрой между собой. Бажанов влетел на очень взрослую сумму.
Пока его везли до столицы, конвой наверняка вкратце объяснил, что уже утром 19 сентября предъявил следователь по особо важным делам Следственного комитета Москвы капитан юстиции Кондратьев: «&#;создал и возглавил организованное преступное сообщество, завуалированное под сеть букмекерских контор ООО «Панорама», расположенного на Кутузовском проспекте, работающих по различным адресам на территории Москвы под вывесками «ГринБет», «ЮнионБет», «ВимЛайн»&#;».
Вряд ли следователю было неизвестно, что букмекерская контора ООО «Панорама» больше известна игрокам именно под брендами «ГринБет», «ЮнионБет» и «ВинЛайн». Визитной карточкой холдинга можно назвать «ВинЛайн», что входит в четверку наиболее крупных букмекерских компаний, контролирующих до 75% рынка, оборотом от млрд до 1 трлн рублей в год. «ВинЛайн» также является официальным партнером клуба «Спартак». Под управлением «Панорамы» находятся пунктов приёма ставок в городах России. За год официальный доход компании составил 1,7 млрд рублей с чистой прибылью млн рублей.
Действительно, Антон Бажанов — фигура на этом рынке эмоциональных услуг. Помимо «Панорамы» у него казино «Оpera» в Минске, казино «XO» в Казахстане. Это много, и все он сделал один, без помощи удобной приватизации в девяностых.
Родился в семье медиков. Приличная школа на Гражданке, но не очкарик. Прошел улицу, а закончил философский факультет СПбГУ. К «нулевым» приобрел какой-то полуподвал на севере Петербурга, хотел сдать торговцам, а забрались туда ребята с однорукими бандитами. Еще теми, что стояли везде на вокзалах в деревянных обшивках. Это и стало поворотным моментом. Бажанов увидел, что такое людская страсть, и решил делать деньги здесь. Дальше было много чего: казино «Подводная лодка», «Алладин» на Пионерской. Параллельно стал самым крупным в городе по продаже первых автоматов-новоматик. Еще немного, и Петербург стал для него тесен. В столице успел на гребень игровой волны — годов. Начал привыкать летать на частных самолетах. Другое дело, что, если в Сочи снимаешь, например, пару миллионов долларов, отчего не заплатить за полет 30 тысяч долларов.
Вдруг все закрылось именем Владимира Путина, и бизнес ушел в специально отведенные зоны да в букмекерку. Сегодня это рынок в самом капиталистическом смысле этого слова. Реклама компаний Антона Бажанова крутилась весь ЧМ на «МатчТВ». Заплатил миллионов так за триста рублей.
Что касается отношения государства к букмекерским структурам «Панорамы», то за последние два года состоялись десятки судов в различных инстанциях, где Бажанов оспаривал претензии власти. Если кратко, то в законе есть лакуны, где прямо не запрещается посетителям играть на курсе валют. А так как игроку скучно смотреть за графиками, то ему подсовывают значки. И это повсеместно. Так, у «Бинго Бум» залов по Москве, везде падают на экране шарики, и облавами их не мучают.
Поэтому любопытно, какая сила собрала семь приостановленных уголовных дел, возбужденных годами ранее, по семи адресам Москвы, где во время рейдов изымались рулетки и покерные столы, и объединила их в одну статью УК — «преступное сообщество». 19 сентября проведено около 80 обысков, а 13 подчиненных Бажанова вечером 20 сентября также предстали перед судьей Пресненского суда. Всем им — участие в сообществе.
Любимой книгой Бажанова всегда был «Игрок» Достоевского. Это ясно к чему. Последнее время рядом «Братья Карамазовы». До сих пор Бажанов не стал светским. Тем летом в одном белорусском казино от людей Кадырова услышал нехорошее слово про себя и повалил чеченца в смокинге. Разбирались на понятиях с месяц. Когда наиграется, в караоке-барах заказывает «Чижа и компанию». Если проигрывает — не выясняет отношения.
Но, прекрасно понимая, на чем зарабатывает, сам подсел на игру. Это можно сравнить с запоем. Отличное настроение, одна рюмка, и все&#; Так и в Сочи, где его задержали, он катал, не отрываясь уже с месяц. Друзья пытались его оторвать от покера. Неделю назад начал отыгрывать сумасшедшую сумму. Пару дней назад вернул свое и понесся в плюс. Госбезопасность все испортила.
Чтобы понять, как теперь будет работать его холдинг, стоит вспомнить привет Бажанова, что он успел передать на волю: «Ребята, я только поскользнулся».
Евгений Вышенков
Источник: goalma.org,
Эпизоды
- Обсуждаем с известным предпринимателем Дмитрием Потапенко экономические новости, которые касаются каждого. Выпуск от Ведущий: Дмитрий Потапенко.
Потапенко:
- Всем доброго вечера! Будем обсуждать то, что касается лично вашего кошелька. И вашей жизни. Новый год радостный, приносит множество подарков. И нам ЦБ приносит подарки, власти подарки приносят под елочку.
Итак, новость первая. ЦБ повысила ключевую ставку. Сейчас мы будем обсуждать, что будет с ипотекой в м году. На прошлой неделе я узнал от Дмитрия Анатольевича Медведева, что деньги есть, но вы все равно держитесь!
Экономисты предупреждают об очередном кризисе в новом году. Просто радость! Вроде напророчили Ротшильды. На них мы все и спишем. С другой стороны, все, что происходит у нас, к Ротшильдам не имеет никакого отношения, по-моему. Хотя теория заговора – штука приятная и греет душу. От тебя ничего не зависит.
Новогодний стол подорожал. А вот российские овощи дешевеют. Как так вышло?
Четвертая новость. Выросла доля переводов с карты на карту. Мы с вами перевели 19 триллионов рублей друг другу. Знаете, какой оборот розничной торговли? Общей. 22 триллиона. А с первого числа нам расскажут и объяснят, не стали ли мы самозанятыми?
Начинаем с первой новости. ЦБ повысил ключевую ставку. Что будет с ипотекой? Банк России 14 декабря принял решение повысить ключевую ставку на 0,22 процентных пункта. До 7,75 годовых. Это второе повышение в текущем году, которое должно отразиться на ставках по ипотечным кредитам. Ключевая ставка достигла своего пика в 17% в кризис го года, что сделало практически недоступным жилищный кредит. И с тех пор планомерно снижалась до марта го года, когда достигла минимума – 7,
Предлагаю поговорить с экспертом рынка недвижимости Александром Саяпиным.
Саяпин:
- Добрый вечер! Когда только пошли слухи, что ЦБ повысит ставку на 0,25%, Сбербанк на основании этих слухов поднял кредитные ставки на 0,5%. И у нас резко обрушились продажи, люди были в замешательстве, они не понимали, куда движется дальше экономика и что делать. Хотя у них кредиты были одобрены по старым ставкам. Это настолько чутко и сильно влияет на рынок, что просто смерти подобно.
Я не понимаю, зачем они это делают. Неужели настолько важно убивать рынок недвижимости?
Потапенко:
- Почему это произошло? Вот тебе одобрена старая ставка. Люди подумали, что у них не будет возможности расплатиться?
Саяпин:
- Тут, думаю, две тенденции. Первая – люди малограмотные и они подумали, что вырастут кредиты. Они не знали, что закон обратной силы не имеет. А второе момент – многие подумали, а что будет дальше? Если ставка повысилась, то это звоночек. И в экономике ситуация не очень хорошая. И, возможно, будет что-то с работой, с какими-то отраслями. Поэтому все приостановили. И решили осмотреться, что будет дальше. Но, несмотря на это, декабрь был очень хорошим месяцем. И по повышенным ставкам люди берут ипотеку, все хорошо сейчас.
Потапенко:
- Ипотеки в общем объеме продаж недвижимости какой процент?
Саяпин:
- У меня агентство в Московской области, у нас порядка % ипотечников. Достаточно весомо.
Потапенко:
- А когда клиенты берут ипотеку, какое количество денег у них есть на руках?
Саяпин:
- От 20% до 50%. У ведущих банков от 50% начинается льготное кредитование и пониженные ставки. Поэтому люди стараются брать хотя бы половину. Но сейчас последние месяцы, а меня это немного пугает, очень распространилась тенденция брать кредиты без первоначального взноса. Люди слегка завышают стоимость квартиры, просят пойти собственников навстречу, чтобы написать, что они этот миллион приняли от них как задаток. И этот задаток попадает как первоначальный взнос. Это немного серая схема, но очень много сейчас обращаются именно по ней. Мы отказываемся проводить такие переговоры, потому что там много подводных камней. Но спрос такой есть.
Потапенко:
- Это опасная тенденция. Люди, которые просят сделать такое, они финансово неустойчивы, насколько я понимаю. И минимальное изменение в их жизни, а все мы под богом ходим, и это будет существенной проблемой, в том числе, и для банка.
Саяпин:
- В первую очередь, это будет существенной проблемой для продавцов. Потому что по документам они якобы получили миллион, который они не получали. И это предлог этот миллион истребовать. Поэтому мы на это не идем. Но очень часто бывает, что просят в конце сделать и завысит небольшую часть на ремонт, например, тысяч рублей. И просто тогда продавец отдает наличными из своего кредита, который он получает более повышенный, чем он просил.
Потапенко:
- Мягко выражусь, но это мошенническая схема.
Саяпин:
- У человека не хватает на кредит. Вот живой пример. Покупает квартиру за 5 миллионов тысяч рублей. Там нужно сделать небольшой кредит, что-то купить из мебели. И люди по деньгам копейка в копейку, торговались жестко и сильно. И в конце пришли к выводу, что будут оценивать квартиру в , по документам напишут, что квартира стоила , потому что налогов там нет, уже долгое время в собственности. И тысяч собственники им просто отдают наличными, чтобы у них были деньги на ремонт. Во второй схеме я не вижу сильное мошенничество. Они этот кредит выплачивают, им его и платить.
Потапенко:
- Спасибо, что были с нами.
Итак, вторая новость. Ежегодно в канун нового года британский журнал «Экономист» выходит с обложкой-загадкой, которая считается экономическим пророчеством на будущий год от клана Ротшильдов. Которому принадлежит это издание, хотя клан Ротшильдов, по-моему, сам создает иллюзию существования клана.
В нынешнем году первая страница оформлена в стиле творчества Леонардо да Винчи. И уже опубликован ряд расшифровок и интерпретации ротшильдовского ребуса на й год. Центральная фигура обложки – знаменитый витрувианский человек Леонардо да Винчи. Этот рисунок от создал как иллюстрацию для своей книги, посвященной древнеримского архитектору Витрувию. У фигуры так называемые канонические пропорции, то есть, идеальные по меркам того времени соотношения между всеми частями тела. Многие отмечают, что эта загадка, которая свидетельствует о будущем кризисе. Насколько это свидетельствует? Меня не столько Ротшильды волнуют, а то, что мы обсуждали, что наши власти дружненько вышли из американских трежерис и перекачали все в наличный кэш. В доллар США. И что профицит… Был дефицит бюджета в этом году в начале, а в конце этого года профицит 2 триллиона. И в следующем году профицит 2 триллиона. Но при этом ни о какой отмене налога на самозанятых, возврата истории про пенсионную реформу, с электронными кассами, нагрузками на кошельки россиян ничего не идет. К чему они готовятся? У меня на связи экономист Сергей Александрович Хестанов.
Хестанов:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- Будет кризис или не будет?
Хестанов:
- С большой вероятностью нас ожидает продолжение того, что мы наблюдали в этом году. На научном языке это называется низкие темпы экономического роста. А по жизни это правильнее назвать застоем. Экономика растет, но темпы роста настолько низкие, что они сопоставимы с погрешностью измерения. Одно хорошо, что рост лучше, чем падение. Но темпы этого роста вряд ли таковы, что долгосрочно устроят граждан России.
Эта базовый сценарий. А что касается кризиса, то здесь, укроясь за авторитетом такого человека, как Уоррен Баффен. Он любит говорить, что гораздо легче сказать, что произойдет, чем когда произойдет. С одной стороны, условия для того, чтобы разразился мировой экономический кризис, вне сомнения, присутствуют. Это и пузырь на фондовом рынке, и пузырь на рынке недвижимости, достаточно высокий уровень долговой нагрузки у многих экономических субъектов. В принципе, в м году запросто может произойти кризис.
С другой стороны, кризис в тактическом плане до крайности нежелателен для почти всех политических властей. Поэтому используя, в том числе, ресурсы центральных банков, в принципе, они могут его и отодвинуть. Причем, принципиально не отменить, а именно отодвинуть. И могут на двадцатый год отодвинуть, теоретически даже на двадцать первый. Но понятно, что бесконечно за счет денежной накачки откладывать его не получится.
Потапенко:
- А если бы у вас была волшебная палочка и вы были бы царем всего мира? Сейчас бы спускали этот пузырь или бы оттягивали?
Хестанов:
- Мне кажется, что на практике ситуация гораздо проще. К сожалению, политиков масштаба Маргарет Тэтчер, Рональда Рейгана на практике уже много десятилетий не наблюдается. И те политики, которые сейчас вершат судьбы мира, это сторонники компромисса. Естественно, решится на жесткие меры им тяжело. И в результате ситуация напоминает обрубание собаке хвоста по частям. Вроде бы хотят как лучше, а реально из-за того, что накопленные противоречия не разрешаются, эта ситуация сильно затягивается.
Даже кризис года до конца не преодолен. Он, скорее, замазан, купирован и смягчен. Но большая часть заложенных тогда противоречий не разрешились. И мы не наблюдаем такого серьезного и устойчивого роста, как мы наблюдали в период начала двухтысячных.
Моя воля - сторонник максимально жестких решений. Никого не спасать, никакой помощи никому не оказывать. Есть такое выражение, оно имеет право на жизнь: волки – санитары леса. И чем раньше эта ситуация разрешится, тем раньше установится тот устойчивый и значительный рост, которого все уже давно ждут, а он все никак не наблюдается.
Потапенко:
- И кому придется ужаться? Все равно кто-то должен пострадать, если пойти по такому жесткому сценарию?
Хестанов:
- Те, кто должен пострадать, они пострадают в любом случае. Сейчас, через год, через два. Те экономические субъекты, которые взяли избыточную задолженность. И они пострадают в любом случае. Не стоит думать, что мягкие подходы, характерные для денежно-кредитной политики последних десятилетий, что они до бесконечности позволят сохранять статус-кво. Правильнее всем, у кого есть существенные противоречия, прийти к какому-то компромиссу. Будь то отношения Китая и США, противоречия проявляется менее яркой, но они по масштабу… Китай и Евросоюз. Первое противоречие стоит полтриллиона долларов в год, набегает такой перекос каждый год. Второе поменьше, около двухсот миллиардов. Но с этим надо что-то делать. И чем скорее политики прекратят ублажение родных избирателей ради сиюминутных выгод, тем скорее мировая экономика разрешит свои накопленные противоречия. И будет готова к новому существенному росту.
Потапенко:
- Я рассчитывал, что следующий год будет такая история.
Хестанов:
- Учитывая то, что оттягивать наверняка будут, просто не найдется политиков, которые возьмут на себя мужество. Может, даже это будет конец го, может, е годы. Но есть один фактор, который может все ускорить и тогда мы увидим очередной циклический кризис в м году. Это фактор, прежде всего, те пресловутые американские пошлины, которые пока поставили на паузу. Но решение пока не просматривается. Там цена вопроса очень велика. Размер и американской экономики, и китайской очень велики. И любые острые противоречия в этой паре отразятся на всех. И здесь сильно смягчить точно не получится.
Потапенко:
- А можно ли спустить всю эту историю на тормозах?
Хестанов:
- Долго нельзя. Уже почти, даже больше двадцати лет идет игра в одни ворота. Евросоюз имеет положительное сальдо торговли с США, Китай огромное положительное сальдо с США. Идеального баланса в природе, в сколь хоть крупной экономике не бывает и быть не может. Но когда очень долго идет игра в одни ворота, это обязательно добром не кончается.
Потапенко:
- Спасибо, что были с нами.
Далее. Новый год мчится! И новогодний стол, говорят, подорожал, а вот российские овощи дешевеют. Вот загадка какая. Может, это сезонное явление? Итак, Росстат подсчитал стоимость угощения к новогоднему столу. На угощение придется потратить 6 тысяч рублей, что на 2% больше, чем в прошлом году. Цена красной икры составляет рублей. Хорошо Росстат считает! Обязательная красная икра! Боюсь, столы по 6 тысяч не у всех будут. Но Росстат отмечает, что у нас подешевели овощи. А вот курица дорожает, я вижу.
У нас на связи первый заместитель председателя комитета Совета Федерации по аграрно-продовольственной политики и природопользованию Сергей Федорович Лисовский.
Лисовский:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- Давайте по-простому и на пальцах. Подешевели овощи, но подорожал стол.
Лисовский:
- Я не понимаю, как могли овощи подешеветь. В опте у нас овощи подорожали в среднем на %. Борщевой набор знаменитый. Потому что в овощных регионах была если не засуха, то достаточно мало дождей. И урожай не тот, который предполагали. Оптовая подорожала, а розница всегда отыграет это подорожание.
Помидоры. Сейчас наши тепличные, мы достигли больших объемов производства. Вот мы видели большую партию помидоров из Новосибирска, а потом выяснилось, что они китайские. Их переупаковывают.
Потапенко:
- Хорошие помидоры!
Лисовский:
- И их продавали на оптовом рынке в Москве. Понятно, какие помидоры китайские, если при такой логистике из Китая через Новосибирск в Москву. И они стоят дешевле турецких.
Потапенко:
- Боюсь, что там странные ингредиенты.
Лисовский:
- И лукавство, что у нас что-то подешевело, я сомневаюсь. И нет экономических оснований, чтобы что-то подешевело.
Почему у нас подорожала курица? У нас разорился крупнейший производитель птицы. Почти 8% рынка, а это огромная цифра. Считается, если 5% рынка исчезла, то это коллапс рынка. У нас 8%. Это разорилась «Белая птица». Ее можно было сохранить, но у нас все попало госбанкам, а им проще обанкротить предприятие, чем заниматься его восстановлением. Потеряны десятки рабочих мест в трех регионах страны, десятки миллиардов госсубсидий, не говорю про инвесторов. И никому до этого нет дела.
Этот объем ушел с рынка, и у нас поднялась цена. То же самое с индейкой. У нас разорился «Евродом». Там управляет один из банков. Банкиры не могут управлять предприятиями, они вообще мало, чем могут управлять.
Последние росстатовские данные при этом, что у нас самая высокая зарплата в финансовом секторе, она превышает почти в четыре раза зарплату в сельскохозяйственном секторе.
Потапенко:
- Спасибо.
Лисовский:
- И мы потеряли прекрасные предприятия. Да, там были проблемы. Надо разбираться. Но допустить их уничтожение считаю преступлением. И Центробанк, главное, заинтересован в снижении продовольственной инфляции. И они сами же ее спровоцировали.
Потапенко:
- А могут ли подхватить этот объем другие предприятие?
Лисовский:
- Какой-то объем будет компенсирован, но это не быстро.
Потапенко:
- Спасибо, что были с нами.
У нас на связи Александр. Здравствуйте!
- Добрый вечер! Я из Тверской области. Я еще не очень далеко живу от райцентра, как другие, куда автолавка не везде ходит. А это частники, они социально поддерживают народ, пенсионеры как-то живут. Но за доставку даже в СССР всегда была накруточка, чуть дороже. И в итоге, все дорожает. И таких наборов, как в городе, совершенно не найти. И чтобы еще и качество было.
Городские если приедут, привезут что-то, тогда оно будет.
Потапенко:
- Я помню, что деревня обычно городских кормила, а не наоборот.
- У нас, когда нет трактора, чтобы вспахать, у нас по 50 соток у некоторых были огороды, а так выделяли от колхозов… И колхоз пахал своим колхозникам, чуть-чуть платили или бутылку ставили. 50 соток засаживались, а люди только пропалывали. Потом приезжали фуры, договоренности были, из Тверию. Или перекупщики, которые и в Москву возили. И скупали по дешевке, правда, в конце х. И они на этом зарабатывали.
В наших деревнях, где у меня бабушка, такого не было. Но все равно трактора были в колхозах и маленько что-то делалось. Сейчас все лежит и зарастает. И вспахать некому.
Потапенко:
- Спасибо!
И вот тема, которая касается всех. 19 триллионов – объем денежных средств с карты на карту - рекордный рост. Налоговики уверяют, что частные переводы граждан далеко не главный предмет их интересов, но в эту сумму входит частный рынок в соцсетях и на досках объявлений, которые в м году вырос почти на миллиардов. Эти 19, 3 больше, чем за весь й год. Цифра сравнима со всем оборотом розничной торговли в России за 9 месяцев, а он составил 22 триллиона рублей.
Фраза «не главный интерес» - это, конечно, хорошо. Другое дело, что наших граждан эта история не успокоит. И у меня на связи депутат Госдумы, председатель комитета по финансовому рынку, президент ассоциации банков России Анатолий Геннадиевич Аксаков.
Аксаков:
- Здравствуйте!
Потапенко:
- Как банки будут взаимодействовать с налоговиками в такой идиотской, возможно, ситуации?
Аксаков:
- В моем комитете эта тема не обсуждается. Цифра перечислений меня удивила. Ее надо проанализировать.
Вопрос налогообложения у нас в этой связи не обсуждается. Я хотел бы сказать, что никто не собирается зарабатывать на этом.
Потапенко:
- К банкирам придут налоговики, скажут, что есть такой вот Вася, который 4 тысячи получает со счета физического лица регулярно.
Аксаков:
- Тут, скорее, не налоговики, а служба финансового мониторинга может обратить внимание на такие вещи. И поскольку за крупными суммами следят, а маленькие вне сферы контроля.
Потапенко:
- У нас с 1 числа закон о самозанятых.
Аксаков:
- Он добровольный, не обязывающий. Заявляет, что под низкие налоги можно легализоваться, спокойно работать. И никто не будет интересоваться твоими неофициальными доходами.
Потапенко:
- Что-то меня терзают смутные сомнения, что самозанятые выйдут из тени.
Аксаков:
- Меня тоже терзают. Я допускаю.
Потапенко:
- Странно.
Аксаков:
- Почему? Мы уже об этом говорим давно. Но лучше же не платить, чем платить.
Потапенко:
- Сколько я общаюсь, мне задают законный вопрос: что мне дали, чтобы я платил эти 4%? Я сам, например, создал себе рабочее место, нашел клиента, даю рекламу, везде налоги есть. И это мой труд, который я оцениваю, из которых налоговая составляющая приличная, зашитая в сырье, в материалы, что покупаю. И к этой составляющей мне еще цепляют либо 4%, либо 6%.
Аксаков:
- Можно и так рассуждать, конечно. Я тоже думаю. Люди заняли себя, кормят семью и снимают головную боль…
Потапенко:
- Не просят денег у государства, не создают очереди на бирже труда.
Аксаков:
- Но есть люди, которые платят подоходный налог, осуществлять платежи со своих официальных доходов в социальные фонды. И благодаря этому пользуются медицинской бесплатной услугой, хоть она и не такая качественная и так далее. И это все поддерживается именно благодаря налогам, платежам. И получается некая несправедливость. Те, кто официально работают, они платят в социальные фонды. И пользуются теми же услугами, что и те, кто не платит в социальные фонды. А иногда они числятся безработными и получают пособия по безработице определенный период времени. Но, на самом деле, работают.
Потапенко:
- А нет какой-то идеи, что так называемый прожиточный минимум, чтобы она не содержала в себе налогов никаких? Потому что это минимум и все. Мы установили. И все, что сверху, там еще можно как-то обсуждать.
Аксаков:
- У нас есть такая категория, как минимальная зарплата. И она вроде должна совпасть в определенный промежуток времени с прожиточным минимумом. И минимальная зарплата не облагается. И что ниже минимальной.
Я бы по-другому исходил. Если я что-то потребляю, мои дети, в конце концов, учатся бесплатно в школе, учителя, что учат моих детей, путь получают и маленькую зарплату, но они ее получают благодаря моему подоходному налогу, который я плачу. И я должен платить. Я пользуюсь определенными благами и должен платить как член общества. Но при этом такие, как депутат Аксаков, имеющий высокий зарплату, он должен платит намного больше, чем те, кто получает маленькую зарплату.
Потапенко:
- Спасибо! Время кончилось, к сожалению! Будем держаться!
- Обсуждаем главные экономические новости, которые касаются каждого, с предпринимателем Дмитрием Потапенко. Выпуск от Ведущий: Дмитрий Потапенко.
Потапенко:
- Это программа «По сути дела». Я – Дмитрий Потапенко, экономист и предприниматель. Мы будем обсуждать то, что касается экономики простых вещей. Я взял три темы. Я вчера слушал, как Дмитрий Анатольевич Медведев пообщался с ведущими главных СМИ, услышал главное – что деньги есть. Правда, Дмитрий Анатольевич не сказал, деньги у кого есть. Потому что в целом бюджет этого года был сформирован сначала с дефицитом 1 трлн. млрд. А к концу этого года наблюдается профицит 1,9 трлн. Следующий год – опять профицит. То есть денег больше. Правда, хочется сказать: слушайте, ребята, может быть, все, что вы напринимали, обратно вернуть – пенсионный возраст сдвинуть в обратную сторону, самозанятых тоже не трогать, акцизы обратно?
Новость номер три – 9 сигналов тревоги для экономики, наблюдаются ли они у нас. Новость номер один – падение платежеспособного спроса у наших граждан. Если кто не знает, он падает 4 года подряд.
Но первая новость будет другая. У российских губернаторов появится новый KPI. У них появится новый отчетный показатель. Главы регионов будут отвечать за выполнение президентского указа по вводу млн. квадратных метров нового жилья в год. Сейчас 25% всей стройки обеспечивают 5 регионов.
Вторая новость - разрешат ли больницам закупку иностранных лекарств. Благотворительные фонды попросили, чтобы разрешили закупку лекарств, которые не входят в список разрешенных на территории РФ. Связано это с тем, что многим больным помогают только иностранные лекарства. Реально это так или нет? Многие врачи говорят: ребята, вот если у вас будут какие-то последствия… Лекарство не разрешено, вы же тоже будете на эту тему шуметь.
Вероятно, да. Но я бы сказал, что здесь тоже есть решение. А что вам мешает разрешить неразрешенное? Как мне кажется, основная задача любых разрешительных органов (которые содержатся на деньги налогоплательщиков) – это не разрешать и запрещать и изображать из себя сильно значимых. Может быть, все-таки делать так, чтобы у нас люди не умирали, например, от онкологии? У нас самая сложная история – это онкология.
А третья новость – по поводу доходов населения, которые падают, компаний исчезает больше, чем появляется. Россияне становятся просто заложниками того, что берут кредиты, для того чтобы просто выживать.
Итак, квадратные метры. Губернаторам вводят отчетные показатели по тому, сколько они введут в строй. В правительстве обсуждается возможность установки целевых показателей для губернаторов по выполнению национального проекта «Жилье и городская среда». Такие планы озвучил Виталий Мутко (он курирует сейчас этот национальный проект) на селекторном совещании с представителями строительных блоков регионов на прошлой недели. Этот нацпроект подготовлен в рамках майского указа президента Владимира Путина.
У меня на связи эксперт РАНХиГС Игорь Александрович Кокин.
Игорь Александрович, этот так называемый строительный минимум для губернаторов. Что он и для чего? Простому гражданину чем это грозит или, наоборот, это счастье?
Кокин:
- Давайте начнем с того, что у нас для осуществления строительства необходимо решение очень многих вопросов. Это и выделение земельных участков, и подключение к различной инфраструктуре, коммунальной сети, водоснабжению, электроснабжению. Мы уже много лет говорим о том, что эти вопросы крайне коррупциогенны. Понятно, что современная цена жилья в значительной степени связана именно с этими предварительными затратами. Потому что когда застройщику говорят: чтобы подключиться, допустим, к водопроводным сетям, надо 10 км кинуть трубу, - он говорит: ладно, 10 км, только я все это заложу в стоимость квартиры. Понятно, что цена квартиры будет достаточно высокая. И чтобы с этим бороться, президент в своем майском указе и поставил задачу правительству, чтобы упростить процедуру выделения участков, упростить процедуру подключения к коммунальной инфраструктуре (а там еще и платить надо большие деньги). А чтобы губернаторы особенно не манкировали своими обязанностями, предложено в качестве показателя вопрос, связанный с количеством вводимых в эксплуатацию квадратных метров. То есть фактически сколько будет введено, так ты, губернатор, хорошо или плохо поработал. Но, конечно, при этом остается вопрос стоимости этого жилья. Это второй вопрос, который также поставлен как задача в указе президента – обеспечение доступным, именно бюджетным жильем. И тут немного другие задачи и другая сфера. Это вопросы компенсаций, понижения ипотечной ставки. Но это тоже в ведении губернаторов, потому что они тоже могут из тех больших средств, которые им сегодня выделяются в федеральном бюджете на эти вопросы, они могут кое-какие средства выделить на помощь тем покупателям, которые это жилье будут покупать.
Потапенко:
- Понятно, что отчетные показатели поставят. Другое дело, кто их будет выполнять, а самое главное, попадет ли это в карман потребителю.
Еще одна тема – разрешать ли больницам закупку иностранных лекарств. С одной стороны, у нас есть список разрешенных лекарств. Насколько они лечат? 16 общероссийских и региональных благотворительных фондов направили открытое письмо президенту РФ Владимиру Путину и премьер-министру Дмитрию Медведеву с просьбой обеспечить соотечественников медпрепаратами, которые не зарегистрированы в России. По действующему законодательству на покупку подобных медикаментов не могут выделяться бюджетные средства. К такому выводу пришел воронежский суд, разбирающий иск представителей 7-летнего Даниила Нижельского, нуждающегося в препарате Диакомит, к региональному департаменту здравоохранения. Сейчас по делу готовится кассация в президиум Верховного суда. По мнению экспертов, государство опасается послабления законодательства, благодаря которому в страну могут попасть нежелательные медикаменты. Инициатором обращения к первым лицам с просьбой разработать и утвердить четкий регламент обеспечения пациентов за счет государства незарегистрированными препаратами, назначенными по индивидуальным жизненным показаниям, стал благотворительный фонд «Православие и мир». Составленное им открытое письмо поддержали еще 15 благотворительных организаций. В правовой системе есть порядок назначения незарегистрированных препаратов. Есть порядок получения разрешения на ввоз препаратов для индивидуального применения. И есть порядок ввоза, но не существует порядка обеспечения данными препаратами по жизненным показаниям в рамках госпрограммы бесплатного оказания гражданам медицинской помощи. «Как пациенту следовать назначению врача, как сохранить жизнь, если в рамках действующего законодательства жизненно важными лекарствами он не обеспечивается?» - указано в данном обращении.
Получается, что исходя из этого обращения, пациент остается один на один с практически неразрешимым вопросом. Неразрешимый вопрос, как обычно, - деньги. Все остальное у нас как-то срастается, но нам нужно понять, откуда деньги достать. Хорошо, если у пациента эти деньги есть. Видимо, они пошли по следующей логике. К благотворительным фондам обращаются эти пациенты. Благотворительные фонды, как могут, собирают эти деньги. Я иногда говорю, что существование благотворительных фондов на фоне постоянного налогового бума, скажем так… Если кто не знает, юридическое лицо, к которому тоже зачастую обращаются благотворительные фонды, оно не может, по сути дела, оказать эту благотворительную помощь. Вот мы собираем все это эсэмэсками, а потом узнаём, что 50 самых красивых зданий Пенсионного фонда. Или то, что Пенсионный фонд заказал себе обслуживание элитными автомобилями.
У меня на связи Евгений Теодорович Лильин, заслуженный врач, член-корреспондент РАН. И у меня на связи Дмитрий Владимирович Айвазян, адвокат Лиги защиты прав пациентов.
Евгений Теодорович, как разрешить эту правовую коллизию? Насколько я понимаю, пациенту нужно определенное лекарство, которого нет в списке разрешенных. Он может его купить самостоятельно, завезти, но у него на это нет денег. Если была бы волшебная палочка у вас, как бы вы решали этот вопрос?
Лильин:
- Знаете, чрезвычайно интересное положение, вами озвученное. У пациента нет денег, он покупает лекарство, привозит и пользуется им. Если нет денег, стало быть, нет лекарства. Давайте начнем с того, что в России абсолютное большинство лекарств имеет действующее начало импортное, а нашими являются наполнители этого лекарства, как правило. Поэтому практически все, что использует наш человек, имеет, к сожалению, импортное начало. Тем не менее, если человек нуждается в каком-то лекарстве, которое не зарегистрировано в установленном порядке в Минздраве России и в Фармкомитете, вся ответственность за его использование ложится на человека. Потому что во всех странах принято, что те лекарства, которые не используются в данной стране, должны быть зарегистрированы. Что это значит? Это не просто бумажка. Это проверка лекарства на его исходное начало, на его действенность, на его необходимость при данном заболевании и т.д. Это осуществляют компетентные органы – Минздрав и Фармкомитет. Еще есть Фармакопейный комитет, который дает инструкцию к тому, как пользоваться этим лекарством. Фирмы не всегда готовы к тому, чтобы заплатить серьезные деньги за регистрацию этого препарата. Поэтому если лекарство используется без соответствующих разрешений, ответственность на пациенте. А вдруг он плохо себя почувствует или, не дай бог, умрет от использования этого лекарства? При чем здесь органы здравоохранения? Нам необходимо это делать. Потому что в противном случае, к сожалению, реакция пациента на те или иные препараты может быть неадекватной.
Теперь самое главное. Мы должны очень хорошо понимать, что лекарства, принятые в энном количестве стран, например, это Китай, Индия – не дженерики, то есть не повтор лекарств, из других стран, которые пользуются фармакологией для создания чего-то своего, они, мягко говоря, не всегда действуют на организм россиянина так, как это принято там. Метаболизм другой, обмен веществ другой. Потому что если бы мы сегодня имели препараты, например, для лечения детского церебрального паралича, которые были бы приняты, например, в Китае, в Индии или где угодно и действовали бы на всех, так, наверное, весь мир применял бы эти препараты, иглоукалывание или, например, методы аюрведы индийской. Этого не происходит. Что действует там, не действует у нас. Поэтому мы должны очень четко это понимать, 10 раз проверять, прежде чем разрешать использование этих препаратов у нас.
Потапенко:
- Дмитрий Владимирович, я себе представляю картинку так. Онкологические больные часто говорят: есть у нас центр на Каширке, есть некие российские препараты Большая часть врачей говорит: есть российские препараты, но если вы хотите выжить, нужны израильские из США и т.д., но они не входят в список. Вы, условно говоря, 10 капсул себе купите, а дальше у пациента кончаются деньги, потому что они стоят, как крыло от «Боинга». Дмитрий Владимирович, как бы вы решили этот вопрос? Что нужно сделать, чтобы можно было из бюджета получить средства?
Айвазян:
- В моей судебной практике было пару случаев, когда мы взыскивали в судебном порядке денежные средства на лечение онкологических заболеваний.
Я с Евгением Теодоровичем не совсем согласен. Его посыл: если незарегистрированный препарат пациент принимает, то риск берет на себя. По этому конкретному случаю. Там лечащий врач неоднократно назначал этот препарат (просто там альтернативы нет). Потом были врачебные комиссии, которые также выставили этот редкий диагноз и рекомендовали именно этот препарат. Поэтому посыл, когда вы несете ответственность, не совсем верен. Если врач берет на себя ответственность и обязанность наблюдать и курировать больного, то врач несет ответственность, а не пациент. Поэтому здесь надо именно так акценты ставить. Другое дело, что действительно лекарства огромных денег стоят. Как быть в этой ситуации?
Рекомендации такие. Желательно собраться нескольким пациентам, которым показаны эти препараты, у которых есть медицинские документы, и направлять иски в суд. Это если говорить о перспективе, по стратегическим направлениям. Потому что у людей реально нет денег, а квартиры продавать мало кто захочет. Да, действительно, на данном этапе вероятность получить нужные препараты небольшая, но она есть, и это показал мой адвокатский опыт. Мы действительно отсуживали региональные деньги, которые были в здравоохранении региона, на лечение онкологических больных. Потому что были показания, потому что это жизненно необходимо. У нас были группы, несколько людей, которые собирались и подавали иск. Это очень важно.
Потапенко:
- Правильно я понимаю, что объединились два человека с похожими заболеваниями, они подают иск? Тут же основная задача – получить от Минздрава деньги для продолжения терапии.
Айвазян:
- Это технические вопросы. Конечно, нужно какую-то переписку вести, получить формальные ответы, отказы – в связи с тем, что в бюджете нет денег и т.д. И после этого уже будет формальное основание направлять иск в суд, для того чтобы обеспечить свое лечение. У нас есть законы, у нас есть Конституция, в конце концов. Не знаю, какова практика Европейского суда, но я думаю, что надо замахиваться и на Европейский суд. Потому что право на жизнь никто не отменял, а это действительно жизнь. Многие западные производители обладают эксклюзивными правами на препараты, особенно орфанные и онкологические, и устанавливают свои цены, которые для российского потребителя неподъемные. Евгений Теодорович говорил, что Фармкомитет, Минздрав, список препаратов… Дело в том, что в этот список попадают не только лекарства с действующими началами, которые необходимы, но не попадают лекарства и по тем причинам, что они очень дорогие. Да, действительно, есть монополист, и наш Минздрав просто не обладает ни финансовыми, ни моральными возможностями, чтобы этот препарат, хотя он нужен для конкретного, например, орфанного заболевания, но его не включат в разрешенный список, потому что, как только его включат, региональное финансирование просто разорится. К примеру, у меня было дело в Смоленской области. Там группа из 7 человек (какой-то вид саркомы). Для годового лечения они выбрали бы весь медицинский региональный бюджет. Просто физически у регионального бюджета нет денег. Поэтому они и сопротивляются. Здесь вопрос о деньгах. А как из этого выходить? Никак не выходить. Или копите. Я сталкивался с врачами и в онкологическом центре им. Блохина, и с другими онкологами, все как один говорят: хотите хорошее, качественное лечение, забудьте про отечественные препараты. К сожалению, это так. И не только онкологические, но и другие, которые требуют высокотехнологичного оборудования для их производства.
Потапенко:
- Судя по всему, для того чтобы разрешить эту проблему, если у нас есть дефицит этих препаратов, дорогие правители, очень хочется, чтобы вы поменяли несколько другую историю. Не распределяли бюджеты, а у вас есть другие методы регулирования. Правда, это залезание практически в ваш карман. А это означает следующее. Это значит снижение таможенных платежей на ввоз этих лекарств, любых акцизов, любых налогов, платы за любые так называемые сертификационные мероприятия, а может быть, и отмена части этих сертификационных мероприятий. Знаете, что такое лицензирование и сертификация? Это скрытое налогообложение. Если в европейских государствах уже сертифицировали эти продукты, зачем у нас сертификационные органы работают? Так что же наши сертификаты тогда не принимают на Западе? Если мы снизим эти издержки, они лягут в снижение цены. У вас есть инструментарий для этого. Другое дело, захотите ли вы его применить.
Следующая новость. Дмитрий Анатольевич Медведев пообщался с ведущими новостных программ. Он сказал о росте ВВП в январе-октябре в 1,7. То есть прогноз правительства не оправдался даже согласно официальным отчетам. Оценки роста ВВП на й год разнятся от 1 до 1,5%. Глава правительства аккуратно обошел этот момент, сказав, что рассчитывает выйти на рост в 2% в году. В м году уже даже по официальным данным рост составит около 1,3%. Эксперты сходятся во мнении, что рост будет вблизи 1%, если вообще сможет эту планку превысить. Знаете, какой рост испанской экономики? В этом году 2,7, а в следующем – 2,4.
У нас звонок.
Сулима, Ставрополь:
- Есть такие лекарства, которые есть за рубежом, а нет у нас. Не дай бог попасть в такую ситуацию. Но были случаи, когда покупали за свой счет за рубежом, огромные деньги тратили, но ничего не помогало. Я не верю, что Минздрав будет просто так это провозить. И я не верю, что простой человек получит именно это лекарство. Потому что без денег ничего не шевелится. Скорее всего, отмывание денег просто. Насчет онкологии. Моей маме 80 лет, она у врачей была очень редко. Наши родственники, которые часто к врачам бегают, почему-то больше болеют, чем те, которые лечатся травами. Люди реально врачей боятся, не хотят ходить. Я лично не верю ни одному врачу. Все, что они выписывают, дорогое. Простые люди, которые живут своим трудом… Мы живем в селе, у нас один врач, и то, наверное, скоро закроют нашу больницу. Факт, что простые люди этого не получат никогда.
Потапенко:
- У нас на связи Владимир.
- В Вологде мне выдают инсулин. В аптеке нет. И вот уже второй месяц. Будьте добры, разберитесь, кто украл.
Потапенко:
- Продолжу по поводу Дмитрия Анатольевича Медведева. Он сказал, что в январе-октябре рост ВВП – 1,7. На й год они запланировали 1,3. Эксперты сходятся во мнении, что рост будет вблизи отметки 1%, если вообще сможет эту планку превысить. Повторю, рост испанской экономики в этом году составил 2,7%, в м году – 2,4. Напомню, Испания – это точно не топовая страна, там высокая безработица (25% только по официальной статистике у молодежи безработица). Объясните мне, товарищи при власти, когда вы произносите такие красивые цифры, что деньги есть, вы по-прежнему повышаете пенсионный возраст, НДС вы повысили, все это ляжет в конечную стоимость товаров и услуг… И я перечислю то, что осознанно не замечают власти. Первое, что тревожит любого экономиста, которые экономику реально рассматривает, это доходы населения. Реально располагаемые доходы населения падают 4 года подряд. Их рост в октябре на 1,4 за последние 12 месяцев, по данным Росстата, после 4 лет непрерывного падения не меняет ничего по существу. Если год и удастся закончить в плюсе, то он будет чисто символическим. А ведь в первом полугодии рост реальных доходов был довольно бурным, но падение, возобновившееся летом, нивелировало его.
Объем свободных денег у россиян снизился в октябре по сравнению с сентябрем на рублей, или на 2,2%, сообщается в исследованиях холдинга «Ромир». Это первая опасность, она есть, и она никуда не делась, и ничего с ней не произошло. Четыре года подряд падают реальные доходы.
Второе. Поскольку эти доходы кто-то должен обслуживать… Я понимаю, что предпринимателей вряд ли кто-то любит. Это позиция наших властей: отношение к бизнесу – это как солдаты на войне, типа, куда пошлем, туда пойдете. Правда, то, что у вас иного источника дохода, кроме как доходы с нефти или помогать развитию экономики, нет. Предприниматели – это развитие экономики. Вам это может не нравиться, но это именно так. Компаний исчезает больше, чем появляется. По данным Федеральной налоговой службы, к сентябрю го года в сравнении с м годом число микропредприятий (обычные кафешки, маленькие магазинчики, ремесло) снизилось на тыс. Предприятий малого бизнеса стало меньше на 12 тыс., а средних предприятий – на 1 тыс. Некоторые считают, что это реестр чистят. Простите, а тыс. заблокированных счетов, у кого это происходит?
Долги. Слишком много так называемых плохих долгов. Это третий вызов. Это означает, что это долги невозвратные. В одной из программ я говорил о том, что судебным приставам поступило к исполнению по нам с вами, по физическим лицам, бумаг на 3,4 трлн. рублей. А вообще задолженность наша перед банками – 13,7 трлн. Причина очень простая – нет денег просто на оплату ЖКХ и еды. Один из симптомов – рост кредитной нагрузки. В России годами шел неуклонный рост просроченной задолженности, а сейчас этот долговой пузырь грозит лопнуть, спровоцировав новый экономический кризис. Это один из вариантов.
У нас на связи Евгений.
- По поводу отчетности по сданным квадратным метрам. А почему бы нам не изобретать велосипед, а сделать, допустим, так же, как в Штатах во времена Великой депрессии? Сделайте какую-то госпрограмму «Жилье». Выдавайте дешевые кредиты застройщику. Застройщик на эти деньги будет строить жилье. То есть это должно быть массово, по всей стране. И сама стройка экономику вверх всколыхнет, потому что понадобятся стройматериалы, арматура, спецтехника и все остальное. Не надо изобретать что-то новое, надо идти по той дороге, по которой уже все шли. И человек будет привязан, он будет платить разумную ипотеку, он будет зарабатывать, потому что будет работать на заводе, который ту же спецтехнику производит или еще что-то.
По поводу лекарств. Тут столкнулся с таким вопросом. Мы приехали в стоматологию вырывать ребенку молочный зуб. Чтобы вырвать молочный зуб, врач при нас 6 бумажек заполнил. Врачи занимаются лечением либо они перешли в разряд журналистов и начинают писать?
Сейчас вы озвучили по поводу лекарств. А какое количество лекарств они хотят в Россию запустить? Даже если у них получится. Сколько больных они этими лекарствами смогут вылечить? Может быть, это будет минимальный процент от всех заболевших в России? Есть ли смысл такие подвиги делать?
Потапенко:
- Зачитаю сообщение. «Прокомментируйте слова Медведева о высоких зарплатах. Мы видим протесты во Франции. Хорошо, нефтяникам вовремя «дали по ушам». Если бы у нас не дали, то было бы так же. Ощущение, что знали и вовремя подстраховались».
Вообще протесты – это нормально. Это нормальная гражданская активность.
Пропущенные эпизоды?
Нажмите здесь, чтобы обновить ленту.
- Обсуждаем экономические новости, которые касаются каждого с Дмитрием Потапенко. Выпуск от Ведущий: Дмитрий Потапенко.
Потапенко:
- В студии Дмитрий Потапенко, экономист и предприниматель. Итак, 4 новости. Первая новость – что ждет, если будут очередные санкции. Тут рассуждают о том, насколько у нас высокий товарооборот с Украиной. Пишут, что у нас товарооборот практически отсутствует с Украиной. Прямого товарооборота у нас, конечно, нет. Но есть два крупных инвестора в Украине. Первый – Кипр, а на втором месте мы.
Вторая новость. Санкции давят, коррупция – главная проблема.
Кто попал в новый список Бориса Титова. Мы говорим о тех, кто уехал в Лондон и ждет, что его вернут на родину.
Ну, и работа для бедных. Минтруд проведет эксперимент по снижению бедности в четырех регионах.
Такой заголовок: «Санкции давят, коррупция – главная проблема». Мрачные результаты самого масштабного опроса предпринимателей. Настроения предпринимателей совсем не радужные. 90% признались, что вести бизнес сейчас тяжело, а каждый третий добавил: очень тяжело. Международная аудиторская компания Price Waterhouse Coopers провела самый масштабный опрос бизнесменов, в нем приняли участие более человек, в том числе представители самых крупных корпораций в стране. Да не корпораций, а госкорпораций. Вот что меня поражает, когда руководители госкорпораций говорят о том, что бизнес стало тяжело вести. Я еще понимаю, когда у вас небольшая шаурмичная, столовая, магазинчик, и тяжело, потому что есть конкуренция, есть давление административных органов. У вас-то в госкорпорациях кто к вам приходит, кто вас давит? У вас монопольное положение.
«Если выделять одну главную проблему, связанную с ведением бизнеса в России, это бюрократия и все, что с ней связано, - признался Владимир Потанин, президент компании «Норильский никель». – Медлительность, трудность во взаимодействиях с регуляторами, со всем, что представляет собой государство как таковое». Герман Греф, глава Сбербанка, посетовал на плохой бизнес-климат. Ключевой проблемой он назвал низкую эффективность госуправления. Кроме того, предприниматели отметили, что государство часто меняет условия игры.
На связи член совета Московского отделения «Опора России» Дмитрий Александрович Несветов. Дмитрий Александрович, что вы видите как эксперт?
Несветов:
- Я видел это исследование. Меня удивило, во-первых, то, что негативных оценок предпринимательского климата и бизнес-климата в стране стало значительно больше, чем было раньше. И, учитывая особенность опрашиваемой аудитории, это особенно примечательно и занятно. Мы еще должны делать некоторую скидку на то, что не только эти люди, но и вообще общая атмосфера за последние 5 лет довольно жестко идеологизирована и распропагандирована. И люди не столько скрывают свою реальную позицию, сколько соотносят ее с тем идеологическим фоном, который в стране по поводу экономического состояния сейчас царит и продвигается. Поэтому это довольно любопытные результаты, но, надо сказать, для оценки экономического положения плачевные.
Что касается главных узлов и проблем, то они отмечены совершенно точно. Я бы сгруппировал их в три основные группы, первая из которых – абсолютная невозможность просчитать стратегически и даже тактически завтрашний, послезавтрашний день. В таких условиях, несомненно и безусловно, работать невозможно. Мы не знаем, что произойдет завтра внутри экономики, мы не знаем, какие новые мероприятия, новые законодательные инициативы и пр. появятся в регулирующем бизнес-поле. В таких обстоятельствах говорить о том, что инвестиции должны вернуться в стране, это такие пустые заклинания. Главная проблема любой экономики – это динамика инвестиций, с моей точки зрения.
Потапенко:
- Это яркий показатель, который в цифрах может сказать. Не оценочные суждения, как мы сейчас как эксперты говорим – плохо, хорошо. Инвестиции – это конкретно переход денег с расчетного счета на расчетный счет. И можно четко сказать, растем или падаем.
Несветов:
- Совершенно точно. Это очень важный индикатор. Более того, учитывая, что у нас, к сожалению, в силу целого ряда причин (структура экономики и т.д.) крайне ограниченное количество драйверов реального экономического роста, то инвестиции – это как раз один из них. Помимо того, что он показатель, он является единственным источником, от которого можно ждать хоть какого-то роста в перспективе. Но инвестиции все убежали из страны в силу прежде всего этой непредсказуемости и отсутствия внятной экономической политики.
Второй узел проблем, очень связанный с первым, это те обстоятельства, скажем так, геополитические, в которых находится наша экономика. От этого оторваться, к сожалению, невозможно.
Потапенко:
- Зачитаю сообщение. Сергей пишет. «А что такое в нашей стране бизнес? Спекуляция. Другого не знаю. Все создали «рога и копыта» и перепродают друг другу китайское гуано. Бизнесмены… Правильно их душат».
Дорогой Сергей и люди, которые придерживаются этой позиции. Душит их то, что ошибочно называется государством. Скажите, Сергей, а когда они перепродают, в конечном итоге почему же вы покупаете это гуано китайское? Может быть, имеет смысл заплатить? Наши предприниматели, например, делают сейчас сыр. Пусть еще только учатся. Я, например, как сырный любитель им недоволен, но он стоит очень дорого, потому что себестоимость у этого сыра искусственно (не ими, а тем, что ошибочно названо государством) задрана. Там издержки таковы, что сыр стоит дороже, чем в Европе. А что же вы приходите в те же сети и покупаете? Может быть, не стоит платить за китайское гуано, как вы написали? Правильно, может быть, душат? А если додушат, что дальше-то будем делать? Думаете, производство наладится? А почему сейчас производство, по вашему мнению, не налаживается? Думаете, потому что предприниматели такие плохие? Да мы с большим удовольствием будем производить, и многие из нас это делают. Другое дело, что это менее выгодно получается. И товаропроводящая цепочка, и торговля должна существовать. Потому что без торговли не существует производителей.
Несветов:
- Действительно, очень сложно спорить с людьми, которые находятся в другой реальности. Это, собственно, касается и государства тоже. Из этого же опроса Price Waterhouse Coopers тоже проскакивают детали о том, что государство, определяющее экономическую политику, с одной стороны, и та уже небольшая часть предпринимательского сообщества и бизнеса, которая живет в конкурентной среде, они существуют в своих зазеркальях. Кто-то из них точно в другой реальности. Во многом они не совпадают.
Возвращаясь к узловым проблемам Проблема изоляции, проистекающая из геополитической общей обстановки. Это не только упирается в ограничение внешнеэкономической деятельности, прежде всего импорта, и не только возникают проблемы с внешними инвестициями. Потому что инвестиции в российскую экономику теперь считаются, как сейчас модно говорить, токсичными. Поэтому они сюда, естественно, не приходят. Это связано и с той же самой непредсказуемостью. Представьте себе, если в ближайшее время по каким-то геополитическим причинам наши добрые друзья за океаном или ближе примут какие-то решения, связанные с суверенным долгом или с корреспондентскими счетами государственных банков, которые составляют основу нашей финансовой системы. В том случае, если эти решения будут приняты, даже в каком-то частичном варианте, наша финансовая система (и шире – общая экономическая обстановка в стране) чрезвычайно изменится. Это будет заметно частному бизнесу до такой степени, что ему придется перестраивать свою деятельность довольно серьезно и активно. Вот такого рода факторы, которые не просто не способствуют предсказуемости и какой-то возможности стратегического планирования, но те факторы, которые могут перетрясти всю экономическую ситуацию до основания, и наличие этих факторов – это чрезвычайно плохо, токсично и опасно для экономики.
Третий узел проблем или противоречий – это ее нынешняя структура. Мы прекрасно знаем, что еще каких-то 15 лет назад, в начале х годов, когда начал работать принятый Налоговый кодекс, очень внятный, вменяемый, системный по тем временам, который во многом способствовал тому росту, который мы тогда имели. Так вот, в начале х % экономики страны контролировало государство. Сегодня, даже по скромным оценкам Росстата и заявлениям некоторых руководителей в экономическом блоке правительства, объем, контролируемый государственными или квазигосударственными структурами экономики и ВВП, более 70%. Это уже вполне такая состоявшаяся монополизированная экономика, где частный бизнес и конкурентная среда остаются в небольших анклавах. Поэтому совершенно ясно, что базовая экономическая политика строится на основе интересов большего сегмента экономики, то есть того сегмента, который контролируется государством.
Потапенко:
- Я не просто так эти вопросы регулярно задаю. Всегда задавайте себе три главных вопроса. Государство – это кто? Государство – это что? Государство – это зачем? Потому что когда вы уходите в этот мифологический абсолютно кирпич – общество, мифологический кирпич – государство, вы начинаете рассуждать о некой абстракции. Когда мы только что обсуждали с экспертом эти слова «огосударствление экономики», я не воспринимаю эти слова именно в этом контексте. Это те люди, которые, по сути дела, владеют и управляют частным образом ОАО «Россия». Они, попросту говоря, решают свои внутрикорпоративные интересы. Единственная проблема. Мы как мелкие акционеры позволяем им это делать своей пассивностью.
Вот пишет радиослушатель: «Наш сыр мне не по вкусу, да и цена кусается». Как я уже сказал, меня тоже не устраивает. Я люблю хороший сыр. Те эксперименты, которые пока наши предприниматели проводят, это такие дешевые попытки. Важно не это. Важно то, что у каждого гражданина есть возможность выбрать.
У нас звонок.
- Ваш эксперт все научно, хорошо изложил. Но мы забываем самое ключевое – кто такой государство. А государство – это «Господь дарует». Есть государь, монарх. Это еще Иван Грозный понял, и до него еще князья Рюрики поняли. Что такое монарх, самодержавие? Это единоличное выражение воли большинства. Поэтому государь должен управлять государством, для того у него и меч висит, чтобы защищать все интересы государства на благо народа. А у нас, получается, грабительская власть, и она не от Бога.
Потапенко:
- Зачитаю сообщение. «Я удивляюсь вам, господа бизнесмены. Чем богаче, тем жаднее. Государство вас душит, жалуетесь то на то, то на сё. Страна в кризисе, а вам сливки подавай. Нельзя хоть на какой-то процент смириться с налогами, акцизами, условиями? Жалуетесь, капризничаете, как беременные бабы. Хотите на нас, на простых, в рай выехать?»
Дорогой «простой», а вы зарплату откуда получаете-то? Если вы ее получаете из акцизов, тогда понятно. Другое дело, я боюсь, что если вы отрабатываете сейчас какую-то копейку, ваши начальники получают кратно больше. Они покупают за миллиарды себе виллы в Великобритании, имеют британские паспорта, их дети там учатся. За эти акцизы. А в кризис-то страну кто ввел, не ваши ли начальники? Бизнес – это такая очень простая штука. Вы искренне считаете, что есть отдельно предприниматели, а отдельно граждане? Да нет, мы зарабатываем в жесточайшей конкуренции. Разница между нами и теми, кого мы называем государством, одна. Вы можете совершенно спокойно выбрать другого предпринимателя и ему отдать деньги (неважно, за китайские товары, за российские товары). А вот окошечко под названием «государство» - там всегда один вход и один выход. И в этом принципиальная разница. Между нами жесточайшая конкуренция, и за счет этого мы конкурируем за вас. Мы получаем деньги от вас, вы являетесь людьми, которые платят нам заработную плату. А здесь диаметрально противоположное. Сняв эти акцизы из вашего же кармана, они заботятся исключительно о том, о чем я сказал выше – британском подданстве и своих виллах. Поэтому, когда вы пишете это, спасибо вам от ваших руководителей, вы сейчас очень хорошо их виллы оправдали.
Знаете, в США есть одна очень меня бесящая вещь. Когда покупаешь товар, там указывается цена за товар. Приходишь на кассу, а там налоги. И я стал себя ловить на мысли, что, наверное, зря меня это бесит. Потому что если бы вы, приходя сейчас на кассу в магазине, покупали бы товар с небольшой чистой прибылью любого ритейла. Причем я хотел бы, чтобы это было по пунктам – кадастровый сбор, расходы на электронную кассу, расходы на систему ЕГАИС, расходы на систему «Меркурий»… И таких более 70 тарифных сборов. Знаете, одна строчка за товар, небольшая прибыль, а потом такой список на два листа формата А4. Я думаю, что Штаты, наверное, правильно пошли в этой части. Потому что тогда бы не было вопросов по поводу маржи и т.д.
Следующая новость. Минтруд проведет эксперимент по снижению бедности в четырех регионах. У меня есть подозрение, что это те самые регионы, где введут налог на самозанятость. Министр труда Максим Топилин рассказал, что в Нижегородской, Ивановской областях, Приморье и Кабардино-Балкарии пройдет эксперимент по борьбе с бедностью. «В этих регионах мы будем отрабатывать технологии выявления нуждающихся семей, чтобы выходить на оказание им адресной помощи на основе социального контракта», - сказал Максим Топилин. По его словам, деньги на дополнительную помощь должен дать федеральный бюджет. А если не даст? Что, вы не знаете этих людей? Я думаю, что если сейчас социальных работников опросить, они вам скажут. Что, по рублей подкинете? А сколько денег вы, извините, на создание рабочих мест самим себе да на поездки в эти регионы потратите?
У меня на связи корреспондент «Комсомольской правды» Олег Адамович. Олег, вот Максим Топилин сейчас поборется с бедностью… Как тебе кажется, насколько это реализуемо?
Адамович:
- По идее, это может сработать. Потому что сейчас российские власти хотят попробовать механизм, который американцы использовали во время Великой депрессии. Что сейчас хочет сделать Минтруд? Это идея Центра стратегических разработок Кудрина, который сейчас возглавляет Счетную палату. У них есть проект так называемого социального контракта. То есть мы берем малообеспеченную семью, безработного человека и даем ему работу. Будем считать, что он неквалифицированный, поэтому будет выполнять некую неквалифицированную общественно полезную работу. И государство будет ему за это платить. Как раз на это и нужны дополнительные средства из бюджета. Мне кажется, что неквалифицированная общественно полезная работа – это примерно дворник, коммунальщик. В принципе это не так плохо. Потому что сейчас многие провинциальные города утопают в грязи, в мусоре, потому что у них нет денег на дворников, на уборку мусора, на благоустройство. А тут мы малообеспеченным даем работу и начинаем им платить деньги. И они начнут улучшать мир вокруг себя. Американцы, когда у них была массовая безработица, они что-то похожее делали. Они безработных отправляли на строительство дорог. Тут фишка в том, чтобы создать эти дополнительные рабочие места. По словам Кудрина, который рассказывал не так давно про этот социальный контракт, нужно, чтобы бедняки и безработные не просто сидели дома, получая пособия, а что-то делали.
Потапенко:
- Меня терзают смутные сомнения. У нас 12 млн. вакансий и 6 млн. условных безработных. Я как экономист могу объяснить, почему люди не выходят на низкооплачиваемую работу. А как поясняют в Минтруде, как они принудят человека, который раньше не выходил, и вдруг тут появляется такой победитель темных сил в виде Минтруда, появляется этот социальный контракт – и все нищие стройными рядами идут убирать улицы?
Адамович:
- Тут начинается область догадок. Потому что конкретно это министр труда Топилин не пояснил. Из его комментариев и из комментариев Кудрина, платить будут на уровне средней зарплаты по региону. Я подозреваю, что часто работа, на которую наши не соглашаются, она низкооплачиваемая даже по меркам бедной провинции, то есть там совсем копейки платят. А вот эта общественно полезная работа для бедняков, которую будет предоставлять государство, - вероятно, там будут платить больше. И, может быть, у людей просто выбора не останется. Раз ты бедняк, раз ты безработный, вот мы тебе даем работу и какую-то зарплату, для твоего региона более или менее… А если ты бедный, работы у тебя нет, но ты ничего не хочешь делать, тогда, может быть, лишат этих пособий по безработице.
Потапенко:
- Я могу подсказать один рецепт. Боюсь, что он не сильно понравится. Наши сограждане очень много должны банкам и всем остальным – более 13 трлн. Просроченные задолженности у судебных приставов – в районе 3 трлн. Ребята, а вы не думали о том, что нужно снижать издержки? Еще Конфуций говорил, что имеет много не тот, кто много получает, а тот, кто мало расходует. Он говорил это в философском смысле, а для нас это наиболее верный рецепт. Потому что основные требы так называемые – это псевдогосударственные: те самые акцизы, налоги и все остальное.
Зачитаю сообщение. «В данное время экономическое положение ухудшается. Скажите прогноз, что ждет в будущем – такой же вялотекущий регресс или хотя бы, после ухода Владимира Владимировича, какое-то просветление?»
Система, которая построена, замкнута сама на себя. Она не может измениться сама по себе. Люди, которые при власти, включая Владимира Владимировича, они пользуются той информацией, которую они отбирают сами. Они живут в том мире, который они сами создали. Мы в их мире – это всего лишь бойцы, которые исполняют их суровую волю (неважно, являемся мы предпринимателями или гражданами). Соответственно, когда нужно умереть, как им кажется, за дело того, что они называют «государство», нам приходится умирать. Это, собственно говоря, налоги, акцизы и все остальное. Да, в ближайшие 7 лет поменяется правитель. Другое дело, поменяется ли система. Вы очень непростой вопрос задали. Вопрос к нам – а какую систему хотим видеть мы?
Почему это очень важно – знать и планировать, какую систему хотим видеть мы? Потому что уход фамилии не приведет к изменениям. К изменениям приведет только изменение нашего сознания. Какой план мы хотим видеть? Если этот план патерналистский, мы рассчитываем, что придет какой-то другой вождь, и он будет лучше, то это расчет на некую паечку, извините. То есть паечка должна быть побольше. А на мой взгляд, должно другое изменение в голове произойти. Мы должны хотеть не получить бОльшую паечку, а получить бОльшую возможность реализации своих возможностей, то есть получить бОльшую свободу. Когда мы обсуждали первую новость… Те, кого ошибочно вы называете властью и государством, нас просто гонят, как скот по коридору, и не более того. Шаг влево, шаг вправо – попытка к бегству, прыжок на месте – провокация. Именно в этом основа основ. Но все дело в том, что эту систему в голове (про некое светлое будущее и некоего заботящегося отца) – это же мы в голове себе воспроизводим. Поэтому эта система обновиться не может. И она будет закручивать гайки, потому что по-другому не может быть создана. Кстати, это ее и разрушит, как ни покажется странно. Чем больше они закручивают гайки, тем быстрее они сами же себя свергнут с тронов.
Итак, война за независимость. Почему небольшим сетям АЗС разрешили поднять цены. Сама фраза «независимые АЗС» не должна вводить в заблуждение. Они не независимые. Потому что у нас полностью монополизирован рынок поставки нефтепродуктов. Есть 6 вертикально интегрированных нефтяных компаний, они оставляют всю прибыль в перерабатывающем или в добывающем звене. По сути дела, сами себе поставляют, как в розницу, товар по оптовой цене. Условно, опт 45 или 50 рублей, и розница – А прибыль реальная лежит в области добычи. Что они делают на внешний рынок? Так называемым независимым операторам АЗС они поставили за 45 рублей, но у независимого оператора АЗС нет добычи, нет переработки. Что он вынужден делать? Он вынужден поднимать цену хотя бы на рубля. Что у нас происходит? Мы как бунтующие потребители говорим: что же вы такие оборзевшие, ребята из независимых АЗС, у вас цена-то выше, чем у соседей. А они могут только ручками развести. С учетом того, что у них нет доступа к федеральным СМИ, то нам кажется, что так называемые независимые АЗС – вообще барыги и спекулянты. Господин Сечин посоветовал им зарабатывать на альтернативных услугах. За рубежом и правда операторы АЗС зарабатывают на альтернативных услугах. Есть только маленькая ремарка. У нас вся земля, которая находится под АЗС, она обычно федеральная. У независимых АЗС, мало того что нет возможности получить деньги на этот большой комплекс, у них нет возможности получить этот альтернативный доход. Вот поэтому, господин Сечин, не надо рассказывать, что они занимают 60% рынка. По количеству – да. Просто они работают в таких неудобьях, в которых вы не хотите работать.
У меня на связи управляющий партнер компании «Монтранс», эксперт по рынку топлива Станислав Емельянов. Станислав, почему же эти независимые АЗС не добили окончательно, а все-таки разрешили поднять цену? И насколько это надолго? Через какое время к ним выедет прокуратура расследовать завышение цен?
Емельянов:
- Надеюсь, что до прокуратуры дело не дойдет. Потому что по статистике независимых АЗС очень много по стране. Если мы возьмем глубинку, всё, что за МКАД и дальше, то независимых АЗС очень много, люди заправляются каждый день именно на этих заправках, у них нет никакого выбора, альтернативы. Поэтому зажимать их, конечно, не будут. Хотя рынок зажимает. Мы видим, что в условиях реальности какие есть способов выживания у независимых АЗС? Я вижу два способа – повышение цены и что-то химичить, недоливать, торговать некачественным топливом. Больше, к сожалению, ничего на ум не приходит.
Бытует такое мнение, что топливо на независимых АЗС некачественное и т.д. Но есть АЗС, у которых нормальное топливо. Существуют регулярные проверки, замеры разными экспертными организациями, союзами топливными и т.д. И мы видим по результатам таких выборочных проверок, что есть нормальные АЗС. Тем не менее, выживать им крайне сложно в сложившейся ситуации, когда есть ВИНКи, хороший сервис на этих ВИНКах, и не только топливо по хорошей цене, но и много разных вещей, которые мы можем получать на АЗС. Мы едем, заправляемся, покупаем кофе, пользуемся какими-то услугами. Независимые АЗС, к сожалению, в большинстве случаев не могут этого предоставлять. Поэтому что с ними будет, непонятно.
Потапенко:
- На мой взгляд, эта публичная дискуссия, которую я слышу, это изображение деятельности. Потому что в моем понимании это не решение вопроса. Потому что до тех пор, пока их называть независимыми нельзя, а их может, говоря профессиональным языком, сушить тот самый ВИНК, то шансов на выживание… Их в любую секунду могут отключить от топлива. По количеству независимых АЗС – 60% от рынка, но пролив так называемый, то есть, сколько через них проходит, - диаметрально противоположно. Где стоят независимые АЗС? На неудобьях. Их не выкупает никакой ВИНК именно по этой причине. На ваш взгляд, есть ли шанс хотя бы в ближайшее время решить именно кардинально проблему, чтобы у нас появилась конкуренция за потребителя на этом рынке?
Емельянов:
- Я думаю, что шансы…
Потапенко:
- Призрачные?
Емельянов:
- Они могут быть при поддержке государства, при поддержке каких-то документов со стороны правительства, поддерживающих небольшие сети АЗС. Но, как показывает практика, все решает рынок. И ничего с этим не сделаешь, к сожалению.
Потапенко:
- Ну, что могу сказать? Вот такая разрешимая, но неразрешимая проблема.
- Обсуждаем главные экономические новости, которые касаются каждого. Выпуск от Ведущий: Дмитрий Потапенко.
Потапенко:
- Всем доброго вечера! Мы обсуждаем экономику простых вещей и в это время пятницы. Новость номер один. Есть у нас глава Минэкономики и он побежал нам укрепить рупь. Правда, не скоро. В м году. Тогда, говорит, сойдутся несколько положительных трендов. Причем, позитивный демографический тренд, с другой стороны, постепенное замедление темпов роста производительности труда будут обеспечивать после го года ежегодный прирост экономики чуть выше трех процентов. То есть, рост производительности труда упадет, а после го кто-то начнет рожать. Чего это вдруг? Бог его знает.
Вторая новость. Несколько недель назад мы обсуждали, что наши власти продали все эти американские бумажки. И куда-то денежки вложили. Мы тут порасследовали. ЦБ скупил наличными тонн долларов. Правда, хранит их за рубежом. Они у нас как бы есть, но у нас их как бы нет. Вернее, не у нас, а у них. К чему готовитесь?
Кудрин у нас привел новые доказательства того, что отказаться от доллара пока не выйдет.
И позитивчик в конце. Ирландский повар из легендарного ресторана Гордона Рэмзи переехал во Владимир ради любимой девушки. Судя по всему, Россию только девушки и спасают!
Итак, Минэкономразвития. Демографический тренд. В четверг на заседании правительства рассмотрели подготовленный Минэком долгосрочный прогноз социально-экономического развития России до го года. Расчеты строились на трех главных трендах. Первый связан с динамикой сырьевых рынков, где будет происходить серьезное снижение цен. Если оно будет происходить, слушайте, как жить-то будем? Но которые сохранятся на низких уровнях долгосрочной перспективы. По нашим оценкам к му году цены будет находиться примерно на уровне 50 долларов за баррель. И дальше сохранятся на этом уровне в реальном выражении.
Второй тренд – демографический. Сейчас мы находимся в стадии сокращения экономически активного населения. После го года экономически активное население будет расти. Это правда, к му году мы потеряем почти 15% трудоспособного населения. Дорогой Максим Орешкин, а с чего ты решил, что после го те, кто вступит в так называемый фертильный возраст, вдруг начнут плодиться-то? Может, им устроить как-то, чтобы мужчины и женщины вступали в какие-то отношения? Не облагать их налогами? Может, они захотят рожать? А вдруг не захотят? Чего будем делать?
И третий тренд, который он видит – это производительность труда. Произойдет значительное повышение показателя, что позволит российской экономике выйти на темпы экономического роста. За пределами го года мы выйдем на новые уровни темпа роста. И типа доллар просядет. Какая взаимосвязь? Не знаю.
У меня на связи доктор экономических наук, заведующий лаборатории экономического факультета МГУ Андрей Иванович Калганов. Здравствуйте!
Калганов:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- Насколько то, что заложено в очередной стратегии, насколько важны те тренды, о которых говорит господин Орешкин:
Калганов:
- Последний упомянутый тренд, что курс рубля укрепится по отношению к доллару, в это можно верить, если верить в супероптимистический прогноз о развитии российской экономики в целом. Как может рубль к доллару укрепиться? Только в двух случаях. Если безумно взлетят цены на нефть, а этого вряд ли стоит ожидать. Даже самые большие оптимисты таких цен, которые были в двухтысячные годы по долларов за баррель, не предрекают. Этот вариант отпадает.
Второй вариант. Это если Россия превратится в если не экспортера, то, по крайней мере, в крупного производителя высокотехнологичной продукции. И тем самым перестанет нуждаться в значительных закупках высокотехнологичных товаров как потребительских, так и производственных за рубежом. Тогда спрос на доллар упадет внутри страны. И относительная позиция рубля укрепится. Но для этого нам надо превратиться в производителя высокотехнологичных товаров. А я пока не вижу никаких шагов со стороны правительства, которые позволяли бы структуру российской экономики изменить таким образом. Разговоров о технологическом прорыве очень много, но, как мы и говорим, начиная с двухтысячного года о переходе к инновационному развитию, так и продолжаем говорить. А воз и ныне там. И почему положение к му году должно измениться, я не понимаю.
Потапенко:
- Низкое налогообложение для IT-компаний. Но у меня коллеги, а я с ними регулярно общаюсь, они говорят, нет, оно у нас бывает пониже, даже иногда нам перепадают субсидии, но они воют после этого, когда эти субсидии получают. К ним кто только не приходит! И они каждый раз за каждую копейку, рубль думают: а оно нам надо?
Калганов:
- Я понимаю прекрасно.
Потапенко:
- Андрей Иванович, если бы у вас была волшебная палочка, что бы вы сделали? По моим прогнозам никакого экономического роста не будет.
Калганов:
- Не будет. Максимум, самый большой максимум, который могу представить – это 2 – 2, 5 при благоприятной конъюнктуре. А реально меньше.
Потапенко:
- Наши с вами цифры близки.
Калганов:
- 3% - это чрезмерный оптимизм.
Потапенко:
- Спасибо.
Вы поддерживаете наши новости сообщениями. «Прирост квалифицированных кадров стремительно уменьшается. Интересно, за счет чего будет расти производительность труда?». Это пишет Валерий. «Сказочка об укреплении рубля напоминает историю о том, как Ходжа Насреддин взялся учить ишака разговаривать. То ли шах помрет, то ли ишак сдохнет. Но благо в м году у нас перевыборы, поэтому можно обещать».
Так. Мой взгляд на аттестацию рабочих мест. Это, на мой взгляд, кормушка никакого смысла в ней нет, кроме кормушки. Рабочее место, те требования, которые к нему предъявляются, абсолютно стали бестолковыми.
Две недели назад или три мы говорили о том, что трежерис продали. Это такие бумажки буржуйские. И сюда завезли доллары. Мы-то думали, что завезли самолетами, перевезли. Там 26 фур должно быть. ЦБ скупило наличными тонн долларов.
Мы решили покопаться. У ЦБ имеется нала 2 триллиона рублей. В отчетах не уточняется, в какой конкретной иностранной валюте. Конечно, можно предположить, что в турецкой лире, но, скорее всего, в закромах лежат доллары или евро. В долларах – это 30 с половиной миллиардов, весят они тонн. Мы думали, что эти капиталы самолетами ввозил в страну, потом раскидывает по секретным хранилищам. Оказалось, что не так все просто. Мой коллега начал это расследовать. У меня на связи корреспондент «Комсомольской правды» Олег Адамович.
Адамович:
- Добрый вечер! Конечно, эти деньги наличные мне потрогать никто не дал. Хранятся они за рубежом. В отчетах ЦБ указано, что деньги лежат в «других национальных центральных банках, банках международных расчетов». Я отправил запрос, чтобы узнать, в каких конкретно, но в ЦБ мне ответить отказались. Причем, не потому, что сложно искать, а потому что это официально закрытая информация, которая не разглашается.
Деньги есть. Они официально фигурируют в отчетности. Это открытая информация. Но где они лежат, в ЦБ не афишируют и никому не рассказывают. Почему? Сложно сказать. Судя по всему, не все деньги хранятся за рубежом, а примерно половина, потому что там указано в статистике ЦБ, там у них есть общий объем запасов и сумма, которая хранится за рубежом. Это примерно половина от того, что есть. На самом деле, не очень понятно, почему было…
Потапенко:
- А у нас со складами плохо?
Адамович:
- Я тоже не понимаю. Держать столько денег наличными в заграничных банках, если вдруг они понадобятся, их банально быстро перевести сюда не получится.
Потапенко:
- Мы периодически говорим, что эти проклятые пиндосы, члены стран НАТО, что мы с ними типа ссоримся. А если мы ссоримся
Адамович:
- Прецедент… История старая, но ровно сто лет назад, когда у нас произошла революция, то часть золотого запаса империи хранилась во Франции. И они нам ничего не вернули. Причем, до сих пор толком не известно, сколько там этого золота хранилось. Они это все благополучно прибрали. И теперь мы можем только руками разводить.
А с этими наличными вообще не очень понятно. Зачем нам столько наличных денег? Можно предположить, что государство закупает нал, чтобы вернуть валютные вклады, если вдруг против нас введут жесткие банковские санкции. И мы не сможем делать операции с валютой.
Потапенко:
- Тогда если нам вводят санкции, то вот это тот разговор, который был две минуты назад. Я найду триста сравнительно честных способа тебе рассказать не потому, что тебе не вернуть их не хочу, а просто у меня бухгалтер заболел. В эту секунду.
Адамович:
- И еще, по-моему, закуплен нал – это только треть от всех валютных вкладов физических лиц в российских банках. Даже в случае чего этого не хватит. Ладно, можно предположить, что ЦБ будет дальше закупать. Между прочим, у нас запас наличной валюты увеличились в 26 раз с января го года.
Потапенко:
- Развлекаются по полной.
Адамович:
- И то, что ЦБ не комментирует это положение, не добавляет уверенности в завтрашнем дне. Грешным делом подумал, не готовит ли, условно говоря, элита финансовую подушку на случай отступления. Ты знаешь, что две трети сбережений богатейших россиян хранится в иностранных банках?
Потапенко:
- Спасибо, что был с нами.
Итак, по поводу того, что Кудрин сказал о невозможности дедолларизации из-за нестабильности рубля. Давайте поговорим о другом. Топливный союз заявил о вероятности закрытия независимых АЗС. Я регулярно вижу, как дорожает топливо, как подорожало газомоторное топливо. Скажите, что должно произойти в стране, чтобы вы отказались от автомобиля? Какая цена? Или что должно произойти? У меня такое ощущение, что над нами ставят медленный эксперимент.
Рост цен на газ куда больше, чем на обычное топливо. Месяца два-три назад можно было купить газолину по рублей, а сейчас Это больше 50%. И это обычный газ. Напомню, что газ у нас всегда был попутный.
Независимые сети АЗС готовы продавать бензин по 30 рублей за литр – заявил глава аналитического центра независимого топливного союза Григорий Баженов. Иначе они будут работать в убыток и могут закрыться. Это вы, видимо, без акцизов. Независимые АЗС требуют наценку не менее 3 рублей на литр, чтобы торговля приносила прибыль. По словам Баженова, это позволит зарабатывать и отправлять средства на реинвестиции, покрывать издержки, амортизации, вкладываться в развитие. И тогда, видимо, тут ошибка. Вы хотели сказать не 30, а 50? Видимо, коллеги описались. Если сейчас средняя цена рублей , тогда я еще могу представить, что полтинник.
Откажетесь ли вы от машин, если топливо будет стоить 60 рублей? Звоните.
Николай, добрый вечер!
- Добрый вечер! Я считаю, что топливо должно стоить как в Европе. Под сто рублей. Если оно будет стоить сто рублей, то у нас с рынка исчезнут, точнее, с дорог старые «Жигули», у которых высокий расход. Уйдут те самые дряхлые иномарки, у которых расход топлива по литров. И на наших дорогах станет лучше. На автомобилях будут ездить те, кто может их содержать.
Потапенко:
- Только чиновники.
- Почему? У чиновников у нас не очень высокие зарплаты. У госслужащих. И у них автотранспорт полагается в зависимости от занимаемой должности. И чиновников цена на бензин не должна волновать. А цены на бензин пусть регулирует рынок. Если он дорогой, население его не будет покупать, соответственно, он будет дешеветь. Правильно?
Потапенко:
- При том условии, если бы у нас был рынок. А у нас монополии.
- А у нас, к сожалению, получается так, что кто-то, государство или какой-то чиновник, о которым мы не знаем, мы его видим только по телевизору. И это говорит о том, что у нас население безграмотное. Вы правильно сказали, что, возможно, над нами производят не эксперимент, а какое-то социологическое исследование. У нас в лексикон начинают входить иностранные слова, вместо милиции полиция. Но мы не об этом. Например, у моей машины средний расход 10 литров дизеля. Какая бы цена на этот дизель ни была, она меня всегда будет устраивать, потому что до этого у меня был автомобиль, который потреблял 25 литров.
Потапенко:
- Основное, что меня тревожит, цены устанавливаются от балды. У нас в бензине бензина нет. Там один акциз. 70%. Это то, что берет как бы государство. У нас есть шесть вертикально интегрированных нефтяных компаний. Они все государственные, за исключением одной – ЛУКОЙЛа. И получается, что государство дает другому государству под названием «нефтяная компания» право на разработку, потом право на переработку, право на продажу. И потом, когда я слышу, что правительство разговаривает с нефтяными компаниями, я начинаю сходить почти с ума. Потому что я не понимаю. Это, по сути дела, разговор с зеркалом. Вы сами с собой поговорили.
Никита, добрый вечер!
- Добрый вечер! То, что от машин никто не откажется, это как бы понятно. Заправка, цена, а я только отъехал от заправки. И у меня было 46 го. Но я о другом. Послушал предыдущего слушателя. Сравнение с Европой. То, что бензин будет расти, это всем понятно. Но до какой отметки? До уровня доллара или до уровня евро?
Потапенко:
- Или фунта стерлинга?
- Да. Если человек был в Европе, он прекрасно понимает, что не то качество бензина. Когда я заправился на итальянской заправке, мне показалось, что у меня не «фольксваген», а «гелентваген».
Потапенко:
- Взлетел сразу.
- Да. Как себя машина повела. И второй вопрос. Не совсем уместно нас сравнивать с Европой. Она покупает бензин или в Норвегии, или у нас. А у нас свои скважины. И тут встает вопрос. Я, как человек коммерции, прекрасно понимаю, что цена образуется из двух основных факторов – себестоимость начальная товара и накладные расходы. Себестоимость? Недра в арендах. Накладные расходы? Трубы свои. Другой вопрос, что эти трубы оформлены на тридцать три аффилированные компании, зарегистрированные во всех концах света. Отсюда и цена.
Потапенко:
- Спасибо.
Сергей, весь эфир ваш!
- Добрый вечер! Я по поводу еще того, предыдущего звонившего. Николая, который так легко приравнял наши возможности к европейским почему-то. И спокойно относится к тому, что цены должны подняться до европейских. У нас уже сегодня достаточно напряженный баланс выдерживания цен людьми и сотрудниками обслуживания, которые и служебные обязанности, и просто на работу ездят на автомобилях недорогих. И их езда зависит во многом от стоимости на топливо. Если тонкая грань баланса будет перейдена, им придется отказаться от использования недорогого бензина и недорогих автомобилей. И может пойти срыв обслуживания целых отраслей. Это не шутка. И у нас на сегодня уже провал по инженерным сервисам. Как только пожар, у нас простой ответ, что замыкание электропроводки. А ведь все это происходит у нас. То доки плавучие тонут, то торговые центры горят. Это все еще цветочки. У нас еще атомных электростанций натыкано по стране. И если мы начнем постепенно подрывать структуру обслуживания, которая, в частности, зависит и от цен на бензин, то последствия могут быть совершенно неожиданными.
Потапенко:
- Спасибо, Сергей.
Итак, позитив. Ирландский повар из ресторана Гордона Рэмзи переехал во Владимир ради любимой девушки. Ресторан «Полли» появился еще в августе в центре города. Владимирцы успели оценить местную кухню. Картофельный драник с креветками и копченой рыбой, морковный кекс со сгущенкой и тимьяном. И все это придумал Пол Кэрол – летний ирландец, покинувший родину ради любимой, которую он встретил в рабочем путешествии на корабле. Он встретил летнюю девушку из Владимира Марину. Марина училась на факультете «Менеджмент и маркетинг». Почему они решили вернуться не в Ирландию, а во Владимир?
У нас есть прямая речь Марины.
- Во Владимире, низкая конкуренция. И чтобы открыть ресторан, у нас была возможность открыть без инвесторов, кредитов и так далее. За границей это невозможно. А если и возможно, то для очень ограниченного круга лиц. Потому что там все в разы дороже. И труд, и оборудование.
Потапенко:
- Видите, низкая конкуренция во Владимире. Но есть маленькое «но». Есть ли во Владимире спрос? На рестораны. И как там будет житься этому ресторану?
У нас есть те, кто ходит по ресторанам, правда, за корпоративный счет. У меня на связи корреспондент «Комсомольской правды» из Владимира Артем Бердник.
Бердник:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- Сходили за корпоративный счет, небось? Драников наелись? Счет большой накрутили?
Бердник:
- Счет небольшой. Если говорить про заведения Владимира, в которых можно поесть, это достаточно больная тема. У нас их реально мало, а если они есть, то это всякие банальности типа пиццерии или суши, в которые народ и ломится. И бывают столовые, в которых кормят борщом. Туда народ ломится еще больше.
Ресторан «Поли», который у нас открылся, это не диковинка, это шок для большинства жителей города, которые просто видят некоторые слова впервые. Это-то многих и отпугивает. Люди просто не решаются попробовать. Но, насколько мне известно, и как я сам попробовал, это очень вкусно и цены приемлемые.
Потапенко:
- Сколько вы просандалили корпоративных бабок?
Бардник:
- На самом деле, там можно зайти в обед или вечером одному перекусить. И рублей пятьсот оставить. Взять одно блюдо, небольшой салат и попить чай.
Потапенко:
- Для Владимира не дешево, скажу вам. Не дорого, но и не дешево.
Бердник:
- Конечно, не дешево.
Потапенко:
- А если бы ранжировать, ресторан «Поли» вошел бы в десятку лучших мест?
Бердник:
- Я думаю, да. Смотря из-за чего оценивать. Качество еды, вкус, цены. Думаю, по всем параметрам ресторан вошел бы в десятку. Может, даже в пятерку. Это лично мое мнение.
Потапенко:
- А удалось встретиться с этим ирландским поваром или его девушкой?
Бердник:
- Конечно. Я с ними сидел, общался. Очень приятная атмосфера в ресторане. Они очень приятные и улыбчивые люди, которые готовы общаться с каждым клиентом. Пол интересный и веселый парень, который много чего может рассказать. За плечами у него тоже немало.
Потапенко:
- А романтическую историю рассказывают, как они знакомились?
Бердник:
- Конечно. В первую очередь, это интересно. Бизнес бизнесом, но все эти романтические милые истории куда больше нравятся народу. Действительно, они познакомились на лайнере примерно спустя месяц, как они там оказались. Видимо, приглядывались, но прямо конкретно обратили друг на друга внимание на тренинге безопасности. И спустя какое-то время у них было первое свидание.
Потапенко:
- Романтическая история! Спасибо!
- Главные экономические новости простым языком - от предпринимателя Дмитрия Потапенко! Кто, если не он, растолкует вам, как работает российская экономика и крутится отечественный бизнес. Выпуск от Ведущий: Дмитрий Потапенко.
Потапенко:
- Как всегда, мы обсуждаем простые вещи, которые касаются именно нас. Поэтому четыре новости…
Первая новость – в Россию хлынул поток контрафакта друзей по Таможенному союзу. Насколько он только сейчас хлынул, это большой вопрос. И тут самый основной вопрос – плохо это или хорошо. Контрафакт зачастую дешевле, а исходя из потребностей обычного гражданина, ему, чем дешевле, тем лучше…
Вторая новость. Госдума приняла налог для самозанятых. Ну, я уже сказал о том, что людей еще не обобрали, но уже затравили – именно в прямом, физическом смысле. Я знаю, кто пойдет в эти самозанятые, а кто ни при каких обстоятельствах не пойдет, но самое основное, что меня интересует – зачем вводили-то? Вот прямо до нового года, что прямо с первого числа, да в четырех районах нашей великой страны, да на десять лет… В общем, очень хочется разобраться, зачем вы это делали так быстро? Потому что никакой экономической целесообразности в этом нет, по моему мнению.
Третья новость. Президент РФ встретился с председателем профсоюзов. Председатель профсоюзов – государственной тоже организации – сказал ему: вы знаете, Владимир Владимирович, на народ высокая налоговая нагрузка. Что делает Владимир Владимирович? Он вызывает и говорит – Дмитрий Анатольевич, сходите в народ, говорят, налоговая нагрузка высокая. Правда, единственное, меня терзают смутные сомнения… вот под указами там по повышению НДС, пенсионной реформы, не знаете, чья там подпись стоит?.. Обычно каждый закон принимается, а потом его кто-то подписывает. Если посмотреть, то можно там найти человека, который должен знать, даже не ходючи в народ, почему налоговая нагрузка растет. Или не растет… может, лидер профсоюзов-то погорячился?
Четвертая новость. Голикова пообещала увеличить размер и стоимость продуктовой корзины. Маленькая ремарка – в году. Есть одно, что меня гложет – дотянуть бы до года, а то на одних макарошках… можно, конечно, разожрать ряху, как некоторые пишут, но вот дожить невозможно. Ведь пухнут в основном, как говорится, люди, которые неправильно питаются…
Ну что ж, новость номер раз. В Россию продолжает проникать контрафакт от друзей по Таможенному союзу, который мы же сами и создали. В основном это сигареты и алкоголь. Многие эксперты оценивают, что в табачной отрасли это ущерб свыше 50 млрд. рублей в год. Ну, если с обычного гражданского перейти на язык экономики, скажу честно, что это не очень большие суммы – просто 50 сначала делим на 12 (потому что это в год) – получается ни о чем. Тем не менее, ущерб-то есть, мы ж Таможенный союз не для того делали, чтобы к нам тут завозили подакцизный товар. И эксперты считают, что это будет расти из года в год. Причина – прозрачность границ с Беларусью и Казахстаном и более низкие цены на товары у них. То бишь, когда создавали Таможенный союз, забыли сделать главное, на мой взгляд. Прежде, чем создавать Таможенный союз, вы сначала договоритесь о синхронизации экономических условий… Основной-то поток идет именно через наших соседей. Чем это грозит экономике? И можно ли этому противостоять? Вот недавно об этом говорили на саммите о незаконной торговле в Дубае. Кстати, вот оттуда нам тоже везут контрафактные сигареты. У меня есть мой коллега, который разобрался в этом более досконально, чем я… Это обозреватель «КП» Евгений Беляков.
Беляков:
- Да, что самое интересное, я даже был на этом саммите по незаконной торговле…
Потапенко:
- Сигареты где?
Беляков:
- Не привез, не привез… Самое интересное, что нас, журналистов, не пустили в их зону свободной торговли, где, собственно, и находятся эти предприятия, которые штампуют сигареты, которые потом контрафактом поставляются к нам. В том числе, через ту же Беларусь. Потому что в последний день администрация этой свободной зоны сказала, что как-то мы не хотим видеть у себя журналистов.
Потапенко:
- Поездку отбить не удалось. Понял…
Беляков:
- Да… Мне вот интересно было узнать, как вообще эти сигареты поставляются, и там очень много таких веселых схем, потому что, с одной стороны, есть поток, который идет из Казахстана и из Беларуси, потому что действительно акцизы очень сильно отличаются. Грубо говоря, если у нас средняя пачка стоит рублей, то в Беларуси она стоит 40 рублей. И если поставлять, например, более дешевый сегмент, который в Беларуси стоит 30 рублей, то он легко продается в приграничных областях по рублей из-под полы и это, собственно, такая стопроцентная маржа получается. А так как граница у нас полупрозрачная, через фуры все это идет, прописывается как некая бумажная продукция – подгузники и все, что угодно… первые палетты, может быть, там и состоят из подгузников, а то, что внутри фуры – там, соответственно, уже сигареты. Понятно, что таможенники не могут осмотреть полностью каждый сантиметр каждой фуры… И уже говорят, что уже в такой геометрической прогрессии растет количество контрафакта на нашем рынке. 7% от продаваемых сигарет – это контрафактная продукция, а, например, в Брянской области уже каждая четвертая пачка сигарет, которая продается в магазинах – это делалось независимое исследование… брали мусорку, там смотрели, сколько каких пачек лежит и вычисляли уже, соответственно, какие настоящие, а какие контрафактные То есть, очень серьезная проблема нарастает и, если сравнивать, то, например, всего четыре года назад объем контрафактной продукции была всего полпроцента, а сейчас уже 7%. То есть, мы видим, что это очень серьезная проблема и нужно, наверное, ее как-то решать.
Потапенко:
- А инструментарий-то выработали на этом форуме в Дубае или не удалось?
Беляков:
- Есть несколько предложений, но в любом случае понятно, что это нужно, чтобы договорились страны. И одно из предложений – это маркировка. У нас все товары любят маркировать, ну, соответственно, в том числе, предлагают маркировать и сигареты. Кроме того, Джи-Пи-Эс метки предлагают делать на фурах и плюс ко всему делать, например, где будет помечено… грубо говоря, вот эти арабские сигареты к нам поставляются через Европу и идут в Беларусь… но конечным пунктом якобы является Киргизия и или Казахстан. И вот вся эта фура якобы идет из Беларуси через Россию в Казахстан или в Киргизию. Но по дороге эта фура где-нибудь разгружается и доходит уже полупустой до границы с Киргизией и там ставят отметку… понятно, что коррумпированные таможенники тоже в деле, обеспечивают так называемый зеленый коридор во всех смыслах… Вот чтобы этого избежать, предлагают сделать Джи-Пи-Эс метки, чтобы видеть, где они идут и, соответственно, тоже какую-то метку поставить, которая будет сигнализировать, если фура где-то открылась… Но понятно, что это опять же предложение экспертов и табачных компаний, которые работают на нашей территории, которые заинтересованы в том, чтобы поставить заслон контрафакту. Но, конечно, решение нужно принимать на высоком уровне…
Потапенко:
- Спасибо, что был с нами, Жень… А вот Юрий из Нижнего Новгорода интересуется: «Где эти места, в которых можно купить контрафактные сигареты по полтинничку? Скиньте адресок!». И еще вопрос, совершенно логичный: «А какой плюс от Таможенного союза?». Да, зачем он создавался, если вы не синхронизировали за это достаточно длительное время правила торговли, акцизов и всего остального? Судя по всему, и не собираетесь… Конечно, Джи-Пи-Эс навигация штука хорошая, но, если вы на межгосударственном уровне не договорились, то уж про Джи-Пи-Эс и говорить бессмысленно…
А мы переходим ко второй новости. Госдума все-таки приняла налог на самозанятых. Вот пытаемся оценить плюсы и минусы. Я лицо заинтересованное, поэтому я и высказываюсь периодически по поводу этого очередного нового налогового режима, но есть и те, кто за, а есть и те, кто против. И у каждой стороны свои аргументы… Итак, налог на самозанятых. Если вы являетесь самозанятым, напишите, будете ли вы регистрироваться в этой системе? Если будете, то почему? Если не будете, то – почему? Поверите вы в то, что вас не ошкурят через очень короткое время или не поверите? А у меня на связи эксперт, который высказывает свое мнение со своими аргументами, - руководитель аудиторской консалтинговой компании Сергей Елин. Сергей, добрый вечер.
Елин:
- Добрый вечер.
Потапенко:
- На ваш взгляд, как эта история будет развиваться? Ну, так скажем, у вас волшебная палочка и – нужно ли было делать отдельный режим или можно было упростить законодательство по какому-то одному из этих режимов?..
Елин:
- Мне кажется, хорошая идея, что ввели все-таки отдельным законом отдельный спецрежим, который включает в себя не только предпринимателей, но и обычных лиц, не имеющих этого статуса. Потому что сейчас все-таки для многих физических лиц регистрация в качестве ИП для кого-то психологический барьер, для кого-то организационный, кого-то пугает, возможно, какая-то ответственность или сдача отчетности. Здесь вот более свободно. Плюс ко всему хороший момент, что есть возможность уйти от применения контрольно-кассовой техники за счет вот этого программного обеспечения, которое интегрировано… интегрирована вот система расчетов наличными. Пенсионные тоже что взносы брали тоже большой плюс. На самом деле, мне кажется, интересное такое решение, которое имеет все шансы на успех.
Потапенко:
- Сергей, я, правда, предприниматель очень старой формации, еще с тех пор, когда за это была уголовная статья… я не правоприменитель, но, когда я всю эту историю прокручивал, то я подходил рационально. Когда меня спрашивали, как эксперта, я говорил – вы изначально делали ИП именно в этой логике… не проще ли упростить… вот со всеми плюсами, что вы говорили… потому что сейчас ИП… вот я со всеми высшими образованиями, со своими сертификатами еще черт знает каких времен, я вот сейчас сдать отчетность ИП, понимаю, что уже не могу. А когда-то мог, между прочим. Даже ТО – была такая форма организации – тоже под напряжением, но мог. Может быть, имел смысл по такой логике пойти, а не устраивать дополнительный спецрежим?
Елин:
- Думаю, что и та, и эта логика имела бы право на жизнь. Просто многие из них являются более крупными предпринимателями, чем та категория, которая, как предполагается, войдет в самозанятые. В принципе, возможно было бы, наверное, ввести и такой формат. Но это же сделано в качестве эксперимента и по четырем субъектам. Мне кажется, что такая осторожность определенная есть в этих действиях. Вот как раз не глобально меняется налоговый кодекс в части ИП, а все-таки одним вот этим федеральным законом по четырем субъектам… все-таки есть такая осторожность в этих действиях, потому что должно подтолкнуть граждан к тому, чтобы становиться самозанятыми, но в то же время, я думаю, что есть определенные опасения – не будет ли злоупотреблений в этой сфере? Я думаю, что на самом деле, все равно, если будет работать этот механизм, то только при условии и кнута, и пряника. Если будет увеличен контроль, а он может быть только увеличен за счет автоматизации, что идет активно, за счет автоматизации, за счет системы контроля, тогда будет работать и этот механизм…
Потапенко:
- Понял. Спасибо. Но у меня есть еще один эксперт – проректор академии труда и социальных отношений Александр Сафонов. Александр, а вот что скажете вы?
Сафонов:
- Что касается этой инициативы, немножко она странная. Вы абсолютно правы, если бы хотели создать условия для дополнительного выхода из тени, то могли бы воспользоваться существующей правовой формой – ИП. А теперь к тем проблемам, которые создает это новое законодательство. Понятно, что это попытка преодолеть ту ситуацию, которая возникла с предыдущим законом о самозанятых… как мы помним, всего там около двух тысяч за год зарегистрировалось на всю страну. Летом там даже были предусмотрены, напомню, налоговые каникулы. Теперь взамен налоговым каникулам говорят, что % Значит, во-первых, для начала надо понять, что рынок труда лиц самозанятых очень разный. Существуют предположения, что тут заработать можно огромные деньги, а на самом деле это не так. Во-первых, часть людей, которые занимаются самозанятостью… ну, те же самые репетиторы, врачи… они могут и в большей степени совмещают эту работу с основной деятельностью, поэтому они в этом смысле за свои налоги спокойны, они уже заплатили кое-что государству и поймать их заработок не представляется возможным. Тем более, что здесь есть определенный консенсус между потребителем услуг и поставщиком услуг. И это связано с тем, что в условиях падения доходов населения мы все заинтересованы платить за услуги меньше, ну а те, кто их нам предоставляет, больше, поэтому в этом заключается как бы проблема государства, в том, что сдавать, грубо говоря, те лица, которые заказывают эти услуги, точно уж не будут никого… Теперь по поводу скрытых проблем. Во-первых, начнем с того, что ИП, конечно, дороже с точки зрения ведения там дел, но с точки зрения социальной защиты оно более комфортно. Почему? Да, 32 тысячи ты платишь, но, по крайней мере, имеешь право на пенсию. А вот самозанятость, если ты этой деятельностью занимаешься сто процентов своего рабочего времени, по новому закону, она никак не урегулировала вот эти взаимоотношения с пенсионным фондом. По сути, человек получает прочерк с точки зрения трудового стажа, когда он придет в ПФ оформлять пенсию и узнает вдруг неожиданно, что ему надо будет ждать так называемую социальную пенсию, а по новому законодательству она для мужчин в 70, а для женщин в 65 лет. Поэтому в этом плане возникает вопрос – а зачем вот эти 4 или 6 процентов платить, что это дает? Дальше. Во-первых, не надо забывать, что услуга, связанная со смартфоном, то есть, приобретением вот этой программы, это ж тоже платно… И неизвестно, сколько она будет в конце концов потом стоить в обслуживании. И самое главное опасение, которое существует и всегда существовало у наших граждан, что играть в налоговые игры с государством за один стол не садись – проиграешь. Потому что сегодня обещают 4 процента, завтра это может быть 20, 30 – и вообще непонятно, по какому формату это все будет происходить. Поэтому я исхожу из того, что мы с вами увидим следующую ситуацию – по статистике, по крайней мере, и это, кстати, проявлялось на всем протяжении, когда государство в определенной степени пыталось вывести людей из тени, меняя вот такие форматы организационно-правовые, заканчивалось это иногда одним и тем же результатом. Люди скрывали предыдущие правовые формы, например, переходили в ИП, а сейчас будут закрывать ИП и переходить в самозанятость. То есть, что мы увидим? Что как те, кто платил, они просто получат законные основания сэкономить в платежах в пенсионный фонд. А те, кто не платил, так и не будут. И никаких возможностей поймать государству вот эти доходы не предоставляется возможность. Потому что по нашей статистике, которую мы собирали из базы данных Росстата, у нас же ведь в трех отраслях максимальное количество самозанятых на самом деле. Как ни странно, сельское хозяйство – ну, побегайте по огороду, посмотрите, кто сколько там морковки выловил. Второе – это строительство. И третья сфера – это услуги.
Потапенко:
- Понятно. Александр, спасибо, что были с нами… Так, и ваши СМС-ки… их просто вал. «Обеляться не буду, но морально готов полностью выйти из тени и оформить ИП. Но только после того, как государство вмешается в тот беспредел, который происходит сейчас на рынке такси – мы еле выживаем. Руслан, московский таксист». «Здравствуйте. Я обувь шью, еще сумки разные – все из натуральной кожи. Обувь совместно с ортопедами. Есть консультации, вещи во многих странах. О самозанятых – нет, ни копейки, ни чиновникам, ни ментам, никто не оценит моего труда и усилий, кроме моих доверителей-клиентов»… «Ага, сейчас, только штаны подтянем…». «Как только приложение скачал, так, считай, засветился…». Вот тут пишут по поводу нищих – «ведь нищие тоже теперь самозанятые…». Многие думают – а зачем этот закон создавался? «Здравствуйте, я самозанятый, но % платить не готов, зарабатываем тысяч… а тысяч заработать самозанятым в месяц практически нереально. Андрей, Воронеж». «Конечно, не буду регистрироваться, не буду дополнительно кормить дармоедов и чинуш»…
По поводу налоговой нагрузки. Владимир Владимирович после встречи со Шмаковым сказал – Дмитрий Анатольевич, сходите, проверьте, народ, говорят, типа налогов много платит… Ну, видимо, сейчас Дмитрий Анатольевич… вот сегодня Владимир Владимирович заходил в аптеку, завтра ждите Дмитрия Анатольевича в столовой…
Ну а теперь по цифрам. Налоговая нагрузка на доходы физических лиц на малые и средние доходы в России существенно выше, чем в других странах. Например, не облагаемый налог годовой доход в Германии составляет в пересчете около 50 тысяч рублей в месяц. Во Франции – 32 тысячи. В Китае – 38 тысяч рублей. Если бы у нас ввели шкалу, как во Франции или в Китае, то при сегодняшних зарплатах в России было бы освобождено от налога, по меньшей мере, 60% населения. Средняя семья в Германии платит примерно вдвое меньше налогов, чем у нас. У нас все платят, напоминаю, 43%. Нам же всегда говорят, что 13% - да ничего подобного – 30 так называемых социальных и 13 подоходного.
По поводу НДС. Все достаточно просто. Если взять сейчас фактически собранный налог от реальной налогооблагаемой базы, то получается меньше пяти процентов, остальные 13% НДС не собирались, значит, нужно ставку сделать в 8%, чтобы сократить число операций не облагаемых НДС и считать НДС прямым способом. Ну, это, по сути дела, налог с продаж. Так что вот такие цифры у нас фигурируют в публичном пространстве… Я вообще не очень понимаю, как облагают налогами бюджетников… Из наших налогов бюджетникам платят зарплату, но нанимается еще дополнительно бухгалтер, и вообще там целая инфраструктура, которая с этой зарплаты еще отчисляет налоги. Это, знаете, как мы в свое время брали вторую, третью и четвертую производную… Знаете, что это такое? Это по ящику пива. То есть, вы сначала выпивали ящик пива, потом бутылки сдавали – это была первая производная. Потом – вторая, третья… но это еще понятно – организмы молодые, глупые… Что ж с нас взять, с дураков, дебилов? Но вы-то там, В правительстве, уже и немолодые, и, по идее, должны быть разумные… Я вам, кстати, и про ваши приложения могу рассказать. Это такой абсолютный лайфхак московских парковок. Запарковался я ту недавнот… но я же умный, я же плачу за парковку… заплатил аж сразу за шесть часов. Ушел, вернулся – смотрю, через какое-то время приходит мне штраф за неоплаченную парковку. Я позвонил девушке, девушка мне сказала – направляйте жалобу, прикладывайте, что вы оплатили… Я прикладываю. И что мне приходит? Мне приходит, что штраф-то правильно начислен. Почему? А потому что, типа, вы не за ту парковку заплатили. Я говорю – а как это так, я же платил из вашего мобильного приложения. Ответ следующий – вы знаете, это мобильное приложение, конечно, мы создавали, но, как говорится, то, что вы не перепроверили это мобильное приложение и не подошли к табличке и не проверили номер парковки – это ваш косяк. Звоню Петру Шкуматову, который занимается «синими ведерками»… он говорит – да, это сплошь и рядом. Так вот, господа юристы, которые занимаются всем потребрынком, в данном случае что я имею? Мне оказана некачественная услуга в приложении «Московские парковки». Это не я поставил геопозиционирование, поверьте, там невозможно… я туда зачисляю деньги, приезжаю на парковочку… а то, что парковка находится где-то рядом с глушилками, может определять что угодно… то есть, одно приложение, которое ЦОДДовское, определяет местоположение верно и создано за деньги налогоплательщиков, а второе приложение «Московские парковки» определяет неверно… так, может быть, тогда приложение «Московские парковки» и будет платить все штрафы, потому что это оказание некачественной услуги… Господа юристы, а есть ли перспектива у такого судебного разбирательства? Да, так я все к чему это говорю? Это по поводу приложения, которое нам предлагается скачать. Так вот, в данном случае, если исходить из судебной практики, оказывается, ваше приложение нужно перепроверять…
Госпожа Голикова предложила, что планируется улучшить качество минимального набора продуктов и приблизить его к рациональным нормам здорового питания с года… Прямая цитата: «Потребительскую корзину намечается пересмотреть с года». Почему? Я считаю, что потребительскую корзину надо пересматривать после выхода на пенсию. А можно и после смерти. Умер – и тебе пересмотрели потребительскую корзину. Прикатили тебе ее на могилку, поставили и – смотри на нее с небес… и будет тебе счастье. Это была шутка… Итак, потребительскую корзину намечается пересмотреть с года. Планируется улучшить качество минимального набор продуктов, чтобы приблизить его к рациональным нормам здорового питания… Господи, какая норма рационального питания, когда потребительская корзина, на мой взгляд, не содержит ничего. В частности, пишется, планируется увеличить объем мяса, рыбы, молока, яиц, овощей и фруктов, но при этом будут снижены объемы хлебных продуктов, картофеля, маргарина и других жиров, - сообщила вице-премьер. Подождите, а у людей на эту потребительскую корзину к году деньги - то откуда возьмутся?.. У меня на связи профессор РАНХИГС, эксперт в области региональной экономики Сергей Васильевич Раевский. Сергей Васильевич, давайте попробуем на пальцах объяснить, что такое вот эта потребительская корзина и прожиточный минимум?
Раевский:
- Понимаете, любая потребительская корзина включает в себя, по меньшей мере, три основных компонента. Это затраты на продукты питания, на непродовольственные товары и на услуги. Поэтому мы в настоящее время исходим из того положения, что минимальная потребительская корзина составляет рубля на второй квартал. На третий квартал будут данные в конце ноября. 50% - это затраты на продукты питания, 25% отводится на непродовольственные товары и 25% - на услуги, ЖКХ и транспорт. Конечно, я соглашусь с вами, с той точкой зрения, что некоторые позиции прожиточного минимума они, конечно, не вытягивают до того, чтобы обеспечить нормальный уровень жизнедеятельности человека. И главное-то что? Вот в предложении вице-премьера Татьяны Голиковой есть, безусловно, такая рациональная и хорошая мысль, чтобы структура питания улучшалась. В настоящее время, если сравнивать норматив потребительской корзины по продуктам питания и рациональные нормы потребления, то мы соответствуем только лишь по двум позициям. По картофелю и по хлебу и макаронам. Но, к сожалению, ни по рыбе, ни по молоку, ни по мясу, ни по фруктам, ни по ягодам, ни по овощам этого соответствия нет и практически сейчас у нас примерно от 60 до 70% только выдерживаются данные минимального прожиточного минимума в соответствии с нормами потребления рациональными, физиологическими. С другой стороны, обратите внимание, если мы возьмем 10 тысяч минимальный прожиточный минимум, а услуги ЖКХ составляют в этой корзине одну четверть, то получается, что семья или человек может израсходовать рублей на услуги ЖКХ, только. Но, конечно, стоимость услуг ЖКХ и транспорт больше, чем эта величина. Поэтому, безусловно, речь идет, мне кажется, не только о том, чтобы выходить на персональную структуру потребления продуктов питания, но мы должны иметь в виду, что и непродовольственные товары, и услуги тоже растут и растут, как известно, определенными темпами, поэтому в целом, мне представляется, должна речь идти об увеличении этого прожиточного минимума до так называемого минимального потребительского бюджета, о чем говорится в меньшей степени у нас…
Потапенко:
- Ну, чтобы у людей просто тупо были деньги на эту корзину?
Раевский:
- Да. Но тут, конечно, с 1 мая текущего года есть положительный момент. Как известно, был принят закон, согласно предложению президента, о том, что минимальный размер оплаты труда сравнялся с минимальным прожиточным минимумом. Поэтому сейчас никто не может получать меньше, чем этот минимальный прожиточный минимум. Другой вопрос, насколько размер этого минимума обеспечивает удовлетворение необходимых потребностей человека… Поэтому вот если, например, взять и сравнить величину нашего минимума с другими странами, то Россия не так плохо и выглядит при сравнении со странами СНГ. У нас обычно больше. Например, в Украине около 70 долларов, в Грузии 70 долларов. У нас долларов… Но если сравнивать с другими странами, например, с Испанией, Францией, Великобританией, то там минимальный прожиточный минимум – , , долларов. Поэтому что в предложении Голиковой, безусловно, рационально – структуру надо улучшать. Потому что питаться только макаронами…
Потапенко:
- …неправильно. Понял. Спасибо, что были с нами. А нам дозвонился Октан Насимович… слушаю вас…
- Вы знаете, я хотел сказать, что Голикова права. Торопиться не надо. Нужно не к году, а хотя бы к му разработать при помощи министерства здравоохранения, создать специальные лаборатории, которые четко и комплексно изучили бы воздействие различных семечек, допустим, или тыквенных, или еще каких-то, вместе с каким-нибудь рыбьим жиром и т.д…. То есть, создать определенную диету для нас, наиболее выгодную, чтобы мы могли жить хотя бы лет до И тогда у нас будет все так прекрасно… Тогда будет, знаете, как экономически выгодно это для страны…
Потапенко:
- Спасибо. Да, это называется – еда мужская, 2 килограмма. Или там еда женская… Так, а у нас Александр, из Красноярска аж самого. Слушаем вас.
- Добрый вечер, Дмитрий. Я вот обслуживаю так называемые мелкие магазины… вот многих интересуют грядущие изменения по продажам сигарет, пива и хлеба… как вы можете это прокомментировать?
Потапенко:
- Спасибо, что дозвонились. Кратко отвечу. Конечно, все эти затраты лягут на плечи потребителя, а мелочь, конечно, будет очень сильно разоряться. Причина очень проста – у мелочи нет силы закупки и зачастую в крупной сетевой структуре продажная цена процентов на ниже, чем закупочная цена у этой мелочевки, и добавление вот всех этих лишних услуг, соответственно, приводит к полной неконкурентоспособности.
- Обсуждаем главные экономические новости простым языком с предпринимателем Дмитрием Потапенко. Выпуск от Ведущий: Дмитрий Потапенко.
Потапенко:
- Здравствуйте! Экономика, говорят, вещь сложная. Но я говорю, что ее надо объяснять на пальчиках. Итак, у меня три новости. С каждым годом нам рассказывают, что надо поддерживать малый бизнес. Как малый бизнес кидают на госзаказах – вот об этом и поговорим. Вторая касается каждого. Почему в России так много должников? По данным только судебных приставов россияне задолжали 3,8 триллиона рублей. А общий долг россиян более 14 триллионов, а то, что попадает в службу судебных приставов – это то, что вступили в законную силу приговоры. И третья новость: поговорим о профессиях будущего. Роботы нас заменят? Говорят, что сейчас уже подбирают вместо рекрутеров роботов.
Итак, новость один. Госконтракты почему-то выигрывают очень странные печати, а потом они спускают на аутсорсинг. Обычно исполнитель реальный, до него доходит в лучшем случае % денег. Но это мой опыт. И у меня на связи Владимир Перекрест, обозреватель отдела экономики «Комсомольской правды».
Перекрест:
- Добрый вечер! Так получилось, что я напал на самую типическую картину и письма читателей это подтверждают. Вот приглашают некое предприятие, которое реально работает, участие в целом госзаказе. Он счастлив! Его заметили на государственном уровне! Все. Конечно, он говорит да. Хотя маржа небольшая в расчете на единицу продукции, но в целом заказ большой.
Хорошо. Приглашают в офис. Подписывай. И говорят, что только ты подписываешь не со мной, который первый субподрядчик, а вот с Василием Ивановичем.
Потапенко:
- Зачастую даже на этом контракте стоит номер, что есть госконтракт на эту тему.
Перекрест:
- По-моему, всегда. И он этот номер, он идет сквозным. И все участники цепочки расчеты должны производить через уполномоченный банк.
Потапенко:
- И их не так много. Только государственные.
Перекрест:
- Все думают, что никуда деньги не утекут, все процедуры контроля, положенные в законе о государственном заказе, выполняются.
И человек подписывает не напрямую, а с некоей фирмой-прокладкой. Я выделю деньги, а ты, Юрий Михайлович, Василию Ивановичу переведешь. Подписывается все. И люди не чувствуют подвоха.
Иногда этих прокладочных организаций может быть несколько. По документам выходит в моем случае, что небольшой мебельный коллектив заключил договор с неким ООО, а когда пришло время платить, люди поставили мебель, а мы говорим об общежитии для курсантов, а когда пришло время платить, им из 7 миллионов заплатили 6. Казалось бы, ничего, других в ноль кидают иногда. И когда возмущенный Юрий Михайлович Смирнов возмутился, где еще миллион, то эта фирма, чувствуя, что он просто так не отстанет, обанкротилась. И еще выдумали себе десять должников, чтобы даже если найдут какие-то денежки, то их разделили бы между своими, и две копейки, может, откатнули бы.
Смирнов бежит к начальнику, который пригласил в госпроект, говорит, ты чего? А тот говорит, какие ко мне претензии? Договор-то у тебя не со мной! А вот с этим. - Да он у тебя за столом сидел! – Подожди! Вот документ. Банкрот твой должник. Бывает, извини.
И все. А человек под этот госзаказ брал кредиты. Ему возвращать их. Может, миллиона и не хватило. Когда люди пользуются услугами микрофинансовых организаций, чуть-чуть, две копейки не доплатил вовремя, прошла неделя, и это уже не две копейки, а двадцать рублей. И так лавиной нарастает.
Потапенко:
- Спасибо, что сделал такое расследование. Многие обратили внимание, что происходит с так называемыми подрядчиками олимпийских объектов. Там многие объекты возведены именно так.
У нас несколько сообщений. «Пронько сказал, что Финмониторинг собираются закон о контроле с расходами. Расскажите». Пока напрямую Финмониторинг не может, напомню, он не вводит законы, а законы вводит Госдума. Но Финмониторинг сращивается сейчас с Федеральной налоговой службой. И все транзакции будут видны сплошь и рядом. Это не закон о контроле над расходами, но это то, что у вас проходит через расчетный счет. Это намек. И все, что не проходит через расчетный счет, вы будете все видеть. Вернее, будет видеть налоговая.
Сообщение по поводу фармрынка. Что с ним происходит на сегодняшний день. Здесь, по-моему, сильно зарегулированный рынок. И он не является доходным. И я бы его не рассматривал с точки зрения инвестиционных вложений.
Вернемся к теме. Насколько возможно развить малый бизнес на госзакупках? У меня на связи эксперт Фонда ОНФ «За честные закупки» Валерий Андреевич Алексеев.
Алексеев:
- Здравствуйте!
Потапенко:
- Берем некую абстрактную планету. Насколько малый и средний бизнес может работать с крупным заказчиком в виде государства?
Алексеев:
- Конечно, может работать. У любого крупного заказчика есть крупные и мелкие потребности. В этом плане с государством работать проще, потому что потребности типовые: где-то нужно бумагу, где-то ручку купить.
Потапенко:
- Мелочевку всякую.
Алексеев:
- Да. И крупному бизнесу часто такие мелкие вещи не интересны. Это много мороки. Прибыли от этого особой нет. И это очень хорошая ниша для развития малого бизнеса.
Потапенко:
- Переносимся из абстрактной планеты?
Алексеев:
- Если мы переносимся в конкретную планету и в сегодня, ситуация сильно меняется. Первое направление – само законодательство. Если раньше предпринимателя мог обидеть каждый, потому что просто задержал контракт, тяжело работать без оборота. И ему проще согласиться заплатить кому-то что-то сделать, избежать давления лучше, чем сталкиваться с давлением, судиться. Поэтому ужесточили законодательство с точки зрения того, насколько быстро должны быть оплачены контракты, 15, 30 дней, два разных варианта. По малому Контракт закрыт. Через 15 дней должен прийти платеж – это жесткая норма. Штрафы, санкции и так далее. И в этом плане малому бизнесу стало легче.
Второе направление, которое не менее важное. После того, как много лет никто не верил, что с государством можно работать, понятно, предприниматели не идут. Они говорят, что да, этот ваш госзаказ, мы знаем! Понятно, кто-то участвовал, не получилось. А это вопрос проб и ошибок. Должен нарабатываться опыт, чтобы предприниматели сами приходили.
Потихоньку этот механизм раскручивается, предприниматели начинают приходить в госзакупки. И теперь там возникают проблемы, что в каких-то отраслях предпринимателей много…
Потапенко:
- А где мало?
Алексеев:
- В закупках питания. На днях был в Крыму, смотрели, как с закупками питания в детских садах и школах. И власти жалуются, что было несколько конкурсов, никто не выходил из наших предпринимателей. Либо не выходят, либо не верят. И когда я был в м году в Крыму, разговаривали про госзакупки, там был вопрос, что не верили. Они не привыкли к такой системе, у них нет никакого единого сайта, единого реестра.
Потапенко:
- А еще какая ниша?
Алексеев:
- Потихоньку развиваются клининговые услуги, поставки канцелярских принадлежностей. Мелкие услуги. Сейчас открылся сайт «Березка». И госзаказчики смогут покупать напрямую у поставщиков. Там проходит большая работа.
Потапенко:
- А что касается последующих проверок после того, как ты поставил и исполнил?
Алексеев:
- Для крупных организаций заниматься какой-то борьбой с малым бизнесом в небольшой закупке не интересно. Проблемы возникают в основном на региональном уровне, какой-нибудь муниципалитет, маленькое бюджетное учреждение. Там бывают случаи, что приемку долго делают, но это единичные случаи. У предпринимателя много инструментов для того, чтобы отстаивать свои права. К сожалению, не всегда этим пользуются. Но их можно понять. Когда ты находишься в каком-нибудь небольшом городе, где каждый друг друга знает, а твой сосед является директором какого-то учреждения и говорит, что вот я устрою тебе вот несколько тендеров. И там на локальном уровне взаимоотношения строятся совсем иначе, чем в Москве и в крупных городах. Но это вопрос к общей культуре нас, как граждан России. И надо проводить работу, чтобы люди понимали, что если ты сталкиваешься с несправедливостью, есть инструменты для борьбы.
Потапенко:
- Спасибо!
Теперь поговорим про долги. По данным Федеральной службы налоговых приставов на 1 октября го года граждане задолжали 3,8 триллиона рублей. В службе находилось 31,3 миллиона исполнительных производств. В их числе физические лица и ИП. За год сумма выросла на миллиардов рублей. Год назад в производстве находилось 26,5 миллиона исполнительных производств в отношении должников. В конце октября сообщалось, что долги по ипотечным кредитам достигли абсолютного исторического максимума – 2,07 триллиона рублей. Из-за долгов покинуть Россию не могут 1,3 миллиона россиян. Цифры кредиторской задолженности существенно больше.
У нас на связи председатель комитета Госдумы по собственности и земельным отношениям Николай Петрович Николаев.
Николаев:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- С чем связан рост задолженности?
Николаев:
- Нельзя сказать однозначно. Это огромное количество разных историй.
Потапенко:
- Если выделить три-четыре типические истории, что бы это было?
Николаев:
- Большие задолженности по ЖКХ, по банковским кредитам, причем, по потребительским. Ипотека в этом вопросе более надежная. Конечно, это микрофинансовые организации. Это приравнивается к потребительским кредитам под большие проценты. Может, не всегда большие суммы, но очень жесткие условия.
У нас есть закон о банкротстве физических лиц. Мы видим, что он не совсем работает. Поэтому мы рассматриваем сейчас законопроект, который должен его изменить. И основная проблема заключалась в том, что в действующем законодательстве банкротство – это не реабилитационная процедура, а в пользу кредиторов. Поэтому огромное количество случаев, когда суды не признают человека банкротом, если у него нет имущества. Парадоксальная ситуация. От несовершенства законодательства страдают самые незащищенные люди.
Сейчас мы меняем эту ситуацию. В свое время внесли законопроект, он принят в первом чтении, сейчас мы работаем над вторым, который вносит изменения и дает реабилитационные механизмы в законодательство о банкротстве физических лиц. Если раньше была цель – банкротство физических лиц – удовлетворить требования кредитора, то сейчас будет цель – избавить человека от долгов. Понятно, что там есть большое количество ограничений, которые направлены на то, чтобы этим люди не злоупотребляли.
Потапенко:
- Долги по ЖКХ. Причина? Мы не хотим платить? Или у людей нет денег? Хватает на еду, а на ЖКХ не хватает.
Николаев:
- Нельзя однозначно сказать. Первый сценарий, когда людям нечем платить. Такая ситуация есть в регионах, в центре. Второй момент – это когда люди, в принципе, им карман позволяет заплатить, но человек все откладывает на два месяца, а два месяца – это уже сложно заплатить. И это тоже серьезная проблема.
Когда говорят, что люди не хотят платить, я не верю. Те люди, которые просто не хотят, как только к ним приходит судебный документ, они сразу гасят эти долги. Почему мы и предложили в процедуру о банкротстве внести реабилитационную функцию, потому что нужно входить в ситуацию и не закрывать глаза на проблему, которая есть.
Потапенко:
- Меня больше тревожит, что будет происходить с теми, у кого реально не хватает денег?
Николаев:
- Процедура банкротства, тут идет речь и накопленных суммах долгов, которые достаточно большие. И здесь важно не допускать такую ситуацию. Много можно говорить о том, что делать дальше, но у нас многие истории не закрыты еще законодательством. Мы сейчас серьезно взялись за законодательство о банкротстве физических лиц. Это для того, чтобы разрешить эти сценарии. У нас есть среди таких должников большое количество ИП, которые захотели открыть свое дело, а потом у них что-то не получилось. У нас тысяч ИП, которые не ведут свою деятельность, но одновременно с этим им каждый год начисляется 26 тысяч рублей платежей.
Потапенко:
- Бред, согласен.
Николаев:
- Сейчас мы ко второму чтению дорабатываем этот закон о банкротстве физических лиц. Предусматриваем такой сценарий и хотим дать возможность налоговым органам не запускать эту ситуацию. Если год и три месяца ИП не работает, то автоматически его исключать из списка ИП, чтобы у него не росли долги.
Потапенко:
- Спасибо, что были с нами.
У нас на связи Дмитрий. Здравствуйте!
- Добрый вечер! Я почему-то плачу ЖКХ полностью. Раньше была написана льгота.
Потапенко:
- У вас есть долги?
- 30 тысяч. Сегодня звонила мне…
Потапенко:
- Вы вытягиваете нынешнее ЖКХ?
- Неправильно это все. Раньше мне присылали две с чем-то тысячи, сейчас четыре четыреста. Двойную норму.
Потапенко:
- ЖКХ - иногда людям просто не хватает денег.
Александр, добрый вечер!
- Дмитрий, долги по ЖКХ – это мой конек. Надо разделять долги самих граждан и долги управляющих компаний. У нас в Саратове должны управляющей организации. Водоканал, он мне 4 года назад задолжали аж миллиард рублей! Жилищная инспекция в прошлом году сообщила, что переплата за услуги ЖКХ составила 15 миллионов рублей новыми. В этом году в октябре 11 миллионов! Ребята в ЖКХ занимаются грабежом. Многое искусственно.
Потапенко:
- Красивая схема отъема денег.
Алексей, вы в эфире!
- Добрый вечер! Наших граждан в долги загоняет то, что создало наше государство, а именно так называемый судебный приказ. Жилищная какая-то управляющая организация, у гражданина есть долго. Она подает документы в суд. Даже никто не ходит на этот суд. Судья выносил судебный приказ. Потом приказ уходит к приставам для исполнительного производства. Человек должен много тысяч рублей, говорит, как так, этого не было! А он уже сделать ничего не может. Судебный приказ вступил в действие.
Потапенко:
- Спасибо.
Сейчас обсудим, что такое цифровой куратор. Говорят, что должна появиться новая профессия – цифровой куратор. Разработан профессиональный стандарт. Раньше такой профессии в нашей стране официально не существовало. Это консультант в области цифровой грамотности.
Какие у нас профессии появились? И насколько нас быстро заменят роботы? У нас на связи партнер профориентационного портала «Проект Про», эксперт Комитета по образованию «Деловой Росси» Владимир Оглоблин.
Оглоблин:
- Здравствуйте!
Потапенко:
- Роботы нас заменят?
Оглоблин:
- Нет, конечно. В девятнадцатом веке, когда появились паровые машины, были основные страхи людей, что их заменят всех. Я думаю, это естественный процесс, когда мы боимся чего-то. С точки зрения экономики изменится структура занятости людей. Какую-то часть утилитарных, транзакционных бизнесов, они будут роботизированы, информатизированы. Но это, скорее, высвободит время людей для чего-то другого.
Потапенко:
- Это такая легенда о коммунизме. Будут вкалывать роботы, а мы будем заниматься свободным творчеством.
Оглоблин:
- Я бы, скорее, говорил о том, что мы уже сегодня с вами видим в мире эксперименты по сокращенным рабочим неделям, гибкой занятости. Эти вещи позволяют человеку более свободно распоряжаться своим временем. Это всех профессии единомоментно не коснется, но такой тренд есть. И отсюда целый пласт востребованных новых профессий. И люди начинают больше времени уделять самим себе, своему развитию.
Потапенко:
- Простому труду, я бы сказал.
Оглоблин:
- Не столько простому, сколько именно продукты сервиса становятся не столько массовыми, сколько индивидуальными. Люди хотят больше индивидуального отношения. Если раньше вы могли задорого сшить костюм или купить типовой, а сейчас у вас есть возможность за вменяемые деньги, но самому сшить костюм под себя. Индивидуально. Есть онлайн сервисы, позволяющие заказать себе рубашку за вполне ту же цену, когда рубашка висит в магазине.
И в связи с этим появляется целый пласт профессий, которые ориентированы на самого человека. И люди предъявляют к сервисам и продуктам более высокого качества требования.
Потапенко:
- У меня на программе однажды были ребята, которые сделали виртуального рекрутера. Он обзванивает и умудряется общаться. И не сразу люди распознают, что с ними общается робот. Может, кадровик скоро умрет?
Оглоблин:
- Мы говорим, скорее, о том, что изменятся роли людей. Никто никуда не умрет, изменится роль, она будет более процессная, более созидательно-творческая. Мы прошли путь от востребованных программистов, а сейчас на рынке, скорее, востребованы архитекторы. Потому что кодов в мире написано огромное количество. И задача современного мирового этапа не в том, чтобы написать еще сотни строк кода, а в том, чтобы связать это правильно и оптимально. Это требование просто другого уровня и порядка.
Потапенко:
- Вы сейчас воспроизводите практически фильма «Матрица», когда там есть такой персонаж – администратор матрицы.
Оглоблин:
- Конечно. Потому что появляются роботы в матрице, которые сами пишут и обладают определенной свободой действий, а востребована и роль человека в совершении свободных выборов. То, чего машина не может сделать по определению.
Потапенко:
- Хорошо. Спасибо!
До следующей пятницы!
- Обсуждаем главные экономические новости, которые касаются каждого. Выпуск от Ведущие: Дмитрий Потапенко, Елена Аракелян.
Д. Потапенко:
- В студии Дмитрий Потапенко. Будем обсуждать экономику простых вещей. Решили взять тему про вино. Со мной моя коллега, которая исследовала эту тему. У меня в гостях Елена Аракелян.
Е. Аракелян:
- Я проехала в районе Судака, под Севастополем, в Бахчисарайском районе. Охватила все возможные зоны Крыма, где есть виноград и делается местное вино.
Д. Потапенко:
- В бывшем СССР Грузия производила вина. Украина производит вина. Сейчас российские вина появились. Молдавия производила вина. В какой категории эти вина у наших слушателей?
Е. Аракелян:
- Начну с хорошего. Поездка началась со статистики, которая показывает, что площади виноградников на полуострове Крым после присоединения выросли аж в три раза. Возник вопрос: где плоды, результат этого? Там хозяйства в основном расширяются. Это касается и старых хозяйств. Я была в «Солнечной Долине» – это классические классные крепленые вина типа «Черный доктор», лечились им активно советские курортники. Примерно такого же плана вина, как у «Массандры». Они стали двигаться в сторону сухих вин, расширять свою линейку. И расширяются посадки виноградников. Там еще есть новые хозяйства. Был прилив российских инвесторов в последние украинские годы, они вкладывались в виноградники, рассчитывая потом продавать вино в Европу. Пока они начали что-то выращивать, Крым стал российским.
Теперь о другой стороне вопроса. Когда мы говорим об отечественном вине, люди ожидают, что оно должно быть дешевым. Наше же! Но тут все несколько сложнее. Тут начинается много плохого. Есть куча общероссийских проблем. К тому же это Крым. Там есть санкции. Нормальная деятельность виноградарей там выглядит так. Саженцы закупаются в Европе, потому что своих нет. Все завозится круговыми путями из Европы, через Краснодарский край, зачастую через третьи страны. Это уже сказывается на себестоимости конечного продукта. С техникой для виноградарства примерно то же самое, она тоже едет из Европы. Один виноградарь мне говорил: даже проволоку мы тащим из Европы. Себестоимость получается даже выше, чем у краснодарского вина. Плюс у них проблемы с водой, сложности с поливом и урожайностью. Те вина, которые могли бы сравниться с европейскими, итальянскими, например, их себестоимость сильно увеличивается. После посещения Крыма я поехала в Италию. Некоторые крымские вина дотягивают до уровня европейских. Но в силу себестоимости это будут не самые дешевые крымские вина.
Д. Потапенко:
- По моим оценкам, наше вино стоит дороже, оно в более высокой ценовой категории, чем регулярное вино в Италии и Франции. Регулярное вино в Италии – евро. До рублей. Наше более-менее приличное вино – рублей от
Е. Аракелян:
- Соглашусь. Потому что вино такого уровня, которое там стоит евро, наше будет не меньше рублей в магазинах производителя там. В магазинах Москвы оно будет в районе рублей.
Д. Потапенко:
- Есть логистика. Все виноградные зоны находятся сильно далеко от Москвы.
Е. Аракелян:
- В Крыму есть неплохие вина, здесь они стоят в районе тысяч. Есть по 10 тысяч. Но это явно уже не на массового потребителя рассчитано.
Д. Потапенко:
- В питейной культуре Франции, Италии столовое вино потому и столовое, что они его употребляют за обедом. У нас среднеарифметический гражданин за обедом не может себе позволить бутылочку вина даже за рублей. Это должен быть средний класс. А они предпочтут Италию или Францию, даже Новый Совет.
Е. Аракелян:
- Есть такое подозрение. У нас еще полно чилийского вина. Тут еще работать и работать. В Крыму просто не хватает винограда своего. Надо расширять посадки. Это инвестиции. Дальше начинаются обычные российские проблемы. Нужны кредиты, чтобы купить посадочный материал. Чтобы получить льготные кредиты, сначала надо понести затраты, эти саженцы закупить. Каким-то образом их довезти кривой дорогой. По дороге может встретиться Россельхознадзор, который может найти жучков-паучков, и эти саженцы просто не доедут, деньги пропадут. И так далее. Через год, если все будет хорошо, производитель может подать документы и ожидать, чтобы ему эти расходы возместили. У них проблемы со льготными кредитами. Льготные кредиты – для сельхозпроизводителей. В «Солнечной Долине» мне рассказывали, как они четыре года оформляли землю. Надо было украинский акт поменять на российский. А без этого они не сельхозпроизводители. Вино – это алкоголь, другая сфера.
Д. Потапенко:
- Минфин с года собирается уравнять акцизы на импортные и отечественные тихие и игристые вина с защищенным географическим указанием и с защищенным наименованием места происхождения. Сейчас производители таких вин в России платят льготный акциз, что нарушает правила ВТО.
Е. Аракелян:
- У нас производителей с защищенным наименованием места происхождения достаточно мало. У нас эта система введена недавно. В Крыму таких производителей можно пересчитать по пальцам. В Краснодарском крае их чуть больше. У них были льготы. Чтобы написать на этикетке место происхождения, они должны получать лицензию. Им нужно доказать, что они делали вино из местного винограда, по определенной технологии. Для потребителя это ориентир, что это качественное вино. Вложения в нормальное производство вина достаточно большие. Отдачу они дают не очень скоро. Виноградник должен расти несколько лет. На четвертый год первый виноград появится. Для первой прибыли нужно лет десять. Зачем же столько ждать? Есть более простая схема. Ставится заводик, завозится дешевый импортный виноматериал. Разливается. Снабжается ароматизаторами, как там шутят – вино со вкусом «Каберне». Потом это гонится в Москву, Питер и так далее. И вот это вино получается дешевым. И экономически целесообразным. У таких производителей рост производства порядка 10 %. А у кого-то и в разы. У этих все хорошо. Прибыль, если вино производится по нормальной схеме, она у тех, кто производит не самые дешевые вина. Известный завод шампанских вин «Новый свет»» - он прибыльный. У них хорошее шампанское, спасибо князю Голицыну, но оно не самое дешевое.
Д. Потапенко:
- Нам пишут: «Разве потребление алкоголя не падает? Среди моих знакомых никто не пьет вина. Когда будет виноградный сок?» Потребление алкоголя слегка падает, но сильно растет контрафакт.
Е. Аракелян:
- «Боярышник».
Д. Потапенко:
- Лена, ты разговаривала с коллегами. Послушаем их. Коммерческий директор «Солнечной Долины» Александр Подарцев.
А. Подарцев:
- Нам пришлось переориентироваться на рынке, в связи с переходом в Россию. Мы были представлены на российском рынке до года, разумеется, не так хорошо. Основной акцент был на развитие местной сети магазинов, дистрибуции по Украине. Но в связи с переходом пришлось заново строить систему дистрибуции, уже в другом правовом поле. Сеть фирменных магазинов в Украине у нас насчитывала 45, уменьшились до 25 торговых точек. Регулирование алкогольной отрасли, розничной торговли и торговли в целом другое, не все наши объекты подходили по требования российского законодательства. Мы развиваем туризм. Дегустационный зал ежегодно проходит порядка 20 тысяч человек. Участвуем в проекте «Винная дорога Крыма». Являемся привлекательным туристическим объектом.
Е. Аракелян:
- Винный туризм для этих производителей – практически единственный способ рекламы своей продукции. Попасть в российские торговые сети не так-то просто, тем более с не очень большими объемами вина. Украинское регулирование алкогольного рынка более либеральное. В России запретов несравнимо больше. Раньше они продавали вино в ларьках, то, что они называют «малые архитектурные формы». Ларек можно было поставить на пляже и продавать туристам вино. А сейчас им надо создать капитальное строение площадью не меньше 50 кв. м, которое должно отвечать разным требованиям, которое нельзя поставить ближе метров от детских, лечебных и прочих учреждений. И попробуйте в курортной зоне в Крыму найти место, которое бы соответствовало всем необходимым требованиям. Выкручиваются как могут. Стал процветать винный туризм. Организуют туры для любителей брюта, чего там только нет. Еще и козьим сыром заманивают и так далее.
Д. Потапенко:
- Есть синхрон главного винодела «Солнечной Долины» Валентины Третьяк.
В. Третьяк:
- Если ты себя хоть чуть-чуть уважаешь, всегда вино в пределах от рублей. Если ты производишь вино из винограда, ниже рублей у тебя не получится. Себестоимость все равно высока. Потому что это натуральное вино. Мы выпускаем без добавления химических ингредиентов, мы не пользуемся добавками, ароматизаторами. Если у людей идет такой поток, они в пределах рублей, это будет «балковые вина». Там гарантии давать трудно. Это очень трудно определить. Жалко людей, потому что через кровь всасывается алкоголь очень быстро. А если там еще есть химические добавки, можете представить, и голова болит, и вообще самочувствие неприятное. Думаешь: зачем я пил это вино? Я лучше выпью водку.
Е. Аракелян:
- Тоже плач крымского винодела.
Д. Потапенко:
- Нам пишут: «А что же я покупаю в двухцветном алкомаркете под названием «Русский Крым» за рублей за бутылку с винтовой пробкой?» Я думаю, что порошочек покупаете.
Е. Аракелян:
- Боюсь, что это то самое, о чем только что нам рассказывали.
Д. Потапенко:
- Плодово-выгодное, как это было при советской власти. Редкостный шмурдяк, который хорошо подходил только для студентов. Винный туризм – это когда отдыхающему на пляже было делать нечего, заодно поехал на экскурсию?
Е. Аракелян:
- Да. Экскурсии предлагают через экскурсионные бюро. Есть самостоятельные путешественники. Классический тур. Показывают подвалы, бочки, как это все готовится. На таких предприятиях как «Новый Совет» все выглядит очень красиво. Голицынские старинные подвалы, исторические бочки. А потом – дегустация. Можно купить понравившиеся вина с собой.
Д. Потапенко:
- Главное, чтобы это было не из одной бочки.
Е. Аракелян:
- Сейчас все достаточно строго. В основном сразу закрытые бутылки. Там же сейчас и разливное вино под запретом.
Д. Потапенко:
- А как же дегустирование?
Е. Аракелян:
- Стоит ряд бутылок. Можешь все посмотреть. Потом все это разливается.
Д. Потапенко:
- На связи московский винный критик, зам. генерального директора винодельческого хозяйства Alma Valley Игорь Сердюк.
Е. Аракелян:
- Это тоже крымское хозяйство из новых. Они пришли туда и рассчитывали выйти на буржуйский рынок с таким названием. Тем работают на российском.
И. Сердюк:
- Крым находился в запустении. Мы видели заброшенные виноградники, они еще остались, но когда мы сюда приехали, их было значительно больше. За это время появился смысл вкладывать деньги. И капитал пришел сюда. Одновременно открылся огромный рынок России, жаждущий хорошего вина, интересующийся, что Крым сейчас может нам предложить. С другой стороны, появился резон вкладывать, и свободные деньги, капиталы, которые ищут возможность диверсификации, хлынул в Крым. Хлынул – громкое слово. Но туда пришли серьезные капиталисты. Они просто не афишируют свое участие в этих проектах из-за санкций. Любая причастность к Крыму тут же ударит вам по рукам. И вам, и предприятиям.
Е. Аракелян:
- Это оптимистический взгляд.
Д. Потапенко:
- Я понимаю, что он обязан рекламировать эту историю. Меня терзают смутные сомненья, что серьезный бизнес туда будет приходить. Срок окупаемости выходит за разумный срок кредита.
Е. Аракелян:
- В основном речь идет о том капитале, который пришел еще до. А сейчас куда уже деваться? Надо хотя бы что-то отбить. Деньги уже вложены, виноградники выросли наконец.
Д. Потапенко:
- Нам многие пишут, что «вино тьфу, кислятина, скучно без водки». Нам удалось дозвониться до президента Союза виноградарей и виноделов России Леонида Львовича Поповича. Сколько лет нужно нашим производителям вина, чтобы они сделали из этого бизнес?
Л. Попович:
- Есть целый ряд предприятий сегодня и в России, и в постсоветских странах, для которых виноделие – это абсолютно нормальный бизнес. Люди зарабатывают, предприятия получают прибыль. С другой стороны, вход в этот бизнес очень тяжелый. Потому что очень длинный инвестиционный цикл – 10 лет. Посадил виноград, через пять лет собрал, бутылку сделал и так далее. И очень тяжело входить на полку. Первоначально это большие инвестиции. Возникает вопрос: а бизнес ли это? Но там есть второй момент. Есть капитализация, ее никто не отменял. Даже если нет бизнеса, возникает капитализация. Я знаю, что вновь построенные прекрасные предприятия затем продавали за нормальные деньги, возвратив инвестиции, получив некую прибыль. Безусловно – бизнес. Но виноградари говорят так: когда ты сажаешь куст, ты создаешь очень хороший бизнес для своего внука. Так во всем мире. Когда покупают и привозят винный материал из других стран, разливают в России, это тоже бизнес. Я знаю уже десяток примеров предприятий, которые начинали с того, что привозили вино из Испании, разливали, зарабатывали на этом деньги, а потом сажали виноград. И сейчас сажают. И они переходят с одного типа ведения виноделия на другой. Это есть и в Крыму тоже.
Д. Потапенко:
- Со следующего года собираются уравнять акциз.
Л. Попович:
- Это нестрашно. Потому что там предусматривается определенный механизм, который для вина, сделанного из винограда, выращенного в России, позволит платить чуть меньше акциз. Этот механизм сейчас обсуждается.
Д. Потапенко:
- Есть шансы не угробить виноделие на корню. С точки зрения инвестиций что привлекательней – Россия или Южная Африка, другие места?
Л. Попович:
- Если взять типичные страны старые классические и посмотреть, то там площади виноградников практически не растут. А в Европе даже уменьшаются. Там идет только возобновление винограда. Там надо прийти с инвестициями, купить готовый бизнес и развивать его дальше. Мы же в России наращиваем площадь виноградников. Государство оказывает помощь, субсидирует посадки, всячески подталкивает инвесторов брать чистую площадь и создавать на ней виноградники.
Д. Потапенко:
- Тут возникает страновой риск – надолго ли это все? Чего только виноделие и виноградарство не проходило за последние десятилетия!
Л. Попович:
- Вы правы. Виноградная лоза приучила нас быть консерваторами и планировать на многие годы. Когда-то мы начинали один бизнес-проект, я сказал своему партнеру: знаешь, надо понять, что будет через 15 лет. А это было в году. Он посмотрел на меня как на сумасшедшего. Прошло 15 лет, мы вышли на то, что планировали.
Д. Потапенко:
- Удачи вам в этом деле.
Е. Аракелян:
- Оптимистичные люди наши виноградари.
Д. Потапенко:
- Они не благодаря, а вопреки всему действуют.
Е. Аракелян:
- Похоже, лоза приучает быть терпеливыми.
Д. Потапенко:
- Может, люди, с которыми ты разговаривала, из той самой лозы?
Е. Аракелян:
- Все может быть. Посмотрим через лет.
Д. Потапенко:
- У людей в Крыму есть оптимизм?
Е. Аракелян:
- По-моему, так вот прямо сбегать никто не собирается.
Д. Потапенко:
- На этом мы заканчиваем.
- Обсуждаем экономические новости, которые касаются каждого с Дмитрием Потапенко. Выпуск от Ведущий: Дмитрий Потапенко.
Потапенко:
- Всем доброго вечера! У меня три новости. Первая простая – игорную зону «Азов» закроют. Ее откроют в другом месте – в Сочи. Там, где народ есть. так и недолго обратно вернуть в Москву все остальное, в основные города. Для чего тогда веселились?
Понимаю, что Сочи – основная резиденция околоправительственная. До «Азова» лететь далеко, а надо, чтобы все было под рукой. А чего в Сочи будем делать? Рядом дороги все сносят. Дороги понастроили, а ливневку хорошо сделали?
Вторая новость. Всем выйти из сумрака! Сегодня Госдума практически в полном составе «Единой России», потому что остальные партии не являются там значимыми, приняли нормативы и закон о самозанятых. Они приняли сколько и кто будет платить.
Третья часть – это точно касается всех вас. Глава Минтруда заявил о беспрецедентном росте зарплат. Хочу, чтобы вы порадовались!
Итак, по поводу закрытия игровой зоны. Если кто забыл, у нас была игровая отрасль и достаточно большая. Только в Москве по самым скромным подсчетам работало тысяч человек. Мое отношение к таким закрытиям простое. Я много раз беседовал с психологами, психиатрами и социологами. Ничто никуда не уходит и никуда не исчезает. И когда мы закрываем казино, но в гослото никто не играет. Просто появляются такие пирамидки в виде «Кэшбери». Ведь как с нами общается та функция, что под названием государство? Она объясняет нам две вещи: от вас ничего не зависит, и лифта никакого нет. Я говорил о том, что мы осознанно создаем вымученную беспомощность, и почему бы не поиграть в «Кэшбери» или иной лохотрон? МММ или все остальное?
Казино было отдушиной. Поэтому у вас выбор есть. Сейчас под другой эгидой, чтобы было недалеко, вышел из дома в тапочках, вот у тебя есть казино под домом. Но у нас есть коллега, которая практически рукой сейчас трогает фишки. Зарплата не очень большая на «Комсомольской правде», но, может, он поставил сейчас все на зеро и выиграл колоссальные деньги?
У меня на связи наш коллега Алексей Овчинников.
Овчинников:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- Удалось выиграть все?
Овчинников:
- Конечно, нет. Куда-то удалось, куда-то не удалось. Примерно соотношение пятьдесят на пятьдесят. На большие суммы не играю принципиально.
Потапенко:
- Удалось с кем-то поговорить из топ-менеджеров этих двух заведений?
Овчинников:
- Удалось. Люди не понимают. Дело не в том, сколько они заработали и проиграли, а если говорить об объеме инвестиций, то три казино находятся на территории игорной зоны. Суммарные вложения частных инвестиций примерно 7 миллиардов. И вот они немного не понимают, говорят, как же так? Закон дорабатывался, по меньшей мере, восемь раз. И все время менялись правила игры. Вы все время, дорогие правители, зовете нас инвестировать, да, это риск. В пустом поле, где раньше убирали пшеницу, далеко достаточно от Ростова, более двухсот километров. От Краснодара еще дальше. Дальше тут деревни. Удаленность такая, но мы рискнули, пошли. Вы восемь раз меняли правила игры, а теперь взяли и… Распоряжение вышло о том, чтобы закрыть «Азов-Сити». Что делать с этими монументальными строениями? Дворцы такие. Казино и отели, где можно играть. И тот принцип, который изначально планировался, сделать так, чтобы социально неблагополучные семьи, которые печенку рвали и пошли-пошли, влезли в долги. Вот их, как раз, здесь нет. Приезжают люди играть. Люди с деньгами. Делают разные ставки. И понимают, что с этим будет.
И пока была реклама, я выиграл пятьсот рублей!
Потапенко:
- Это безобразие!
Овчинников:
- Я отдам в фонд помощи чему-нибудь.
Потапенко:
- Своей семье. Это будет самое правильное!
Семь миллиардов вложено! Это чисто поле! Туда не доехать и не долететь. Они отбили эти деньги? Как по-вашему?
Овчинников:
- Скорее всего, да. Никто не говорит о том, что мы в прибыли, мы заработали миллион процентов, сто процентов. Здесь сначала появились казино, а некоторые объекты, безусловно, отбили. Они это признают. Но буквально год-два назад появились отели очень дорогие и хорошие. Тут все, что полагается модным отелям, есть. Вот эти объекты отбиться не смогли за столь короткий срок.
Потапенко:
- Инфраструктурные объекты не отобьются. Алексей, сейчас закроют эту зону. Это все вымрет!
Овчинников:
- Это будет город-призрак.
Потапенко:
- Причем, это все очень быстро… Сначала разграбят, понятно.
Овчинников:
- Учитывая близость Азовского моря, климат, да, растительность. Тут все быстро попрет. Сначала разграбят, потом будет зарастать. Можно будет снимать фильмы в дорогостоящих декорациях.
Потапенко:
- Апокалипсис наступил здесь и сейчас.
Овчинников:
- Я говорил, а что если оставить отели? Люди будут приезжать и отдыхать. Азовское море недалеко. А тут спуск 80 метров. Неукрепленный склон. Они говорят, что думали про этот проект. Сделать спа-курорт. Но вода из Азовского моря не берется и это будет достаточно дорого. Укрепить спуск сможем, говорят. Деньги вложим. Но нет гарантий, что опять не поменяются правила игры.
Потапенко:
- Согласен. Я бы тоже не поверил.
Желаю вам удачи! Вы выиграли пятьсот рублей. Главное – вовремя остановиться!
Мы казинщиков вряд ли будем жалеть на бытовом уровне, чего они? Зарабатывают на людских страстях. Но это же не про людские страсти. Это вопрос про подход. Вы хотите открыть вторую игорную зону. Понятно, вы хотите, чтобы вам было рядом. Вам! Не простому человеку, который там зарабатывает условные тысяч. Да, есть класс людей, которые хотят дорого играть.
У меня на связи Тимур Нигматуллин, аналитик компании «Открытие-брокер».
Нигматуллин:
- Добрый вечер!
Потапенко:
- Может, этой отрасли вообще не должно существовать?
Нигматуллин:
- Я думаю, что с экономической точки зрения ее не должно существовать. Данная отрасль так же, как игра в лотереи, это все инвестиции с отрицательным математическим ожиданием. Понятно, государству не выгодно, когда люди разоряются. Возможно, с точки зрения привлечения туристов из-за рубежа, как это происходит в Макао, в Китае, наверное, это выгодно. Наверное, есть развлекательный элемент. Но все это очень сомнительно выглядит, если мы говорим в масштабах России.
Есть и другой аспект. Если принудительно запрещать, то все это будет уходить в теневую сферу. У кого деньги, поедут в Макао, у кого не очень много денег, наверное, будут играть в онлайн-казино, то есть, проблема в голове у людей, а не проблема в самих подобных организациях. Я думаю, что специальные игорные зоны – это правильно. Специально делают подальше от городов, чтобы люди тратили время, ресурсы, чтобы они туда поехали и десять раз подумали, стоит ли ехать.
Потапенко:
- Я работал в одном из казино, когда они были легальными. Люди просто уходят в пирамиды под названием «Кэшбери» или что-то в этом роде. Они находят элемент попытки удачи в нелегальном способе. И с большим шансом на разорение. Спасибо!
Итак, у нас перевели на спецрежим – появились у нас самозанятые. Эта тема совсем по земле. И это касается прямо вас.
казино с бесплатным фрибетом Игровой автомат Won Won Rich играть бесплатно ᐈ Игровой Автомат Big Panda Играть Онлайн Бесплатно Amatic™ играть онлайн бесплатно 3 лет Игровой автомат Yamato играть бесплатно рекламе казино vulkan игровые автоматы бесплатно игры онлайн казино на деньги Treasure Island игровой автомат Quickspin казино калигула гта са фото вабанк казино отзывы казино фрэнк синатра slottica казино бездепозитный бонус отзывы мопс казино большое казино монтекарло вкладка с реклама казино вулкан в хроме биткоин казино 999 вулкан россия казино гаминатор игровые автоматы бесплатно лицензионное казино как проверить подлинность CandyLicious игровой автомат Gameplay Interactive Безкоштовний ігровий автомат Just Jewels Deluxe как использовать на 888 poker ставку на казино почему закрывают онлайн казино Игровой автомат Prohibition играть бесплатно