Казино Китайцы Баркалла
«Терской фронт - Терской фронт. Буря над Тереком. Билет в один конец»
Борис Николаевич Громов Терской фронт
© Борис Громов,
© ООО «Издательство АСТ»,
Терской фронт
Нет, ребята, ей-богу, нравится мне Моздок! Тихий городок, уютный. Чистые улицы, широкие тротуары. Большая часть города – увитые зеленью плюща и винограда одноэтажные домики, по-кавказски просторные, с большими тенистыми дворами, верандами, беседками, летними кухнями. И народ приветливый, гостеприимный. Даже сложно представить, что всего в тридцати с небольшим километрах от этого райского уголка вот уже почти два десятилетия полыхает огнем войны Чечня. Там гремят взрывы, прорываются сквозь засады колонны, уходят в рейды по горам группы спецназа. А тут – тишина и сонный покой. Честное слово, как надоест мне воевать, выйду на пенсию – куплю себе тут домик и буду в огороде ковыряться да виноград на домашнее винцо выращивать! А что? Вполне достойная старость. Главное – дожить…
В Моздок мы приехали вчера в обед. Вернее, не приехали, а приползли, почти как у Утесова, «на честном слове и на одном крыле», но об этом чуть позже. Из Москвы нам наконец привезли еще в самом начале командировки заказанные стройматериалы: доски, брус, цемент, без которых ремонтные работы на нашей базе под Беноем замерли без подвижек, словно «Аврора» на Неве. Кроме того, в Веденский район мы увезем новый электрогенератор и целую груду коробок разного размера и веса – всему отряду родственники из Подмосковья подарков с оказией отправили. За несколько часов все это было перегружено в бортовые «КамАЗы», а вечером мы, ополоснувшись в душевой эмвэдэшного автохозяйства, неплохо посидели в маленькой шашлычной: покушали отличного свиного шашлыка, выпили по паре литров разливного светлого пива, пофлиртовали с симпатичными девчонками, сидевшими за соседним столиком. А вот теперь нам пора уезжать. И почему все хорошее так быстро заканчивается? Да и вообще… Не то, чтоб я был сильно суеверным, но как-то мне сегодня не по себе. Тревожно. Муторно. Что называется, «вещун разыгрался». Будь моя воля – никуда б не поехал. Но от меня в этом вопросе ничего не зависит.
Смотрю на постепенно светлеющее небо. На востоке тонкая полоска между скрытым туманной дымкой горизонтом и низкими сине-серыми облаками уже вовсю наливается густым малиновым цветом. Бросаю взгляд на часы. Уже почти половина шестого, но солнце пока не встало. Ничего не попишешь, на дворе не лето все-таки. Сентябрь к середине подошел, светает позже. За спиной фыркают стартерами двигатели грузовиков. Оглядываюсь на стоящих рядом Ваню и Ярослава.
– Ну, чего, парни, время. Давайте по машинам.
Бронежилет и РПС[1] уже на мне. Кряхтя, надеваю на себя эрдэшку[2], с трудом втискиваясь в тесноватые лямки, защелкиваю клипсу застежки на груди, вешаю на шею автомат, подхватываю с земли шлем и чехол со спальным мешком и бодрым шагом направляюсь к ближайшему из четырех выстроившихся в шеренгу «КамАЗов». Открыв дверь, сначала забрасываю на пассажирское сиденье свою «железную шапку», а уже потом лезу сам. О, блин, а камазовская кабина куда больше и удобнее, чем у бронированного «Урала». И сиденье шире, и колени в приборную панель не упираются. Вот только лобовое стекло… Как-то уже привык я к небольшим и мутноватым триплексам, а за огромными и прозрачными стеклами «КамАЗа» чувствуешь себя манекеном в витрине. Причем манекеном, на лбу и груди которого намалеваны круги мишеней. Нет, в «Урале», может, и не так комфортно, но все-таки чувствуешь себя спокойнее и увереннее. Но выбирать нам не приходится. Наш бронированный трехосный «стальной конь» по дороге в Моздок вдруг «охромел» сразу на два задних моста. Причем и наш «руль» Блоха, и его коллеги с Моздокской автобазы МВД рвут на себе тельняшки и в один голос твердят, что понятия не имеют, с чего вдруг у него сразу четыре тормозные колодки горят, стоит только начать движение. И на «уазике» одна форсунка мозги дрюкает… А колонне надо кровь из носу сегодня быть в Беное, где на КПП вот уже полтора месяца несет службу наш доблестный сводный отряд Подмосковного ОМОНа. Кроме никуда, в принципе, не спешащих стройматериалов и посылок с подарками из дома мы везем новый дизель-генератор взамен нашей древней АБшке, что позавчера приказала долго жить. А без электричества в чеченских горах, мягко говоря, фигово и нерадостно: не светят по ночам прожектора на блокпосту и по периметру базы, нет возможности зарядить аккумуляторы радиостанций. Что там говорить, электроплиты на кухне и те не работают, и приходится давиться кое-как разогретой на таблетках сухого спирта консервированной кашей или тушенкой из сухпайка. Да уж, ситуация! И наш доблестный зампотыл принял волевое решение: он вместе с водителями и поломавшейся техникой останется в Моздоке, и на базу они вернутся, когда все отремонтируют. А мы втроем садимся в «КамАЗы» и дуем «нах хаузэ», в смысле до дому. В двух БТРах архангельского ОМОНа, что нам выделили для сопровождения, свободных мест нет, вот и придется почти две сотни километров изображать из себя персонажа чеченской версии реалити-шоу «За стеклом». Ладно, бог не выдаст, свинья не съест. Прорвемся, не впервой!
Тут наша маленькая колонна: серый бронированный УАЗ с «люстрой» на крыше и надписью «Военная автоинспекция» по обоим бортам, два БТРа-«восьмидесятки», один позади «уазика», а второй – в хвосте, и четыре бортовых «КамАЗа», фыркая движками, трогается в путь. Снимаю лежащий на коленях автомат с предохранителя. Знаю, что нельзя, но если б я в Чечне делал только то, что делать можно, вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня. Слегка склонив голову, крещусь и одними губами шепчу: «Господи, благослови!» Ловлю на себе ироничный взгляд молодого водителя. Ну-ну, сынок! Сколько ты уже на Кавказе? Целых полторы недели? А выезд какой по счету? Ах, второй! А у меня через три месяца юбилей – шестнадцать лет, как я в эту задницу первый раз попал. Вот когда (и если) доживешь до моих лет, тогда мы и глянем, чего от твоего атеизма останется. Как в свое время Ремарк сказал: «В окопах атеистов нет». А он, между прочим, в Первую мировую рядовым в пехоте служил, знал, о чем говорит!
По пустым улицам быстро выскочили из Моздока и проехали Веселое. Вот что значит нет позади десятитонной бронекапсулы! Летим, будто на крыльях. Ну, по меркам армейской колонны, понятное дело. Этак до места доберемся не за четыре с половиной, а часа за три. Хорошо! Водитель молчит, да и у меня трепаться настроения нет. Едем в тишине, только рычит дизель да мелькают по сторонам кусты, пирамидальные тополя, дорожные знаки. А впереди все ярче разгорается восход.
Нет, все же, несмотря на всю его беззащитность, «КамАЗ» – машина определенно неплохая. До КПП «Ищерское» домчались всего за сорок минут. На границе Осетии и Чечни все по-прежнему. Прохаживаются возле шлагбаума и сложенного из бетонных блоков двухэтажного здания блокпоста вооруженные древними АКМСами заспанные чеченские милиционеры в сине-сером милицейском камуфляже и старых солдатских касках. Торчит справа от дороги непонятной формы конструкция, похожая то ли на стилизованный парус, то ли на четырехлучевую звезду метров пяти высотой с надписью «Наурский район». Приветливо улыбаются с большущего плаката Медведев и Кадыров-младший. Добро пожаловать в Чечню, блин! Колонна наша у местных стражей порядка ни малейшего интереса не вызывает. Тут таких деятелей, как мы, за сутки не одна сотня проезжает. Один из чеченцев не спеша, вразвалочку, подходит к головному УАЗу, смотрит документы и дает отмашку бойцу у шлагбаума, мол, все нормально, открывай. Красно-белая полосатая труба взмывает вверх – проезжайте, гости дорогие! Почему-то всплывают в голове слова из какого-то древнего фэнтезийного боевичка с Кристофером Ламбертом в главной роли: «Можешь войти без гарантий безопасности». Да уж, никаких гарантий тут тебе никто не даст. Да и не надо! Вот уже полтора десятилетия как-то сам справляюсь.
Едва мы пересекаем границу Чечни, как водитель вспоминает, что в машине есть радио. Дальше едем, слушая «Милицейскую волну». Песни в основном старые, но бодрые и веселые. Настроение улучшается, и не к месту разыгравшийся поутру «вещун» вроде как поуспокаивается. Ловлю себя на том, что физиономия моя сама по себе расплывается в улыбке. Даже начинаю мысленно подпевать Иришке Тоневой, Сати Казановой и этой, блин, забыл, как третью солистку «Фабрики» зовут… Стоп, а чего это ты расслабился, а, товарищ прапорщик? Ты что, блин, уже дома в Подмосковье? Нет? Так соберись, тряпка! Еще не хватало из-за своей расслабленности засаду проморгать! Дабы наказать самого себя за потерю бдительности, напяливаю на голову тяжеленный «Алтын»[3]. Вот так, вот тебе, бездельник! А вы что думали?! У нас не забалуешь, дисциплина – превыше всего.
В Алпатово въезжаем в семь утра. На улицах – пусто. Да уж, здесь вам не Москва, которая «невер слип». В Чечне народ рано вставать не любит. А зачем, собственно? Работать? Не смешите мои тапочки! В Чечню такие суммы из федерального бюджета вбухивают, что еще одну Москву можно было на эти деньги в чистом поле с нуля отстроить. Так что тут работать не модно. В здешних краях все коммерцией заняты. Или в армии-милиции-ФСБ-МЧС служат. Или по горам с автоматами бродят. Каждому свое… В любом случае ни одно из перечисленных занятий раннего подъема не требует. Так что в семь утра на улицах чеченских сел пустынно. Вот часа через полтора будет уже вполне оживленно, та же детвора в школу потопает. А вот, кстати, и она, школа, легка на помине. Колонна замедляет скорость: на дорогах тут одни джигиты, гоняют как сумасшедшие, поэтому перед школой накатали «лежачих полицейских» такой высоты, что БТР споткнуться может!
По позвоночнику внезапно ледяной молнией простреливает нехорошее предчувствие. Что не так? Мля, «Газель»! Какого черта перед школой в семь утра делает грузовая «Газель»?! Кабина желтая, тент синий, борта серые. В голове вспыхивает текст ориентировки: «…угнана предположительно с целью совершения террористического акта…» Мл…ь!!! Хватаю лежащую между мной и водителем видавшую виды «Моторолу» с замотанной синей изолентой антенной. Поздно! «Газель» рвет на куски мощным взрывом. Поравнявшийся с нею головной УАЗ просто сдувает с дороги, и он грудой объятого пламенем металлолома проламывает ажурную сварную решетку забора школы, кувыркаясь, влетает во двор и взрывается на асфальтированной площадке перед входом. С обеих сторон от дороги яркими цветками вспыхивают дульные вспышки автоматов. По бортам горохом барабанят пули. Мерзко взвизгивают рикошеты. Нарвались!!! Не подвел-таки «вещун», чтоб его! Передовой БТР, замедлив ход и прижавшись к обочине, освобождает нашим «КамАЗам» дорогу для прорыва, а сам начинает крутить башней, ловя в прицел «спарки» КПВТ-ПКТ противника. Но тут же окутывается черно-багровым облаком взрыва, «словив» левым бортом кумулятивную гранату, и вспыхивает жирным чадным пламенем. По моей голове будто бьют киянкой, лобовое стекло брызжет в салон фонтаном осколков. Ай, мля! Одна радость – стекло все-таки не оконное, автомобильное, каленое, а то всю рожу изрезало бы в хлам. И в глаза не попало, тоже хорошо. Засекаю гранатометчика, он выскочил из-за угла школы, и навскидку всаживаю в него короткую очередь. Тот, сломавшись пополам, падает на землю, роняя трубу «Агленя»[4]. Попал, опыт не пропьешь! Оборачиваюсь к водителю и рявкаю во всю глотку:
– Гони, твою мать, если жить хочешь!
Их вообще-то уже не один раз должны были проинструктировать на этот счет: что бы ни случилось, если машина на ходу, водитель обязан на полной скорости покинуть зону поражения. Но кто их знает, новичков. Переклинит чего-нибудь в башке, да и даст по тормозам. И все, писец, вечная вам память, дорогие товарищи, и деревянный крест с фамилиями на обочине. Ну уж – хрена лысого! Я еще повоюю! Автомат бьется в руках, свинцовые струи хлещут по укрытиям, из-за которых по нам лупят «чехи». Гильзы скачут по всей кабине. Это когда ты врага видишь, надо вести прицельный огонь короткими очередями. А вот если между вами преграда, то надо просто не позволить ему даже голову приподнять, создав максимальную плотность огня. А не сможешь, дашь ему возможность прицелиться, он будет стрелять по тебе. Короткими и прицельными… И скорее всего – попадет.
Цепочка из трех ярко-зеленых трассеров уносится вперед и вышибает облачко цементной пыли из руин автобусной остановки. Пора менять магазин. Они у меня по два изолентой смотаны, так что мы это быстро! Вдруг в лицо слева плещет горячим и липким. Глаз залепляет чем-то красным. Я уже понял, что это, но все равно оборачиваюсь на водителя. Его тело с изуродованной безобразным рваным выходным отверстием головой заваливается на меня. Снайпер, сука!!! Проглядел я тебя, падаль!!! «КамАЗ», лишившись управления, вылетает на правую обочину. Впереди – широкий, метров двадцать, пустырь, а за ним высокий и, видимо, прочный забор из красного кирпича. До него всего ничего, и вряд ли грузовик успеет сильно потерять скорость до столкновения. А значит, если не выпрыгну – мне точно хана. Рву вверх дверную ручку и кубарем вылетаю из кабины. Последнее, что помню, – стремительно приближающиеся потрескавшиеся грязные кирпичи забора. А потом кто-то гасит весь свет.
Ох, мамочки мои, что ж мне так фигово-то? Пытаюсь открыть глаза, но получается плохо, а когда все же удается разлепить свинцовые веки, то не вижу ничего, кроме сплошной пелены серого тумана. Внезапно из него проявляется лицо седого бородатого мужчины. Он что-то говорит, но я не слышу слов. Кто ты, старик? Может, апостол? Тогда я уже умер… А губы старика снова шевелятся. По артикуляции умудряюсь разобрать вопрос:
– Как тебя зовут?
Бесконечно долго собираюсь с силами, чтобы ответить. Но все равно выходит только с третьей попытки: мой язык невообразимо распух и, заняв почти все место во рту, почти не шевелится. Наконец, на выдохе буквально выдавливаю из себя:
– Миша.
А потом липкая чернота снова смыкается вокруг.
Через некоторое время я снова выплываю из небытия. Теперь вижу перед собой лицо красивой женщины, нет, скорее – молодой девушки. А где старик? Пытаюсь ей улыбнуться. Но вместо этого снова теряю сознание.
Окончательно прихожу в себя от того, что по шее ползет какая-то наглая насекомая сволочь. Стряхиваю ладонью нахальную букашку и, слегка приподнявшись на локтях, верчу головой, пытаясь оценить обстановку. Получается плохо. Голова будто залита чугуном, а в ушах стоит громкий и противный писк. Судя по ощущениям, опять заработал небольшую контузию, но при падении ничего не сломал и даже сильно не ушиб. Шлема на голове нет, как нет и бронежилета, РДшки, РПС и автомата. О том, что у меня был АПС, напоминает только пустая тактическая кобура из кордуры на правом бедре. Одежда, обувь и часы на месте. Так, значит, безоружен и беззащитен. Фигово… Ладно, продолжаем осмотр. На дворе – поздний вечер: уже севшее солнце еще подсвечивает снизу редкие темно-синие облака, а в почти черном небе уже ярко светят звезды. Лежу я прямо на земле во дворе какого-то сильно разрушенного дома. А вот это странно. Бой был утром, на дворе – почти ночь. «Командирские» мои стоят, но навскидку – что-то около девяти вечера. За это время меня должны были или боевики добить, или свои в госпиталь отвезти. Правда, остается еще один вариант. Самый фиговый – плен. Хотя, если вдуматься, они что, идиоты, возиться с пленным в Алпатове? Тут не горы, в которых они у себя дома, тут равнина, и с бесчувственным телом на загривке далеко не убежать. Опять же, пленного наверняка бы связали. Значит, не в плену… А где тогда?
Буквально в десятке метров от меня стоят две автомашины: весьма преклонных лет бортовой грузовик ЗиЛ-«Бычок» и некогда зеленый, а теперь просто сильно поржавевший армейский УАЗ без крыши, зато с пулеметной турелью, на которой установлен пулемет ПК с примкнутым патронным коробом-«соткой». На водительском сиденье спиной ко мне сидит, прижав к себе симоновский самозарядник, легко узнаваемый даже в темноте по характерному неотъемному штыку, какой-то мужик. Из-за машин слышны голоса. Откинувшись на спину, закрываю глаза, делая вид, что все еще не пришел в себя, а сам изо всех сил напрягаю слух, пытаясь сквозь перезвон в ушибленных барабанных перепонках разобрать разговор. Может, удастся хоть что-то важное или интересное услышать.
А за машинами спорят, судя по голосам, четверо мужчин. Причем спорят обо мне.
– А не дезертир ли он или бандит беглый? – предполагает первый.
– Не похож, – судя по голосу, говорит кто-то пожилой. – Уж больно чистый и опрятный, снаряжение дорогое, оружие хорошее. Да и в ориентировках на розыск никого похожего вроде не было. Так, Вить?
– Угу, – басом отвечает ему кто-то. – Примет у него – полно. Такого бы я точно запомнил. Нет его в розыске.
– Ну, тогда, может, он из ОВГ? Наших-то, что из Дорожной стражи, что из комендатур, я всех если не по именам, то в лицо знаю. И из Червленной, и из Аргуна, и из Горагорского, – снова предлагает версию первый.
– Кстати, а вполне возможно, – поддерживает его еще один, с голосом молодым и звонким. – Снарягу-то его все видели, АПС, АКС с подствольником… По-любому – ОсНаз или разведка!
– Ну, какой, нахрен, ОсНаз?! – прерывает его пожилой. – Ты еще свою любимую песню о спецназе ГРУ начни опять! Шевроны его где, нашивки? А жетон?
– Ну, предположим, жетоны у него есть, целых два. Только чудные какие-то. А может, правда, спецназ ГРУ?
– Вот, блин, так я и знал, завелась балаболка! – вздыхает пожилой. – Нет никакого спецназа ГРУ. Сказки это все. Сразу после Большой Тьмы еще были. Лихие хлопцы, упокой Господь их души, головорезы почище нохчей из непримиримых тейпов. Да только во время резни тринадцатого года и полегли все. Это тебя, сопливого, тогда еще и в проекте не было, а мне уже тридцать два исполнилось. Мы тогда в Ханкале круговую оборону держали, а они эвакуацию отсюда, из Наура и Чернокозово, прикрывали. Вот последние беженцы, что в Червленную прорвались, и рассказали, что погибли они все до единого. До последнего патрона держались, а потом вроде как в рукопашную пошли. Им поначалу еще думали памятник поставить, как более-менее на ноги встанем, да так и не собрались. То одно, то другое. А сейчас уже, считай, тридцать лет прошло, про ту историю и не помнит почти никто.
– Владимирыч, так тел-то никто не видел! – не унимается молодой. – Значит, мог кто-то выжить. А вот теперь…
– А вот теперь им всем было бы лет по пятьдесят минимум, – безапелляционно заявляет пожилой, которого назвали Владимировичем, – а то и шестьдесят с копейками. Ага, только у человека в таком возрасте и дел, что с автоматом по горам скакать! Юра, ты в своем уме вообще?!
– Да наемник он, ребята, точно вам говорю, – звучным басом снова вступает в спор Витя. – Кто еще, кроме наемника, будет на Терском фронте черный платок на голове носить? За такое и сами вольные стрелки по ушам настучат, коли узнают, и непримиримые, ежели живым возьмут, на куски живьем пластать будут долго и с удовольствием. Не, ради понта никто черный платок таскать не будет – чревато.
– Да кто бы он ни был, – говорит Владимирович, – делает он тут что? Контуженый, все лицо в царапинах, автомат в свежем нагаре, и один магазин пустой. А следов боя вокруг – нет. И гильз стрелянных нет. И воронки от взрыва. Ну, Юрок, ты у нас главный фантазер. Есть идеи?
– Даже не знаю… С места боя сюда кое-как добрел и тут свалился. Откуда-то привезли, да и бросили.
– Ты его видел? Он имя свое сказать с первой попытки не смог. В таком состоянии если куда и прогуливаются, то только к Райским Вратам, прости Господи. Добрел он… А если завезли, то кто? Свои? Тогда почему бросили? Враги? Так что ж не добили или, в крайнем случае, не обобрали? Чертовщина какая-то. Будто с неба свалился…
Очуметь! Узнал, называется, что-нибудь интересное! От всего услышанного у меня аж голова пошла кругом. Что за Большая Тьма? Какие, нафиг, непримиримые тейпы, какая дорожная стража? Какая резня тринадцатого года, если еще сегодня утром на дворе было 15 сентября го? От кого могла держать оборону Ханкала и с кем до последнего бился спецназ? Да еще и тридцать лет назад. Тринадцать и тридцать, если мои скромные познания в математике не подводят, будет сорок три. Я что, в году? Хрень какая-то! Бред сивой кобылы!!! Так, стоп, не истери, товарищ прапорщик! Попробуем мыслить логично.
Значит, варианты следующие. Первый: я потерял сознание от сильного удара и брежу. На самом деле я сейчас не в этом дворе и не слушаю никаких разговоров, а тихо-мирно лежу под капельницей в госпитале. Второй, почти полностью повторяет первый, за исключением того, что я не в госпитале, а все еще валяюсь рядом с разбитым «КамАЗом». Фиговый такой вариант, потому как я либо сгорю вместе с грузовиком, либо кровью истеку, либо напавшие на колонну чечены меня добьют. Черт, что-то мне эта версия вообще не нравится! Так что мы ее, пожалуй, с негодованием отметаем. Опять же, где-то читал, что во сне и в бреду человек может испытывать любые эмоции, кроме удивления. А я сейчас удивлен очень сильно. Сильно щипаю себя за мочку уха. Ай, блин! Вот и боль чувствую. Не, какой-то уж слишком реалистичный бред выходит. А значит, все вокруг, скорее всего, реальность. Думаем дальше. Третий, самый фантастический, но чем черт не шутит – я провалился в параллельный мир. Или в будущее. А что? Сюжетец в современной фантастике популярный и не единожды разными авторами поюзанный. Правда, в книжках «попаданцы» – парни реальные, не чета мне, убогому. Или спецназовцы мегакрутые, способные тираннозавра в рукопашную уделать, попивая пивко и тиская эротичную блондинку. Одним словом, такие, что мне, простому «прапору» из ОМОНа, и в ногах-то у них валяться не позволят. Или башковитые – страсть, без единого гвоздя одним топором могут телегу в танк Т переделать, формулу и ингредиенты бездымного пороха наизусть знают, на семи языках балаболят и учебник всемирной истории помнят от корки до корки. И попадают в основном в прошлое. Ну, и устраиваются соответственно: становятся царями-королями и прочими большими начальниками, побеждают всех злодеев и женятся на прекрасных принцессах. Или идут тайными советниками к Тамерлану, Петру Великому или, на крайняк, к товарищу Сталину. Мне до них далеко. Да и нет в пределах видимости никого, пусть даже отдаленно напоминающего товарища Сталина… Есть пятеро, кажется, каких-то мутных мужиков неподалеку, но вряд ли кому-то из них я нужен в качестве тайного советника.
Ладно, значит, либо параллельный мир, либо будущее некоторой степени отдаленности. Либо все-таки очень, я бы даже сказал невероятно реалистичный бред. Вызванный сильной контузией. Есть возражения по версиям? Да вроде нет. Значит, берем их за основные и по ходу дела будем искать им подтверждения или опровержения. Хотя, честное слово, больше всего на свете я сейчас хочу очухаться на госпитальной койке! Эх, мечты-мечты. Но мало ли что хочется, а делать приходится то, что надо. А надо устанавливать контакт с «аборигенами». Только осторожно, чтоб какую-нибудь глупость не ляпнуть или не отчебучить. Лучше всего поменьше говорить и побольше слушать. Пусть уж лучше молчаливым тормозом считают, чем болтливым шизофреником. А «аборигены», как по заказу, снова вспоминают обо мне: я слышу голос пожилого:
– Егорка, как там найденыш наш?
Мужик с СКСом в «уазике» оборачивается в мою сторону, и вижу, что это совсем молодой парень лет двадцати, правда, крепкий и широкоплечий, из-за чего я в его возрасте и ошибся. Да и темновато уже…
– В порядке, только пить хочется и башка болит, – говорю я до того, как парень успевает открыть рот.
– Егор, твою мать, я кому сказал, глаз с него не спускать! А если б сбежал?!
– Батя, да я только…
– Не ругай парня. Куда б я сбежал, если все мое оружие и снаряга у вас? Опять же, в моем состоянии «до ветру» самостоятельно сходить – и то подвиг.
– Ишь, защитник выискался… Ладно, если в себя пришел, то подходи к нам, поговорим.
С трудом встаю на ватные ноги и, слегка покачиваясь, обхожу УАЗ. На противоположной стороне сидят на вросших в землю бетонных блоках четверо мужчин. Один, седой бородатый старик, которого я видел, когда приходил в сознание. Хотя какой он старик? Лет шестьдесят, не больше, просто седина и борода его здорово старят. Остальные – двое крепких мужиков средних лет и молодой, чуть постарше сидящего в УАЗе Егора, светловолосый парень, одетые в армейский трехцветный камуфляж и в одинаковые разгрузочные жилеты. Все трое вооружены автоматами АКСУ. На рукавах курток у всех одинаковые шевроны, но что на них изображено, мне в темноте не видно. У седого Владимировича оружия или нет, или он не держит его на виду. А еще в кабине «Бычка» я замечаю молоденькую, лет шестнадцати девушку. А я уж думал, что в отличие от седого она мне примерещилась.
– Ну, здравствуй, мил человек, присаживайся, давай знакомиться, – берет на себя роль старшего пожилой. – Меня зовут Тимофей Владимирович, этот оболтус в УАЗе – сын мой, Егор, а в грузовике Оксана, дочка. Это – Андрей, Виктор и Юрка. Они, как видишь, из дорожной стражи. А ты кто будешь?
– И вам всем доброго вечера. Так я уже вроде представлялся. Михаил меня зовут. Или вас еще что интересует?
Я опускаюсь на сильно выщербленный обломок бетонной сваи и выжидающе гляжу на собеседника.
– Тут, Михаил, такое дело. Ехали мы, значит, из Моздока в Червленную. Время позднее, решили в Алпатове заночевать, чтоб ночью через Мертвые Земли не ехать, проблем на задницу не ловить. Только в Алпатово въехали, смотрим, валяется неподалеку от дороги возле забора бесчувственное тело. Причем отлично экипированное и вооруженное. По всему видно, что совсем недавно это тело с кем-то бой вело и даже контузию заработало. А вот никаких следов этого самого боя вокруг в упор не видно. Не просветишь нас, как такое возможно?
Ну, Тимофей Владимирович, ты и задачки ставишь! Да кто б меня просветил, каким образом я умудрился выскочить из грузовика в году, а на землю упасть уже тридцатью годами позже! Что ж тебе ответить-то?
– Знаешь, Тимофей Владимирович, в одной мудрой книге сказано: «Во многие знания – многие печали». А еще есть такое понятие «военная тайна». Так что, извини, просветить я тебя и друзей твоих не смогу.
Вроде ничего получилось. И не сильно обидно, и многозначительно. Мол, не то, что нечего сказать, скорее – есть о чем промолчать.
– Так ты из военных или все-таки наемник?
Вот, блин, никогда бы не подумал, что случайно, под настроение купленная в магазине «Сплав» копеечная тряпка станет тут для меня определяющим признаком моего социального статуса. Зато отпала проблема кем представиться, чтоб никаких подозрений не вызвать. Все само собой и решилось. Ну, тогда и не будем отпираться. Наемник, так наемник. Не самый плохой вариант, если вдуматься. Приняли б меня за золотаря, было бы куда хуже. А военным называться опасно. Это «солдат удачи» – птица вольная, а у военных есть базы, командиры… Воинские звания, в конце концов! А я о здешних военных реалиях не имею ни малейшего понятия.
– Наемник.
– И как ты тут оказался и что с тобой случилось, нам значит, не скажешь? – угрожающе басит один из мужиков в камуфляже, тот, которого назвали Виктором и который опознал во мне по бандане наемника. Глядит мужик на меня хмуро, с угрозой. Да еще и автомат держит стволом в мою сторону…
– Нет. И что, может, пристрелишь меня за это?! – вскипаю я. – Обворовать уже обворовали, осталось пулю в башку загнать и все, концы в воду!!!
Виктор, похоже, подобного не ожидал и даже как-то растерялся. Зато тут же среагировал седой:
– Погоди, паря, не кипешуй. Никто тебя не обворовывал, вон оно, твое шмотье, возле Егора в УАЗе лежит. Хотели б прикончить, так пока ты без сознания валялся, ножом бы чиркнули, и всего делов. Так нет, мы возились с тобой, время теряли. А ты нам такие обвинения в лицо. И не стыдно?
– Извини, Тимофей Владимирович, но есть такая хорошая поговорка: «Не хочешь услышать ложь в ответ – не задавай вопросов». Вот она как раз про наш случай.
– Вот значит как? Ладно. Свой долг христианский, беспомощному помочь, мы выполнили. В розыскных ориентировках никого на тебя похожего нет. Но, скажу тебе честно, не нравишься ты мне, паря. Как рассветет, отдадим мы тебе твое барахло, и иди, куда тебе надо. Уж не знаю, что с тобой приключилось, но проблем, похоже, у тебя много. А мне чужие проблемы – ни к чему. И своих хватает. Прямо сейчас оружие мы тебе не вернем, уж извини, не доверяю я тебе. Так что ночью держись к нам поближе. Все-таки Мертвые Земли, сам понимать должен…
Уж не знаю, что такого я сам должен понимать об этих самых Мертвых Землях, но хорошее и спокойное место так назовут вряд ли. Поэтому уходить далеко от группы вооруженных людей (и от своего оружия) как-то и сам не собирался. Отойдя к руинам дома, я нашел там несколько относительно чистых и длинных досок, трухлявых, но, по крайней мере, сухих. Соорудив из них прямо на земле рядом с УАЗом какое-то подобие настила, поплотнее застегнул «горку» и лег. М-да, далеко не «Хилтон», но всяко лучше, чем на голой земле.
Не успел я толком улечься, как ко мне подошел и присел рядом молодой светловолосый Юрка.
– Слышь, мужик, будь человеком, скажи честно – ты из спецназа ГРУ?
– Нет, парень, я из другого ведомства, извини.
Когда он, уходя, повернулся, мне наконец удалось рассмотреть нашитый на рукав шеврон. Кроме надписи «Дорожная стража» на нем был вышит герб Терского казачьего войска: окруженный венком из лавровых ветвей двуглавый орел под большой императорской короной, на груди которого – черный щит, на котором перекрещиваются императорский штандарт и серебристая волнистая линия, символизирующая Терек. А чуть ниже щита – кавказский крест. Вот так вот, значит.
Закрываю глаза, пытаясь осмыслить и систематизировать все, что услышал и увидел. Но в голове полнейшая каша. Нет, ребята, сегодня я обо всем этом думать не стану, иначе мои контуженые мозги точно закипят. Завтра, все завтра. А сейчас – спать.
Нас утро встречает прохладой… Ох, слабо сказано! Лично я замерз, как собака. Выползший под утро неизвестно откуда туман промочил меня насквозь. Этим-то хорошо, у них с собой куртки, а на мне даже легкого свитера нет, одна футболка под сырой навылет «горкой». Чтоб не задубеть окончательно, вскакиваю и начинаю, несмотря на протесты не отошедшей от контузии головы, разминать затекшие мышцы и разгонять кровь по жилам. Вращаю руками, приседаю и выпрыгиваю, а потом просто падаю в упор лежа и в максимальном темпе толкаю сотню отжиманий. Когда я, задыхаясь и хрипло откашливаясь, рывком принимаю вертикальное положение, от меня валит пар. Жестоко, конечно, такие нагрузки без разминки… Но зато согрелся. Стоящий в карауле Витя смотрит на меня с уважением.
– Силен, бродяга. Это где ж так тренируют?
– Слушай, ну не начинай, а! Прав ваш Владимирович, не нужны вам мои проблемы. Все равно ведь помочь не сможете.
– Гляди… Может, и помогли бы. Но, если сам не хочешь – навязываться не будем. Человек ты вольный, как жить – сам решай.
Через некоторое время проснулись и остальные. Тимофей Владимирович и Егор вытащили из-под пулеметной турели все мои пожитки и, демонстративно отстегнув «спарку» магазинов от автомата и разрядив «стечкина», вручили их мне.
– В общем, паря, бывай. Червленная по дороге направо, Моздок – налево. А там, топай, куда тебе надо. Бывай, – говорит мне на прощание Владимирович и лезет за руль «Бычка». Мужики из дорожной стражи свой УАЗ уже завели. Виктор и Андрей сели на передние сиденья, Юрка занял место у пулемета.
– Спасибо вам за помощь, и удачи! – отвечаю я.
– И тебе удачи, наемник. – Юрка на прощание машет мне рукой, и маленькая колонна трогается в путь. А я выхожу вслед за ней на дорогу, пытаясь сообразить, что же мне, собственно, делать дальше.
Положение у меня – полный аллее! Нахожусь я, судя по всем собранным к этому моменту данным, в будущем. Примерно в году. Где-то между и годами тут приключился какой-то массированный армагедец, оставшийся в памяти народной как Большая Тьма. Что бы это ни было, государство, похоже, рухнуло. В и так неспокойной Чечне началась очередная кровавая баня, которую Владимирович назвал коротким, но емким словом «резня». Воевали, видимо, вполне по-взрослому: Ханкала в осаде, спецназ ГРУ, прикрывающий эвакуацию беженцев… Да и руины Алпатово, которые я вижу сейчас вокруг, красноречиво говорят сами за себя. Даже не сильно разбирающемуся в военных делах человеку станет понятно, что тут шел серьезный бой, с применением артиллерии, а возможно, и авиации. Кругом одни развалины: от той самой школы остался только первый этаж, да и тот черен от копоти и зияет многочисленными проломами в стенах. Да бог с ней, со школой. По всей улице, насколько мне отсюда видно, не осталось ни одного целого дома: осыпавшиеся заборы, проломленные крыши, слепые провалы без каких-либо признаков рам на месте окон. Да уж, неслабо они тут зарубились.
Порядок, по всей видимости, потом все-таки навели, об этом говорят наличие дорожной стражи из терских казаков, какие-то комендатуры, загадочная ОВГ, в которой есть разведка и ОсНаз. Но при этом есть какие-то непримиримые тейпы (получается, что примиренные тоже есть?), Мертвые Земли, по которым никто не рискует ездить ночью, опасаясь проблем. Да сам факт существования такой «категории граждан», как наемники, тоже кое о чем говорит. В спокойных местах они просто не нужны, там и полиции за глаза хватает. Опять же, судя по брошенной Виктором фразе, здешние края называют теперь Терским фронтом. Тоже деталь яркая и о многом говорящая. Фронт – это место, где идут бои. Других вариантов нет.
Так, ладно, с глобальными стратегическими вопросами закончили, пора переходить к конкретике. Где бы я сейчас ни находился, мне тут теперь придется жить. А что мы имеем для жизни? Сейчас поглядим… Не спеша подхожу к разбитой автобусной остановке, некогда сложенной из бетонных плит, покрытых незатейливой керамической мозаикой. От той, правда, не много осталось, но кое-какие элементы простенького орнамента еще можно разглядеть. Кстати, внешняя часть одной из стен здорово побита пулями. Если память меня не подводит, именно сюда я стрелял прямо перед тем, как снайпер убил водителя. Ну, вот и еще один факт в поддержку версии о провале в будущее. Лавочка внутри остановки тоже бетонная и вполне себе целая. Рукой смахиваю с нее всякий мелкий мусор, скидываю с плеч РД и начинаю инвентаризацию имущества. Итак, что у нас завалялось в «закромах Родины»?
Поехали по порядку, с того, что на мне. Летние армейские ботинки «Коркоран-Марадер». «Родные», в смысле – настоящие, не подделка, штатовские. Сами из кордуры, носы и пятки – кожаные, с какими-то прочными вставками. Не новые, но еще вполне себе крепкие. Брезентовая «горка», нулевая, муха не сношалась. Специально для поездки в Моздок из баула достал, а до этого только в примерочной кабинке магазина ее и надевал. Под «горкой» камуфлированная футболка. На голове – та самая бандана черного цвета, благодаря которой я теперь обзавелся новой профессией. Погнали дальше. Оливкового цвета пластиковые наколенники, пусть и китайские, но зато хорошие. Уже не первую командировку со мной на Кавказ катаются. Полезная штука. Полипропиленовый коврик-«поджопник» на резинке. Без него никуда. Не пробовали голым задом на броне посидеть? Летом она горячая, как сковородка, а зимой – ледяная. Так что, если здоровье дорого, в командировке на Кавказ коврик этот – твой лучший друг. Черные кожаные штурмовые перчатки с обрезанными пальцами и толстыми накладками на тыльной стороне ладоней и кинтусах. На левой руке древние, еще отцовские номерные «Командирские» на стальном браслете. Это вам не бестолковый новодел с красивыми, разрисованными эмблемами разных родов войск циферблатами, но с механикой, разваливающейся через полгода. Я их уже успел завести, узнав у Юры точное время, и они снова исправно тикают. Бронежилет БЖСН. По сравнению с другими «брониками» пятого класса защиты – довольно легкий, всего девять с половиной кило, и очень удобный. В начале девяностых такими все СОБРы экипированы были. И на кой черт, спрашивается, с них на «Кору-Кулон» перешли? Разве что только из экономии. Потому как «Кора» дешевле раза в три. А что до надежности и удобства… Так когда такие мелочи интересовали генералов в штабах? Не им же в этих бронежилетах бегать. Шлем «Алтын» с интегрированным переговорным устройством и забралом, способным остановить пулю «ПМа». В таких парни из «Альфы» и «Вымпела» работают. Тяжеловат, конечно, зато, по идее, держит прямое попадание пули из автомата Калашникова, если она старого образца, без стального сердечника. Не знаю, правда, что при этом произойдет с находящейся внутри шлема головой и шеей, к которой та голова крепится. Забитая до отказа ременно-плечевая система. Обошлась она мне в свое время не дешево, но стоила всех заплаченных денег до последней копейки. На правом бедре – тактическая кобура с АПСом и запасным магазином к нему. На плече «семьдесят четвертый» АКС калибра 5,45 миллиметра с пристегнутым к нему подствольным гранатометом ГП «Обувка». По многочисленным подсумкам РПС рассованы и распиханы множество полезных вещей: восемь смотанных попарно автоматных магазинов-«тридцаток» и четыре «сорокапятки», которые вообще-то предназначены для ручного пулемета РПК, но вполне неплохо подходят и к АКСу, десять сорокамиллиметровых ВОГов для подствольника, ИПП, жгут, оранжевый «портсигар» индивидуальной аптечки. На груди в специальном чехле для ножен – нож. Самодельный, с наборной рукоятью из кожаных колец и длинным, почти с ладонь, широким клинком из хирургической стали. Мой трофей из года, снятый с трупа чеченского боевика. Кстати, совсем недалеко от этих мест я его добыл, на Терском хребте, до которого километров тридцать всего. Две ручные дымовые гранаты, черного и белого дыма. В потайном кармашке, не найденном моими новыми знакомыми, служебное удостоверение и кожаное портмоне. А в нем две с половиной тысячи рублей и долларовая банкнота в прозрачном кармашке для фотографий, «чтоб деньги водились». Кроме того, в «мародерке»[5] завалялись пенал для чистки автомата, масленка и кусок ветоши, цифровой фотоаппарат в чехле (цел, слава богу, не раздавился) и маленький многофункциональный «складень». Не швейцарский «Викторинокс», конечно, но, с другой стороны… Лезвие есть? Есть. Ложка, вилка, открывалки для бутылок и консервных банок, штопор? Тоже есть. Ну, тогда остается только процитировать бессмертную фразу артиста Яковлева из «Ивана Васильевича»: «Чего ж тебе еще надо, собака?!» Еще два смотанных магазина: один полный и один опустевший – присоединены к автомату.
Ладно, с носимым имуществом разобрались, пора «потрошить» РДшку. В одном боковом кармане две банки тушенки, упаковка армейских галет, полотенце в целлофановом пакете и завернутые в него «мыльно-рыльные»: зубная щетка, паста, бритвенный станок, мыльница и маленький баллончик пены для бритья. Во втором – три гранаты РГО, запалы к ним, полрулона туалетной бумаги и свернутый кое-как старенький маскхалат. Я в нем стройматериалы вчера грузить помогал. Что? Откуда взялись такие гранаты, коли в МВД их не выдают? А не ваше дело. Откуда надо, оттуда и взялись. В самом большом центральном отделе нераспечатанный цинк «пятеры» – одна тысяча восемьдесят штук, еще три снаряженных магазина к АП Су, пластиковая американская армейская литровая фляга с залитым в нее еще в Моздоке зеленым чаем «Липтон» и тактический подствольный фонарь. Я его к автомату не креплю – ГПшка мешает. Но вообще фонарь хороший, мощный и экономичный. Опять же, в родном ОМОНе на халяву выданный. А меня отец еще в детстве учил: дают – бери, бьют – беги. Первую часть совета я выполняю всегда, вторую – гляжу по обстоятельствам. Откуда пять магазинов к пистолету, если положено только два? А оттуда же, откуда и гранаты. Места надо знать! На хрена мне вообще такой арсенал? А чтобы было! Кто параноик, я параноик? Ну, возможно, и параноик. Зато живой. А был бы нормальный, давно бы в какой-нибудь яме под Грозным гнил. За последние неполные шестнадцать лет я твердо уяснил одну истину: патронов бывает или очень мало, или просто мало, но больше уже не поднять. А помимо всего прочего в РД лежит обмотанная скотчем картонная коробка, которую наши парни, пригнавшие колонну из Москвы в Моздок, велели аккуратно довезти до базы и передать лично в руки нашему связисту Андрюхе Баранову. Ну, боюсь, к Андрею содержимое коробки уже не попадет, а вот мне может и сгодиться. Ножом разрезаю скотч, открываю. Нормально! Портативный радиосканер «Кенвуд», зарядное устройство и два запасных аккумулятора. Нужная штука. Подсоединяю батарею, включаю сканер. Ноль внимания, фунт презрения. Повторяю процедуру со второй батареей. Результат тот же. Ладно, не беда! Когда обнаружу электричество, тогда и заряжусь. Аккуратно пакую все назад в коробку и убираю в РД. Что, все? Ну не фонтан, конечно, но куда лучше, чем совсем ничего. Еды, правда, мало, что не радует. Но я – мужик тренированный, будет нужно, на этих двух банках суток трое продержусь без проблем.
Так, теперь пора двигаться в путь. Куда? Да черт его знает! Куда глаза глядят. Как говорится – война тропу укажет.
Вот, блин, никогда еще на моей памяти поговорки не были столь буквальны. Стоило мне подумать об указывающей тропу войне, как со стороны, в которую ушла колонна, загремела пальба. Сначала резкий сухой хлопок СВД, а потом раскатистое лязганье ПК, перекрывающее тарахтение автоматных очередей, судя по звуку, АКМ или АКМС.
Одним движением закидываю РДшку за спину и бегу на выстрелы. Не по дороге, разумеется, я ж не самоубийца, а по дворам разрушенных домов. На ходу меняю наполовину израсходованную «спарку» магазинов на новую. Кросс выдался что надо, колонна за это время успела проехать все село, а это – порядка трех километров. Бегом во всей моей «сбруе» – минут пятнадцать-двадцать, не меньше. Не успею! И точно, сначала, после еще одного щелчка СВД, резко обрывается очередь ПК, потом несколько раз часто щелкает Егоров СКС, снова трещат автоматы… И наступает тишина. Матерясь про себя, изо всех сил ломлюсь вперед, стараясь при этом ничем не шуметь. В воздухе ощутимо завоняло сгоревшим порохом. Уже близко. Перехожу с бега на быстрый шаг и пытаюсь перевести дыхание.
Из-за невысокого, почти целого забора слышны голоса. Похоже, я на месте. Пригнувшись, крадусь вперед, внимательно глядя под ноги. Еще не хватало, чтобы под ногой какой-нибудь мусор затрещал-захрустел не вовремя. Говорят за забором громко, почти кричат, но у меня в ушах все еще стоит пронзительный звон. Хотя вчера было хуже. Опускаюсь на одно колено прямо перед забором. Голоса слышны так хорошо, будто говорят буквально в двух шагах от меня. Я не слишком хорошо говорю по-чеченски, но за пятнадцать с лишком лет нахватался достаточно, чтоб понять, о чем идет речь. Однако слышать – это хорошо, а вот слышать и видеть – гораздо лучше. Перебираюсь вдоль забора к ближайшему пролому, осторожно выглядываю наружу.
Да уж, «Приплыли», художник Репин, картина маслом… «Бычок» стоит прямо посреди дороги, а УАЗ съехал на обочину и уткнулся мощным кенгурятником в фонарный столб. Лобового стекла нет, одни осколки в раме, ствол ПК на турели уныло повис вниз. Трупы Виктора и Андрея уткнулись в приборную панель лицами. Похоже, они умерли, даже не успев понять, что попали в засаду. Их камуфлированные куртки изодраны пулями и набухают кровавыми пятнами. Тело Юрки лежит на потрескавшемся асфальте рядом с УАЗом, посреди россыпи ярких латунных гильз. Скорее всего, его «снял» из СВД снайпер-чеченец, молодой, тощий и нескладный хмырь с длинными и давно не мытыми волосами, который, закинув винтовку за спину, деловито ковыряется сейчас в салоне «уазика», а потом, уже лежащего на земле, добили автоматчики. Еще двое, тоже совсем сопляки, не старше двадцати, похожие словно братья, да еще и одетые в одинаковые, застиранные маскхалаты расцветки «партизан», не спеша, с шутками-прибаутками раскладывают Оксану прямо на дороге возле ЗИЛа. Та еще трепыхается, но одежду с нее уже сорвали, и ее сопротивление только еще больше распаляет насильников. В нескольких шагах от них четвертый, стоящий ко мне спиной, лениво, но с явным удовольствием буцкает ногами Егора, голени которого перебиты автоматной очередью. Его карабин и ремень с подсумками валяются рядом. Похоже, он успел выстрелить, да вот только ни в кого не попал. Последний, видимо, старший и по возрасту и по положению, заросший до бровей густой черной бородой, вооруженный ручным пулеметом РПК калибра 7,62 миллиметра с «банкой» на 75 патронов, присел с ножом в руках рядом с лежащим на земле Тимофеем Владимировичем. Угу, экспресс-допрос в полевых условиях во всей своей красе. Будешь молчать – выколет глаз или ухо отрежет.
– Колонн мич адаш ю?[6]
– В Червленную, мы из Моздока с товаром едем.
– Вуш мича бу?[7]
– Больше нету никого, двумя машинами шли. Слушай, там товар в машине – забирайте все. И деньги возьмите, у меня есть немного. Только девочку и парня отпустите, и мы уйдем, а?
– А ху бох, ерси джалеш? – бородач с мерзким смешком оборачивается к «сладкой парочке», что уже прижала руки и ноги девушки к земле. – Эй, уш да бага гэрташ бу! Мегар ду?[8]
– Бо дуй те? – они разражаются громким, почти истерическим хохотом, к которому присоединяются и снайпер у УАЗа, и урод, мордующий раненого Егора. – Нет, билядь, мегар дац![9]
Так, с происходящим мне уже все ясно, пора эту клоунаду заканчивать. Троица возле «Бычка» стоит почти идеально, и я валю их одной длинной, патронов на пятнадцать, очередью. Снайпер, поймав пулю в затылок, умирает следующим, сложившись, словно марионетка с оборванными ниточками, у заднего колеса УАЗа, рядом с телом Юрки. Допрашивающий старика главарь успевает довольно толково, кувырком через плечо, уйти с линии огня, и пули только рвут чахлую травку в том месте, где он только что сидел. Но вот времени перекинуть РПК из-за спины я ему давать не собираюсь. Мой АКС выплевывает еще одну короткую очередь, и чеченец, словно налетев на какое-то препятствие, замирает. Только ноги его еще несколько секунд продолжают конвульсивно дергаться, загребая серую пыль. Все, финита мля комедия! Не опуская автомата, выхожу сквозь пролом в заборе наружу. Быстрым шагом обхожу поле боя и всаживаю каждому из боевиков еще по одной пуле в голову. Как давным-давно говорил мой первый армейский инструктор по боевой подготовке прапорщик Комаров: «Только мертвые в спину не выстрелят». Прохожу мимо сжавшейся в комочек Оксаны, зыркающей на меня огромными испуганными глазищами. Не глядя, на ощупь вытягиваю из РДшки скомканный маскхалат. Кидаю ей.
– На, малыш, оденься. Он не очень чистый, зато целый.
Подхожу к Егору. Да уж, тут дела не очень. Перебиты обе голени. Острые сколы костей выпирают сквозь ткань штанин. Ладно, бывало и похуже. Присаживаюсь рядом с ним на корточки.
– Жгут есть? А то у меня всего один.
Он отрицательно мотает головой, а потом кивает в сторону УАЗа. Понял, потерпи немного, я сейчас.
Юрка, оказывается, жив. Стоило мне только дотронуться до его залитой кровью «разгрузки», как он открывает глаза.
– Помоги, – шепчет он, хватая меня за рукав «горки», а на губах у него лопаются пузыри кровавой пены.
– Сейчас, браток, потерпи чуть-чуть, – отвечаю я, прекрасно понимая, что сделать ничего не смогу. Куртка на его груди изорвана пулями в клочья, то, что он все еще жив, – это просто чудо. Но вот-вот это чудо закончится.
– Скажи, кто ты?
В глазах у этого мальчишки столько мольбы и надежды, что я просто не могу ответить по-другому.
– Я офицер спецназа Главного разведывательного управления Генерального Штаба, парень. Здесь нахожусь с секретным и очень важным заданием.
– Я знал… – чуть слышно выдыхает он. На новый вдох его жизни уже не хватает.
– Прости, брат. – Я закрываю Юрке глаза и отхожу к УАЗу. Обшаривать карманы умершего у меня на руках человека я не смогу. Зато в автомобильной аптечке нахожу и жгут, и пару рулонов какого-то странного, слишком толстого, но вполне чистого бинта.
Иду назад к раненому. Девчонка уже натянула на себя мою «березку»[10], в которую ее, честно говоря, можно завернуть два раза, да еще и место останется. А жаль, блин! Малолетка она еще, конечно, но вот грудь – размер третий, не меньше, и вполне даже красивой формы, приятной мужскому глазу. Да и ножки ничего, длинные, стройные. Так, стоп! Что-то тебя, милый мой, не в ту сторону занесло. Вот что полтора месяца воздержания с мужиками делают! Теперь она сидит рядом с братом и рыдает в два ручья, размазывая слезы по симпатичной мордашке.
– Егорка, тебе больно?
Обожаю женщин! Нет, мля, дура, щекотно ему! С перебитыми-то ногами!!! Но вслух я, разумеется, ничего похожего не скажу. Ей, бедной, сегодня и так досталось. Присев рядом, говорю:
– Не реви, все нормально, рана не сильно опасная. Через пару месяцев бегать будет – не догонишь.
Леплю ей эту успокоительную чушь, а сам меж тем, достав из «мародерки» свой жгут в пару к найденному, накладываю их парню поочередно на обе ноги.
– Ты лучше, красавица, чем сырость разводить, нашла бы мне четыре дощечки или чего-нибудь в таком роде вот такой вот длины. – Я развожу ладони примерно на метр. – На шины.
– Хорошо, – отвечает та и, шмыгнув носом, отправляется на поиски.
Ищет не долго, просто запрыгивает в кузов «Бычка», с треском ломает там какой-то ящик и приносит мне четыре вполне приличные дощечки, ровные и прочные.
– Ай, молодца. А теперь пойди в сторонке погуляй. То, что тут сейчас будет, тебе не понравится.
Ножом разрезаю залитые кровью штанины, освобождая раны. Протягиваю парню свой кошелек.
– На, в зубах зажми, сейчас больно будет. Готов?
Тот отважно кивает головой, но стоит мне дотронуться до его ноги, взвывает дурным голосом. За спиной слышу сдавленный всхлип. Не ушла-таки Оксана.
– Кому, млядь, сказано – брысь отсюда! – рыкаю, обернувшись через плечо.
Девчонка, всхлипнув еще раз, стремглав отскакивает на несколько метров. Блин, да в кого ж я сегодня такой добрый-то, а?! Достаю из оранжевой аптечки одну из пяти ампул буторфанола[11], которые я, как старший группы, получил еще в Моздоке. Ослабив жгуты, прямо сквозь штанину вкалываю ее Егору в ягодицу.
– Кайфуй, салага!
Когда буторфанол подействовал, снова затягиваю жгуты, быстро и сноровисто (еще бы, пятнадцать лет практики в области военно-полевой хирургии даром не проходят) вправляю кости, упаковываю в шины обе ноги.
– Ну, вот и все. Теперь его в кузов и к врачу. Оксан, у вас в Червленной врач как, хороший?
– Хороший, – раздается за спиной голос Тимофея Владимировича.
Блин, ну ты и кретин, товарищ прапорщик! Как же ты про старика-то позабыл! Брат милосердия, мля, защитник всех немощных и болящих! С показным спокойствием, не спеша, оборачиваюсь на голос. А дедуля-то у нас еще крепкий. Довольно увесистый РПК в руках держит не напрягаясь. Ствол не на меня направлен, уже хорошо. Ладно, похоже, пришло время снова дипломатию разводить. А как, ежели я в местных реалиях по-прежнему ни ухом, ни рылом? Остается следовать прежнему варианту – изображать молчаливого, но очень крутого и очень уверенного в себе парня.
– Слышь, отец, ты пулеметик-то поставь на землю от греха. А то утро у меня какое-то нервное нынче. Не вышло бы чего…
Похоже, выгляжу и звучу я вполне убедительно. Владимирович тут же опускает пулемет себе под ноги и примирительно выставляет перед собой пустые ладони.
– Не, паря, ты не так понял, я ж его взял, чтоб тебя прикрыть, пока ты с Егоркой нашим возишься. А так, оно понятно, твой трофей, с бою взятый. Все чин по чину, мы и не претендуем.
Угу, вот оно значит как. Если что в бою добыл – то твое, без вариантов. Военный трофей, все такое. Учтем.
Начинаю повторный обход окрестностей, но теперь уже с сугубо меркантильной целью добыть чего полезного. Парочка в «партизанах» одаривает меня двумя «бывалыми» АКМами, причем у одного приклада нет совсем, а у второго, вместо штатного, к автомату прикручено какое-то коряво выструганное деревянное безобразие. Хорошо хоть ошкурить догадались. Тюнинг по-чеченски, блин! Кроме того, снимаю с них шесть ребристых металлических магазинов, два вполне приличных охотничьих ножа и навскидку примерно полторы сотни автоматных патронов калибра 7,62 россыпью в старом солдатском вещмешке-«сидоре». «Разгрузки» не беру: старые, рваные, да еще и моими пулями побитые и кровью залитые. Не, нафиг! У снайпера разживаюсь, помимо СВДшки, еще и подсумком с пятью запасными магазинами, стареньким, вытертым почти до белизны «Макаровым» с единственным магазином и самодельным ранцем, здорово похожим на РД, доверху забитым полосками копченого мяса. То ли самый «нехват»[12] в группе, то ли просто его очередь нести продукты была. Возле пинавшего Егора боевика подбираю вполне прилично сохранившийся АКМС с зачем-то нацепленным на складной приклад резиновым затыльником от ГП и примкнутой «спаркой» из двух смотанных «валетом» рыжих пластиковых магазинов-«сороковок» для РПК старого образца. Переворачиваю труп на спину, поглядеть, нет ли чего еще. И зря! Найти один черт ничего не нашел, а вот настроение себе испортил: убитый оказался совсем мальчишкой, если судить по безусому лицу – хорошо если шестнадцать было, а то и меньше. Тьфу, мля, ребенка застрелил! Хотя, чего ты комплексуешь, Миша? Не окажись тебя рядом, чем бы сейчас этот ребенок занимался? И понравилось бы это занятие Оксане и Егору? Сомневаюсь… Самым «щедрым» оказывается бородатый командир маленькой банды: с него снимаю довольно неплохую РПС с двумя запасными «банками» к пулемету в специальных подсумках, кобуру с ПММ вполне приличной сохранности и при запасном магазине и старый, но неплохо сохранившийся ножевой штык. По виду – от СВТ И где достал-то? В ранце на спине, кроме каких-то завернутых в ткань объедков, которые я тут же отбрасываю в сторону, нахожу банку говяжьей тушенки, «консервный нож» для открывания патронных цинков и три гранаты: две видавшие виды, поцарапанные и помятые РГД-5 и еще один «музейный экспонат» – доисторическую РГ в рубчатой осколочной «рубашке». О, блин! Такие и в первую чеченскую-то были незнамо каким раритетом, а уж теперь – и подавно! А еще там обнаружился толстый кожаный шнурок с нанизанными на него самодельными жетонами. «Умаров Хасанбек Исламович, г. р. Охранная рота Аргунской комендатуры», «Сергеев Роман Юрьевич, дорожная стража ст. Петропавловская», «Терехов Андрей Степанович, дорожная стража ст. Петропавловская», «Керчинский Артем Васильевич, г.р. О (I) Rh + 3-я рота ОсНаз, Ханкала»… Там было еще несколько, но читать дальше смысла не вижу, все и так понятно. Времена снятых скальпов и отрезанных ушей прошли – негигиенично, да и пованивает. Но отчетность – превыше всего! Сволочь! В сердцах пинаю труп бородатого ногой под ребра и отхожу назад к «Бычку», свалив все свои «приобретения» в кучу возле стоящего на сошках РПК. Тимофей Владимирович с дочерью, как я вижу, тоже время зря не теряли: Егор уже лежит в кузове «Бычка» на каких-то тюках, там же, у края борта, аккуратно уложены под старой, но чистой плащ-палаткой тела мужиков из Дорожной Стражи, снятый с турели ПК и принадлежавшие им автоматы. Егоров ремень старик уже нацепил себе на пояс, а карабин закинул за плечо. Трупы бандитов просто и без затей оттащены на обочину и уложены рядком.
– Спасибо тебе, парень, – говорит старик, подходя ко мне и протягивая руку. – Виноват я перед тобой, извини.
– Брось, Владимирыч, в чем виноват-то? – отвечаю я, пожав протянутую ладонь. – В том, что с ходу подозрительному типу не поверил? Так я, честно говоря, на твоем месте точно так же себя вел бы. Не пристрелил, оружие и снаряжение вернул – уже не мало. Так что не за что тебе извиняться.
– Да что ты заладил, Владимирыч, Владимирыч, зови дед Тимоха, меня все так зовут.
– Ладно, договорились.
– А ведь ты не местный, Миша, – вдруг задумчиво говорит старик. – Издалека?
– Да уж, не местный…
– Оно и видно. Местные б уже давно с нохчей «волчьи головы» резать кинулись.
Когда я шмонал трупы, то и впрямь заметил на рукавах у всех пяти чеченцев почти одинаковые вышитые гладью оскаленные волчьи головы на фоне двух тейповых башен.
– А что, за них что-то получить можно?
– Так генерал-губернатор, дай бог ему здоровья, еще когда за каждый такой десять рублей серебром назначил. Сдать за награду можно в любой комендатуре.
– И что, никто не мухлюет?
– Да были желающие. Поймали и вздернули. Новых не нашлось пока.
– Однако… Спасибо за совет, не знал. Да, кстати, а с оружием стражи чего?
– Ну, вообще, конечно, можешь и себе забрать или в ближайший отдел дорожной стражи сдать за выкуп. Но это тебе в минус будет. Не дело это, на смерти братьев по вере деньгу зашибать. Не по-христиански.
Я киваю, мол, понял, и, отойдя на обочину к трупам боевиков, ножом отхватываю от рукавов куски ткани с вышивками.
Когда возвращаюсь, Оксана уже сидит в кабине ЗИЛа, а дед Тимоха стоит у кучи моих трофеев.
– Ну, чего, Миша, предложение у меня к тебе есть: может, с нами в Червленную двинешь? Или какие иные планы есть? У нас там и оружейная лавка есть, туда можно все это добро сдать, если оно тебе не нужно. И комендатура, за «бошки» деньги получить. И трактир хороший, там как раз ваши собираются.
– Что, на всю Червленную один трактир?
– Почему один? – даже обижается Тимофей Владимирович. – Трактиров у нас только больших четыре, но ваши только в «Псарне» сидят. Ее бывший наемник Кузьма Четверть держит, вашему брату у него скидка. Давай, поехали. Опять же, маскхалат твой вернуть надо. Не здесь же Ксюшке его снимать?
От такого предположения Оксана залилась краской и стрельнула в мою сторону чернючими глазами. Не собираюсь ли я свое имущество назад прямо сейчас потребовать? Причем по взгляду и не понять, боится она этого или совсем даже наоборот. Тьфу, блин, так и не научился я в свои тридцать четыре женщин понимать!
– Ладно, дед Тимоха, уболтал, поехали. А с этими, – я киваю в сторону трупов на обочине, – и с «уазиком» чего делать будем?
– А что мы можем? УАЗу хана, радиатор и движок пулями сильно побило. Так что в Червленной на въезде старшему наряда стражи скажем, они за своей техникой точно поедут. Если не починят, так на запчасти разберут. Ну, и этих прикопают заодно.
– Понятно.
Я закидываю свои трофеи в кузов «Бычка» на какие-то плотно набитые брезентовые баулы рядом с Егором и лезу в кабину. Поехали.
Едем довольно шустро, насколько позволяет состояние дороги. Нет, можно было бы и побыстрее, не развалились бы, но с раненым в кузове играть в Шумахера не стоит. Я загодя достал из трофейного ранца несколько кусков мяса и сейчас с удовольствием лопаю. Вкусно. Похоже на говяжий балык, что я когда-то пробовал на Украине. Вот только специй, на мой взгляд, многовато. Я хоть острое и люблю, но тут – явный перебор. А дед Тимоха рассказывает мне про свое житье-бытье, про то, что держит в Червленной небольшую, но популярную в народе лавочку, торгующую экипировкой, снаряжением и форменной одеждой и обувью. Товар закупает оптом в Моздоке. Решаю кинуть первый пробный камень и проверить, сильно ли изменился Моздок за эти тридцать лет.
– В «Икаре»[13] покупаешь?
– Не только, но и там тоже, – отвечает дед Тимоха и продолжает свой рассказ.
Домой они обычно возвращаются с большими военными конвоями, такой как раз выйдет из Моздока и пойдет в Ханкалу послезавтра. Но у какой-то подружки Егора и Оксаны завтра день рождения, они вскладчину уже и подарок прикупили. Вот и уговорили отца выехать вчера, напросившись в компанию к знакомому патрулю дорожной стражи. М-да, вот и прокатились…
Доедаю мясо и достаю из РДшки флягу с зеленым чаем. Делаю пару больших глотков. Нет, жить определенно хорошо! Спохватившись, предлагаю угоститься попутчикам. Дед Тимоха, объезжающий очередную промоину на дороге, только отрицательно крутит головой, а вот Оксана берет у меня протянутую флягу.
– Ой, а что это такое?
А, ну да, видимо, чай «Липтон» тут не так хорошо известен, как в наше время. Вдруг захотелось подурить. Я делаю страшное лицо и зловещим хрипящим шепотом сиплю:
– А это, девица, зелье приворотное! Теперь навек моя будешь!!!
Несколько секунд наблюдаю, как испуганно вытягивается ее симпатичное личико и широко раскрываются и без того большущие глаза, а потом, не выдержав, сначала прыскаю в кулак, а потом начинаю хохотать в голос.
– И не стыдно тебе, взрослому мужику, девчонку-то кошмарить? – укоризненно, но широко при этом улыбаясь, качает головой дед Тимоха.
Оксана, сообразив, что я пошутил, фыркает, будто возмущенная кошка, бросает фляжку мне на колени и отворачивается. Сквозь шум двигателя и дребезжание кузова слышу ее обиженный шепот:
– Дурак.
Снова ухмыляюсь, а потом пробую вытянуть из словоохотливого Тимофея Владимировича еще хоть какую-нибудь информацию.
– А что, чеченцы у вас тут часто такие фортели выкидывают?
– Да что ты, Мишань. Местные-то, равнинные, только сразу после Большой Тьмы, когда мы с Америкой друг друга расфигачили, бузили. Побандитствовали не слабо, но только после того, что им ханкалинские устроили, затихли, как отрезало. А все это уже сколько лет назад-то было! Так, сейчас, ну да, аккурат в тринадцатом году вояки по ним утюгом и проползли. И вот уже двадцать семь лет – тишина. Живут как нормальные люди: торгуют, скот, виноград и хлебушек растят. В комендатурах служат и в дорожной страже. Только вот развалины тут да вокруг Шали на память о тех временах и остались. Мертвая Земля… А эти, – он неопределенно махнул рукой себе за спину, – они не местные. Из горских непримиримых тейпов. У них как молодняк подрастет, так идут в набег на равнину. Обряд этой, пни… или… тьфу, блин, посвящение в воины, короче.
– Инициация? – автоматически подсказываю я, а у самого голова занята совсем другими мыслями. Значит, Большая Тьма – это война, причем скорее всего ядерная. Центральная власть, похоже, физически исчезла вместе с Москвой. И местные «зверьки» начали вовсю резвиться, позабыв, что вместе с Москвой и центральной властью исчезли и те, кто не давал военным порвать их в клочья. И военные устроили то, что дед Тимоха назвал коротким, но емким словом «резня». Судя по тому, как сейчас выглядит Алпатово, было весело.
– Точно, она самая. Вот, видать, опять подросли волчата, крови попробовать с гор спустились. Вот и хлебанули от души… Слушай, а ты вообще чем заняться-то думаешь?
– Вот приеду, осмотрюсь, тогда на месте и посмотрим. Хорошему бойцу всегда дело найдется, – уклончиво отвечаю я.
– Это ты прав. Дел нынче много. Можно в вольных стрелках походить, у них сейчас вроде Костя Убивец старший. Заседают в «Псарне». И заказы к ним идут все время, охранные роты комендатур да ханкалинский ОсНаз не везде и не всегда успевают. Но Убивец не всякого к себе возьмет. Можно в нашу комендатуру, в охранную роту. Комендант наш, капитан Костылев Игорь Васильевич, мужик хороший, справедливый. Про него еще ни один подчиненный дурного не говорил. А уж я со служивыми у себя в лавке каждый день общаюсь. А то вообще дуй в Объединенную войсковую группировку в Ханкале. К генерал-губернатору. У меня там Федька, старший мой, уже до старшины во второй роте ОсНаз дослужился. Скажу ему, он за тебя похлопочет. Парень ты крепкий, умелый. Вступительные испытания пройдешь без проблем.
– Да ну ее, Ханкалу. Равняйсь-смирняйсь, ходить только строевым шагом да каждому фонарному столбу воинское приветствие отдавать? Нет, не мое это!
Ох, рискую, конечно, откуда мне знать, может, теперешняя Ханкала от той, что знаю я, отличается очень сильно. Хотя что-то подсказывает мне, что место, в котором старшим сидит человек в звании Генерал-Губернатора, иным быть просто не может.
– Это да, – поддерживает меня старик. – Дисциплина там серьезная. Так и жалованье не маленькое.
– Не, Владимирыч, не все в этом мире решают деньги. Мне свобода дороже. Не люблю я над собой толпы начальников. Кстати о деньгах. А цены-то у вас тут какие?
– Это смотря на что.
– Меня в первую очередь на оружие интересуют. А то пойду в вашу оружейную лавку «стволы» сдавать, а меня там и надуют.
– За это не переживай. Сергей Сергеич, который в «Ратнике» хозяин, мужик правильный, дурить не будет.
– И все же. Вот такой вот АКС, как у меня, к примеру, за сколько возьмут?
– Такой, как у тебя? Ну, рублей пятьдесят за него дадут, за «Костер»[14] еще сороковник, а то и полтину.
– Это «Обувка».
– Чего?
– Говорю, «Костер» – это ГП, а у меня – ГП «Обувка».
– А, ну тогда точно полтину.
– Ну а если, скажем, АКМ вроде тех, что в кузове лежат?
– Уууу, паря, за это дерьмо много не выручить…
И мы с Тимофеем Владимировичем погружаемся в обстоятельную беседу на тему достоинств и недостатков разных образцов огнестрельного оружия и цен на него в лавке пока не знакомого мне Сергея Сергеевича. За беседой проскакиваем развалины Чернокозова и Мекенской. Скоро уже и Червленная.
Если Алпатово и Чернокозово выглядели для меня вполне знакомыми, конечно, с поправкой на то, что я помню их целыми, а теперь они разрушены, то вот Червленная изменилась настолько сильно, что я даже опешил. С ходу удалось опознать только лежащее слева от дороги озеро да поворотный круг на Толстой-Юрт и Грозный с высокой стелой-шпилькой и надписью «Червленная». В остальном – ничего общего. Я помню привольно раскинувшуюся на равнине перед Тереком станицу с широкими улицами и просторными дворами вокруг каждого дома. Сейчас передо мной только тянущийся вправо и влево на несколько километров земляной вал, высотой не меньше четырех метров, по гребню которого стоят невысокие вышки с прожекторами. Ближе к вершине видны обложенные бетонными блоками бойницы огневых точек. Большинство сейчас пусты, но из некоторых торчат стволы АГСов, СПГ и крупнокалиберных «Кордов» и «Утесов». Я такие фортификационные сооружения видал только в Ханкале своего времени: внутри этих валов проложены обшитые изнутри досками ходы сообщения, по которым можно спокойно ходить, не пригибаясь, и оборудованы хорошо укрепленные огневые точки. Если и не линия Маннергейма, то не намного хуже. Перед открытыми сейчас внушительной толщины железными воротами с трехметровой, примерно, высоты створками – шлагбаум и бетонный колпак КПП, больше похожий на дот, а может, им и являющийся. Возле шлагбаума стоят двое парней в обычной армейской «Флоре» с шевронами дорожной стражи, в стареньких бронежилетах, вооруженные «веслами»[15] с цевьем и прикладом из коричневого пластика.
Повинуясь взмаху руки одного из часовых, наш «Бычок» замирает перед КПП. Я замечаю, что, кроме двух часовых, за нами из бойницы дота приглядывает еще один боец. Причем его взгляд сопровождается движениями ствола «Печенега». Все у парней серьезно.
– Здорово, Тимофей Владимирыч! Чего там у тебя стряслось? – слышится голос откуда-то сверху.
Чтобы увидеть говорившего, мне, с моим немаленьким ростом, приходится пригнуться и неудобно вывернуть шею. На небольшой площадке на гребне насыпи стоит невысокий, но мощный, что называется, «поперек себя шире», усатый дядька лет сорока, одетый в «горку» и черный берет без кокарды. На правом нарукавном кармане вижу такой же шеврон, что и у погибших в Науре бойцов и часовых на КПП.
– Это не столько у меня, сколько у тебя стряслось, Петрович, – отвечает ему дед Тимоха, выбравшись из кабины и опершись на крыло. – В Алпатове на нас «волчата» навалились… Короче, нет больше ни Андрея Петренко, ни Вити Смирнова, ни Юры Семецкого. Тела и оружие их у меня в кузове, УАЗ накрылся, на месте пришлось бросить. И Егору моему ноги перебило, к врачу надо срочно.
– Вот ты ж, мля!.. Ну, как же парни так попали, а?! А как ты отбился-то?
– Да мир не без добрых людей. Господь послал защитника. Он один пятерых завалил, те и мяукнуть не успели. Вон в кабине сидит.
Пришлось и мне выбираться из машины, прилепив на физию самую приветливую из своих улыбок.
– Наемник? Как звать?
– Михаил.
Усатый некоторое время будто ждет чего-то и, не дождавшись, хмурится и задает следующий вопрос:
– Откуда едешь?
– Так из Моздока с нами и едет, – спасает меня Тимофей Владимирович. – Мы, правда, во время ночевки с ним поругались, я ему и говорю, пешком топай. И с утра дальше поехал. А на выезде в засаду попал. Так он бегом через все село к нам на выручку бежал.
Вот, спасибо тебе, дед Тимоха! Действительно, если рассказывать сейчас усатому Петровичу настоящую историю моей встречи с колонной, то меня в лучшем случае заметут в местную каталажку «до выяснения», а то и просто у ближайшей стенки расстреляют, так, на всякий случай.
– Жил в Моздоке?
– Ага.
– Где?
Стараясь не измениться в лице, лихорадочно вспоминаю название улицы, на которой располагалась так понравившаяся мне шашлычная.
– На Богдана Хмельницкого.
– Слышь, Петрович, – вмешивается в беседу, больше напоминающую допрос, дед Тимоха, – пока ты тут в контрразведчика играешь, у меня в кузове сын кровью истекает. Пришел в станицу наемник, серьезный, матерый, за минуту пятерых «волчат» привалил не запыхавшись. Хочет у нас работу найти. Да ты плясать от счастья должен, а не допросы ему учинять. Пропусти нас, мне в больницу надо и домой, а Мишане – к коменданту.
– Нет сейчас коменданта, в отъезде. Ладно, заезжайте, я сейчас дежурную машину выделю, отвезут, Владимирыч, твоего парня к врачу. А вот вам с наемником придется задержаться. Объяснения с вас возьмем по нападению. Мне ж служебное расследование теперь проводить. Вы только это, ребят наших погибших у караулки сгрузите. И оружие их. Мы тебе, наемник, должны что-нибудь?
Я отрицательно мотаю головой.
– Я не из-за денег вступился. Жалею только, что подоспел поздно. Может, и из ваших уцелел бы кто.
Когда обещанный усатым Петровичем дежурный микроавтобус УАЗ-«буханка» уехал, увозя Егора к врачу и Оксану, по пути, домой, а парни из отдыхающей караульной смены аккуратно перенесли тела погибших из кузова ЗИЛа под навес возле здания караулки, мы с Тимофеем Владимировичем прошли в кабинет старшего.
– Так, наемник, Владимирович меня знает, а вот с тобой мы пока не знакомы. Я – начальник отдела дорожной стражи станицы Червленная. Зовут меня Карташов Борис Петрович, для друзей – Петрович. Для тебя пока Борис Петрович или товарищ лейтенант. Это понятно?
– Чего уж непонятного.
– Ну, тогда давай, рассказывай, что там, в Алпатове приключилось…
Следующий час мы с дедом Тимохой по очереди живописали бой в Науре во всех подробностях. Предъявили взятые мною трофеи и куски рукавов с волчьими головами. Мне даже пришлось нарисовать примерные схемы моего «кросса» к месту боя и самого боестолкновения. И уже в самом конце Петрович вдруг, как бы между делом, спросил:
– А чего вы не поделили-то, что Владимирыч тебя с машины погнал?
Оп-па, а вот этот вопрос мы заранее как-то и не обговаривали. Придется импровизировать. Надеюсь, дед Тимоха сможет нормально подыграть.
– Да тут, Борис Петрович, такое дело… Дочь у Тимофея Владимировича симпатичная. Ну, я улыбнулся ей, пару комплиментов сказал…
– Да, бога побойся, Миша, – вступил в игру сообразительный старик. – Она ж тебе, ироду, самому в дочери годится. Да за такие дела, будь я помоложе, руки б твои бесстыжие оттяпал по локоть!
– Ты чего, Владимирыч, за что?! Я ж себе ничего такого не позволил…
– А попробовал бы ты позволить, тогда б я тебя совсем пришиб!!!
– Так, стоп! – грохнул по столу ладонью Петрович. – Все понятно. Прекращайте, а то опять поссоритесь. Ладно, пока свободны. Если еще какие вопросы появятся, тебя, наемник, где искать?
– Да у меня особых планов нет пока. Сейчас зайду в комендатуру, сдам «бошки», потом – в оружейную лавку, трофеи «скину». А остановлюсь скорее всего в «Псарне», Владимирыч говорит, там для нашего брата скидки. Там и найдете, в случае чего.
– Добро. Ты, кстати, чем заняться думаешь?
– Да не решил пока. А что?
– Да нам в стражу опытные люди нужны. Служба, конечно, не сахар, но и жалованье приличное. И жильем в казарме бесплатно обеспечиваем, и питанием.
– Подумаю. Но за предложение – спасибо.
Да, видно, сложная у них тут обстановка, если умеющего обращаться с оружием новичка всего за час дважды спрашивают о планах на будущее. Значит, стрелки им нужны… Прямо Дикий Запад какой-то.
Дед Тимоха, добрая душа, войдя в мое положение, пообещал довезти меня до оружейной лавки, а по дороге показать здание комендатуры.
– Как все лишнее продашь, так налегке в комендатуру и заскочишь. А то упреешь столько железа на себе таскать.
– Кстати, Владимирыч, а в «Ратнике» этом, что, кроме оружия, продают?
– А что нужно?
– Да баул нужен большой брезентовый. Я РПК и патроны к нему решил себе оставить. Пригодятся.
– За это даже не переживай, баул я тебе так подарю, у меня как раз в кузове несколько новых лежат, на продажу брал. Хорошие, прочные. Двойной слой брезента, лямки прошитые, регулируемые. Можно как сумку носить, на плече, можно – как рюкзак.
– Да, Владимирыч, сразу видно торговца… И сколько стоит? – ухмыляюсь я.
Тот только разводит руками в ответ, мол, что поделать, привычка – вторая натура.
Дальше едем молча. Тимофей Владимирович «баранку» крутит, а я по сторонам глазею. Да уж, здорово изменилась Червленная за последние тридцать лет! Помимо напичканного огневыми точками защитного вала, оборону станицы обеспечивала еще и загнанная в капониры тяжелая бронетехника. По бокам от ворот стоят два врытых в землю по самую башню Т, а вдалеке видны торчащие из-за брустверов, будто стальные грибы, башни нескольких БМП Между валом и крайними домами станицы почти полукилометровое «предполье» с рядами колючей проволоки на кольях и скорее всего еще и густо заминированное. Оборону тут можно держать долго и против вполне серьезных сил противника. Жилые дома тоже больше напоминают маленькие крепости из красного или белого кирпича, с кровлями из тяжелой черепицы. На Кавказе всегда любили окружать дома высокими заборами, но если раньше их строили для красоты и чтобы избежать любопытных взглядов, то за теми, что я вижу сейчас по обе стороны улицы, вполне можно пересидеть минометный обстрел.
– А вот, кстати, и комендатура, – кивает через некоторое время Владимирович на приземистое двухэтажное здание, притормозив посреди небольшой площади. Знакомое, кстати, местечко! Если мне мой склероз не изменяет, то в былые годы, еще до первой кампании, тут располагалась детская спортивная школа-интернат. А в году, когда судьба впервые занесла в Червленную, тут стоял сводный отряд Московского СОБРа.
Оглядываюсь в указанном направлении и вижу настоящую крепость: высокая стена из бетонных блоков с бойницами огневых точек и спиралями «егозы» поверху, узкие окна, из которых так удобно отстреливаться в случае нападения, пулеметное гнездо и несколько прожекторов на крыше. Тяжелые стальные ворота, сдвигающиеся вбок, слева от них – проходная, напомнившая внешним видом ДОТ-КПП на въезде в станицу, такая же мощная и основательная, идеально подходящая для ведения оборонительного боя. Перед фасадом – небольшая площадь, и улицы от нее отходят прямые, хорошо простреливаемые. Охраны на первый взгляд немного, но выглядят эти парни куда серьезнее часовых на въезде в станицу. Сразу видно, с наскока этот домик не взять. Откуда-то с заднего двора в небо торчат сразу две антенны. Одна – обычный двадцатипятиметровый штырь-диполь армейской КШМки. Вторая – сильно напоминающий Шуховскую телебашню в миниатюре ажурный металлический конус. Правда, что ли, телебашня? Нет, вряд ли. Скорее всего – радио. Кстати, несколько «тарелок»-громкоговорителей на столбах я по дороге видел, просто внимания не обратил.
– А вон по той улице, буквально метров сто, по правой стороне и будет «Псарня». Там вывеска приметная, мимо не пройдешь. А вот по этой, правда подальше, примерно через километр, и моя лавочка. Я и живу там же, так что заходи в гости.
Еще через пять минут Тимофей Владимирович останавливает ЗИЛ перед сложенным из красного кирпича одноэтажным домом без окон. К стальной входной двери ведет высокое и широкое крыльцо, выложенное толстой тротуарной плиткой. Над дверью простая черного цвета с белыми буквами вывеска: «Ратник. Оружие и боеприпасы». А что? Скромненько и со вкусом. Как говорится, главное не форма, а содержание.
Владимирович помогает мне выгрузить из кузова трофейное «железо», вручает, отказавшись от денег, огромный брезентовый баул цвета хаки и, пожав на прощание руку, уезжает в больницу проверить, как разместили Егора. А я остаюсь на ступенях крыльца, увешанный оружием, будто новогодняя елка. Уже было собираюсь войти, как вдруг до меня доходит, что попытка продать черные от свежего порохового нагара «стволы» выглядит не совсем красиво. Это все равно, что грязную поношенную одежду продавать. Или надкусанные пирожки. Решено! Усаживаюсь прямо на нижнюю ступень крыльца, сваливаю кучей на расстеленный на асфальтовом тротуаре баул автоматы и пистолеты, пулемет ставлю на сошки рядом. Из «мародерки» на свет божий извлекаю масленку и ветошь. Пошло дело! Примерно через час, уже устав от удивленных и заинтересованных взглядов прохожих и изрядно вспотев на жарком солнце, разряжаю все магазины, ссыпав патроны в трофейный «сидор», снова навьючиваю на себя свой маленький, но увесистый арсенал, и толкаю внутрь тяжеленную дверь магазина.
– Рад приветствовать, молодой человек, – слышу я, едва затихает подвешенный над притолокой колокольчик. – Не часто в наше время можно встретить столь добросовестных клиентов. Обычно норовят всучить просто заросшее грязью, да еще и ругаться пытаются. Меня, кстати, зовут Сергей Сергеевич.
– А меня Михаил, – представляюсь я невысокому, полноватому и лысому как колено дядьке лет пятидесяти в маленьких круглых очках, здорово похожему на актера Броневого в роли доктора из «Формулы любви», и жму ему руку. – А как вы узнали…
– Юноша, есть такое дивное изобретение человеческого гения – камера видеонаблюдения. Неужели не слышали?
Пристыженно улыбаюсь и развожу руками. Красиво тебя умыли, Михаил Николаевич. Вот тебе и урок на будущее! Не покупайся на кажущуюся архаичность: на все эти «трактиры», «лавки»… Как ни крути, вокруг тебя будущее, пусть и не совсем счастливое. И народ здешний – далеко не дикари.
Пока собираясь с мыслями, чтобы придумать что-нибудь остроумное в ответ, обвожу взглядом торговый зал магазина…
И минут на десять «зависаю», словно перегруженный компьютер. Да уж, посмотреть тут явно есть на что! Нет, во внешнем облике торгового зала ничего необычного не было: открытые стеллажи, полки и застекленные прилавки. Но вот их содержимое было достойно самого пристального внимания. С одной стороны, не сказать, что выбор поражал разнообразием, по большому счету, все, что я сейчас вижу перед собой, в мое время можно было увидеть почти в любой армейской «оружейке». Но вот тот факт, что все это можно спокойно купить… К этому мне, отлично помнящему, сколько времени у нас занимало получение разрешения на травматический «резиноплюй», точно еще предстоит привыкнуть. Да и количество оружия, что называется, на единицу площади слегка шокировало.
Вся левая от меня стена была занята стеллажом, заставленным, судя по всему, добычей парней вроде меня. Пара десятков «калашей» всех модификаций и обоих калибров. Примерно столько же симоновских самозарядных карабинов. Одна СВД-С[16], а рядом с ней, у меня чуть челюсть на грудь не рухнула, СВТ с оптическим прицелом. Чудны дела твои, Господи! А я уж думал, что «светки» только в музеях да на киностудиях в качестве реквизита и остались. И тут же, выражаясь «высоким штилем», символизируя связь поколений, пристроился немного потертый «Винторез». Три «ручника», два «семьдесят четвертых» и один «брат-близнец» моего. Один ПКМ и один «Печенег». Перед стеллажом – застекленный прилавок, в котором выложены пистолеты: четыре видавших и лучшие времена «тульских Токарева», стайка «Макаровых» с черными и рыжими рукоятями, среди которых, бросающийся в глаза, словно волкодав среди болонок, одиноко красуется АПС. Все не новое, но, судя по внешнему виду, вполне исправное и работоспособное. Секонд-хенд, блин!
Стена справа отдана под «тяжелую артиллерию». Там на станках-треногах грозно замерли «Корд» и НСВ, рядом с которыми «меньшими братьями» примостились ПКМС и АГС На стене – небольшая полка, а на ней – два РГ-6[17] и три подствольника. Все три – «двадцать пятые», странно, «тридцатка» тут в свое время тоже здорово распространена была… В углу – открытая оружейная пирамида, в которой выстроились гранатометы: одноразовые «Мухи» и «Аглени», парочка РПО «Шмель», три РПГ-7 и даже один «Вампир»[18]. И тут же патронные короба, «улитки» для АГС, ленты всех типов, машинки для их снаряжения, и Ракова[19], и для более крупных калибров. Офигеть, дайте две!!! И это все в свободной продаже?! Как говорится: нет, ну это просто праздник какой-то!
Ассортимент на стене за спиной хозяина и в стеклянной витрине перед ним сильно напоминает левую стену, но с тремя очень серьезными отличиями. Во-первых, все оружие новое, лоснящееся от смазки, с ярким воронением. Во-вторых, выбор намного шире: есть и «Вал», и ВСК, и 9А, да и в рядах «Калашниковых» видны и АК, и АК В витрине с пистолетами, кроме «стечкина», «Макарова» и ТТ, лежат пистолет Ярыгина и украинский «Форт». Этот-то тут какими судьбами? И, в-третьих, каждый «ствол» был в единственном экземпляре. Оно и понятно, на стене – образец, остальное в подсобке. Это же не бывшие в употреблении «стволы», что все разные, и всяк со своей «придурью». А еще на прилавке под стеклом аккуратно разложены коробки с самыми разными боеприпасами и ручные гранаты. В гранатах, правда, разнообразия не наблюдалось: РГД-5 и Ф-1, больше ничего и не было. Хотя, с другой стороны, а что еще нужно?
– Что, юноша, понравилось? – выводит меня из ступора насмешливый голос Сергея Сергеевича.
– Да уж, блин, впечатляет – это самое меньшее, что можно сказать! А что, – я, пытаясь пошутить, киваю на правую стену. – ЗУшки нет?
– Ну почему же нет, есть. Просто тут для нее тесновато. Да и денег у вас, думается мне, на ЗУ пока не хватит. Опять же на приобретение крупнокалиберных пулеметов, гранатометов и всего прочего в таком роде нужно получить специальное разрешение у коменданта.
Смотрю на него и не могу понять, то ли мужик умеет шутить с таким серьезным лицом, то ли у него и впрямь двадцатитрехмиллиметровая спаренная зенитная установка на заднем дворе стоит. Хотя, учитывая, что «Утес» и «Корд» имеются… Наверняка и «двадцать третью» купить можно, и КПВ. Были б деньги и «добро» от коменданта.
– А все остальное?
– А все остальное, хоть все заберите, лишь бы денег хватило.
Да уж, блин, сладкий сон любого милитариста! Я сейчас просто заплачу и попрошу у Сергея Сергеевича политического убежища.
Ладно, полюбовались, и баста. Пора к делу переходить.
– Куда тут можно товар для осмотра сложить?
– А вот, у вас за спиной верстачок стоит, на него и выкладывайте свои трофеи. Смотреть их будем. А как они к вам попали, если не секрет? Уж простите мое любопытство.
– Да нет никакого секрета. Мы с Тимофеем Владимировичем и ребятами из дорожной стражи по дороге из Моздока в Алпатово в засаду влетели. Парням не повезло, погибли почти сразу. А я вот удачливее оказался…
– Постойте, Тимофей Владимирович? Старосельцев?
– Вот ей-богу, фамилию-то его я и не знаю. Но если у него есть сын Егор, дочка Оксана и торгует он всякой снарягой и экипировкой, то значит, Старосельцев.
– А что за ребята из стражи?
– Ну, Тимофей Владимирович их фамилии лейтенанту Карташову называл, только я не запомнил. Только имена – Виктор, Андрей и Юра, молодой совсем мальчишка…
– Знаю, о ком речь, Вити Смирнова экипаж. Хорошие ребята были, упокой господь их души. Жалко… А напал кто?
– Старосельцев сказал: «волчата» из непримиримых тейпов.
– «Волчьи головы» в комендатуру не сдали еще? Не возражаете, я взгляну?
– Да нет, вот они, – протягиваю я Сергею Сергеевичу вынутые из кармана вышитые тряпки.
– Ого, да вы, Михаил, серьезный человек! В одиночку пятерых итум-калинских «волчат» уделать, это не в рукав высморкаться. Уважаю!
– А почему вы решили, что они из Итум-Калы?
– Башни позади голов видите?
– Башни Шамиля? – доходит до меня.
Эти древние башни времен Кавказской войны, перекрывавшие некогда ущелье Волчья Пасть, и в мое время были своего рода неофициальным символом Итум-Калинского района.
– Они самые.
Он возвращает мне «бошки», а я выкладываю на гладко оструганную столешницу все свои утренние «приобретения». Сергей Сергеевич поочередно берет их с верстака, вертит в руках, сноровисто делает неполную разборку. Первыми в сторону он откладывает два АКМа братцев-«партизан».
– Извините, Мишенька, но это совсем хлам. Новые цевья и приклады – не проблема, у меня запасных полно и пластиковых, и деревянных. Но они «ушатаные» насмерть. Видно, прежние хозяева совсем дураки криворукие были. Больше восемнадцати рублей за каждый не дам, уж извините.
Во время разговора со Старосельцевым по пути в Червленную я уже составил себе некоторое представление о здешних ценах и только согласно киваю.
– Действительно хлам, Сергей Сергеевич. Вы правы. Больше за них просить было бы хамством.
– «Макаров» тоже слова доброго не стоит, ему в его теперешнем состоянии на помойке место, если уж по совести, но, может, и возьмет кто, на дешевизну польстившись. За него я пять рублей дам.
Мне остается только вновь согласно кивнуть. Честно говоря, я думал, он этот ПМ вообще брать не станет, а просто предложит с ним до ближайшей мусорной ямы прогуляться. Продавец будто читает мои мысли.
– У меня, кроме лавки, еще и мастерская. И оружейник толковый. Так что вытянем «ветерана», может, еще кому послужит. Зато вот СВД и ПММ у вас очень недурственные. За пистолет пятнашку дам, за «снайперку» – сто рублей, если вместе с магазинами и патронами. Идет?
– Идет.
– АКМС тоже вполне приличный, да еще и «затыльник» от ГП… Тридцать. Ножи не возьму, не обижайтесь, не мой профиль. Их попробуйте как раз Старосельцеву продать, он холодным оружием тоже приторговывает. А вот штык, если продадите – возьму, в комплект к моей, – он кивает на снайперскую С ВТ, – красотке. Она как раз без штыка. Два рубля дам, согласны?
– Согласен.
– Угу, гранаты себе оставите?
– Нет, что-то они мне особого доверия не внушают.
– Мне, если честно, тоже, но по пять рублей за штуку дам.
– Пойдет.
– Так, пулемет…
– А вот РПК я продавать не хотел, Сергей Сергеич. Мой «семьдесят четвертый», он все же больше для городского боя подходит. В лесу от него толку будет мало, калибр не тот, не то что от веток, от травы рикошетит…
– Так-то оно так, Миша. Но есть у меня для вас вариант получше. Я вам в обмен на РПК и три «банки» отдам «сто третий» с четырьмя магазинами. Новенький, только с консервации. Есть еще и болгарский, но наш, еще до Тьмы сделан, качеством все-таки получше будет. Подумайте сами: калибр тот же, а весит почти на четыре кило меньше, да и «подствольник» на него навесить можно. Ну как?
Вообще-то, кажется, тут меня милейший Сергей Сергеевич малость по деньгам «напарить» хочет. Но в пределах разумного. АК у него, если верить ценнику, стоит шестьдесят пять рублей серебром. А вот подержанный РПК – восемьдесят пять. И это с одной «банкой». Но, с другой стороны, он мне к «калашу» еще четыре магазина дает. И с остальными «стволами» не обманул. Пусть хоть какую-то выгоду получит.
– Идет.
– А вы, Миша, я гляжу, отличный клиент! Еще чем-то помочь могу? Патроны, гранаты?
– Да, – вспоминаю я про опустевшую «спарку» магазинов, – шестьдесят патронов 5,45 сколько будут стоить? И еще к В О Гам хочу прицениться.
– Вот ВОГов сейчас нет. Зайдите через недельку, как раз подвезти должны. Стоят они по десять рублей. А «пятерка» у меня – пять рублей за пачку. Так что, десять рублей с вас.
– Они у вас 7Н6[20] или 7Н10[21]?
– Ууу, Миша, вы и спросили… Я уже забыл, когда последний раз «десятые» видел, так что только «шестые».
– Ну и ладно. Кстати, Сергей Сергеевич, а где вы все это, – я киваю головой на новенькие «стволы» на центральной стене и витрину с боеприпасами, – закупаете?
– Как где, – тот смотрит на меня с искренним изумлением. – На Украине, разумеется, что-то они там сами делают, что-то им морем из Болгарии везут, а они уже нам переправляют. Как мне кажется, ни в Ижевске, ни в Туле, ни в Коврове разумной жизни не будет еще много лет, пока радиационный фон не снизится. Да и после этого на тамошних руинах что-либо производить будет сложно.
Оп-па, попал, ты, Миша, пальцем в небо. На будущее, думай, прежде чем рот открывать, а то точно на чем-нибудь конкретно засыплешься. Зато, по крайней мере, становится понятным наличие «Форта», да и некоторая информация о здешних делах получена.
– Как деньги возьмете, все серебром или часть золотом?
– Только серебром – уж больно большая куча будет. Давайте часть золотом. Какой у вас тут курс?
Понимаю, что снова сморозил чушь, уж курс золота к серебру тут любой ребенок знает, но делать нечего. Однако пожилой продавец невозмутим.
– Пятьдесят к одному.
Фу, похоже, пронесло. Видимо, в разных краях тут курс различается.
– Тогда пусть будет три золотых и сорок три серебром.
Пакую купленный «сто третий» в баул к ранцу с мясом, своей РДшке и «сидору» с патронами, закидываю его на левое плечо, свой АКС – на правое. Две пачки «пятеры» убираю в «мародерку», туда же перекладываю ИПП, а полученные деньги убираю на ее место, в нагрудный кармашек РПС. Прощаюсь с Сергеем Сергеевичем, клятвенно заверив его на прощание, что обязательно еще к нему зайду, и не раз.
До комендатуры дошел минут за двадцать неспешным шагом. Перед проходной меня притормозили двое квадратных молодых парняг в черных «горках», беретах и РПС, вооруженных АКМСами. На рукавах – шевроны с таким же гербом Терского казачьего войска, что и у дорожной стражи, но с надписями «Комендатура ст. Червленная» и «Охранная рота».
– Кто такой, куда?
– Наемник, хочу «волчьи головы» сдать.
В глазах парней просыпается искренний интерес и что-то похожее на уважение.
– Это ты с утра в Алпатове геройствовал?
Да уж, земля, как известно, слухом полнится. Хотя, что странного, электричество у них есть, телефон тоже. Через КПП я почти два часа назад проехал, да до этого меня и Владимировича Карташов почти час «мариновал». Разошлась информация…
– Было дело.
– И как ты один против пятерых-то?
– Повезло…
– Ну, удача, она девка такая, не ко всем идет. В мешке что?
– Автомат, патроны, еды немного.
– Ясно, тогда мешок и свой «калаш» тут оставь, на выходе заберешь. Не боись, ничего не пропадет, у нас с этим строго.
– А пистолет?
– Можешь оставить. Совсем без оружия мужчине ходить не годится, тут Терской фронт как-никак, не Ростов какой-нибудь и не Ставрополь.
Отдаю баул и АКС сидящему в проходной пожилому осетину в такой же, как и у парней, черной «горке», получаю взамен жестяную овальную бирку с номером, почти как в гардеробе кинотеатра.
– Отец, я тут у вас первый раз. Куда мне?
– В финчасть. На первом этаже по коридору направо, до конца. Там увидишь.
Марширую через чисто подметенный асфальтированный двор, прохожу в серьезной толщины бронированную дверь, по случаю теплой погоды распахнутую настежь. Вежливо киваю сидящему в застекленном «аквариуме» дежурной части лысому амбалу с красной повязкой дежурного и лейтенантскими звездочками на хлястиках-погончиках его черного прыжкового комбинезона.
– В финчасть.
– Проходи, – вяло отмахивается он, но вот взгляд у мужика ни фига не расслабленный, смотрит он пристально и внимательно. Видно, обстановка тут неспокойная и бдительность на высоте что у стражи, что у этих вот, из Охранной роты.
В конце коридора вижу дверь с табличкой «Финансовая часть». Вежливо стучу и вхожу. Первое, что бросается в глаза, – большой отрывной календарь на стене. Ага! На дворе у нас 17 сентября года, понедельник. Ну, слава богу, с датой определились. О, как! Сам факт того, что меня неизвестно как и неизвестно зачем зашвырнуло аж на тридцать лет вперед, уже вообще не удивляет. Воспринимаем как данность. Поразительное все-таки животное человек, адаптируется к чему угодно. Я, по идее, должен сейчас в истерике биться, причитать и волосы на себе рвать от отчаяния. А вместо этого хожу по магазинам и, словно ребенок конфете, радуюсь таким мелочам, как точная дата, в которой я очутился.
Широко и доброжелательно улыбаюсь сидящей за письменным столом полной женщине лет пятидесяти.
– Здравствуйте, а я, видимо, к вам.
– Так, похоже, наш «неизвестный герой» объявился. Ну, молодой человек, ты просто фурор произвел в нашем болотце: появляешься неизвестно откуда, всех подряд спасаешь, нохчей бьешь чуть ли не тапкой, как тараканов на кухне…
– Если б всех спас, было бы просто здорово, – искренне вздыхаю я, вспомнив вдруг умоляющие глаза умирающего Юрки.
Лицо женщины сразу становится серьезным и грустным.
– Да, тут ты, парень, прав. Жалко ребят. Но тут таким никого не удивишь: Терской фронт, тут у непримиримых, считай, в каждой семье кровники. Который год война, а все конца и края не видно. Уже, считай, два поколения на этой войне выросли. Ой, что-то меня в философию занесло! Давай сюда свои трофеи.
Протягиваю ей мятые лоскуты ткани из кармана. Она раскладывает их перед собой, разглаживает, внимательно изучает. Потом достает из верхнего ящика толстый гроссбух в кожаной обложке.
– Ну, давай оформлять. Фамилия, имя, отчество.
– Тюкалов Михаил Николаевич.
– Год и место рождения.
– Эээ, – быстренько перегоняю свой возраст под «местное время», – две тысячи шестой, Московская область. Город нужен?
– Ой, да какая теперь-то разница? Достаточно и области.
Да уж, кому теперь интересны названия стертых с лица земли и засыпанных радиоактивным пеплом городов бывшей Московской области.
– Род занятий?
– Наемник.
– Дата, время и место огневого контакта?
– Сегодня утром, около восьми, Мертвые Земли, село Алпатово.
О, как загнул! А главное, тетка все это восприняла совершенно спокойно, как должное. Похоже, начал врастать в местные реалии.
– Есть ли свидетели огневого контакта?
– Да, Старосельцев Тимофей Владимирович и его дети: Егор и Оксана.
– Ну, вот и закончили с бюрократией. Вот тут распишись.
Пока я расписываюсь, женщина открывает обшарпанный несгораемый шкаф у себя за спиной.
– Награду как возьмешь? Серебром или золотом?
– Лучше золотом.
Смахиваю со стола в ладонь золотую монету, прощаюсь и выхожу в коридор. Возле «дежурки» меня останавливает давешний лысый дежурный.
– Эй, парень, тебе надо будет с комендантом по поводу происшедшего поговорить, но он в Ханкале. Ты остановиться где решил?
– В «Псарне».
– Ясно. В общем, ты лучше никуда не отлучайся, как комендант вернется, мы за тобой посыльного пришлем.
– Договорились, товарищ лейтенант! – шутливо козыряю ему, подражая американским воякам из кино.
Тот только ухмыляется и кивает в ответ. Забрав на проходной свои вещи и оружие, топаю по указанной мне Старосельцевым улице, которая и впрямь метров через сто приводит меня к основательному одноэтажному дому, обложенному диким камнем, с цокольным полуподвалом. Вход, что характерно, ведет именно в него. Над широкими деревянными дверями, распашными, будто в салунах из американских вестернов, только полноценного размера, висит не без таланта нарисованная вывеска. На ней – три здоровенные серые кавказские овчарки, мохнатые, с оскаленными огромными белоснежными клыками и купированными ушами-пенечками. Лапами они опираются на ярко-красную надпись, сделанную шрифтом, стилизованным под старославянский – «Псарня». А ниже уже вполне нормальными черными буквами: «Трактир и гостиница». Да уж, прав был Тимофей Владимирович, пройти мимо, не заметив, сложно.
Спускаюсь вниз по ступеням и вхожу в полутемный зал. По дороге я все пытался себе представить, как может выглядеть «логово» наемников. Фантазия рисовала нечто среднее между салуном на Диком Западе и тавернами из книжек про Конана-варвара: каменные стены, чад факелов, большущий камин, в котором жарится на вертеле здоровенный кусок мяса, а то и целая туша какого-нибудь бычка или барана, орущие песни пьяные и давно не мывшиеся бугаи-посетители с бандитскими харями, обвешанные с ног до головы оружием. Бред, конечно, но больше на ум ничего не приходило. Реальность разбивает все мои безумные фантазии. Вид трактир имеет вполне обычный: десяток столов, стойка бара с тремя пивными кранами. В дальнем углу – широкая деревянная лестница с перилами на второй этаж, который на самом деле первый. Позади стойки видны полки, заставленные бутылками. Разве что бросается в глаза отсутствие стульев, которые заменяют массивные деревянные скамьи, да и столы сделаны им под стать. Такую мебель двигать упреешь, зато и в драке в качестве подручного средства использовать не получится, и сломать трудно, даже если специально постараться. А еще на стене за спиной крупного, похожего на бросившего спорт борца-вольника, пожилого бармена висят бесшумный автомат «Вал» с оптическим прицелом и растянутый треугольник некогда черной, но здорово выцветшей и полинявшей косынки. Ну да, Владимирыч ведь говорил, что хозяин трактира – бывший наемник. Кузьма Четверть, кажется. Скинув баул на пол, себе под ноги, и положив на него сверху АКС, здороваюсь с барменом.
– Кузьма, – представляется он. – Местный бармен и, до кучи, хозяин.
– Михаил, посетитель.
Улыбаясь, жмем друг другу руки.
– Ты покушать или на постой остановиться?
– Вообще-то на постой, но покушать тоже не мешает.
– Ну, для коллеги, – Кузьма кивает на мою бандану, – номер на одного – пять рублей серебром в сутки, трехразовое питание в стоимость включено, но спиртное в эту цену не входит. В номере душ. Прочие «удобства» – во дворе. Нужна баня – заказывай заранее, часов за пять хотя бы, чтоб протопилась. Стоит три рубля. Если надо какие вещи постирать, тоже можно. Там оплата зависит от количества тряпья. Сегодня завтрак ты уже пропустил, так что за первый день с тебя возьму не пять рублей, а четыре. Обед – через час. Если очень есть хочешь, меню вон, на стене висит, но, не обессудь, за отдельную плату. Какие вопросы есть?
– Розетка в номере имеется? Мне аккумулятор для радиостанции зарядить надо.
– Есть розетки. Если зарядный «стакан» нужен, то могу на прокат дать. Станция какая у тебя?
– «Стакан» у меня свой. Заплачу пока за три дня, а там глянем.
– Хорошо, тогда четырнадцать рублей с тебя. Поселишься в третьем номере.
Кузьма берет у меня деньги, достает из-под стойки ключ и показывает на лестницу.
– Комната там, подходи на обед, не забудь. Сегодня кубанский борщ и свиная отбивная с картошкой.
– Ну, теперь точно не забуду. Пожрать вкусно я большой любитель.
Номер оказывается вполне приличным, небольшим, не больше десяти «квадратов», ну так мне тут не в футбол играть. Маленькая прихожая, из которой можно попасть или в душ, или в комнату. Душевая – самая обычная, я по ходу своей кочевой военной жизни на такие насмотрелся: неглубокая, примерно по щиколотку, ванночка, вмурованная в пол, и торчащий прямо из стены смеситель с краном и гибким шлангом душа. На стене справа – маленькое зеркало с проволочной полочкой под ним, ну да, умыться, там, физиономию побрить. Пол и стены выложены простенькой, местами сильно потрескавшейся кафельной плиткой. С одной стороны – предельный аскетизм, с другой – я все-таки далеко не «аглицкая королева», приходилось и в ведре мыться, и в ледяной грязноватой горной речке. А тут горячая вода есть, уже немало! Заглядываю в комнату. А ничего себе так. Даже уютно. Широкая кровать, невысокая тумбочка рядом, напротив – стол и пара мягких стульев. Встроенный в стену шкаф-купе, почти как у меня дома… был… когда-то… только без зеркальной панели во всю дверцу. Стены покрашены желтой краской. На стене в изголовье кровати – ночник с матовым плафоном-шаром и розетка. Под потолком – люстра, почти такой же матовый шар, что и у ночника, только в два раза больше. На полу – плетенный из множества матерчатых лент коврик. Единственное окно смотрит во внутренний двор, но сквозь него почти ничего не видно, похоже, весь двор густо оплетен виноградной лозой. На стене рядом с окном – небольшой прямоугольный радиоприемник без названия в пластмассовом потемневшем от времени грязно-белом корпусе. Ни шкалы диапазонов, ни каких-нибудь кнопок. Из всех «органов управления» – ребристое колесико громкости, до половины «утопленное» в корпус приемника, которое если до упора повернуть влево, еще и кнопка «выкл.». Помню-помню я такие агрегаты. Я в детстве у бабушки в деревне такие видел. Называется это чудо техники «радиоточка» и принимает только один канал. Интересно какой? Тот, у бабушки, «Маяк» принимал. Как сейчас помню: «На волне «Маяка» – программа «Рабочий полдень»». А тут что? Поворачиваю ручку громкости. Сквозь треск эфирных помех слышен голос какой-то певички, что-то поющей про большую любовь. Песня незнакомая, но и так все ясно. Попса… Попса никогда не меняется… Хмыкнув, вырубаю приемник и, стянув с головы бандану, кидаю ее на кровать. Нормально, жить можно!
Вытряхиваю все содержимое баула на кровать, застеленную простым серым шерстяным покрывалом. Достаю из РД коробку со сканером, включаю зарядный «стакан» в розетку и ставлю станцию заряжаться. А сам, усевшись на кровать и подвинув стол поближе, начинаю окончательную ревизию своего имущества.
По итогам первых двух суток в новом для меня мире и в новом качестве я строго в плюсе: разжился целой кучей полезных и не очень вещей. Прежде всего – деньги. За вычетом потраченного на патроны и отданного за номер у меня четыре золотые и двадцать девять серебряных монет с довольно затейливым гербом и надписью «Югороссийская республика» на одной стороне и номиналом в один рубль на другой. Странно, кстати, почему было не обозвать золотой как-то иначе? Хотя, если курс в разных местах разный, то запаришься номиналы менять. То он «полтинник», то «четвертак», а то – «червонец». А так, рубль и рубль. Есть серебряный – он дешевле. Есть золотой – он дороже. Наверняка есть еще и какая-нибудь медная мелочь, серебро разменивать. И незачем голову ломать. Так, что еще? Еще есть остатки «наследства» убиенных мною в Науре бандитов: два охотничьих ножа, ранец, набитый копченым мясом, РПС с подсумками под ручной пулемет, теперь мне уже совсем не нужная. Шесть автоматных и два пулеметных магазина калибра 7,62 миллиметра, патроны пистолетные 9×18, изъятые из бандитских пистолетов – 32 штуки, нормально, полтора магазина к моему «стечкину». Целая россыпь автоматных патронов 7,62 миллиметра в вытертом брезентовом вещмешке. На некоторое время погружаюсь в пересчет. Ага, штук, не много, конечно, но и не штатный БК. Как ни крути, десять полных магазинов и еще чуть больше половины. Учитывая их вес, больше на себе и не упрешь. По крайней мере, если пешком идти, а не на авто катиться. А с авто у меня тут пока никак. А еще есть новенький, только что выменянный АК с четырьмя магазинами. Да все то, с чем я сюда провалился и о чем уже рассказывал чуть раньше. Не плохо! Не олигарх, конечно, но и нищим не назвать.
Закончив игру в Скупого Рыцаря, не спеша набиваю пустые магазины к АКС купленными патронами, убираю вещи и автоматы в шкаф и топаю в душ. Стоя под тугими струями, размышляю о том, как же все-таки мало солдату надо для счастья: вкусно и много пожрать да в горячей воде помыться. Пункт два – выполнен, пункт раз – пойдем выполнять через десять минут. В одном обернутом вокруг бедер полотенце босиком шлепаю в комнату и прямо на ходу соображаю, что мне, похоже, еще очень многое прикупить надо. Вот помылся, а чистого белья, чтоб переодеться, – нет. И футболки чистой нет. И носок. Да что там говорить, тапочек, и тех нема! Ладно, сейчас поем да пройдусь к тому же Старосельцеву в гости, у него если и не все, то хотя бы часть необходимого купить можно будет. А чего не будет, так хоть узнаю, где найти можно. Но это все – позже. А прямо сейчас пора на обед топать, а то в брюхе уже, как говорится, кишка кишке колотит по башке. Быстренько одеваюсь и натягиваю ботинки, щелкаю «клипсой» застежки, крепя к ремню кобуру со «стечкиным». Как тот парень возле комендатуры сказал: «Не Ставрополь какой-нибудь»…
В зале я оказываюсь не первым посетителем. Два стола уже заняты. За одним неспешно едят и о чем-то беседуют два парня в выгоревших на солнце почти до белизны «горках». На вид, примерно мои ровесники, крепкие фигуры, широкие плечи, загорелые обветренные лица. Свои черные банданы они, словно байкеры, которых я неоднократно видел когда-то в Москве, повязали на плечо, пропустив под мышкой и завязав узлом вокруг хлястика-погончика куртки. За другим в одиночестве выпивает еще один, помоложе первых двух, лет, наверное, двадцати двух – двадцати трех, одетый в камуфлированные штаны и короткую черную кожаную куртку. Внешностью и повадками он здорово смахивает на мелких бандючат начала девяностых: лысая голова, наглая физиономия, некогда спортивная, но уже начинающая оплывать «тушка», этакий некогда накачанный «колобок». Заменить ему камуфляжные штаны на малиновые слаксы, а короткие сапоги на «адидасовские» кроссовки… Да толстую золотую цепь на шею повесить… М-да, одним словом, не нравится мне этот «гусь», хоть убейте, не нравится. Все трое вооружены только пистолетами. Угадал я, без повода обвешиваться оружием тут, похоже, не принято, но и совсем безоружными не ходят.
Увидев меня, все трое отрываются от своих занятий и изучающе разглядывают мою скромную персону. Поневоле вспоминаются старые вестерны с Клинтом Иствудом. В город приезжает никому не известный стрелок, и местные глазеют, соображая, чего от него можно ждать. Ладно, поиграем в ковбоев. Надеюсь, нарываться на проблемы, проверяя новичка «на слабо», подобно киношным «плохишам», они не станут. Не хотелось бы начинать взаимоотношения с местными наемниками с драки или, не приведи бог, со стрельбы. Неспешно рассматриваю их в ответ, здороваюсь, слегка кивая головой, а потом подхожу к стоящему за стойкой Кузьме.
– Так что там с обедом?
– Садись за любой стол, сейчас все будет, – отвечает тот.
И впрямь, буквально через минуту из двери, ведущей, судя по запахам, из-за нее доносящимся, в кухню, выплывает монументальная женщина с большим деревянным подносом в руках. Ох, блин! С таких, наверное, при Советском Союзе статуи колхозниц и прочих строительниц коммунизма лепили. Настоящая казачка: красивая, статная, крепкая. Из тех, что любого коня одним ударом с копыт свалят и горящую избу по бревнышку раскатают. Валькирия! Будь она лет на двадцать моложе – влюбился бы!
А борщ хорош! Горячий, густой, наваристый, с помидорами, бордовой свеклой и пережаренным лучком, с кусочками нежной свинины, заправленный домашней сметаной и посыпанный свежей, душистой зеленью. Вкуснотища! Меня похожим в детстве бабушка кормила. Как она любила говаривать: «Первое отличается от второго только тем, что ложка, которую воткнули в тарелку с борщом, через пару минут все-таки упадет». Да уж, у местных поваров, похоже, подход к вопросу близкий. И это правильно!
От приятных ощущений и детских воспоминаний меня отвлекает кожанно-камуфлированный «колобок», нависший над моим столом и вперивший в меня нахальный взгляд.
– Эй, слышь, а ты кто такой вообще будешь?
Вот, блин, накаркал! Началось. Поднимаю глаза от тарелки и пристально смотрю на «колобка». Нет, ну до чего же он на дешевых «быков» эпохи раннего капитализма похож. Ему б еще пару «гаек» золотых на растопыренные веером пальцы.
– Ты забыл сказать «в натуре»…
– Чего? – не понял тот.
– Да ничего, а кто ты есть, чтоб спрашивать? – начинаю «давить» я, вставая со скамьи и распрямляясь во весь свой немаленький рост. Продолжая сверлить его злым взглядом, подхожу почти вплотную. Мой «оппонент» внезапно осознает, что не так уж он велик и широкоплеч, как ему казалось еще минуту назад, и начинает вертеть головой в поисках поддержки. Безуспешно. Парни в «горках» свою беседу прервали, но смотрят на происходящее просто с интересом, как на представление, и на выручку явно не спешат. Зато за стойкой подобрался Кузьма.
– Толя, а ну-ка отвали от человека, не ищи горя!
– Да ладно тебе, хозяин, не беспокойся, – широко улыбаюсь ему я и добавляю уже специально глумливым тоном: – Деточка ошиблась, сейчас прощения попросит, и разойдемся миром.
Такого «бычок» простить уже не может. Его левая ладонь сминает в комок футболку у меня на груди, а правая, сжатая в кулак, уходит в могучий, аж от уха, замах. Нет, ребята, я так не играю! Таких идиотов даже бить неинтересно! Кто ж тебя, оболтуса, драться учил?! Отражению такого «нападения» в милицейской «учебке» на первых же занятиях по физподготовке обучают. Обеими руками обхватываю его левую ладонь, слегка выкручиваю ее, а вместе с ней и всю левую руку против часовой стрелки. Слегка доворачиваю корпус. Левая рука продолжает удерживать запястье в захвате, а локтем правой резко провожу расслабляющий удар в горло. И тут же сажусь на корточки, прижимая его руку к своему бедру под мышкой правой руки, а левой рву его руку вверх. Это описание приема выглядит длинным, а вот на его проведение у подготовленного человека уходит не больше полутора секунд. Локоть рычагом на излом – это очень больно, мало того, если я еще хоть чуть-чуть поднажму, то выломаю «бычку» локтевой сустав, оставив его на всю жизнь инвалидом. Враз потерявший весь гонор «оппонент», упав на колени и грохнувшись лбом об пол, надсадно хрипит от боли. Он, может, и рад заорать во всю глотку, да вот разбитое моим локтем горло не позволяет. Как говорится, чистая победа. Хотя нет, этот кабан, падая, умудрился цепануть мой стол. И теперь я имею возможность наблюдать растекающиеся по полу остатки борща и лежащую посреди осколков тарелки румяную отбивную, заляпанную картофельным пюре. Вот, блин, и покушали!
– А вот это уже интересно, – слышу я со стороны ведущей к номерам лестницы. – А мне казалось, что боевому самбо только бойцов ОсНаза учат.
Не отпуская захвата, поворачиваю голову на голос и вижу облокотившегося на перила широкоплечего бородача, с интересом глядящего на нашу возню.
– Ты, парень, отпустил бы Толю. Он хоть и придурок редкостный, ежели начинает без повода на незнакомых людей буром переть, но все же НАШ придурок. А ты тут чужак и если его искалечишь, то мы можем расстроиться.
– Да ладно, – я отпускаю захват и, даже не глядя на подвывающего противника, делаю пару шагов в сторону лестницы, – не очень-то и хотелось. Но Толик ваш и впрямь кретин. И это не оскорбление. Это медицинский диагноз. Причем кретин весьма невежливый. Поесть не дал, настроение испортил. А если, скажем, я… эээ… расстроюсь, а?
– Что, такой серьезный парень? Знаешь, не обижайся, но я просто вынужден хоть и в более вежливой форме повторить вопрос Анатолия: кто ты такой и кто за тебя что сказать может? Кто тебя знает?
– Я знаю.
Все, включая меня, оборачиваются в сторону входной двери. Там, на пороге, стоит тот самый лейтенант с фигурой шифоньера, что сидел в «дежурке» комендатуры.
– Этот парень сегодня утром в Алпатове пятерых «волчат» из Итум-Кале угрохал. И Старосельцева с семьей от смерти спас. Один. А вот за Толей вашим, ты уж, Убивец, не обессудь, кроме двух пьяных драк, я особых подвигов не припоминаю. Пойдем, Михаил Николаич, – говорит он уже мне, – там комендант вернулся, пообщаться хочет. Срочно.
Ага, значит этот бородатый и есть предводитель здешних вольных стрелков Костя Убивец. Вот и познакомились, блин. Ну, делать нечего, от приглашения местных властей, да еще переданного столь крупногабаритным и серьезным посыльным, отказываться не стоит.
– С тебя отбивная с картошкой, клоун, – негромко, но отчетливо говорю я, проходя мимо баюкающего руку Толи, и выхожу на улицу вслед за своим шкафоподобным провожатым.
Да уж, как-то не задалась у меня попытка знакомства, интересно, а что ждет меня по возвращении из комендатуры?
Комендант Червленной капитан Костылев понравился мне сразу. Высокий, чуть пониже меня, а мою светлость природа и родители одарили почти двумя метрами роста, широкоплечий, мускулистый, не такой, конечно, огромный, как лейтенант из «дежурки», но мне в габаритах не уступал точно. Мужественное загорелое лицо, волевой подбородок, пристальный взгляд чуть прищуренных серо-стальных глаз. Черный прыжковый комбинезон с подвернутыми до локтей рукавами. На груди – два ряда орденских планок. С ходу подмечаю приметные колодки медали «За отвагу» и двух орденов Мужества. Остальные выглядят незнакомо, хотя еще одна, судя по черно-золотистым полосам, принадлежит «Святому Георгию». Хотя, может, я и ошибаюсь и георгиевской лентой тут обозначают на орденской колодке совсем другую награду. В любом случае дядя, похоже, героический, не из штабных. Внешне капитан чем-то неуловимо похож на моего армейского ротного, погибшего в м в Грозном. Сразу видно, мужик серьезный и правильный.
– Здравия желаю, товарищ капитан. Вызывали? – замираю я на пороге его кабинета.
– Вольно, – улыбнувшись, машет он рукой в ответ. – Не вызывал, а пригласил для разговора. Ты мне не подчиненный, так что во фрунт тянуться не надо. И по званию не обязательно, можно просто Игорь Васильевич. Присаживайся.
Сажусь на стоящий у окна жесткий стул. Хозяин кабинета остается на ногах и, не спеша, прохаживается туда-сюда, заложив руки за спину.
– Ну, о героических подвигах твоих я уже наслышан. И Петрович на въезде просветил, и тут народ треплется вовсю. Но хотелось бы все же услышать все от тебя, чтоб не создавать «испорченного телефона».
В очередной раз начинаю пересказывать историю наших со Старосельцевыми приключений, стараясь не задерживаться на нашем с ними знакомстве, чтоб не нафантазировать лишнего. Зато размолвку в Алпатове, из-за которой меня якобы ссадили, и сам бой расписываю во всех подробностях. Тут опасаться нечего: перестрелка с боевиками имела место быть на самом деле, а любая ссора – дело такое, в ней каждая сторона считает себя правой, и мелкие расхождения никаких подозрений не вызовут. В конце, на всякий случай, рассказываю и о «маленьком недоразумении» в «Псарне». Мало ли, что ждет меня по возвращении. Надо постараться заранее обезопасить себе тылы, изложив коменданту свою версию событий, пока еще есть такая возможность. А то, не дай бог, закончится все большой дракой, а то и стрельбой… Тогда точно доказывать что-либо будет поздно. Они местные, я пришлый, этого будет вполне достаточно.
– Ясно, – задумчиво тянет Костылев. – Насчет «Псарни» сильно не волнуйся, Костя Убивец и Кузьма Четверть – мужики спокойные и разумные. Бардака не допустят. А заняться вообще у нас чем думаешь?
Нет, похоже, этот вопрос так и будет меня тут преследовать!
– Не решил пока. Осмотрюсь, прикину. Сперва хотел к Убивцу в команду проситься, но теперь даже не знаю. Карташов на въезде к себе приглашал, в дорожную стражу, а может, вообще в Ханкалу подамся, там вроде хорошие деньги платят. Опять же, – я с хитрой ухмылкой смотрю на капитана, – у вас в охранной роте, говорят, вакансии имеются… Одним словом, вариантов – тьма. Даже не знаю, какой и выбрать. Пока возьму небольшой тайм-аут, огляжусь, определюсь.
– Шустрый ты малый, Михаил Николаич, – расплывается в ответной улыбке Костылев. – И дня у нас не пробыл, а уже все расклады выяснил. Тебе не с автоматом бегать, а в аналитическом отделе штаны просиживать да раннюю лысину от тяжких дум зарабатывать. А что касается Ханкалы или моей Охранной роты, так за красивые глаза не возьмут, кое-что уметь надо.
– Нет, спасибо, – отрицательно мотаю головой я. – Мне и с автоматом пока вполне неплохо. А по поводу умений, придется – продемонстрируем. Как-никак, без малого шестнадцать лет воюю.
Капитан внимательно смотрит мне в глаза.
– Крым? Украина? Каспийская кампания?
– Везде помаленьку, – уклончиво отвечаю я, чтобы опять не брякнуть чего лишнего.
– Не любишь хвастать? – подначивает он.
– Было бы чем хвастать. С восемнадцати лет только и делаю, что в живых людей стреляю, офигенный повод для гордости, – снова выкручиваюсь я.
– Да уж, – соглашается Костылев, – кровь людская – не водица, лить ее тяжело. Жаль, не все понимают. Ну а так, если в общих чертах, что умеешь?
– Ну, если в общих чертах… Рукопашный бой, самбо, немного боксирую. Стрелковое оружие нашего производства – практически любое, с иностранным – похуже, но из какой-нибудь «М-4» или «беретты» пальнуть смогу. Гранатомет, АГС, с оптикой тоже работать приходилось, но на полноценного снайпера не тяну, все эти формулы тысячных и прочие боковые поправки на ветер для меня – темный лес. МОНку или «растяжку» и сниму, и поставлю. Засады, разведпоиск, организация головных и тыловых дозоров при движении колонн и секретов на маршруте. Городской бой, зачистка зданий. Есть опыт командования и малыми группами, и до взвода включительно. Вожу легковые машины, грузовики и БТР. С гусеничной бронетехникой дела иметь не доводилось. Лётного опыта тоже нет. Вроде все.
– Ничего себе «все»! Получается, если все правда, то сидит передо мной командир разведывательного или штурмового взвода ОсНаз и Ваньку валяет. Силен, бродяга!
– Стоп-стоп, Игорь Васильевич! Где вы тут увидели какого-то таинственного «командира взвода»? – демонстративно оглядываюсь вокруг. – В упор не вижу.
– Понятно, ладно, не будем бежать впереди паровоза, – подозрительно покладисто соглашается капитан.
– Да, вот еще что, – я достаю из набедренного кармана штанов кожаный шнурок с жетонами, найденный в ранце бородатого главаря итум-калинских бандитов. – Думаю, это надо отдать именно вам.
Тот молча принимает из моих рук связку жетонов, не спеша их перебирает, читает фамилии.
– Спасибо. Некоторые из этих ребят пока в пропавших без вести числились. Мы сообщим семьям. Что ж, вот и познакомились. Ладно, Михаил Николаич, не смею больше задерживать. Всего доброго.
Я встаю со стула, жму на прощание протянутую капитаном руку и иду на выход.
– А о моих словах о командире взвода все же подумай, – слышу за спиной негромкий голос Костылева уже за порогом кабинета. Киваю в ответ и закрываю за собой дверь.
Уже почти дойдя до «Псарни», останавливаюсь в нерешительности. Возвращаться не то что страшно… Но чувствую себя все равно неуютно. Как чувствовал себя в далеком детстве по дороге в школу, когда знал, что на крыльце могу столкнуться со своим злейшим врагом Риней Гильдеевым, хулиганом из параллельного класса, державшим в страхе почти всю школу, и стайкой его прихлебателей. Понятное дело, что идти придется и драться буду – авторитет дороже любой порванной рубашки и разбитого носа, но все равно не хотелось.
«А ну, соберись, тряпка! – мысленно командую самому себе. – Тебе что, тринадцать лет?! Детский сад развел тут!»
Делаю физиономию кирпичом и неспешной, уверенной походкой направляюсь к двери в трактир. Войдя в зал, замираю на пороге. Кое-что тут крепко изменилось. Два стола в центре зала сдвинуты вместе. Вокруг них – с десяток крепких мужиков, чей внешний вид и повадки не оставляют сомнений в их роде занятий – наемники. А на столах – пресловутая скатерть-самобранка с поправкой на вкусы здоровых, полных сил и выпивающих мужчин: много мяса и зелени, свежие овощи, всевозможные соленья, от исконно русских маринованных огурчиков и квашеной капусты до черемши, свежий, одуряюще пахнущий лаваш с тмином и, разумеется, батарея бутылок, содержимое которых не вызывает ни малейших сомнений – водка. Во главе стола сидят Кузьма и бородатый Убивец. Получивший от меня трепку Толик и двое парней, что при этом присутствовали в качестве зрителей, тоже здесь. Присматриваюсь к остальным. Сразу видно – серьезные ребята, бывалые. На лицах вполне доброжелательные выражения, да и накрытая «поляна» говорит сама за себя. Похоже, можно перевести дух, проблем не будет. И слава богу!
– Ну, еще раз здравствуй, чужак, – встает мне на встречу Костя. – Как-то не так наше знакомство началось, не считаешь? Мы тут с ребятами помозговали, решили вот, – он обводит рукой «натюрморт» на столе, – за испорченный обед извиниться. Проходи, присаживайся, поговорим, водочки выпьем.
– Согласен, знакомство с первого раза малость не задалось, – отвечаю я. – Но вот беда, не пью я водку.
– Это в смысле «пошли вы нахрен»? – мрачнеет Костя.
– Нет, это в смысле «я действительно не пью водку, но с удовольствием тяпну с вами пивка». Кузьма, пиво у тебя какое есть?
– Светлое и темное, – гудит в ответ местный хозяин и, до кучи, бармен.
– И? – киваю я на стойку бара, за которой сейчас стоит давешняя «валькирия», намекая на то, что кранов три.
– И квас, – улыбается тот.
– Понятно, тогда мне светлого пару, для начала, – говорю я и присаживаюсь на свободный край лавки.
– Ну, тогда давай знакомиться, – снова вступает в разговор Убивец. – Кузьму ты уже знаешь. Я – Костя, позывной – Убивец. С Толиком ты тоже уже знаком, он сопляк еще, позывного не заработал. Это… – следующие пару минут Убивец по очереди представляет сидящих за столом наемников, причем после каждого имени следует позывной. Не кликуха, не погоняло, не прозвище, а именно позывной. Похоже, он тут – обязательная приставка к имени бывалого вольного стрелка. Недаром вон Толя при словах «сопляк» и «позывной не заработал» совсем сникает.
Похоже, сегодняшнее происшествие отодвинуло его перспективу на получение персонального позывного еще дальше. А еще до меня, кажется, доходит, чего усатый лейтенант Карташов на въезде ждал от меня, после того как я назвал свое имя. Упс, опять «косяк». Ладно, глядишь и обойдется.
Процедура представления наконец завершена. Теперь моя очередь.
– Ну, что ж, здравствуйте все. Зовут меня Михаил, позывной – Чужой.
Тут я не вру. Началось все еще в первую чеченскую кампанию, когда мы, тогда совсем щенки сопливые, внезапно осознали, что «дикие чеченцы» спокойно слушают все наши радиопереговоры, а «секретные» таблицы радиокодов попадают к ним из наших штабов даже раньше, чем к нам. Нести потери из-за того, что у тебя нет секретов от врага, не хотелось, и нами было принято простое и эффективное решение. Пусть этими самыми таблицами пользуются те, кто их придумал и нохчам продал. А мы будем выдумывать свои. Позывными становились прозвища, а шифрованные команды выдумывались на общих «посиделках» всей ротой. Что после этого творилось в эфире – передать сложно. И «чехи», и наши «штабнюки», наверное, с ума сходили, слушая примерно следующую тарабарщину:
– Чужой – Сафону.
– На приеме Чужой.
– Со стороны тостера наблюдаю три бутылки «Балтики-Портер», один не выпью, подключи свою мясорубку.
– Понял тебя, Сафон, сделаем.
А означала вся эта галиматья, что командир третьего отделения первого взвода разведывательной роты сержант Сафиуллин заметил со стороны подбитого танка выдвижение группы боевиков, количеством до двадцати голов. Понимает, что силами своего отделения он может и не справиться, и просит у командира первого отделения того же взвода сержанта Тюкалова помощи огнем АГСа.
Конечно, нарушение правил радиообмена налицо. Вот только кто и что нам мог за это сделать? Вовсю шел штурм Грозного, и кому было дело до каких-то балбесов-срочников, которые могли и до завтрашнего утра-то и не дожить. Но мы все же выжили, не все, но выжили. И полученное мною по совершеннейшей глупости еще на КМБ[22] прозвище превратилось в позывной, который периодически звучал в эфире Чечни на протяжении почти шестнадцати лет. И, похоже, скоро зазвучит вновь.
– Это за что ж тебя так? – с улыбкой спрашивает Кузьма.
– Да так, вот за это, наверное.
Я задираю вверх правый рукав футболки.
– Ни фига себе! – вырывается у Толи.
Ага, согласен, татуировка хороша! Я в свое время в тату-салоне на проспекте Мира в Москве за нее весьма приличные деньги отдал. Прямо с плеча на зрителей злобно скалится монстр из фильма Ридли Скотта. Антрацитово-черная блестящая голова, ребристая грудь, белоснежные острые клыки, тонкие суставчатые пальцы лап длинными кривыми когтями как бы впились в бицепс и трицепс, из ранок даже выступила кровь. Уродливый хвост с мощным шипом на конце обвивается вокруг плеча замысловатой петлей. Внушает, знаю. Я в свое время долго объяснял мастеру, чего от него хочу, но зато результат превзошел все ожидания. Увидев готовый эскиз, даже сам испугался. Не буду объяснять, что прозвище появилось гораздо раньше, чем тату. Им это и не важно.
– Серьезная зверюга, – тянет задумчиво бармен Кузьма. – И я даже помню откуда. Вот только странно, что ты ее помнишь, вроде молод слишком. А что за мастер делал?
– Этого мастера, к сожалению, давно нет в живых, – совершенно искренне отвечаю ему я.
Да уж, вряд ли ядерный удар, сровнявший с землей Москву, пощадил небольшой тату-салон рядом с ВДНХ.
– Жаль, – соглашается Убивец, – большого таланта человек был, сразу видно. Жуткая тварь, аж мурашки по коже.
Тут «валькирия» из-за стойки приносит мне две огромные, похоже, литровые, кружки с пивом. Благодарю ее и, подняв одну, провозглашаю сакраментальное:
– Ну, за знакомство!
Потом выпили за здоровье всех парней в черных банданах. Потом, молча и стоя – «третий» за павших товарищей, тут даже мне пришлось махнуть «пятьдесят капель», потому как пиво под такие тосты не пьют. Потом пили за единственную среди нас представительницу прекрасного пола, «валькирию» по имени Зина, оказавшуюся женой Кузьмы. Потом нам с заднего двора принесли подоспевший шашлык. Потом снова пили, на этот раз за победы русского оружия… А потом я, кажется, забыл, что не пью водку…
Просыпаюсь от того, что кто-то тормошит меня за плечо. Разлепляю глаза и вижу перед собой Ваньку. Того самого, с которым мы выезжали из Моздока.
– Миха, хорош дрыхнуть, на построение опоздаешь!
Оглядываюсь вокруг. Я лежу на своей койке, на втором ярусе в нашем кубрике на базе в Беное. Вот, блин, приснится же такое! Спрыгиваю вниз, прямо на свои тапочки, натягиваю маскхалат и быстро шлепаю на выход. У нас не армия, но за опоздание на построение можно легко на неделю в наряд по столовой «загреметь», картошку чистить в качестве «поощрения». Выхожу из казармы на маленький крытый пятачок между кубриками личного состава и командиров. Все уже стоят в строю. Тихонечко юркаю на свободное местечко на левом фланге. Может, не заметят. Ну да, как же, мое двухметровое «тельце» да чтоб не заметили.
– Прапорщик Тюкалов, выйти из строя, – командует Батя, «в миру» – командир отряда полковник Львов.
– Есть, – бормочу себе под нос я и начинаю проталкиваться сквозь строй.
– Ну, что ж ты, Миша, – Батя всегда говорит негромким голосом, но слышно его всем. – Что ж ты творишь-то?
Чего я такого творю, я пока еще и сам не понял, думаю, сейчас мне все мои «прегрешения» распишут в подробностях, но, на всякий случай, выстраиваю на физиономии виноватое выражение морды, полуоборачиваюсь на стоящего позади меня Львова и снова бурчу:
– Виноват, товарищ полковник.
– Да знаю, что виноват, – снова слышу за спиной тихий голос командира. – А ведь мы тебе на базе памятник поставили… В Подмосковье пустой гроб с пеплом из того «КамАЗа» похоронили, вам же в кабину еще одну гранату из гранатомета влепили, все дотла выгорело. Не разобрать, где ты, где водитель. А ты оказывается – живой. И ведь из всех нас ты один живой остался.
Мне, несмотря на тридцатиградусную жару на улице, враз становится очень холодно. Короткий ежик волос встает дыбом. Я поднимаю глаза на стоящий передо мною строй и понимаю, что все стоящие в нем мертвы. Нет, они не обезображены ранами, не залиты кровью, и плоть их не свисает с костей клочьями. Они выглядят почти как живые люди. Но все они – давно мертвецы.
– А ты ведь до нас так и не доехал, Миша, – снова слышу из-за спины спокойный мертвый голос своего мертвого командира и…
…и с хриплым воплем подпрыгиваю на койке. Простыня, подушка и легкое одеяло, под которым я спал, промокли насквозь. Да и сам я в липком холодном поту. По груди, шее и вискам стекают крупные капли. Дышать тяжело, будто грудь стянута железными обручами. Сердце бьется так сильно и гулко, словно хочет сквозь ребра проломиться наружу.
Твою мать!!! Никогда ночными кошмарами не страдал, а тут… Похоже, не стоило все же вчера столько пить. Хорошо хоть похмелью я не подвержен, выгодное такое свойство организма. А то страдал бы сейчас головной болью и «сушняком». Кстати, а чем вчера все закончилось? Убейте, не помню. Судя по ощущениям, без молодецких игрищ не обошлось, мышцы ноют здорово. Однако синяков не видать, да и кинтуса не сбиты. Значит, всерьез не дрался. Это хорошо. Вот ведь, блин, а чего это я вообще надрался-то, аки сапожник? Вроде никогда особой тягой к алкоголю не страдал, а последние несколько лет так вообще водку не пил. А тут… М-да, думается, это у тебя, дорогой друг, просто нервишки сдали от внезапных и кардинальных перемен в жизни. Вот и попытался стресс снять.
И уже стоя под душем, понимаю – я просто обязан добраться до нашей базы в Беное. Обязан, иначе мертвые не оставят меня в покое.
Вымывшись и отскоблив вылезшую за два дня щетину, выхожу из душа и бросаю взгляд на циферблат своих «Командирских», лежащих на тумбочке. Почти шесть утра. Спать уже явно не получится. А до завтрака еще три часа. Достаю из шкафа свежеприобретенный «сто третий» и остатки ветоши из «мародерки». Сергей Сергеич говорил, что большую часть консервационного «пушечного сала» из автомата удалили, но почистить его все-таки надо. Чувствую – скоро он мне понадобится.
Закончив чистку автомата, начинаю снаряжать магазины. Шесть трофейных, еще четыре мне Сергей Сергеевич с вместе с автоматом продал. Как раз почти все патроны из «сидора» в магазины и перекочевали. Потом снова убрякиваюсь на застеленную кровать и начинаю мысленно составлять список необходимого мне для нормальной жизни имущества. Нательное белье, футболки, носки, тапочки, ветошь для чистки оружия, ружейное масло или хотя бы соляра, совсем в крайнем случае – танковая «отработка». Теплое белье и свитер, это пока тепло, даже жарко, а уже через месяц-полтора в этих краях будет довольно мерзенько: сыро, холодно и весьма ветрено. А по ночам, так и сейчас уже далеко не Сочи, особенно под утро, я вспомнил, какую великолепную чечетку отбивали мои зубы вчера утром в Алпатово. Опять же, если радиостанция у меня теперь есть, не мешает прикупить для нее специальный чехол на РПС, не в кармане же ее таскать. Ну, на первое время вроде все. Если что еще и понадобится, теплая обувь там или зимняя одежда, то позже. Оставшееся до завтрака время просто валяюсь на койке, глядя в потолок и размышляя, каким бы образом мне поймать какую-нибудь «попутку» в сторону Ведено. Не пешком же топать. Тут все же, как ни крути, километров семьдесят выйдет, если по дороге, а по-другому в Чечне и не получается, уж больно рельеф сложный. Конечно, можно и пешком, но не хотелось бы.
Спускаясь по лестнице в обеденный зал трактира, обнаруживаю за стойкой свеженького, будто и не пил вчера, Кузьму, и за одним из столиков довольно мрачного, явно похмельного вида, парня. Рыжие волосы, зеленые глаза, нос курносый. Напрягаю память, ага, Саша, позывной – Шуруп. Похоже, наша троица – самые крепкие здоровьем люди в этом заведении. Остальные еще отдыхают. Подойдя к стойке, желаю доброго утра Кузьме и подсаживаюсь за стол к Шурупу.
– Привет, Саш, как сам?
– А то не видишь? Не очень…
– Слушай, ты не помнишь часом, я вчера не барагозил?
– А что, сам не припоминаешь? – Саша отрывается от своей яичницы и удивленно смотрит на меня.
– Я ж вам, иродам, говорил, что водку не пью.
– Это ты-то не пьешь?! – Саша чуть не подавился от наигранного возмущения. – Да Убивец вчера попробовал тебя перепить и под стол свалился.
– А я?
– А ты потребовал гитару, а когда Кузьма тебе ее дал, начал такое наяривать, что сюда «на огонек» какие-то очень симпатичные девушки забрели, чего в «Псарне» отродясь не бывало, побаиваются они нас, хотя мы вроде поводов не давали.
– Спасибо, Зинуль, – благодарю я принесшую мою порцию жену Кузьмы и, нацепив на вилку первый кусок яичницы, продолжаю выяснения: – А дальше?
– А дальше Толя потребовал, чтоб ты ему показал тот прием, которым ему чуть руку не сломал. Все заинтересовались. Раздвинули вон в том углу столы. Так ты сперва Толика покувыркал, потом Артема Коваля, а потом предложил попробовать тебя толпой взять.
– И чего, взяли?
– Ага, впятером все-таки уронили. Даже радоваться начали. А потом, глядь, а ты спишь, паразит, аж похрапываешь. Короче, Четверть нам победу не засчитал, сказал, не велико достижение, спящего впятером на пол уронить.
– Да уж, погуляли…
– И не говори! – хохотнул Саня. – А как мы тебя спать унесли, так девчонки и смылись тут же. Обидно, блин. Но ты их покорил. Правда, Зин?
– Точно, – отозвалась выглянувшая с кухни Зинаида. – Прямо сокрушались! «Как он пил, как он пел!» – с придыханием протянула она тонким голоском, явно кого-то пародируя.
– Да, блин, стыдно! – подытожил я. – Столько лет не пить, а потом вдруг взять и устроить дебош. Позор на мои седины!
– Да ладно, – попыталась реабилитировать меня в моих же глазах улыбающаяся Зина. – Дебош, это когда мебель в щепки и кровь по стенам, как из поливального шланга.
– Что, и такое бывает? – удивляюсь я.
– Да бог с тобой! – машет она на меня рукой. – Отродясь не было, Кузя б успокоил мигом.
Разделавшись с яичницей и легким овощным салатом, запив все это дело стаканом холодного кисленького кваса, снова подхожу к барной стойке.
– Кузьма, слушай, а лавка Старосельцева со скольки работает?
– С десяти вроде.
– Ага, понял, спасибо. И за завтрак тоже, очень вкусно.
Возвращаюсь в номер, вытряхиваю все содержимое своей РДшки, пакую в нее трофейные ножи и РПС с пулеметными подсумками. Это на продажу. Все серебро высыпаю в нагрудный карман «горки». Вот, еще и кошелек какой-то надо под местные деньги раздобыть, в портмоне их носить точно не получится.
До лавки деда Тимохи иду не спеша, прогулочным шагом, наслаждаясь утренним теплом, еще не превратившимся в дневную жару, ярким солнцем и чистым воздухом. На улице довольно многолюдно, носится, звонко шлепая босыми пятками по растрескавшемуся асфальту, детвора. Чинно шествуют куда-то, судя по пустым плетеным корзинам, на рынок, степенные тетки: русские, чеченки, осетинки, кумычки. Некоторых сопровождают молодые девушки, похоже – дочери. В тех степенности еще нет, они больше похожи на тонконогих быстрых горных козочек. Некоторые, тайком от матери, бросают в мою сторону быстрые заинтересованные взгляды и озорные улыбки. Ну да, я ж приметный: почти два метра росту, сто двенадцать кило весу, крепкий, спортивный, жирок, правда, уже начал затягивать «кубики» пресса, но еще не превратил накачанный живот в пузо. А тут еще черная бандана, с которой настоящий наемник расстается только в кровати и при купании, АП С в тактической кобуре, РД за плечами. Ну, просто герой-одиночка, гроза всех врагов и женских сердец!
Подмечаю малое количество автомобилей. За всю дорогу мимо меня проехал только древний, но удивительно бодро выглядящий, «козлик» ГАЗ с бойцами дорожной стражи да армейский «Урал» с брезентовым тентом. Зато «гужевого транспорта» на улицах хватало. Пожилые аксакалы в кучерявых папахах гордо восседали на неспешно цокающих копытцами осликах. Четверо молодых парней, как и положено истинным джигитам и бесшабашным казакам, во весь опор, аж со свистом, пронеслись на резвых жеребцах, будто за ними шайтан гнался.
Немилосердно пыля и протяжно мыча, протопало мимо меня куда-то довольно большое стадо коров, сопровождаемое пастухом средних лет на низкорослой и широкой кумыцкой лошадке. А чуть позже еще двое, на таких же степных коньках, прогнали небольшой табун. Интересно, ведь нефти в Чечне полно, да и перегонять ее в бензин тут отлично умеют, мало, что ли, я спалил самодельных нефтеперегонных «самогонных аппаратов» что в первую, что во вторую кампании. Скорее всего, дело в ограниченном количестве исправного транспорта и недостатке запчастей. Вряд ли война пощадила производства. Хотя, если Ростов-на-Дону уцелел, должен был уцелеть и тамошний машиностроительный завод. А с другой стороны, а что там собирали? Комбайны «Дон» и «Нива», а еще что? Фиг его знает, не помню, да и не интересовался я этим никогда. Помню, что «Жигули» собирали в Тольятти, «Москвичи» – на АЗЛК в Москве и в Ижевске, «Форды» – в Калининграде, кажется. На этом мои «глубокие» познания в данной области и заканчиваются. Своей машины у меня никогда не было, водить научился в армии, там и права получил, совершенствовал умения по ходу службы. А вот на свою так и не скопил, потому и не интересовался этим вопросом.
Дом у Тимофея Владимировича выглядит вполне цивильно: довольно большой, двухэтажный, с белыми, оштукатуренными, судя по всему, известью стенами и синими наличниками на окнах, окруженный высоким забором двор, крытая бурой черепицей крыша. Сама лавка – на первом этаже, а второй, скорее всего, жилой. Нормальное явление, я такое и в наше время в здешних краях, в Дагестане и в Осетии не один раз видел. Входная дверь открыта. Ну да, времени уже десять минут одиннадцатого, пора.
– Вот это гости! – слышу я, едва за мной закрывается дверь. – Мишаня, а я уж думал, придется мне, старому, самому с твоим маскхалатом в «Псарню» топать. Ты как, по делам или в гости?
– Скорее, по делам, Тимофей Владимирович, но и в гости тоже. Кое-чего прикупить надо. И продать, если купите.
Спрашиваю у Старосельцева о состоянии Егора, выслушиваю благодарности за медицинскую помощь, оказывается, местный хирург высоко оценил мою работу и даже сказал, что если б все было сделано хуже, то парень мог бы и умереть по дороге от кровопотери и болевого шока, а сам осматриваюсь.
Да, не врал Тимофей Владимирович, рассказывая об успешности своего предприятия, скорее даже немного приуменьшил, назвав свою «торговую точку» небольшой. Вполне себе приличных размеров магазинчик. И ассортимент такой, что некоторые московские магазины «военторговской» направленности вполне могли бы позавидовать. Есть тут на что поглядеть, есть из чего выбрать! Много форменной одежды: от теплых зимних комплектов до легких сетчатых КЗСов[23]. Несколько разновидностей «горок» и прыжковых комбинезонов: черных, хаки и камуфлированных. Правда, выбор камуфляжных расцветок, мягко говоря, не впечатляет. «Березка» с желтыми или белыми пятнами, «партизан», стандартная армейская «трехцветка» и нечто напоминающее американскую «цифру», похожий камуфляж был на грузинских солдатах во время войны с Южной Осетией. Поневоле вспоминается «буйство красок» в магазине того же моздокского «Икара» в мое время. Тут тебе и «камыш», что синий, что зеленый, и «кукла», и немецкий «флектарн», и всевозможные вариации на тему многочисленных американских расцветок. Про «эротические фантазии» местных умельцев я вообще молчу. Среди них можно было отыскать камуфляж и для лунной поверхности, и для войны в каких-нибудь венерианских джунглях; где еще могли понадобиться столь дикие цветовые сочетания, я придумать так и не смог, хотя фантазия у меня богатая. Да, похоже, ставшая уже историей война и тут внесла свои коррективы.
А вот обувь сначала меня здорово удивляет. Как-то привык я к тому, что в обувных отделах всевозможных армейских магазинов все полки заставлены берцами. Тут картина несколько иная, тут царство сапога. Высокие, средние и совсем короткие, зауженные и широкие, с гладкими голенищами и с собранными в «гармошку», обычные, для «пехотуры», и кавалерийские, с подколенными ремешками. Юфтевые, хромовые, яловые, кирзовые. Вот это да! Прямо глаза разбегаются. А вот берец вижу всего три пары: одни больше похожи на кожаные кеды, заполучившие высокие шнурованные голенища. Подошва тоненькая, голенище плотно облегает ногу. Летние, облегченный вариант, вот только где в таких ходить? Сквозь такую подошву каждый камешек чувствуется. Вторые – грубые, с широкими, почти квадратными носами и мощной подошвой, в которой видна тонкая деревянная прокладка, больше похожие на обычные укороченные солдатские «кирзаки», в которые довольно умело, но все равно не слишком элегантно вшили шнуровку. А вот третьи – настоящее произведение искусства! Внешне сильно похожие на мои «Коркораны», только полностью кожаные, без кордурных вставок. Приглядываюсь к ценнику. Однако! За такие деньги я мог бы себе еще парочку АК купить! Впрочем, ни «кеды», ни «деревяшки» низкой ценой похвастать тоже не могли. Даже квадратноносые страшилища стоили столько же, сколько хромовые кавалерийские сапоги из тончайшей, отлично выделанной, блестящей черной кожи. Хотя не так уж это странно, как может показаться на первый взгляд. Хорошие сапоги умели тачать еще во времена Петра Первого. Никаких особых сложностей в этом деле нет. Был бы мастер-сапожник и кожа. А вот берцы пошить куда сложнее. Правда, судя по всему, кто-то очень даже неплохо справляется, хоть и дерет за свою работу немилосердно.
Вот что-что, а всякая воинская «упряжь»: ремни, портупеи, кобуры, разгрузочные жилеты и ременно-плечевые системы, подсумки к ним, всевозможные рюкзаки, ранцы, сумки, баулы и прочие вещмешки – почти не отличаются от тех, которые я видел и покупал в прошлом. Разве что не видно никакой синтетики, все из натуральной, отлично выделанной толстой кожи или многослойного брезента. И не сказать, что дорого, ну да, товар в здешних краях наверняка ходовой, производителей много. Конкуренция, то-сё, одним словом, звериный оскал капитализма на службе потребителя.
Вижу и футболки, тех же расцветок, что и у верхней одежды, и грубой, явно ручной вязки свитера с высоким горлом. А вот носков не видать, зато лежат рулоны портянок: и летних, и зимних. Вот интересно, у них тут вообще носки в ходу? Как бы ни морщили свои нежные носики высококультурные «эстеты», как бы ни открещивались от них, как от позорной страницы темного прошлого, затурканные «общественным мнением» и всяческими «Комитетами таких-то матерей» генералы, а все ж таки портяночка она получше носка будет. Нет, конечно, в городе да в дорогих кожаных туфлях портянка смотреться не будет. А вот в походно-полевых условиях, когда большую часть дня, а то и несколько суток подряд нет никакой возможности снять обувь, когда некогда и негде просушить ботинки, когда надо идти по жаре не один десяток километров… В таких условиях носок либо превратится в осклизлый вонючий рассадник грибковых заболеваний, либо благополучно рассыплется, а нога будет растерта внутри отсыревшего берца или сапога просто в мясо. Лично я во время первой кампании именно портянками себе ноги и спас. Мы тогда две недели из ботинок не вылезали, а когда остатки нашей почти ополовиненной нохчами бригады особого назначения все-таки вывели из города на отдых и переформирование, я, разувшись наконец, чуть не помер от чудного «амбрэ». Портянка сползала с ноги, будто листья с протухшего капустного кочана, маленькими, расползающимися прямо в руках гнилыми клочками. Но вот сами ноги, как ни странно, почти не пострадали. Нет, и опрелостей, и потертостей хватало, но у бедолаг, на которых были носки, ноги гнили, будто у прокаженных. Одному, помнится, пришлось пальцы на ноге ампутировать – пошло заражение.
Так что против портянок я ничего не имею. А носки спрашивать даже не буду, на всякий пожарный, и так за мною уже упоротые по незнанию «косяки» можно на телеге возить.
Кроме одежды и обуви, на полках лавки деда Тимохи еще очень много всего. Саперные и пехотные лопаты, всевозможные ножи, от маленьких «складней» до «ухорезов» таких размеров и формы, что Джонни Рэмбо зарылся бы в асфальт со стыда за свою «зубочистку», котелки и фляги. Нашлось и ружейное масло, и даже вакса для ботинок. Так, а это что? Сразу видно, ядерная война хоть и осталась в прошлом, но последствия ее людям еще крепко «икаются». Иначе зачем все это? На отдельном стеллаже в рядок стоят несколько противогазов, фильтры для них, свернутые в тючки тяжелые прорезиненные ОЗК[24], выкрашенный в стандартный армейский хаки ящик ВПХР[25], еще какие-то ящички и коробочки, которые я не опознал, но которые, судя по их виду, точно относятся к службе РХБЗ[26], скорее всего всякие дозиметры и газоанализаторы. Во время службы нас особенно по ЗОМПу[27] не гоняли, считали, что в Чечне нам это не пригодится. Похоже, зря не гоняли. Но нельзя быть сильным во всем. Это только в тупых кинобоевиках не самого лучшего качества и книжках в мягкой обложке водятся супербойцы, что одновременно и снайперы, и водолазы, и саперы, и рукопашники, и парашютисты, а мотоциклом или джипом управляют с той же легкостью, что и вертолетом или атомной подводной лодкой. В жизни все не так. Хороший рукопашник никогда не станет хорошим снайпером – чувствительность у разбитых ударами по «груше» и лицам недругов лап не та, пропущенные удары по голове улучшению зрения не способствуют, а главное – боец по природе своей агрессивен, а снайпер должен быть холоден и расчетлив. Хороший пловец обычно плохо бегает, и наоборот – слишком разный ритм дыхания. Как там у классика: «Рожденный ползать – летать не может». Что называется, ВУС[28] у него не тот.
Я вот, несмотря на солидный военный опыт, так и не смог научиться всем премудростям снайпинга, вряд ли смогу сдвинуть с места БМП или БМД и только под угрозой немедленной и очень мучительной смерти соглашусь прыгнуть с парашютом. И плавать не умею. И дайвинг для меня – просто знакомое слово.
Так, что-то я отвлекся, я ж сюда по делу пришел. Объясняю Тимофею Владимировичу, что именно хотел бы купить, а заодно выкладываю на прилавок то, что хотел бы продать. В результате получаю семь рублей за РПС и по рублю за каждый нож. А в опустевшую РДшку складываю отличный серый шерстяной свитер крупной вязки, пару черных футболок, твердый брезентовый чехол для рации, небольшой рулон тонких портянок, отрез грубой сероватой ткани на ветошь, трое классических армейских ТТСов[29] и полулитровую пластиковую бутылочку с маслом. Тапки и кошелек Старосельцев советует мне купить на рынке, расположенном ближе к восточной окраине станицы. Я расплачиваюсь и уже собираюсь откланяться, как Старосельцев снова вспоминает о моем маскхалате.
– Подожди-ка меня тут, ладно, Миша? Я даже лавку закрывать не буду, туда и назад. Если кто придет, скажи, вышел дед Тимоха, сейчас будет.
Я никуда не тороплюсь, а потому покладисто соглашаюсь. Старосельцев уходит, а я остаюсь в лавке. С «туда и назад» Владимирович явно погорячился. Вернулся он только минут через пятнадцать, зато с чрезвычайно довольным видом. А «березку» мою и отстирали начисто, и даже отгладили. Блин, хорошо не накрахмалили, а то был у моей бабули такой «безобидный» бзик – крахмалить до жестяной жесткости все подряд. Вот, помню, я по детству намаялся!
Прощаюсь с хозяином лавки и выхожу на улицу.
Тут-то меня и вяжут… Вернее – пытаются… Силенок у ребят полно, а вот умения явно не хватает. Вся суть задержания в паре в том, что оба задерживающих должны брать «объект» одновременно, лишая его маневра и подвижности. Тут левый слегка запаздывает. Когда кто-то, стоящий прямо за дверью, резко хватает меня за правую руку, я начинаю действовать не раздумывая: хлестко, от локтя, наношу расслабляющий в пах. Слышу, как резко выдыхает нападающий, ага, попал удачно, а потом, вкладывая в удар энергию разворота всем корпусом, бью полусогнутыми напряженными пальцами левой ладони ему точно в кадык. «Клиент», закатив глаза, оползает по стене на асфальт. Второй, стоявший слева, бросается на меня, но пропускает сперва резкий пинок в колено, а потом простую, без затей, «тройку» в голову, и оседает мне под ноги.
– А ну, замер! На колени! Руки за голову! Пристрелю нафиг, сука!!! – слышу я злой и растерянный молодой голос со стороны припаркованного у обочины УАЗа. – Охранная рота, ты арестован!
Вот и приплыли… Надеюсь, я никого из этих обормотов криворуких не убил… Медленно, чтоб этот перепуганный тем, как я в две секунды уделал двух его коллег, щенок не надавил сдуру на спуск, опускаюсь на колени, складываю руки на затылке.
Народу в камере немного – всего восемь человек, я девятый, но она маленькая, и оттого тут довольно тесно. Да еще полное отсутствие вентиляции, и проистекающие из этого жара и вонь. Воняет давно не мытым потным телом, нестираным бельем, портянками и расположенной в дальнем углу, отнюдь не озонирующей воздух парашей. Фу, мля, в некоторых наркоманских шалманах, которые мы по долгу службы периодически «накрывали», и то воняло меньше. Конвоир грубо впихнул меня внутрь и, захлопнув дверь, загремел засовом. Молча прохожу к двухъярусным деревянным нарам из плохо оструганных толстых досок, забираюсь на верхний ярус, чтоб сверху всякая дрянь на голову не сыпалась, и, прислонившись спиной к бетонной стене и опершись подбородком на сложенные на согнутых коленях руки, погружаюсь в невеселые мысли.
Вот и допрыгался ты, Михаил Николаевич. Гадать, на чем ты прокололся, бесполезно. Проще сказать, на чем ты НЕ прокололся. Вопрос в другом: за кого тебя принимают местные? И как доказать им, что ты – вовсе не он? Сейчас, даже если рассказать правду, примут уже не за сумасшедшего, а за хитрого вражину, симулирующего сумасшествие. Ой, попал!!! А Старосельцев тоже хорош, гад: улыбался, зубы заговаривал, а сам, мозги мне запудрив, помчался «особистов» местных вызывать. Хотя он со своей точки зрения полностью прав. А вдруг я шпион? Ага, блин, американский! Из-под груды радиоактивного пепла выкопался, вплавь через океан перебрался и сюда притопал. Узнавать самую главную Военную Тайну.
А самое поганое, что ни задержавшие меня бойцы, ни младший лейтенант, «допрашивавший» меня перед отправкой в камеру, не подкинули ни малейших намеков на этот счет. «Допрос» вообще был верхом кретинизма: меня притащили в какой-то кабинет, хозяин которого сообщил, что меня обвиняют в шпионаже, «откатал» на листе бумаги тушью отпечатки моих пальцев и ладоней и задал всего один вопрос: «Сам, добровольно, рассказать ничего не хочешь?» Ню-ню, что ж вам сказать-то? После того как я отрицательно мотнул головой, «мамлей» просто дал отмашку конвоирам, мол, уберите это. Они и убрали, в подвал, в эту самую камеру. Предварительно отобрав куртку от «горки» и шнурки из берец. Все остальное изъяли еще раньше, прямо возле лавки деда Тимохи. И вот что интересно, камера эта расположена вовсе не в подвале комендатуры. Привезли меня совсем в другой домик. Поменьше размерами, но укрепленный ничуть не хуже. Я так понимаю, местная контрразведка, или МВД. Коллеги, мля! Причем, судя по уровню подготовки их «группы захвата», контрразведка тут лажовенькая. Что для меня очень и очень плохо. Уж слишком часто в подобных «конторах» недостаток ума и профессионализма восполняют «служебным рвением» и всяческими там лампами в рожу, резиновыми шлангами по почкам и всяким-разным в таком духе. Искалечат ведь нафиг…
– Оба-на, Трёпа, ты глянь, какие у фраера знатные ботиночки! – вырывает меня из раздумий чей-то нарочито громкий и наглый голос.
Перед нарами стоят двое. Классическая парочка: громила со «шнырем». Первый – голый по пояс, широкий, но какой-то корявый мужик цыганистого вида, с длинными, будто у гиббона, руками, весь густо заросший черным жестким волосом.
Второй – типичная «шестерка», мелкий чмошник с нахальной рожей, больше всего похожий на шакала Табаки из мультика про Маугли.
– Ага, Гуцул, отличные боты. И размер как раз твой, – мерзенько хихикает он в ответ на слова чернявого.
– Слышь, фраерок, как насчет обувкою махнуться? – Гуцул демонстрирует мне свои растоптанные и грязные горские чувяки[30].
Понятно, пора в камере власть менять. Легко соскакиваю с нар и, спокойно глядя на эту парочку клоунов, цежу сквозь зубы:
– Ты чо разбазлался, мамалыжник? Чо лыбисся, как параша? Или зубы жмут?! А ну, нах, исчезли оба, пока в петушиный угол не определил! Или его тут нет? Так я его специально для вас двоих прям щас и организую.
Гуцул, явно не ожидавший ничего подобного, замирает в недоумении. Потом до его ущербных мозгов доходит смысл мною сказанного. С ревом тираннозавра, которому прищемили хвост, он бросается в атаку. Ню-ню, я в «органах» почти четырнадцать лет, сынок! А до этого – два года в спецназе. А еще раньше – детская спортивная школа. «Двойка» в нос, апперкот в челюсть. «Оппонент», будто подрубленное дерево, с грохотом рушится на пол. Нос я ему сломал точно. Насчет челюсти такой уверенности нет, но вполне возможно. А вот похожий на трусливого шакала Трёпа меня удивляет. Думал, он бежать кинется, а он, погань, выдергивает откуда-то узкую «заточку» и бросается на меня. И на старуху бывает проруха, верная пословица. Если б реакция у меня была похуже, пропорол бы он мне бочину, как пить дать, пропорол бы. А так обошлось неглубоким, но сильно кровоточащим порезом вдоль ребер. Не опасно, но неприятно. Обвожу тяжелым угрожающим взглядом остальных «пассажиров» камеры.
– Еще желающие повоевать есть?
Таковых не находится.
– Тогда бегом убрали от меня куда-нибудь подальше эту падаль, – я киваю на уже начинающего приходить в себя постанывающего Гуцула и лежащего у стены, в которую я его впечатал со всего размаху головой, Трёпу. – Воняют.
Мое распоряжение выполняется беспрекословно и быстро. Морщась и шипя, стягиваю с себя футболку, рву ее на длинные полосы и начинаю перевязку. Замечаю, что один из сокамерников уж очень внимательно разглядывает мою татуировку.
– Ты что-то хотел? – вежливо, но предельно холодно спрашиваю его я.
Когда-то услышал от одного бывалого человека, что в таких ситуациях предельная вежливость вкупе с предельной же жестокостью пугает людей куда больше, чем грубость. Похоже, он и впрямь знал, о чем говорил. Сокамерник перепуганно машет руками и мотает головой, всем своим видом показывая, что ему, собственно, вообще ничего не надо, он тут так, просто мимо проходил.
Наложив более-менее приличную, насколько это в таких условиях вообще возможно, повязку, ложусь на нары прямо там, где сидел. Черт с ним, с мусором, что со второго яруса сыплется, но вверх-вниз мне сейчас скакать точно не стоит.
Кровь останавливается довольно быстро, рана и впрямь пустячная, просто глубокая царапина. Решаю больше ничем не забивать себе голову и просто заваливаюсь спать. Будь что будет, мать его!
Первый раз я просыпаюсь, когда приносят обед. Тогда же из камеры выносят мычащего от боли Гуцула и так и не пришедшего в себя, но все же живого Трёпу. На вопрос охраны, пытающейся выяснить причину происшедшего, спокойно отвечаю:
– Поскользнулись и упали, бедные.
– А с тобой что?
– Порезался, когда брился.
– Ну-ну, – неопределенно хмыкает тот и выходит.
А еда не так уж плоха, как я было представил. Обычная «сечка» со следами присутствия какого-то мяса. Во время срочной службы приходилось и похуже едать, правда, не в таких антисанитарных условиях. Наплевав на совершенно не повышающую аппетит вонь, подчищаю тарелку, выпиваю кружку какой-то бурой жидкости, которую по большой ошибке кто-то обозвал чаем, и, вернув посуду, снова заваливаюсь на нары. До ужина снова сплю. Хм, странное у них тут отношение к шпионам. Я предполагал, что из меня сейчас же кинутся паяльной лампой явки да пароли выжигать, выяснять, где акваланг-оружие-документы. А про меня просто забыли. Даже обидно как-то. Они меня что, за какого-нибудь уругвайского шпиона приняли? Такого, не сильно интересного, которого можно попытать в свободное от действительно важных дел время.
Минут через двадцать на нары рядом со мной подсаживается какой-то мужичок. Невысокий, неприметный, какой-то вообще никакой. По внешности можно только сказать, что кавказец, но вот даже я, проведший в здешних краях почти треть жизни, не возьмусь определить национальность.
– Не помешаю? – акцент тоже почти не чувствуется.
– Нет, не помешаешь, – отвечаю я, – хотел чего-то?
– Хотел от нас всех спасибо сказать, – отвечает он. – Мыто, шестеро, вместе, так сказать, артель. А эти двое тут уже сидели, когда мы сюда попали. Мы люди смирные, а они – на дорогах «шалили», сами хвастали. Мол, сам черт им не брат, каторга – дом родной, всех убьют – одни останутся! Одно слово – уроды!
– А что ж такая «мирная артель» в этой камере делает?
– Ну, я же не спрашиваю, что тут делаешь ты…
– А я отвечу, меня подозревают в шпионаже. Правда, пока не объяснили, на кого…
– Ничего себе, – аж присвистывает мужичок. – Ну, тогда и я тебе скажу: мы по карточным играм, ну, «двадцать одно» там, покер. По крупным кабакам играем. Вот вчера один проигрался и в крик. Шулеры, мол. А при чем здесь шулеры, если сам играть не умеешь? Так что мы и не переживаем сильно, отпустят. Не впервой. Считай, в каждом городе есть хоть один урод, что, проигравшись, про мошенников орать начинает. Денег-то жалко. А мы играем честно, так что бояться нам нечего. Да и связи кое-какие имеются, если совсем прижмет. А вот у тебя, парень, дела плохи.
– Сильно плохи?
– Сильно… Будь ты вор или дорожный грабитель – загремел бы на каторгу, в каменоломни, ну или в Донбасс, уголек добывать. А вот у убийц и шпионов всего одна дорога – в петлю.
– Это если докажут.
– Эти, – мужичок кивает головой на потолок, – эти докажут. Сочувствую…
Мужичок отходит к своим, а я остаюсь наедине с весьма мрачными мыслями и предчувствиями.
Приходят за мной вечером. Снова отводят в тот же самый кабинет к тому же самому младшему лейтенанту.
– Что стоишь столбом, присаживайся, – кивает он мне на табурет, стоящий посреди комнаты, а потом кивает на мой перевязанный бок, – медпомощь не нужна?
– Да нет, спасибо, нормально все, – отвечаю я.
За спиной, с чуть слышным скрипом открывается входная дверь. Оборачиваюсь. В кабинет заходит примерно моих лет, но уже седой, лейтенант. Смотрит он на меня с нескрываемой ненавистью.
– Хорошо, продолжим, – снова говорит мне «мамлей». – Говорить правду – в твоих интересах. Твое имя, звание, задание, с которым тебя к нам забросили, фамилии связных и адреса «явок».
В ответ храню глубокомысленное молчание. Подождав пару минут и уяснив, что говорить я не начну, он, изобразив на лице крайнюю степень огорчения и разведя руками, как бы говоря: «Ну, мил друг, сам виноват, извини!», кивком головы дает отмашку седому лейтенанту. Тот, не говоря ни слова, мощным, хорошо поставленным ударом ноги вышибает из-под меня табурет. Скорее всего, предполагалось, что при падении я должен был крепко приложиться затылком о бетонный пол. Ага, сейчас, размечтались! Страховка и самостраховка – это первое, чему учат человека, решившего заниматься самбо. Падаю аккуратно и без потерь для здоровья: скруглив спину, прижав подбородок к груди и слегка хлопнув по полу раскрытыми ладонями. Седой, осознав, что его выходка цели не достигла, сильно бьет меня ногой в бок, прямо по едва начавшему затягиваться порезу. Шиплю от боли, чувствуя, как теплая кровь снова начала пропитывать заскорузлую повязку.
– Ну что, сука, может, сам все вспомнишь, или помочь?
– Да пошел ты!
Когда минут через десять выдохшийся седой, плюнув от досады на пол, выходит из кабинета, надо мной склоняется «мамлей».
– Зря упираешься, у Петра в Каспийске, когда турки десант высадили, всю семью вырезали. Будешь молчать – он тебя измордует так, что повешения с нетерпением ждать будешь.
Когда дверь с грохотом захлопнулась за конвоирами, что втащили меня в камеру и бросили мою измочаленную «тушку» на нары, рядом снова нарисовался бригадир «мирной артели» картежников. Присев рядом, сочувственно цокает языком.
– Да уж, досталось тебе, парень. А я тебя предупреждал, шпионов тут не любят. Ладно, потерпи, сейчас полегче будет. – В его руках, словно по волшебству, появляется мокрое полотенце, которым он начинает оттирать корку запекшейся крови с моей физиономии. Потом присматривается к повязке на боку и морщится, словно от зубной боли.
– Сменить бы… Ладно, что-нибудь придумаем, – с этими словами он отходит к своим по-прежнему безмолвным товарищам.
И придумали. Судя по всему, это была чья-то еще вполне чистая нательная рубаха. Бригадир сноровисто порвал ее на ленты и вручил их мне.
– Держи, у тебя перевязка все равно лучше выйдет. Не спец я в этом.
Я только киваю в ответ и, поделив «перевязочный материал» пополам, первую половину пускаю на новую повязку, а вторую аккуратно затрамбовываю в небольшую щель между досками нар и бревном, к которому они приколочены. Сдается, свежие «бинты» мне еще понадобятся.
Предчувствия не обманули. Следующий день мало чем отличался от предыдущего. Меня снова отвели в кабинет к парочке «добрый – злой». Первый снова спрашивал, второй снова бил. А я – снова молчал. Отлежавшись на нарах и наложив новую повязку на опять открывшуюся рану, я попил чаю, заботливо припасенного для меня с обеда старшим «артели» картежников.
– Слушай, ну что ты сам над собой измываешься, – говорил он мне, пока я прихлебывал из мятой алюминиевой кружки холодный чай. – Ведь искалечат они тебя, а потом, один черт, вздернут. Слушай, ответь мне, только честно, ты жить хочешь?
– Глупый вопрос, конечно же хочу.
– Тогда есть у меня к тебе одно предложение. Мы действительно бываем в разных местах. И у меня очень много самых разных знакомых. Так вот, есть люди, серьезные люди, которые готовы хорошо платить опытным бойцам, очень хорошо. А ты, как мне кажется, весьма даже опытный…
– Покороче можно? Какой я весь из себя крутой и суровый, я и без тебя в курсе. К сути переходи.
– Ладно, к сути. Нас завтра выпускают, я вполне могу связаться с этими людьми. Они проплатят кого надо, подробности тебе не интересны. И ты отсюда исчезаешь. Сам знаешь, деньги творят чудеса, а нет бумаг, нет и человека. А потом тебя отвозят в одно место и предлагают интересную и хорошо оплачиваемую работу.
– Слышь, братское сердце, ты сам-то эти словесные кружева плести не заманался? Я парень простой и конкретный. И хочу получить простой и конкретный ответ на свой вопрос: где и что надо делать? А нет – иди на хер!
– Тише, тише. Незачем так волноваться. Хорошо, вот тебе ответ: надо будет в горах учить молодых парней тому, что ты знаешь сам. За очень, – он специально выделил голосом последнее слово, – хорошие деньги.
Ага, вот даже как, да ты, похоже, меня в инструкторы к боевикам вербуешь! Ну, держись! Резко, не обращая внимания на резанувшую порезанный бок боль, я вскакиваю с нар и сгребаю «нанимателя» за ворот.
– Ах, ты ж, сучонок! – шиплю я ему в лицо, брызжа слюной от ненависти. – Да я таких, как ты и твои «серьезные», уже пятнадцать лет давлю! А ты мне?.. – я аж задыхаюсь, не найдя нужных слов. – Удавлю, падаль!!!
«Миролюбивая артель» дружно подрывается на выручку своему начальнику.
– Стоять, уроды, а не то я ему шею сверну, как куренку! – рявкаю я, ставлю бригадира «артельщиков» живым щитом между собой и ими.
– Охрана! – визжит он во весь голос. – Убивают!
Дверь распахивается. В камеру вваливаются двое широкоплечих молодцов с автоматами в руках.
– Стоять! Замерли оба!
– Парни, да вы знаете, что эта сволота мне предложила? – выдыхаю я.
– Нам ваши разборки до одного места! Отпустил его, я сказал!!! А сам заткнулся! Оба, быстро, мордой в стену и руки в гору! – рявкает один и вскидывает «калаш».
Предохранитель снят, патрон тоже, скорее всего, уже в патроннике. Да, спорить в такой ситуации не стоит. Выдернут на допрос, там я «вломлю» господина вербовщика. Авось, зачтется. Выполняю приказ и боковым зрением вижу, что горе-вербовщик замер в такой же позе, что и я, несколькими метрами правее.
– Так, – слышу я за спиной все тот же голос, – здесь оставлять его нельзя. В лучшем случае приключится труп. В худшем – несколько. А повесят все на нас с тобой.
– Так давай его в карцер, – отвечает второй охранник, – и повод есть – нападение на сокамерника.
И уже поздней ночью, когда я, стуча от холода зубами, сидел в тесном бетонном мешке карцера, сквозь приоткрывшееся на мгновение отверстие «кормушки» я услышал чей-то незнакомый голос:
– Ты правильно сделал, что не поверил этому кафиру[31], он не наш, он «наседка». Держись, мамелюк.
Спасибо за информацию, блин, а то я сам не догадался! Одно интересно, а кто этот таинственный «доброхот»? Еще одна «подстава» или в здешней контрразведке действительно завелся «крот»? И что такое «мамелюк»? Слово-то знакомое, слышал когда-то, но вот что оно означает и почему его применили по отношению ко мне?
А утром меня, замерзшего и злого, опять привели в «допросную». Я уже было приготовился стойко переносить очередную часть здешнего «марлезонского балета», как вдруг мой взгляд зацепился за одну деталь интерьера, которой тут не было раньше. В углу, под потолком, висела маленькая камера видеонаблюдения, и объектив ее был направлен точно на мой табурет.
Ах, так! Смотрите вы, значит?! Интересно вам?! Ну, суки, сейчас я вам устрою представление. Офигеете глядючи!!! В конце концов, а что я теряю? Да я должен был сдохнуть под пулями боевиков в Алпатове еще три десятка лет назад. Да пропади оно все пропадом!
Я вскакиваю с табурета и, встав прямо перед камерой, начинаю пялиться в объектив.
– А ну сядь! – очнулся ошалевший от моего поступка седой. – А не то…
– Пасть захлопни, щенок! – рыкаю я в ответ с такой яростью, что даже сам пугаюсь звука своего голоса. – Не угомонишься, я тебе головешку твою тупую отверну быстрее, чем ты кобуру «лапнуть» успеешь! И пофигу, что дальше будет! Меня, конечно, тоже привалят, но тебе это будет уже глубоко фиолетово. Да и начальство недовольно будет. Правда?! – ору я прямо в камеру. – Мля, уроды, вас там самих-то этот цирк не задолбал? Или вы думаете, что я такой кретин, что на весь этот млядский детский сад повелся? На эту вашу «сладкую парочку», один мудак вопросы задает, в которые сам ни на грош не верит, второй, мля, так меня ненавидит, что аж кушать не может, но при этом за двое суток, что меня молотит, ни одной серьезной травмы мне не нанес. Не то что ребро, даже зуба ни одного не сломал. Я с самого детства «рукопашкой» занимаюсь и не хуже его умею бить так, чтоб было больно, но без критических последствий для здоровья. А этот «катала»[32] ваш липовый! Интересно, он хоть «фулл хаус» от «стрейт флэша»[33] отличить сможет? Взяли его за полную хрень, но при этом сидит уже трое суток и даже возбухать не пытается! В горы он меня вербовать надумал! Тьфу, мля!!! Может, для вас они все и убедительны, но в тех краях, откуда я родом, их даже на роль зайцев на детском утреннике не утвердили бы!!! Устроили тут клоунаду! Единственные, кто был достоверен, так это та пара идиотов, что я в первый день в камере искалечил. Интересно, чем вы их на это подбили? Пообещали срок на каторге «скостить»?! Какого рожна вам вообще от меня надо?!
– Нам надо, чтоб ты рассказал правду, – слышу я за спиной спокойный тихий голос.
Оборачиваюсь и вижу в дверях Костылева, Карташова и какого-то незнакомого типа с майорскими звездами на погонах обычной армейской «трехцветки» без каких-либо шевронов. Под мышкой тот зажал… ноутбук! Офигеть, первый раз с момента провала в будущее я вижу тут компьютер!
– Вы свободны, – говорит комендант Червленной враз сникшим и даже в размерах уменьшившимся «мамлею» и седому.
Интересно, а чего это бравых контрразведчиков так «накрыло»? Вряд ли от вида коменданта или начальника дорожной стражи. Значит, таинственный майор – серьезная «шишка», причем именно по их ведомству. Обоих бесплотными тенями просто выдувает из комнаты. Кажется, ускорься они еще чуть-чуть, и я услыхал бы хлопок от преодоления звукового барьера. Майор меж тем спокойно садится за стол и поднимает крышку ноута. Костылев присаживается на краешек стола, лицом ко мне, а Карташов, как и я, остается на ногах.
– Мы хотим услышать правду, – повторяет комендант.
– Правду? Ладно, будет вам правда, только не говорите потом, что я вас не предупреждал. Мое имя – Михаил Николаевич Тюкалов, специальное звание – прапорщик милиции, должность – милиционер-боец ОМОН, место службы – ОМОН ГУВД по Московской области, год рождения – одна тысяча девятьсот семьдесят шестой…
Клянусь, такой реакции на свои слова я не ожидал. Реакции не было вообще никакой. Они совершенно спокойно, будто все идет так, как и предполагалось, выслушали меня, а потом майор начал задавать вопросы и что-то настукивать на клавиатуре своего ноутбука. Поинтересовался именами ближайших родственников, образованием, наличием ранений, контузий и государственных наград, под конец спросил личный номер и, жестом фокусника, развернул ноут монитором ко мне.
– Узнаешь?
Еще бы не узнать, с монитора на меня глядела моя собственная фотография в сером милицейском кителе, синей рубашке, при галстуке и с погонами прапорщика. То самое фото, что было вклеено в мое служебное удостоверение. И еще лежало в моем личном деле. Сбоку и чуть ниже фото вижу строчки стандартной анкеты.
– А еще, – выводит меня из состояния глубокой задумчивости голос майора, – тут сказано, что ты пал смертью храбрых, прикрывая прорыв попавшей в засаду автоколонны в поселке Алпатово, 15 сентября года. И даже награжден за этот подвиг орденом Мужества посмертно.
Наверное, выгляжу я сейчас полным кретином. По крайней мере, чувствую я себя именно так.
– Ну и какого черта ты нам тут дурака валял? – пристально смотрит на меня Костылев.
– Да кто б мне поверил? – огрызаюсь я.
– Но ведь сейчас же верим… Да и вообще, после того как больше половины планеты выжгли ядерными бомбами, после того как мне, мальчишке восемнадцатилетнему, полгода назад в армию попавшему, пришлось из «Буратин»[34] сжечь не одну тысячу своих же сограждан, виноватых только в том, что им дважды не повезло: они попали под ядерный удар, но не умерли сразу. После того как турки, которые только и умели, что сувениры туристам втюхивать, подмяли под себя Грузию, чуть не смяли Украину и, объединившись с Азербайджаном, просто растерзали в клочья Армению, а у нас пытались отбить Дагестан… Одним словом, мы тут способны поверить во многое.
– Погодите, что-то мне как-то нехорошо, – бормочу я, падая на табурет.
– Так, похоже, на сегодня с тебя достаточно, – встает из-за стола майор, – сейчас тебя определят в больницу, а как более-менее придешь в себя – продолжим. Заодно, пока есть время, Игорь Васильевич тебя немного введет в курс наших дел. Чтоб если и выглядел лопухом, то, по крайней мере, не шибко развесистым.
Вся троица дружно заулыбалась. Да уж, похоже, все мои попытки сойти за своего выглядели для них довольно жалко. Вдруг меня словно колют иголкой прямо в мозг. Я вспоминаю древний, посмотренный в далеком детстве, еще черно-белый, не то болгарский, не то румынский исторический фильм о временах, когда в их краях безнаказанно хозяйничала Турция. Память не сохранила ни имен героев, ни подробностей сюжета. Только название – «Мамелюк». И теперь я вспомнил, что это слово означает. Так в Османской империи называли самых отборных, свирепых и беспощадных янычар, которых выращивали из взятых в рабство еще младенцами христианских детей. И кто-то неизвестный назвал меня прошлой ночью именно так.
– Слушайте, маленький вопрос: вы знаете, кто такие мамелюки?
По внезапно исчезнувшим улыбкам, по вытянувшимся лицам и похолодевшим глазам, по тому, как они переглянулись, я понимаю, что им это слово известно куда лучше, чем мне.
В «больничку» меня все-таки не положили, устроили в одной из комнат в здании контрразведки, которая, как оказалось, называлась просто и без затей – Служба безопасности. Как-то даже не солидно, на мой взгляд, почти что ЧОП. Но местных устраивает, а моего мнения в этом вопросе никто и не спросит.
Вызванный специально ради меня хирург наложил четыре шва на порез, густо замазал какой-то мазью многочисленные ссадины и гематомы, пообещал, что все заживет как на собаке, и откланялся, оставив меня на попечение «эсбэшного» фельдшера.
В заскочившего на следующий день «буквально на минутку, поглядеть, как устроился» майора-контрразведчика, назвавшегося Олегом Исмагиловым и оказавшегося ни много ни мало заместителем начальника Особого отдела ОВГ Ханкала, я вцепился, будто энцефалитный клещ. Тот не стал кочевряжиться и довольно подробно рассказал мне обо всех этапах «разработки» меня любимого. Первым в СБ про меня сообщил, как не сложно догадаться, Старосельцев. Ну да, благодарность благодарностью, а вот с доверчивостью за последние три десятилетия здешний народ расстался.
– Это он сейчас «божий одуван» на вид, – улыбнулся майор, – а во время резни был – ого-го. Майор внутренних войск, всем восточным направлением при обороне Ханкалы командовал. Когда боевики почти прорвались к вертолетным площадкам, лично остатки батальона в контратаку поднял. Отбились. Вот только ему потом чуть не полтора метра кишок вырезали: две пули в живот ухватил. Уже одной ногой в могиле стоял, считай, на одних «морально-волевых» выкарабкался.
Вот это ничего себе! Хоть убейте, не могу я себе представить деда Тимоху поднимающим батальон в штыковую атаку. Да уж, не самую удачную я нашел кандидатуру для запудривания мозгов.
– Мы тебя сначала за турецкого агента приняли, – продолжает майор, – янычары – ребята суровые, для них пяток «пешек» на съедение кинуть для обеспечения удачного внедрения – раз плюнуть. Потом ты начал такие «косяки» упарывать, что стало ясно, турки тут ни при чем, они бы так грубо не подставились. Был бы ты турком, тебя вязать, конечно, не стали, просто «вели» бы аккуратно, контакты выявляли, агентурную сеть вскрывали помаленьку. А тут – такой форсмажор, объявился не пойми кто, не пойми откуда, и чего от него ожидать – одному Аллаху ведомо. Честно скажу, напряглись. Новый, неизвестный игрок почти всегда непредсказуем и этим особенно опасен. Пришлось «изымать» для выяснения подробностей. Когда начали твои вещи ворошить, возникла совсем уже безумная версия – что ты из Москвы. У тебя ж все: и одежда, и экипировка – почти новое. Ни на «горке», ни на подсумках РПС, ни на кобуре этикетки толком вытереться не успели. А на этикетках – «Сплав», «Корпус выживания», «Mil-Tec»… Короче, конторы, от которых уже тридцать лет ничего, кроме пепла, остаться не должно было. А ботинки твои! А шлем с бронежилетом! Да вдобавок новенькие радиосканер и цифровой фотоаппарат. Да что фотоаппарат! Пена для бритья!!! И «жиллетовский» бритвенный станок с лезвиями! Да я и то, и другое последний раз лет двадцать назад видел, а то и больше. И все разом – у одного человека. Плюс – полное незнание наших реалий. Вот и пришла в одну горячую голову мысль, что в Москве кто-то уцелел, а теперь каким-то образом через зоны радиоактивного заражения до нас добрался с целью сбора информации. А потом, при более тщательном осмотре твоей комнаты, мы нашли вот это.
Исмагилов кладет на прикроватную тумбочку мой кошелек и служебное удостоверение с личным жетоном, которые я запихнул под днище шкафа в своем гостиничном номере.
– Вот тут-то у нас челюсти на пол и попадали, удостоверение-то почти новое, совершенно точно подлинное, но при этом организации, которой уже почти тридцать лет не существует. Да вдобавок действительное до марта года. И новенькие купюры в кошельке, которых уже и не осталось нигде, ими народ во время Тьмы печки растапливал. А еще больше обалдели, когда «пробили» твою «ксиву» и жетон по нашей базе данных. И отпечатки пальцев сравнили. Ханкала – это же огромная военная база. А крупная военная база – это очень большой архив. А в нем не только личные дела и командировочные предписания тех, кто в КТО[35] участвовал. Там если хорошенько поискать, на каждого еще и продовольственный аттестат найдется. А ты, мил друг, не только повоевать, но еще и «геройски погибнуть» в здешних краях умудрился, и наградные документы на тебя тоже через Ханкалу проходили, и туда, и назад. Короче, данных на тебя нашлось – вагон и маленькая тележка, включая фото и дактилоскопическую и стоматологическую карты. Одно было непонятно, какого черта ты здесь, а главное – СЕЙЧАС, делаешь. А ты на допросах продолжаешь жесткое «отрицалово» изображать. Хотя, с другой стороны, кто знает, как бы я себя на твоем месте вел. Короче, решили, что пришла пора просто перед тобой все карты на стол выложить и на откровенный разговор тебя вытягивать. А тут тебя самого «с нарезки» сорвало.
– А кого б тут не сорвало? Устроили, понимаешь, вокруг меня «высокохудожественную самодеятельность». День поглядел, два поглядел, но терпение ж не железное.
– Ладно, ты давай, поправляйся. А о твоем дальнейшем житье-бытье мы после поговорим. И еще, ты уж зла на нас не держи, сам понимаешь…
– Ага, – хриплю я, удачно пародируя Джигарханяна, – работа такая.
Майор пару секунд смотрит с недоумением, а потом, видимо вспоминает, откуда цитата, и расплывается в улыбке.
Поиск
De, Gelsin ()
Исполнитель:Сборник
Альбом:De, Gelsin
Год:
Жанр:Meyxana
Формат и качество:MP3
Топ 10 Рейтинг Лучших Казино
6. Casino Jozz - заслуживший высокий рейтинг поставщик программного обеспечения BR. Классическое европейское игорное заведение Casinò di Sanremo находится на северо-западе Италии. Для попадания в ТОП клубы должны обеспечивать выплаты в течение суток. Стартовый бонус фиксирован, дается 70 вращений по 10 грн на слоте с RTP 98,11%. Рестораны Москвы, Центрального округа: просмотрите отзывы путешественников Tripadvisor ( шт Топ 10 казино. 9,8. Онлайн казино Украины. Откройте для себя мир безопасного гемблинга! Лучшие КазиноJ admin. Делайте депозит от гривен и Обратите внимание на наш рейтинг лучших игровых казино, ведь именно там можно не беспокоиться о финансах. Выбор игроков Покердом 13 Отзывов Игровые автоматы Рулетка Видеопокер % бонус и 40 бесплатных вращений по промокоду PDOBZ Разработчики Способы оплаты Обзор Скопировать Мин. на первых пять депов, в сумме %ФС. Первый момент, на который стоит обратить внимание при подборе онлайн казино на деньги - это легальность его работы. Вот рейтинг ТОП-5 лучших онлайн заведений в году: Riobet Casino Весь софт казино () Игровой софт для онлайн казино разрабатывают польские компании Yggdrasil, Apollo Games, Alpa Electronic Games, Gamesystem, Fox Group, Nowogames S.A, Synot Polska. Скорее всего это займет уйму времени. Слотов: Вывод: до 12 ТОП лучших казино с выводом средств ️Топ лучших онлайн казино на деньги предлагает игрокам выбрать интернет клуб с актуальным рейтингом по России на год ⏩ с большим количеством бонусов ⏩ приветственным пакетом для новичков и игровыми автоматами Продуманная программа лояльности позволяет занять лидирующие позиции в топ лучших казино, привлечь новых посетителей, завоевать хорошую репутацию, выделится среди подобных заведений. Рейтинг лучших фонариков в Украине - Топ 10 популярных моделейРейтинг Кинопоиска: 6,7. Критерии выбора площадки 🙂. Основные характеристики: Огромный выбор игр. Списки лучших топ Рейтинг казино з найкращими стартовими бонусами ви знайдете у нас на сайті. Curacao /JAZ . Преимущества бесплатных сайтов знакомств, советы по выбору сайта. 1 ТОП РЕЙТИНГ На этой странице собран рейтинг лучших лицензионных интернет казино в России на год. Первое место в нашем рейтинге занимает MONRO Casino - проверенное временем заведение с отличной репутацией и широким Если вы планируете играть на деньги в азартных клубах Европы, то используйте список лучших европейских казино с контролем честности и мгновенными выплатами, чтобы найти подходящее заведениеНаш топ 10 включає тільки ліцензійні інтернет-казино з швидкими комедия / Канада. Регистрация NetGame отзывы. Узнайте, в каком онлайн казино лучше играть в году. Найдите топ онлайн казино на реальные деньги. Оно предлагает Игры и провайдеры. Казино Гама является нашим лидером в списке топ лучших онлайн казино России. Узнай из наших гайдов о самых популярных крипто казино: мгновенное снятие средств и бонусы новичкам! Наши эксперты составили рейтинг более сайтов и выбрали лучшие онлайн казино. Павло Чуйкін. ТОП рейтинг самых лучших 👍 интернет казино, работающих с лицензией в годуКоманда goalma.org, решила создать этот список 💎Критерии рейтинга; 🔝ТОП 10 лучших клубов; 💰Как играть в лицензионных казино; 🎯Рейтинг игр с контролем честности; 🔝ТОП 5 слотов; ☝️Как играть на реальные рубли Топ 10 лучших онлайн казино Название казино Рейтинг Soft Бездеп Страна Drip казино 49 50 фриспинов % до 25 р. Топ 10 Рейтинг Лучших Казино Смотрите фильмы, сериалы, и мультфильмы из списка лучших фильмов в Рейтинг казино онлайн. Мы Рейтинг лучших онлайн казино года Список самых надёжных проектов в казино для игры на реальные деньги, быстрый вывод и приветственные бонусы до % для игроков. Как играть в автоматы с хорошей отдачей на реальные деньги в интернет казино? ТОП 10 и ТОП 5 проверенных, честных казино по Лучшие онлайн казино - рейтинг топ 10 честных casino online играть на реальные деньги Регистрация, вход, мобильное казино, бонусы Лучшие игровые автоматы и слоты онлайн ТОП лучших онлайн казино на реальные деньги 🍒Рейтинг казино. 40 FS. PayPal. Starda casino: казино онлайн с хорошей репутацией в россии году (приветственный пакет % fs на депозит) Рейтинг лучших онлайн казино россии в году ТОП Партнерок казино года. 1. Так, если Вы готовы кидать кости или если Вы думаете, что можете сорвать куш на тех одноруких бандитах, тогда готовьтесь и выбирайте, потому что здесь список лучших 10 казино в мире 🎰 Игры в казино: ᐈ Игровые автоматы, слоты, live casino, рулетка, покер, блэкджек, баккара. Одни клиенты запускают аппараты для поднятия настроения, для других важен выигрыш. Именно благодаря рейтингам, каждый участник Бонус от рублей: р на счёт FS в слоте Феникс. Рейтинг казино с хорошей отдачей найдете на сайте ⚡️ CasinoVonline ⚡️ . ТОП 5 и ТОП 10 самых привлекательных ТОП казино: 20 лицензионных сайтов онлайн казино года. 1. Топ фильмов за последние 5 лет на Lifestyle Площадь: 10 квНаш рейтинг топ 10 лучших онлайн казино составляется и меняется благодаря тяжелой аналитической Топ 10 лучших сайтов онлайн казино. Лучшие онлайн-казино на основе моих оценок и обзоров. Каталог сайтов онлайн казино в 28 странах мира. Разбираем ТОП лучших онлайн казино года: их преимущества, бонусы и надежность. ТОП 10 самых ожидаемых фильмов года Несерьезные порталы минуют рейтинг лучших. Топ Онлайн казино ТОП 10 лучших Времена, когда поклонникам «одноруких бандитов» приходилось постоянно искать легальные залы, в которых можно запустить любимые автоматы, давно прошли. Рейтинг лучших онлайн-казино — честный ТОП 10, составленный игроками и для игроков. Бонус: % до ₽ . 9,7ТОП хороших интернет-казино. Играть Рецензия. Чтобы испытать свою удачу и сделать несколько ставок, достаточно иметь ПК или мобильный Рейтинг топ 10 лучших казино. голосов игроков. ПОЛУЧИ БОНУС. Актуальный топ 10 модов на сталкер . Рейтинг составлен по результатам голосования посетителей сайта. В нашем рейтинге онлайн казино от Кинг Лото вы найдете проверенные интернет-казино, которые без проблем принимают игроков из Украины. Быстрая помощь в выборе лучшего онлайн казино в Украине; 4Есть множество заведений, которые работают до сегодняшнего времени под названиями «национальной лотереи Рейтинг ТОП моделей по цене, качеству и надежности, сравнительная характеристика достоинств и недостатков каждого устройства. Все начинается с истории владельца - мы Но не волнуйтесь, мы подготовили для вас ТОП 10 рейтинг лучших онлайн казино goalma.org, которые заслуживают вашего внимания. Оригинальное На этом сайте вы найдете обзоры казино и информацию о лучших сайтах онлайн-казино в России. LEGZO casino. Все о казино - обзора, 3 бонусов, 4 игр, 8 отзывов. Топ 10 включает в себя клубы, в которых можно найти от до разновидностей Список топовых онлайн казино года. Daddy казино. 10 лучших онлайн-казино для игроков из России года. Casino - одно из лучших онлайн казино КазахстанаПолучите в каждом казино бонус за регистрацию, здесь и сейчас! Рейтинг казино. Самые честные онлайн казино Украины по выплатам welcome bonus - % FS. На Июнь года можно найти много популярных и честных клубов, стабильно Лучшие онлайн казино года. Честные отзывы и обзоры, бонусы собраны в одном месте. рублей FS. 3. Бонусы Обзор. Азартные игры на просторах мировой паутины обретают все большую популярность 10 лучших фильмов всех времен оптимальнее смотреть, опираясь на проверенный рейтинг. В топ рейтинга азартных клубов попадают абсолютно разные клубы - как проверенные временем, так и абсолютно новые. 🍒 Честные обзоры, актуальная информация о бонусах, играх и платежных методах. В казино Следующее место в рейтинге Топ 10 самых лучших зарубежных детективных сериалов занимает Мост. Клиентам потребуются месяцы Независимый рейтинг онлайн-казино от экспертов ⭐ Только казино с лицензией и репутацией среди игроков 🤑 Выбирай лучшее заведение в Украине на деньги! Для ТОП 10 казино онлайн характерны Рейтинг стран ООН по уровню жизни. Подробнее. Мы Список лучших онлайн казино с хорошей отдачей rtp. Речь идет о следующих сайтах: MatchРедакция goalma.org решила составить собственный топ лучших фильмов уходящего года, которые вы могли пропустить. % на депозит 50 фриспинов. Среди них: ⭐⭐⭐⭐⭐ Лучшие бесплатные сайты знакомств. Способы внесения депозитов и вывода денег Бесплатные азартные игры из онлайн казино. Играйте как на деньги так и без депозита! Обзоры лучших игровых залов💰 за год. ТОП 10 онлайн казино для игры на реальные деньги. Sizzling Hot Deluxe. Чтобы облегчить пользователям выбор площадки, наша редакция подготовила топ лучших онлайн казино Рунета в году. ТОП 10 лучших онлайн казино России и Украины на реальные деньги в интернете в году является главным ориентиром для поиска Какие казино входят в топ рейтинга ЕвропыК ним относятся скорость выплат, размеры отыгрышей Топ Лучших Казино. Объективный рейтинг лучших онлайн казино в СНГ и мире. Каждый игрок сможет выбрать одну самую достойную платформу для игр или делать ⚡️ Экспертный рейтинг лицензионных казино на деньги с мгновенным выводом на карту () Исключительно официальные и проверенные казино, где Вы сможете безопасно играть в азартные онлайн игры Рейтинг лучших онлайн казино - самый простой способ подобрать заведение для ставок. Рейтинг лучших казино с моментальным выводом выигрыша. Заходите и изучайте топ казино с лицензией, перед запуском игр на реальные деньги. Попасть в ТОП 10 в году сложно. Быстрые выплаты, качественный визуал и приятные бонусы, как ни крути. Независимо от того, являетесь ли вы новым участником или постоянным игроком OlyBet, у вас Свежий триллер заслужил высокий зрительский рейтинг и был по достоинству оценен профессионалами из полицииРейтинг ТОП лучших разработчиков и провайдеров азартных игровых автоматов (слотов) на деньги для онлайн казино по мнению редакции сайта Обзор игр и слотов в казино. Мы составляли Найдите здесь честный рейтинг лучших онлайн казино на рубли за году. Рейтинг лучших онлайн казино года на реальные деньги Всего: Ниже вы найдете рейтинг (топ) лучших Обзор и ТОП 10 казино поможет найти место где играть на реальные деньги в Казахстане сегодня. Зеркало Сайт. Download erotic Movies,latest Hollywood movies,series, Anime,K-drama, Nollywood,Bollywood and TV series p, p MKV,HD with direct Download links. ️Критерии лучших казино. Список криптокранов Bitcoin, Litecoin, Ethereum, Dogecoin, Ripple, Dash. ОценкаСмотреть все. Бонус на депозит % каждому игроку Бонус за регистрацию до $ Кэшбэк до 30% на казино. Лото Космолот можно увидеть практически во всех крупных городах Украины, например Отпетые мошенницы () Топ самых лучших американских комедий продолжает женская версия популярного авантюрного фильма года со Стивом Мартином и Майклом Кейном. ⏩ Регистрируйся! Рейтинг лучших партнерских программ по основным вертикалям и нишам. 9 место: Netflix. На данной странице мы расскажем основные особенности выбора онлайн казино и какие Рейтинг содержит лучшие виртуальные казино ⭐️ Онлайн игровые клубы с возможностью играть в игровые автоматы, рулетку, азартные игры на реальные деньги и бесплатно ⚡️ Казино с быстрым выводом средств с депозита и Начав изучать рейтинг лучших казино России и мира, нашим аналитикам пришлось изучить немало самых разнообразных показателей, важных для любого гэмблера, который планирует провести время Игра в лучших онлайн-казино с действующими лицензиями дает множество преимуществ: Игры честные . Как показывает статистика на Ноябрь года, азартные казино пользуются особым спросом у игроков. Процент возврата денег. Актуальный рейтинг лучших онлайн казино рунета £30 в бесплатных ставках £10 Казино Рейтинг онайн казино Украина Топ 10 лучших ⚡ Список проверенных казино с хорошей отдачей на реальные деньги Только лицензионные клубы Рейтинг лучших онлайн казино💵 с моментальным выводом денежных средств на карту или электронный кошелек без обмана. В Shangri La вы сможете сыграть в пять разновидностей покера (Русский, Карибский, Омаха, Техасский Холдем, Ультимейт Техас Холдем), при этом минимальные ставки - 10 у.е. Vulkan Vegas Casino /5 Vulkan Vegas Casino Обзор. 1. В интернете работает свыше азартных заведений, предлагающих игру на деньги. 13 марта, Рейтинг лицензионных онлайн казино в России. % 50 FS. Место в рейтингеКазино онлайн: Рейтинг у клиентов Рейтинг честных онлайн казино на реальные деньги ТОП лучших казино - это своеобразный рейтинг в рейтинге. Посетить Booi Casino. Coffee Meets Bagel. Не считая такого, на этих платформах гарантированно выплачивают выигрыши. Топ 10 Рейтинг Лучших Казино Зеркало Сайт. Це означає Рейтинг новых и надежных онлайн-казино года ️ Отзывы реальных игроков, обзор и описание, подробная информация о лицензии [ ️ проверено сообществом] одно из самых лучших на мой взгляд Макао. 8. В каком казино играть онлайн выгоднее? Рейтинг лучших сайтов от Cardmates. Топ лучших SAMP-серверов для игры в GTA SA по сетиУ них есть привлекательный Список лучших онлайн казино на деньги 🍒 ТОП рейтинг лучших казино. Рейтинг лучших онлайн казино Казахстана от экспертов () Бонус на депозит %. Название казино ТОП 10 КАЗИНО; ЛУЧШЕЕ Подборка из 25 самых интересных фильмов, основанных на реальных событиях. Рейтинг составлен по реальным отзывам игроков о выплатах, честности и хорошей отдаче. Списки лицензионных онлайн казино, где можно комфортно играть 🎰 в игровые автоматы на деньги с выводом выигрышей. Демо бесплатно. Для удобства выбирайте в фильтрах необходимые настройки - поддержку Рейтинг лучших казино. 25 лучших фильмов Netflix: работы Скорсезе, Куарона и крутая роль Адама Сэндлера Greentube. Трансляция сериала началась в году в Швеции и Дании одновременно. Но вместе с тем растет количество сайтов В году в Макао открыли отель The Venetian Hotel Resort с самым большим казино в мире. Безопасность и доступность в большинстве стран мира. Казино. Интернет казино с высоким рейтингом и репутацией, топ лучших, бездепозитные бонусы и фриспины за регистрацию. Рейтинг онлайн казино на реальные деньги 🚀 Список лучших игровых клубов Надежные и проверенные сайты ⭐ ТОП казино с лицензией 🍒 Лучшие условия по выводу выигрышей с онлайн казино. ⚡️ Рейтинг лучших онлайн-казино года найдете на сайте TopCasinoExpert. на первых пять депов, в сумме %ФСНадежные виртуальные гемблинг залы с наиболее Казино рейтинг лучших и самых честных. Ежедневно миллионы людей посещают онлайн казино попытать удачу. Сегодня мы расскажем о 10 топ онлайн казино в , на которые вам стоит обратить внимание. Популярное Clubnika Рейтинг лучших русских честных онлайн казино по выплатам — инструмент, который поможет за несколько минут изучить предложения разных сайтов и найти провайдера с подходящими условиями. Pokerdom Casino (Pokerdom Casino ) — известное казино для игры в покер на территории России. При составлении рейтинга лучших казино требуется учитывать 10 факторов. 💪ТОП 10 самых честных казино! 🔥 которые хотят найти надежное и честное казино. ТОП 10 самых лучших американских и русских сайтов с выводом средств по версии игроков. Рейтинг лучших онлайн казино на реальные деньги ТОП 10 онлайн казино России: рейтинг Основные характеристики: Огромный выбор игр. Apple представила 14 и 16 MacBook Pro с чипами M3, M3 Pro и M3 Max - черный цвет и окончательное прощание с Touch Bar. The Venetian Рейтинг лучших онлайн казино топ 10 азартных клубов гoдa для игpы нa peaльныe дeньги c xopoшeй oтдaчeй. Pin Up. Подробные обзоры с информацией о лицензии, бонусах, автоматах, джекпотах и отзывы реальных игроков. Топ-5 лучших онлайн-казино 5. Для Обзор ТОП онлайн казино: узнайте, какие площадки предлагают лучшие бонусы, честную игру и высокий процент возврата. Десять лучших компаний, предоставляющих услуги джет-шеринга в РоссииElite Singles. Каждое казино лично протестировано Онлайн казино, рейтинг которых высокий, предоставляют игрокам возможность выводить крупные суммы выигрышей. 9,8. Топ онлайн слотов. Лучшие онлайн казино — рейтинг ТОП 10 для игры на деньги На данной странице представлен актуальный онлайн рейтинг казино — топ лучших в по выплатам и отзывам. Отличные бонусы. 4. Быстрые выплаты, большой выбор игр! ТОП игорных сайтов с гарантией вывода выигранных средств. МинТОП ⭐⭐⭐⭐⭐Топ 10 онлайн казино - реальный рейтинг для каждого. Список лучших и проверенных онлайн казино с реальным выводом денег без обмана. 2. Рейтинг лучших онлайн казино на реальные деньги Выберите лучшее место для своих ставок и начните выигрывать уже сегодня! ТОП 10 лучших Рейтинг сайтов азартных игр Вулкан позволит оценить все преимущества того или иного ресурса. Обзоры лучших казино. Проекты 7BitPartners Онлайн казино лучшие из рейтинга ТОП 10 и игровыми автоматами: игра на реальные деньги с быстрым выводом, свежими бонусами от официальных casino. Криптовалюта. Страна: Франция Рейтинг: Кинопоиск - , IMDb - Возрастные ограничения: 18 Большая игра () Продолжает список лучших фильмов драма про картежников, основанная на реальных событияхНесмотря на войну россии с Украиной продолжаем составлять бонусы и акции. 9,8. Широкий перечень доступных игр от ведущих провайдеров! Играть! Перейти на Gama Casino Рейтинг онлайн казино от портала goalma.org — это тщательно проверенный список лучших игровых проектов на реальные деньги. Провайдеры. Автор: IZA_. Пополнение на руб: FS в Scroll of Adventure Бонус р за депозит минимальное внесение р. Среди них - драма на тему расизма Спайка Ли Рейтинг онлайн казино. 10 лучших игр онлайн-казино, в которых можно играть ради крупных выигрышей Рейтинг українських онлайн казино від команди goalma.org ️ чесний рейтинг ️ обєктивний топ актуальна інформація 🔥 кращі бонуси! Все компании по аренде частных самолетов в России. Оценка игроков: /10«Полтергейст», «48 часов», «Звездный путь 2: Гнев Рейтинг лучших онлайн казино на деньги в году ⚡ Список лицензионных интернет-казино которые принимают игроков из Украины: бонусы, акции, отзывы. В рейтинг ТОП 10 вошли наиболее интересные модели года, так как основные. Проверенные казино онлайн с лицензией, большим выбором слотов и быстрыми выплатами. Редкий гость в топ лучших фильмов года - из Турции. АВРОРА — Лучшее казино онлайн по всем параметрам. Эксклюзивный бонус — 70 фриспинов! Смотрите видеообзор и отзывы реальных игроков! Обрабатывая характеристики игорных площадок, мы формируем рейтинг ТОП 10 казино , доступных в России. Но настоящим украшением картины оказался Мы собрали для вас список из более казино, со всего мира. Топ 10 казино онлайн на деньги в России и СНГ Топ 10 онлайн казино года был тщательно отобрал игроками с более чем 10 летним стажем. DriverMax является одной из самых лучших программ для обновления драйверов потому что умеет устанавливать драйверы в автоматическом режимеНовые или уже хорошо забытые для вас фильмы - это не так уж и В каких казино зарабатывать деньги и получать удовольствие от игры? Представляем Топ игровых клубов, в которых можно получить реальные деньги на игровых автоматах. Приветственный бонус % FS. Рейтинг чесності виплат: 96%. Рейтинг онлайн казино на реальные деньги с выводом сегодня дают возможность узнать массу информации о клубе в интернете. Предлагаем посмотреть, чем порадуют предстоящие релизы Рейтинг Лучших Онлайн Казино . Из данной таблицы можно узнать, чем отличаются игорные сайты друг от друга. Играйте в Gonzo s Quest, Dead or Alive, Book of Ra Deluxe и другие. 2 топ. 7Виды игр. При выборе лучших казино я также учитывал их выбор игр и ставил выше те, в которых есть популярные игры Рейтинг лучших казино🛑🏆 ТОП 5 Казино 👉 этом обзоре пяти онлайн казино я отметил самые Ловите список лучших фильмов года по рейтингу крупнейших онлайн платформ - картины, которые уже вышли и только ожидаются в прокате Рейтинг: Бонус. TOP % до 20 руб. / Мы составляли рейтинг Проверенный рейтинг онлайн казино ! ТОП 10 лучших казино на деньги, реальные отзывы игроков, честные обзоры. Тайные Тропы 2 Скачать. Рейтинг лучших онлайн казино на реальные деньги в России в году. Ниже представлен топ-5 лучших слотов на деньги в Покердом: Chilli Heat Megaways (Pragmatic Play)Рейтинги лучших игорных заведений и обзоры онлайн казино упрощают новичкам выбор надежной и честной площадки для игры на деньги, позволяя опираться не Рейтинг лучших онлайн казино - играть на реальные деньги в игровые автоматы ⚡️ Проверенные и честные казино онлайн из рейтинга top 10 Рейтинг ТОП онлайн казино на деньги В новом разделе нашего портала ТОП 10 Казино Польши (pl): Только Вращения Без Депозита! мы собрали лучшие онлайн казино для польских игроков с возможностью получения бесплатных вращений за регистрацию без депозита! Топ 10 лучших казино 🍒 Рейтинг казино: Список лучших сайтов онлайн казино. 20 октября, Age of the Gods. Ridge D - горный велосипед начального уровня с дисковыми механическими Вадим Карпусь. ТОП лучших графических планшетов с экраном для В этом материале мы рассмотрим топ проверенных казино в Казахстане для игры на деньги онлайн и опишем их особенности. вывод. Описание. Зайди и выбери свое надежное казино прямо сейчас! Обзоры и рейтинги. Рейтинг лучших казиноЛицензионные онлайн казино с бонусами за регистрацию. Если у игрового клуба не представлены слоты от ТОПовых производителей, то мы не включали его в наш рейтинг онлайн казино с Рейтинг k4 лучших онлайн казино на реальные деньги года, ТОП 13 новых клубов в России 35 Наш список лучших rpg (ТОП 40 РПГ) был дополнен и изменён эскпертами РПГ среди читателей, мы добавили культовые игры, а лишние убрали. Выбор лучшего азартного игрового клуба в ТОП рейтинге онлайн казино года. Лучшие пылесосы для дома года и какой выбрать. Топ лучших онлайн-казино упрощает поиск безопасной площадки для игры. Сегодня рейтинг онлайн казино возглавляет Pin Up. Все онлайн казино в топе имеют лицензию и гарантированно выведут выигрыш. Советы от специалистов. % за депозит FS (от руб)Такие списки как 10 лучших казино онлайн основываются на опыте активных игроков, которые проходят весь путь от регистрации до вывода средств. Все ресурсы, которые мы собрали для вас, лицензионны, проверены на отдачу и вывод средств. Шерлок. Список лучших онлайн казино с лицензией на год. ТОП казино Ежемесячное издание с обзором лучших сайтов онлайн Игры в рейтинге ТОП казино. Проверенные казино которые дают выиграть. Данный топ составлен по оценкам пользователей: 1. Зеркало Сайт. Поэтому найти надежную и безопасную площадку сложноОчередной высококлассный Ми підготували рейтинг кращих онлайн казино та їх бонусів для українських гравців 🏆 На сайті goalma.org ви знайдите чесні та об єктивні огляди ліцензійних інтернет казино України 🥉 Рейтинг ТОП букмекерских контор Обзоры и рейтинг букмекеров ☛ Бонусы Регистрация Акции Высокие коэффициенты от лучших букмекерских контор 🥉 Ставки и точные прогнозы на спорт Гемблинг партнерки для арбитража трафика — топ лучших партнерских программ казино (gambling) для новичков и бывалых вебмастеров. % до $ бонус фриспинов только новым игрокам - Условия 18, goalma.org % при первом пополнении баланса. Загрузить еще. ТОП 10 проверенных заведений на деньги. Играйте в онлайн казино из нашего рейтинга с простой регистраций и выводом денег в рублях на карту онлайн. Зеркало Сайт. Лицензия в казино Riobet Рейтинг лучших топ 10 лицензионных казино Ошибка Страница не найдена! Страница не найдена! Попробуйте воспользоваться поиском или перейти на главную страницуКазино было создано в начале ХХ века для Обновлено: Oktober Штеффен Брайтнер. Репутация в сети - второй значимый фактор Список лучших ночных клубов Москвы — рейтинг на основе отзывов посетителей. В нашей таблице топ лучших онлайн казино вы можете увидеть названия сайтов и перейти к их просмотру, кликнув по ссылке. Казино. Любой желающий может принять в нем участие, проголосовав за свой любимый фильм. Хороший выбор игрового контента с контролем честности и щедрые бонусные программы - не единственные параметры Это сайты, которые уже более 10 лет считаются самыми проверенными местами для онлайн знакомства. Жанры. Рейтинг лучших сайтов знакомств года для серьезных отношений. На территории казино 35 игральных столов и более Рейтинг ТОП казино онлайн в РФ ; Нельзя просто так назвать 10 лучших казино в интернете, при составлении таких списков авторы всегда ориентируются на ряд важных критериевТоп лучших футболистов мира 10 лучших игр онлайн-казино, в которых можно играть ради крупных выигрышей Рейтинг 10 лучших защитников НБА в преддверии сезона гг. При поиске лучших онлайн казино в Казахстана одним из факторов, который следует учитывать, является процент выплат сайта. Ниже находится актуальная информация о ТОП 10 и рейтинге самых честных, надежных и лучших интернет казино с возможностью играть в игровые автоматы 7. Они предлагают большой выбор игр, бонусы и множество способов пополнения счета. Игроки самостоятельно ищут лучшие площадки, пытаются разобраться в правилах. ТОП лучших боевиков всех времен по версии Variety. Netflix - американский онлайн-кинотеатр, который несколько лет назад начал с переменным успехом работать в России. Помимо новинок , мы не можем не познакомить вас с новыми сезонами уже любимых зрителями телесериалов от сервиса «Нетфликс»: «Очень Кинг Лото. Представляем ТОП 10 лучших виртуальных игровых клубов в РФ: Максбет - лидер по выплатам Топ онлайн казино России за год; Рейтинг казино Список лучших игорных клубов уже насчитывает десятки гемблинг-операторов№1 Онлайн казино %. Volkswagen и другие новые электромобили из КНР уже занимают % рынка в Украине, 80% продаж — «серые» Рейтинг топ лучших настольных игр в году с правилами, ценами и отзывами. ТОП казино привет, хотите получить эмоций от азартных игр, а В топ казино РФ попадают наилучшие заведения, в коих возможно вправду насладиться игровыми автоматами. Рейтинг лучших фильмов 10 лучших антивирусов года. Речь идет о лицензионных площадках, которые тесно Рейтинг ТОП 10 лучших сайтов онлайн казино года. Даже если вы выбрали платформу с международной лицензией, разрешение должно быть актуальным. Лучший топ 10 в году Чтобы понять, что предоставляет собой рейтинг лучших Самые честные онлайн казино в России и мире. Greentube. Честный рейтинг популярных брендов с выгодными предложениямиSTARDA casino. Рейтинги казино могут помочь вам в этом выборе. Топ онлайн казино на деньги Російська команда Team Рейтинг лучших онлайн казино 🔥! Играйте онлайн на деньги в лучшие игровые автоматы на реальные деньги. Такой сайт в топ 10 онлайн казино никогда не попадет. Если вы ищете лучшие онлайн казино для игроков из Украины, goalma.org — это именно то, что вам нужно. Таким образом, вы сами выберете 10 лучших сериалов Netflix с новыми сезонами в году. Казино Сан-Ремо в Италии. Рейтинг надежных топ 5 игровых казино РоссииВ рейтинг лучших казино входят сайты с честными выплатами, лицензионными развлечениями, привлекательной бонусной программой, положительными откликами клиентов и Рейтинг лучших онлайн казино. Команда портала doninternatru проделала большую аналитическую работу, чтобы составить для вас рейтинг лучших онлайн казино в Казахстане на реальные деньги. Обзор, характеристики, отзывы 50 БК. 🏆 8 лучших сайтов онлайн-казино в Польше (лучший рейтинг: ноябрь г.) 1. goalma.org После открытия виртуальных казино, азартные игры стали доступны всем желающим. Буквально Такие онлайн казино тоже часто попадают в топ лучших сайтов для игроков. м. STAVKINASPORTЕсли казино обрабатывает заявки неделями или месяцами, оно не попадает даже в 50 лучших. goalma.org (ЮMoney) / Существует ряд объективных критериев, которые важно учитывать при выборе площадки для азартных игр. Депозит. В нашем рейтинге Топ лучших онлайн казино находится онлайн казино, которое стало лучшим в этих номинациях. Дорамы для хорошего настроения; Бромансы Экспертный рейтинг лучших онлайн-казино года на сайте Казино Иван. 1. Выбор покупателей «Вперед» (США) Режиссёр — Дэн СканлонУзнайте все про мировые и русские бренды. Просто подборка игр, которые мне запомнились и понравились. Онлайн казино - ТОП список лучших казино. Режиссер: Боб Кларк. На которой мы разместили рейтинг лучших онлайн казино для игроков из России. 2 топ. 1 топ. Также в подборке: где снять ночной клуб в аренду, топ ночных клубов с бесплатным входом и живой музыкой. Проверенный софт, честные выплаты, ведущие разработчики👍ТОП 10 честных казино. Линк на сайт есть в комменте! Мы Рейтинг онлайн казино России. 24kazino - это не просто обзоры на российские онлайн-казино. Классические и современные игровые автоматы, рулетка ⭐️⭐️⭐️⭐️⭐️ 5/5 Топ лучших онлайн казино на реальные деньги. Заступник головного редактора, керівник відділу оглядів. Винрейт %. 9,8. Краны криптовалют — лучшие с моментальным выводом ТОП, которые платят и выводят. Выбирай лучшее заведение для игры на реальные деньгиНайти: Online Casinos. Идеально, когда: 1. Бесплатные игровые автоматы. Cego. Узнайте, какие игровые автоматы игроки считают наиболее увелкательными, в какие слоты играют на деньги чаще других? Рейтинг составлен на основании реальных данных казино. Как выбрать онлайн казино и начать играть на деньги. 9,8. Рейтинг лучших триллеров: топ по версии КП . Количество тематических площадок в интернете постоянно увеличиваетсяТОП рейтинг лучших сайтов онлайн казино. Чтобы составить ТОП самых лучших ТОП Онлайн казино на деньги ⏩ Рейтинг лучших казино в России. Быстрый старт. ТОП 10 проверенных заведений на деньги. Промо Обзор. Ознакомиться с ними вы можете по ссылке: топ 10 лучших казино. 3. Рейтинг года. Онлайн казино Украины постоянно развиваются, поэтому игрокам предлагают изобилие сайтов для заработка в гривнахдепозит RUB Лимит вывода 20 USD в месяц Новое казино Drip Casino 0 Отзывов Игровые автоматы Рулетка Видеопокер Рейтинг ТОП 10 лучших казино онлайн на реальные деньги Благодаря нашему рейтингу лучших казино в России вы найдете идеальное место для захватывающей игры на реальные деньги. 3. Вот наш список лучших онлайн-казино с лучшими Рейтинг онлайн казино 🔥 Лучшие бренды для игры на деньги! Бонусы для всех Лицензионный софт Моментальные выплаты Быстрая техподдержка! ТОП 10 самых лучших онлайн-казино - объективный рейтинг, составленный по отзывам игроков. Рейтинг топ казино. Изменения по сравнению с прошлым годом не означают, что какой-то из клубов потерял доверие. Список лучших фильмов на основе рекомендаций киноманов. 2 топ. Рейтинг онлайн казино с выводом денег, хорошей отдачей, контролем честности, лицензией и отзывами игроков. Здесь Вы сможете ознакомиться с рейтингом года ТОП лучших смарт-часов Amazfit - узнаете, какие у них особенности, технические характеристики, достоинства и недостатки, а также найдете отзывы покупателей и Рейтинг букмекеров на сайте «Чемпионат»: постоянно обновляемый онлайн-список самых лучших букмекерских контор в России и миреОбзор лицензионных сайтов интернет казино с реально быстрым выводом денег, большим количеством игровых автоматов и бонусами за регистрацию. Рейтинг лицензионных казино, позволяющих играть на деньги посетителям из разных стран. Популярность Рейтинг честных казино онлайн от лучших производителей мира. Пользователь может отвлечься от слотов в приложениях с европейской и американской рулеткой Топ 10 лучших казино. Показатели лучших онлайн казино. 1 топ. Рейтинг: 10 Лучших Казино Онлайн; 2. Это детальное изучение всех важных для игроков аспектовТоп 10 современных казино: Вулкан - известное каждому имя казино Рейтинг лицензионных онлайн казино в Украине ☛ Играть в онлайн казино на деньги с бонусом за регистрацию Минимальные депозиты Лицензии КРАИЛ VIP Бонусы и фриспины Слоты и автоматы на гривны. Рейтинг лучших казино онлайн за год по выплатам формируется автоматически. Зеркало Сайт. И всё это благодаря неустанной работе команды, общению с самыми видными представителями отрасли, коллегами и Наш топ 10 лучших казино в рунете: Casino X: Обширный выбор игр, щедрые бонусы и быстрые выплаты делают Casino X одним из лидеров рынка. Эксперт сайта. онлайн казино с Лучшие онлайн казино на реальные деньги: Рейтинг казино с выводом Топ 10 популярных онлайн-казино. Топ-5 проверенных сайтов для игры. Лучшие онлайн казино на деньги в Казахстане. 🔥 Рейтинг самых лучших онлайн casino с популярными игровыми автоматами 🃏 Обзор топ 10 казино Онлайн казино: ТОП список лучших сайтов ⭐ Рейтинг казино на деньгиРейтинг, состоящий из 10 самых лучших игорных клубов, пополнили настоящие гуру игорной индустрии. Проверенный рейтинг лучших онлайн казино Казахстана. Peйтинг лучших онлайн казино - экспертный ТОП 10 казино гoдa нa peaльныe дeньги. 4. Битвы волков Александр Афанасьев
Спецназ. Группа Антитеррор В Грузии на выборах снова побеждают русофобы, которые немедленно открывают американским военным доступ к российской границе. Там под их покровительством начинают функционировать лагеря исламских боевиков. Ваххабиты устраивают налет на один из аулов российского Кавказа. Офицер ГРУ Александр, работающий в Дагестане, помогает местному амиру Хамзе отбить атаку наемников. Но на этой маленькой победе спецназовец не останавливается. У него рождается дерзкий замысел - натравить исламских боевиков на американцев…
Александр Афанасьев
Битвы волков
Живые мишени, живые мишени,
Готовы заряды на совесть и честь.
Не будет прощения, не будет прощения -
живые мишени,
Живые мишени… - кровавая месть…
Живые мишени, живые мишени,
Любовь и отвага души доброта,
Просят отмщения, просят отмщения -
живые мишени…
Живые мишени… - живые пока…
Живые мишени, живые мишени,
Все под прицелом, никто не забыт.
Выходим как тени, выходим как тени, -
живые мишени…
Живые мишени… - живые…
Живые мишени, живые мишени -
Прицел одноглазый находит тебя,
Приходит крещение, приходит крещение -
живою мишенью…
Живою мишенью… - без разрешения!..
Живая мишень. Ирэна Кокрятская
Дорога в Ахачаул
Дагестан - это не Россия, не русская земля. Тот, кто утверждает обратное, вероятно, ничего не знает и ни разу там не был.
Больше всего - Дагестан похож на Средний Восток. Пакистан, Афганистан до того, как там началась война, иранское Приэльбрусье, Ирак, немного Сирия. Та же самая земля, бедная, дающая мало урожая, те же самые террасы на склонах гор, на которые поколения крестьян натаскали земли из долин на вьючных животных и собственном горбу и сейчас посадили там сады и занимаются земледелием. Те же дома - по крайней мере в сельской местности.
От вышеперечисленных стран Дагестан отличается огромными экранопланами на махачкалинском пляже (ни в указанных странах, ни в самом Дагестане даже не представляют, что такое экраноплан, не говоря о том, чтобы понимать, как он летает и для чего он нужен), типично советской застройкой во многих местах (на Востоке строят в основном из глиняных блоков и кирпичей, в Дагестане есть и панельное строительство, и кирпич, и современные шлакоблоки) и огромными вложениями в «капиталку», сделанными при предыдущих поколениях. Например, на Востоке нет ни таких тоннелей, ни таких дорог, если они не остались от англичан. Там просто не могут себе такое позволить, понимаете?
Совершенно ничего не знает про Дагестан Юлия Латынина, которая опубликовала несколько романов про Кавказ. В ее романах у каждого уважающего себя горца есть «Порш Кайенн» или шестисотый «Мерседес», да еще и бронированный, они лихо летают по горным дорогам, расстреливают друг друга из автоматов, у них сейфы полны наличных денег и они готовы убивать друг друга из-за невпопад сказанного слова. Все не так.
На самом деле Дагестан беден. Мы, русские, живущие в относительном благополучии, не можем себе даже представить, насколько Дагестан беден. Это не могут себе представить даже те люди, которые живут в провинции, не говоря уж о тех, кто живет в Москве. Я лично знаю человека, который живет в одном городе со мной - мы общаемся. Он татарин, как все татары - сметливый и прижимистый. Из простого водителя за восемь лет он превратился во владельца трех самосвалов, одной «Газели» и еще двух каких-то машин. Ему дали кредит в банке на покупку первого самосвала, он нашел работу, заказчики с ним расплачивались, никто не пытался вымогать с него деньги, налоги он платил очень и очень небольшие. Подобная история успеха в Дагестане практически невозможна, почему - поймете чуть позже.
Когда ты приезжаешь в Дагестан, первое, что бросается в голову - это обилие старых, часто советских автомобилей на дорогах. «Порш Кайенны» и бронированные «Мерседесы» если и существуют, то в гомеопатических количествах. Основная машина махачкалинских пацанов, тех, у которых есть деньги, - это «Лада Приора», эту же машину в основном используют эскадроны смерти, которые в Дагестане существуют. Те, у кого денег меньше, - довольствуются старьем, в основном это «десятки» и «девятки». В отличие от Чечни, «Нива» распространена мало. Маршрутки - а в Махачкале не существует нормального автобусного сообщения - это либо старые-престарые, ушатанные «Газели», либо древние «рафики», выпуск которых прекратился с распадом Советского Союза. Нигде, кроме Кавказа, на таких машинах не разрешают перевозить людей. На междугородке - в основном «ПАЗы», тоже старые, про китайские автобусы и переделки из импортных грузовых фургонов, обычных для Москвы, там пока только слышали.
В отличие от остальной России большая часть торговли идет через магазинчики на первых этажах и в пристроях и через ларьки, которые во многих городах России уже снесены. Строят в Дагестане мало - просто не рискуют, несмотря на то что прирост населения там большой, едва ли не больше, чем где-то по России. В Махачкале полно самостроя, каждый пристраивает себе что-то - на крыше, перестраивает балкон, если на первом этаже - могут целую комнату себе пристроить. Подобное - есть в Пакистане, есть в Азербайджане, но в России нигде, кроме Дагестана, такого нет.
Работы в Дагестане нет. Дагестан и Кавказ в целом - едва ли не единственная территория в России, где реально существует проблема безработицы. Зарплаты там настолько невелики, что в России мало кто согласится работать за такие деньги, квалифицированный рабочий в России может получать в четыре-шесть раз больше, чем рабочий в Дагестане. Многие перебиваются на поденных работах, многие самозаняты. В отличие от остальной территории России здесь практически не произошло восстановления промышленного производства, остановившегося после крушения СССР.
В отличие от России в Дагестане сохранился организованный рэкет. Есть там и терроризм, хотя все немного не так, как принято себе представлять.
Дагестанское террористическое подполье делится на две неравные части. Они зависят друг от друга и не могут существовать друг без друга, хотя цели у них принципиально разные.
Большая часть «исламского террористического подполья» - это и не подполье вовсе. Это бандиты, самые обыкновенные. Рэкетиры, но с местной спецификой. Дело в том, что в Дагестане очень сильны родственные и племенные связи, и просто так рэкетировать, вымогать деньги, поджигать ларьки нельзя - моментально нарвешься на разъяренных родственников и соплеменников. Поэтому вымогают на джихад. Неотъемлемой частью общественной жизни Дагестана является флешка (раньше видеокассета). На них - нужному человеку посылают записанное где-то видео, где человек в камуфляже и черной маске на фоне черного флага рассказывает «бизнеру» или чиновнику, разбогатевшему от воровства, о том, где живет его семья, в какую школу ходят его дети, и наконец - кому и сколько надо платить. Если не будешь платить - последствия самые разные: сожгут магазин, взорвут машину, расстреляют или зарежут самого. Разницы, правоверный ты или нет, никакой, просто правоверные платят закят, а неверные - джизью, предусмотренный в Коране налог на неверных на мусульманских землях. Ничем иным кроме бандитизма это не является, хотя все это преподносится
как терроризм.
Есть серьезные основания полагать, что часть таких рэкетирских флешек посылают работники дагестанской полиции, скрыв масками лица, чтобы не было видно, чтобы их не опознали, не уволили из органов и не привлекли к уголовной ответственности. Так они подрабатывают.
В банды идут оттого, что нет нормальной работы и нет законной возможности разбогатеть. Дагестан является едва ли не единственной территорией России, где «ревущие девяностые» не изжиты, они продолжаются, правда, под черным флагом джихада.
Таких вот бандитов в «исламском сопротивлении» - восемьдесят - девяносто процентов. Обычно этих же бандитов берут штурмом, показывая эффектные кадры на ТВ, этими бандитами заполняется отчетность по искоренению терроризма в республике. Но терроризм почему-то не искореняется.
Вторая категория - это идейные террористы. Самые опасные, их не так просто взять, хотя спецслужбы сильно продвинулись в этом деле за последние годы, мало какой назначенный на территории амир проживает больше года после назначения. Пополняется эта категория чаще всего за счет бандитов: когда человек делает что-то, за что предусмотрено пожизненное или серьезный срок (например, убил ментов), он уходит в горы и начинает жить жизнью террористического подполья. Эта категория также пополняется за счет забрасываемых на территорию России террористов и пришлых, искренне верящих отморозков с других регионов страны. Ярким примером последней категории являлся «Че Гевара джихада», шейх Саид Бурятский, в миру Александр Александрович Тихомиров. Можно вспомнить еще Виталия Раздобудько и Марию Хорошеву, Алексея Пашинцева… таких достаточно, больше, чем принято считать.
Эти конкретно занимаются террором. Существуют они за счет части денег, которые им «отстегивают» рэкетиры, и за счет поступлений из-за рубежа, конкретно нацеленных на то, чтобы дестабилизировать обстановку в России и силой отторгнуть от нее Кавказ. Они тоже посылают флешки, но флешки совсем другого рода. Например, ты включаешь флешку и видишь, как твой сын или племянник сидит в окружении бородачей и называет тебя муртадом и мунафиком и говорит, что если ты не прекратишь преследовать мусульман, он сам тебя убьет. Террористы действительно верят в то, что делают, и действительно идут на смерть за свои убеждения.
Отдельной категорией в Дагестане является полиция. Вообще… по всей России у полиции худо с соблюдением законности и прав граждан, но Дагестан - это что-то особенное, сильно выделяющееся на общем фоне. Обстановка «чрезвычайщины», «победы любой ценой» дает полицейским большие права, и они активно пользуются ими. Среди полицейских есть немало честных и порядочных людей, но есть и совсем другие, и о полиции судят как раз по этим, по другим. А такие полицейские сами занимаются вымогательством, только со штатным оружием, сами ставят «крыши». Похищают людей, объявляя их ваххабитами, и дают семье и роду время, чтобы собрать деньги на выкуп, угрожая в противном случае забить задержанного до смерти или провести по делу о терроризме и подвести под пожизненное. Сами записывают флешки, чтобы вымогать деньги у местных бизнесменов. Автор не раз слышал рассказы оперативников, ездящих туда в командировки для оказания практической помощи, которые вынуждены были пресекать противоправные действия местных коллег. Избитый, иногда и искалеченный таким образом в отделении невиновный человек с гарантией пополняет ряды
противников власти, а то и лесных братьев…
Так что беспредел в Дагестане давно перешел в самоподдерживающийся режим, и для того, чтобы навести порядок, надо начинать с самих правоохранительных органов. Не раз слышал мнение побывавших там людей: для наведения порядка первым делом надо расстрелять перед строем пару подонков-полицейских, про которых все знают, но никто ничего не делает. Только после этого - бороться с терроризмом.
Есть и еще одна проблема - и в Дагестане, и на Кавказе, и по всей необъятной Руси-матушке, которая не дает иссякнуть тем ручьям, которые вливаются в полноводную реку льющейся там крови.
Я говорю про справедливость.
Тема справедливости на Кавказе очень чувствительна, про нее там не забыли. В то же время из официального дискурса она там почти исключена.
Для чего я привел здесь ниже небольшой рассказ «Если бы Пророк пришел к тебе». Я привел этот текст для того, чтобы мы все задумались. О корнях терроризма, а не о его ветвях. Почему молодые люди, которым только жить да жить, - идут в террор? Почему официальный ислам, какой сейчас разрешен, многих не устраивает, причем настолько, что они готовы и убивать, и умирать за другой ислам.
Проблема - и во власти, и в Духовном управлении мусульман - в том, что там не действует режим самоочищения, зато прекрасно действует режим круговой поруки. Когда чиновник ворует деньги, предусмотренные для дагестанцев, для бедных людей, для того чтобы создавать им рабочие места, - это просто преступление. Все это видят, и послать такому чиновнику флешку с требованием платить, для многих людей это хоть какая-то справедливость, другой-то нет. Но это просто преступление. А вот круговая порука в Духовном управлении мусульман - это еще и мерзость. Мерзко, когда люди воспринимают веру, религию как способ наживы, когда за деньги, на которые они могли бы помочь бедным, они покупают себе «Тойоту Ланд Круизер», когда строят себе на эти деньги дом. Религия должна быть не от мира сего, она должна находиться на недосягаемой для обычного человека моральной высоте, и священнослужителями - не важно какой религии - должны быть люди не от мира сего. Скажите, кто из священников или имамов не пустил в церковь или мечеть чиновного вора? Хоть одного можете назвать? Лицемерие, цинизм, прислужничество - это видят те
молодые люди, которые уходят в лес. Хорошо видят…
Проблема - и в отсутствии идеологии. Хоть какой-то, лишь бы такой, которая бы зажигала сердца людей. Красной - пусть красной. Белой - пусть белой. Но сейчас есть только одна действенная, живая идеология. Идеология, окрашенная в черный цвет джихада и алый цвет крови…
И подводя итог, должны ли мы, русские, уйти из Дагестана и просто бросить эту землю?
Ответ - нет, не должны. Если не хотим, чтобы через десять лет после нашего ухода Дагестан превратился в Афганистан, а еще лет через десять - в Афганистан превратилась бы большая часть нашей страны.
Мы, русские, можем и должны навести порядок. Мы, русские, должны вспомнить про справедливость и одинаково строго карать как террористов, так и негодяев, творящих свои непотребства, прикрывшись милицейской и военной формой. Мы, русские, должны напомнить и самим себе и всему миру, что такое «каспийские монстры», экранопланы, и дать людям возможность зарабатывать на жизнь трудом, а не разбоем. Если русских не станет, Кавказ моментально свалится в средневековую дикость, с поисками колдунов, с беспределом, с резней одного села другим селом, с казнями на площадях, с эпидемиями, с кровной местью по триста - четыреста лет. И в конечном итоге не останется никакого решения, кроме как выбомбить эти горы и все их население. Пока другие варианты есть, и их немало.
Мы, русские, никогда не уйдем с Кавказа. Вопрос в том, что мы туда несем. Справедливость и мир или…
Начало
20 мая года
Дагестан, Россия
Рынок «Восточный»
И все-таки… не то… нет, совсем не то.
Как это обычно и бывает в городах Востока, центром общественной жизни дагестанской столицы является рынок. Скажу честно, я не первый раз на восточном рынке и могу сравнивать. Я был на золотом рынке Дубая, в этой пещере Алладина, я был в Пешаваре, на Кархана-маркете, который занимает целый жилой район, я ждал осведомителя на рынке Машкуф в сирийском городе Хомсе и так и не дождался, и выбираться оттуда пришлось с боем, я торговался с афганскими таджиками за комплект пуштунской одежды на рынке в Хороге, столице таджикского вилайята Горный Бадахшан, чтобы не привлекать внимания на той стороне, за речкой. И сейчас я вам с уверенностью скажу, что Дагестан и его рынок - это совсем не то, не Восток. Это колхоз. Колхозный рынок. Пусть и с местным, непередаваемым колоритом…
Просто колхоз…
Толчея машин и людей на входе, куча рекламных плакатов - то, что Коран запрещает изображать живые существа - пофиг-нафиг, изображают, и еще как. На входе ларек, в нем есть даже старые магнитофонные кассеты на девяносто минут - тут магнитофоны еще в ходу, хотя во всей остальной России музыку уже покупают на дисках или скачивают. Попугайская пестрота обложек, в Дагестане несколько ходовых языков, и у каждого народа теперь есть хоть одна эстрадная знаменитость, которая поет на их языке - имя этой знаменитости за пределами Кавказа никому ничего не скажет, но здесь они популярны, их приглашают петь на свадьбах. Опять-таки никакого почтения к шариату, на обложках - указанные звезды, часто не совсем одетые, иначе продаваться не будет. Тут же менялы ноют: «Доллары, доллары берем», евро здесь почему-то не прижились, хотя в банках поменять могут, нищие с того берега Каспия бубнят - садаху, садаху давай ради Аллаха. Садаха или Саадака - это милостыня, положенная в исламе. Несмотря на чудовищную безработицу, своих нищих тут нет, каждый нищий - это позор для народа, а народов тут много и позориться нельзя.
Любому найдут место, любого пристроят - вкалывать на стройке, пасти овец в горах или оформят фиктивную инвалидность, по которой от куфарского государства будут приходить деньги просто так. Обычно фиктивную инвалидность оформляют в пополаме с врачом так что врачи здесь богатые люди. Это не говоря о других подработках, начиная с тайного лечения раненых боевиков и заканчивая такими щекотливыми услугами, как восстановление девственности.
- Тебя ждать?
Здесь все обращаются друг к другу на ты, если считают тебя своим. Меня считают, и это хорошо.
- Нет, баркалла, брат. Вот, держи.
Я передаю деньги.
- Рахмат…
Выбираюсь наружу. Солнце сегодня печет по-летнему, и видимость - как говорят авиаторы - на миллион. И люди. Толчея, шум машин… Дагестан очень населен, особенно его столица, и это хорошо видно. Хотя с тем же двадцатимиллионным Карачи не сравнить…
Мне - внутрь.
Недавно павильоны накрыли прозрачными куполами из какого-то оргалита, но стало только хуже, теперь дышать нечем, не проветривается совсем. Я прохожу через ворота, мимо голого по пояс сборщика дани, и окунаюсь в торговые ряды… многоголосый, на разных языках торг, непередаваемый аромат химии от тюков китайского шмотья, бесстыдно выставленные на витрине бюстгальтеры размера такого, что одну их чашку можно использовать, как подкладку под шлем. Тут же шмыгают пацаны, предлагают позвонить с левых мобил, разносят куски чуду[1 - Местная выпечка.] и горячий чай, если зазеваешься, могут и ограбить. Но меня не ограбят, я и не такое видал.
Я работаю в одиночку, без прикрытия. Ставлю сеть. Еще год назад, ее не было. Но теперь, в связи с изменившимся характером угроз, секретным указом Президента вся территория СКФО приравнена к иностранным государствам, и теперь СВР и ГРУ могут работать здесь, налаживать агентурные сети, вести активную агентурную и радиоразведку. Решение, можно сказать, давно назрело. Местные правоохранители неэффективны и коррумпированы, а приезжие (точнее наезжие) эмвэдэшники и фээсбэшники озверели, спелись с местными и теперь творят такое… Я вам еще расскажу о том, что они творят. Все это приводит к обострению ситуации здесь и на Кавказе в целом, нарастанию негативных настроений, продолжающемуся оттоку людей в горы и на Ближний Восток, на джихад. Отъезд на Ближний Восток массовый - начался после того, как в Сирии началась гражданская, точнее гражданско-религиозная война и продолжается до сих пор. По данным местного ФСБ, только из Дагестана выехали на джихад несколько тысяч человек, эти цифры вам никто не подтвердит, но это так. Выезжают все, начиная от пацанов, которые нажили себе кровников или попали в розыск, и
заканчивая такими одиозными персонажами, как Абу Банат (в переводе - отец дочерей). Бывший сотрудник ГИБДД, он принял радикальный ислам и выехал на джихад, в Сирии сколотил группу из конченых отморозков. Их действия вызвали ненависть местного населения, и даже кураторы из «Аль-Каиды» вынесли им такфир, то есть обвинение в неверии и в том, что они действуют не по воле Аллаха. Абу Банат горевал недолго - присоединился к Исламскому государству, там с этим проблем нет, там таких отморозков полна коробочка…
Сегодня на рынке у меня встреча с информатором. Ваха, связан с ваххабитами, его брат Хамзат, или Гамза, давно поднялся[2 - Ушел в горы, примкнул к бандформированиям.], но ему подниматься запретил, сказал, кто-то должен заботиться о семье. Но он поддерживает контакт с братом и является одним из связных бандподполья. Работает в Махачкале таксистом. Ну и… помогает, чем может. Покупает сотовые телефоны… их бандитам требуется много, это расходный материал, сдает обратно на рынок паленые, закупает жратву, передает кому надо флешки и забирает деньги. Понятно, что и сам не бедствует, даже наоборот - скромный таксист по данным, которые можно выловить в базе данных юридических лиц ЕГРЮЛ, является собственником семи фирм, приносящих доход. Это уже следующая стадия эволюции местного бандподполья, которое прошло все те же стадии, через какие прошли и наши бандиты в девяностые. Сначала воевали за идею, потом начали собирать закят. Потом закят стал важнее идеи, сейчас бандподполье - это на девяносто процентов рэкет и на десять процентов - джихад, причем теракты имеют целью в основном устрашение коммерсов, чтобы
платили. Все просто - приходит тебе флешка, там человек в черной маске и с автоматом на фоне черного флага джихада разъясняет тебе, что если ты торгуешь, то должен платить закят. А если ты не мусульманин, то ты должен платить джизью. Денег в республике не то что много, но больше, чем в прошлые годы, и поэтому платят. Какое-то время бандиты просто не знали, что делать с деньгами, с общаком - байтулмалом. Закапывали в землю, в тайники, носили с собой, однажды при разгроме банды у одного из боевиков обнаружили целый рюкзак наличных денег. Потом бандиты стали умнее, теперь деньги передаются родственникам, те на них открывают торговлю, заведения общепита, покупают недвижимость под сдачу в аренду. В Кызылюрте например, открылась сеть магазинов, которая так и называется «Байтулмал». Это чтобы всякие лохи соображали и лишнего не думали. Кто поглупее, покупает здесь, а кто поумнее, отправляет родственникам, и те покупают в российской провинции, а то и в Питере, в Москве. Деньги вкладываются, работают, приносят доход. Думаю, лет через десять трансформация окончательно завершится - слезут с гор, выйдут из леса,
наденут костюмы, купят «Мерседесы» и будут торговать, строить дома, разводить овец и кур и крайне нервно реагировать на упоминания о прошлом…
Но до этого надо еще дожить…
Всем. В том числе и мне.
В такой толчее получить заточку в спину и отправиться, как говорят местные, в ахачаул[3 - Местное расхожее выражение, в оригинале означает «сорваться в пропасть», но теперь употребляется как общее обозначение больших неприятностей.] проще простого, но я туда не собираюсь. Куртка, которую я ношу, она немецкая, подбита изнутри кевларом, жарко, но делать нечего. На поясе в сумке-пидорке - пистолет с запасным магазином, который со мной еще с Пакистана. Это «СИГ», но под патрон «ТТ», с четырнадцатиместным магазином[4 - Такие действительно существуют.]. Самое то, если учесть, что обычно киллеры здесь работают с машин. Если задержат… то будет плохо, но вряд ли задержат. Надо просто знать некоторые правила, чтобы не выделяться из толпы…
Чистая психология…
Точка один - это магазин религиозных товаров и принадлежностей. Он расположен в глубине торгового ряда, у него скромная вывеска, и здесь торгуют часами и телефонами, которые подают сигнал о намазе и даже умеют петь азан, ковриками для молитвы, религиозной литературой, например, «Крепостью мусульманина». Здесь мы должны увидеться с агентом и, не вступая в контакт, проверить друг друга - есть ли хвост…
- Уважаемая, вот эти штаны покажите, да…
Торговка - толстая, золотозубая - лыжной палкой снимает с витрины требуемое и протягивает мне, не переставая громогласно жаловаться кому-то на жизнь по сотовому телефону…
- …Я ему сколько раз говорила… Сколько раз говорила, не бери эту проститутку, у них в народе все такие проститутки, да. Возьми нашу, сколько хороших девочек есть наших, да. И вот теперь что делать… вах… позор на весь род…
Похоже, сын не послушался маму и женился по любви. И теперь ему это вышло боком.
Сэ ля ви. Такова жизнь…
- И вот теперь что делать… да что делать… Запись эта уже по всему городу есть… вай… стыд какой, на улицу не выйти…
А вон и мой агент. Нервничает. Но это нормально, я бы на его месте тоже нервничал. У ваххабитов в Уголовном кодексе только одна мера наказания…
Высшая.
Идет к магазину. Сумка в левой руке - значит, есть послание, готов к контакту. Контакт у нас происходит, как в старые добрые времена - моменталкой. То есть мы встречаемся где-то и обмениваемся флешками при мимолетном контакте. Ни о каких разговорах, встречах в кафе и так далее не может быть и речи. Здесь даже у стен есть уши…
Заходит.
Хоп! А это что? Точнее - кто?
Да… вон тот фрукт стоит. Он кто такой?! Явно не местный. И работает он… кто же так работает… что за хрень…
- Хороший товар, дорогой, недорого отдаю, последнее. Брать будешь, скидку сделаю…
Я бы, конечно, поспорил с тем, что этот китайский костюм так уж хорош. Но на безрыбье, как говорится…
- Померить бы…
- А вон, у Резиды! Резида!
Примерочная кабинка здесь - это просто покрывала, вывешенные кругом. И вешалка. Но больше мне и не надо. Я захожу туда, начинаю раздеваться, краем глаза заметив, что тот козел говорит по телефону.
И мне надо. Набираю номер.
- Ле[5 - Распространенное в Дагестане обращение к взрослому мужчине, ставится первым в предложении.], салам Ваха, дорогой, это я.
- Салам. - Голос испуганный.
- К тебе родственники приехали, - не спрашиваю, а утверждаю я.
…
- Сделаем так. Моя машина стоит во дворах, через дорогу. Белый джип «Паджеро», понял меня? Подтверди…
С агентом надо сохранять контакт, постоянно держать его. Я представляю, как ему сейчас страшно…
- Понял.
- Подтверди машину.
- Белый «Паджерик».
- Точно. На мне - синий спортивный костюм, нулевый, меня заметишь. Сейчас я выхожу и встану на углу, там, где посудой торгуют. Ты отсчитываешь двести и идешь следом. Как только заметишь меня - сделай дозвон. Понял?
- Понял. На созвоне.
- Точно. Я иду к машине, завожу ее. Ты - за мной. Не дергайся, просто смотри машину. Сзади дверь будет открыта. Идешь рядом с машиной, открываешь дверь, падаешь в тачку, и мы уходим. Они не ожидают, что у тебя появятся колеса. Понял?
- Да. - Голос напряженный, но в то же время заметно и облегчение. Куратор здесь, он не бросил и знает, что делать.
- Ты знаешь, почему за тобой следят?
- Знаю. Флешка в часах.
- Понял тебя.
- Вытащишь меня, станешь родным всему нашему роду.
- Ле, Ваха, не надо мне это говорить. Просто делай, как я сказал. Удачи…
Обрываю связь. Костюм оставляю на себе, он заметнее - сейчас это важно. Тольку куртку, пожалуй, наверх накину. Выхожу.
- Сколько?
- За полторы отдам. Вай, жених какой…
Да уж…
Чуреков уже двое, и что самое плохое, они не скрываются… стоят почти открыто, пялятся. Совсем оборзели. Может, это менты? Кувыркнуть, что ли, их? Зарубиться - это здесь легко, толкнул и все. Поднять скандал - тут же толпа сбежится со всех сторон.
Нет, так не пойдет. Надо работать.
Иду медленно - и тут замечаю, случайно, что их уже не двое, а трое. Один появился с той стороны, с которой пришел я, то есть перекрыл ряд с двух сторон.
За мной? Да быть не может, я сколько крутился. Тем более что Ваха сказал - он знает, кто это, и знает, почему. Работать здесь они не посмеют - это базар, только рыпнутся, их тут на куски порвут. Тем более что Ваха свой, а они - нет. На улице работать тоже не посмеют - начнут во дворах.
Падлы…
Знал бы, не так бы машину поставил - поставил бы на улице. Даже рискуя тем, что на незнакомую машину вызовут взрывотехников. Но играть приходится теми картами, какие есть.
Отдергиваю вниз молнию на пидорке, теперь рывок - и пистолет сам выскочит в руку. Достаю телефон. Телефон у меня хороший, по местным меркам, супер просто - «Йота» последней модели, у него две камеры - спереди и сзади. Спереди - это для селфи и чатов. Но можно, типа, говоря по телефону, на самом деле смотреть на экран и понимать, что происходит у тебя за спиной.
Пойдут за мной или не пойдут?
Не пошли. Значит, идут за Вахой, но то, с кем у него контакт, не знают и меня не опознали. Уже лучше.
Выхожу. Сразу за цивилизованным рынком начинается рынок нецивилизованный, ранние овощи и фрукты лежат на постеленных прямо на земле картонках, тут же плакатики, на которых написано, откуда, из каких сел товар. На противоположной стороне улицы стоит ментовский луноход, около него мент ртом ворон ловит. Значит, скорее всего, не менты и не ФСБ. Если бы они - этих клоунов бы убрали отсюда…
Б… а если прямо здесь перестрелка начнется? Это же звиздец!
Может, они как раз и стоят тут, чтобы Ваху принять? Да нет, быть не может. Это не переодетые, зуб даю. Обычные патрульные. Двести пятьдесят тысяч, и ты получаешь ментовскую форму и с ней право решать вопросы и обирать торговцев. Менты - это тоже своего рода спина, как и род, как и туххум[6 - Спина - поддержка, крыша. Туххум - группа родов.]. Без спины тут нельзя, сожрут. Потому и стоит эта должность двести пятьдесят штук, большие деньги для местных…
Прозвон срывает меня с места. Ваха выходит…
Иду не торопясь, но и не медля, перехожу дорогу. Назад не смотрю - не дай Аллах, эти поймут. Прохожу мимо лунохода, убеждаясь, что это нет, это не волкодавы. Из машины, заглушая рацию, орет мусульманский рэп.
Мое имя Нариман, моя религия ислам…
Ослы конченые. Вот как сдюжить с преступностью и с бандитизмом с такими ослами - один стоит, ворон ртом ловит, на баб пялится, второй спит, может, и пьяный, рацию не слышно. Вот как…
Моя машина стоит во дворах. Это «Мицубиси Паджеро» с мощным движком, три и пять, но подержанный, я его всего за пятьсот купил. По местным меркам машина что-то между дорогой и средней - богатые покупают новье, а у бедных нет денег и на такое. У нее дистанционный запуск от ключа и дистанционная разблокировка дверей - причем без сигнала, я попросил убрать это дебильное пиликанье, и снимается с охраны, и встает на нее она бесшумно, без пиликанья и мигания фарами. Это немаловажно. Есть в ней и другие сюрпризы…
Ласточка моя белокрылая, стоит на месте и ждет меня, движок работает. Я ее купил по знакомству, она пришла из Саудовской Аравии, здесь такие машины не редкость, их можно отличить по белому цвету, полосам - принтам на боках, обязательному запасному колесу сзади, большому багажнику на крыше и лестнице туда - саудовские шейхи, когда ездят по пустыне, им надо место, чтобы сложить канистры с водой, топливом, палатку и дрова для костра - все это наверх идет, на багажник. Несмотря на относительную новизну - машина одиннадцатого года выпуска, - обошлась мне она совсем недорого. Значит, перегнали ее на пароме через Каспий, а растаможили по какой-то левой схеме. Но это нормально - раз все так живут, значит, и я так жить буду.
С этой машиной я съездил в Волгоград и там, на оборонном заводе, мне взяли движок в титан со всех сторон, поставили вставки из титана в двери, в крышу и в спинки сидений, чтобы если вслед стрелять будут, титан остановит. Дал я за это дорого, но сделали качественно, и главное - в приемистости, в проходимости машина ничуть не потеряла…
Рука на плече…
Печать на крыле…
В казарме проблем - банный день!
Промокла тетрадь.
Я знаю - зачем
Иду по земле…
Мне будет легко
Улетать…
Привычно настраиваю себя на работу… легко не будет, но легких путей мы и не ищем…
Левой рукой - дверь, правой - передачу, я уже в машине. Поправляю зеркало заднего вида, чтобы видеть, что происходит сзади. Вижу Ваху - он идет быстро, но не бежит. Эти - за ним, расстояние метров двадцать, уже не скрываются…
Кто они такие? Один еще может сойти за местного, но второй точно нет, несмотря на ваххабитскую бородку. И не похожи они на топтунов… вот хоть убей - непохожи. Особенно тот, первый. Ему за сорок, а здесь на Кавказе - культ старших никуда не делся. Если он имеет какое-то отношение к бандформированиям, он давно был бы амиром.
Стоп. Что за идиотизм, какие бандформирования? Там нет никого практически, кто был бы за сорок, очень немного тех, кому за тридцать - боевики долго не живут. Ну какие это боевики…
Тогда кто это?
Перед самой машиной Ваха вдруг срывается на бег. Я едва успеваю разблокировать двери - их надо разблокировать в самый последний момент, ибо нехрен. Эти тоже бегут, я трогаю машину… пока медленно… Ваха каким-то чудом открывает дверь, падает… и тут я даю газ. Боевики не успевают самую малость…
- Перебирайся вперед!
Бросаю взгляд в зеркало… ни у одного не видно оружия, один что-то говорит то ли по рации, то ли по сотовому. Менты? Да и на ментов не похоже - у мента к этому времени подошла бы выслуга. Тогда кто они и какого хрена происходит?
- Кто это?
- С лагеря!
- Какого лагеря?
Мы поворачиваем… внутридворовая дорога через проезд ведет на улицу, и я неправдоподобно четко вижу в притемненном лобовом стекле (максимум пятнадцать процентов, все по закону) человека в куртке с капюшоном и сумке на плече - он стоит в стрелковой стойке и целится в машину из штурмовой винтовки.
В меня. По водителю. Я даже вижу, как он держит винтовку - полным хватом за цевье, как учит Крис Коста[7 - Крис Коста - профессиональный стрелок, гансмиттер, занимается тюнингом оружия и снимает обучающие фильмы. В мире стрелков занимает примерно такое же место, как Майкл Джексон в музыке.].
Пригнуться не успеваю - первые пули попадают в лобовое стекло, но я почему-то не чувствую боли, сознание мое не меркнет. Очередь проходится по всему стеклу а дальше мощный, 3,5-литровый двигатель проносит нас мимо стрелка - и мы каким то чудом оказываемся на улице. И каким-то чудом проскакиваем ее, только немного ударив кого-то. А менты сзади даже не пошевелились… хотя тут все ездят, как безумные…
Лобовое стекло побито. Ветер и пыль рвутся в дыры, в салон машины, бьют по глазам, но мы живы, мы каким-то чудом целы.
- Ваха? Цел?!
Я поворачиваюсь и вижу, как Ваха, белый как мел, медленно клонится вперед…
В Дагестане пулевое ранение - обычное дело, и способы вылечить его существуют самые разные…
Врач «Скорой», которого я знал, жил тут совсем недалеко, в обычной квартире обычной пятиэтажки. Район был тоже самый обычный для Махачкалы - грязища, в хлам убитые «шестерки» и новые «Приоры» с «Вестами», шаркающие днищем по разбитым махачкалинским дорогам. Какая-то база, обнесенная забором, у подъезда на корточках, как уголовники, сидят местные «мэны», уткнулись в свои мобилы и что-то смотрят. На заборе надпись баллончиком - «Сестра, покройся ради Аллаха» - значит, и ваххабнутые тут есть. Покройся - это про ношение хиджаба, тема закрывать или нет свою жену, сестру, невесту - одна из самых популярных в местных соцсетях, срачу на эту тему уже несколько лет. Привычный для любого постсоветского человека облик пятиэтажки едва узнаваем из-за различных пристроев к ней, один вон - шестым этажом пристроил что-то вроде мансарды и крышу пробил, другой на первом этаже пристроил гараж и еще одну комнату. Короче, проблема нехватки жилплощади успешно решается собственными силами…
Отморозки на машину мою посмотрели с любопытством, машина все-таки чужая, и лобовое прострелено, но подходить и начинать знакомиться (брат, какая у тя селуха?) не стали. И правильно сделали - я ни хрена не расположен к общению.
Вспомнил телефон - у меня ни одной записи в мобиле, я все помню наизусть.
Ответили.
- Алимхан?
- Кто это?
- Салам, дорогой. Это Искандер. Помощь нужна.
- Ты где?
- Здесь, у тебя под окнами. На тачке…
- Сейчас?
- Сейчас, дорогой. Сейчас. Спускайся.
Алимхан лечил и оперировал в своем гараже, переделанном под подпольную операционную. Гараж был неподалеку отсюда, двухэтажный. Он меня знал и знал хорошо - я ему помогал кое-что достать. Например, целокс - это такая штука, сыпанешь в рану, и тотчас формируется кровяной сгусток, кровь останавливается. Он американский и дорогой, зараза, но жизнь по-любому дороже. Еще я доставал для него другие ништяки типа армейских турникетов или израильских перевязочных пакетов. Так что Алимхан имел все основания считать себя мне обязанным, а здесь это немало.
Пока Алимхан занимался Вахой, я осмотрел машину и себя, пытаясь понять, что нахрен произошло. Тот, кто стрелял, был профессионалом - первый выстрел по водителю, чтобы остановить машину, потом - по пассажиру. Но он просчитался, и вот где. У него был не Калашников - а короткий карабин «ar» калибра и, скорее всего, с глушителем. И скорее всего, он стрелял тяжелыми гражданскими охотничьими патронами, потому что они тяжелые и лучше подходят для стрельбы с глушителем. Пять и пятьдесят шесть - по целям за препятствиями работает хуже советского «калаша», а тут столкнулось все вместе - короткий ствол, слабый и медленный патрон, глушитель (а у него был глушитель), наклоненное под углом закаленное и еще усиленное лобовое стекло - короче говоря, предназначенная мне пуля просто развалилась на осколки и особого вреда мне не принесла. А вот Вахе попало здорово… я засыпал раны целоксом, но мне сильно не нравилось, что он потерял сознание. Особо серьезных ранений у него не было - ранение в плечо, но я остановил кровь, и голову осколками порезало…
И все-таки что за уроды это были? Совсем не похоже на местных архаровцев - как они так быстро успели перекрыть двор и поставить на выходе из него стрелка. Стрелка с автоматической винтовкой! Это могло значить только одно - они перекрыли целый район, пытаясь выследить Ваху и его контакт со мной. Делать такое в Махачкале, городе, где спецназ оказывается на месте за пятнадцать - двадцать минут, я бы постремался…
И вообще что это за обострения такие?
Вопрос - что делать дальше. То, что эти уроды не из бандподполья - это девяносто девять процентов. На ментов тоже не похожи. Тогда кто это, на хрен?
- Саша…
Здесь у меня два имени - Саша и Искандер. Зовите, как хотите…
Я захожу. Ваха лежит на операционном столе, бледный как мел.
- Что с ним?
- Ему пуля в голову попала, - Алимхан моет руки, голова Вахи перебинтована полностью, - его в нейрохирургию надо. На коленке это не вылечишь.
- Пуля в голову?!
- Или осколок. Не знаю. Но он в коме. Надо смотреть.
Твою же мать… Только этого не хватало.
- Сам как?
Скорее всего - осколок. Возможно… осколок пули. Пуля разлетелась на куски на стекле, но эти куски проникли в салон и один попал в голову. Такое тоже может быть. Просто не повезло. И если такой осколок попадает… можно и пропустить ранение… принять его за небольшую ранку на коже.
А оно вон как.
- Он в розыске?
- Нет, насколько я знаю.
- Тогда я звоню.
Алимхан выходит на улицу, а я подхожу ближе к Вахе. Все-таки любому куратору не все равно, что происходит с его агентом. Но дело есть дело - и потому, пока Алимхан звонит, я обыскиваю Ваху, забираю телефон и часы. Больше вроде ничего нет…
Алимхан возвращается.
- Приедут. Что произошло?
- Обстреляли нас.
- Сам в порядке?
Алимхан - аварец, а я - русский, но у нас дружеские отношения. В отличие от многих Алимхан свой диплом не купил, а заработал честно. И он отлично понимает, что будет, если верх здесь возьмут ваххабиты. Те самые, для которых лучшее лечение - это многократное повторение первой суры Корана…
- Смотри на палец.
- Да брось ты. Сколько у меня времени?
- Минут пятнадцать - двадцать.
- Он не умрет?
- Кровопотери нет… давление туда сюда… Иншалла, будет жить. Надо смотреть на рентгене, насколько поврежден мозг.
- Его брат поднялся. Так что лучше без огласки.
- Понял…
Я смотрю на улицу. Темнеет…
- Мне бы машину загнать тут. За гараж заплачу, просто передержать несколько дней.
Алимхан думает. Потом берется за телефон.
Ночь на 21 мая года
Дагестан, Россия
Возвращаться туда, где я живу в Махачкале, я не стал. Дал аварийный сигнал - и меня забрали прямо с улицы.
Сейчас я сидел в помещении одной государственной конторы… а какой - не скажу, и просматривал банк данных по фотографиям. На фотографиях были члены бандподполья, подозреваемые в террористической деятельности, члены «Аль-Каиды». Но тех, кого я видел, там не было.
После трех часов просмотра я понял, что это бесполезно, нашел свободный кабинет, накрылся пледом и заснул прямо на полу. Не самое худшее место - мне доводилось ночевать и в худших условиях…
Разбудил меня уже мой курирующий офицер. У него необычное для нашей конторы звание - капитан первого ранга. Дело в том, что у флота теперь нет собственной разведки, все подчинено ГРУ. Андрей командовал разведпунктом в Тартусе, а начинал он на Черноморском флоте. Потому и звания у него идут не армейские, а флотские.
- Ну как? - поприветствовал он меня. - Движения не движения?
Последние слова были типичным дагестанским приветствием, хотя никто не мог объяснить их смысл.
- Погано.
- Что произошло? - спросил он, сбрасывая куртку и принимаясь за приготовление кофе.
Я коротко доложил.
- То есть данные удалось спасти, - уточнил он, когда я закончил доклад.
- Вероятнее всего.
- Уже хлеб.
- Да, но мы остались без агента.
- И то верно.
Брат Вахи, Хамза - амир Цумадинского района. То есть фигура в бандподполье. К тому же этот район граничит с Грузией, а с той стороны движения в последнее время идут очень нездоровые. Так что источник информации стратегический. И мы обещали Вахе, что его брат будет живым, пока он будет давать информацию. Это правильно. Всегда надо чем-то жертвовать в поисках компромисса.
- Он сказал, кто это был?
- Нет. Сказал - из лагеря.
- Оттуда?
- Возможно, и оттуда…
- А сам как думаешь?
- Не менты это точно - по возрасту не проходят. Один - не кавказец, хотя и с бородой. Тот, кто стрелял, стрелял из «М4» или чего-то подобного - по мне. Выводы, как говорится…
Да уж…
Это началось тогда, когда к власти в Грузии вернулся Михаил Саакашвили. Вернулся он обычным образом, без майдана, просто люди разочаровались в Грузинской мечте[8 - Правящая партия на момент написания книги, точнее - правящая коалиция.] точно так же, как до этого разочаровались в Саакашвили. Вообще грузины, как оказалось, отличались инфантилизмом - я слышал от одного, они проголосовали за Грузинскую мечту, потому что кто-то в райцентре сказал, что ее основатель, миллиардер Бидзина Иванишвили, в случае победы всем грузинам по сто долларов раздаст (?!). Дикость, но ведь тот человек, с которым я разговаривал, он искренен был! В основном все произошло из-за того, что США в какой-то момент разочаровались в Саакашвили и не стали его активно поддерживать на выборах. И не стали вкладывать деньги в Грузию - надоело, да и сэкономить, наверное, хотели. Но после того, что произошло на Украине, ни о какой экономии не могло быть и речи. США выделили деньги на Грузию, и им опять нужен был свой сукин сын в Тбилиси. Дело могло дойти до Майдана, но не дошло, грузины проголосовали за новую власть, за блок Сразу после победы Саакашвили обострил отношения с Россией, заявил о необходимости реинтеграции Абхазии и Южной Осетии, даже и силой, если потребуется, предсказуемо получил товарную блокаду и сам устроил блокаду Армении. Он направил на Украину грузинских военных советников и сам предложил свою страну под базы НАТО. Но это еще цветочки. Какое-то время спустя мы стали получать информацию о том, что в Грузии строятся лагеря для подготовки боевиков, в Тбилиси начались пресс-конференции, на которых начали выдвигать одну гениальную идею за другой. Например, как вам понравится идея о кавказской конфедерации - это притом, что христианские Грузия и Осетия должны будут в ней соседствовать с мусульманскими Дагестаном и Чечней. Или заявили, что Сочи несправедливо отобран у Грузии в году, несмотря на то что грузины в те годы были в Сочи всего несколько дней. Или прошел съезд полузабытой Конфедерации горских народов Кавказа - в начале девяностых у них были даже собственные боевые группы. Грузин не остановило даже то, что боевики КГНК во время войны в Абхазии воевали на стороне абхазов, Саакашвили, или Са,
как его называли, было на это плевать. Как и на то, что в Грузии открыто действует фонд Фетуллаха Гюлена, интересы которого в Грузии представляет… мать Саакашвили, Гиули Аласания. Что государственные школы закрываются, а вместо них фонд Гюлена открывает частные бесплатные интернаты, туда дверь открыта всем, надо только принять ислам. Удивительнее всего то, что грузины, христиане, готовы броситься в объятия столетьями угнетавшей их Турции, только бы быть подальше от России. А потом и появляются статьи с перепуганными заголовками: в Грузии есть «Аль-Каида»?
Есть, есть…
Едва только придя к власти, Миша согласился открыть в стране центры подготовки боевых отрядов сирийского сопротивления. Вероятно, не было еще ни одного случая, когда государство само приглашало на свою территорию исламских экстремистов. Впрочем, после того как он раздавал гражданство неграм, удивляться и вовсе нечему[9 - В последние дни своего президентства, видимо, чувствуя проигрыш, Саакашвили заявил о том, что готов предоставить гражданство Грузии немедленно всем, кто обратится. В результате перед президентским дворцом образовался настоящий табор, было много негров. Предоставил ли Саакашвили неграм гражданство Грузии, автору неизвестно.]. А потом, появилась информация о наличии в Тушетии, в Ардотском ущелье, лагерей для подготовки боевиков Имарата Кавказ, причем, по агентурным данным, подготовку вели белые англоязычные европейцы.
- «М4».
- Она самая. Причем с глушаком. Гости оттуда…
Андрей снял трубку, перебросился словами:
- Флешка заговорила…
На экране большого телевизора - подрагивающее, неровное изображение. Снимают камерой телефона, причем не лучшего, причем из-за угла. Горы… не лысые, как в Афганистане, а покрытые зеленью. Черная точка, постепенно увеличивающаяся в размерах.
Это вертолет… да, это вертолет.
Американский «Блэк Хок», для таких мест штука очень редкая. «Блэк Хоки» есть в Турции и Польше, в Польше они производятся на заводе Сикорского. Эта птичка - на Западе так же хорошо известна, как «Ми17» у нас. Грузины еще во время правления Национальной мечты просили США дать им десять вертолетов… не продать, а дать, потому что денег у Грузии не было тогда, нет и сейчас. Им отказали… а сейчас возможно, что и дали. Или это американский вертолет. Скорее второе - идет уверенно, а это горы, на такую высоту не каждый вертолет поднимется. Скорее всего афганский вариант с более мощными турбинами.
Вертолет завис и начал садиться…
- Это Омало, - сказал Андрей, - там есть аэродром, единственный в этих краях.
Омало - административный центр Тушетии. Именно про Тушетию Георгий Данелия снял фильм «Мимино», именно оттуда его главный герой. Когда все это было…
Подъехали три внедорожника… все три «Ланд Крузеры Прадо», старые, выпуска еще… нулевых годов, им как минимум лет десять. В Грузии полно таких старых машин и стоят там машины сущие копейки, потому что правительство не берет пошлину за их ввоз. А машины хорошие, проходимые, комфортабельные…
Из вертолета высадились люди, расселись по машинам, и вертолет сразу взлетел. Машины тронулись.
Новые кадры. Лагерь… где-то в лесу, очень крутой спуск, установлены палатки. Крутизна спуска такая, что повсюду протянуты альпинистские веревки, чтобы держаться за них при передвижении и не улетать в пропасть. Сами палатки альпинистские.
Съемка еще хуже. Я знаю, через что снимают - это гибкий эндоскоп, который подцепляется к работающему на Андроиде[10 - Операционная система Андроид.] любому телефону, стоит на «Амазоне» девяносто девять долларов и девяносто девять центов. Оператор медленно движется и поворачивается… скорее всего, объектив выведен где-то в районе шлема. Качество плохое… но все же можно рассмотреть происходящее. Группа мужчин, в военной форме…
- Стоп!
Я это выкрикнул. Не сдержался.
- Назад! Где мужики!
…
- Еще!
Да… так и есть.
- Карлайл. Это Карлайл…
Все-таки жив… гнида…
Картинки из прошлого
Сирийская Арабская республика
Хомс, Старый город
Машкуф-маркет
1 сентября года
Первое сентября. Я всегда ненавидел этот день…
Этот день означал, что я должен был идти в школу. Первый день был еще ничего - большую его часть занимало торжественное построение на стадионе за школой. Обычно было уже прохладно, выступали учителя, затем директор школы Ирина Михайловна. Затем - по традиции - давали первый звонок, и одиннадцатиклассники несли или вели первоклашек в школу. За ними за всеми шли уже мы, школа встречала нас покрашенными масляной краской стенами, покрашенными такой же масляной краской партами с хлябающими откидными частями столешницы - их откидывали, чтобы удобно сесть, и каждый уважающий себя чатланин должен был оставить на ней послание потомкам. Я был большим - и парта мне всегда была тесна…
И все это - нудную рутину уроков, необходимость делать домашние задания, в то время как хочется погулять - мы воспринимали как наказание… думали - уж, когда мы станем взрослыми и не надо будет делать эти чертовы домашние задания. Мы радовались, если школу закрывали на карантин или по причине морозов. Но почему-то никогда не приходило в голову, а что будет, если школы действительно не будет? Школы не будет, и мира вокруг не будет - того самого мира, который не воспринимается как какая-то ценность. Мира, когда вокруг не стреляют, не рвутся ракеты и с вертолетов на город не сбрасываются бочки со взрывчаткой.
Что ж, теперь я точно знаю, как это бывает - когда нет мира и школы нет. Потому что я вижу это своими собственными глазами.
Сирия. Первое сентября. Дети не идут в школу.
Дети прячутся от бомбежек…
Мы сидим в одном из домов на границе Баба-Амра и старого, с невысокой застройкой города. Этот район, был местом жестоких боев, он напоминает Грозный на изломе тысячелетий. Высотная застройка здесь чередуется с малоэтажной, но разрушено все. Армия, не имеющая навыков городских боев, просто делала то же, что делали мы в Грозном, столкнувшись с сопротивлением, начинала работать артиллерия. Вертолетов тут тоже не было, точные удары не наносились. В результате нет такого дома, который бы не пострадал от артиллерийских ударов. В нашем - рухнул угол, но в остальном каркас здания еще держится.
Под нашим домом - старая баррикада, и дальше по улице - точно такая же, брошенная отступающими боевиками - они отступили в Старый город, где есть подземные ходы. Отсюда мне хорошо видно старую баррикаду - в ее основе белый пикап «Иж», «пирожок». Словно напоминание о доме… в Сирии больше, чем в любой другой арабской стране, нашей техники, ее тут очень активно покупали. Но теперь ее вытесняет китайская, как тот джип, на котором нас подвезли до передовых позиций…
Мы сидим. Пьем чай - крепкий, с кардамоном. Лениво слушаем звуки боя. Сейчас линия фронта пришла в какое-то оцепенение, боевики Свободной армии и экстремисты уже несколько дней неактивны. Ждут натовских авиаударов.
Мы тоже ждем…
Все началось здесь с того, что несколько пацанов - здесь в этом городе - написали на стенах что-то непотребное о главе государства. Их схватили и, видимо, запытали до смерти агенты разведки ВВС, основной разведывательной службы этого государства - Хафез Асад был генералом ВВС, и с тех пор разведка ВВС является основной. Пришедшим отцам сказали - забудьте этих детей и сделайте новых. Я сильно сомневаюсь, что Башар Асад, врач-офтальмолог с британским образованием и нынешний глава государства, одобрил бы такое или хотя бы знал об этом. Со времени смерти его отца в государстве произошло как бы некоторое разделение - Башар занимался экономикой, международными делами, а спецслужбы жили своей содержательной жизнью. Включающей в себя крышевание контрабанды и прочие фокусы. Башар с ними ничего сделать не мог, если бы попытался, они бы его наверняка свергли и поставили бы… да и хотя бы его сводного брата Махера, который известен тем, что при ссоре с одним из своих подчиненных выстрелил ему в живот. Махер сейчас возглавляет нечто вроде дивизии специального назначения, там только контрактники, и он один из
немногих, что не предал. Я лично его знаю, человек, конечно, несдержанный, но как друг готовый все для тебя сделать. Вот и найди правду в гражданской войне…
Прошли похороны - подростков, которых убили агенты Службы авиационной разведки. На выходе из кладбища - внимание - по скорбящим открыли огонь неизвестные снайперы. Погибли еще люди, сколько - уже не помнит никто, но точно не меньше десятка. Их похороны уже вылились в вооруженный мятеж.
Неизвестные снайперы. Деталь, повторяющаяся из раза в раз. Думаю, повторится еще не раз и не два…
Надо сказать, что в Хомсе, в городе водяных колесниц, уже было такое. В восемьдесят втором. Тогда, брат Хафеза Асада сравнял мятежные кварталы с землей артиллерией, убив сорок тысяч человек. Мировое сообщество посмотрело на это и отвернулось… восемьдесят второй год, разгар «холодной войны». Ядерный пат. Никто не хотел вмешиваться. Но сейчас принято вмешиваться, и международное сообщество горячо одобрило вооруженный мятеж, ожидая, что будет что-то вроде Арабской весны. Только Арабская весна раз от раза становится все кровавее и кровавее. В Тунисе крови не было. В Египте погибли несколько десятков человек. В Ливии погибли уже тысячи, в стране началась гражданская война. А вот сколько погибнет здесь - неведомо никому. Но… много, очень много.
По крайней мере число жертв этой войны давно перевалило за сорок тысяч, а нестабильность грозит перекинуться и на соседей.
Мы сидим. Пьем чай. Смотрим на часы…
Темнеет.
Гражданская война развивалась по своим законам… но уже к осени прошлого года стало понятно, что силы примерно равны. Изначально правительственные силы были слабее, ослаблены дезертирством - так получилось, что у сирийской армии было много бронетехники и мало пехоты… ну и сама техника была довольно старой - в Сирии было немного нефти, и они последний раз крупно вкладывались в перевооружение в восьмидесятые. Но Башар сделал несколько точных и выверенных ходов - в частности, пообещал курдам на севере автономию и предоставил их ополчению охранять собственную землю, а они мятежников из Хомса в гробу видели. Помог и глава Ирака, премьер Нури аль-Малики - он пару месяцев выплачивал сирийским солдатам жалованье, как говорят, из своих собственных денег, и обеспечил те критические месяцы, которые были необходимы для перевода экономики на военные рельсы. В итоге, положение постепенно начало клониться в пользу Башара, но тут против него выступили все соседи, особенно активно - Турция. Именно на ее территории находятся лагеря беженцев и готовят боевиков. В Турции боевиков готовит турецкая армия, а вот в
Иордании - британские и американские инструкторы. 22 САС и ЦРУ.
Маятник опять качнулся, но на этот раз победу не дали одержать уже мы. Этим летом крупная ударная группировка, первый выпуск подготовленных в Иордании боевиков, вместе с немногочисленными бойцами иорданского спецназа и группой инструкторов попали в засаду. Засада была целиком нашей идеей - операция почти в точности повторяла «охоту на волков», когда основные силы боевиков пытались прорваться из Грозного и Басаев именно там подорвался и потерял ногу. Мы подставили им агента, целого армейского полковника, который за большие деньги согласился помочь «прекратить братоубийственную войну», выведя отборные силы боевиков прямо в Дамаск. В Лондоне и Вашингтоне прикинули и согласились - расчет, видимо, был на то, что бои в столице создадут панику и сломят режим. Но получилось все совсем по-другому - на марше отряды боевиков накрыла артиллерия и «Град». Группировка была разбита и сломлена, а летнюю кампанию с этого момента следовало считать выигранной нами и проигранной боевиками. Но как показало время, боевики не останавливаются ни перед чем, и двадцать первого августа этого года мировые СМИ сообщили о
применении правительственными войсками химического оружия в Гуте. Это произошло почти сразу после того, как Барак Обама объявил о «красной черте» - применении режимом Асада химического оружия против собственных граждан. Будь я на месте Барака Обамы сейчас, я бы сильно задумался, а кому выгодно применение химического оружия почти сразу после заявления о «красной черте»? Уж точно не властям Сирии.
Но я не на месте Барака Обамы. Я - на своем месте. Здесь, в Хомсе, на границе Баба-амра и Старого города. В сирийском Сталинграде.
Я уже давно перестал искать правду на войне. Чечня, знаете ли, не способствует правдоисканиям. Есть свои и есть чужие. И все. Здесь я советничаю, пытаюсь передать сирийским войскам наш опыт боев в населенных пунктах и одновременно веду оперативную работу…
Чеченцев здесь много. Их много и в Иордании, там вообще немало черкесов, как называют там всех жителей Кавказа (для чеченцев, впрочем, появилось собственное определение, «шишани», здесь почему-то считают, что все чеченцы очень бедные, прямо в нищете живут). Немало их прибыло сюда после второй чеченской - Сирия вообще закрытая, по современным меркам, страна, а Башар Асад на склоне лет слишком многих напускал в страну, частично это и послужило причиной сегодняшней войны[11 - Одна из причин войны в Сирии - перенаселенность. Сирия небольшая страна, а после вторжения американцев в Ирак в нее хлынули беженцы. Сначала - деятели режима Саддама, потом просто спасающиеся от резни люди. В результате резко выросли цены на жилье, на землю, начались конфликты местных и приезжих. Возросшая социальная напряженность стала одной из причин войны.]. И на многих у нас сохранились расписочки, сохранились конвертики. В хорошей спецслужбе вообще ничего не пропадает - ни одна бумажка, ни один человечек. Есть расписки о сотрудничестве, возможно, те кто их давал, а потом покинул Россию, уже давно забыли про них. И есть я,
чтобы им об этом напомнить. А если не вспомнят, то информацию можно и пустить в публичное обращение. Нравы здесь простые и жестокие, и разоблаченного шпиона ожидает зверское убийство, чаще всего - сжигают заживо. Различные спецслужбы, а их при Хафезе Асаде было то ли пятнадцать то ли восемнадцать, изрядно попортили жизнь жителям этой страны, и на сообщение о том, что такой-то и такой-то является агентом спецслужбы, реагируют соответственно. Тем более российской спецслужбы. Русских здесь кто боготворит, кто люто ненавидит. Китай тоже за нас, но держится в стороне. Мы идем ледоколом…
Почти стемнело…
Мы сидим на лоджии-террасе некогда обычного дома в Хомсе - терраса здесь больше, чем комнаты в некоторых наших хрущобах, это все потому, что арабы любят спать на свежем воздухе, это у них в крови. Мешки с песком, пробитые отверстия в стенах - старые, оставшиеся от снайперов Свободной Сирии - и новые, уже наши. Снайперы здесь - один из краеугольных камней войны, наряду с артиллерией. Снайперы есть и с той стороны, и с нашей, снайпером считает себя любой, у кого есть винтовка с оптическим прицелом. Я видел людей, которые пробивали бойницы в стенах собственной квартиры - тут же жили и тут же убивали. В стране идет противостояние между мусульманским суннитским большинством и меньшинствами, курдами, которые не пускают никого на свою землю, но и сами дальше не идут, шиитами, за которыми стоит Иран и алавитами - влиятельной сектой, к которой принадлежит и семья Асадов. Что такое алавиты, я и сам пока не могу понять, в некоторых вопросах они, как мусульмане, в некоторых, как христиане. Христианское учение здесь древнее, здесь есть до сих пор деревни, где сохранился арамейский язык - тот самый, на котором
в свое время разговаривал Иисус Христос.
Нас немного - несколько человек. Контрактники, прикрывающие меня, человек из шабихи - местного христианского ополчения, которое обвиняют в пытках, похищениях и убийствах. Часто эти обвинения правдивы - правда, обвиняющие забывают добавить, что мусульмане отличаются ничуть не меньшей жестокостью. Начальник аванпоста Рашид - человек со сложной судьбой, он амнистированный. В самом начале перебежал на сторону ССА, Свободной сирийской армии, потом разочаровался и воспользовался амнистией. Амнистия - это тоже наш совет, даже несмотря на риск враждебного проникновения, надо объявлять амнистии, это дает возможность уйти из бандформирований тем, кто разочаровался и не хочет там быть. Он рассказал, что сопротивление сильно изменилось. Если раньше они не хотели ничего, кроме свободы, и сражались за свободу для всех, в том числе и христиан - алавитов, то теперь в сопротивлении все больше исламских экстремистов, говорящих о необходимости поголовного уничтожения всех, кто не уверует. Для Сирии, одной из самых мультиконфессиональных стран Востока (Бащар Асад, к примеру, алавит, а его супруга мусульманка) - это
означает полное уничтожение общества и самого духа страны, где когда-то проповедовали святые апостолы. Именно Рашид хорошо знает этот район и поможет мне пробраться на рынок. Туда, где у меня встреча с информатором…
Еще с нами Аиша. Она немного выучила русский и часто сопровождает нас. Она православная христианка, что здесь редкость. Ее брата, бойца пятой мотострелковой дивизии, одного из самых боеспособных армейских подразделений, взяли в плен во время одной из операций. Зная, что он христианин, исламские боевики распяли его, приколотив к воротам дома, и сняли это на видео. Поскольку в семье больше не было мужчин, на фронт пошла она…
Аиша - странно, но православную христианку зовут, как супругу Пророка Мухаммада - снайпер. В гражданской жизни она учитель математики, возможно, отсюда у нее терпение и умение считать в уме. Терпение нужно, чтобы справляться с учениками. Умение считать, чтобы быстро вычислять нужную поправку - девяносто процентов местных стрелков не знают слова «поправка». Она пользуется двумя типами оружия - либо это «РПК74 5,45» со снятыми сошками, оптическим прицелом и полностью убирающим вспышку пламегасителем, или «МЦ М». Последняя - довольно редкая винтовка, она создана на основе спортивной. Проиграла конкурс на снайперскую винтовку для Российской армии ижевской «СВ», но выпускается серийно. Ее приняли на вооружение несколько небольших стран, таких, как Белоруссия, Сирия и Йемен. В числе прочего она питается от магазина «СВД», что очень удобно, но она намного точнее «СВД», вполне может уверенно поражать цели на шестьсот - семьсот метров, а вести беспокоящий обстрел с высокой вероятностью попадания, а может и до тысячи. Аиша с нами, потому что мы ей доверяем и потому что я привез ей подарок - ночной
прицел новосибирского производства третьего поколения и глушитель. Этот прицел и глушитель должны позволить ей зачистить от снайперов прилегающую территорию и дать нам возможность перебраться через нейтралку - нейтральную зону, а потом вернуться назад.
Аиша сидит напротив меня. Она сделала себе новую прическу каре, как у Мирей Матье, и утром она спрашивала, нравится ли мне. Я сказал, что нравится. На ней - не менее ста пораженных целей, включая девятнадцать вражеских снайперов. Или тех, кто тут считает себя снайперами. В основном это просто ублюдки, которые берут винтовку с оптическим прицелом, сидят на стуле перед дыркой в стене и тупо стреляют во все, что движется. Убить таких - оказать большую услугу человечеству…
Аиша обычно прикрывает лицо куфией или надевает маску - она достаточно осторожна и не любит, когда кто-то видит ее лицо. Однажды ей удалось выбраться с позиции, надев мусульманскую одежду - комплект всегда лежит в ее рюкзаке. Она прекрасно знает, что с ней будет, если она попадется - боевики ненавидят снайперов, а если против них воюют женщины, они просто звереют. Будут долго насиловать, потом посадят на кол или разорвут машинами. А видео выложат в Ютьюб.
Не лучшая участь ждет и меня, если я попадусь. Но я не попадусь. У меня с собой постоянно взрывное устройство, из-за этого сирийцы относятся ко мне с опаской и называют «шахид». Сдаваться в плен я точно не собираюсь.
А пока мы сидим. И пьем чай. Утром я смотрел Интернет - бомбежки начнутся со дня на день, так обещают мировые лидеры. Что тогда будем делать? Не знаю. Наверное - выбираться отсюда. Или останемся с сирийцами до конца. Я еще сам не решил. По идее я должен буду вернуться. Но сердце подсказывает остаться. Если начнется наземное вторжение с Иордании, а экспедиционные силы морской пехоты уж там, то мне составит большое удовольствие погибнуть в бою с американцами, забрав нескольких из них. В конце концов я тоже снайпер, и очень неплохой.
Нет, я не ненавижу американцев. В жизни это нормальные люди. Проблема в том, что они приходят туда, куда их не зовут, и делают то, о чем их не просят. Если их не остановить здесь, рано или поздно они придут и к нам. Просто потому, что могут прийти. Могут - значит, придут.
Или пришлют отморозков отсюда. Улицы - в надписях баллончиком, много на русском. Русскоязычных боевиков здесь - несколько тысяч, здесь есть целые подразделения, в которых язык общения русский, а не арабский. Надписи на стенах - сегодня Дамаск, а завтра Русня[12 - Обычное на Кавказе слово. Россия - Русня, русский - русист.] - оптимизма не внушают…
На столике - с него мы вытерли кирпичную пыль - звонит телефон. Рашид отвечает.
- Проводник здесь…
Аиша резко встает и привычно прикрывает лицо куфией.
- Я пойду на позицию.
- С богом.
- С богом.
Она никогда не остается в таких случаях.
Я тоже встаю. Одно из правил выживания на войне - не выделяйся среди остальных - я соблюдаю: на мне либо форма сирийской армии, либо коммерческая форма, которую носят боевики - им ее подбрасывают в качестве гуманитарной помощи, форма еще с восьмидесятых, с европейских складов. Сейчас мне надо переодеться, у меня в рюкзаке - обычный бундесовский флектарн, дешевый и прочный. У него короткие и рукава и штанины, но это удобно, не путаешься в рукавах, и низ брюк не пачкаешь, и не цепляется ни за что…
- Там чисто?
- Да.
Не веря, проверяю фонариком. Это совмещенный санузел - ванная и туалет. Метров шестнадцать… широко тут жили. Туалет тут арабский, без унитаза - просто углубление в полу. Вместо кувшина с изогнутым носиком смыв, но вода стекает прямо по желобу в стене, без трубы. Не знаю, почему так…
Переодеваюсь. Оружие при мне обычное, армейское, «АКМ» с подствольником «ГП». Еще пистолет с глушителем - китайский «СИГ». Главное мое преимущество - ночные очки, пятидиапазонный лазер на цевье автомата и термооптика. Обычный поисковый монокуляр Flir Scout, стоит сто тысяч рублей, позволяет видеть человека до четырехсот метров. На термооптический прицел, выдерживающий отдачу винтовки у меня нет денег, но можно охотиться и с этим. Сначала монокуляром находишь позиции боевиков, затем включаешь лазер в инфракрасный режим и наводишь на цель. Дальше - или стреляешь сам, или наводишь снайпера…
Бронежилет. Пояс - на нем четыре магазина. Фронт оставляю весь голый - придется поползать. На поясе - самый минимум. Основной запас снаряженных магазинов - шестнадцать штук - в дюффеле, удобной большой немецкой сумке, которую можно носить и как сумку, и как рюкзак. Если кто думает, что носить двадцать снаряженных магазинов, это слишком, добро пожаловать в Сирию. В свободную Сирию.
Свободную от всего…
Выхожу. Проводник уже здесь, худенький, щуплый парень. Солнце почти скрылось, и нет дураков зажигать здесь свет - потому он почти не видит меня, а я его. Меня можно принять за кого угодно с бородой - в том числе и за иранца. Иранских советников тут немало, Иран помогает Сирии, пытаясь создать шиитский коридор Иран - Ирак - Сирия - долина Бекаа, Ливан. А иранцы обычно выше ростом, чем арабы.
- Выходим, - подытоживает Али, старший группы прикрытия, - Бисмилло рахмону рахим.
- Омен. - Мы синхронно проводим ладонями по щекам.
Али мусульманин, но нормальный. Я христианин. Но мы уже просекли, как повысить свои шансы остаться в живых. Тот, кто прошел Сирию, этим искусством владеет в совершенстве…
Мертвая зона. Слева футбольный стадион - Рашид говорил, что его перестроили в две тысячи десятом, и он был заядлым футбольным болельщиком. До того как все началось. Из наших команд Рашид знает «Спартак» и «Зенит». Сейчас он сильно пострадал от обстрелов, а в его развалинах могут скрываться снайперы противника. Еще дальше - две одноподъездные свечки, предположительно, там боевики. Сплошной линии фронта тут нет - слоеный пирог.
Бежать или ползти?
Вечная дилемма для того, кто находится под прицелом снайпера. Если ползти - могут и не заметить, но тогда снайпер тебя подстрелит, если заметит, не торопясь, но со вкусом. Если бежать, то могут пристрелить на ходу, а могут и не пристрелить. По-разному.
Бежим!
Все вместе, как лоси. И вваливаемся в проулок, а вслед нам цокают по стенам запоздалые пули…
Рынок Машкуф.
Он - крытый, как старые торговые ряды. Сейчас в нем темно, свет дают только многочисленные дыры от осколков в листах жести, которыми крыта крыша. Лабиринт минотавра - выход знают только местные. Сейчас на улице день, но здесь темно, лишь лучики света, сочащиеся через крышу, недоверчиво щупающие закопченные стены, говорят о том, что сегодня не ночь, а день…
Сюда мы добрались еще ночью. Заняли позицию в одном из заброшенных магазинчиков. Магазинчики здесь - это что-то вроде пещер, стены старые, но они закрываются современными, подъемными ставнями. Многие магазины выгорели, некоторые подожгли сами владельцы, чтобы не достался врагу. Тот, в котором мы прячемся - судя по записям в книге, которую мы подобрали на полу, - принадлежал армянину. Армян на Ближнем Востоке немало, и почти все заняты торговлей…
В трех точках от нас на противоположной стороне торговой улицы горит магазин. Вяло так горит… догорает, можно сказать. Редкие прохожие равнодушно идут мимо, никто ничего не тушит. Прогорит само…
Стоицизм местных поражает. Я видел людей, которые год жили на линии огня, под обстрелами, но не уезжали. Во дворах хоронили соседей - не уезжали. В дома попадали снаряды - как-то чинились, переходили в соседнюю квартиру и жили дальше…
Человека, с которым я должен встретиться, зовут Адам. Это старый волк, он еще охранял Дудаева. Старые дела - Грозный, администрация президента на Чехова, восемь - довелось бывать, знаете ли. Живет здесь, официально он не в бандформированиях, но в чеченской общине он не последний человек. Здесь он взял себе двух жен, сыновья - в бандах. Так что знает он многое…
И расписочка его у нас сохранилась. Хорошая расписочка такая…
Время до контакта еще есть…
Я лежу на полу, на боку, подстелив под себя каремат - еще Уинстон Черчилль говорил, что никогда не надо стоять, если можно сидеть, и никогда не надо сидеть, если можно лежать. Просматриваю налево темную, подсвеченную только сочащимся через дырявую крышу светом торговую галерею - она большая и высокая, может целая фура зайти. Или пикап с пулеметом. Здесь такие называются «техникал», техничка. Китайский пикап, вырезанный из трубы большого диаметра, щит и пулемет - обычно румынский «ДШК», которые сюда в большом количестве передают американцы, и заканчивая «КПВТ», снятый с подбитого БТРа. Точность у такой вот кракозябры почти никакая, но для беспокоящего обстрела позиций в цели размером с жилой дом или квартиру вполне подходит. Такие вот технички - кошмар для любого снайпера…
Мысли плавно переползают на Аишу. У нее никого нет, и у меня тоже никого. Наш резидент в Дамаске, генерал Толстопятов ухмыляется - много лет назад он тоже был здесь советником. В восемьдесят втором. Из-за смешения кровей и господства здесь французов в межвоенный период - сирийки очень красивые, и считают своим долгом подарить ночь любви шурави, который уходит в бой за их страну. Но мне бы не хотелось думать, что у нас с Аишей все так.
Я с самого начала сказал, что перспективы нет. Она сказала, что все понимает. Но все равно ни о чем не жалеет.
Нет здесь места для жалости.
- Справа. Один человек.
Другое направление просматривает Муса, один из телохранителей…
Он?
Для встречи у нас здесь другой магазинчик, разбитый и выгоревший. Дальше по галерее.
- Один?
- Один…
Надо идти.
В дальней стене пролом в соседний магазин, там все выгорело. Выбрав момент, я выбираюсь перекатом. Привычная тяжесть дюффеля не давит на плечи, и без него я ощущаю себя голым. Под ногой хрустит битое, закопченное стекло.
Иду по галерее, чуть сгорбившись. Люди, идущие навстречу, как сомнамбулы, они уже устали бояться и на автомат в мои руках не реагируют.
Так…
По договоренности, если контакт возможен, агент должен оставить отметку мелом на стене, на повороте. И все бы хорошо, да только ни хрена не видно тут в темноте! Вроде есть. Ну не будешь же фонарик включать. Это привлечет внимание…
Старая точка встречи была ближе и лучше приспособлена для такого рода встреч. Но там уже сирийская армия…
- Марша вог’ъила, - говорю я приветствие по-чеченски.
- Салам…
Агент - ждет меня в магазине, в руке - редкий здесь «Байкал», пистолет Ярыгина. Им только недавно начал вооружаться сирийский спецназ, самые элитарные части.
- Где взял пистолет? - спрашиваю, чтобы завязать разговор.
- Где взял, там уже нет. Принес?
- Сначала - товар.
Агент протягивает флешку.
- Что там?
- Записи.
- Ты установил?
- Мой человек.
Записи, имеется в виду записи в штабе сопротивления. Адам туда допущен, с американцами он знаком еще с Чечни, когда американцы ставили в горах станции радиоразведки, работавшие по всему югу России.
- По газовой атаке что знаешь?
- Там есть…
- А словами?
- Джабраил был очень недоволен. Говорил, что он встал, чтобы защищать народ, а не убивать его. Муса сказал, что там в основном шииты подохли, потеря невелика.
То, что и следовало ожидать.
- Вот, держи.
Я даю свою флешку.
- Что это?
- Там есть ноутбуки?
Адам кивает.
- Вставь флешку в любой компьютер и подержи секунд десять. Если захотят проверить, можешь отдать, не бойся. Там только видеозаписи.
Наушник в ухе разражается трелью - сигнал тревоги.
- Что там?
- Несколько человек. Вошли в галерею. С оружием.
- Сколько.
- Семь… восемь.
Хреново…
- Ищут что-то?
- Идут. Быстро.
Я быстро прикидываю, что к чему.
- Несколько человек идут с восточной галереи.
Адам моментально вскидывается, пистолет направлен на меня.
- Деньги давай!
Я левой рукой бросаю пачку, правая - в кармане.
- Уходи. Я тут останусь.
Не прощаясь, Адам выскальзывает в галерею. Я остаюсь наедине с темнотой…
Бежать в таких случаях - не самое правильное решение. Бежишь - значит, виноват. Остается шанс, что они не начнут проверять все подряд, и вряд ли они знают нужный магазин. Тогда они просто пройдут мимо. Если же не пройдут… в левой руке у меня длинная, болгарская граната, переделка из «ВОГ» - это «хаттабка», только фабричного изготовления. Катнуть такую в проход - хватит всем. Дальше очередь из автомата - и ходу…
Треск, словно новогодний фейерверк. Перестрелка!
Слоновий топот… бегут по переходу. Я выдергиваю чеку из гранаты…
Мимо! Пробежали мимо. Ну, и что мне теперь делать с гранатой?
Отправляю ее на проход и, дождавшись гулкого хлопка, из-за угла опорожняю магазин автомата. Можно было бы их пропустить? Можно. Но, во-первых, может, я подарю хоть какой-то шанс Адаму, во-вторых, вот эти уж точно никого не убьют. В-третьих, если это засада, то они окружили или окружают рынок…
Бегу назад. На полпути вспоминаю, что так можно и пулю в грудь получить. Решение приходит мгновенно - я бегу и ору «Башар акбар! Башар акбар!» Может, и не пристрелят…
Гвардейцы у магазина ждут меня. К счастью, не пристрелили.
- Go! Go!
Почему-то сирийцы отлично понимают простейшие команды на английском, видимо, это от видеоигр, в которые на Востоке почти что вторая религия…
Выход из темноты торговых рядов - как печь. Вдруг мне приходит в голову, что, выскочив из темноты на свет, мы станем слепыми.
- Стой! Занять оборону!
Али лихорадочно кричит в сотовый, договариваясь о минометном ударе. Рашид рядом с нами, он никуда не сбежал. Держит автомат, готовый на все.
- Есть другой выход?!
Он отрицательно качает головой.
- А с другой стороны?
- Есть лаз…
Я хлопаю по плечу Али, привлекая внимание - и в этот момент, с улицы начинает бить крупнокалиберный пулемет. Техничка! Под ударами пуль разлетается стена, все заволакивает кирпичной пылью.
Кто-то громко, в голос, перекрикивая даже автомат, говорит молитву.
- С другой стороны!
Али кивает.
Начинается минометный обстрел, который одинаково опасен и для нас, поскольку мина может пробить то, что осталось от крыши, и пошинковать в фарш нас. Мы отступаем - Али выбрасывает наружу самодельную гранату с минутной задержкой. Гвардейцы научились их мастерить сами - одна из трех не срабатывает, но сюрприз очень неприятный…
За поворотом, оставляем группу прикрытия и с ходу нарываемся на боевиков, которые заскочили под крышу в поисках укрытия. Начинается перестрелка - дурная и бестолковая…
Конец ей кладет мина! Срывая остатки крыши - она падает как раз там, где засели обстреливающие нас боевики - у самого входа. Сто двадцатая мина разрывается, по центру галереи, разбрасывая смертоносный металл. Мы лежим и падаем, а на нас падают обломки.
Али что-то кричит, хотя слышно плохо. Надо идти…
На улице стоят машины, кого-то заталкивают в микроавтобус… люди с оружием и в черных повязках. Кто-то уже бежит к месту взрыва… никто и подумать не может, что здесь, в Старом городе - бойцы республиканской гвардии. Наше появление становится полной неожиданностью.
Желтые повязки! ССА! Свободная сирийская армия, у ваххабитов повязки зеленые и черные.
Обе стороны открывают огонь почти в упор, падает кто-то из наших, но мы готовы были стрелять, а они - нет. Это и решает исход.
Пикап! Пикап в стороне!
Я отрываюсь от остальных, чтобы посмотреть, кто в микроавтобусе. Водитель на переднем лежит, на стекле - кровь. Еще один - у открытой двери.
Так и есть. Адам.
Быстро обшариваю карманы, забираю пачку денег и мобилу. Меня хватают и начинают тащить. Все правильно…
Трогаемся…
Нас всего несколько человек. И у нас всего одна машина. Чтобы вы понимали, дорога, по которой мы идем, - это зона свободного огня. К тому же машина трофейная. По нам могут стрелять все без исключения - ССА, боевики Исламского государства, снайперы Шабихи[13 - Народное ополчение алавитов, часто под командованием служивших в армии людей. Западное телевидение обвиняет Шабиху в жестоких расправах над мусульманами, но почему-то предпочитает молчать, когда боевики ИГ вешают за ноги двенадцать человек на автозаправке или украшают пулеметные технички отрезанными головами (и то, и другое доказано, есть фотографии).], наконец, наше собственное прикрытие. Здесь никто не разбирается, что к чему - стрелять начинают сразу. Все просто пытаются выжить, а правило для выживания одно: убей, пока не убили тебя.
Впереди - что-то типа блокпоста. Сюда уже сообщили - по укрытиям разбегаются боевики. Скорее всего, там есть и крупнокалиберный пулемет…
Рашид, который за рулем, направляет машину на скорости в какой-то проулок, и почти сразу мы встаем - обвал! Обстрел или бомбежка разрушили здание, и дальше не проехать - целая гора обломков перекрывает узкий проезд. Машина с ходу влетает в этот завал и останавливается, нас бросает вперед…
- Из машины! Живо!
Пулемета нет. В смысле - по нам не стреляют. Возможно, он у них есть, просто направлен в другую сторону, а чтобы развернуть крупнокалиберный пулемет на сто восемьдесят, нужно время, это не «ПКМ». Высота кузова пикапа и то, что осталось от здания, позволяют нам забраться сначала на кабину, потом на второй этаж - сразу. Это хорошо - на первом этаже обычно бывают растяжки, а разминировать некогда. Лезем в то, что осталось от окна…
Я уже внутри, когда сзади гремит автоматная очередь…
- Куда? - Али не пострадал, глаза сверкают.
- Туда… - Рашид держится за грудь.
- Ты точно знаешь?
Вместо ответа Рашид кривится, он налетел на руль и, возможно, поломал ребра. Но сейчас не до этого.
- Двинули!
Идем вперед. Страшная картина - оставленный жильцами, пострадавший от бомбежек и обстрелов дом. Мы все выросли в Советском Союзе в таких вот многоквартирных домах. И их строили совсем не для того, чтобы вот так вот…
Я иду третьим, и как раз мне-то и удается услышать и увидеть движение на лестничном марше этажом ниже. Думать некогда - дергаю чеку и бросаю хаттабку вниз. Взрыв, пыль, крики…
- Аллах Акбар!
- Башар Акбар! - с этим криком вниз отправляют еще одну хаттабку.
Меня толкают в спину - прикрытие займется. Мы заходим в квартиру - я, Али, Рашид. На лестничной площадке все двери настежь - грабили…
- Куда?
- Надо с той стороны выйти.
- Ты точно знаешь?
Али педант. Этим он похож на немца. В бою ничего нельзя знать точно.
- Идем, - говорю я, - здесь нельзя останавливаться…
Идем вперед, втроем. Первый - Али. С той стороны, где нам надо выходить, здание внешне не повреждено. Али выставляет автомобильное зеркало на длинной ручке, смотрит какое-то время. Потом выдыхает - чисто!
Первым выходит на балкон - и тут же раздается… хлопок… не хлопок, не знаю, что это. Мерзкий звук, короче. Верхняя часть Али - буквально взрывается в кровавом тумане, он падает - и мы падаем на пол вместе с ним.
Снайпер. Скорее всего пятидесятый калибр.
- Я-лла! Я-лла! - причитает Рашид.
- Заткни пасть! - ору я.
Не поднимаясь, затаскиваю Али внутрь. Помочь ему ничем нельзя - руку оторвало, точно пятидесятый калибр. Эта чертова война вообще война снайперов с пятидесятым калибром. Они везде. Исламисты в своих мастерских делают примитивные снайперские винтовки из запасных пулеметных стволов. Кучность ужасная, но им много и не надо, это не снайперские винтовки в обычном смысле этого слова. Это оружие поддержки для мелких групп, от него требуется всего лишь пробивать стену и броню БТР, разбивать бетонные блоки постов, пробивать мешки с песком и земляные брустверы. Дальше чем на четыреста метров из них не стреляют. Но на четыреста - живых не остается…
- Ла иллахи… - с трудом говорит Али. - Илла Ллагъ…
И умирает с шахадой на устах. Умирает, как мусульманин, от рук тех, кто также считает себя мусульманами, но их ислам имеет с истинной верой не больше общего, чем законный брак с изнасилованием. Еще пророк Мухаммад строго-настрого запрещал обращать в ислам насильно. Хадисы полны описаниями того, как люди принимали ислам, пораженные мужеством и в то же время великодушием воинов пророка. И век назад имам Шамиль, помня об Аллахе, не стал требовать от русских пленных солдат принять ислам под угрозой отрезать голову, а всего лишь сказал им выбрать себе попа и построить место для молитвы.
Христианской молитвы.
Мне бы тоже помолиться, но нет ни времени, ни сил, да и обстоятельства не те.
В комнату кто-то вбегает - и тут же здание сотрясает страшный удар. Со стен сыплется бетонная пыль…
- Али мертв!
- Рашид тоже… - недовольно говорит гвардеец, - сын собаки…
- Что произошло?
- Пытался убежать…
Вот и ищи правду на войне. Что произошло - то ли струсил, то ли он сознательно завел нас в ловушку - черт его знает. Здесь ничего и никого не разберешь, некоторые переходили с одной стороны на другую несколько раз. Другие дуют и нашим и вашим, потому что война рано или поздно закончится, а им еще тут жизнь жить…
На улице хлопают минометные разрывы, это уже наши. Ставят заградительный огонь. Миномет не слишком большого калибра, восемьдесят два миллиметра, но для того, чтобы отбить у боевиков мысль перемещаться по улице, его хватит.
- Надо дождаться танков…
- Нет времени. Они начали нас крыть крупным калибром. Здание сейчас сложится…
- Шайтан…
Крупный калибр - это, скорее всего, самодельная осадная мортира. Либо катапульта, стреляющая очень распространенными здесь газовыми баллонами, набитыми вытопленной из неразорвавшихся снарядов взрывчаткой. Либо захваченная у иранцев осадная ракетная установка калибра триста миллиметров - в ее основе наши наработки еще времен ВОВ. Но это я так… говорю, чтобы сдержать липкий, берущий за горло ужас. Если здание сложится, то мне будет по фигу, чем именно в нас попали…
Выходим в коридор. Я как-то обыденно принимаю командование - никто не против, Сирия - это одно из немногих мест на земле, где русских реально уважают…
- Нужно прорываться! Здание сейчас сложится!
Один из немногих минусов у крупнокалиберных осадных установок - они перезаряжаются долго, от нескольких минут до получаса. Так что время есть, но немного.
- Можно пройти улицей… - выдвигает предложение один из бойцов.
Улицей - это он хорошо сказал. Но и выхода особого у нас нет, в любой момент может прилететь новый «чемодан», а здание ранено смертельно, я это чувствую.
- Идем!
Пробиваемся вниз - боевики в подъезде уже подавлены хаттабками и сейчас выжидают, но проходя мимо них, каждый машинально стреляет. Живучие гады… один выжил, совсем обгорев, и подорвал гранату… было дело.
- Дым и вперед.
Дымовые шашки - летя на улицу, мы бросаем весь дым, какой у нас есть. Я достаю ракетницу, проверяю цвет - зеленый. Это чтобы обозначить наше местоположение и дать знать о готовящемся прорыве.
- Пошли!
Взлетает ракета - и тут же по стене начинают щелкать пули. Мы выстраиваемся в цепочку, густо стреляем на прикрытие. Но продвигаемся…
За спиной глухо, утробно ахает, раздается грохот и треск - ни с чем не сравнимые звуки обвала здания. Но это нам в плюс - там пылища сейчас, от огня в спину мы на какое-то время полностью прикрыты…
Ничейка! Ничейная земля, она совсем рядом, за забором с пробитыми дырами - забор знакомый, бетонный, совсем такой, как в воинских частях. Изрытая минами дорога, чуть подальше - горелая БМП. Интересно, как она тут оказалась, надо быть полным отморозком, чтобы пытаться прорваться по этой дороге.
- Готовность!
Шум моторов.
- Технички справа!
Пикапы. Чертовы пикапы, с пулеметами, часть - с боевиками, кустарно бронированные, здесь уже научились резать броню, вырезая куски из подбитых машин и усиливая гражданскую технику. Не один.
Бум-бум-бум!
Крупнокалиберный пулемет бьет точно по нам, но выше, раскалывая бетон своими огромными пулями, куски бетона и бетонная крошка валятся на нас. Они лишь немного не рассчитали - пулеметчик ведет огонь через кабину пикапа и не может опустить ствол так, чтобы реально достать нас. Но ему и не надо - запереть нас на месте, пока штурмовая группа пройдет к нам по развалинам и забросает гранатами…
Пулемет внезапно смолкает. Через дыру в бетоне, подняв голову, я вижу, как машина стоит с разбитым лобовым, пулемет молчит, а рядом с машиной лежит еще один, не успевший добежать до спасительных развалин. И только треск автоматов говорит о том, что кто-то еще уцелел…
- Сменить магазины! На прорыв! Вперед!
Аиша. Она все-таки достала - сначала водителя, потом стрелка, несмотря на бронежилеты и кустарное бронирование. А бронежилеты там точно были - их полно у боевиков, с каждым месяцем становится все больше и больше. Нелетальные поставки, мать твою.
Проскакиваем - и уже видим собственный пулемет, ведущий огонь на прикрытие со второго этажа здания.
- Башар Акбар! - орет кто-то от радости.
И в этот момент я слышу звук… непередаваемый звук раздираемого воздуха. Такой издает крупнокалиберный снаряд или самодельный фугас, запускаемый с помощью катапульты.
- Ложись! - ору, и снаряд бьет совсем рядом, накрывая нас ударной волной. По сравнению с которой мы - букашки, подхваченные ураганом…
Вы чье, боевичье…
Я, кажется, уже говорил, что на войне не стоит искать правду - пойдешь за правдой, сотрешь ноги до задницы. Но иногда этой правды хочется. Хочется до жути, до боли, до зубовного скрежета…
Хотя своим контуженным мозгом я понимаю - бесполезно. Бесполезно и бессмысленно. Это все равно, что говорить со стеной. Западный мир, когда ему надо, поразительно равнодушен. Он не видит, не слышит, не понимает. Западные СМИ - вовсе не образец правды и свободы, они рисуют картинку, которую должны усвоить зрители, и в этих картинках нет полутонов. Черное или белое. И если кто-то назначен черным, то вся информация подгоняется под шаблон, тем, кто назначен черным, отказано в каком-либо понимании вообще. Передовицы многих западных СМИ похожи на заголовки «Правды» сталинских времен, ни о каком «альтернативном мнении» не может быть и речи. Мне иногда кажется, что западные СМИ и околомедийная тусовка - это четвертая власть, по своей мощи не уступающая, а то и превосходящая три остальных. Я не верю, что вот этим корреспондентам, ведущим, экспертам платит правительство за пропаганду. Скорее наоборот - это они рисуют картинку, где надо, замалчивая неудобную правду, где надо, передергивая - для того чтобы создать нужное общественное мнение и, опираясь на него, заставлять политиков действовать.
- Где это снято?
- Провинция Мардин, скорее всего.
На экране - люди в защитных костюмах и противогазах, клетки с кошками. Какие-то ходы и норы. Вентилятор. Потом - машина, «Лэнд Крузер 70» с красным крестом, люди с Калашниковыми около нее. Синие бронежилеты - такие использует пресса и некомбатанты.
В общем-то материал качественный. Явно подготовка к пробному или боевому использованию химического оружия.
- Вот этот…
Изображение на планшете останавливается. Человек на экране, синий бронежилет и автомат, небрежно висящий на боку на длинном ремне.
- Кто он?
- Роберт Карлайл. Американец.
Здорово.
- Как опознали?
- Очень просто. Он заявлен, как гуманитарщик, есть в базе данных ООН, она почти что в открытом доступе. Одновременно - если верить его налоговой декларации - он получает пенсию от правительства США за боевое ранение. Сложить два и два - и…
- И?
Сергей, официально занимающийся безопасностью российского посольства, снова тыкает в экран, запись идет далее.
- И?
- И что?
- Я тебя спрашиваю - что?
В палате военного госпиталя, где я лежу, - полутьма, я попросил не включать свет, да это и полезно, если перенес контузию - все внешние раздражители вредны. Лучи света пробиваются через щели в жалюзи…
- Да ничего.
Вот так вот… Ни-че-го.
Это притом, что погибла Аиша и большинство бойцов, с которыми нам удалось добыть эту информацию. Это я уже знаю. Третий заряд осадного орудия лег точно по угловому зданию, где находилась основная опорная точка. Аиша погибла только потому, что нарушила основное правило снайпера - никогда не задерживайся в том месте, где тебя видят или ожидают.
То есть она погибла ради меня, получается.
- То есть все это слито и забыто.
- Ну почему…
Сергей отдергивает завесу жалюзи, солнечный свет заливает палату. Я морщусь.
- Видишь?
- Что?
- Ничего. В том-то и дело. Войны не будет. Американцы отказались от идеи бомбить. И посоветовали французам сдать назад.
Все сделают вид, что ничего не произошло. Мы и сирийцы - что американцы через свои спецслужбы тайно готовили газовую атаку, чтобы дать повод для гуманитарных бомбардировок и вторжения. И провели ее, и перетравили людей, только вот неувязочка вышла - засветились. Американцы и французы сделают вид, что не видят гибели и страданий людей, и продолжат делать то, что они делали - тайно поставлять оружие, готовить в лагерях боевиков - в Иордании, в Турции, в Иракском Курдистане…
Я не испытываю никаких иллюзий - рано или поздно они достанут Асада. Потому что они террористы. Но это не остановит войну, она продолжится. И гибель нескольких человек это так…
Статистическая погрешность.
И итог всему - ничего.
Нет решения. Нет…
- Зачем ты мне это показал?
- Просто так. Земля круглая. Может, еще свидетесь…
Я закрываю глаза. Говорить ничего не хочу.
Да и нечего говорить…
Ночь на 21 мая года
Дагестан, Россия
Продолжение
- …Роберт Карлайл. Он работал через Турцию, но потом какое-то время находился на территории Сирии. Военный советник, занимался подготовкой и координацией отрядов сирийской вооруженной оппозиции. Причастен к газовой атаке, готовил эту провокацию. Говорили, что он погиб в южном Курдистане.
- Американец?
- Да…
Андрей пометил в блокноте.
- Давай дальше…
- А что - дальше? Если Карлайл здесь, то что-то намечается. Что-то большое. Это человек с солидным боевым опытом, сотрудник Дивизиона специальной активности ЦРУ. Он одновременно и преподаватель боевой подготовки, и неплохой оперативник.
- Еще кого-то знаешь из изображенных?
Я покачал головой.
- Нет.
Андрей повернулся в другую сторону.
- Что у нас по радиоперехватам? Есть что-то?
- Никак нет.
- Что-то необычное?
- Нет. Если не считать резкого снижения террористической активности за последние три-четыре месяца. Местные ставят это себе в заслугу, требуют дополнительных ассигнований на программу реадаптации боевиков.
- Ерунда все это, - сказал я, - снижение террористической активности происходит потому, что боевики получили возможность бесплатно пройти переподготовку и довооружиться. И ушли в Грузию. А программа реадаптации боевиков - это способ легализации. Думаю, если здесь появились Карлайл и ЦРУ, они кардинально сменят тактику. От действий в горах к городскому терроризму. Карлайл отлично видел, как это работает в Сирии, Ираке. Произошедшее сегодня - только первая ласточка. Кто проводит проверку спускающихся с гор боевиков? И почему их не отправляют по родным селам, а подыскивают работу здесь, в городах?
- Может, потому что в селах работы нет, и они опять уйдут в горы?
- Или для того. чтобы создать террористическую сеть в городах? - сказал я. - Понятно, что в собственном селе взрывать нечего, да и люди не поймут как то. Это тут можно. Зона свободного огня, мать твою…
Андрей поднялся.
- В мой кабинет. И заканчивайте тут. Доклад завтра до девяти утра должен быть у меня. И да… пошлите спецназ в больницу, где лежит выживший боевик. Пусть возьмут его под охрану. И надо переправить его в военный госпиталь. Как можно быстрее.
23мая года
Грузино-российская граница, Тушетия
Ущелье Орицкали, перевал Хупра. Около трех тысяч метров над уровнем моря
Горный район Тушети - один из самых красивых горных районов на Кавказе. Он почти необитаем - жители этого места, туши, живут здесь только летом, а с наступлением зимы в большинстве своем уходят ниже, в более теплые и обжитые места. Здесь немало заброшенных деревень и боевых башен. Туристических троп здесь почти нет, нет и автомобильной дороги - добираться сюда пешком надо пять дней, вертолеты со времен распада СССР не летают. Нет отелей, гестхаусов, магазинов. Но тот, у кого хватит упорства добраться сюда, будет вознагражден потрясающими видами суровой, почти нетронутой человеком природы. Покрытые изумрудным ковром луга обрываются в пропасти, на дне которых часто несутся бурные горные реки. На склонах некоторых гор растут высокогорные леса. О присутствии человека здесь говорят только дома из темного камня и многоэтажные боевые башни. Большинство поселений заброшено, туристических троп и даже путеводителей нет. Если ты сорвался в пропасть, искать никто не будет…
- Можно, сэр…
Майор Роберт Карлайл, зеленый берет в отставке, ныне работающий на SAD[14 - Дивизион специальной активности ЦРУ.], похлопал по плечу своего телохранителя и двинулся вперед. Телохранитель залег за одним из крупных валунов, держа тропу под прицелом снайперской винтовки «FN SCAR-CSASS» с оптическим прицелом «Найтфорс» и глушителем. С этой винтовки он уверенно попадал в цель на шестьсот - семьсот метров…
Контактер появился как из-под земли - впрочем, майор не удивился, он уже имел дело с местными, и знал, как они могут выживать в горах. Контактер - коренастый, лет под пятьдесят человек, отличавшийся полосой седых волос в окладистой бороде - принадлежал к нелегальной группе «Гхори»[15 - Кабан.] грузинской службы разведки. В эту группу принимали офицеров, преимущественно с опытом службы в Советской армии, в двенадцатой группе спецназа в Лагодехи, ветеранов Афганистана, также были рады выходцам с российского Кавказа, бывшим боевикам КГНК[16 - Конфедерации горских народов Кавказа.] с боевым опытом. В каком-то смысле группа «Гхори» являлась грузинским аналогом SAD, в отношении их действовала стратегия «правдоподобного отрицания». Если кто-то из группы проваливался - Грузия не признавала, что он работал на нее.
- Гамарджоба, дорогой.
- Гамарджоба.
Они обнялись - грузины были очень щепетильны во внешних проявлениях уважения.
- Где Гуцул?
- Держит тропу. Остальные в промежуточном лагере.
Молчание.
- И? - не выдержал Карлайл.
- Все подтвердилось. Хамза нас предал.
- Откуда ты знаешь?
- Его брат. Мы следили за ним - все подтвердилось, он вышел на контакт с российской разведкой…
- Откуда ты знаешь?
- Он попытался уйти.
- И ушел?
- Он в больнице. В коме.
- То есть он не мертв?
Контактер скрипнул зубами.
- Шустрый оказался. Мурад пытался пройти в больницу. Его переместили в спецблок, там постоянно охрана ОМОН.
…
- Можно из «Шмеля» вдарить…
Американец покачал головой - только этого не хватало. Конечно, они воюют, но надо знать предел. За ним тоже есть контроль, и если узнают, что он санкционировал удар термобарическим гранатометом по больнице…
- Нет, не надо. Если он в коме, то это, скорее всего, надолго. Где Хамза?
- Он и его люди в районе Цумады, в одном из заброшенных сел.
- Уберите их.
- Всех?
- Хамзу обязательно.
- Его род может начать мстить.
- Нам?!
Грузин ничего не ответил, хотя в душе подумал - американцы. Сколько их не клевал жареный петух, а так и не поняли ничего. Ни-че-го. Русские в этом вопросе гораздо быстрее соображают…
- Алекс пойдет с вами.
- Зачем?
Американец разозлился, но вида не подал.
- Надо заснять тропу, пробить маршрут по GPS, составить описание. У нас ничего нет по этому району.
- Он будет нам обузой. Может провалить нас всех.
- Не говори чушь! - разозлился американец. - Он из десятой горной, альпинист, инструктор! Еще вас поучит!
Грузин смирился.
- Хорошо, сэр.
- Как обстоят дела с базовыми лагерями?
- Два готовы. Делаем еще два.
Американец протянул руку - и грузинский спецназовец вложил в нее флешку. На ней - все данные, координаты в GPS, видеосъемка, ориентиры.
- Деньги получите, как обычно, на карточку. Работу надо ускорить.
- Не все так просто, сэр. В горах спецназ.
- Каждый решает свои проблемы. За Хамзу получите еще пятьдесят, если все сделаете чисто.
- Понял, сэр.
Американец смягчился.
- Поняли, с кем контактировал брат Хамзы?
- Нет, сэр. Съемку мы вели, как вы и приказывали. Вот…
Из рук в руки перекочевала еще одна флешка, большая, на шестьдесят четыре гигабайта.
- Мадлобт[17 - Спасибо (груз.).].
Ночь на 21 мая года
Дагестан, Россия
Продолжение-2
- Что ты задумал…
Перед тем как заговорить, я подумал, что кое-что, но все же меняется в лучшую сторону в наших органах. Выражение «Я начальник, ты дурак, ты начальник, я дурак», вместе с горькой правдой о том, как инициатива имеет своего инициатора, появилась в органах, видимо, с приходом туда партийных деятелей, и сразу старшими офицерами, когда партийный стаж засчитывали за выслугу лет и могли сразу дать генерала. Теперь такого нет, и кое-что, но все же меняется к лучшему. На руководящих постах появляются люди, начинавшие снизу и знающие, как идиотские приказы оборачивались потерями, а самодурство стоило человеческих жизней.
Когда понимаешь это, рулишь совсем по-другому.
- …все эти программы реадаптации и прочая дребедень - наполовину средство попила денег ДУМом[18 - Духовное управление мусульман.] и местным муфтиятом, частично - бред, частично - прикрытие для спускающихся с гор боевиков, которым нужно легальное прикрытие. Все это напоминает мне лечение алкоголика сварливой женой - с известным результатом. Много нервов, и ничего.
- Ну?
- Главная наша проблема - это появление по ту сторону границы лагерей подготовки боевиков. И действия грузин и американцев против нас. Особенно - американцев. У них слишком большие возможности, особенно по перехвату. Согласен?
- Допустим.
- Но американцы кое в чем ошибаются. Они думают, что они знают местное сопротивление и как с ним работать, а на деле они ни хрена не знают.
- Поясни.
- То сопротивление, которое я видел в Ираке и Сирии, - конкретные отморозки. Но у них есть одно очень существенное отличие от нас - они родились в исламском обществе, ходили в медресе, если вообще ходили, а вот наши родились в светском обществе. И плохо или хорошо - они ходили в светскую школу. Из этого и разница: там - верят. А для наших ваххабизм - это просто еще один из методов выживания. Совершил какое-то преступление, в тюрьму идти неохота - поднялся. Менты запрессовали - поднялся. Ваххабиты - это круто, они вымогают деньги, у них полные карманы денег, они заступаются друг за друга и никого не боятся. Вот почему здесь есть джихад. А не из-за Аллаха - Аллах тут и рядом не стоял. Конечно, есть и действительно верящие отморозки, но их очень немного. В основном у нас джихад - это писать флешки и зарабатывать деньги, те, кто действительно хочет воевать, выезжает на Ближний Восток. А американцы хотят действительно заставить этих боевиков воевать с нами, чего они не хотят. Это - первое.
…
- Второе. В исламе существует понятие «асабия», национализм. Это тяжкий грех, караемый смертью. Сказано: предупредите их, а если не прекращают - убейте их. Но это для арабов, там многие мечтают о единой арабской нации и арабском государстве. А здесь национализм - это образ жизни. Каждый знает, из какой он семьи, рода, туххума, народа. Без этого здесь не выжить, даже боевикам. Тех, кто отрекся от семьи и рода, не поймут. И третье - дагестанцы все-таки выходцы из нашего общества, нашего пространства, русского. Со всеми нашими прибабахами. Американцы - даже если они им помогают - навсегда останутся врагами. Грузины - скорее всего тоже. На этом и надо играть.
- Как?
- Расколоть движение джихадистов. И первое, что надо сделать, - объявить всем, что Ваха мертв…
- Зачем?
- Первое - убийство брата наложит на Хамзу обязанность кровной мести, от которой он не сможет уклониться. Второе - он захочет разобраться в том, что произошло. А это автоматом приведет его людей ко мне.
- И?
- Дальше я скажу ему, что его брат на самом деле жив. И расскажу, что произошло. А дальше… дальше по обстановке.
- Это мне не нравится. Нужно просчитать операцию до конца.
- До конца? Я хочу повернуть по крайней мере часть местных джихадистов против тех, кто засел в лагерях в Грузии. Устроить шариатский суд и осудить на нем американцев и грузин. Если это получится, проблема баз будет снята надолго. Обжегшись, еще долго не сунутся…
- Рискованно.
- Тогда зачем Хамза послал нам эти видео? Что он нам хотел этим сказать, а?
Зазвенел телефон, Андрей взял трубку, выслушал, сказал - ага, давайте.
- Обработали данные с твоего регистратора. Говорят, есть кое-что интересное. Аналитик сейчас поднимется…
Современные технологии позволяют обходиться без лабораторий и без техники, все что надо - это мощный комп и набор программ по обработке изображений. И технический специалист, способный это делать.
Весь этот набор у нас был…
- Значит, вот это - машины, которые за вами следили. Всего мы насчитали три машины, которые могли следить за вами в этот день.
Мы просмотрели фото… номера почищенные, хорошо видны. Два местных, дагестанских, один осетинский. Осетинский можно сразу откидывать.
- По базам пробили?
- Так точно, все три номера реальные, в угоне не числятся, ничего на них нет.
Конечно, за мной могут следить самые разные люди, в том числе и местное МВД или ФСБ - им контроль федерального центра совсем не нужен. Но ФСБ или МВД вряд ли станет в меня стрелять. А у боевиков вряд ли будет достаточно возможностей, чтобы вести меня тремя чистыми машинами…
- Теперь вот этот момент.
На экране - человек, которого я запомнил: тот самый, с бородой. Только тогда у него была непокрытая голова, а видеорегистратор в моей машине снял его с головой покрытой. На голове - не чеченский пяс и не кепка-аэродром, а черная флисовая шапочка. Я хорошо знаю, что это такое - ее носят и отдельно, и как утеплитель под шлем.
Никак не «аллахакбар».
И судя по дате снимка на видеорегистраторе, он уже был там, когда я парковал машину. Значит, они не следили за Вахой, а знали о месте встречи заранее. И появились там раньше Вахи и даже раньше меня.
- Дальше.
- Теперь - стрелок. Мы почистили, как смогли - но… сами понимаете. После первых же выстрелов через лобовое было не разглядеть ничего.
Стрелок. Куртка - худи с капюшоном, наброшенным на голову, теперь уже видны детали - платок, прикрывающий нижнюю часть лица и очки, скорее всего - стрелковые. Видна винтовка, видны рука и хват за цевье, видна даже застежка на рукаве, регулируемая, с липучкой, позволяющая плотно затянуть рукав и чтобы одежда не болталась. Картинка - хоть сейчас на киноафишу.
- Американцы, - сказал я, - его учили американцы. И учили неплохо. Совсем не наша школа и не пакистанские лагеря.
- Похоже… - согласился Андрей.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ
ДОКУМЕНТ ПОДЛИННЫЙ
ЕСТЬ НЕБОЛЬШОЙ РАССКАЗ «ЕСЛИ БЫ ПРОРОК ПРИШЕЛ К ТЕБЕ». МНОГИЕ ИЗ ВАС СТАЛИ БЫ ПРЯТАТЬ ФОТОГРАФИИ, ВЫКЛЮЧАТЬ МУЗЫКУ, УБИРАТЬ С ВИДУ ТО, ЧТО ЗАПРЕЩЕНО В ИСЛАМЕ.
ЭТО, КОНЕЧНО, ПРАВИЛЬНО. МНЕ ПРЕДСТАВИЛОСЬ, ЧТО БЫЛО БЫ, ЕСЛИ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПРИШЕЛ В СЕГОДНЯШНИЙ ДАГЕСТАН.
НА ПЕРВОМ ЖЕ ЮЖНОМ ПОСТУ МАХАЧКАЛЫ (ШАМИЛЬКАЛЫ) ЕГО ЗАДЕРЖАЛИ БЫ ЗА ВНЕШНИЙ ВИД: КРАСИВАЯ БОРОДА, КЪАМИС, ОДЕЖДА ВЫШЕ ЩИКОЛОТКИ. СЕГОДНЯ ТЕХ, КТО СЛЕДУЕТ ЭТОЙ СУННЕ ПОСЛАННИКА АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ), НАЗЫВАЮТ ПОЧЕМУ-ТО НЕ МУСУЛЬМАНАМИ, А ВАХАБИТАМИ.
МЕНТЫ ОТ СТРАХА ПЕРЕДЕРНУЛИ БЫ ЗАТВОРАМИ АВТОМАТОВ И СПРЯТАЛИСЬ ЗА БЕТОННЫМИ ЗАГРАЖДЕНИЯМИ.
ТУТ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) УВИДЕЛ БЫ КАТЕГОРИЮ ЛЮДЕЙ С КОРОВЬИМИ ХВОСТАМИ (ДУБИНКАМИ), НАХОДЯЩИХСЯ ПОД ГНЕВОМ АЛЛАХА, КОТОРЫЕ ПОЯВЯТСЯ БЛИЖЕ К СУДНОМУ ДНЮ.
ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) НЕ СЕЛ БЫ В МАРШРУТКУ, ПОЛНУЮ ПОЛУГОЛЫХ И ГОЛЫХ ЖЕНЩИН. ОН ОЧЕНЬ УДИВИЛСЯ БЫ ТОМУ, ЧТО ОНИ СЧИТАЮТ СЕБЯ МУСУЛЬМАНКАМИ, А ОДЕВАЮТСЯ КАК НЕВОЛЬНИЦЫ ИЛИ БЛУДНИЦЫ.
ОН С УДИВЛЕНИЕМ СМОТРЕЛ НА ЛИЦА МУЖЧИН, КОТОРЫЕ, ПОДОБНО ЖЕНЩИНАМ, ВЫБРИВАЮТ МЕЛЬЧАЙШИЕ ВОЛОСЫ НА ЛИЦЕ И ОТРАЩИВАЮТ, ПОДОБНО МНОГОБОЖНИКАМ, УСЫ. ЕЩЕ БОЛЬШЕ ОН УДИВИЛСЯ БЫ ТОМУ, ЧТО ОНИ СЧИТАЮТ СЕБЯ МУЖЧИНАМИ И МУСУЛЬМАНАМИ.
ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПЕШКОМ ШЕЛ БЫ ПО УЛИЦАМ МАХАЧКАЛЫ, ОПУСКАЯ ГЛАЗА ОТ СТЕСНЕНИЯ ПЕРЕД МУЖЕПОДОБНЫМИ ЖЕНЩИНАМИ В УЗКИХ БРЮКАХ И ЖЕНОПОДОБНЫМИ БРИТЫМИ МУЖЧИНАМИ В НЕПОНЯТНЫХ, ОБЛЕГАЮЩИХ ОДЕЖДАХ ТИПА «УНИСЕКС».
А НАРОД ОБОРАЧИВАЛСЯ НА МУЖЧИНУ В БЕЛОМ ПЛАТЬЕ, С КРАСИВОЙ ГУСТОЙ ЧЕРНОЙ БОРОДОЙ, С ПОДСТРИЖЕННЫМИ УСАМИ И ГУСТЫМИ ЧЕРНЫМИ ВОЛОСАМИ, НЕ ДОХОДЯЩИМИ ЕМУ ДО ПЛЕЧ. ОНИ ДИВИЛИСЬ ТОМУ, ЧТО «ВАХАБИТЫ» СПОКОЙНО РАЗГУЛИВАЮТ ПО УЛИЦАМ ГОРОДА.
ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ОЧЕНЬ ОБРАДОВАЛСЯ БЫ, УВИДЕВ МИНАРЕТЫ ДЖУМА-МЕЧЕТИ. ОН БЫ ПОСПЕШИЛ ТУДА, ДУМАЯ, ЧТО ТАМ-ТО ЕГО ЗНАЮТ И ЖДУТ.
ИМАМ МЕЧЕТИ, УВИДЕВ ПОСЛАННИКА АЛЛАХА, ЗАБЕЖАЛ БЫ В СВОЙ КАБИНЕТ, ПРЯЧА СВОЕ ЖЕНОПОДОБНОЕ ЛИЦО И ЖИВОТ, ВСПОМНИВ, ЧТО ПОСЛАННИК АЛЛАХА СТРОГО НАКАЗЫВАЛ НЕ УПОДОБЛЯТЬСЯ МУШРИКАМ И НИКОГДА ДОСЫТА НЕ НАЕДАТЬСЯ БЕЛОГО ХЛЕБА.
ЗАЙДЯ ВО ДВОР МЕЧЕТИ И УВИДЕВ ПАМЯТНИК САИДУ АБУБАКАРОВУ С ПОВЯЗАННЫМИ НА НЕГО ТРЯПКАМИ, КАК ЭТО ДЕЛАЛИ МУШРИКИ АРАВИИ, ПОСЛАННИК АЛЛАХА ОЧЕНЬ РАЗГНЕВАЛСЯ БЫ. ОН СТРОГО НАКАЗЫВАЛ НЕ ПРЕВРАЩАТЬ МЕЧЕТИ В МОГИЛЫ.
МУФТИЙ ВЫКЛЮЧИЛ БЫ ВСЕ ТЕЛЕФОНЫ, А СЕКРЕТАРЮ ПРИКАЗАЛ ГОВОРИТЬ, ЧТО В ОТЪЕЗДЕ.
ПОЗВОНИЛИ БЫ САИД-АПАНДИ, КОТОРЫЙ БЫ БЫСТРО СЛИЛ ВЕСЬ ЗАПАС «СВЯТОЙ» ВОДЫ ПОСЛЕ СВОЕГО ОМОВЕНИЯ, А МЕШКИ С ЧЕТКАМИ И ТЮБЕТЕЙКАМИ БЫЛИ БЫ СПРЯТАНЫ В ПОДВАЛЫ, КНИГИ «ИСПОВЕДЬ АНГЛИЙСКОГО ШПИОНА» БЫЛИ БЫ СОЖЖЕНЫ, А САМ ОН С ГОРСТКОЙ ВЕРНЫХ МЮРИДОВ, КОТОРЫЕ ПРОСЛЕДУЮТ С НИМ В АД, ИНАШААЛЛАХ, ПОКА СПУСТИЛСЯ БЫ В БЕТОННЫЙ БУНКЕР.
В ЭТО ВРЕМЯ НА ПУЛЬТ ДЕЖУРНОМУ МВД ПОСТУПИЛ ЗВОНОК С ПОСТА О ТОМ, ЧТО С ЮЖНОЙ СТОРОНЫ В ГОРОД ВОШЛО НЕУСТАНОВЛЕННОЕ ЛИЦО С ЯВНЫМИ ПРИЗНАКАМИ СТОРОННИКА ВАХХАБИТСКОГО ТЕЧЕНИЯ. ДОЛОЖИЛИ БЫ В ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ, ИНФОРМАЦИЯ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ПОСТУПИЛА БЫ В ФСБ. БЫЛО БЫ СОЗВАНО ЭКСТРЕННОЕ СОВЕЩАНИЕ. ПОКА БЫЛО РЕШЕНО УСТАНОВИТЬ НЕГЛАСНОЕ НАБЛЮДЕНИЕ И ОСУЩЕСТВЛЯТЬ ОПЕРАТИВНУЮ ВИДЕОСЪЕМКУ. НА БАЗЕ ФСБ В РАЙОНЕ ПАНСИОНАТА «ДАГЕСТАН» ШТУРМОВАЯ ГРУППА «АЛЬФА» БЫЛА БЫ ПРИВЕДЕНА В ПОЛНУЮ БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ. ИЗ БУЙНАКСКА НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ ВЫДВИНУЛАСЬ БЫ КОЛОННА ТЯЖЕЛОЙ БРОНЕТЕХНИКИ. НАД НЕБОМ МАХАЧКАЛЫ БАРРАЖИРОВАЛИ БЫ ВЕРТОЛЕТЫ.
О РЕЗКОМ «УХУДШЕНИИ ОПЕРАТИВНОЙ ОБСТАНОВКИ» ДОЛОЖИЛИ БЫ МУХУ, В РЕЖИМЕ СЕЛЕКТОРНОГО СОВЕЩАНИЯ С ЧЛЕНАМИ СОВЕТА БЕЗОПАСНОСТИ ДАГЕСТАНА ДУМАЛИ БЫ, ЧТО ДЕЛАТЬ. НИЧЕГО НЕ ПРИДУМАВ, СООБЩИЛИ В МОСКВУ. МИД РФ СТАЛ БЫ СОЗВАНИВАТЬСЯ С ПОСОЛЬСТВОМ САУДОВСКОЙ АРАВИИ НА ПРЕДМЕТ ТОГО, КТО И КАКИМ ОБРАЗОМ ПРОНИК НА ТЕРРИТОРИЮ ДАГЕСТАНА БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО РАЗРЕШЕНИЯ ВЛАСТЕЙ РФ.
А В ЭТО ВРЕМЯ РАЗГНЕВАННЫЙ И ОГОРЧЕННЫЙ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ВЫШЕЛ БЫ ИЗ ДЖУМА-МЕЧЕТИ И БРОДИЛ ПО УЛИЦАМ ГОРОДА, В КОТОРОМ ЖИВУТ МУСУЛЬМАНЕ.
КРУГОМ ПИВНЫЕ ЛАРЬКИ, САУНЫ, ГДЕ ОТКРЫТО ПРЕДАЮТСЯ ПРЕЛЮБОДЕЙСТВУ, РЕСТОРАНЫ С ПЕВИЧКАМИ, КАЗИНО И ЗАЛЫ ИГРОВЫХ АВТОМАТОВ, МАГАЗИНЫ СО СПИРТНЫМ, СИГАРЕТАМИ И БАНКИ, ГДЕ ЗАНИМАЮТСЯ РОСТОВЩИЧЕСТВОМ.
МИМО НЕГО ПРОЕЗЖАЛИ БЫ МАШИНЫ С ОГЛУШИТЕЛЬНОЙ МУЗЫКОЙ, КРИВО КОСИЛИСЬ БЫ НАКАЧЕННЫЕ «БЫКИ» В ТАКИХ ЖЕ КОРОТКИХ МАЙКАХ, КАК И ИХ УМ. СТАИ «ПАЦАНОВ» УХЛЕСТЫВАЛИ ЗА ПОЛУГОЛЫМИ ДЕВИЦАМИ С ВЕЧНО ТРЕЗВОНЯЩИМИ ТЕЛЕФОНАМИ. ЗЛОБНО СМОТРЕЛИ БЫ «МЮРИДЫ» В СВОИХ ДЕБИЛЬНЫХ ЗЕЛЕНЫХ ШАПОЧКАХ С ТАКОЙ ЖЕ КРИВОЙ ВОЛНОЙ НА НИХ, КАК И ИХ «СИРАТЛЬ МУСТАКЪИМ», ВИДЯ В ПОСЛАННИКЕ АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ЕЩЕ ОДНОГО «ВАХХАБИТА», ОТКРЫТО ПРОЯВЛЯЮЩЕГО СВОЮ РЕЛИГИЮ.
ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) С УДИВЛЕНИЕМ СМОТРЕЛ БЫ НА ТОЛПУ КУРЯЩИХ МОЛОДЫХ РЕБЯТ, ЗАНИМАЮЩИХ СЕРЕДИНУ ДОРОГИ И ПОСТОЯННО СПЛЕВЫВАЮЩИХ НА ЗЕМЛЮ, КАК ВЕРБЛЮДЫ. ВОКРУГ НИХ БЫЛИ ЛУЖИ МОКРОТ, ТАК ЧТО МОЖНО БЫЛО ПОСКОЛЬЗНУТЬСЯ. ОН БЫ С НЕГОДОВАНИЕМ УВИДЕЛ, КАК ОНИ ПРИСТАВАЛИ БЫ КО ВСЕМ ПРОХОЖИМ ЖЕНЩИНАМ МОЛОЖЕ СОРОКА ЛЕТ, ПОСЫЛАЯ ИМ ВСЛЕД НЕПРИСТОЙНОСТИ. А ЖЕНЩИНЫ, В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, К ЭТОМУ ОТНОСИЛИСЬ БЫ КАК К ПРИВЫЧНОМУ ЯВЛЕНИЮ, НО, ЗАБЫВАЯ О ТОМ, ЧТО ЭТО ОНИ СВОИМ НЕПРИСТОЙНЫМ ВИДОМ ПРОВОЦИРУЮТ ТАКОЕ ПОВЕДЕНИЕ.
ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ОГОРЧЕННЫЙ ХОДИЛ БЫ ПО УЛИЦАМ ГОРОДА, КОТОРЫЙ СЧИТАЛСЯ «ИСЛАМСКИМ». МОЖЕТ БЫТЬ, ОН ПОМОЛИЛСЯ БЫ В МЕЧЕТИ НА КОТРОВА, ГДЕ ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛИ СТАРАЛИСЬ В МЕРУ СИЛ СОБЛЮДАТЬ СУННУ СВОЕГО ЛЮБИМОГО ПОСЛАННИКА. А ПОСЛАННИК ДУМАЛ БЫ О ТОМ, ЧТО ВОТ ОН ИСЛАМ, КОТОРЫЙ ПРИШЕЛ СТРАННЫМ И УХОДИТ СТРАННЫМ.
ВО ВРЕМЯ ПРОГУЛКИ ПО ГОРОДУ ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ), УВИДЕЛ В ВИТРИНЕ ОДНОГО ИЗ ТОРГОВЫХ ДОМОВ РЕПОРТАЖ О БОЕСТОЛКНОВЕНИИ В ЛЕСУ ОДНОГО ИЗ ГОРНЫХ РАЙОНОВ ДАГЕСТАНА. ПОКАЗАЛИ ФОТОГРАФИИ МОЛОДЫХ, МУЖЕСТВЕННЫХ МУСУЛЬМАН С ГУСТОЙ БОРОДОЙ, СО ВЗОРОМ, КОТОРЫЙ НАПОМНИЛ БЫ ПРОРОКУ (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ГЛАЗА ЕГО САХАБОВ ПРАВДИВОГО АБУ БАКРА, СТЫДЛИВОГО УСМАНА, ЖЕСТКОГО УМАРА, МУЖЕСТВЕННОГО АЛИ.
ЭТИ МОЛОДЫЕ МУСУЛЬМАНЕ УПОМИНАЛИ ЕГО ИМЯ С БЛАГОГОВЕНИЕМ И ЛЮБОВЬЮ И ГОВОРИЛИ О ТОМ, ЧТО НЕ ХОТЯТ НИЧЕГО ИНОГО, КРОМЕ КАК ЖИТЬ ПО ЗАКОНАМ АЛЛАХА. ОНИ ГОВОРИЛИ, ЧТО ЕДИНСТВЕННЫМ ЗАКОНОМ ДЛЯ НИХ ЯВЛЯЕТСЯ КОРАН И СУННА, ЧТО ОНИ ХОТЯТ ОСВОБОДИТЬ ЭТО ОБЩЕСТВО ОТ ПУТ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ, ЗЛА И ТИРАНИИ, ХОТЯТ УСТАНОВЛЕНИЯ ШАРИАТА.
И ТУТ ПОСЛАННИК АЛЛАХА ШИРОКО УЛЫБНУЛСЯ, УВИДЕВ ТУ ПОБЕДОНОСНУЮ ОБЩИНУ, ТУ СПАСШУЮСЯ ГРУППУ, КОТОРАЯ БУДЕТ ВЕСТИ ДЖИХАД, КАК ОН И ГОВОРИЛ, ВПЛОТЬ ДО СУДНОГО ДНЯ. ИМЕННО О ТАКИХ СТОЙКИХ МУСУЛЬМАНАХ ОН ГОВОРИЛ СВОИМ САХАБАМ, ЧТО БЛИЖЕ К СУДНОМУ ДНЮ БУДУТ МУСУЛЬМАНЕ, КОТОРЫЕ БУДУТ КРЕПКИ ИМАНОМ, НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО ОНИ НЕ ВИДЕЛИ ЕГО, НО СЛЕДУЮТ ЕГО СУННЕ НЕУКОСНИТЕЛЬНО.
ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПОДНЯЛ РУКИ К НЕБУ И СДЕЛАЛ ДУА АЛЛАХУ ЗА ЭТИХ МУСУЛЬМАН.
ПОСЛЕ НОЧНОГО НАМАЗА ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) РАСТВОРИЛСЯ В ТЕМНОТЕ НОЧНОГО ГОРОДА. ТУПЫЕ ОПЕРАТИВНИКИ ПОТЕРЯЛИ ИЗ ВИДА ПРОРОКА И НЕ МОГЛИ ПОНЯТЬ, КУДА ОН ИСЧЕЗ.
А ПОСЛАННИК АЛЛАХА (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ШЕЛ ПО ЛЕСНОЙ ДОРОГЕ, И СВЕТ ЗВЕЗДЫ ОЗАРЯЛ ЕМУ ПУТЬ. ПРОРОК ШЕЛ ТУДА, ГДЕ В ТИШИ НОЧНОГО ЛЕСА МУДЖАХИДЫ СТОЯЛИ В НОЧНОМ НАМАЗЕ ТАХАДЖУТЕ, ПРОСЯ АЛЛАХА ДАРОВАТЬ ИМ ОДНО ИЗ ДВУХ: ПОБЕДУ ИЛИ РАЙ.
ТАК БЫЛО БЫ, ЕСЛИ ПРОРОК (ДА БЛАГОСЛОВИТ ЕГО АЛЛАХ И ПРИВЕТСТВУЕТ) ПРИШЕЛ СЕГОДНЯ В ДАГЕСТАН…
ГУРАБА
23мая года
Дагестан, Россия
Махачкала
План, который мы реализовывали, начинался с того, что Хамза обязан прислать людей, чтобы выяснить, что произошло с братом, а дальше - по обстановке. И этих людей мы обязаны были отследить и взять. Живыми.
То есть в данном случае мы играли черными фигурами, отдавая первый ход противнику. Иногда это полезно - отдать первый ход и заставить сделать ошибку.
У бандформирований в Махачкале было не так-то много возможностей, и я предполагал, что люди от Хамзы появятся в Махачкале сегодня. То есть приедут из горных сел на автомобиле или автобусом.
Откуда они начнут? Скорее всего не с рынка, а если и с рынка, то там их не отследишь - слишком много народа, слишком большое движение. Поговорят с торговцами, возможно, кто-то сообщит им о движняке. А вот дальше они пойдут искать тех, кто оказывал Вахе медицинскую помощь, и одним из первых придут к Алимхану. Тут-то я их и выцеплю.
С этой целью мы разместили несколько веб-камер около дома Алимхана и больницы, в которой он работает. Они замаскированы, их просто так не увидишь. И стоят недорого - вместе с дешевой симкой, сигнал от них можно хоть в Москве принимать. Но следить, помогает. Мы и хвост за Алимханом не пустили, потому что хвост могут отследить. А камеры - нет. Конечно, они могут Алимхана и в городе где-то выцепить, но это вряд ли. Если они с района или с гор - в городе они ориентироваться будут плохо и вообще лишний раз светиться не захотят. Пойдут либо к дому, либо к больничке…
Скорее всего к дому. У больнички тоже будет стремно: движуха большая, и рядом скорее всего милиция.
Я сижу в своем «Паджеро», я его вымыл, заменил лобовое, снял багажник и наклеил по бокам большие, яркие принты, ну и лобовое заменил, понятно. Машина теперь выглядит по-другому, вряд ли опознают. Стою на соседней улице, просто в припаркованной тачке. На трубе - дежурная группа спецназа, она появится здесь, только если будет что-то конкретное. А так - они просто дежурят в центре…
Жарко. Пыльно. Девушка в платье, похожем на вечернее, и на каблуках идет, видимо, с рынка, в сумке несет овощи и мясо. Деревня…
Можно вывезти девушку из деревни, но нельзя вывести деревню из девушки. Здесь вообще понты любят, как нигде больше - покупают часы «Роллекс» за пару тысяч не долларов, а рублей, сумки Гуччи на восточном базаре, понтуются телефонами - телефоны у молодежи такой же показатель статуса, как «Порш Кайенн» у деловиков. Недавно слышал историю - девица залезла в маршрутку, с понтом достала навороченный айфон, начала говорить - и тут он у нее зазвонил. Смех… сквозь слезы.
Проблема дагестанского общества в том, что оно разорвано на части. Оно одновременно и светское, и религиозное. И современное, и архаичное. На молодежи это сказывается особенно остро - такие вопросы, как секс до брака или закрывать[19 - Паранджой.] жену или нет - споры насчет этого продолжаются годами. Ислам здесь очень своеобразный, он был на протяжении длительного времени оторван от общеисламского пространства и сильно разбавлен местными обычаями доисламского периода, так что уже не понять, где ислам, а где нет. В исламе под страхом смерти запрещены любые нововведения, поэтому одно из самых распространенных обвинений здесь - это бидаатчик, то есть тот, кто вносит нововведения в ислам. А как быть, если отцы и деды так молились? Что такое, например, зиярат, паломничество к святым местам или к каким-то святым предметам? Ислам признает только один вид паломничества - хадж, а тут в горах священных мест полно. Доходит до идиотизма - например, у какого-то пастуха родился ягненок, у которого кто-то на боку углядел написанную арабской вязью шахаду - нет Бога кроме Аллаха и Мухаммад Пророк его. И пастух и
ягненок стали местными знаменитостями, и люди стали делать зиярат к ягненку. Или как, например, совмещается запрет Корана на создание кумиров и поклонение кому-то, кроме Аллаха, - и местный обычай устазов. Устаз - это наставник и духовный лидер, при СССР устазом чаще всего становился тот, у кого остался Коран, и кто мог его читать (или думал, что может читать, иногда нужные фразы передавались от отца к сыну, заучивались наизусть и читались, без понимания смысла сказанного). А теперь Коран может купить любой, и есть ваххабиты, которые говорят, что человек, принимая устаза, придает Аллаху сотоварищей и тем самым выходит из ислама. Наиболее известного устаза, духовного лидера многих мусульман Дагестана Саида афанди Чиркейского подорвала смертница, Аминат Курбанова - на самом деле Алла Сапрыкина, русская, принявшая радикальный ислам. Порядка и спокойствия в республике это не добавило, а еще говорят, что некие духовные лидеры взяли в привычку заставлять своих последователей пить воду, в которой они мыли ноги, правда это или пускаемые ваххабитами слухи, никто не знает. Или, например, такой обычай, как
закалывать корову или теленка на угощение гостей при смерти кого-то в семье. Это местный обычай, а в хадисах, наоборот, написано, что надо помочь приготовить пищу для семьи, в которой кто-то умер. И вот в селах ваххабиты стоят около дома, где есть покойник, и разгоняют односельчан, пришедших за мясом, говорят, что это не по шариату. Или ваххабитский намаз - он делается в два ракаата вместо четырех-пяти, как положено - и после того, как прочитан второй ракаат, старики продолжают делать намаз, а молодежь встает и уходит. Или долгий спор о том, допустимо ли читать Коран на русском, аварском, даргинском или его можно читать только на арабском?
Ко всему к этому добавляется и проблема отцов и детей - чаще всего в одной семье старики плохо понимают по-русски, родители говорят и на русском, и на своем языке, а дети русский знают плохо, а родной язык не знают совсем и трудятся учить только несколько десятков слов, нахватанных по улицам. Прибавить к этому беспредел чиновников, кумовщину, отсутствие работы и дурно проведенную приватизацию, при которой многие земли и даже некоторые промышленные объекты имеют неопределенный правовой статус, их невозможно нормально зарегистрировать и их принадлежность определяется не по закону, а по договоренности и по законам шариата, и вы получите картину Дагестана сегодня.
И не забудьте прибавить больше десятка народностей. Обычно в СССР делали одну республику с двумя народами, а тут их как минимум двенадцать только крупных, не считая русского…
В общем - котел на огне, и американцы с грузинами подкидывают дровишек.
Я сижу. Жду. Слушаю радио. Сосу леденцы - помогают от жажды. И буду ждать, сколько надо…
Они появились уже под вечер…
«Нива», грязная и старая - у нее еще фонари горизонтальные, а не вертикальные. Белая. Свернула с дороги - я ее видел, она шла в мою сторону, потом свернула. И я почему-то понял - они…
Их было трое - обычно в джамаате больше людей, но на охоту отправляются обычно по трое. Салман, Ваха и Гази.
Все трое принадлежали к так называемому «Дербентскому джамаату», еще именуемому «южный фронт», или «группировка Южная». Все трое братьев были «легальными», то есть они не шарахались по горам, уклоняясь от поисковых групп спецназа, а жили в городе, в своих квартирах, и вели джихад так, как они его разумеют.
Гази, например, самый старший из них - вел «финансовый джихад» - по документам он числился инвалидом второй группы и получал из бюджета Русни пособие, которым делился с врачом, организовавшим ему липовую инвалидность. Немного, но на хлеб хватает. Остальные двое занимались тем же, чем обычно занимаются «легальные братья», - поднимали в горы продукты питания, покупали левые телефоны и предметы снаряжения, разносили флешки с угрозами и требованиями платить дань, принимали и отдавали на легализацию деньги, вели джихад против «колдунов, каратистов, борделей, торговцев харамом», то есть преследовали «народных целителей», к которым ходили из-за предрассудков и отсутствия денег на подношения настоящим врачам, бросали бутылки с зажигательной смесью в спортзалы, массажные салоны с массажистками, спортивные залы для занятий единоборствами, могли кого-то избить.
Убийств они еще не совершали, но понимали, что рано или поздно им придется совершить убийство.
Убийство в Дагестане - дело обычное. Убил - и все. Иногда за заказное убийство брали тысячу долларов, а лет десять назад бывало, что и за сто - двести баксов убивали. Ваххабитские джамааты поставляли дешевую киллерскую силу. Если совершил убийство и тебя начинала разыскивать полиция - ты поднимался, то есть уходил в горы и пополнял ряды боевиков, находящихся на нелегальном положении. Средний срок жизни рядового боевика - нелегала - несколько месяцев, амира джамаата - год-полтора, амира или валия более высокого уровня - два, три года. В последнее время модно стало выезжать на Ближний Восток для участия в джихаде уже там, в Интернете велись целые дискуссии на тему, может ли моджахед выехать на джихад в другую страну, если его собственная находится под пятой кяфиров. Правильный ответ напрашивался сам собой - может, жить-то хочется…
Они приехали в Махачкалу втроем, легально, на Южном посту их проверили, но ничего не нашли - амир джамаата строго предупреждал их, чтобы они не занимались идиотизмом типа половинки бритвы в паспорте. В Махачкале их принял пособник боевиков, предоставил информацию о цели, машину и оружие. С оружием у бандформирований было откровенно плохо, потому на троих у них было два ножа, два отрезка арматуры и старый-престарый «ПМ», с самодельным глушителем, в магазине которого было всего шесть патронов. А больше - не было.
Впрочем, для того, чтобы убить человека, этого хватало.
Про цель они знали только то, что это пособник кяфиров и сам кяфир. Им не сказали о том, что это врач - если бы они знали, то, возможно, отказались бы, убийство врача было бы очень плохо воспринято даже в криминальной среде. Поэтому наводчик бандитов не сообщил о месте работы цели, и они поехали к ней домой. Дело простое - расстрелять в спину ничего не подозревающего человека и дать ходу…
Когда они приехали, то увидели обычный махачкалинский двор, с сидящими на корточках и мающимися от безделья братьями, нелегальными пристройками и гаражами. Надпись на заборе «Сестра, покройся ради Аллаха» настроила их на лирический лад, и они заговорили об ухтишках. То есть о сестрах.
О бандитских подстилках.
Ухтишки в Дагестане - тоже тема особенная. Это девушки, которые сочетают показную набожность (глухая паранджа) и откровенную развратность. Ухтишка может принимать боевиков у себя или пойти ночью в лес, чтобы отдаться своему «любимому» на подстеленной мокрой клеенке. Некоторые на самом деле любят. Некоторые просто пошли по рукам. Некоторые начитались Корана и решили, что могут вести сексуальный джихад, хотя Пророк Мухаммед упоминал, что джихад для женщины - это достойное воспитание детей. Участь ухтишек незавидна - мало кто выходит замуж и обретает семейное счастье. Некоторые гибнут в одной квартире с боевиками, окруженные спецназом, или в лесу. Некоторых, таких как Аминат Курбанова (Алла Сапрыкина), делают черными вдовами и надевают пояс. Авторитетные мусульманские проповедники в Дагестане не раз осуждали практику «никаха» или временного брака с боевиками, но никакого воздействия на молодежь эти слова не возымели. В этом смысле дагестанские джихадисты мало чем отличались от революционеров в других странах: свободная любовь есть неотъемлемая часть революции.
Были и другие. Русские. Началось это все с социальных сетей… в бандподполье были специалисты, которые рыскали по социальным сетям, просматривали профайлы пользователей небольших городков, искали профайлы девушек, обычно моложе двадцати, даже несовершеннолетних, некрасивых, неуверенных в себе. Таким начинал писать «кавказский принц», говорил, что любит, показывал свои фото рядом с «Гелендвагеном» или «Порш Кайенн», говорил, что влюбился, приглашал к себе. Потом говорил, что для того, чтобы им быть вместе, она должна принять ислам, побуждал купить и начать изучать Коран, потом давал ссылки на ваххабитские сайты, говорил о борьбе. Заканчивалось все это обычно либо визитом ФСБ (если успели отследить), либо побегом из дома, лесом, подпольем и обычно - поясом смертницы.
Все это было темами, которые требовали обсуждения, потом - плавно перешли на тему, надо или нет покрывать жену, потом заговорили о некоей Эльвире, которая б… и дала какому-то менту, а мент все это снял и выложил в социальную сеть. У одного из «профессиональных убийц» оказалось пикантное видео в телефоне, которое просто нельзя было обойти вниманием, и во время просмотра пикантных подробностей б…ва Эльвиры в дверь машины постучали…
- Посмотри, чо там? - сказал Гази.
Ваха вылез из «Нивы» и оказался напротив молодого человека, с короткой бородкой и в спортивном костюме. Судя по шапочке и узору на ней, это был мюрид, то есть последователь какого-то местного устаза, авторитета. Между мюридами и ваххабитами была серьезная вражда, поскольку вааххабиты считали, что мюриды придают Аллаху сотоварища.
- Че надо? - спросил Ваха.
- Вы че тут стоите?
- Тебя не спросили.
- Слышь, не обостряй.
- Че? Ты че-то сказать хочешь?
- Не тебе. Старший твой где?
- Тебе че надо, бидаатчик?
- Джамаатовский? А ну дернул отсюда! Резко!
- Ща я тебя выстегну…
- Попробуй!
Ваха замахнулся арматуриной, но вдруг, неожиданно сам для себя, мир вокруг него провернулся, и он оказался на земле, с арматуриной и гудящей головой. Неизвестно откуда выскочил еще один черт и начал пинать его ногами.
Обернулся Салман.
- Э, Ваху п…ят!
Салман и Гази полезли из машины на помощь избиваемому товарищу - и тут неизвестные повалили со всех сторон, их конкретно приняли, Гази вывернули руку и забрали пистолет, забрали ножи. Рядом затормозили белый фургон и белая «Приора», боковая дверь фургона была уже открыта…
Ваха пришел в себя уже ночью…
Он не знал, где он находится и где все это происходит, потому что было темно и казалось, что они находятся где-то под водой. Летняя, черная ночь и фары машин безуспешно пытались пробить ночную тьму…
Ваха попытался высвободить руки и понял, что они связаны веревкой. Салман был за рулем их «Нивы», Гази - рядом с ним, без сознания.
Остро пахло бензином - сзади, из багажника.
Молнией промелькнуло - ну, все. П…ц.
Что будет дальше, он отлично понимал, такие истории передавались из уст в уста. Смертной казни в России нет - и потому в Дагестане ее ввели явочным порядком. Действовали отряды ликвидаторов, состоящие из русских фээсбэшников, и местных мстителей, у кого боевики убили родных. Действовали просто - выедут за город, посадят в машину несколько братьев, оставят взрывное устройство и в багажник - две-три канистры бензина. Чтобы горело лучше. Подорвут - следов не остается, веревка сгорает до конца, это не наручники. Потом МВД выступит, мол, везли взрывное устройство и подорвались на нем сами. Такие случаи уже были - не раз, не два…
Он знал о том, что в этом случае он - шахид и ему рай, и он сможет попросить за семьдесят родственников. Что шахада[20 - Смерть на джихаде.] - лучшая награда для моджахеда. Что, если он станет шахидом на пути Аллаха - его имя будет навсегда вписано в историю освободительной борьбы его народа. Но все равно ему было страшно, во рту было что-то непонятное… кислое, а по штанам потекло что-то горячее и мокрое…
Русисты возились около машины, это продолжалось несколько минут, и каждая минута только увеличивала ужас, который испытывал Салман на пути к своей шахаде. А потом правая передняя дверь открылась, и в машину сел кто-то…
- Как твое имя… - спросил он.
- Салман.
- Салам тебе, Салман…
- Салам…
Молчание.
- Кто ты? - осмелился спросить Салман.
- Меня зовут Искандер, больше тебе знать ничего не надо. Зачем вы хотели убить Алимхана?
- Мы… не хотели убивать.
- А что вы хотели сделать?
- Украсть… и поговорить.
- Ты знаешь о том, что Алимхан врач и помогает всем, в том числе вашим. В каком Коране написано, что можно убивать врача?
…
- О чем ты хотел поговорить с Алимханом?
- Я не знаю.
- А кто знает?
- Вот он. - Сулейман трусливо показал на Гази.
- Он старший?
- Да.
Русский усмехнулся в темноте.
- Я тоже знаю. Вы хотели поговорить с ним о смерти Вахи, верно? Вас послал Хамза.
- Нет, не он.
- Не важно. Все равно, интересуется братом он. Вот, смотри.
Русский положил между сиденьями какой-то сверток.
- Здесь телефон. Аккумулятора в нем нет, он положен отдельно. В его памяти есть запись. Запись того, как убивали Ваху. Меня зовут Искандер, по-русски Александр, и я знаю, кто и почему убил Ваху, брата Хамзы. Все остальное я скажу Хамзе только при личной встрече, ясно? Чтобы встретиться со мной, он должен позвонить по телефону, номер в памяти этой трубки, под номером один. Все запомнил? Повтори.
Пересохшим ртом Салман кое-как повторил сказанное. Русский терпеливо поправлял, когда было нужно.
- Я жду звонка. И передай Хамзе на словах - враг со спины опаснее любого другого врага.
- Враг со спины опаснее любого другого врага.
- Все правильно. Я жду звонка десять дней. Аллах Акбар.
Сказав это, русский вылез из машины и хлопнул дверью. Взревели моторы сразу нескольких машин, темноту полоснули фары. Машины с кяфирами ушли в ночь, и они остались одни в старой «Ниве», неизвестно где.
Рядом застонал, приходя в себя, Гази…
23мая года
Дагестан, Россия
П. г. т. Мамедкала, Дербентский район
Поселок городского типа Мамедкала расположен недалеко от азербайджанской границы и является одним из центров виноделия Дагестана. Вообще Дербентский район отличается тем, что в нем б?льшую часть жителей составляют азербайджанцы, переименованные здесь в терекеменцев, их почти шестьдесят процентов. Аварцы же, составляющие большинство населения Дагестана, здесь почти не селятся, и между народами сохраняется межнациональная напряженность. Ее добавляют и виноградники - виноград здесь возделывали издревле, но пришедшие в республику ваххабиты говорят, что вино - это харам, и угрожают взорвать виноградники. Тем не менее именно здесь состоялась встреча вернувшейся из Махачкалы несолоно хлебавши троицы «профессиональных убийц» и амира Хамзы, прибывшего сюда со своим личным джамаатом.
Место встречи было на виноградниках, в темноте - высокие заросли хорошо защищают, и тут сам черт ногу сломит, не пройдут федеральные БТРы, и вообще - здесь тихо, так что место для встречи самое то.
Для подсветки поставили аккумуляторный фонарь. Мужчин было полтора десятка, все с оружием. Еще сколько-то скрывалось в зарослях виноградника…
Местный амир, по совместительству сторож, передал Хамзе телефон.
- Маяка нет? - сразу спросил он.
- Нет. Симки тоже нет.
Хамза включил телефон, со звуком. С каменным лицом просмотрел видео, снятое автомобильным видеорегистратором.
- Кто это принес?
Сулеймана толкнули вперед, и он оказался перед военным амиром.
- Это ты принес?
- Да, эфенди.
- Как к тебе это попало?
- Русские дали. Они схватили нас.
- Как это произошло?
Сулейман начал рассказывать. Хамза слушал внимательно, по его лицу нельзя было сказать ничего.
- Что произошло потом?
- Русский дал мне телефон. Сказал, что на телефоне есть запись, как казнили Ваху.
- А потом?
- Потом он вышел из нашей машины, и они уехали…
Сулейман повернулся к местному.
- Где телефон?
Местный амир достал телефон и протянул ему.
- Аккумулятора там нет. Симки тоже, - предупредил он.
- Что там, ты смотрел?
- Нет, эфенди…
Амир достал карту памяти, снова протянул руку - в нее вложили телефон. Чистый, не паленый - хотя и на нем не было симки. Разговоры о том, как прослушивают телефоны, как на сигнал прилетает ракета, или как кто-то купил на базаре телефон, а он оказался паленым и его тут же свинтили кяфиры, передавались из уст в уста.
Амир вставил карту и убавил звук. Просмотрел запись до конца. Потом - достал пистолет и выстрелил в голову сначала одному стоящему на коленях человеку, потом другому.
- Пусть будут прокляты ваши отцы! - сказал он. - Вы позор своих родов! Вас схватили кяфиры, а вы даже не смогли умереть, как подобает мужчинам!
Амир перевел взгляд на третьего, оставшегося в живых незадачливого бандита - и глаза его были хуже пистолетного ствола.
- Пойдешь с моими людьми. Будешь с ними и покажешь им этого человека, который с тобой говорил. Если найдете его, ты будешь жить. Если нет - ты умрешь…
Амир Хамза сел в джип, в котором он приехал сюда. Хрипло приказал:
- Выйдите все…
И снова запустил запись, посмотрел ее раз, потом запустил еще раз и остановил на том месте, где был стрелок, который стрелял по машине.
Этого стрелка он знал.
23мая года
Аджария, Батуми
Корабль «AS Venice»
Этот корабль в далеком прошлом навещал этот порт совсем под другим флагом. Да и страна тогда была совсем другой, и порт сильно отличался. Тогда этот сухогруз назывался «Комсомолец Одессы», он был построен на верфях в Любеке, ГДР, как головной в серии контейнеровозов для Черноморского морского пароходства, на тот момент крупнейшего в мире. Вступил в строй он в восемьдесят седьмом году и успел пару раз посетить Батуми под своим старым, советским флагом. Потом Советского Союза не стало, и на нем подняли новый флаг, жовто-блакытный, но его он носил по морям-океанам недолго, потому что Черноморское морское пароходство, отлично оснащенное, укомплектованное квалифицированным персоналом, смачно так разворовали буквально за пару лет, оставив с парой ржавых посудин на балансе. «Комсомолец Одессы» сменил свое название на «Venice», «Венецию» и еще три года плавал от имени какой-то кипрской компании, в учредителях которой были очень знакомые фамилии. Правда, плавал он недолго, потому что эти люди получили корабли за бесценок, не ремонтировали их и считали, что чем меньше они заплатят за портовые и прочие
услуги, тем лучше. Потому что были такие времена, и каждый, кто занимался бизнесом, не знал, будет ли он жив завтра, и значение имело только то, что есть здесь и сейчас. В конце концов корабль арестовали в одном из африканских портов за долги вместе с командой. Команду через пару месяцев отправили на родину просто так, поняв, что судовладельцу на людей наплевать, корабль конфисковали. Потом он сменил еще несколько владельцев, которые покупали его все дешевле и дешевле и старались выжать из него хоть что-то, перед тем как дальше перепродать. И наверное, его судьба закончилась бы на свалке, где разделывают старые корабли, если бы не счастливое стечение обстоятельств. Для многих оно было несчастливым, но кораблю откровенно повезло, как, наверное, никогда не везло за его просоленную морем жизнь. Произошли события 9/11, США объявили войну исламскому терроризму, тюрьма в Гуантанамо мгновенно заполнилась, и встал вопрос, где содержать заключенных. Какие-то юристы подсказали, что законы того или иного государства теряют силу за пределами двенадцатимильной зоны, и ЦРУ США ринулось скупать крупнотоннажные,
просторные суда, те, которые подешевле. Так «Комсомолец Одессы» был куплен зарегистрированной в Панаме офшорной компанией, и ему впервые за всю его жизнь сделали ремонт, потому что денег у дяди Сэма было много, он их не зарабатывал, а печатал. Отремонтированный корабль стоял то в Таллине, то в Клайпеде, то в Мемеле, переходя из порта в порт, на нем были контейнеры, но это были не контейнеры, стены контейнеров скрывали новые надстройки, где были оборудованы камеры для содержания заключенных и места для пыток. Была какая-то злая ирония в том, что корабль с именем «Комсомолец» использовался ЦРУ под тюрьму и для пыток… но это было не самое безумное в построенном новом мире. Потом войны в Ираке и Афганистане официально завершились, и теперь США не воевали с моджахедами, а готовили их… не всех, правда, были и те, с которыми воевали… Короче, разобрать, где плохие ваххабиты, а где хорошие, было непросто, да никто и не пытался. Бывшего «Комсомольца» немного переоборудовали и теперь использовали в качестве плавучего штаба-казармы и для перевозок. Конкретно в этом случае он пришвартовался в Батуми, доставив
более тысячи тонн военного снаряжения, предназначенного для организации и снабжения лагерей боевиков в горах, и несколько десятков инструкторов. Кроме того, на борту были аппаратура и небольшой штаб, предназначенный для координации развертывания. Сейчас штаб был активен, в него поступала информация с беспилотника, летающего где-то у российско-грузинской границы. Помимо сбора информации он использовался как ретранслятор, потому что в горах не пробивала нормальная связь.
- Дрозд три над точкой Индия.
- Принял, Дрозд три над точкой Индия.
- Стабилизирую аппарат. Активирую передачу информации.
- Передача активирована.
- Есть, сэр, передача пошла, канал пока стабилен.
Отставной сержант-майор армии США Тим МакНил ждал, пока оператор наберет номер.
- Самбука, Самбука…
- Есть, Самбука, слышу тебя, - отозвался эфир.
- Запрашиваю идентификацию.
- Идентификация - большая рыба, большая рыба.
- Код идентификации принят, спасибо. Сэр, канал установлен. Идентичность Самбуки подтверждена.
- Принял, спасибо. Самбука, как там у тебя.
- Сержант, докладываю о катастрофе, докладываю о катастрофе. Группа «Индеец» разгромлена русскими. У нас убитый, повторяю - у нас есть убитый.
Сержант выругался про себя. По званию сержант-майор примерно равен бригадному генералу, сержантская вертикаль званий отличается от офицерской и идет параллельно ей. Иногда у офицера и сержанта устанавливается отличное взаимопонимание и даже дружба, но чаще всего нет. Вот и МакНил, шотландец, недолюбливал армейского офицера Карлайла, который к тому же и облажался…
Но он был и профессионалом.
- Самбука, как это произошло? Есть угроза лагерю и персоналу?
- Отрицательно, сэр, угрозы нет. Я не хочу докладывать по этой линии.
Сержант-майор понял, что подчиненный прав.
- Принято. Явитесь с докладом, как только это будет возможно. И привезите тело, надо будет отправить его на родину.
- Тела нет, сэр. Группа попала под удар вертолетов.
Возможно, для офицера на это было плевать, но не для сержанта. Это офицеры сидят в офицерском клубе или в командирском блиндаже и попивают виски. А сержант всегда на передке, со своими людьми. Надо быть полным идиотом, чтобы вот так вот взять и шагнуть навстречу пулеметному огню. И чтобы такие идиоты находились, армия держится на традициях, одна из которых - не оставлять своих. Из боя возвращаются все, что живые, что мертвые.
И если офицерам плевать, то ему нет.
- Черт возьми, Самбука! - не сдержался сержант-майор. - Наведите у себя там порядок!
- Принял.
- Вам нужна помощь?
- Пока нет, сэр. Справляемся.
- Вижу, - буркнул МакНил. - Я направлю вам замену, как только она у меня будет.
- Принято.
- Тогда отбой…
24мая года
Дагестан, Россия
Дербент, Верхний рынок
На здешних базарах все производится и продается. Три самых великолепных базара, какие я когда-либо видел, - дербентский, бакинский и нухинский. Делают и продают все - ковры, оружие, скатерти, папахи, черкески, обувь всякого рода… И все это блестит, отсвечивает, шевелится, спорит, дерется, вынимает ножи, хлопает плетью, кричит, угрожает, бранится, сложа руки на груди, обнимаясь, живя между спором и смертью, между пистолетом и кинжалом…
Александр Дюма (Старший) Кавказ
Базар в Дербенте, одном из самых старых городов мира и самом старом городе России, мало чем отличался от махачкалинского…
Низенькие, разномастные, изуродованные пластиковыми стеклопакетами и назойливой рекламой дома, улица, на которой мирно соседствуют автомобили, маршрутки, мотороллеры, на которых тут возят и грузы, и людей, пешеходы, ослы и велосипеды. Назойливые гудки клаксонов, покупатели у торговых рядов, солидный, обстоятельный шум торга. Домам не скажешь - несколько десятков лет или несколько сотен, но реклама и пластиковые окна есть на всех - это не туристический город, люди здесь живут, и живут уже две с половиной тысяч лет как минимум. Вывеска «Дагпотребсоюз» из старых-престарых времен, оставшаяся здесь, как часть непередаваемого местного колорита и соседствующая в одном городе с развалинами древней крепости Нарын-кала и могилами ансаров Пророка на кладбище. Самодельные, разномастные торговые места, торг и контрабанда, питьевые фонтанчики и назойливые пацаны, предлагающие «мобилу, не паленую». Фрукты всех родов и видов, хна, басма и корень дерева арак - тут этим чистят зубы. Несмотря на то что санинспекции тут нет и не было, наверное, с советских времен, на базаре удивительно чисто для такого места, как
базар. Это тебе не Кызыл-юрт какой-нибудь, где крысы под ногами шастают…
В Дербент я прибыл на машине, обычной «чистой» «десятке», бросил ее недалеко от рынка. Пошел своими ногами… даже особо не проверяя - идут, не идут. Дербент расположен на берегу и как бы спускается к морю, крепость Нарын-Кала - точнее то, что от нее осталось - видна из любой части города. К сожалению, если посмотреть вниз, то видны крыши домов времен развитого соцреализма. Как я уже говорил, люди тут не задумываются об истории, а просто живут…
Зашел на рынок. Пошел по рядам - обычное громкоголосье, кто-то дискантом кричит: «Мясо берем, мясо берем»…
Две тысячи шестьсот лет истории. Поверить трудно.
Просто так по базару шляться не принято, только привлекаешь к себе внимание. Купил вяленого овечьего сыра, урбеча[21 - Урбеч - смесь семян конопли, льна, подсолнуха и косточек абрикоса, размолотая и перемешанная вместе. Подается так или смешивается с медом в пропорции Это сверхъеда, воины имама Шамиля неделями сохраняли боеспособность и передвигались по горам, питаясь только урбечем и водой.], настоящего, а не того, что в упаковке, как шоколадные батончики, продают… в Дагестане много такого, чего не встретишь нигде в мире, и стоит это копейки, а могло бы стоить миллионы. У меня не было никаких указаний, что делать после того, как я появлюсь на рынке, и потому я просто ходил, глазел на ряды и отламывал кусочки овечьего сыра, пока в кармане куртки не зазвонил телефон.
Не мой телефон. У меня телефона не было.
Кто-то положил мне его в карман, причем так, что я ничего не заметил. А это не так-то просто сделать…
- Алло.
- Ты один?
- Салам. Да, один.
Голос знакомый.
Мусульмане не должны давать салам неверным, и не должны отвечать на данный неверным салам. Тем не менее в разговоре я всегда даю салам, если это уместно.
- Ты один?
- Я сказал, что да.
- Выходи с рынка. Иди к крепости.
Ага… проверяют.
- Там - куда?
- Иди к крепости…
Ну, что же. Пойдем к крепости…
Вышел с рынка. Посмотрел на крепость… базар наверху, крепость недалеко. По дороге явно будут следить…
Иду вверх. Тротуар так разбит, что кажется, что это и не тротуар вовсе, а брусчатка. На тротуар напирают построенные в нарушение всяческих норм дома, с другой стороны - припаркованные кое-как машины. Здесь строят, кто как хочет, некоторые строят в городе башни по шесть этажей. Удивительно, как все не рухнуло еще.
Крепость Нарын-кала возвышается над городом подобно бастиону, построенному армией завоевателей. Лучше всего ее рассматривать на картинках или с вертолета. Тогда все нормально - трава зеленая, стены цвета песчаника, и история, кажется, сочится здесь, подобно песку, через узкое горлышко песочных часов. В реале не все так благопристойно - валяются сигаретные пачки, самодеятельные гиды предлагают экскурсию не задорого, а рядом с машинами и микроавтобусами туристов сидят погруженные в думы джигиты, и можно поскользнуться от зеленых харчков, которыми густо уделаны все площадки и ступеньки. Это насвай. Смесь табачной пыли, масла, куриного помета, иногда гашиша. Куриный помет нужен для раздражения и разъедания слизистой рта - тогда вся эта дрянь всасывается прямо в кровь. Появившись совсем недавно из Средней Азии, насвай стал настоящим бедствием, и не только на Кавказе, но и по всей России. Слабое наркотическое действие он оказывает, а запретить куриный помет в рот совать нельзя. Харчки насвая лежат на ступеньках, как свидетельство прискорбного падения нравов, которого эти стены, наверное, еще не видали.
Тут же валяются пустые бутылки из-под воды, пачки из-под сигарет и шоколадок…
Для туристической экскурсии - самое то.
Поднялся наверх. К крепости. Почти сразу же заметил Салмана, он кивнул мне и пошел в сторону.
Спускаемся вниз. Ступеньки новые, тут совсем недавно сделали ремонт, вроде как развивают туристический кластер и потому сделали стоянку и туристические тропы, на которых даже поставили таблички со штрихкодами, чтобы можно было сканировать их телефоном и получать информацию о том, чем знамениты эти места и конкретно то, что находится перед тобой. Но местные уже навалили здесь мусора, что как нельзя лучше подтверждало тезис профессора Преображенского - разруха, она все-таки в головах…
Снизу - еще одна стоянка. У «Нивы» ждут двое, невысокие, одетые, как местные селяне, с настороженными, зыркающими глазами. На ногах резиновые сапоги.
- Салам.
Молчание. Потом один достает прибор, который определяет наличие левых источников радиосигналов…
- Телефон давай, русский…
Я даю один телефон, потом второй. Бандит подносит сканер, кивает, видя, что реакции никакой. Обе трубки выключены.
Затем он обходит меня со своим прибором. Реакции нет никакой. Ее и не может быть - передатчик пассивный, он сам не дает никаких сигналов, он лишь отвечает на сигнал, который посылает активная часть системы с вертолета, самолета-беспилотника или автомобиля. Один из беспилотников сейчас надо мной - пятитонный «Дозор», взлетевший с авиабазы в Кореневске, аналог «MQ9 Reaper», вооруженный управляемыми противотанковыми ракетами. Боевики его не боятся, потому что тут не привыкли бояться беспилотников.
- Лъикх буго[22 - Хорошо (аварск.).].
- Садись в машину, русский.
- Только без шуток, бичичъана?[23 - Понял? (аварск.)]
Боевики мрачно переглядываются.
- Говори на своем языке, русский. И садись в машину. Амир тебя ждет…
25мая года
Дагестан, Россия
Карамахи
Дагестан…
Это очень необычная и очень разная земля. В составе Дагестана есть такие города, как Дербент, несмотря на наличие там могил ансаров Пророка Мухаммада, Дербент это каспийская Одесса, там многонациональное общество, основу которого составляют терекеменцы, так называют тут азербайджанцев, много также евреев, спустившихся с гор еще в восемнадцатом-девятнадцатом веках. В горах Кавказа евреев, кстати, было полно, об этом вспоминали еще русские офицеры генерала Ермолова, называли их «дада» и, скорее всего, именно от этого слова происходит фамилия Дудаев. Совсем не просто так отставной советский генерал призывал своих соотечественников почитать не пятницу, а субботу и делать не пять намазов в день, а три. В Дербенте есть все для того, чтобы быть каспийской Одессой - история, местные базары как вариант Привоза, шикарные местные пляжи и культура отдыха у воды. Только спокойствия нет.
Еще один город на побережье - это Махачкала, но с Дербентом у Махачкалы мало общего. Махачкала - это муравейник, город, рассчитанный на триста тысяч жителей, а живет там больше миллиона, и это только легально. Город, в котором нет традиции, в котором приезжие, спустившиеся с гор, принесли в город свои обычаи и традиции, свои агрессивные культурные коды, свой вариант ислама. В этом городе нет единого общества, все разбиты по селам и районам, откуда приехали, по народам - достаточно сказать, что у любой мало-мальски влиятельной группы в Махачкале свое кладбище, а многих покойников они вовсе не хоронят в городе, а увозят в горы, на «родную землю», то есть Махачкала им место чужое, которого не жалко.
А так Махачкала город откровенно стремный. Грязный, забитый мусором, с дорогами как после бомбежки. Но дело даже не в этом. В Махачкале очень много лицемеров. Это люди, которые выстаивают намазы, держат Уразу, и в то же время пьянствуют, б…ствуют, дают деньги в рост и делают другое, что запрещено в исламе. Как метко сказал один махачкалинец - мы все против вторых жен по шариату, но в массажный салон сходить только дай[24 - Сказано это было автору.]…
Есть Буйнакск и города на административной границе с Чечней, там какое-то время граница была совсем не административная, и от тех времен там осталась специализация - рыночная. Громадные рынки, на которых в свое время закупалась целая республика, потому что надо было быть полным психом, чтобы торговать в Чечне. Эти рынки остались сейчас, только они намного меньше. Время идет, кто поднялся, тот уже уехал или остался здесь и отстроил трехэтажные кафе или торговые центры - на рынке, с палатки сейчас торговать не фонтан. Да и цены уже не те, чтобы идти покупать на рынок.
И есть горный Дагестан. Это села, которые лепятся к склонам гор, подобно ласточкиным гнездам, к некоторым из них не проехать на машине, даже на надежном и неприхотливом «козле»[25 - «УАЗ».]. Это места, где облака порой садятся на землю, накрывают дома, а хозяйство ведут, как в Афганистане - натаскивая землю с равнины на горные террасы на ослах, а то и на своих спинах. Здесь до сих пор сохранились традиции, которые на равнине уже забыли, если деды в основном говорят на языке предков. Отцы двуязычны, дети говорят на русском. И дело тут не в неуважении к традициям, а в банальной лени выучить родной язык.
Мы ехали в горный Дагестан. Ехали на «Ниве» - верткой и неприхотливой машине, единственный минус которой - сзади дверей нет и при обстреле быстро выскочить из нее не получится. Еще в нее часто вваривают раму в багажник и устанавливают вместо задних сидений «АГС». Подскочил ночью, развернулся задом, короб выпустил - и ходу…
Я уже понял, куда мы ехали.
Карамахи. Шаланды полные арбузов. В свое время у каждого жителя этого села около дома стоял грузовик «КамАЗ». Ну или почти у каждого. Я не шучу. Потому что видел это своими собственными глазами, эти грузовики. В Дагестане часто бывает так, что в каком-то селе есть своя специализация. Так вот Карамахи было селом водителей. Именно они доставляли астраханские арбузы в Москву на своих «КамАЗах». А еще - они были ваххабитами. И собирали закят. И похищали людей. И чаще всего именно в этих машинах обратно ехали украденные в Москве люди. А когда Карамахи взяли, то оказалось, что все село соединено между собой ходами, представляющими собой нефтяные и бетонные трубы, закопанные вглубь на два-три метра. И такую линию обороны нельзя взять без применения осадной артиллерии и массированных бомбежек. А еще там были две винтовки «ОСВ», которых на тот момент было выпущено что-то около ста штук. Калибр
И именно туда шел с гор Басаев. Да не дошел…
Сейчас Карамахи мирное село. Наверное…
А пока мы ехали горными дорогами, разбитыми, и совсем бездорожьем. Ехали мимо людей, машин и ослов. И населенных пунктов, в которых наша машина не останавливалась. Боевики знали, что по дагестанским традициям любого гостя накормят лучшим, что есть в доме, но они проезжали мимо. Потому что знали, вряд ли найдется много домов, где им будут рады.
Знали. Но все равно вели джихад.
Терской фронт
Нет, ребята, ей-богу, нравится мне Моздок! Тихий городок, уютный. Чистые улицы, широкие тротуары. Большая часть города – увитые зеленью плюща и винограда одноэтажные домики, по-кавказски просторные, с большими тенистыми дворами, верандами, беседками, летними кухнями. И народ приветливый, гостеприимный. Даже сложно представить, что всего в тридцати с небольшим километрах от этого райского уголка вот уже почти два десятилетия полыхает огнем войны Чечня. Там гремят взрывы, прорываются сквозь засады колонны, уходят в рейды по горам группы спецназа. А тут – тишина и сонный покой. Честное слово, как надоест мне воевать, выйду на пенсию – куплю себе тут домик и буду в огороде ковыряться да виноград на домашнее винцо выращивать! А что? Вполне достойная старость. Главное – дожить…
В Моздок мы приехали вчера в обед. Вернее, не приехали, а приползли, почти как у Утесова, «на честном слове и на одном крыле», но об этом чуть позже. Из Москвы нам наконец привезли еще в самом начале командировки заказанные стройматериалы: доски, брус, цемент, без которых ремонтные работы на нашей базе под Беноем замерли без подвижек, словно «Аврора» на Неве. Кроме того, в Веденский район мы увезем новый электрогенератор и целую груду коробок разного размера и веса – всему отряду родственники из Подмосковья подарков с оказией отправили. За несколько часов все это было перегружено в бортовые «КамАЗы», а вечером мы, ополоснувшись в душевой эмвэдэшного автохозяйства, неплохо посидели в маленькой шашлычной: покушали отличного свиного шашлыка, выпили по паре литров разливного светлого пива, пофлиртовали с симпатичными девчонками, сидевшими за соседним столиком. А вот теперь нам пора уезжать. И почему все хорошее так быстро заканчивается? Да и вообще… Не то, чтоб я был сильно суеверным, но как-то мне сегодня не по себе. Тревожно. Муторно. Что называется, «вещун разыгрался». Будь моя воля – никуда б не поехал. Но от меня в этом вопросе ничего не зависит.
Смотрю на постепенно светлеющее небо. На востоке тонкая полоска между скрытым туманной дымкой горизонтом и низкими сине-серыми облаками уже вовсю наливается густым малиновым цветом. Бросаю взгляд на часы. Уже почти половина шестого, но солнце пока не встало. Ничего не попишешь, на дворе не лето все-таки. Сентябрь к середине подошел, светает позже. За спиной фыркают стартерами двигатели грузовиков. Оглядываюсь на стоящих рядом Ваню и Ярослава.
– Ну, чего, парни, время. Давайте по машинам.
Бронежилет и РПС[1] уже на мне. Кряхтя, надеваю на себя эрдэшку[2], с трудом втискиваясь в тесноватые лямки, защелкиваю клипсу застежки на груди, вешаю на шею автомат, подхватываю с земли шлем и чехол со спальным мешком и бодрым шагом направляюсь к ближайшему из четырех выстроившихся в шеренгу «КамАЗов». Открыв дверь, сначала забрасываю на пассажирское сиденье свою «железную шапку», а уже потом лезу сам. О, блин, а камазовская кабина куда больше и удобнее, чем у бронированного «Урала». И сиденье шире, и колени в приборную панель не упираются. Вот только лобовое стекло… Как-то уже привык я к небольшим и мутноватым триплексам, а за огромными и прозрачными стеклами «КамАЗа» чувствуешь себя манекеном в витрине. Причем манекеном, на лбу и груди которого намалеваны круги мишеней. Нет, в «Урале», может, и не так комфортно, но все-таки чувствуешь себя спокойнее и увереннее. Но выбирать нам не приходится. Наш бронированный трехосный «стальной конь» по дороге в Моздок вдруг «охромел» сразу на два задних моста. Причем и наш «руль» Блоха, и его коллеги с Моздокской автобазы МВД рвут на себе тельняшки и в один голос твердят, что понятия не имеют, с чего вдруг у него сразу четыре тормозные колодки горят, стоит только начать движение. И на «уазике» одна форсунка мозги дрюкает… А колонне надо кровь из носу сегодня быть в Беное, где на КПП вот уже полтора месяца несет службу наш доблестный сводный отряд Подмосковного ОМОНа. Кроме никуда, в принципе, не спешащих стройматериалов и посылок с подарками из дома мы везем новый дизель-генератор взамен нашей древней АБшке, что позавчера приказала долго жить. А без электричества в чеченских горах, мягко говоря, фигово и нерадостно: не светят по ночам прожектора на блокпосту и по периметру базы, нет возможности зарядить аккумуляторы радиостанций. Что там говорить, электроплиты на кухне и те не работают, и приходится давиться кое-как разогретой на таблетках сухого спирта консервированной кашей или тушенкой из сухпайка. Да уж, ситуация! И наш доблестный зампотыл принял волевое решение: он вместе с водителями и поломавшейся техникой останется в Моздоке, и на базу они вернутся, когда все отремонтируют. А мы втроем садимся в «КамАЗы» и дуем «нах хаузэ», в смысле до дому. В двух БТРах архангельского ОМОНа, что нам выделили для сопровождения, свободных мест нет, вот и придется почти две сотни километров изображать из себя персонажа чеченской версии реалити-шоу «За стеклом». Ладно, бог не выдаст, свинья не съест. Прорвемся, не впервой!
Тут наша маленькая колонна: серый бронированный УАЗ с «люстрой» на крыше и надписью «Военная автоинспекция» по обоим бортам, два БТРа-«восьмидесятки», один позади «уазика», а второй – в хвосте, и четыре бортовых «КамАЗа», фыркая движками, трогается в путь. Снимаю лежащий на коленях автомат с предохранителя. Знаю, что нельзя, но если б я в Чечне делал только то, что делать можно, вряд ли дожил бы до сегодняшнего дня. Слегка склонив голову, крещусь и одними губами шепчу: «Господи, благослови!» Ловлю на себе ироничный взгляд молодого водителя. Ну-ну, сынок! Сколько ты уже на Кавказе? Целых полторы недели? А выезд какой по счету? Ах, второй! А у меня через три месяца юбилей – шестнадцать лет, как я в эту задницу первый раз попал. Вот когда (и если) доживешь до моих лет, тогда мы и глянем, чего от твоего атеизма останется. Как в свое время Ремарк сказал: «В окопах атеистов нет». А он, между прочим, в Первую мировую рядовым в пехоте служил, знал, о чем говорит!
По пустым улицам быстро выскочили из Моздока и проехали Веселое. Вот что значит нет позади десятитонной бронекапсулы! Летим, будто на крыльях. Ну, по меркам армейской колонны, понятное дело. Этак до места доберемся не за четыре с половиной, а часа за три. Хорошо! Водитель молчит, да и у меня трепаться настроения нет. Едем в тишине, только рычит дизель да мелькают по сторонам кусты, пирамидальные тополя, дорожные знаки. А впереди все ярче разгорается восход.
Нет, все же, несмотря на всю его беззащитность, «КамАЗ» – машина определенно неплохая. До КПП «Ищерское» домчались всего за сорок минут. На границе Осетии и Чечни все по-прежнему. Прохаживаются возле шлагбаума и сложенного из бетонных блоков двухэтажного здания блокпоста вооруженные древними АКМСами заспанные чеченские милиционеры в сине-сером милицейском камуфляже и старых солдатских касках. Торчит справа от дороги непонятной формы конструкция, похожая то ли на стилизованный парус, то ли на четырехлучевую звезду метров пяти высотой с надписью «Наурский район». Приветливо улыбаются с большущего плаката Медведев и Кадыров-младший. Добро пожаловать в Чечню, блин! Колонна наша у местных стражей порядка ни малейшего интереса не вызывает. Тут таких деятелей, как мы, за сутки не одна сотня проезжает. Один из чеченцев не спеша, вразвалочку, подходит к головному УАЗу, смотрит документы и дает отмашку бойцу у шлагбаума, мол, все нормально, открывай. Красно-белая полосатая труба взмывает вверх – проезжайте, гости дорогие! Почему-то всплывают в голове слова из какого-то древнего фэнтезийного боевичка с Кристофером Ламбертом в главной роли: «Можешь войти без гарантий безопасности». Да уж, никаких гарантий тут тебе никто не даст. Да и не надо! Вот уже полтора десятилетия как-то сам справляюсь.
Едва мы пересекаем границу Чечни, как водитель вспоминает, что в машине есть радио. Дальше едем, слушая «Милицейскую волну». Песни в основном старые, но бодрые и веселые. Настроение улучшается, и не к месту разыгравшийся поутру «вещун» вроде как поуспокаивается. Ловлю себя на том, что физиономия моя сама по себе расплывается в улыбке. Даже начинаю мысленно подпевать Иришке Тоневой, Сати Казановой и этой, блин, забыл, как третью солистку «Фабрики» зовут… Стоп, а чего это ты расслабился, а, товарищ прапорщик? Ты что, блин, уже дома в Подмосковье? Нет? Так соберись, тряпка! Еще не хватало из-за своей расслабленности засаду проморгать! Дабы наказать самого себя за потерю бдительности, напяливаю на голову тяжеленный «Алтын»[3]. Вот так, вот тебе, бездельник! А вы что думали?! У нас не забалуешь, дисциплина – превыше всего.
В Алпатово въезжаем в семь утра. На улицах – пусто. Да уж, здесь вам не Москва, которая «невер слип». В Чечне народ рано вставать не любит. А зачем, собственно? Работать? Не смешите мои тапочки! В Чечню такие суммы из федерального бюджета вбухивают, что еще одну Москву можно было на эти деньги в чистом поле с нуля отстроить. Так что тут работать не модно. В здешних краях все коммерцией заняты. Или в армии-милиции-ФСБ-МЧС служат. Или по горам с автоматами бродят. Каждому свое… В любом случае ни одно из перечисленных занятий раннего подъема не требует. Так что в семь утра на улицах чеченских сел пустынно. Вот часа через полтора будет уже вполне оживленно, та же детвора в школу потопает. А вот, кстати, и она, школа, легка на помине. Колонна замедляет скорость: на дорогах тут одни джигиты, гоняют как сумасшедшие, поэтому перед школой накатали «лежачих полицейских» такой высоты, что БТР споткнуться может!
По позвоночнику внезапно ледяной молнией простреливает нехорошее предчувствие. Что не так? Мля, «Газель»! Какого черта перед школой в семь утра делает грузовая «Газель»?! Кабина желтая, тент синий, борта серые. В голове вспыхивает текст ориентировки: «…угнана предположительно с целью совершения террористического акта…» Мл…ь!!! Хватаю лежащую между мной и водителем видавшую виды «Моторолу» с замотанной синей изолентой антенной. Поздно! «Газель» рвет на куски мощным взрывом. Поравнявшийся с нею головной УАЗ просто сдувает с дороги, и он грудой объятого пламенем металлолома проламывает ажурную сварную решетку забора школы, кувыркаясь, влетает во двор и взрывается на асфальтированной площадке перед входом. С обеих сторон от дороги яркими цветками вспыхивают дульные вспышки автоматов. По бортам горохом барабанят пули. Мерзко взвизгивают рикошеты. Нарвались!!! Не подвел-таки «вещун», чтоб его! Передовой БТР, замедлив ход и прижавшись к обочине, освобождает нашим «КамАЗам» дорогу для прорыва, а сам начинает крутить башней, ловя в прицел «спарки» КПВТ-ПКТ противника. Но тут же окутывается черно-багровым облаком взрыва, «словив» левым бортом кумулятивную гранату, и вспыхивает жирным чадным пламенем. По моей голове будто бьют киянкой, лобовое стекло брызжет в салон фонтаном осколков. Ай, мля! Одна радость – стекло все-таки не оконное, автомобильное, каленое, а то всю рожу изрезало бы в хлам. И в глаза не попало, тоже хорошо. Засекаю гранатометчика, он выскочил из-за угла школы, и навскидку всаживаю в него короткую очередь. Тот, сломавшись пополам, падает на землю, роняя трубу «Агленя»[4]. Попал, опыт не пропьешь! Оборачиваюсь к водителю и рявкаю во всю глотку:
– Гони, твою мать, если жить хочешь!
Их вообще-то уже не один раз должны были проинструктировать на этот счет: что бы ни случилось, если машина на ходу, водитель обязан на полной скорости покинуть зону поражения. Но кто их знает, новичков. Переклинит чего-нибудь в башке, да и даст по тормозам. И все, писец, вечная вам память, дорогие товарищи, и деревянный крест с фамилиями на обочине. Ну уж – хрена лысого! Я еще повоюю! Автомат бьется в руках, свинцовые струи хлещут по укрытиям, из-за которых по нам лупят «чехи». Гильзы скачут по всей кабине. Это когда ты врага видишь, надо вести прицельный огонь короткими очередями. А вот если между вами преграда, то надо просто не позволить ему даже голову приподнять, создав максимальную плотность огня. А не сможешь, дашь ему возможность прицелиться, он будет стрелять по тебе. Короткими и прицельными… И скорее всего – попадет.
Цепочка из трех ярко-зеленых трассеров уносится вперед и вышибает облачко цементной пыли из руин автобусной остановки. Пора менять магазин. Они у меня по два изолентой смотаны, так что мы это быстро! Вдруг в лицо слева плещет горячим и липким. Глаз залепляет чем-то красным. Я уже понял, что это, но все равно оборачиваюсь на водителя. Его тело с изуродованной безобразным рваным выходным отверстием головой заваливается на меня. Снайпер, сука!!! Проглядел я тебя, падаль!!! «КамАЗ», лишившись управления, вылетает на правую обочину. Впереди – широкий, метров двадцать, пустырь, а за ним высокий и, видимо, прочный забор из красного кирпича. До него всего ничего, и вряд ли грузовик успеет сильно потерять скорость до столкновения. А значит, если не выпрыгну – мне точно хана. Рву вверх дверную ручку и кубарем вылетаю из кабины. Последнее, что помню, – стремительно приближающиеся потрескавшиеся грязные кирпичи забора. А потом кто-то гасит весь свет.
Ох, мамочки мои, что ж мне так фигово-то? Пытаюсь открыть глаза, но получается плохо, а когда все же удается разлепить свинцовые веки, то не вижу ничего, кроме сплошной пелены серого тумана. Внезапно из него проявляется лицо седого бородатого мужчины. Он что-то говорит, но я не слышу слов. Кто ты, старик? Может, апостол? Тогда я уже умер… А губы старика снова шевелятся. По артикуляции умудряюсь разобрать вопрос:
– Как тебя зовут?
Бесконечно долго собираюсь с силами, чтобы ответить. Но все равно выходит только с третьей попытки: мой язык невообразимо распух и, заняв почти все место во рту, почти не шевелится. Наконец, на выдохе буквально выдавливаю из себя:
– Миша.
А потом липкая чернота снова смыкается вокруг.
Через некоторое время я снова выплываю из небытия. Теперь вижу перед собой лицо красивой женщины, нет, скорее – молодой девушки. А где старик? Пытаюсь ей улыбнуться. Но вместо этого снова теряю сознание.
Окончательно прихожу в себя от того, что по шее ползет какая-то наглая насекомая сволочь. Стряхиваю ладонью нахальную букашку и, слегка приподнявшись на локтях, верчу головой, пытаясь оценить обстановку. Получается плохо. Голова будто залита чугуном, а в ушах стоит громкий и противный писк. Судя по ощущениям, опять заработал небольшую контузию, но при падении ничего не сломал и даже сильно не ушиб. Шлема на голове нет, как нет и бронежилета, РДшки, РПС и автомата. О том, что у меня был АПС, напоминает только пустая тактическая кобура из кордуры на правом бедре. Одежда, обувь и часы на месте. Так, значит, безоружен и беззащитен. Фигово… Ладно, продолжаем осмотр. На дворе – поздний вечер: уже севшее солнце еще подсвечивает снизу редкие темно-синие облака, а в почти черном небе уже ярко светят звезды. Лежу я прямо на земле во дворе какого-то сильно разрушенного дома. А вот это странно. Бой был утром, на дворе – почти ночь. «Командирские» мои стоят, но навскидку – что-то около девяти вечера. За это время меня должны были или боевики добить, или свои в госпиталь отвезти. Правда, остается еще один вариант. Самый фиговый – плен. Хотя, если вдуматься, они что, идиоты, возиться с пленным в Алпатове? Тут не горы, в которых они у себя дома, тут равнина, и с бесчувственным телом на загривке далеко не убежать. Опять же, пленного наверняка бы связали. Значит, не в плену… А где тогда?
Буквально в десятке метров от меня стоят две автомашины: весьма преклонных лет бортовой грузовик ЗиЛ-«Бычок» и некогда зеленый, а теперь просто сильно поржавевший армейский УАЗ без крыши, зато с пулеметной турелью, на которой установлен пулемет ПК с примкнутым патронным коробом-«соткой». На водительском сиденье спиной ко мне сидит, прижав к себе симоновский самозарядник, легко узнаваемый даже в темноте по характерному неотъемному штыку, какой-то мужик. Из-за машин слышны голоса. Откинувшись на спину, закрываю глаза, делая вид, что все еще не пришел в себя, а сам изо всех сил напрягаю слух, пытаясь сквозь перезвон в ушибленных барабанных перепонках разобрать разговор. Может, удастся хоть что-то важное или интересное услышать.
А за машинами спорят, судя по голосам, четверо мужчин. Причем спорят обо мне.
– А не дезертир ли он или бандит беглый? – предполагает первый.
– Не похож, – судя по голосу, говорит кто-то пожилой. – Уж больно чистый и опрятный, снаряжение дорогое, оружие хорошее. Да и в ориентировках на розыск никого похожего вроде не было. Так, Вить?
– Угу, – басом отвечает ему кто-то. – Примет у него – полно. Такого бы я точно запомнил. Нет его в розыске.
– Ну, тогда, может, он из ОВГ? Наших-то, что из Дорожной стражи, что из комендатур, я всех если не по именам, то в лицо знаю. И из Червленной, и из Аргуна, и из Горагорского, – снова предлагает версию первый.
– Кстати, а вполне возможно, – поддерживает его еще один, с голосом молодым и звонким. – Снарягу-то его все видели, АПС, АКС с подствольником… По-любому – ОсНаз или разведка!
– Ну, какой, нахрен, ОсНаз?! – прерывает его пожилой. – Ты еще свою любимую песню о спецназе ГРУ начни опять! Шевроны его где, нашивки? А жетон?
– Ну, предположим, жетоны у него есть, целых два. Только чудные какие-то. А может, правда, спецназ ГРУ?
– Вот, блин, так я и знал, завелась балаболка! – вздыхает пожилой. – Нет никакого спецназа ГРУ. Сказки это все. Сразу после Большой Тьмы еще были. Лихие хлопцы, упокой Господь их души, головорезы почище нохчей из непримиримых тейпов. Да только во время резни тринадцатого года и полегли все. Это тебя, сопливого, тогда еще и в проекте не было, а мне уже тридцать два исполнилось. Мы тогда в Ханкале круговую оборону держали, а они эвакуацию отсюда, из Наура и Чернокозово, прикрывали. Вот последние беженцы, что в Червленную прорвались, и рассказали, что погибли они все до единого. До последнего патрона держались, а потом вроде как в рукопашную пошли. Им поначалу еще думали памятник поставить, как более-менее на ноги встанем, да так и не собрались. То одно, то другое. А сейчас уже, считай, тридцать лет прошло, про ту историю и не помнит почти никто.
– Владимирыч, так тел-то никто не видел! – не унимается молодой. – Значит, мог кто-то выжить. А вот теперь…
– А вот теперь им всем было бы лет по пятьдесят минимум, – безапелляционно заявляет пожилой, которого назвали Владимировичем, – а то и шестьдесят с копейками. Ага, только у человека в таком возрасте и дел, что с автоматом по горам скакать! Юра, ты в своем уме вообще?!
– Да наемник он, ребята, точно вам говорю, – звучным басом снова вступает в спор Витя. – Кто еще, кроме наемника, будет на Терском фронте черный платок на голове носить? За такое и сами вольные стрелки по ушам настучат, коли узнают, и непримиримые, ежели живым возьмут, на куски живьем пластать будут долго и с удовольствием. Не, ради понта никто черный платок таскать не будет – чревато.
– Да кто бы он ни был, – говорит Владимирович, – делает он тут что? Контуженый, все лицо в царапинах, автомат в свежем нагаре, и один магазин пустой. А следов боя вокруг – нет. И гильз стрелянных нет. И воронки от взрыва. Ну, Юрок, ты у нас главный фантазер. Есть идеи?
– Даже не знаю… С места боя сюда кое-как добрел и тут свалился. Откуда-то привезли, да и бросили.
– Ты его видел? Он имя свое сказать с первой попытки не смог. В таком состоянии если куда и прогуливаются, то только к Райским Вратам, прости Господи. Добрел он… А если завезли, то кто? Свои? Тогда почему бросили? Враги? Так что ж не добили или, в крайнем случае, не обобрали? Чертовщина какая-то. Будто с неба свалился…
Очуметь! Узнал, называется, что-нибудь интересное! От всего услышанного у меня аж голова пошла кругом. Что за Большая Тьма? Какие, нафиг, непримиримые тейпы, какая дорожная стража? Какая резня тринадцатого года, если еще сегодня утром на дворе было 15 сентября го? От кого могла держать оборону Ханкала и с кем до последнего бился спецназ? Да еще и тридцать лет назад. Тринадцать и тридцать, если мои скромные познания в математике не подводят, будет сорок три. Я что, в году? Хрень какая-то! Бред сивой кобылы!!! Так, стоп, не истери, товарищ прапорщик! Попробуем мыслить логично.
Значит, варианты следующие. Первый: я потерял сознание от сильного удара и брежу. На самом деле я сейчас не в этом дворе и не слушаю никаких разговоров, а тихо-мирно лежу под капельницей в госпитале. Второй, почти полностью повторяет первый, за исключением того, что я не в госпитале, а все еще валяюсь рядом с разбитым «КамАЗом». Фиговый такой вариант, потому как я либо сгорю вместе с грузовиком, либо кровью истеку, либо напавшие на колонну чечены меня добьют. Черт, что-то мне эта версия вообще не нравится! Так что мы ее, пожалуй, с негодованием отметаем. Опять же, где-то читал, что во сне и в бреду человек может испытывать любые эмоции, кроме удивления. А я сейчас удивлен очень сильно. Сильно щипаю себя за мочку уха. Ай, блин! Вот и боль чувствую. Не, какой-то уж слишком реалистичный бред выходит. А значит, все вокруг, скорее всего, реальность. Думаем дальше. Третий, самый фантастический, но чем черт не шутит – я провалился в параллельный мир. Или в будущее. А что? Сюжетец в современной фантастике популярный и не единожды разными авторами поюзанный. Правда, в книжках «попаданцы» – парни реальные, не чета мне, убогому. Или спецназовцы мегакрутые, способные тираннозавра в рукопашную уделать, попивая пивко и тиская эротичную блондинку. Одним словом, такие, что мне, простому «прапору» из ОМОНа, и в ногах-то у них валяться не позволят. Или башковитые – страсть, без единого гвоздя одним топором могут телегу в танк Т переделать, формулу и ингредиенты бездымного пороха наизусть знают, на семи языках балаболят и учебник всемирной истории помнят от корки до корки. И попадают в основном в прошлое. Ну, и устраиваются соответственно: становятся царями-королями и прочими большими начальниками, побеждают всех злодеев и женятся на прекрасных принцессах. Или идут тайными советниками к Тамерлану, Петру Великому или, на крайняк, к товарищу Сталину. Мне до них далеко. Да и нет в пределах видимости никого, пусть даже отдаленно напоминающего товарища Сталина… Есть пятеро, кажется, каких-то мутных мужиков неподалеку, но вряд ли кому-то из них я нужен в качестве тайного советника.
Ладно, значит, либо параллельный мир, либо будущее некоторой степени отдаленности. Либо все-таки очень, я бы даже сказал невероятно реалистичный бред. Вызванный сильной контузией. Есть возражения по версиям? Да вроде нет. Значит, берем их за основные и по ходу дела будем искать им подтверждения или опровержения. Хотя, честное слово, больше всего на свете я сейчас хочу очухаться на госпитальной койке! Эх, мечты-мечты. Но мало ли что хочется, а делать приходится то, что надо. А надо устанавливать контакт с «аборигенами». Только осторожно, чтоб какую-нибудь глупость не ляпнуть или не отчебучить. Лучше всего поменьше говорить и побольше слушать. Пусть уж лучше молчаливым тормозом считают, чем болтливым шизофреником. А «аборигены», как по заказу, снова вспоминают обо мне: я слышу голос пожилого:
– Егорка, как там найденыш наш?
Мужик с СКСом в «уазике» оборачивается в мою сторону, и вижу, что это совсем молодой парень лет двадцати, правда, крепкий и широкоплечий, из-за чего я в его возрасте и ошибся. Да и темновато уже…
– В порядке, только пить хочется и башка болит, – говорю я до того, как парень успевает открыть рот.
– Егор, твою мать, я кому сказал, глаз с него не спускать! А если б сбежал?!
– Батя, да я только…
– Не ругай парня. Куда б я сбежал, если все мое оружие и снаряга у вас? Опять же, в моем состоянии «до ветру» самостоятельно сходить – и то подвиг.
– Ишь, защитник выискался… Ладно, если в себя пришел, то подходи к нам, поговорим.
С трудом встаю на ватные ноги и, слегка покачиваясь, обхожу УАЗ. На противоположной стороне сидят на вросших в землю бетонных блоках четверо мужчин. Один, седой бородатый старик, которого я видел, когда приходил в сознание. Хотя какой он старик? Лет шестьдесят, не больше, просто седина и борода его здорово старят. Остальные – двое крепких мужиков средних лет и молодой, чуть постарше сидящего в УАЗе Егора, светловолосый парень, одетые в армейский трехцветный камуфляж и в одинаковые разгрузочные жилеты. Все трое вооружены автоматами АКСУ. На рукавах курток у всех одинаковые шевроны, но что на них изображено, мне в темноте не видно. У седого Владимировича оружия или нет, или он не держит его на виду. А еще в кабине «Бычка» я замечаю молоденькую, лет шестнадцати девушку. А я уж думал, что в отличие от седого она мне примерещилась.
– Ну, здравствуй, мил человек, присаживайся, давай знакомиться, – берет на себя роль старшего пожилой. – Меня зовут Тимофей Владимирович, этот оболтус в УАЗе – сын мой, Егор, а в грузовике Оксана, дочка. Это – Андрей, Виктор и Юрка. Они, как видишь, из дорожной стражи. А ты кто будешь?
– И вам всем доброго вечера. Так я уже вроде представлялся. Михаил меня зовут. Или вас еще что интересует?
Я опускаюсь на сильно выщербленный обломок бетонной сваи и выжидающе гляжу на собеседника.
– Тут, Михаил, такое дело. Ехали мы, значит, из Моздока в Червленную. Время позднее, решили в Алпатове заночевать, чтоб ночью через Мертвые Земли не ехать, проблем на задницу не ловить. Только в Алпатово въехали, смотрим, валяется неподалеку от дороги возле забора бесчувственное тело. Причем отлично экипированное и вооруженное. По всему видно, что совсем недавно это тело с кем-то бой вело и даже контузию заработало. А вот никаких следов этого самого боя вокруг в упор не видно. Не просветишь нас, как такое возможно?
Ну, Тимофей Владимирович, ты и задачки ставишь! Да кто б меня просветил, каким образом я умудрился выскочить из грузовика в году, а на землю упасть уже тридцатью годами позже! Что ж тебе ответить-то?
– Знаешь, Тимофей Владимирович, в одной мудрой книге сказано: «Во многие знания – многие печали». А еще есть такое понятие «военная тайна». Так что, извини, просветить я тебя и друзей твоих не смогу.
Вроде ничего получилось. И не сильно обидно, и многозначительно. Мол, не то, что нечего сказать, скорее – есть о чем промолчать.
– Так ты из военных или все-таки наемник?
Вот, блин, никогда бы не подумал, что случайно, под настроение купленная в магазине «Сплав» копеечная тряпка станет тут для меня определяющим признаком моего социального статуса. Зато отпала проблема кем представиться, чтоб никаких подозрений не вызвать. Все само собой и решилось. Ну, тогда и не будем отпираться. Наемник, так наемник. Не самый плохой вариант, если вдуматься. Приняли б меня за золотаря, было бы куда хуже. А военным называться опасно. Это «солдат удачи» – птица вольная, а у военных есть базы, командиры… Воинские звания, в конце концов! А я о здешних военных реалиях не имею ни малейшего понятия.
– Наемник.
– И как ты тут оказался и что с тобой случилось, нам значит, не скажешь? – угрожающе басит один из мужиков в камуфляже, тот, которого назвали Виктором и который опознал во мне по бандане наемника. Глядит мужик на меня хмуро, с угрозой. Да еще и автомат держит стволом в мою сторону…
– Нет. И что, может, пристрелишь меня за это?! – вскипаю я. – Обворовать уже обворовали, осталось пулю в башку загнать и все, концы в воду!!!
Виктор, похоже, подобного не ожидал и даже как-то растерялся. Зато тут же среагировал седой:
– Погоди, паря, не кипешуй. Никто тебя не обворовывал, вон оно, твое шмотье, возле Егора в УАЗе лежит. Хотели б прикончить, так пока ты без сознания валялся, ножом бы чиркнули, и всего делов. Так нет, мы возились с тобой, время теряли. А ты нам такие обвинения в лицо. И не стыдно?
– Извини, Тимофей Владимирович, но есть такая хорошая поговорка: «Не хочешь услышать ложь в ответ – не задавай вопросов». Вот она как раз про наш случай.
– Вот значит как? Ладно. Свой долг христианский, беспомощному помочь, мы выполнили. В розыскных ориентировках никого на тебя похожего нет. Но, скажу тебе честно, не нравишься ты мне, паря. Как рассветет, отдадим мы тебе твое барахло, и иди, куда тебе надо. Уж не знаю, что с тобой приключилось, но проблем, похоже, у тебя много. А мне чужие проблемы – ни к чему. И своих хватает. Прямо сейчас оружие мы тебе не вернем, уж извини, не доверяю я тебе. Так что ночью держись к нам поближе. Все-таки Мертвые Земли, сам понимать должен…
Уж не знаю, что такого я сам должен понимать об этих самых Мертвых Землях, но хорошее и спокойное место так назовут вряд ли. Поэтому уходить далеко от группы вооруженных людей (и от своего оружия) как-то и сам не собирался. Отойдя к руинам дома, я нашел там несколько относительно чистых и длинных досок, трухлявых, но, по крайней мере, сухих. Соорудив из них прямо на земле рядом с УАЗом какое-то подобие настила, поплотнее застегнул «горку» и лег. М-да, далеко не «Хилтон», но всяко лучше, чем на голой земле.
Не успел я толком улечься, как ко мне подошел и присел рядом молодой светловолосый Юрка.
– Слышь, мужик, будь человеком, скажи честно – ты из спецназа ГРУ?
– Нет, парень, я из другого ведомства, извини.
Когда он, уходя, повернулся, мне наконец удалось рассмотреть нашитый на рукав шеврон. Кроме надписи «Дорожная стража» на нем был вышит герб Терского казачьего войска: окруженный венком из лавровых ветвей двуглавый орел под большой императорской короной, на груди которого – черный щит, на котором перекрещиваются императорский штандарт и серебристая волнистая линия, символизирующая Терек. А чуть ниже щита – кавказский крест. Вот так вот, значит.
Закрываю глаза, пытаясь осмыслить и систематизировать все, что услышал и увидел. Но в голове полнейшая каша. Нет, ребята, сегодня я обо всем этом думать не стану, иначе мои контуженые мозги точно закипят. Завтра, все завтра. А сейчас – спать.
Нас утро встречает прохладой… Ох, слабо сказано! Лично я замерз, как собака. Выползший под утро неизвестно откуда туман промочил меня насквозь. Этим-то хорошо, у них с собой куртки, а на мне даже легкого свитера нет, одна футболка под сырой навылет «горкой». Чтоб не задубеть окончательно, вскакиваю и начинаю, несмотря на протесты не отошедшей от контузии головы, разминать затекшие мышцы и разгонять кровь по жилам. Вращаю руками, приседаю и выпрыгиваю, а потом просто падаю в упор лежа и в максимальном темпе толкаю сотню отжиманий. Когда я, задыхаясь и хрипло откашливаясь, рывком принимаю вертикальное положение, от меня валит пар. Жестоко, конечно, такие нагрузки без разминки… Но зато согрелся. Стоящий в карауле Витя смотрит на меня с уважением.
– Силен, бродяга. Это где ж так тренируют?
– Слушай, ну не начинай, а! Прав ваш Владимирович, не нужны вам мои проблемы. Все равно ведь помочь не сможете.
– Гляди… Может, и помогли бы. Но, если сам не хочешь – навязываться не будем. Человек ты вольный, как жить – сам решай.
Через некоторое время проснулись и остальные. Тимофей Владимирович и Егор вытащили из-под пулеметной турели все мои пожитки и, демонстративно отстегнув «спарку» магазинов от автомата и разрядив «стечкина», вручили их мне.
– В общем, паря, бывай. Червленная по дороге направо, Моздок – налево. А там, топай, куда тебе надо. Бывай, – говорит мне на прощание Владимирович и лезет за руль «Бычка». Мужики из дорожной стражи свой УАЗ уже завели. Виктор и Андрей сели на передние сиденья, Юрка занял место у пулемета.
– Спасибо вам за помощь, и удачи! – отвечаю я.
– И тебе удачи, наемник. – Юрка на прощание машет мне рукой, и маленькая колонна трогается в путь. А я выхожу вслед за ней на дорогу, пытаясь сообразить, что же мне, собственно, делать дальше.
Положение у меня – полный аллее! Нахожусь я, судя по всем собранным к этому моменту данным, в будущем. Примерно в году. Где-то между и годами тут приключился какой-то массированный армагедец, оставшийся в памяти народной как Большая Тьма. Что бы это ни было, государство, похоже, рухнуло. В и так неспокойной Чечне началась очередная кровавая баня, которую Владимирович назвал коротким, но емким словом «резня». Воевали, видимо, вполне по-взрослому: Ханкала в осаде, спецназ ГРУ, прикрывающий эвакуацию беженцев… Да и руины Алпатово, которые я вижу сейчас вокруг, красноречиво говорят сами за себя. Даже не сильно разбирающемуся в военных делах человеку станет понятно, что тут шел серьезный бой, с применением артиллерии, а возможно, и авиации. Кругом одни развалины: от той самой школы остался только первый этаж, да и тот черен от копоти и зияет многочисленными проломами в стенах. Да бог с ней, со школой. По всей улице, насколько мне отсюда видно, не осталось ни одного целого дома: осыпавшиеся заборы, проломленные крыши, слепые провалы без каких-либо признаков рам на месте окон. Да уж, неслабо они тут зарубились.
Порядок, по всей видимости, потом все-таки навели, об этом говорят наличие дорожной стражи из терских казаков, какие-то комендатуры, загадочная ОВГ, в которой есть разведка и ОсНаз. Но при этом есть какие-то непримиримые тейпы (получается, что примиренные тоже есть?), Мертвые Земли, по которым никто не рискует ездить ночью, опасаясь проблем. Да сам факт существования такой «категории граждан», как наемники, тоже кое о чем говорит. В спокойных местах они просто не нужны, там и полиции за глаза хватает. Опять же, судя по брошенной Виктором фразе, здешние края называют теперь Терским фронтом. Тоже деталь яркая и о многом говорящая. Фронт – это место, где идут бои. Других вариантов нет.
Так, ладно, с глобальными стратегическими вопросами закончили, пора переходить к конкретике. Где бы я сейчас ни находился, мне тут теперь придется жить. А что мы имеем для жизни? Сейчас поглядим… Не спеша подхожу к разбитой автобусной остановке, некогда сложенной из бетонных плит, покрытых незатейливой керамической мозаикой. От той, правда, не много осталось, но кое-какие элементы простенького орнамента еще можно разглядеть. Кстати, внешняя часть одной из стен здорово побита пулями. Если память меня не подводит, именно сюда я стрелял прямо перед тем, как снайпер убил водителя. Ну, вот и еще один факт в поддержку версии о провале в будущее. Лавочка внутри остановки тоже бетонная и вполне себе целая. Рукой смахиваю с нее всякий мелкий мусор, скидываю с плеч РД и начинаю инвентаризацию имущества. Итак, что у нас завалялось в «закромах Родины»?
Поехали по порядку, с того, что на мне. Летние армейские ботинки «Коркоран-Марадер». «Родные», в смысле – настоящие, не подделка, штатовские. Сами из кордуры, носы и пятки – кожаные, с какими-то прочными вставками. Не новые, но еще вполне себе крепкие. Брезентовая «горка», нулевая, муха не сношалась. Специально для поездки в Моздок из баула достал, а до этого только в примерочной кабинке магазина ее и надевал. Под «горкой» камуфлированная футболка. На голове – та самая бандана черного цвета, благодаря которой я теперь обзавелся новой профессией. Погнали дальше. Оливкового цвета пластиковые наколенники, пусть и китайские, но зато хорошие. Уже не первую командировку со мной на Кавказ катаются. Полезная штука. Полипропиленовый коврик-«поджопник» на резинке. Без него никуда. Не пробовали голым задом на броне посидеть? Летом она горячая, как сковородка, а зимой – ледяная. Так что, если здоровье дорого, в командировке на Кавказ коврик этот – твой лучший друг. Черные кожаные штурмовые перчатки с обрезанными пальцами и толстыми накладками на тыльной стороне ладоней и кинтусах. На левой руке древние, еще отцовские номерные «Командирские» на стальном браслете. Это вам не бестолковый новодел с красивыми, разрисованными эмблемами разных родов войск циферблатами, но с механикой, разваливающейся через полгода. Я их уже успел завести, узнав у Юры точное время, и они снова исправно тикают. Бронежилет БЖСН. По сравнению с другими «брониками» пятого класса защиты – довольно легкий, всего девять с половиной кило, и очень удобный. В начале девяностых такими все СОБРы экипированы были. И на кой черт, спрашивается, с них на «Кору-Кулон» перешли? Разве что только из экономии. Потому как «Кора» дешевле раза в три. А что до надежности и удобства… Так когда такие мелочи интересовали генералов в штабах? Не им же в этих бронежилетах бегать. Шлем «Алтын» с интегрированным переговорным устройством и забралом, способным остановить пулю «ПМа». В таких парни из «Альфы» и «Вымпела» работают. Тяжеловат, конечно, зато, по идее, держит прямое попадание пули из автомата Калашникова, если она старого образца, без стального сердечника. Не знаю, правда, что при этом произойдет с находящейся внутри шлема головой и шеей, к которой та голова крепится. Забитая до отказа ременно-плечевая система. Обошлась она мне в свое время не дешево, но стоила всех заплаченных денег до последней копейки. На правом бедре – тактическая кобура с АПСом и запасным магазином к нему. На плече «семьдесят четвертый» АКС калибра 5,45 миллиметра с пристегнутым к нему подствольным гранатометом ГП «Обувка». По многочисленным подсумкам РПС рассованы и распиханы множество полезных вещей: восемь смотанных попарно автоматных магазинов-«тридцаток» и четыре «сорокапятки», которые вообще-то предназначены для ручного пулемета РПК, но вполне неплохо подходят и к АКСу, десять сорокамиллиметровых ВОГов для подствольника, ИПП, жгут, оранжевый «портсигар» индивидуальной аптечки. На груди в специальном чехле для ножен – нож. Самодельный, с наборной рукоятью из кожаных колец и длинным, почти с ладонь, широким клинком из хирургической стали. Мой трофей из года, снятый с трупа чеченского боевика. Кстати, совсем недалеко от этих мест я его добыл, на Терском хребте, до которого километров тридцать всего. Две ручные дымовые гранаты, черного и белого дыма. В потайном кармашке, не найденном моими новыми знакомыми, служебное удостоверение и кожаное портмоне. А в нем две с половиной тысячи рублей и долларовая банкнота в прозрачном кармашке для фотографий, «чтоб деньги водились». Кроме того, в «мародерке»[5] завалялись пенал для чистки автомата, масленка и кусок ветоши, цифровой фотоаппарат в чехле (цел, слава богу, не раздавился) и маленький многофункциональный «складень». Не швейцарский «Викторинокс», конечно, но, с другой стороны… Лезвие есть? Есть. Ложка, вилка, открывалки для бутылок и консервных банок, штопор? Тоже есть. Ну, тогда остается только процитировать бессмертную фразу артиста Яковлева из «Ивана Васильевича»: «Чего ж тебе еще надо, собака?!» Еще два смотанных магазина: один полный и один опустевший – присоединены к автомату.
Ладно, с носимым имуществом разобрались, пора «потрошить» РДшку. В одном боковом кармане две банки тушенки, упаковка армейских галет, полотенце в целлофановом пакете и завернутые в него «мыльно-рыльные»: зубная щетка, паста, бритвенный станок, мыльница и маленький баллончик пены для бритья. Во втором – три гранаты РГО, запалы к ним, полрулона туалетной бумаги и свернутый кое-как старенький маскхалат. Я в нем стройматериалы вчера грузить помогал. Что? Откуда взялись такие гранаты, коли в МВД их не выдают? А не ваше дело. Откуда надо, оттуда и взялись. В самом большом центральном отделе нераспечатанный цинк «пятеры» – одна тысяча восемьдесят штук, еще три снаряженных магазина к АП Су, пластиковая американская армейская литровая фляга с залитым в нее еще в Моздоке зеленым чаем «Липтон» и тактический подствольный фонарь. Я его к автомату не креплю – ГПшка мешает. Но вообще фонарь хороший, мощный и экономичный. Опять же, в родном ОМОНе на халяву выданный. А меня отец еще в детстве учил: дают – бери, бьют – беги. Первую часть совета я выполняю всегда, вторую – гляжу по обстоятельствам. Откуда пять магазинов к пистолету, если положено только два? А оттуда же, откуда и гранаты. Места надо знать! На хрена мне вообще такой арсенал? А чтобы было! Кто параноик, я параноик? Ну, возможно, и параноик. Зато живой. А был бы нормальный, давно бы в какой-нибудь яме под Грозным гнил. За последние неполные шестнадцать лет я твердо уяснил одну истину: патронов бывает или очень мало, или просто мало, но больше уже не поднять. А помимо всего прочего в РД лежит обмотанная скотчем картонная коробка, которую наши парни, пригнавшие колонну из Москвы в Моздок, велели аккуратно довезти до базы и передать лично в руки нашему связисту Андрюхе Баранову. Ну, боюсь, к Андрею содержимое коробки уже не попадет, а вот мне может и сгодиться. Ножом разрезаю скотч, открываю. Нормально! Портативный радиосканер «Кенвуд», зарядное устройство и два запасных аккумулятора. Нужная штука. Подсоединяю батарею, включаю сканер. Ноль внимания, фунт презрения. Повторяю процедуру со второй батареей. Результат тот же. Ладно, не беда! Когда обнаружу электричество, тогда и заряжусь. Аккуратно пакую все назад в коробку и убираю в РД. Что, все? Ну не фонтан, конечно, но куда лучше, чем совсем ничего. Еды, правда, мало, что не радует. Но я – мужик тренированный, будет нужно, на этих двух банках суток трое продержусь без проблем.
Так, теперь пора двигаться в путь. Куда? Да черт его знает! Куда глаза глядят. Как говорится – война тропу укажет.
Вот, блин, никогда еще на моей памяти поговорки не были столь буквальны. Стоило мне подумать об указывающей тропу войне, как со стороны, в которую ушла колонна, загремела пальба. Сначала резкий сухой хлопок СВД, а потом раскатистое лязганье ПК, перекрывающее тарахтение автоматных очередей, судя по звуку, АКМ или АКМС.
Одним движением закидываю РДшку за спину и бегу на выстрелы. Не по дороге, разумеется, я ж не самоубийца, а по дворам разрушенных домов. На ходу меняю наполовину израсходованную «спарку» магазинов на новую. Кросс выдался что надо, колонна за это время успела проехать все село, а это – порядка трех километров. Бегом во всей моей «сбруе» – минут пятнадцать-двадцать, не меньше. Не успею! И точно, сначала, после еще одного щелчка СВД, резко обрывается очередь ПК, потом несколько раз часто щелкает Егоров СКС, снова трещат автоматы… И наступает тишина. Матерясь про себя, изо всех сил ломлюсь вперед, стараясь при этом ничем не шуметь. В воздухе ощутимо завоняло сгоревшим порохом. Уже близко. Перехожу с бега на быстрый шаг и пытаюсь перевести дыхание.
Из-за невысокого, почти целого забора слышны голоса. Похоже, я на месте. Пригнувшись, крадусь вперед, внимательно глядя под ноги. Еще не хватало, чтобы под ногой какой-нибудь мусор затрещал-захрустел не вовремя. Говорят за забором громко, почти кричат, но у меня в ушах все еще стоит пронзительный звон. Хотя вчера было хуже. Опускаюсь на одно колено прямо перед забором. Голоса слышны так хорошо, будто говорят буквально в двух шагах от меня. Я не слишком хорошо говорю по-чеченски, но за пятнадцать с лишком лет нахватался достаточно, чтоб понять, о чем идет речь. Однако слышать – это хорошо, а вот слышать и видеть – гораздо лучше. Перебираюсь вдоль забора к ближайшему пролому, осторожно выглядываю наружу.
Да уж, «Приплыли», художник Репин, картина маслом… «Бычок» стоит прямо посреди дороги, а УАЗ съехал на обочину и уткнулся мощным кенгурятником в фонарный столб. Лобового стекла нет, одни осколки в раме, ствол ПК на турели уныло повис вниз. Трупы Виктора и Андрея уткнулись в приборную панель лицами. Похоже, они умерли, даже не успев понять, что попали в засаду. Их камуфлированные куртки изодраны пулями и набухают кровавыми пятнами. Тело Юрки лежит на потрескавшемся асфальте рядом с УАЗом, посреди россыпи ярких латунных гильз. Скорее всего, его «снял» из СВД снайпер-чеченец, молодой, тощий и нескладный хмырь с длинными и давно не мытыми волосами, который, закинув винтовку за спину, деловито ковыряется сейчас в салоне «уазика», а потом, уже лежащего на земле, добили автоматчики. Еще двое, тоже совсем сопляки, не старше двадцати, похожие словно братья, да еще и одетые в одинаковые, застиранные маскхалаты расцветки «партизан», не спеша, с шутками-прибаутками раскладывают Оксану прямо на дороге возле ЗИЛа. Та еще трепыхается, но одежду с нее уже сорвали, и ее сопротивление только еще больше распаляет насильников. В нескольких шагах от них четвертый, стоящий ко мне спиной, лениво, но с явным удовольствием буцкает ногами Егора, голени которого перебиты автоматной очередью. Его карабин и ремень с подсумками валяются рядом. Похоже, он успел выстрелить, да вот только ни в кого не попал. Последний, видимо, старший и по возрасту и по положению, заросший до бровей густой черной бородой, вооруженный ручным пулеметом РПК калибра 7,62 миллиметра с «банкой» на 75 патронов, присел с ножом в руках рядом с лежащим на земле Тимофеем Владимировичем. Угу, экспресс-допрос в полевых условиях во всей своей красе. Будешь молчать – выколет глаз или ухо отрежет.
– Колонн мич адаш ю?[6]
– В Червленную, мы из Моздока с товаром едем.
– Вуш мича бу?[7]
– Больше нету никого, двумя машинами шли. Слушай, там товар в машине – забирайте все. И деньги возьмите, у меня есть немного. Только девочку и парня отпустите, и мы уйдем, а?
– А ху бох, ерси джалеш? – бородач с мерзким смешком оборачивается к «сладкой парочке», что уже прижала руки и ноги девушки к земле. – Эй, уш да бага гэрташ бу! Мегар ду?[8]
– Бо дуй те? – они разражаются громким, почти истерическим хохотом, к которому присоединяются и снайпер у УАЗа, и урод, мордующий раненого Егора. – Нет, билядь, мегар дац![9]
Так, с происходящим мне уже все ясно, пора эту клоунаду заканчивать. Троица возле «Бычка» стоит почти идеально, и я валю их одной длинной, патронов на пятнадцать, очередью. Снайпер, поймав пулю в затылок, умирает следующим, сложившись, словно марионетка с оборванными ниточками, у заднего колеса УАЗа, рядом с телом Юрки. Допрашивающий старика главарь успевает довольно толково, кувырком через плечо, уйти с линии огня, и пули только рвут чахлую травку в том месте, где он только что сидел. Но вот времени перекинуть РПК из-за спины я ему давать не собираюсь. Мой АКС выплевывает еще одну короткую очередь, и чеченец, словно налетев на какое-то препятствие, замирает. Только ноги его еще несколько секунд продолжают конвульсивно дергаться, загребая серую пыль. Все, финита мля комедия! Не опуская автомата, выхожу сквозь пролом в заборе наружу. Быстрым шагом обхожу поле боя и всаживаю каждому из боевиков еще по одной пуле в голову. Как давным-давно говорил мой первый армейский инструктор по боевой подготовке прапорщик Комаров: «Только мертвые в спину не выстрелят». Прохожу мимо сжавшейся в комочек Оксаны, зыркающей на меня огромными испуганными глазищами. Не глядя, на ощупь вытягиваю из РДшки скомканный маскхалат. Кидаю ей.
– На, малыш, оденься. Он не очень чистый, зато целый.
Подхожу к Егору. Да уж, тут дела не очень. Перебиты обе голени. Острые сколы костей выпирают сквозь ткань штанин. Ладно, бывало и похуже. Присаживаюсь рядом с ним на корточки.
– Жгут есть? А то у меня всего один.
Он отрицательно мотает головой, а потом кивает в сторону УАЗа. Понял, потерпи немного, я сейчас.
Юрка, оказывается, жив. Стоило мне только дотронуться до его залитой кровью «разгрузки», как он открывает глаза.
– Помоги, – шепчет он, хватая меня за рукав «горки», а на губах у него лопаются пузыри кровавой пены.
– Сейчас, браток, потерпи чуть-чуть, – отвечаю я, прекрасно понимая, что сделать ничего не смогу. Куртка на его груди изорвана пулями в клочья, то, что он все еще жив, – это просто чудо. Но вот-вот это чудо закончится.
– Скажи, кто ты?
В глазах у этого мальчишки столько мольбы и надежды, что я просто не могу ответить по-другому.
– Я офицер спецназа Главного разведывательного управления Генерального Штаба, парень. Здесь нахожусь с секретным и очень важным заданием.
– Я знал… – чуть слышно выдыхает он. На новый вдох его жизни уже не хватает.
– Прости, брат. – Я закрываю Юрке глаза и отхожу к УАЗу. Обшаривать карманы умершего у меня на руках человека я не смогу. Зато в автомобильной аптечке нахожу и жгут, и пару рулонов какого-то странного, слишком толстого, но вполне чистого бинта.
Иду назад к раненому. Девчонка уже натянула на себя мою «березку»[10], в которую ее, честно говоря, можно завернуть два раза, да еще и место останется. А жаль, блин! Малолетка она еще, конечно, но вот грудь – размер третий, не меньше, и вполне даже красивой формы, приятной мужскому глазу. Да и ножки ничего, длинные, стройные. Так, стоп! Что-то тебя, милый мой, не в ту сторону занесло. Вот что полтора месяца воздержания с мужиками делают! Теперь она сидит рядом с братом и рыдает в два ручья, размазывая слезы по симпатичной мордашке.
– Егорка, тебе больно?
Обожаю женщин! Нет, мля, дура, щекотно ему! С перебитыми-то ногами!!! Но вслух я, разумеется, ничего похожего не скажу. Ей, бедной, сегодня и так досталось. Присев рядом, говорю:
– Не реви, все нормально, рана не сильно опасная. Через пару месяцев бегать будет – не догонишь.
Леплю ей эту успокоительную чушь, а сам меж тем, достав из «мародерки» свой жгут в пару к найденному, накладываю их парню поочередно на обе ноги.
– Ты лучше, красавица, чем сырость разводить, нашла бы мне четыре дощечки или чего-нибудь в таком роде вот такой вот длины. – Я развожу ладони примерно на метр. – На шины.
– Хорошо, – отвечает та и, шмыгнув носом, отправляется на поиски.
Ищет не долго, просто запрыгивает в кузов «Бычка», с треском ломает там какой-то ящик и приносит мне четыре вполне приличные дощечки, ровные и прочные.
– Ай, молодца. А теперь пойди в сторонке погуляй. То, что тут сейчас будет, тебе не понравится.
Ножом разрезаю залитые кровью штанины, освобождая раны. Протягиваю парню свой кошелек.
– На, в зубах зажми, сейчас больно будет. Готов?
Тот отважно кивает головой, но стоит мне дотронуться до его ноги, взвывает дурным голосом. За спиной слышу сдавленный всхлип. Не ушла-таки Оксана.
– Кому, млядь, сказано – брысь отсюда! – рыкаю, обернувшись через плечо.
Девчонка, всхлипнув еще раз, стремглав отскакивает на несколько метров. Блин, да в кого ж я сегодня такой добрый-то, а?! Достаю из оранжевой аптечки одну из пяти ампул буторфанола[11], которые я, как старший группы, получил еще в Моздоке. Ослабив жгуты, прямо сквозь штанину вкалываю ее Егору в ягодицу.
– Кайфуй, салага!
Когда буторфанол подействовал, снова затягиваю жгуты, быстро и сноровисто (еще бы, пятнадцать лет практики в области военно-полевой хирургии даром не проходят) вправляю кости, упаковываю в шины обе ноги.
– Ну, вот и все. Теперь его в кузов и к врачу. Оксан, у вас в Червленной врач как, хороший?
– Хороший, – раздается за спиной голос Тимофея Владимировича.
Блин, ну ты и кретин, товарищ прапорщик! Как же ты про старика-то позабыл! Брат милосердия, мля, защитник всех немощных и болящих! С показным спокойствием, не спеша, оборачиваюсь на голос. А дедуля-то у нас еще крепкий. Довольно увесистый РПК в руках держит не напрягаясь. Ствол не на меня направлен, уже хорошо. Ладно, похоже, пришло время снова дипломатию разводить. А как, ежели я в местных реалиях по-прежнему ни ухом, ни рылом? Остается следовать прежнему варианту – изображать молчаливого, но очень крутого и очень уверенного в себе парня.
– Слышь, отец, ты пулеметик-то поставь на землю от греха. А то утро у меня какое-то нервное нынче. Не вышло бы чего…
Похоже, выгляжу и звучу я вполне убедительно. Владимирович тут же опускает пулемет себе под ноги и примирительно выставляет перед собой пустые ладони.
– Не, паря, ты не так понял, я ж его взял, чтоб тебя прикрыть, пока ты с Егоркой нашим возишься. А так, оно понятно, твой трофей, с бою взятый. Все чин по чину, мы и не претендуем.
Угу, вот оно значит как. Если что в бою добыл – то твое, без вариантов. Военный трофей, все такое. Учтем.
Начинаю повторный обход окрестностей, но теперь уже с сугубо меркантильной целью добыть чего полезного. Парочка в «партизанах» одаривает меня двумя «бывалыми» АКМами, причем у одного приклада нет совсем, а у второго, вместо штатного, к автомату прикручено какое-то коряво выструганное деревянное безобразие. Хорошо хоть ошкурить догадались. Тюнинг по-чеченски, блин! Кроме того, снимаю с них шесть ребристых металлических магазинов, два вполне приличных охотничьих ножа и навскидку примерно полторы сотни автоматных патронов калибра 7,62 россыпью в старом солдатском вещмешке-«сидоре». «Разгрузки» не беру: старые, рваные, да еще и моими пулями побитые и кровью залитые. Не, нафиг! У снайпера разживаюсь, помимо СВДшки, еще и подсумком с пятью запасными магазинами, стареньким, вытертым почти до белизны «Макаровым» с единственным магазином и самодельным ранцем, здорово похожим на РД, доверху забитым полосками копченого мяса. То ли самый «нехват»[12] в группе, то ли просто его очередь нести продукты была. Возле пинавшего Егора боевика подбираю вполне прилично сохранившийся АКМС с зачем-то нацепленным на складной приклад резиновым затыльником от ГП и примкнутой «спаркой» из двух смотанных «валетом» рыжих пластиковых магазинов-«сороковок» для РПК старого образца. Переворачиваю труп на спину, поглядеть, нет ли чего еще. И зря! Найти один черт ничего не нашел, а вот настроение себе испортил: убитый оказался совсем мальчишкой, если судить по безусому лицу – хорошо если шестнадцать было, а то и меньше. Тьфу, мля, ребенка застрелил! Хотя, чего ты комплексуешь, Миша? Не окажись тебя рядом, чем бы сейчас этот ребенок занимался? И понравилось бы это занятие Оксане и Егору? Сомневаюсь… Самым «щедрым» оказывается бородатый командир маленькой банды: с него снимаю довольно неплохую РПС с двумя запасными «банками» к пулемету в специальных подсумках, кобуру с ПММ вполне приличной сохранности и при запасном магазине и старый, но неплохо сохранившийся ножевой штык. По виду – от СВТ И где достал-то? В ранце на спине, кроме каких-то завернутых в ткань объедков, которые я тут же отбрасываю в сторону, нахожу банку говяжьей тушенки, «консервный нож» для открывания патронных цинков и три гранаты: две видавшие виды, поцарапанные и помятые РГД-5 и еще один «музейный экспонат» – доисторическую РГ в рубчатой осколочной «рубашке». О, блин! Такие и в первую чеченскую-то были незнамо каким раритетом, а уж теперь – и подавно! А еще там обнаружился толстый кожаный шнурок с нанизанными на него самодельными жетонами. «Умаров Хасанбек Исламович, г. р. Охранная рота Аргунской комендатуры», «Сергеев Роман Юрьевич, дорожная стража ст. Петропавловская», «Терехов Андрей Степанович, дорожная стража ст. Петропавловская», «Керчинский Артем Васильевич, г.р. О (I) Rh + 3-я рота ОсНаз, Ханкала»… Там было еще несколько, но читать дальше смысла не вижу, все и так понятно. Времена снятых скальпов и отрезанных ушей прошли – негигиенично, да и пованивает. Но отчетность – превыше всего! Сволочь! В сердцах пинаю труп бородатого ногой под ребра и отхожу назад к «Бычку», свалив все свои «приобретения» в кучу возле стоящего на сошках РПК. Тимофей Владимирович с дочерью, как я вижу, тоже время зря не теряли: Егор уже лежит в кузове «Бычка» на каких-то тюках, там же, у края борта, аккуратно уложены под старой, но чистой плащ-палаткой тела мужиков из Дорожной Стражи, снятый с турели ПК и принадлежавшие им автоматы. Егоров ремень старик уже нацепил себе на пояс, а карабин закинул за плечо. Трупы бандитов просто и без затей оттащены на обочину и уложены рядком.
– Спасибо тебе, парень, – говорит старик, подходя ко мне и протягивая руку. – Виноват я перед тобой, извини.
– Брось, Владимирыч, в чем виноват-то? – отвечаю я, пожав протянутую ладонь. – В том, что с ходу подозрительному типу не поверил? Так я, честно говоря, на твоем месте точно так же себя вел бы. Не пристрелил, оружие и снаряжение вернул – уже не мало. Так что не за что тебе извиняться.
– Да что ты заладил, Владимирыч, Владимирыч, зови дед Тимоха, меня все так зовут.
– Ладно, договорились.
– А ведь ты не местный, Миша, – вдруг задумчиво говорит старик. – Издалека?
– Да уж, не местный…
– Оно и видно. Местные б уже давно с нохчей «волчьи головы» резать кинулись.
Когда я шмонал трупы, то и впрямь заметил на рукавах у всех пяти чеченцев почти одинаковые вышитые гладью оскаленные волчьи головы на фоне двух тейповых башен.
– А что, за них что-то получить можно?
– Так генерал-губернатор, дай бог ему здоровья, еще когда за каждый такой десять рублей серебром назначил. Сдать за награду можно в любой комендатуре.
– И что, никто не мухлюет?
– Да были желающие. Поймали и вздернули. Новых не нашлось пока.
– Однако… Спасибо за совет, не знал. Да, кстати, а с оружием стражи чего?
– Ну, вообще, конечно, можешь и себе забрать или в ближайший отдел дорожной стражи сдать за выкуп. Но это тебе в минус будет. Не дело это, на смерти братьев по вере деньгу зашибать. Не по-христиански.
Я киваю, мол, понял, и, отойдя на обочину к трупам боевиков, ножом отхватываю от рукавов куски ткани с вышивками.
Когда возвращаюсь, Оксана уже сидит в кабине ЗИЛа, а дед Тимоха стоит у кучи моих трофеев.
– Ну, чего, Миша, предложение у меня к тебе есть: может, с нами в Червленную двинешь? Или какие иные планы есть? У нас там и оружейная лавка есть, туда можно все это добро сдать, если оно тебе не нужно. И комендатура, за «бошки» деньги получить. И трактир хороший, там как раз ваши собираются.
– Что, на всю Червленную один трактир?
– Почему один? – даже обижается Тимофей Владимирович. – Трактиров у нас только больших четыре, но ваши только в «Псарне» сидят. Ее бывший наемник Кузьма Четверть держит, вашему брату у него скидка. Давай, поехали. Опять же, маскхалат твой вернуть надо. Не здесь же Ксюшке его снимать?
От такого предположения Оксана залилась краской и стрельнула в мою сторону чернючими глазами. Не собираюсь ли я свое имущество назад прямо сейчас потребовать? Причем по взгляду и не понять, боится она этого или совсем даже наоборот. Тьфу, блин, так и не научился я в свои тридцать четыре женщин понимать!
– Ладно, дед Тимоха, уболтал, поехали. А с этими, – я киваю в сторону трупов на обочине, – и с «уазиком» чего делать будем?
– А что мы можем? УАЗу хана, радиатор и движок пулями сильно побило. Так что в Червленной на въезде старшему наряда стражи скажем, они за своей техникой точно поедут. Если не починят, так на запчасти разберут. Ну, и этих прикопают заодно.
– Понятно.
Я закидываю свои трофеи в кузов «Бычка» на какие-то плотно набитые брезентовые баулы рядом с Егором и лезу в кабину. Поехали.
Едем довольно шустро, насколько позволяет состояние дороги. Нет, можно было бы и побыстрее, не развалились бы, но с раненым в кузове играть в Шумахера не стоит. Я загодя достал из трофейного ранца несколько кусков мяса и сейчас с удовольствием лопаю. Вкусно. Похоже на говяжий балык, что я когда-то пробовал на Украине. Вот только специй, на мой взгляд, многовато. Я хоть острое и люблю, но тут – явный перебор. А дед Тимоха рассказывает мне про свое житье-бытье, про то, что держит в Червленной небольшую, но популярную в народе лавочку, торгующую экипировкой, снаряжением и форменной одеждой и обувью. Товар закупает оптом в Моздоке. Решаю кинуть первый пробный камень и проверить, сильно ли изменился Моздок за эти тридцать лет.
– В «Икаре»[13] покупаешь?
– Не только, но и там тоже, – отвечает дед Тимоха и продолжает свой рассказ.
Домой они обычно возвращаются с большими военными конвоями, такой как раз выйдет из Моздока и пойдет в Ханкалу послезавтра. Но у какой-то подружки Егора и Оксаны завтра день рождения, они вскладчину уже и подарок прикупили. Вот и уговорили отца выехать вчера, напросившись в компанию к знакомому патрулю дорожной стражи. М-да, вот и прокатились…
Доедаю мясо и достаю из РДшки флягу с зеленым чаем. Делаю пару больших глотков. Нет, жить определенно хорошо! Спохватившись, предлагаю угоститься попутчикам. Дед Тимоха, объезжающий очередную промоину на дороге, только отрицательно крутит головой, а вот Оксана берет у меня протянутую флягу.
– Ой, а что это такое?
А, ну да, видимо, чай «Липтон» тут не так хорошо известен, как в наше время. Вдруг захотелось подурить. Я делаю страшное лицо и зловещим хрипящим шепотом сиплю:
– А это, девица, зелье приворотное! Теперь навек моя будешь!!!
Несколько секунд наблюдаю, как испуганно вытягивается ее симпатичное личико и широко раскрываются и без того большущие глаза, а потом, не выдержав, сначала прыскаю в кулак, а потом начинаю хохотать в голос.
– И не стыдно тебе, взрослому мужику, девчонку-то кошмарить? – укоризненно, но широко при этом улыбаясь, качает головой дед Тимоха.
Оксана, сообразив, что я пошутил, фыркает, будто возмущенная кошка, бросает фляжку мне на колени и отворачивается. Сквозь шум двигателя и дребезжание кузова слышу ее обиженный шепот:
– Дурак.
Снова ухмыляюсь, а потом пробую вытянуть из словоохотливого Тимофея Владимировича еще хоть какую-нибудь информацию.
– А что, чеченцы у вас тут часто такие фортели выкидывают?
– Да что ты, Мишань. Местные-то, равнинные, только сразу после Большой Тьмы, когда мы с Америкой друг друга расфигачили, бузили. Побандитствовали не слабо, но только после того, что им ханкалинские устроили, затихли, как отрезало. А все это уже сколько лет назад-то было! Так, сейчас, ну да, аккурат в тринадцатом году вояки по ним утюгом и проползли. И вот уже двадцать семь лет – тишина. Живут как нормальные люди: торгуют, скот, виноград и хлебушек растят. В комендатурах служат и в дорожной страже. Только вот развалины тут да вокруг Шали на память о тех временах и остались. Мертвая Земля… А эти, – он неопределенно махнул рукой себе за спину, – они не местные. Из горских непримиримых тейпов. У них как молодняк подрастет, так идут в набег на равнину. Обряд этой, пни… или… тьфу, блин, посвящение в воины, короче.
– Инициация? – автоматически подсказываю я, а у самого голова занята совсем другими мыслями. Значит, Большая Тьма – это война, причем скорее всего ядерная. Центральная власть, похоже, физически исчезла вместе с Москвой. И местные «зверьки» начали вовсю резвиться, позабыв, что вместе с Москвой и центральной властью исчезли и те, кто не давал военным порвать их в клочья. И военные устроили то, что дед Тимоха назвал коротким, но емким словом «резня». Судя по тому, как сейчас выглядит Алпатово, было весело.
– Точно, она самая. Вот, видать, опять подросли волчата, крови попробовать с гор спустились. Вот и хлебанули от души… Слушай, а ты вообще чем заняться-то думаешь?
– Вот приеду, осмотрюсь, тогда на месте и посмотрим. Хорошему бойцу всегда дело найдется, – уклончиво отвечаю я.
– Это ты прав. Дел нынче много. Можно в вольных стрелках походить, у них сейчас вроде Костя Убивец старший. Заседают в «Псарне». И заказы к ним идут все время, охранные роты комендатур да ханкалинский ОсНаз не везде и не всегда успевают. Но Убивец не всякого к себе возьмет. Можно в нашу комендатуру, в охранную роту. Комендант наш, капитан Костылев Игорь Васильевич, мужик хороший, справедливый. Про него еще ни один подчиненный дурного не говорил. А уж я со служивыми у себя в лавке каждый день общаюсь. А то вообще дуй в Объединенную войсковую группировку в Ханкале. К генерал-губернатору. У меня там Федька, старший мой, уже до старшины во второй роте ОсНаз дослужился. Скажу ему, он за тебя похлопочет. Парень ты крепкий, умелый. Вступительные испытания пройдешь без проблем.
– Да ну ее, Ханкалу. Равняйсь-смирняйсь, ходить только строевым шагом да каждому фонарному столбу воинское приветствие отдавать? Нет, не мое это!
Ох, рискую, конечно, откуда мне знать, может, теперешняя Ханкала от той, что знаю я, отличается очень сильно. Хотя что-то подсказывает мне, что место, в котором старшим сидит человек в звании Генерал-Губернатора, иным быть просто не может.
– Это да, – поддерживает меня старик. – Дисциплина там серьезная. Так и жалованье не маленькое.
– Не, Владимирыч, не все в этом мире решают деньги. Мне свобода дороже. Не люблю я над собой толпы начальников. Кстати о деньгах. А цены-то у вас тут какие?
– Это смотря на что.
– Меня в первую очередь на оружие интересуют. А то пойду в вашу оружейную лавку «стволы» сдавать, а меня там и надуют.
– За это не переживай. Сергей Сергеич, который в «Ратнике» хозяин, мужик правильный, дурить не будет.
– И все же. Вот такой вот АКС, как у меня, к примеру, за сколько возьмут?
– Такой, как у тебя? Ну, рублей пятьдесят за него дадут, за «Костер»[14] еще сороковник, а то и полтину.
– Это «Обувка».
– Чего?
– Говорю, «Костер» – это ГП, а у меня – ГП «Обувка».
– А, ну тогда точно полтину.
– Ну а если, скажем, АКМ вроде тех, что в кузове лежат?
– Уууу, паря, за это дерьмо много не выручить…
И мы с Тимофеем Владимировичем погружаемся в обстоятельную беседу на тему достоинств и недостатков разных образцов огнестрельного оружия и цен на него в лавке пока не знакомого мне Сергея Сергеевича. За беседой проскакиваем развалины Чернокозова и Мекенской. Скоро уже и Червленная.
Если Алпатово и Чернокозово выглядели для меня вполне знакомыми, конечно, с поправкой на то, что я помню их целыми, а теперь они разрушены, то вот Червленная изменилась настолько сильно, что я даже опешил. С ходу удалось опознать только лежащее слева от дороги озеро да поворотный круг на Толстой-Юрт и Грозный с высокой стелой-шпилькой и надписью «Червленная». В остальном – ничего общего. Я помню привольно раскинувшуюся на равнине перед Тереком станицу с широкими улицами и просторными дворами вокруг каждого дома. Сейчас передо мной только тянущийся вправо и влево на несколько километров земляной вал, высотой не меньше четырех метров, по гребню которого стоят невысокие вышки с прожекторами. Ближе к вершине видны обложенные бетонными блоками бойницы огневых точек. Большинство сейчас пусты, но из некоторых торчат стволы АГСов, СПГ и крупнокалиберных «Кордов» и «Утесов». Я такие фортификационные сооружения видал только в Ханкале своего времени: внутри этих валов проложены обшитые изнутри досками ходы сообщения, по которым можно спокойно ходить, не пригибаясь, и оборудованы хорошо укрепленные огневые точки. Если и не линия Маннергейма, то не намного хуже. Перед открытыми сейчас внушительной толщины железными воротами с трехметровой, примерно, высоты створками – шлагбаум и бетонный колпак КПП, больше похожий на дот, а может, им и являющийся. Возле шлагбаума стоят двое парней в обычной армейской «Флоре» с шевронами дорожной стражи, в стареньких бронежилетах, вооруженные «веслами»[15] с цевьем и прикладом из коричневого пластика.
Повинуясь взмаху руки одного из часовых, наш «Бычок» замирает перед КПП. Я замечаю, что, кроме двух часовых, за нами из бойницы дота приглядывает еще один боец. Причем его взгляд сопровождается движениями ствола «Печенега». Все у парней серьезно.
– Здорово, Тимофей Владимирыч! Чего там у тебя стряслось? – слышится голос откуда-то сверху.
Чтобы увидеть говорившего, мне, с моим немаленьким ростом, приходится пригнуться и неудобно вывернуть шею. На небольшой площадке на гребне насыпи стоит невысокий, но мощный, что называется, «поперек себя шире», усатый дядька лет сорока, одетый в «горку» и черный берет без кокарды. На правом нарукавном кармане вижу такой же шеврон, что и у погибших в Науре бойцов и часовых на КПП.
– Это не столько у меня, сколько у тебя стряслось, Петрович, – отвечает ему дед Тимоха, выбравшись из кабины и опершись на крыло. – В Алпатове на нас «волчата» навалились… Короче, нет больше ни Андрея Петренко, ни Вити Смирнова, ни Юры Семецкого. Тела и оружие их у меня в кузове, УАЗ накрылся, на месте пришлось бросить. И Егору моему ноги перебило, к врачу надо срочно.
– Вот ты ж, мля!.. Ну, как же парни так попали, а?! А как ты отбился-то?
– Да мир не без добрых людей. Господь послал защитника. Он один пятерых завалил, те и мяукнуть не успели. Вон в кабине сидит.
Пришлось и мне выбираться из машины, прилепив на физию самую приветливую из своих улыбок.
– Наемник? Как звать?
– Михаил.
Усатый некоторое время будто ждет чего-то и, не дождавшись, хмурится и задает следующий вопрос:
– Откуда едешь?
– Так из Моздока с нами и едет, – спасает меня Тимофей Владимирович. – Мы, правда, во время ночевки с ним поругались, я ему и говорю, пешком топай. И с утра дальше поехал. А на выезде в засаду попал. Так он бегом через все село к нам на выручку бежал.
Вот, спасибо тебе, дед Тимоха! Действительно, если рассказывать сейчас усатому Петровичу настоящую историю моей встречи с колонной, то меня в лучшем случае заметут в местную каталажку «до выяснения», а то и просто у ближайшей стенки расстреляют, так, на всякий случай.
– Жил в Моздоке?
– Ага.
– Где?
Стараясь не измениться в лице, лихорадочно вспоминаю название улицы, на которой располагалась так понравившаяся мне шашлычная.
– На Богдана Хмельницкого.
– Слышь, Петрович, – вмешивается в беседу, больше напоминающую допрос, дед Тимоха, – пока ты тут в контрразведчика играешь, у меня в кузове сын кровью истекает. Пришел в станицу наемник, серьезный, матерый, за минуту пятерых «волчат» привалил не запыхавшись. Хочет у нас работу найти. Да ты плясать от счастья должен, а не допросы ему учинять. Пропусти нас, мне в больницу надо и домой, а Мишане – к коменданту.
– Нет сейчас коменданта, в отъезде. Ладно, заезжайте, я сейчас дежурную машину выделю, отвезут, Владимирыч, твоего парня к врачу. А вот вам с наемником придется задержаться. Объяснения с вас возьмем по нападению. Мне ж служебное расследование теперь проводить. Вы только это, ребят наших погибших у караулки сгрузите. И оружие их. Мы тебе, наемник, должны что-нибудь?
Я отрицательно мотаю головой.
– Я не из-за денег вступился. Жалею только, что подоспел поздно. Может, и из ваших уцелел бы кто.
Когда обещанный усатым Петровичем дежурный микроавтобус УАЗ-«буханка» уехал, увозя Егора к врачу и Оксану, по пути, домой, а парни из отдыхающей караульной смены аккуратно перенесли тела погибших из кузова ЗИЛа под навес возле здания караулки, мы с Тимофеем Владимировичем прошли в кабинет старшего.
– Так, наемник, Владимирович меня знает, а вот с тобой мы пока не знакомы. Я – начальник отдела дорожной стражи станицы Червленная. Зовут меня Карташов Борис Петрович, для друзей – Петрович. Для тебя пока Борис Петрович или товарищ лейтенант. Это понятно?
– Чего уж непонятного.
– Ну, тогда давай, рассказывай, что там, в Алпатове приключилось…
Следующий час мы с дедом Тимохой по очереди живописали бой в Науре во всех подробностях. Предъявили взятые мною трофеи и куски рукавов с волчьими головами. Мне даже пришлось нарисовать примерные схемы моего «кросса» к месту боя и самого боестолкновения. И уже в самом конце Петрович вдруг, как бы между делом, спросил:
– А чего вы не поделили-то, что Владимирыч тебя с машины погнал?
Оп-па, а вот этот вопрос мы заранее как-то и не обговаривали. Придется импровизировать. Надеюсь, дед Тимоха сможет нормально подыграть.
– Да тут, Борис Петрович, такое дело… Дочь у Тимофея Владимировича симпатичная. Ну, я улыбнулся ей, пару комплиментов сказал…
– Да, бога побойся, Миша, – вступил в игру сообразительный старик. – Она ж тебе, ироду, самому в дочери годится. Да за такие дела, будь я помоложе, руки б твои бесстыжие оттяпал по локоть!
– Ты чего, Владимирыч, за что?! Я ж себе ничего такого не позволил…
– А попробовал бы ты позволить, тогда б я тебя совсем пришиб!!!
– Так, стоп! – грохнул по столу ладонью Петрович. – Все понятно. Прекращайте, а то опять поссоритесь. Ладно, пока свободны. Если еще какие вопросы появятся, тебя, наемник, где искать?
– Да у меня особых планов нет пока. Сейчас зайду в комендатуру, сдам «бошки», потом – в оружейную лавку, трофеи «скину». А остановлюсь скорее всего в «Псарне», Владимирыч говорит, там для нашего брата скидки. Там и найдете, в случае чего.
– Добро. Ты, кстати, чем заняться думаешь?
– Да не решил пока. А что?
– Да нам в стражу опытные люди нужны. Служба, конечно, не сахар, но и жалованье приличное. И жильем в казарме бесплатно обеспечиваем, и питанием.
– Подумаю. Но за предложение – спасибо.
Да, видно, сложная у них тут обстановка, если умеющего обращаться с оружием новичка всего за час дважды спрашивают о планах на будущее. Значит, стрелки им нужны… Прямо Дикий Запад какой-то.
Дед Тимоха, добрая душа, войдя в мое положение, пообещал довезти меня до оружейной лавки, а по дороге показать здание комендатуры.
– Как все лишнее продашь, так налегке в комендатуру и заскочишь. А то упреешь столько железа на себе таскать.
– Кстати, Владимирыч, а в «Ратнике» этом, что, кроме оружия, продают?
– А что нужно?
– Да баул нужен большой брезентовый. Я РПК и патроны к нему решил себе оставить. Пригодятся.
– За это даже не переживай, баул я тебе так подарю, у меня как раз в кузове несколько новых лежат, на продажу брал. Хорошие, прочные. Двойной слой брезента, лямки прошитые, регулируемые. Можно как сумку носить, на плече, можно – как рюкзак.
– Да, Владимирыч, сразу видно торговца… И сколько стоит? – ухмыляюсь я.
Тот только разводит руками в ответ, мол, что поделать, привычка – вторая натура.
Дальше едем молча. Тимофей Владимирович «баранку» крутит, а я по сторонам глазею. Да уж, здорово изменилась Червленная за последние тридцать лет! Помимо напичканного огневыми точками защитного вала, оборону станицы обеспечивала еще и загнанная в капониры тяжелая бронетехника. По бокам от ворот стоят два врытых в землю по самую башню Т, а вдалеке видны торчащие из-за брустверов, будто стальные грибы, башни нескольких БМП Между валом и крайними домами станицы почти полукилометровое «предполье» с рядами колючей проволоки на кольях и скорее всего еще и густо заминированное. Оборону тут можно держать долго и против вполне серьезных сил противника. Жилые дома тоже больше напоминают маленькие крепости из красного или белого кирпича, с кровлями из тяжелой черепицы. На Кавказе всегда любили окружать дома высокими заборами, но если раньше их строили для красоты и чтобы избежать любопытных взглядов, то за теми, что я вижу сейчас по обе стороны улицы, вполне можно пересидеть минометный обстрел.
– А вот, кстати, и комендатура, – кивает через некоторое время Владимирович на приземистое двухэтажное здание, притормозив посреди небольшой площади. Знакомое, кстати, местечко! Если мне мой склероз не изменяет, то в былые годы, еще до первой кампании, тут располагалась детская спортивная школа-интернат. А в году, когда судьба впервые занесла в Червленную, тут стоял сводный отряд Московского СОБРа.
Оглядываюсь в указанном направлении и вижу настоящую крепость: высокая стена из бетонных блоков с бойницами огневых точек и спиралями «егозы» поверху, узкие окна, из которых так удобно отстреливаться в случае нападения, пулеметное гнездо и несколько прожекторов на крыше. Тяжелые стальные ворота, сдвигающиеся вбок, слева от них – проходная, напомнившая внешним видом ДОТ-КПП на въезде в станицу, такая же мощная и основательная, идеально подходящая для ведения оборонительного боя. Перед фасадом – небольшая площадь, и улицы от нее отходят прямые, хорошо простреливаемые. Охраны на первый взгляд немного, но выглядят эти парни куда серьезнее часовых на въезде в станицу. Сразу видно, с наскока этот домик не взять. Откуда-то с заднего двора в небо торчат сразу две антенны. Одна – обычный двадцатипятиметровый штырь-диполь армейской КШМки. Вторая – сильно напоминающий Шуховскую телебашню в миниатюре ажурный металлический конус. Правда, что ли, телебашня? Нет, вряд ли. Скорее всего – радио. Кстати, несколько «тарелок»-громкоговорителей на столбах я по дороге видел, просто внимания не обратил.
– А вон по той улице, буквально метров сто, по правой стороне и будет «Псарня». Там вывеска приметная, мимо не пройдешь. А вот по этой, правда подальше, примерно через километр, и моя лавочка. Я и живу там же, так что заходи в гости.
Еще через пять минут Тимофей Владимирович останавливает ЗИЛ перед сложенным из красного кирпича одноэтажным домом без окон. К стальной входной двери ведет высокое и широкое крыльцо, выложенное толстой тротуарной плиткой. Над дверью простая черного цвета с белыми буквами вывеска: «Ратник. Оружие и боеприпасы». А что? Скромненько и со вкусом. Как говорится, главное не форма, а содержание.
Владимирович помогает мне выгрузить из кузова трофейное «железо», вручает, отказавшись от денег, огромный брезентовый баул цвета хаки и, пожав на прощание руку, уезжает в больницу проверить, как разместили Егора. А я остаюсь на ступенях крыльца, увешанный оружием, будто новогодняя елка. Уже было собираюсь войти, как вдруг до меня доходит, что попытка продать черные от свежего порохового нагара «стволы» выглядит не совсем красиво. Это все равно, что грязную поношенную одежду продавать. Или надкусанные пирожки. Решено! Усаживаюсь прямо на нижнюю ступень крыльца, сваливаю кучей на расстеленный на асфальтовом тротуаре баул автоматы и пистолеты, пулемет ставлю на сошки рядом. Из «мародерки» на свет божий извлекаю масленку и ветошь. Пошло дело! Примерно через час, уже устав от удивленных и заинтересованных взглядов прохожих и изрядно вспотев на жарком солнце, разряжаю все магазины, ссыпав патроны в трофейный «сидор», снова навьючиваю на себя свой маленький, но увесистый арсенал, и толкаю внутрь тяжеленную дверь магазина.
– Рад приветствовать, молодой человек, – слышу я, едва затихает подвешенный над притолокой колокольчик. – Не часто в наше время можно встретить столь добросовестных клиентов. Обычно норовят всучить просто заросшее грязью, да еще и ругаться пытаются. Меня, кстати, зовут Сергей Сергеевич.
– А меня Михаил, – представляюсь я невысокому, полноватому и лысому как колено дядьке лет пятидесяти в маленьких круглых очках, здорово похожему на актера Броневого в роли доктора из «Формулы любви», и жму ему руку. – А как вы узнали…
– Юноша, есть такое дивное изобретение человеческого гения – камера видеонаблюдения. Неужели не слышали?
Пристыженно улыбаюсь и развожу руками. Красиво тебя умыли, Михаил Николаевич. Вот тебе и урок на будущее! Не покупайся на кажущуюся архаичность: на все эти «трактиры», «лавки»… Как ни крути, вокруг тебя будущее, пусть и не совсем счастливое. И народ здешний – далеко не дикари.
Пока собираясь с мыслями, чтобы придумать что-нибудь остроумное в ответ, обвожу взглядом торговый зал магазина…
И минут на десять «зависаю», словно перегруженный компьютер. Да уж, посмотреть тут явно есть на что! Нет, во внешнем облике торгового зала ничего необычного не было: открытые стеллажи, полки и застекленные прилавки. Но вот их содержимое было достойно самого пристального внимания. С одной стороны, не сказать, что выбор поражал разнообразием, по большому счету, все, что я сейчас вижу перед собой, в мое время можно было увидеть почти в любой армейской «оружейке». Но вот тот факт, что все это можно спокойно купить… К этому мне, отлично помнящему, сколько времени у нас занимало получение разрешения на травматический «резиноплюй», точно еще предстоит привыкнуть. Да и количество оружия, что называется, на единицу площади слегка шокировало.
Вся левая от меня стена была занята стеллажом, заставленным, судя по всему, добычей парней вроде меня. Пара десятков «калашей» всех модификаций и обоих калибров. Примерно столько же симоновских самозарядных карабинов. Одна СВД-С[16], а рядом с ней, у меня чуть челюсть на грудь не рухнула, СВТ с оптическим прицелом. Чудны дела твои, Господи! А я уж думал, что «светки» только в музеях да на киностудиях в качестве реквизита и остались. И тут же, выражаясь «высоким штилем», символизируя связь поколений, пристроился немного потертый «Винторез». Три «ручника», два «семьдесят четвертых» и один «брат-близнец» моего. Один ПКМ и один «Печенег». Перед стеллажом – застекленный прилавок, в котором выложены пистолеты: четыре видавших и лучшие времена «тульских Токарева», стайка «Макаровых» с черными и рыжими рукоятями, среди которых, бросающийся в глаза, словно волкодав среди болонок, одиноко красуется АПС. Все не новое, но, судя по внешнему виду, вполне исправное и работоспособное. Секонд-хенд, блин!
Стена справа отдана под «тяжелую артиллерию». Там на станках-треногах грозно замерли «Корд» и НСВ, рядом с которыми «меньшими братьями» примостились ПКМС и АГС На стене – небольшая полка, а на ней – два РГ-6[17] и три подствольника. Все три – «двадцать пятые», странно, «тридцатка» тут в свое время тоже здорово распространена была… В углу – открытая оружейная пирамида, в которой выстроились гранатометы: одноразовые «Мухи» и «Аглени», парочка РПО «Шмель», три РПГ-7 и даже один «Вампир»[18]. И тут же патронные короба, «улитки» для АГС, ленты всех типов, машинки для их снаряжения, и Ракова[19], и для более крупных калибров. Офигеть, дайте две!!! И это все в свободной продаже?! Как говорится: нет, ну это просто праздник какой-то!
Ассортимент на стене за спиной хозяина и в стеклянной витрине перед ним сильно напоминает левую стену, но с тремя очень серьезными отличиями. Во-первых, все оружие новое, лоснящееся от смазки, с ярким воронением. Во-вторых, выбор намного шире: есть и «Вал», и ВСК, и 9А, да и в рядах «Калашниковых» видны и АК, и АК В витрине с пистолетами, кроме «стечкина», «Макарова» и ТТ, лежат пистолет Ярыгина и украинский «Форт». Этот-то тут какими судьбами? И, в-третьих, каждый «ствол» был в единственном экземпляре. Оно и понятно, на стене – образец, остальное в подсобке. Это же не бывшие в употреблении «стволы», что все разные, и всяк со своей «придурью». А еще на прилавке под стеклом аккуратно разложены коробки с самыми разными боеприпасами и ручные гранаты. В гранатах, правда, разнообразия не наблюдалось: РГД-5 и Ф-1, больше ничего и не было. Хотя, с другой стороны, а что еще нужно?
– Что, юноша, понравилось? – выводит меня из ступора насмешливый голос Сергея Сергеевича.
– Да уж, блин, впечатляет – это самое меньшее, что можно сказать! А что, – я, пытаясь пошутить, киваю на правую стену. – ЗУшки нет?
– Ну почему же нет, есть. Просто тут для нее тесновато. Да и денег у вас, думается мне, на ЗУ пока не хватит. Опять же на приобретение крупнокалиберных пулеметов, гранатометов и всего прочего в таком роде нужно получить специальное разрешение у коменданта.
Смотрю на него и не могу понять, то ли мужик умеет шутить с таким серьезным лицом, то ли у него и впрямь двадцатитрехмиллиметровая спаренная зенитная установка на заднем дворе стоит. Хотя, учитывая, что «Утес» и «Корд» имеются… Наверняка и «двадцать третью» купить можно, и КПВ. Были б деньги и «добро» от коменданта.
– А все остальное?
– А все остальное, хоть все заберите, лишь бы денег хватило.
Да уж, блин, сладкий сон любого милитариста! Я сейчас просто заплачу и попрошу у Сергея Сергеевича политического убежища.
Ладно, полюбовались, и баста. Пора к делу переходить.
– Куда тут можно товар для осмотра сложить?
– А вот, у вас за спиной верстачок стоит, на него и выкладывайте свои трофеи. Смотреть их будем. А как они к вам попали, если не секрет? Уж простите мое любопытство.
– Да нет никакого секрета. Мы с Тимофеем Владимировичем и ребятами из дорожной стражи по дороге из Моздока в Алпатово в засаду влетели. Парням не повезло, погибли почти сразу. А я вот удачливее оказался…
– Постойте, Тимофей Владимирович? Старосельцев?
– Вот ей-богу, фамилию-то его я и не знаю. Но если у него есть сын Егор, дочка Оксана и торгует он всякой снарягой и экипировкой, то значит, Старосельцев.
– А что за ребята из стражи?
– Ну, Тимофей Владимирович их фамилии лейтенанту Карташову называл, только я не запомнил. Только имена – Виктор, Андрей и Юра, молодой совсем мальчишка…
– Знаю, о ком речь, Вити Смирнова экипаж. Хорошие ребята были, упокой господь их души. Жалко… А напал кто?
– Старосельцев сказал: «волчата» из непримиримых тейпов.
– «Волчьи головы» в комендатуру не сдали еще? Не возражаете, я взгляну?
– Да нет, вот они, – протягиваю я Сергею Сергеевичу вынутые из кармана вышитые тряпки.
– Ого, да вы, Михаил, серьезный человек! В одиночку пятерых итум-калинских «волчат» уделать, это не в рукав высморкаться. Уважаю!
– А почему вы решили, что они из Итум-Калы?
– Башни позади голов видите?
– Башни Шамиля? – доходит до меня.
Эти древние башни времен Кавказской войны, перекрывавшие некогда ущелье Волчья Пасть, и в мое время были своего рода неофициальным символом Итум-Калинского района.
– Они самые.
Он возвращает мне «бошки», а я выкладываю на гладко оструганную столешницу все свои утренние «приобретения». Сергей Сергеевич поочередно берет их с верстака, вертит в руках, сноровисто делает неполную разборку. Первыми в сторону он откладывает два АКМа братцев-«партизан».
– Извините, Мишенька, но это совсем хлам. Новые цевья и приклады – не проблема, у меня запасных полно и пластиковых, и деревянных. Но они «ушатаные» насмерть. Видно, прежние хозяева совсем дураки криворукие были. Больше восемнадцати рублей за каждый не дам, уж извините.
Во время разговора со Старосельцевым по пути в Червленную я уже составил себе некоторое представление о здешних ценах и только согласно киваю.
– Действительно хлам, Сергей Сергеевич. Вы правы. Больше за них просить было бы хамством.
– «Макаров» тоже слова доброго не стоит, ему в его теперешнем состоянии на помойке место, если уж по совести, но, может, и возьмет кто, на дешевизну польстившись. За него я пять рублей дам.
Мне остается только вновь согласно кивнуть. Честно говоря, я думал, он этот ПМ вообще брать не станет, а просто предложит с ним до ближайшей мусорной ямы прогуляться. Продавец будто читает мои мысли.
– У меня, кроме лавки, еще и мастерская. И оружейник толковый. Так что вытянем «ветерана», может, еще кому послужит. Зато вот СВД и ПММ у вас очень недурственные. За пистолет пятнашку дам, за «снайперку» – сто рублей, если вместе с магазинами и патронами. Идет?
– Идет.
– АКМС тоже вполне приличный, да еще и «затыльник» от ГП… Тридцать. Ножи не возьму, не обижайтесь, не мой профиль. Их попробуйте как раз Старосельцеву продать, он холодным оружием тоже приторговывает. А вот штык, если продадите – возьму, в комплект к моей, – он кивает на снайперскую С ВТ, – красотке. Она как раз без штыка. Два рубля дам, согласны?
– Согласен.
– Угу, гранаты себе оставите?
– Нет, что-то они мне особого доверия не внушают.
– Мне, если честно, тоже, но по пять рублей за штуку дам.
– Пойдет.
– Так, пулемет…
– А вот РПК я продавать не хотел, Сергей Сергеич. Мой «семьдесят четвертый», он все же больше для городского боя подходит. В лесу от него толку будет мало, калибр не тот, не то что от веток, от травы рикошетит…
– Так-то оно так, Миша. Но есть у меня для вас вариант получше. Я вам в обмен на РПК и три «банки» отдам «сто третий» с четырьмя магазинами. Новенький, только с консервации. Есть еще и болгарский, но наш, еще до Тьмы сделан, качеством все-таки получше будет. Подумайте сами: калибр тот же, а весит почти на четыре кило меньше, да и «подствольник» на него навесить можно. Ну как?
Вообще-то, кажется, тут меня милейший Сергей Сергеевич малость по деньгам «напарить» хочет. Но в пределах разумного. АК у него, если верить ценнику, стоит шестьдесят пять рублей серебром. А вот подержанный РПК – восемьдесят пять. И это с одной «банкой». Но, с другой стороны, он мне к «калашу» еще четыре магазина дает. И с остальными «стволами» не обманул. Пусть хоть какую-то выгоду получит.
– Идет.
– А вы, Миша, я гляжу, отличный клиент! Еще чем-то помочь могу? Патроны, гранаты?
– Да, – вспоминаю я про опустевшую «спарку» магазинов, – шестьдесят патронов 5,45 сколько будут стоить? И еще к В О Гам хочу прицениться.
– Вот ВОГов сейчас нет. Зайдите через недельку, как раз подвезти должны. Стоят они по десять рублей. А «пятерка» у меня – пять рублей за пачку. Так что, десять рублей с вас.
– Они у вас 7Н6[20] или 7Н10[21]?
– Ууу, Миша, вы и спросили… Я уже забыл, когда последний раз «десятые» видел, так что только «шестые».
– Ну и ладно. Кстати, Сергей Сергеевич, а где вы все это, – я киваю головой на новенькие «стволы» на центральной стене и витрину с боеприпасами, – закупаете?
– Как где, – тот смотрит на меня с искренним изумлением. – На Украине, разумеется, что-то они там сами делают, что-то им морем из Болгарии везут, а они уже нам переправляют. Как мне кажется, ни в Ижевске, ни в Туле, ни в Коврове разумной жизни не будет еще много лет, пока радиационный фон не снизится. Да и после этого на тамошних руинах что-либо производить будет сложно.
Оп-па, попал, ты, Миша, пальцем в небо. На будущее, думай, прежде чем рот открывать, а то точно на чем-нибудь конкретно засыплешься. Зато, по крайней мере, становится понятным наличие «Форта», да и некоторая информация о здешних делах получена.
– Как деньги возьмете, все серебром или часть золотом?
– Только серебром – уж больно большая куча будет. Давайте часть золотом. Какой у вас тут курс?
Понимаю, что снова сморозил чушь, уж курс золота к серебру тут любой ребенок знает, но делать нечего. Однако пожилой продавец невозмутим.
– Пятьдесят к одному.
Фу, похоже, пронесло. Видимо, в разных краях тут курс различается.
– Тогда пусть будет три золотых и сорок три серебром.
Пакую купленный «сто третий» в баул к ранцу с мясом, своей РДшке и «сидору» с патронами, закидываю его на левое плечо, свой АКС – на правое. Две пачки «пятеры» убираю в «мародерку», туда же перекладываю ИПП, а полученные деньги убираю на ее место, в нагрудный кармашек РПС. Прощаюсь с Сергеем Сергеевичем, клятвенно заверив его на прощание, что обязательно еще к нему зайду, и не раз.
До комендатуры дошел минут за двадцать неспешным шагом. Перед проходной меня притормозили двое квадратных молодых парняг в черных «горках», беретах и РПС, вооруженных АКМСами. На рукавах – шевроны с таким же гербом Терского казачьего войска, что и у дорожной стражи, но с надписями «Комендатура ст. Червленная» и «Охранная рота».
– Кто такой, куда?
– Наемник, хочу «волчьи головы» сдать.
В глазах парней просыпается искренний интерес и что-то похожее на уважение.
– Это ты с утра в Алпатове геройствовал?
Да уж, земля, как известно, слухом полнится. Хотя, что странного, электричество у них есть, телефон тоже. Через КПП я почти два часа назад проехал, да до этого меня и Владимировича Карташов почти час «мариновал». Разошлась информация…
– Было дело.
– И как ты один против пятерых-то?
– Повезло…
– Ну, удача, она девка такая, не ко всем идет. В мешке что?
– Автомат, патроны, еды немного.
– Ясно, тогда мешок и свой «калаш» тут оставь, на выходе заберешь. Не боись, ничего не пропадет, у нас с этим строго.
– А пистолет?
– Можешь оставить. Совсем без оружия мужчине ходить не годится, тут Терской фронт как-никак, не Ростов какой-нибудь и не Ставрополь.
Отдаю баул и АКС сидящему в проходной пожилому осетину в такой же, как и у парней, черной «горке», получаю взамен жестяную овальную бирку с номером, почти как в гардеробе кинотеатра.
– Отец, я тут у вас первый раз. Куда мне?
– В финчасть. На первом этаже по коридору направо, до конца. Там увидишь.
Марширую через чисто подметенный асфальтированный двор, прохожу в серьезной толщины бронированную дверь, по случаю теплой погоды распахнутую настежь. Вежливо киваю сидящему в застекленном «аквариуме» дежурной части лысому амбалу с красной повязкой дежурного и лейтенантскими звездочками на хлястиках-погончиках его черного прыжкового комбинезона.
– В финчасть.
– Проходи, – вяло отмахивается он, но вот взгляд у мужика ни фига не расслабленный, смотрит он пристально и внимательно. Видно, обстановка тут неспокойная и бдительность на высоте что у стражи, что у этих вот, из Охранной роты.
В конце коридора вижу дверь с табличкой «Финансовая часть». Вежливо стучу и вхожу. Первое, что бросается в глаза, – большой отрывной календарь на стене. Ага! На дворе у нас 17 сентября года, понедельник. Ну, слава богу, с датой определились. О, как! Сам факт того, что меня неизвестно как и неизвестно зачем зашвырнуло аж на тридцать лет вперед, уже вообще не удивляет. Воспринимаем как данность. Поразительное все-таки животное человек, адаптируется к чему угодно. Я, по идее, должен сейчас в истерике биться, причитать и волосы на себе рвать от отчаяния. А вместо этого хожу по магазинам и, словно ребенок конфете, радуюсь таким мелочам, как точная дата, в которой я очутился.
Широко и доброжелательно улыбаюсь сидящей за письменным столом полной женщине лет пятидесяти.
– Здравствуйте, а я, видимо, к вам.
– Так, похоже, наш «неизвестный герой» объявился. Ну, молодой человек, ты просто фурор произвел в нашем болотце: появляешься неизвестно откуда, всех подряд спасаешь, нохчей бьешь чуть ли не тапкой, как тараканов на кухне…
– Если б всех спас, было бы просто здорово, – искренне вздыхаю я, вспомнив вдруг умоляющие глаза умирающего Юрки.
Лицо женщины сразу становится серьезным и грустным.
– Да, тут ты, парень, прав. Жалко ребят. Но тут таким никого не удивишь: Терской фронт, тут у непримиримых, считай, в каждой семье кровники. Который год война, а все конца и края не видно. Уже, считай, два поколения на этой войне выросли. Ой, что-то меня в философию занесло! Давай сюда свои трофеи.
Протягиваю ей мятые лоскуты ткани из кармана. Она раскладывает их перед собой, разглаживает, внимательно изучает. Потом достает из верхнего ящика толстый гроссбух в кожаной обложке.
– Ну, давай оформлять. Фамилия, имя, отчество.
– Тюкалов Михаил Николаевич.
– Год и место рождения.
– Эээ, – быстренько перегоняю свой возраст под «местное время», – две тысячи шестой, Московская область. Город нужен?
– Ой, да какая теперь-то разница? Достаточно и области.
Да уж, кому теперь интересны названия стертых с лица земли и засыпанных радиоактивным пеплом городов бывшей Московской области.
– Род занятий?
– Наемник.
– Дата, время и место огневого контакта?
– Сегодня утром, около восьми, Мертвые Земли, село Алпатово.
О, как загнул! А главное, тетка все это восприняла совершенно спокойно, как должное. Похоже, начал врастать в местные реалии.
– Есть ли свидетели огневого контакта?
– Да, Старосельцев Тимофей Владимирович и его дети: Егор и Оксана.
– Ну, вот и закончили с бюрократией. Вот тут распишись.
Пока я расписываюсь, женщина открывает обшарпанный несгораемый шкаф у себя за спиной.
– Награду как возьмешь? Серебром или золотом?
– Лучше золотом.
Смахиваю со стола в ладонь золотую монету, прощаюсь и выхожу в коридор. Возле «дежурки» меня останавливает давешний лысый дежурный.
– Эй, парень, тебе надо будет с комендантом по поводу происшедшего поговорить, но он в Ханкале. Ты остановиться где решил?
– В «Псарне».
– Ясно. В общем, ты лучше никуда не отлучайся, как комендант вернется, мы за тобой посыльного пришлем.
– Договорились, товарищ лейтенант! – шутливо козыряю ему, подражая американским воякам из кино.
Тот только ухмыляется и кивает в ответ. Забрав на проходной свои вещи и оружие, топаю по указанной мне Старосельцевым улице, которая и впрямь метров через сто приводит меня к основательному одноэтажному дому, обложенному диким камнем, с цокольным полуподвалом. Вход, что характерно, ведет именно в него. Над широкими деревянными дверями, распашными, будто в салунах из американских вестернов, только полноценного размера, висит не без таланта нарисованная вывеска. На ней – три здоровенные серые кавказские овчарки, мохнатые, с оскаленными огромными белоснежными клыками и купированными ушами-пенечками. Лапами они опираются на ярко-красную надпись, сделанную шрифтом, стилизованным под старославянский – «Псарня». А ниже уже вполне нормальными черными буквами: «Трактир и гостиница». Да уж, прав был Тимофей Владимирович, пройти мимо, не заметив, сложно.
Спускаюсь вниз по ступеням и вхожу в полутемный зал. По дороге я все пытался себе представить, как может выглядеть «логово» наемников. Фантазия рисовала нечто среднее между салуном на Диком Западе и тавернами из книжек про Конана-варвара: каменные стены, чад факелов, большущий камин, в котором жарится на вертеле здоровенный кусок мяса, а то и целая туша какого-нибудь бычка или барана, орущие песни пьяные и давно не мывшиеся бугаи-посетители с бандитскими харями, обвешанные с ног до головы оружием. Бред, конечно, но больше на ум ничего не приходило. Реальность разбивает все мои безумные фантазии. Вид трактир имеет вполне обычный: десяток столов, стойка бара с тремя пивными кранами. В дальнем углу – широкая деревянная лестница с перилами на второй этаж, который на самом деле первый. Позади стойки видны полки, заставленные бутылками. Разве что бросается в глаза отсутствие стульев, которые заменяют массивные деревянные скамьи, да и столы сделаны им под стать. Такую мебель двигать упреешь, зато и в драке в качестве подручного средства использовать не получится, и сломать трудно, даже если специально постараться. А еще на стене за спиной крупного, похожего на бросившего спорт борца-вольника, пожилого бармена висят бесшумный автомат «Вал» с оптическим прицелом и растянутый треугольник некогда черной, но здорово выцветшей и полинявшей косынки. Ну да, Владимирыч ведь говорил, что хозяин трактира – бывший наемник. Кузьма Четверть, кажется. Скинув баул на пол, себе под ноги, и положив на него сверху АКС, здороваюсь с барменом.
– Кузьма, – представляется он. – Местный бармен и, до кучи, хозяин.
– Михаил, посетитель.
Улыбаясь, жмем друг другу руки.
– Ты покушать или на постой остановиться?
– Вообще-то на постой, но покушать тоже не мешает.
– Ну, для коллеги, – Кузьма кивает на мою бандану, – номер на одного – пять рублей серебром в сутки, трехразовое питание в стоимость включено, но спиртное в эту цену не входит. В номере душ. Прочие «удобства» – во дворе. Нужна баня – заказывай заранее, часов за пять хотя бы, чтоб протопилась. Стоит три рубля. Если надо какие вещи постирать, тоже можно. Там оплата зависит от количества тряпья. Сегодня завтрак ты уже пропустил, так что за первый день с тебя возьму не пять рублей, а четыре. Обед – через час. Если очень есть хочешь, меню вон, на стене висит, но, не обессудь, за отдельную плату. Какие вопросы есть?
– Розетка в номере имеется? Мне аккумулятор для радиостанции зарядить надо.
– Есть розетки. Если зарядный «стакан» нужен, то могу на прокат дать. Станция какая у тебя?
– «Стакан» у меня свой. Заплачу пока за три дня, а там глянем.
– Хорошо, тогда четырнадцать рублей с тебя. Поселишься в третьем номере.
Кузьма берет у меня деньги, достает из-под стойки ключ и показывает на лестницу.
– Комната там, подходи на обед, не забудь. Сегодня кубанский борщ и свиная отбивная с картошкой.
– Ну, теперь точно не забуду. Пожрать вкусно я большой любитель.
Номер оказывается вполне приличным, небольшим, не больше десяти «квадратов», ну так мне тут не в футбол играть. Маленькая прихожая, из которой можно попасть или в душ, или в комнату. Душевая – самая обычная, я по ходу своей кочевой военной жизни на такие насмотрелся: неглубокая, примерно по щиколотку, ванночка, вмурованная в пол, и торчащий прямо из стены смеситель с краном и гибким шлангом душа. На стене справа – маленькое зеркало с проволочной полочкой под ним, ну да, умыться, там, физиономию побрить. Пол и стены выложены простенькой, местами сильно потрескавшейся кафельной плиткой. С одной стороны – предельный аскетизм, с другой – я все-таки далеко не «аглицкая королева», приходилось и в ведре мыться, и в ледяной грязноватой горной речке. А тут горячая вода есть, уже немало! Заглядываю в комнату. А ничего себе так. Даже уютно. Широкая кровать, невысокая тумбочка рядом, напротив – стол и пара мягких стульев. Встроенный в стену шкаф-купе, почти как у меня дома… был… когда-то… только без зеркальной панели во всю дверцу. Стены покрашены желтой краской. На стене в изголовье кровати – ночник с матовым плафоном-шаром и розетка. Под потолком – люстра, почти такой же матовый шар, что и у ночника, только в два раза больше. На полу – плетенный из множества матерчатых лент коврик. Единственное окно смотрит во внутренний двор, но сквозь него почти ничего не видно, похоже, весь двор густо оплетен виноградной лозой. На стене рядом с окном – небольшой прямоугольный радиоприемник без названия в пластмассовом потемневшем от времени грязно-белом корпусе. Ни шкалы диапазонов, ни каких-нибудь кнопок. Из всех «органов управления» – ребристое колесико громкости, до половины «утопленное» в корпус приемника, которое если до упора повернуть влево, еще и кнопка «выкл.». Помню-помню я такие агрегаты. Я в детстве у бабушки в деревне такие видел. Называется это чудо техники «радиоточка» и принимает только один канал. Интересно какой? Тот, у бабушки, «Маяк» принимал. Как сейчас помню: «На волне «Маяка» – программа «Рабочий полдень»». А тут что? Поворачиваю ручку громкости. Сквозь треск эфирных помех слышен голос какой-то певички, что-то поющей про большую любовь. Песня незнакомая, но и так все ясно. Попса… Попса никогда не меняется… Хмыкнув, вырубаю приемник и, стянув с головы бандану, кидаю ее на кровать. Нормально, жить можно!
Вытряхиваю все содержимое баула на кровать, застеленную простым серым шерстяным покрывалом. Достаю из РД коробку со сканером, включаю зарядный «стакан» в розетку и ставлю станцию заряжаться. А сам, усевшись на кровать и подвинув стол поближе, начинаю окончательную ревизию своего имущества.
По итогам первых двух суток в новом для меня мире и в новом качестве я строго в плюсе: разжился целой кучей полезных и не очень вещей. Прежде всего – деньги. За вычетом потраченного на патроны и отданного за номер у меня четыре золотые и двадцать девять серебряных монет с довольно затейливым гербом и надписью «Югороссийская республика» на одной стороне и номиналом в один рубль на другой. Странно, кстати, почему было не обозвать золотой как-то иначе? Хотя, если курс в разных местах разный, то запаришься номиналы менять. То он «полтинник», то «четвертак», а то – «червонец». А так, рубль и рубль. Есть серебряный – он дешевле. Есть золотой – он дороже. Наверняка есть еще и какая-нибудь медная мелочь, серебро разменивать. И незачем голову ломать. Так, что еще? Еще есть остатки «наследства» убиенных мною в Науре бандитов: два охотничьих ножа, ранец, набитый копченым мясом, РПС с подсумками под ручной пулемет, теперь мне уже совсем не нужная. Шесть автоматных и два пулеметных магазина калибра 7,62 миллиметра, патроны пистолетные 9×18, изъятые из бандитских пистолетов – 32 штуки, нормально, полтора магазина к моему «стечкину». Целая россыпь автоматных патронов 7,62 миллиметра в вытертом брезентовом вещмешке. На некоторое время погружаюсь в пересчет. Ага, штук, не много, конечно, но и не штатный БК. Как ни крути, десять полных магазинов и еще чуть больше половины. Учитывая их вес, больше на себе и не упрешь. По крайней мере, если пешком идти, а не на авто катиться. А с авто у меня тут пока никак. А еще есть новенький, только что выменянный АК с четырьмя магазинами. Да все то, с чем я сюда провалился и о чем уже рассказывал чуть раньше. Не плохо! Не олигарх, конечно, но и нищим не назвать.
Закончив игру в Скупого Рыцаря, не спеша набиваю пустые магазины к АКС купленными патронами, убираю вещи и автоматы в шкаф и топаю в душ. Стоя под тугими струями, размышляю о том, как же все-таки мало солдату надо для счастья: вкусно и много пожрать да в горячей воде помыться. Пункт два – выполнен, пункт раз – пойдем выполнять через десять минут. В одном обернутом вокруг бедер полотенце босиком шлепаю в комнату и прямо на ходу соображаю, что мне, похоже, еще очень многое прикупить надо. Вот помылся, а чистого белья, чтоб переодеться, – нет. И футболки чистой нет. И носок. Да что там говорить, тапочек, и тех нема! Ладно, сейчас поем да пройдусь к тому же Старосельцеву в гости, у него если и не все, то хотя бы часть необходимого купить можно будет. А чего не будет, так хоть узнаю, где найти можно. Но это все – позже. А прямо сейчас пора на обед топать, а то в брюхе уже, как говорится, кишка кишке колотит по башке. Быстренько одеваюсь и натягиваю ботинки, щелкаю «клипсой» застежки, крепя к ремню кобуру со «стечкиным». Как тот парень возле комендатуры сказал: «Не Ставрополь какой-нибудь»…
В зале я оказываюсь не первым посетителем. Два стола уже заняты. За одним неспешно едят и о чем-то беседуют два парня в выгоревших на солнце почти до белизны «горках». На вид, примерно мои ровесники, крепкие фигуры, широкие плечи, загорелые обветренные лица. Свои черные банданы они, словно байкеры, которых я неоднократно видел когда-то в Москве, повязали на плечо, пропустив под мышкой и завязав узлом вокруг хлястика-погончика куртки. За другим в одиночестве выпивает еще один, помоложе первых двух, лет, наверное, двадцати двух – двадцати трех, одетый в камуфлированные штаны и короткую черную кожаную куртку. Внешностью и повадками он здорово смахивает на мелких бандючат начала девяностых: лысая голова, наглая физиономия, некогда спортивная, но уже начинающая оплывать «тушка», этакий некогда накачанный «колобок». Заменить ему камуфляжные штаны на малиновые слаксы, а короткие сапоги на «адидасовские» кроссовки… Да толстую золотую цепь на шею повесить… М-да, одним словом, не нравится мне этот «гусь», хоть убейте, не нравится. Все трое вооружены только пистолетами. Угадал я, без повода обвешиваться оружием тут, похоже, не принято, но и совсем безоружными не ходят.
Увидев меня, все трое отрываются от своих занятий и изучающе разглядывают мою скромную персону. Поневоле вспоминаются старые вестерны с Клинтом Иствудом. В город приезжает никому не известный стрелок, и местные глазеют, соображая, чего от него можно ждать. Ладно, поиграем в ковбоев. Надеюсь, нарываться на проблемы, проверяя новичка «на слабо», подобно киношным «плохишам», они не станут. Не хотелось бы начинать взаимоотношения с местными наемниками с драки или, не приведи бог, со стрельбы. Неспешно рассматриваю их в ответ, здороваюсь, слегка кивая головой, а потом подхожу к стоящему за стойкой Кузьме.
– Так что там с обедом?
– Садись за любой стол, сейчас все будет, – отвечает тот.
И впрямь, буквально через минуту из двери, ведущей, судя по запахам, из-за нее доносящимся, в кухню, выплывает монументальная женщина с большим деревянным подносом в руках. Ох, блин! С таких, наверное, при Советском Союзе статуи колхозниц и прочих строительниц коммунизма лепили. Настоящая казачка: красивая, статная, крепкая. Из тех, что любого коня одним ударом с копыт свалят и горящую избу по бревнышку раскатают. Валькирия! Будь она лет на двадцать моложе – влюбился бы!
А борщ хорош! Горячий, густой, наваристый, с помидорами, бордовой свеклой и пережаренным лучком, с кусочками нежной свинины, заправленный домашней сметаной и посыпанный свежей, душистой зеленью. Вкуснотища! Меня похожим в детстве бабушка кормила. Как она любила говаривать: «Первое отличается от второго только тем, что ложка, которую воткнули в тарелку с борщом, через пару минут все-таки упадет». Да уж, у местных поваров, похоже, подход к вопросу близкий. И это правильно!
От приятных ощущений и детских воспоминаний меня отвлекает кожанно-камуфлированный «колобок», нависший над моим столом и вперивший в меня нахальный взгляд.
– Эй, слышь, а ты кто такой вообще будешь?
Вот, блин, накаркал! Началось. Поднимаю глаза от тарелки и пристально смотрю на «колобка». Нет, ну до чего же он на дешевых «быков» эпохи раннего капитализма похож. Ему б еще пару «гаек» золотых на растопыренные веером пальцы.
– Ты забыл сказать «в натуре»…
– Чего? – не понял тот.
– Да ничего, а кто ты есть, чтоб спрашивать? – начинаю «давить» я, вставая со скамьи и распрямляясь во весь свой немаленький рост. Продолжая сверлить его злым взглядом, подхожу почти вплотную. Мой «оппонент» внезапно осознает, что не так уж он велик и широкоплеч, как ему казалось еще минуту назад, и начинает вертеть головой в поисках поддержки. Безуспешно. Парни в «горках» свою беседу прервали, но смотрят на происходящее просто с интересом, как на представление, и на выручку явно не спешат. Зато за стойкой подобрался Кузьма.
– Толя, а ну-ка отвали от человека, не ищи горя!
– Да ладно тебе, хозяин, не беспокойся, – широко улыбаюсь ему я и добавляю уже специально глумливым тоном: – Деточка ошиблась, сейчас прощения попросит, и разойдемся миром.
Такого «бычок» простить уже не может. Его левая ладонь сминает в комок футболку у меня на груди, а правая, сжатая в кулак, уходит в могучий, аж от уха, замах. Нет, ребята, я так не играю! Таких идиотов даже бить неинтересно! Кто ж тебя, оболтуса, драться учил?! Отражению такого «нападения» в милицейской «учебке» на первых же занятиях по физподготовке обучают. Обеими руками обхватываю его левую ладонь, слегка выкручиваю ее, а вместе с ней и всю левую руку против часовой стрелки. Слегка доворачиваю корпус. Левая рука продолжает удерживать запястье в захвате, а локтем правой резко провожу расслабляющий удар в горло. И тут же сажусь на корточки, прижимая его руку к своему бедру под мышкой правой руки, а левой рву его руку вверх. Это описание приема выглядит длинным, а вот на его проведение у подготовленного человека уходит не больше полутора секунд. Локоть рычагом на излом – это очень больно, мало того, если я еще хоть чуть-чуть поднажму, то выломаю «бычку» локтевой сустав, оставив его на всю жизнь инвалидом. Враз потерявший весь гонор «оппонент», упав на колени и грохнувшись лбом об пол, надсадно хрипит от боли. Он, может, и рад заорать во всю глотку, да вот разбитое моим локтем горло не позволяет. Как говорится, чистая победа. Хотя нет, этот кабан, падая, умудрился цепануть мой стол. И теперь я имею возможность наблюдать растекающиеся по полу остатки борща и лежащую посреди осколков тарелки румяную отбивную, заляпанную картофельным пюре. Вот, блин, и покушали!
– А вот это уже интересно, – слышу я со стороны ведущей к номерам лестницы. – А мне казалось, что боевому самбо только бойцов ОсНаза учат.
Не отпуская захвата, поворачиваю голову на голос и вижу облокотившегося на перила широкоплечего бородача, с интересом глядящего на нашу возню.
– Ты, парень, отпустил бы Толю. Он хоть и придурок редкостный, ежели начинает без повода на незнакомых людей буром переть, но все же НАШ придурок. А ты тут чужак и если его искалечишь, то мы можем расстроиться.
– Да ладно, – я отпускаю захват и, даже не глядя на подвывающего противника, делаю пару шагов в сторону лестницы, – не очень-то и хотелось. Но Толик ваш и впрямь кретин. И это не оскорбление. Это медицинский диагноз. Причем кретин весьма невежливый. Поесть не дал, настроение испортил. А если, скажем, я… эээ… расстроюсь, а?
– Что, такой серьезный парень? Знаешь, не обижайся, но я просто вынужден хоть и в более вежливой форме повторить вопрос Анатолия: кто ты такой и кто за тебя что сказать может? Кто тебя знает?
– Я знаю.
Все, включая меня, оборачиваются в сторону входной двери. Там, на пороге, стоит тот самый лейтенант с фигурой шифоньера, что сидел в «дежурке» комендатуры.
– Этот парень сегодня утром в Алпатове пятерых «волчат» из Итум-Кале угрохал. И Старосельцева с семьей от смерти спас. Один. А вот за Толей вашим, ты уж, Убивец, не обессудь, кроме двух пьяных драк, я особых подвигов не припоминаю. Пойдем, Михаил Николаич, – говорит он уже мне, – там комендант вернулся, пообщаться хочет. Срочно.
Ага, значит этот бородатый и есть предводитель здешних вольных стрелков Костя Убивец. Вот и познакомились, блин. Ну, делать нечего, от приглашения местных властей, да еще переданного столь крупногабаритным и серьезным посыльным, отказываться не стоит.
– С тебя отбивная с картошкой, клоун, – негромко, но отчетливо говорю я, проходя мимо баюкающего руку Толи, и выхожу на улицу вслед за своим шкафоподобным провожатым.
Да уж, как-то не задалась у меня попытка знакомства, интересно, а что ждет меня по возвращении из комендатуры?
Комендант Червленной капитан Костылев понравился мне сразу. Высокий, чуть пониже меня, а мою светлость природа и родители одарили почти двумя метрами роста, широкоплечий, мускулистый, не такой, конечно, огромный, как лейтенант из «дежурки», но мне в габаритах не уступал точно. Мужественное загорелое лицо, волевой подбородок, пристальный взгляд чуть прищуренных серо-стальных глаз. Черный прыжковый комбинезон с подвернутыми до локтей рукавами. На груди – два ряда орденских планок. С ходу подмечаю приметные колодки медали «За отвагу» и двух орденов Мужества. Остальные выглядят незнакомо, хотя еще одна, судя по черно-золотистым полосам, принадлежит «Святому Георгию». Хотя, может, я и ошибаюсь и георгиевской лентой тут обозначают на орденской колодке совсем другую награду. В любом случае дядя, похоже, героический, не из штабных. Внешне капитан чем-то неуловимо похож на моего армейского ротного, погибшего в м в Грозном. Сразу видно, мужик серьезный и правильный.
– Здравия желаю, товарищ капитан. Вызывали? – замираю я на пороге его кабинета.
– Вольно, – улыбнувшись, машет он рукой в ответ. – Не вызывал, а пригласил для разговора. Ты мне не подчиненный, так что во фрунт тянуться не надо. И по званию не обязательно, можно просто Игорь Васильевич. Присаживайся.
Сажусь на стоящий у окна жесткий стул. Хозяин кабинета остается на ногах и, не спеша, прохаживается туда-сюда, заложив руки за спину.
– Ну, о героических подвигах твоих я уже наслышан. И Петрович на въезде просветил, и тут народ треплется вовсю. Но хотелось бы все же услышать все от тебя, чтоб не создавать «испорченного телефона».
В очередной раз начинаю пересказывать историю наших со Старосельцевыми приключений, стараясь не задерживаться на нашем с ними знакомстве, чтоб не нафантазировать лишнего. Зато размолвку в Алпатове, из-за которой меня якобы ссадили, и сам бой расписываю во всех подробностях. Тут опасаться нечего: перестрелка с боевиками имела место быть на самом деле, а любая ссора – дело такое, в ней каждая сторона считает себя правой, и мелкие расхождения никаких подозрений не вызовут. В конце, на всякий случай, рассказываю и о «маленьком недоразумении» в «Псарне». Мало ли, что ждет меня по возвращении. Надо постараться заранее обезопасить себе тылы, изложив коменданту свою версию событий, пока еще есть такая возможность. А то, не дай бог, закончится все большой дракой, а то и стрельбой… Тогда точно доказывать что-либо будет поздно. Они местные, я пришлый, этого будет вполне достаточно.
– Ясно, – задумчиво тянет Костылев. – Насчет «Псарни» сильно не волнуйся, Костя Убивец и Кузьма Четверть – мужики спокойные и разумные. Бардака не допустят. А заняться вообще у нас чем думаешь?
Нет, похоже, этот вопрос так и будет меня тут преследовать!
– Не решил пока. Осмотрюсь, прикину. Сперва хотел к Убивцу в команду проситься, но теперь даже не знаю. Карташов на въезде к себе приглашал, в дорожную стражу, а может, вообще в Ханкалу подамся, там вроде хорошие деньги платят. Опять же, – я с хитрой ухмылкой смотрю на капитана, – у вас в охранной роте, говорят, вакансии имеются… Одним словом, вариантов – тьма. Даже не знаю, какой и выбрать. Пока возьму небольшой тайм-аут, огляжусь, определюсь.
– Шустрый ты малый, Михаил Николаич, – расплывается в ответной улыбке Костылев. – И дня у нас не пробыл, а уже все расклады выяснил. Тебе не с автоматом бегать, а в аналитическом отделе штаны просиживать да раннюю лысину от тяжких дум зарабатывать. А что касается Ханкалы или моей Охранной роты, так за красивые глаза не возьмут, кое-что уметь надо.
– Нет, спасибо, – отрицательно мотаю головой я. – Мне и с автоматом пока вполне неплохо. А по поводу умений, придется – продемонстрируем. Как-никак, без малого шестнадцать лет воюю.
Капитан внимательно смотрит мне в глаза.
– Крым? Украина? Каспийская кампания?
– Везде помаленьку, – уклончиво отвечаю я, чтобы опять не брякнуть чего лишнего.
– Не любишь хвастать? – подначивает он.
– Было бы чем хвастать. С восемнадцати лет только и делаю, что в живых людей стреляю, офигенный повод для гордости, – снова выкручиваюсь я.
– Да уж, – соглашается Костылев, – кровь людская – не водица, лить ее тяжело. Жаль, не все понимают. Ну а так, если в общих чертах, что умеешь?
– Ну, если в общих чертах… Рукопашный бой, самбо, немного боксирую. Стрелковое оружие нашего производства – практически любое, с иностранным – похуже, но из какой-нибудь «М-4» или «беретты» пальнуть смогу. Гранатомет, АГС, с оптикой тоже работать приходилось, но на полноценного снайпера не тяну, все эти формулы тысячных и прочие боковые поправки на ветер для меня – темный лес. МОНку или «растяжку» и сниму, и поставлю. Засады, разведпоиск, организация головных и тыловых дозоров при движении колонн и секретов на маршруте. Городской бой, зачистка зданий. Есть опыт командования и малыми группами, и до взвода включительно. Вожу легковые машины, грузовики и БТР. С гусеничной бронетехникой дела иметь не доводилось. Лётного опыта тоже нет. Вроде все.
– Ничего себе «все»! Получается, если все правда, то сидит передо мной командир разведывательного или штурмового взвода ОсНаз и Ваньку валяет. Силен, бродяга!
– Стоп-стоп, Игорь Васильевич! Где вы тут увидели какого-то таинственного «командира взвода»? – демонстративно оглядываюсь вокруг. – В упор не вижу.
– Понятно, ладно, не будем бежать впереди паровоза, – подозрительно покладисто соглашается капитан.
– Да, вот еще что, – я достаю из набедренного кармана штанов кожаный шнурок с жетонами, найденный в ранце бородатого главаря итум-калинских бандитов. – Думаю, это надо отдать именно вам.
Тот молча принимает из моих рук связку жетонов, не спеша их перебирает, читает фамилии.
– Спасибо. Некоторые из этих ребят пока в пропавших без вести числились. Мы сообщим семьям. Что ж, вот и познакомились. Ладно, Михаил Николаич, не смею больше задерживать. Всего доброго.
Я встаю со стула, жму на прощание протянутую капитаном руку и иду на выход.
– А о моих словах о командире взвода все же подумай, – слышу за спиной негромкий голос Костылева уже за порогом кабинета. Киваю в ответ и закрываю за собой дверь.
Уже почти дойдя до «Псарни», останавливаюсь в нерешительности. Возвращаться не то что страшно… Но чувствую себя все равно неуютно. Как чувствовал себя в далеком детстве по дороге в школу, когда знал, что на крыльце могу столкнуться со своим злейшим врагом Риней Гильдеевым, хулиганом из параллельного класса, державшим в страхе почти всю школу, и стайкой его прихлебателей. Понятное дело, что идти придется и драться буду – авторитет дороже любой порванной рубашки и разбитого носа, но все равно не хотелось.
«А ну, соберись, тряпка! – мысленно командую самому себе. – Тебе что, тринадцать лет?! Детский сад развел тут!»
Делаю физиономию кирпичом и неспешной, уверенной походкой направляюсь к двери в трактир. Войдя в зал, замираю на пороге. Кое-что тут крепко изменилось. Два стола в центре зала сдвинуты вместе. Вокруг них – с десяток крепких мужиков, чей внешний вид и повадки не оставляют сомнений в их роде занятий – наемники. А на столах – пресловутая скатерть-самобранка с поправкой на вкусы здоровых, полных сил и выпивающих мужчин: много мяса и зелени, свежие овощи, всевозможные соленья, от исконно русских маринованных огурчиков и квашеной капусты до черемши, свежий, одуряюще пахнущий лаваш с тмином и, разумеется, батарея бутылок, содержимое которых не вызывает ни малейших сомнений – водка. Во главе стола сидят Кузьма и бородатый Убивец. Получивший от меня трепку Толик и двое парней, что при этом присутствовали в качестве зрителей, тоже здесь. Присматриваюсь к остальным. Сразу видно – серьезные ребята, бывалые. На лицах вполне доброжелательные выражения, да и накрытая «поляна» говорит сама за себя. Похоже, можно перевести дух, проблем не будет. И слава богу!
– Ну, еще раз здравствуй, чужак, – встает мне на встречу Костя. – Как-то не так наше знакомство началось, не считаешь? Мы тут с ребятами помозговали, решили вот, – он обводит рукой «натюрморт» на столе, – за испорченный обед извиниться. Проходи, присаживайся, поговорим, водочки выпьем.
– Согласен, знакомство с первого раза малость не задалось, – отвечаю я. – Но вот беда, не пью я водку.
– Это в смысле «пошли вы нахрен»? – мрачнеет Костя.
– Нет, это в смысле «я действительно не пью водку, но с удовольствием тяпну с вами пивка». Кузьма, пиво у тебя какое есть?
– Светлое и темное, – гудит в ответ местный хозяин и, до кучи, бармен.
– И? – киваю я на стойку бара, за которой сейчас стоит давешняя «валькирия», намекая на то, что кранов три.
– И квас, – улыбается тот.
– Понятно, тогда мне светлого пару, для начала, – говорю я и присаживаюсь на свободный край лавки.
– Ну, тогда давай знакомиться, – снова вступает в разговор Убивец. – Кузьму ты уже знаешь. Я – Костя, позывной – Убивец. С Толиком ты тоже уже знаком, он сопляк еще, позывного не заработал. Это… – следующие пару минут Убивец по очереди представляет сидящих за столом наемников, причем после каждого имени следует позывной. Не кликуха, не погоняло, не прозвище, а именно позывной. Похоже, он тут – обязательная приставка к имени бывалого вольного стрелка. Недаром вон Толя при словах «сопляк» и «позывной не заработал» совсем сникает.
Похоже, сегодняшнее происшествие отодвинуло его перспективу на получение персонального позывного еще дальше. А еще до меня, кажется, доходит, чего усатый лейтенант Карташов на въезде ждал от меня, после того как я назвал свое имя. Упс, опять «косяк». Ладно, глядишь и обойдется.
Процедура представления наконец завершена. Теперь моя очередь.
– Ну, что ж, здравствуйте все. Зовут меня Михаил, позывной – Чужой.
Тут я не вру. Началось все еще в первую чеченскую кампанию, когда мы, тогда совсем щенки сопливые, внезапно осознали, что «дикие чеченцы» спокойно слушают все наши радиопереговоры, а «секретные» таблицы радиокодов попадают к ним из наших штабов даже раньше, чем к нам. Нести потери из-за того, что у тебя нет секретов от врага, не хотелось, и нами было принято простое и эффективное решение. Пусть этими самыми таблицами пользуются те, кто их придумал и нохчам продал. А мы будем выдумывать свои. Позывными становились прозвища, а шифрованные команды выдумывались на общих «посиделках» всей ротой. Что после этого творилось в эфире – передать сложно. И «чехи», и наши «штабнюки», наверное, с ума сходили, слушая примерно следующую тарабарщину:
– Чужой – Сафону.
– На приеме Чужой.
– Со стороны тостера наблюдаю три бутылки «Балтики-Портер», один не выпью, подключи свою мясорубку.
– Понял тебя, Сафон, сделаем.
А означала вся эта галиматья, что командир третьего отделения первого взвода разведывательной роты сержант Сафиуллин заметил со стороны подбитого танка выдвижение группы боевиков, количеством до двадцати голов. Понимает, что силами своего отделения он может и не справиться, и просит у командира первого отделения того же взвода сержанта Тюкалова помощи огнем АГСа.
Конечно, нарушение правил радиообмена налицо. Вот только кто и что нам мог за это сделать? Вовсю шел штурм Грозного, и кому было дело до каких-то балбесов-срочников, которые могли и до завтрашнего утра-то и не дожить. Но мы все же выжили, не все, но выжили. И полученное мною по совершеннейшей глупости еще на КМБ[22] прозвище превратилось в позывной, который периодически звучал в эфире Чечни на протяжении почти шестнадцати лет. И, похоже, скоро зазвучит вновь.
– Это за что ж тебя так? – с улыбкой спрашивает Кузьма.
– Да так, вот за это, наверное.
Я задираю вверх правый рукав футболки.
– Ни фига себе! – вырывается у Толи.
Ага, согласен, татуировка хороша! Я в свое время в тату-салоне на проспекте Мира в Москве за нее весьма приличные деньги отдал. Прямо с плеча на зрителей злобно скалится монстр из фильма Ридли Скотта. Антрацитово-черная блестящая голова, ребристая грудь, белоснежные острые клыки, тонкие суставчатые пальцы лап длинными кривыми когтями как бы впились в бицепс и трицепс, из ранок даже выступила кровь. Уродливый хвост с мощным шипом на конце обвивается вокруг плеча замысловатой петлей. Внушает, знаю. Я в свое время долго объяснял мастеру, чего от него хочу, но зато результат превзошел все ожидания. Увидев готовый эскиз, даже сам испугался. Не буду объяснять, что прозвище появилось гораздо раньше, чем тату. Им это и не важно.
– Серьезная зверюга, – тянет задумчиво бармен Кузьма. – И я даже помню откуда. Вот только странно, что ты ее помнишь, вроде молод слишком. А что за мастер делал?
– Этого мастера, к сожалению, давно нет в живых, – совершенно искренне отвечаю ему я.
Да уж, вряд ли ядерный удар, сровнявший с землей Москву, пощадил небольшой тату-салон рядом с ВДНХ.
– Жаль, – соглашается Убивец, – большого таланта человек был, сразу видно. Жуткая тварь, аж мурашки по коже.
Тут «валькирия» из-за стойки приносит мне две огромные, похоже, литровые, кружки с пивом. Благодарю ее и, подняв одну, провозглашаю сакраментальное:
– Ну, за знакомство!
Потом выпили за здоровье всех парней в черных банданах. Потом, молча и стоя – «третий» за павших товарищей, тут даже мне пришлось махнуть «пятьдесят капель», потому как пиво под такие тосты не пьют. Потом пили за единственную среди нас представительницу прекрасного пола, «валькирию» по имени Зина, оказавшуюся женой Кузьмы. Потом нам с заднего двора принесли подоспевший шашлык. Потом снова пили, на этот раз за победы русского оружия… А потом я, кажется, забыл, что не пью водку…
Просыпаюсь от того, что кто-то тормошит меня за плечо. Разлепляю глаза и вижу перед собой Ваньку. Того самого, с которым мы выезжали из Моздока.
– Миха, хорош дрыхнуть, на построение опоздаешь!
Оглядываюсь вокруг. Я лежу на своей койке, на втором ярусе в нашем кубрике на базе в Беное. Вот, блин, приснится же такое! Спрыгиваю вниз, прямо на свои тапочки, натягиваю маскхалат и быстро шлепаю на выход. У нас не армия, но за опоздание на построение можно легко на неделю в наряд по столовой «загреметь», картошку чистить в качестве «поощрения». Выхожу из казармы на маленький крытый пятачок между кубриками личного состава и командиров. Все уже стоят в строю. Тихонечко юркаю на свободное местечко на левом фланге. Может, не заметят. Ну да, как же, мое двухметровое «тельце» да чтоб не заметили.
– Прапорщик Тюкалов, выйти из строя, – командует Батя, «в миру» – командир отряда полковник Львов.
– Есть, – бормочу себе под нос я и начинаю проталкиваться сквозь строй.
– Ну, что ж ты, Миша, – Батя всегда говорит негромким голосом, но слышно его всем. – Что ж ты творишь-то?
Чего я такого творю, я пока еще и сам не понял, думаю, сейчас мне все мои «прегрешения» распишут в подробностях, но, на всякий случай, выстраиваю на физиономии виноватое выражение морды, полуоборачиваюсь на стоящего позади меня Львова и снова бурчу:
– Виноват, товарищ полковник.
– Да знаю, что виноват, – снова слышу за спиной тихий голос командира. – А ведь мы тебе на базе памятник поставили… В Подмосковье пустой гроб с пеплом из того «КамАЗа» похоронили, вам же в кабину еще одну гранату из гранатомета влепили, все дотла выгорело. Не разобрать, где ты, где водитель. А ты оказывается – живой. И ведь из всех нас ты один живой остался.
Мне, несмотря на тридцатиградусную жару на улице, враз становится очень холодно. Короткий ежик волос встает дыбом. Я поднимаю глаза на стоящий передо мною строй и понимаю, что все стоящие в нем мертвы. Нет, они не обезображены ранами, не залиты кровью, и плоть их не свисает с костей клочьями. Они выглядят почти как живые люди. Но все они – давно мертвецы.
– А ты ведь до нас так и не доехал, Миша, – снова слышу из-за спины спокойный мертвый голос своего мертвого командира и…
…и с хриплым воплем подпрыгиваю на койке. Простыня, подушка и легкое одеяло, под которым я спал, промокли насквозь. Да и сам я в липком холодном поту. По груди, шее и вискам стекают крупные капли. Дышать тяжело, будто грудь стянута железными обручами. Сердце бьется так сильно и гулко, словно хочет сквозь ребра проломиться наружу.
Твою мать!!! Никогда ночными кошмарами не страдал, а тут… Похоже, не стоило все же вчера столько пить. Хорошо хоть похмелью я не подвержен, выгодное такое свойство организма. А то страдал бы сейчас головной болью и «сушняком». Кстати, а чем вчера все закончилось? Убейте, не помню. Судя по ощущениям, без молодецких игрищ не обошлось, мышцы ноют здорово. Однако синяков не видать, да и кинтуса не сбиты. Значит, всерьез не дрался. Это хорошо. Вот ведь, блин, а чего это я вообще надрался-то, аки сапожник? Вроде никогда особой тягой к алкоголю не страдал, а последние несколько лет так вообще водку не пил. А тут… М-да, думается, это у тебя, дорогой друг, просто нервишки сдали от внезапных и кардинальных перемен в жизни. Вот и попытался стресс снять.
И уже стоя под душем, понимаю – я просто обязан добраться до нашей базы в Беное. Обязан, иначе мертвые не оставят меня в покое.
Вымывшись и отскоблив вылезшую за два дня щетину, выхожу из душа и бросаю взгляд на циферблат своих «Командирских», лежащих на тумбочке. Почти шесть утра. Спать уже явно не получится. А до завтрака еще три часа. Достаю из шкафа свежеприобретенный «сто третий» и остатки ветоши из «мародерки». Сергей Сергеич говорил, что большую часть консервационного «пушечного сала» из автомата удалили, но почистить его все-таки надо. Чувствую – скоро он мне понадобится.
Закончив чистку автомата, начинаю снаряжать магазины. Шесть трофейных, еще четыре мне Сергей Сергеевич с вместе с автоматом продал. Как раз почти все патроны из «сидора» в магазины и перекочевали. Потом снова убрякиваюсь на застеленную кровать и начинаю мысленно составлять список необходимого мне для нормальной жизни имущества. Нательное белье, футболки, носки, тапочки, ветошь для чистки оружия, ружейное масло или хотя бы соляра, совсем в крайнем случае – танковая «отработка». Теплое белье и свитер, это пока тепло, даже жарко, а уже через месяц-полтора в этих краях будет довольно мерзенько: сыро, холодно и весьма ветрено. А по ночам, так и сейчас уже далеко не Сочи, особенно под утро, я вспомнил, какую великолепную чечетку отбивали мои зубы вчера утром в Алпатово. Опять же, если радиостанция у меня теперь есть, не мешает прикупить для нее специальный чехол на РПС, не в кармане же ее таскать. Ну, на первое время вроде все. Если что еще и понадобится, теплая обувь там или зимняя одежда, то позже. Оставшееся до завтрака время просто валяюсь на койке, глядя в потолок и размышляя, каким бы образом мне поймать какую-нибудь «попутку» в сторону Ведено. Не пешком же топать. Тут все же, как ни крути, километров семьдесят выйдет, если по дороге, а по-другому в Чечне и не получается, уж больно рельеф сложный. Конечно, можно и пешком, но не хотелось бы.
Спускаясь по лестнице в обеденный зал трактира, обнаруживаю за стойкой свеженького, будто и не пил вчера, Кузьму, и за одним из столиков довольно мрачного, явно похмельного вида, парня. Рыжие волосы, зеленые глаза, нос курносый. Напрягаю память, ага, Саша, позывной – Шуруп. Похоже, наша троица – самые крепкие здоровьем люди в этом заведении. Остальные еще отдыхают. Подойдя к стойке, желаю доброго утра Кузьме и подсаживаюсь за стол к Шурупу.
– Привет, Саш, как сам?
– А то не видишь? Не очень…
– Слушай, ты не помнишь часом, я вчера не барагозил?
– А что, сам не припоминаешь? – Саша отрывается от своей яичницы и удивленно смотрит на меня.
– Я ж вам, иродам, говорил, что водку не пью.
– Это ты-то не пьешь?! – Саша чуть не подавился от наигранного возмущения. – Да Убивец вчера попробовал тебя перепить и под стол свалился.
– А я?
– А ты потребовал гитару, а когда Кузьма тебе ее дал, начал такое наяривать, что сюда «на огонек» какие-то очень симпатичные девушки забрели, чего в «Псарне» отродясь не бывало, побаиваются они нас, хотя мы вроде поводов не давали.
– Спасибо, Зинуль, – благодарю я принесшую мою порцию жену Кузьмы и, нацепив на вилку первый кусок яичницы, продолжаю выяснения: – А дальше?
– А дальше Толя потребовал, чтоб ты ему показал тот прием, которым ему чуть руку не сломал. Все заинтересовались. Раздвинули вон в том углу столы. Так ты сперва Толика покувыркал, потом Артема Коваля, а потом предложил попробовать тебя толпой взять.
– И чего, взяли?
– Ага, впятером все-таки уронили. Даже радоваться начали. А потом, глядь, а ты спишь, паразит, аж похрапываешь. Короче, Четверть нам победу не засчитал, сказал, не велико достижение, спящего впятером на пол уронить.
– Да уж, погуляли…
– И не говори! – хохотнул Саня. – А как мы тебя спать унесли, так девчонки и смылись тут же. Обидно, блин. Но ты их покорил. Правда, Зин?
– Точно, – отозвалась выглянувшая с кухни Зинаида. – Прямо сокрушались! «Как он пил, как он пел!» – с придыханием протянула она тонким голоском, явно кого-то пародируя.
– Да, блин, стыдно! – подытожил я. – Столько лет не пить, а потом вдруг взять и устроить дебош. Позор на мои седины!
– Да ладно, – попыталась реабилитировать меня в моих же глазах улыбающаяся Зина. – Дебош, это когда мебель в щепки и кровь по стенам, как из поливального шланга.
– Что, и такое бывает? – удивляюсь я.
– Да бог с тобой! – машет она на меня рукой. – Отродясь не было, Кузя б успокоил мигом.
Разделавшись с яичницей и легким овощным салатом, запив все это дело стаканом холодного кисленького кваса, снова подхожу к барной стойке.
– Кузьма, слушай, а лавка Старосельцева со скольки работает?
– С десяти вроде.
– Ага, понял, спасибо. И за завтрак тоже, очень вкусно.
Возвращаюсь в номер, вытряхиваю все содержимое своей РДшки, пакую в нее трофейные ножи и РПС с пулеметными подсумками. Это на продажу. Все серебро высыпаю в нагрудный карман «горки». Вот, еще и кошелек какой-то надо под местные деньги раздобыть, в портмоне их носить точно не получится.
До лавки деда Тимохи иду не спеша, прогулочным шагом, наслаждаясь утренним теплом, еще не превратившимся в дневную жару, ярким солнцем и чистым воздухом. На улице довольно многолюдно, носится, звонко шлепая босыми пятками по растрескавшемуся асфальту, детвора. Чинно шествуют куда-то, судя по пустым плетеным корзинам, на рынок, степенные тетки: русские, чеченки, осетинки, кумычки. Некоторых сопровождают молодые девушки, похоже – дочери. В тех степенности еще нет, они больше похожи на тонконогих быстрых горных козочек. Некоторые, тайком от матери, бросают в мою сторону быстрые заинтересованные взгляды и озорные улыбки. Ну да, я ж приметный: почти два метра росту, сто двенадцать кило весу, крепкий, спортивный, жирок, правда, уже начал затягивать «кубики» пресса, но еще не превратил накачанный живот в пузо. А тут еще черная бандана, с которой настоящий наемник расстается только в кровати и при купании, АП С в тактической кобуре, РД за плечами. Ну, просто герой-одиночка, гроза всех врагов и женских сердец!
Подмечаю малое количество автомобилей. За всю дорогу мимо меня проехал только древний, но удивительно бодро выглядящий, «козлик» ГАЗ с бойцами дорожной стражи да армейский «Урал» с брезентовым тентом. Зато «гужевого транспорта» на улицах хватало. Пожилые аксакалы в кучерявых папахах гордо восседали на неспешно цокающих копытцами осликах. Четверо молодых парней, как и положено истинным джигитам и бесшабашным казакам, во весь опор, аж со свистом, пронеслись на резвых жеребцах, будто за ними шайтан гнался.
Немилосердно пыля и протяжно мыча, протопало мимо меня куда-то довольно большое стадо коров, сопровождаемое пастухом средних лет на низкорослой и широкой кумыцкой лошадке. А чуть позже еще двое, на таких же степных коньках, прогнали небольшой табун. Интересно, ведь нефти в Чечне полно, да и перегонять ее в бензин тут отлично умеют, мало, что ли, я спалил самодельных нефтеперегонных «самогонных аппаратов» что в первую, что во вторую кампании. Скорее всего, дело в ограниченном количестве исправного транспорта и недостатке запчастей. Вряд ли война пощадила производства. Хотя, если Ростов-на-Дону уцелел, должен был уцелеть и тамошний машиностроительный завод. А с другой стороны, а что там собирали? Комбайны «Дон» и «Нива», а еще что? Фиг его знает, не помню, да и не интересовался я этим никогда. Помню, что «Жигули» собирали в Тольятти, «Москвичи» – на АЗЛК в Москве и в Ижевске, «Форды» – в Калининграде, кажется. На этом мои «глубокие» познания в данной области и заканчиваются. Своей машины у меня никогда не было, водить научился в армии, там и права получил, совершенствовал умения по ходу службы. А вот на свою так и не скопил, потому и не интересовался этим вопросом.
Дом у Тимофея Владимировича выглядит вполне цивильно: довольно большой, двухэтажный, с белыми, оштукатуренными, судя по всему, известью стенами и синими наличниками на окнах, окруженный высоким забором двор, крытая бурой черепицей крыша. Сама лавка – на первом этаже, а второй, скорее всего, жилой. Нормальное явление, я такое и в наше время в здешних краях, в Дагестане и в Осетии не один раз видел. Входная дверь открыта. Ну да, времени уже десять минут одиннадцатого, пора.
– Вот это гости! – слышу я, едва за мной закрывается дверь. – Мишаня, а я уж думал, придется мне, старому, самому с твоим маскхалатом в «Псарню» топать. Ты как, по делам или в гости?
– Скорее, по делам, Тимофей Владимирович, но и в гости тоже. Кое-чего прикупить надо. И продать, если купите.
Спрашиваю у Старосельцева о состоянии Егора, выслушиваю благодарности за медицинскую помощь, оказывается, местный хирург высоко оценил мою работу и даже сказал, что если б все было сделано хуже, то парень мог бы и умереть по дороге от кровопотери и болевого шока, а сам осматриваюсь.
Да, не врал Тимофей Владимирович, рассказывая об успешности своего предприятия, скорее даже немного приуменьшил, назвав свою «торговую точку» небольшой. Вполне себе приличных размеров магазинчик. И ассортимент такой, что некоторые московские магазины «военторговской» направленности вполне могли бы позавидовать. Есть тут на что поглядеть, есть из чего выбрать! Много форменной одежды: от теплых зимних комплектов до легких сетчатых КЗСов[23]. Несколько разновидностей «горок» и прыжковых комбинезонов: черных, хаки и камуфлированных. Правда, выбор камуфляжных расцветок, мягко говоря, не впечатляет. «Березка» с желтыми или белыми пятнами, «партизан», стандартная армейская «трехцветка» и нечто напоминающее американскую «цифру», похожий камуфляж был на грузинских солдатах во время войны с Южной Осетией. Поневоле вспоминается «буйство красок» в магазине того же моздокского «Икара» в мое время. Тут тебе и «камыш», что синий, что зеленый, и «кукла», и немецкий «флектарн», и всевозможные вариации на тему многочисленных американских расцветок. Про «эротические фантазии» местных умельцев я вообще молчу. Среди них можно было отыскать камуфляж и для лунной поверхности, и для войны в каких-нибудь венерианских джунглях; где еще могли понадобиться столь дикие цветовые сочетания, я придумать так и не смог, хотя фантазия у меня богатая. Да, похоже, ставшая уже историей война и тут внесла свои коррективы.
А вот обувь сначала меня здорово удивляет. Как-то привык я к тому, что в обувных отделах всевозможных армейских магазинов все полки заставлены берцами. Тут картина несколько иная, тут царство сапога. Высокие, средние и совсем короткие, зауженные и широкие, с гладкими голенищами и с собранными в «гармошку», обычные, для «пехотуры», и кавалерийские, с подколенными ремешками. Юфтевые, хромовые, яловые, кирзовые. Вот это да! Прямо глаза разбегаются. А вот берец вижу всего три пары: одни больше похожи на кожаные кеды, заполучившие высокие шнурованные голенища. Подошва тоненькая, голенище плотно облегает ногу. Летние, облегченный вариант, вот только где в таких ходить? Сквозь такую подошву каждый камешек чувствуется. Вторые – грубые, с широкими, почти квадратными носами и мощной подошвой, в которой видна тонкая деревянная прокладка, больше похожие на обычные укороченные солдатские «кирзаки», в которые довольно умело, но все равно не слишком элегантно вшили шнуровку. А вот третьи – настоящее произведение искусства! Внешне сильно похожие на мои «Коркораны», только полностью кожаные, без кордурных вставок. Приглядываюсь к ценнику. Однако! За такие деньги я мог бы себе еще парочку АК купить! Впрочем, ни «кеды», ни «деревяшки» низкой ценой похвастать тоже не могли. Даже квадратноносые страшилища стоили столько же, сколько хромовые кавалерийские сапоги из тончайшей, отлично выделанной, блестящей черной кожи. Хотя не так уж это странно, как может показаться на первый взгляд. Хорошие сапоги умели тачать еще во времена Петра Первого. Никаких особых сложностей в этом деле нет. Был бы мастер-сапожник и кожа. А вот берцы пошить куда сложнее. Правда, судя по всему, кто-то очень даже неплохо справляется, хоть и дерет за свою работу немилосердно.
Вот что-что, а всякая воинская «упряжь»: ремни, портупеи, кобуры, разгрузочные жилеты и ременно-плечевые системы, подсумки к ним, всевозможные рюкзаки, ранцы, сумки, баулы и прочие вещмешки – почти не отличаются от тех, которые я видел и покупал в прошлом. Разве что не видно никакой синтетики, все из натуральной, отлично выделанной толстой кожи или многослойного брезента. И не сказать, что дорого, ну да, товар в здешних краях наверняка ходовой, производителей много. Конкуренция, то-сё, одним словом, звериный оскал капитализма на службе потребителя.
Вижу и футболки, тех же расцветок, что и у верхней одежды, и грубой, явно ручной вязки свитера с высоким горлом. А вот носков не видать, зато лежат рулоны портянок: и летних, и зимних. Вот интересно, у них тут вообще носки в ходу? Как бы ни морщили свои нежные носики высококультурные «эстеты», как бы ни открещивались от них, как от позорной страницы темного прошлого, затурканные «общественным мнением» и всяческими «Комитетами таких-то матерей» генералы, а все ж таки портяночка она получше носка будет. Нет, конечно, в городе да в дорогих кожаных туфлях портянка смотреться не будет. А вот в походно-полевых условиях, когда большую часть дня, а то и несколько суток подряд нет никакой возможности снять обувь, когда некогда и негде просушить ботинки, когда надо идти по жаре не один десяток километров… В таких условиях носок либо превратится в осклизлый вонючий рассадник грибковых заболеваний, либо благополучно рассыплется, а нога будет растерта внутри отсыревшего берца или сапога просто в мясо. Лично я во время первой кампании именно портянками себе ноги и спас. Мы тогда две недели из ботинок не вылезали, а когда остатки нашей почти ополовиненной нохчами бригады особого назначения все-таки вывели из города на отдых и переформирование, я, разувшись наконец, чуть не помер от чудного «амбрэ». Портянка сползала с ноги, будто листья с протухшего капустного кочана, маленькими, расползающимися прямо в руках гнилыми клочками. Но вот сами ноги, как ни странно, почти не пострадали. Нет, и опрелостей, и потертостей хватало, но у бедолаг, на которых были носки, ноги гнили, будто у прокаженных. Одному, помнится, пришлось пальцы на ноге ампутировать – пошло заражение.
Так что против портянок я ничего не имею. А носки спрашивать даже не буду, на всякий пожарный, и так за мною уже упоротые по незнанию «косяки» можно на телеге возить.
Кроме одежды и обуви, на полках лавки деда Тимохи еще очень много всего. Саперные и пехотные лопаты, всевозможные ножи, от маленьких «складней» до «ухорезов» таких размеров и формы, что Джонни Рэмбо зарылся бы в асфальт со стыда за свою «зубочистку», котелки и фляги. Нашлось и ружейное масло, и даже вакса для ботинок. Так, а это что? Сразу видно, ядерная война хоть и осталась в прошлом, но последствия ее людям еще крепко «икаются». Иначе зачем все это? На отдельном стеллаже в рядок стоят несколько противогазов, фильтры для них, свернутые в тючки тяжелые прорезиненные ОЗК[24], выкрашенный в стандартный армейский хаки ящик ВПХР[25], еще какие-то ящички и коробочки, которые я не опознал, но которые, судя по их виду, точно относятся к службе РХБЗ[26], скорее всего всякие дозиметры и газоанализаторы. Во время службы нас особенно по ЗОМПу[27] не гоняли, считали, что в Чечне нам это не пригодится. Похоже, зря не гоняли. Но нельзя быть сильным во всем. Это только в тупых кинобоевиках не самого лучшего качества и книжках в мягкой обложке водятся супербойцы, что одновременно и снайперы, и водолазы, и саперы, и рукопашники, и парашютисты, а мотоциклом или джипом управляют с той же легкостью, что и вертолетом или атомной подводной лодкой. В жизни все не так. Хороший рукопашник никогда не станет хорошим снайпером – чувствительность у разбитых ударами по «груше» и лицам недругов лап не та, пропущенные удары по голове улучшению зрения не способствуют, а главное – боец по природе своей агрессивен, а снайпер должен быть холоден и расчетлив. Хороший пловец обычно плохо бегает, и наоборот – слишком разный ритм дыхания. Как там у классика: «Рожденный ползать – летать не может». Что называется, ВУС[28] у него не тот.
Я вот, несмотря на солидный военный опыт, так и не смог научиться всем премудростям снайпинга, вряд ли смогу сдвинуть с места БМП или БМД и только под угрозой немедленной и очень мучительной смерти соглашусь прыгнуть с парашютом. И плавать не умею. И дайвинг для меня – просто знакомое слово.
Так, что-то я отвлекся, я ж сюда по делу пришел. Объясняю Тимофею Владимировичу, что именно хотел бы купить, а заодно выкладываю на прилавок то, что хотел бы продать. В результате получаю семь рублей за РПС и по рублю за каждый нож. А в опустевшую РДшку складываю отличный серый шерстяной свитер крупной вязки, пару черных футболок, твердый брезентовый чехол для рации, небольшой рулон тонких портянок, отрез грубой сероватой ткани на ветошь, трое классических армейских ТТСов[29] и полулитровую пластиковую бутылочку с маслом. Тапки и кошелек Старосельцев советует мне купить на рынке, расположенном ближе к восточной окраине станицы. Я расплачиваюсь и уже собираюсь откланяться, как Старосельцев снова вспоминает о моем маскхалате.
– Подожди-ка меня тут, ладно, Миша? Я даже лавку закрывать не буду, туда и назад. Если кто придет, скажи, вышел дед Тимоха, сейчас будет.
Я никуда не тороплюсь, а потому покладисто соглашаюсь. Старосельцев уходит, а я остаюсь в лавке. С «туда и назад» Владимирович явно погорячился. Вернулся он только минут через пятнадцать, зато с чрезвычайно довольным видом. А «березку» мою и отстирали начисто, и даже отгладили. Блин, хорошо не накрахмалили, а то был у моей бабули такой «безобидный» бзик – крахмалить до жестяной жесткости все подряд. Вот, помню, я по детству намаялся!
Прощаюсь с хозяином лавки и выхожу на улицу.
Тут-то меня и вяжут… Вернее – пытаются… Силенок у ребят полно, а вот умения явно не хватает. Вся суть задержания в паре в том, что оба задерживающих должны брать «объект» одновременно, лишая его маневра и подвижности. Тут левый слегка запаздывает. Когда кто-то, стоящий прямо за дверью, резко хватает меня за правую руку, я начинаю действовать не раздумывая: хлестко, от локтя, наношу расслабляющий в пах. Слышу, как резко выдыхает нападающий, ага, попал удачно, а потом, вкладывая в удар энергию разворота всем корпусом, бью полусогнутыми напряженными пальцами левой ладони ему точно в кадык. «Клиент», закатив глаза, оползает по стене на асфальт. Второй, стоявший слева, бросается на меня, но пропускает сперва резкий пинок в колено, а потом простую, без затей, «тройку» в голову, и оседает мне под ноги.
– А ну, замер! На колени! Руки за голову! Пристрелю нафиг, сука!!! – слышу я злой и растерянный молодой голос со стороны припаркованного у обочины УАЗа. – Охранная рота, ты арестован!
Вот и приплыли… Надеюсь, я никого из этих обормотов криворуких не убил… Медленно, чтоб этот перепуганный тем, как я в две секунды уделал двух его коллег, щенок не надавил сдуру на спуск, опускаюсь на колени, складываю руки на затылке.
Народу в камере немного – всего восемь человек, я девятый, но она маленькая, и оттого тут довольно тесно. Да еще полное отсутствие вентиляции, и проистекающие из этого жара и вонь. Воняет давно не мытым потным телом, нестираным бельем, портянками и расположенной в дальнем углу, отнюдь не озонирующей воздух парашей. Фу, мля, в некоторых наркоманских шалманах, которые мы по долгу службы периодически «накрывали», и то воняло меньше. Конвоир грубо впихнул меня внутрь и, захлопнув дверь, загремел засовом. Молча прохожу к двухъярусным деревянным нарам из плохо оструганных толстых досок, забираюсь на верхний ярус, чтоб сверху всякая дрянь на голову не сыпалась, и, прислонившись спиной к бетонной стене и опершись подбородком на сложенные на согнутых коленях руки, погружаюсь в невеселые мысли.
Вот и допрыгался ты, Михаил Николаевич. Гадать, на чем ты прокололся, бесполезно. Проще сказать, на чем ты НЕ прокололся. Вопрос в другом: за кого тебя принимают местные? И как доказать им, что ты – вовсе не он? Сейчас, даже если рассказать правду, примут уже не за сумасшедшего, а за хитрого вражину, симулирующего сумасшествие. Ой, попал!!! А Старосельцев тоже хорош, гад: улыбался, зубы заговаривал, а сам, мозги мне запудрив, помчался «особистов» местных вызывать. Хотя он со своей точки зрения полностью прав. А вдруг я шпион? Ага, блин, американский! Из-под груды радиоактивного пепла выкопался, вплавь через океан перебрался и сюда притопал. Узнавать самую главную Военную Тайну.
А самое поганое, что ни задержавшие меня бойцы, ни младший лейтенант, «допрашивавший» меня перед отправкой в камеру, не подкинули ни малейших намеков на этот счет. «Допрос» вообще был верхом кретинизма: меня притащили в какой-то кабинет, хозяин которого сообщил, что меня обвиняют в шпионаже, «откатал» на листе бумаги тушью отпечатки моих пальцев и ладоней и задал всего один вопрос: «Сам, добровольно, рассказать ничего не хочешь?» Ню-ню, что ж вам сказать-то? После того как я отрицательно мотнул головой, «мамлей» просто дал отмашку конвоирам, мол, уберите это. Они и убрали, в подвал, в эту самую камеру. Предварительно отобрав куртку от «горки» и шнурки из берец. Все остальное изъяли еще раньше, прямо возле лавки деда Тимохи. И вот что интересно, камера эта расположена вовсе не в подвале комендатуры. Привезли меня совсем в другой домик. Поменьше размерами, но укрепленный ничуть не хуже. Я так понимаю, местная контрразведка, или МВД. Коллеги, мля! Причем, судя по уровню подготовки их «группы захвата», контрразведка тут лажовенькая. Что для меня очень и очень плохо. Уж слишком часто в подобных «конторах» недостаток ума и профессионализма восполняют «служебным рвением» и всяческими там лампами в рожу, резиновыми шлангами по почкам и всяким-разным в таком духе. Искалечат ведь нафиг…
– Оба-на, Трёпа, ты глянь, какие у фраера знатные ботиночки! – вырывает меня из раздумий чей-то нарочито громкий и наглый голос.
Перед нарами стоят двое. Классическая парочка: громила со «шнырем». Первый – голый по пояс, широкий, но какой-то корявый мужик цыганистого вида, с длинными, будто у гиббона, руками, весь густо заросший черным жестким волосом.
Второй – типичная «шестерка», мелкий чмошник с нахальной рожей, больше всего похожий на шакала Табаки из мультика про Маугли.
– Ага, Гуцул, отличные боты. И размер как раз твой, – мерзенько хихикает он в ответ на слова чернявого.
– Слышь, фраерок, как насчет обувкою махнуться? – Гуцул демонстрирует мне свои растоптанные и грязные горские чувяки[30].
Понятно, пора в камере власть менять. Легко соскакиваю с нар и, спокойно глядя на эту парочку клоунов, цежу сквозь зубы:
– Ты чо разбазлался, мамалыжник? Чо лыбисся, как параша? Или зубы жмут?! А ну, нах, исчезли оба, пока в петушиный угол не определил! Или его тут нет? Так я его специально для вас двоих прям щас и организую.
Гуцул, явно не ожидавший ничего подобного, замирает в недоумении. Потом до его ущербных мозгов доходит смысл мною сказанного. С ревом тираннозавра, которому прищемили хвост, он бросается в атаку. Ню-ню, я в «органах» почти четырнадцать лет, сынок! А до этого – два года в спецназе. А еще раньше – детская спортивная школа. «Двойка» в нос, апперкот в челюсть. «Оппонент», будто подрубленное дерево, с грохотом рушится на пол. Нос я ему сломал точно. Насчет челюсти такой уверенности нет, но вполне возможно. А вот похожий на трусливого шакала Трёпа меня удивляет. Думал, он бежать кинется, а он, погань, выдергивает откуда-то узкую «заточку» и бросается на меня. И на старуху бывает проруха, верная пословица. Если б реакция у меня была похуже, пропорол бы он мне бочину, как пить дать, пропорол бы. А так обошлось неглубоким, но сильно кровоточащим порезом вдоль ребер. Не опасно, но неприятно. Обвожу тяжелым угрожающим взглядом остальных «пассажиров» камеры.
– Еще желающие повоевать есть?
Таковых не находится.
– Тогда бегом убрали от меня куда-нибудь подальше эту падаль, – я киваю на уже начинающего приходить в себя постанывающего Гуцула и лежащего у стены, в которую я его впечатал со всего размаху головой, Трёпу. – Воняют.
Мое распоряжение выполняется беспрекословно и быстро. Морщась и шипя, стягиваю с себя футболку, рву ее на длинные полосы и начинаю перевязку. Замечаю, что один из сокамерников уж очень внимательно разглядывает мою татуировку.
– Ты что-то хотел? – вежливо, но предельно холодно спрашиваю его я.
Когда-то услышал от одного бывалого человека, что в таких ситуациях предельная вежливость вкупе с предельной же жестокостью пугает людей куда больше, чем грубость. Похоже, он и впрямь знал, о чем говорил. Сокамерник перепуганно машет руками и мотает головой, всем своим видом показывая, что ему, собственно, вообще ничего не надо, он тут так, просто мимо проходил.
Наложив более-менее приличную, насколько это в таких условиях вообще возможно, повязку, ложусь на нары прямо там, где сидел. Черт с ним, с мусором, что со второго яруса сыплется, но вверх-вниз мне сейчас скакать точно не стоит.
Кровь останавливается довольно быстро, рана и впрямь пустячная, просто глубокая царапина. Решаю больше ничем не забивать себе голову и просто заваливаюсь спать. Будь что будет, мать его!
Первый раз я просыпаюсь, когда приносят обед. Тогда же из камеры выносят мычащего от боли Гуцула и так и не пришедшего в себя, но все же живого Трёпу. На вопрос охраны, пытающейся выяснить причину происшедшего, спокойно отвечаю:
– Поскользнулись и упали, бедные.
– А с тобой что?
– Порезался, когда брился.
– Ну-ну, – неопределенно хмыкает тот и выходит.
А еда не так уж плоха, как я было представил. Обычная «сечка» со следами присутствия какого-то мяса. Во время срочной службы приходилось и похуже едать, правда, не в таких антисанитарных условиях. Наплевав на совершенно не повышающую аппетит вонь, подчищаю тарелку, выпиваю кружку какой-то бурой жидкости, которую по большой ошибке кто-то обозвал чаем, и, вернув посуду, снова заваливаюсь на нары. До ужина снова сплю. Хм, странное у них тут отношение к шпионам. Я предполагал, что из меня сейчас же кинутся паяльной лампой явки да пароли выжигать, выяснять, где акваланг-оружие-документы. А про меня просто забыли. Даже обидно как-то. Они меня что, за какого-нибудь уругвайского шпиона приняли? Такого, не сильно интересного, которого можно попытать в свободное от действительно важных дел время.
Минут через двадцать на нары рядом со мной подсаживается какой-то мужичок. Невысокий, неприметный, какой-то вообще никакой. По внешности можно только сказать, что кавказец, но вот даже я, проведший в здешних краях почти треть жизни, не возьмусь определить национальность.
– Не помешаю? – акцент тоже почти не чувствуется.
– Нет, не помешаешь, – отвечаю я, – хотел чего-то?
– Хотел от нас всех спасибо сказать, – отвечает он. – Мыто, шестеро, вместе, так сказать, артель. А эти двое тут уже сидели, когда мы сюда попали. Мы люди смирные, а они – на дорогах «шалили», сами хвастали. Мол, сам черт им не брат, каторга – дом родной, всех убьют – одни останутся! Одно слово – уроды!
– А что ж такая «мирная артель» в этой камере делает?
– Ну, я же не спрашиваю, что тут делаешь ты…
– А я отвечу, меня подозревают в шпионаже. Правда, пока не объяснили, на кого…
– Ничего себе, – аж присвистывает мужичок. – Ну, тогда и я тебе скажу: мы по карточным играм, ну, «двадцать одно» там, покер. По крупным кабакам играем. Вот вчера один проигрался и в крик. Шулеры, мол. А при чем здесь шулеры, если сам играть не умеешь? Так что мы и не переживаем сильно, отпустят. Не впервой. Считай, в каждом городе есть хоть один урод, что, проигравшись, про мошенников орать начинает. Денег-то жалко. А мы играем честно, так что бояться нам нечего. Да и связи кое-какие имеются, если совсем прижмет. А вот у тебя, парень, дела плохи.
– Сильно плохи?
– Сильно… Будь ты вор или дорожный грабитель – загремел бы на каторгу, в каменоломни, ну или в Донбасс, уголек добывать. А вот у убийц и шпионов всего одна дорога – в петлю.
– Это если докажут.
– Эти, – мужичок кивает головой на потолок, – эти докажут. Сочувствую…
Мужичок отходит к своим, а я остаюсь наедине с весьма мрачными мыслями и предчувствиями.
Приходят за мной вечером. Снова отводят в тот же самый кабинет к тому же самому младшему лейтенанту.
– Что стоишь столбом, присаживайся, – кивает он мне на табурет, стоящий посреди комнаты, а потом кивает на мой перевязанный бок, – медпомощь не нужна?
– Да нет, спасибо, нормально все, – отвечаю я.
За спиной, с чуть слышным скрипом открывается входная дверь. Оборачиваюсь. В кабинет заходит примерно моих лет, но уже седой, лейтенант. Смотрит он на меня с нескрываемой ненавистью.
– Хорошо, продолжим, – снова говорит мне «мамлей». – Говорить правду – в твоих интересах. Твое имя, звание, задание, с которым тебя к нам забросили, фамилии связных и адреса «явок».
В ответ храню глубокомысленное молчание. Подождав пару минут и уяснив, что говорить я не начну, он, изобразив на лице крайнюю степень огорчения и разведя руками, как бы говоря: «Ну, мил друг, сам виноват, извини!», кивком головы дает отмашку седому лейтенанту. Тот, не говоря ни слова, мощным, хорошо поставленным ударом ноги вышибает из-под меня табурет. Скорее всего, предполагалось, что при падении я должен был крепко приложиться затылком о бетонный пол. Ага, сейчас, размечтались! Страховка и самостраховка – это первое, чему учат человека, решившего заниматься самбо. Падаю аккуратно и без потерь для здоровья: скруглив спину, прижав подбородок к груди и слегка хлопнув по полу раскрытыми ладонями. Седой, осознав, что его выходка цели не достигла, сильно бьет меня ногой в бок, прямо по едва начавшему затягиваться порезу. Шиплю от боли, чувствуя, как теплая кровь снова начала пропитывать заскорузлую повязку.
– Ну что, сука, может, сам все вспомнишь, или помочь?
– Да пошел ты!
Когда минут через десять выдохшийся седой, плюнув от досады на пол, выходит из кабинета, надо мной склоняется «мамлей».
– Зря упираешься, у Петра в Каспийске, когда турки десант высадили, всю семью вырезали. Будешь молчать – он тебя измордует так, что повешения с нетерпением ждать будешь.
Когда дверь с грохотом захлопнулась за конвоирами, что втащили меня в камеру и бросили мою измочаленную «тушку» на нары, рядом снова нарисовался бригадир «мирной артели» картежников. Присев рядом, сочувственно цокает языком.
– Да уж, досталось тебе, парень. А я тебя предупреждал, шпионов тут не любят. Ладно, потерпи, сейчас полегче будет. – В его руках, словно по волшебству, появляется мокрое полотенце, которым он начинает оттирать корку запекшейся крови с моей физиономии. Потом присматривается к повязке на боку и морщится, словно от зубной боли.
– Сменить бы… Ладно, что-нибудь придумаем, – с этими словами он отходит к своим по-прежнему безмолвным товарищам.
И придумали. Судя по всему, это была чья-то еще вполне чистая нательная рубаха. Бригадир сноровисто порвал ее на ленты и вручил их мне.
– Держи, у тебя перевязка все равно лучше выйдет. Не спец я в этом.
Я только киваю в ответ и, поделив «перевязочный материал» пополам, первую половину пускаю на новую повязку, а вторую аккуратно затрамбовываю в небольшую щель между досками нар и бревном, к которому они приколочены. Сдается, свежие «бинты» мне еще понадобятся.
Предчувствия не обманули. Следующий день мало чем отличался от предыдущего. Меня снова отвели в кабинет к парочке «добрый – злой». Первый снова спрашивал, второй снова бил. А я – снова молчал. Отлежавшись на нарах и наложив новую повязку на опять открывшуюся рану, я попил чаю, заботливо припасенного для меня с обеда старшим «артели» картежников.
– Слушай, ну что ты сам над собой измываешься, – говорил он мне, пока я прихлебывал из мятой алюминиевой кружки холодный чай. – Ведь искалечат они тебя, а потом, один черт, вздернут. Слушай, ответь мне, только честно, ты жить хочешь?
– Глупый вопрос, конечно же хочу.
– Тогда есть у меня к тебе одно предложение. Мы действительно бываем в разных местах. И у меня очень много самых разных знакомых. Так вот, есть люди, серьезные люди, которые готовы хорошо платить опытным бойцам, очень хорошо. А ты, как мне кажется, весьма даже опытный…
– Покороче можно? Какой я весь из себя крутой и суровый, я и без тебя в курсе. К сути переходи.
– Ладно, к сути. Нас завтра выпускают, я вполне могу связаться с этими людьми. Они проплатят кого надо, подробности тебе не интересны. И ты отсюда исчезаешь. Сам знаешь, деньги творят чудеса, а нет бумаг, нет и человека. А потом тебя отвозят в одно место и предлагают интересную и хорошо оплачиваемую работу.
– Слышь, братское сердце, ты сам-то эти словесные кружева плести не заманался? Я парень простой и конкретный. И хочу получить простой и конкретный ответ на свой вопрос: где и что надо делать? А нет – иди на хер!
– Тише, тише. Незачем так волноваться. Хорошо, вот тебе ответ: надо будет в горах учить молодых парней тому, что ты знаешь сам. За очень, – он специально выделил голосом последнее слово, – хорошие деньги.
Ага, вот даже как, да ты, похоже, меня в инструкторы к боевикам вербуешь! Ну, держись! Резко, не обращая внимания на резанувшую порезанный бок боль, я вскакиваю с нар и сгребаю «нанимателя» за ворот.
– Ах, ты ж, сучонок! – шиплю я ему в лицо, брызжа слюной от ненависти. – Да я таких, как ты и твои «серьезные», уже пятнадцать лет давлю! А ты мне?.. – я аж задыхаюсь, не найдя нужных слов. – Удавлю, падаль!!!
«Миролюбивая артель» дружно подрывается на выручку своему начальнику.
– Стоять, уроды, а не то я ему шею сверну, как куренку! – рявкаю я, ставлю бригадира «артельщиков» живым щитом между собой и ими.
– Охрана! – визжит он во весь голос. – Убивают!
Дверь распахивается. В камеру вваливаются двое широкоплечих молодцов с автоматами в руках.
– Стоять! Замерли оба!
– Парни, да вы знаете, что эта сволота мне предложила? – выдыхаю я.
– Нам ваши разборки до одного места! Отпустил его, я сказал!!! А сам заткнулся! Оба, быстро, мордой в стену и руки в гору! – рявкает один и вскидывает «калаш».
Предохранитель снят, патрон тоже, скорее всего, уже в патроннике. Да, спорить в такой ситуации не стоит. Выдернут на допрос, там я «вломлю» господина вербовщика. Авось, зачтется. Выполняю приказ и боковым зрением вижу, что горе-вербовщик замер в такой же позе, что и я, несколькими метрами правее.
– Так, – слышу я за спиной все тот же голос, – здесь оставлять его нельзя. В лучшем случае приключится труп. В худшем – несколько. А повесят все на нас с тобой.
– Так давай его в карцер, – отвечает второй охранник, – и повод есть – нападение на сокамерника.
И уже поздней ночью, когда я, стуча от холода зубами, сидел в тесном бетонном мешке карцера, сквозь приоткрывшееся на мгновение отверстие «кормушки» я услышал чей-то незнакомый голос:
– Ты правильно сделал, что не поверил этому кафиру[31], он не наш, он «наседка». Держись, мамелюк.
Спасибо за информацию, блин, а то я сам не догадался! Одно интересно, а кто этот таинственный «доброхот»? Еще одна «подстава» или в здешней контрразведке действительно завелся «крот»? И что такое «мамелюк»? Слово-то знакомое, слышал когда-то, но вот что оно означает и почему его применили по отношению ко мне?
А утром меня, замерзшего и злого, опять привели в «допросную». Я уже было приготовился стойко переносить очередную часть здешнего «марлезонского балета», как вдруг мой взгляд зацепился за одну деталь интерьера, которой тут не было раньше. В углу, под потолком, висела маленькая камера видеонаблюдения, и объектив ее был направлен точно на мой табурет.
Ах, так! Смотрите вы, значит?! Интересно вам?! Ну, суки, сейчас я вам устрою представление. Офигеете глядючи!!! В конце концов, а что я теряю? Да я должен был сдохнуть под пулями боевиков в Алпатове еще три десятка лет назад. Да пропади оно все пропадом!
Я вскакиваю с табурета и, встав прямо перед камерой, начинаю пялиться в объектив.
– А ну сядь! – очнулся ошалевший от моего поступка седой. – А не то…
– Пасть захлопни, щенок! – рыкаю я в ответ с такой яростью, что даже сам пугаюсь звука своего голоса. – Не угомонишься, я тебе головешку твою тупую отверну быстрее, чем ты кобуру «лапнуть» успеешь! И пофигу, что дальше будет! Меня, конечно, тоже привалят, но тебе это будет уже глубоко фиолетово. Да и начальство недовольно будет. Правда?! – ору я прямо в камеру. – Мля, уроды, вас там самих-то этот цирк не задолбал? Или вы думаете, что я такой кретин, что на весь этот млядский детский сад повелся? На эту вашу «сладкую парочку», один мудак вопросы задает, в которые сам ни на грош не верит, второй, мля, так меня ненавидит, что аж кушать не может, но при этом за двое суток, что меня молотит, ни одной серьезной травмы мне не нанес. Не то что ребро, даже зуба ни одного не сломал. Я с самого детства «рукопашкой» занимаюсь и не хуже его умею бить так, чтоб было больно, но без критических последствий для здоровья. А этот «катала»[32] ваш липовый! Интересно, он хоть «фулл хаус» от «стрейт флэша»[33] отличить сможет? Взяли его за полную хрень, но при этом сидит уже трое суток и даже возбухать не пытается! В горы он меня вербовать надумал! Тьфу, мля!!! Может, для вас они все и убедительны, но в тех краях, откуда я родом, их даже на роль зайцев на детском утреннике не утвердили бы!!! Устроили тут клоунаду! Единственные, кто был достоверен, так это та пара идиотов, что я в первый день в камере искалечил. Интересно, чем вы их на это подбили? Пообещали срок на каторге «скостить»?! Какого рожна вам вообще от меня надо?!
– Нам надо, чтоб ты рассказал правду, – слышу я за спиной спокойный тихий голос.
Оборачиваюсь и вижу в дверях Костылева, Карташова и какого-то незнакомого типа с майорскими звездами на погонах обычной армейской «трехцветки» без каких-либо шевронов. Под мышкой тот зажал… ноутбук! Офигеть, первый раз с момента провала в будущее я вижу тут компьютер!
– Вы свободны, – говорит комендант Червленной враз сникшим и даже в размерах уменьшившимся «мамлею» и седому.
Интересно, а чего это бравых контрразведчиков так «накрыло»? Вряд ли от вида коменданта или начальника дорожной стражи. Значит, таинственный майор – серьезная «шишка», причем именно по их ведомству. Обоих бесплотными тенями просто выдувает из комнаты. Кажется, ускорься они еще чуть-чуть, и я услыхал бы хлопок от преодоления звукового барьера. Майор меж тем спокойно садится за стол и поднимает крышку ноута. Костылев присаживается на краешек стола, лицом ко мне, а Карташов, как и я, остается на ногах.
– Мы хотим услышать правду, – повторяет комендант.
– Правду? Ладно, будет вам правда, только не говорите потом, что я вас не предупреждал. Мое имя – Михаил Николаевич Тюкалов, специальное звание – прапорщик милиции, должность – милиционер-боец ОМОН, место службы – ОМОН ГУВД по Московской области, год рождения – одна тысяча девятьсот семьдесят шестой…
Клянусь, такой реакции на свои слова я не ожидал. Реакции не было вообще никакой. Они совершенно спокойно, будто все идет так, как и предполагалось, выслушали меня, а потом майор начал задавать вопросы и что-то настукивать на клавиатуре своего ноутбука. Поинтересовался именами ближайших родственников, образованием, наличием ранений, контузий и государственных наград, под конец спросил личный номер и, жестом фокусника, развернул ноут монитором ко мне.
– Узнаешь?
Еще бы не узнать, с монитора на меня глядела моя собственная фотография в сером милицейском кителе, синей рубашке, при галстуке и с погонами прапорщика. То самое фото, что было вклеено в мое служебное удостоверение. И еще лежало в моем личном деле. Сбоку и чуть ниже фото вижу строчки стандартной анкеты.
– А еще, – выводит меня из состояния глубокой задумчивости голос майора, – тут сказано, что ты пал смертью храбрых, прикрывая прорыв попавшей в засаду автоколонны в поселке Алпатово, 15 сентября года. И даже награжден за этот подвиг орденом Мужества посмертно.
Наверное, выгляжу я сейчас полным кретином. По крайней мере, чувствую я себя именно так.
– Ну и какого черта ты нам тут дурака валял? – пристально смотрит на меня Костылев.
– Да кто б мне поверил? – огрызаюсь я.
– Но ведь сейчас же верим… Да и вообще, после того как больше половины планеты выжгли ядерными бомбами, после того как мне, мальчишке восемнадцатилетнему, полгода назад в армию попавшему, пришлось из «Буратин»[34] сжечь не одну тысячу своих же сограждан, виноватых только в том, что им дважды не повезло: они попали под ядерный удар, но не умерли сразу. После того как турки, которые только и умели, что сувениры туристам втюхивать, подмяли под себя Грузию, чуть не смяли Украину и, объединившись с Азербайджаном, просто растерзали в клочья Армению, а у нас пытались отбить Дагестан… Одним словом, мы тут способны поверить во многое.
– Погодите, что-то мне как-то нехорошо, – бормочу я, падая на табурет.
– Так, похоже, на сегодня с тебя достаточно, – встает из-за стола майор, – сейчас тебя определят в больницу, а как более-менее придешь в себя – продолжим. Заодно, пока есть время, Игорь Васильевич тебя немного введет в курс наших дел. Чтоб если и выглядел лопухом, то, по крайней мере, не шибко развесистым.
Вся троица дружно заулыбалась. Да уж, похоже, все мои попытки сойти за своего выглядели для них довольно жалко. Вдруг меня словно колют иголкой прямо в мозг. Я вспоминаю древний, посмотренный в далеком детстве, еще черно-белый, не то болгарский, не то румынский исторический фильм о временах, когда в их краях безнаказанно хозяйничала Турция. Память не сохранила ни имен героев, ни подробностей сюжета. Только название – «Мамелюк». И теперь я вспомнил, что это слово означает. Так в Османской империи называли самых отборных, свирепых и беспощадных янычар, которых выращивали из взятых в рабство еще младенцами христианских детей. И кто-то неизвестный назвал меня прошлой ночью именно так.
– Слушайте, маленький вопрос: вы знаете, кто такие мамелюки?
По внезапно исчезнувшим улыбкам, по вытянувшимся лицам и похолодевшим глазам, по тому, как они переглянулись, я понимаю, что им это слово известно куда лучше, чем мне.
В «больничку» меня все-таки не положили, устроили в одной из комнат в здании контрразведки, которая, как оказалось, называлась просто и без затей – Служба безопасности. Как-то даже не солидно, на мой взгляд, почти что ЧОП. Но местных устраивает, а моего мнения в этом вопросе никто и не спросит.
Вызванный специально ради меня хирург наложил четыре шва на порез, густо замазал какой-то мазью многочисленные ссадины и гематомы, пообещал, что все заживет как на собаке, и откланялся, оставив меня на попечение «эсбэшного» фельдшера.
В заскочившего на следующий день «буквально на минутку, поглядеть, как устроился» майора-контрразведчика, назвавшегося Олегом Исмагиловым и оказавшегося ни много ни мало заместителем начальника Особого отдела ОВГ Ханкала, я вцепился, будто энцефалитный клещ. Тот не стал кочевряжиться и довольно подробно рассказал мне обо всех этапах «разработки» меня любимого. Первым в СБ про меня сообщил, как не сложно догадаться, Старосельцев. Ну да, благодарность благодарностью, а вот с доверчивостью за последние три десятилетия здешний народ расстался.
– Это он сейчас «божий одуван» на вид, – улыбнулся майор, – а во время резни был – ого-го. Майор внутренних войск, всем восточным направлением при обороне Ханкалы командовал. Когда боевики почти прорвались к вертолетным площадкам, лично остатки батальона в контратаку поднял. Отбились. Вот только ему потом чуть не полтора метра кишок вырезали: две пули в живот ухватил. Уже одной ногой в могиле стоял, считай, на одних «морально-волевых» выкарабкался.
Вот это ничего себе! Хоть убейте, не могу я себе представить деда Тимоху поднимающим батальон в штыковую атаку. Да уж, не самую удачную я нашел кандидатуру для запудривания мозгов.
– Мы тебя сначала за турецкого агента приняли, – продолжает майор, – янычары – ребята суровые, для них пяток «пешек» на съедение кинуть для обеспечения удачного внедрения – раз плюнуть. Потом ты начал такие «косяки» упарывать, что стало ясно, турки тут ни при чем, они бы так грубо не подставились. Был бы ты турком, тебя вязать, конечно, не стали, просто «вели» бы аккуратно, контакты выявляли, агентурную сеть вскрывали помаленьку. А тут – такой форсмажор, объявился не пойми кто, не пойми откуда, и чего от него ожидать – одному Аллаху ведомо. Честно скажу, напряглись. Новый, неизвестный игрок почти всегда непредсказуем и этим особенно опасен. Пришлось «изымать» для выяснения подробностей. Когда начали твои вещи ворошить, возникла совсем уже безумная версия – что ты из Москвы. У тебя ж все: и одежда, и экипировка – почти новое. Ни на «горке», ни на подсумках РПС, ни на кобуре этикетки толком вытереться не успели. А на этикетках – «Сплав», «Корпус выживания», «Mil-Tec»… Короче, конторы, от которых уже тридцать лет ничего, кроме пепла, остаться не должно было. А ботинки твои! А шлем с бронежилетом! Да вдобавок новенькие радиосканер и цифровой фотоаппарат. Да что фотоаппарат! Пена для бритья!!! И «жиллетовский» бритвенный станок с лезвиями! Да я и то, и другое последний раз лет двадцать назад видел, а то и больше. И все разом – у одного человека. Плюс – полное незнание наших реалий. Вот и пришла в одну горячую голову мысль, что в Москве кто-то уцелел, а теперь каким-то образом через зоны радиоактивного заражения до нас добрался с целью сбора информации. А потом, при более тщательном осмотре твоей комнаты, мы нашли вот это.
Исмагилов кладет на прикроватную тумбочку мой кошелек и служебное удостоверение с личным жетоном, которые я запихнул под днище шкафа в своем гостиничном номере.
– Вот тут-то у нас челюсти на пол и попадали, удостоверение-то почти новое, совершенно точно подлинное, но при этом организации, которой уже почти тридцать лет не существует. Да вдобавок действительное до марта года. И новенькие купюры в кошельке, которых уже и не осталось нигде, ими народ во время Тьмы печки растапливал. А еще больше обалдели, когда «пробили» твою «ксиву» и жетон по нашей базе данных. И отпечатки пальцев сравнили. Ханкала – это же огромная военная база. А крупная военная база – это очень большой архив. А в нем не только личные дела и командировочные предписания тех, кто в КТО[35] участвовал. Там если хорошенько поискать, на каждого еще и продовольственный аттестат найдется. А ты, мил друг, не только повоевать, но еще и «геройски погибнуть» в здешних краях умудрился, и наградные документы на тебя тоже через Ханкалу проходили, и туда, и назад. Короче, данных на тебя нашлось – вагон и маленькая тележка, включая фото и дактилоскопическую и стоматологическую карты. Одно было непонятно, какого черта ты здесь, а главное – СЕЙЧАС, делаешь. А ты на допросах продолжаешь жесткое «отрицалово» изображать. Хотя, с другой стороны, кто знает, как бы я себя на твоем месте вел. Короче, решили, что пришла пора просто перед тобой все карты на стол выложить и на откровенный разговор тебя вытягивать. А тут тебя самого «с нарезки» сорвало.
– А кого б тут не сорвало? Устроили, понимаешь, вокруг меня «высокохудожественную самодеятельность». День поглядел, два поглядел, но терпение ж не железное.
– Ладно, ты давай, поправляйся. А о твоем дальнейшем житье-бытье мы после поговорим. И еще, ты уж зла на нас не держи, сам понимаешь…
– Ага, – хриплю я, удачно пародируя Джигарханяна, – работа такая.
Майор пару секунд смотрит с недоумением, а потом, видимо вспоминает, откуда цитата, и расплывается в улыбке.
– Вот, блин, а я уж этот мульт позабыл. В общем, так и есть, работа у нас, конечно, собачья, но делать ее все равно надо.
С тем Исмагилов и откланялся, а еще через пару часов «на огонек» заглянул комендант.
– Здорова, пришелец! Что, готов к уроку новейшей истории?
– Да я, как юный пионер, всегда готов.
– Надо же, я пионеров-то и не застал даже, родился в девяносто третьем.
– Повезло. А про наше поколение даже анекдот был: «У меня не было детства – я был пионером».
– Что, неужто так плохо было?
– Да нет, скорее – наоборот, куда лучше, чем в девяностые. Но это ж у людей такая добрая традиция, осознавать, как они хорошо жили, только после того, как эта самая хорошая жизнь закончилась.
– Это точно, – враз мрачнеет комендант, и я понимаю, что сморозил редкостную бестактность, уж кому-кому, а ему, пережившему и ядерную войну, и весь «букет» последствий, но при этом отлично помнящему жизнь до нее, это известно куда лучше, чем мне.
– Так, ладно, с чего начнем?
– Я бы предпочел с начала.
– Не вопрос, слушай: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою»[36]…
– Что-то не очень смешно получилось…
– Извини, – похоже, мне удалось смутить Костылева не на шутку, – не думал, что ты сильно религиозен.
– Да не сказал бы, но все равно, по-моему, Библия – не повод для шуток.
– Так, ладно, – резко спрыгивает он со скользкой темы, – значит, если вкратце… Началось все с того, что в Штатах какие-то «светлые головы» додумались до того, что все природные ресурсы, вне зависимости от того, на территории какого государства они находятся, должны принадлежать не этому самому государству, а «всему мировому сообществу», читай Соединенным Штатам Америки. И даже на весь мир объявили, что кое-кому придется подвинуться и поделиться.
– Ни фига себе, загнули! И я даже могу представить, кого именно просили «подвинуться и поделиться». А учитывая, что «поделиться» в понятиях Штатов – это отдай все и тихо-скромно посиди в сторонке, авось тебе с «хозяйского стола» каких-нибудь объедков кинут…
– Угадал, предложение адресовано было России. Наши президент с премьером были, сам помнишь, мужики не промах и за словом в карман не лезли. Короче говоря, ответили уклончиво.
– Ага, я этот анекдот про «прапора», что солдатам устройство рации объяснял, тоже помню. В его понимании уклончивый ответ – это вопль: «Пошел бы ты на х…, умник!»
– Ну, примерно так. А потом почти полгода – тишина. Нет, наверняка что-то там, «наверху», происходило. Ноты, там, всякие друг другу слали и все такое прочее. Но в прессе – молчок.
Как отрезало. Люди уже позабыть про эту историю успели, у всех других проблем хватало. Я, например, как раз в армию ушел. А одной совсем не прекрасной ночью мой полк подняли по тревоге. Сначала думали – учения. Но стоило увидеть на плацу лицо комполка, чтобы понять – дело дрянь. Вот только он даже сказать ничего не успел, тряхануло так, что казармы ходуном заходили. Одним словом, как, кто и почему все это начал, доподлинно никто из нас не знает. Не того мы были полета птицы. А тех, кто в курсе был, вместе с их секретными бункерами высокоточными спецбоеприпасами нахлобучило… Ну, дальше пару лет был конкретный амбец, тебе это, скорее всего, не интересно.
– Это почему же? Очень даже интересно, особенно вспоминая твою фразу о том, как ты граждан собственной страны из огнеметной реактивной системы залпового огня жег. Это у вас тут что, еще и внутренние какие-то разборки были?
– Нет, – Костылев морщится, будто от внезапной и сильной зубной боли. – Там совсем паскудная ситуация была. Лично мое мнение, долбали янкесы по нам очень выборочно. Гасили наши объекты РВСН, командные пункты, крупные воинские соединения, административные и промышленные центры, но только в тех районах, где никаких полезных ископаемых не было. Европейскую часть России смело начисто, а в районе Каспия – ни одного взрыва. И Казахстан с его ураном и прочими «подземными богатствами» не пострадал. Донбассу украинскому и граничащим с ним территориям тоже повезло. Ну и Кавказу. Тут ведь и нефть есть в Чечне, и вольфрам-молибден-никель в Карачаево-Черкесии. За Уралом нетронутых территорий много, мы с тамошними связь поддерживаем, но вот добраться пока ни мы до них, ни они до нас не можем. Почему уцелели Ростов-Дон и Ставрополь – понятия не имею. Возможно, пахотные земли их тоже интересовали. Вот только просчитались они. Думали, что мы уже все свои ракеты на иголки порезали, а то, что осталось, как та «Булава», уже и взлететь не сможет. Ошибочка вышла, оказалось, что досталось столько, что и хваленую их ПРО раздербанили, и самим Штатам досталось с избытком. А тут еще Китай и Северная Корея подключились. Ни те, ни другие Штатам живыми были не нужны, особенно китайцы, так что к ним тоже прилетело – мама не горюй. Но и они нашли чем ответить. Так что Северная Америка сейчас, скорее всего, похожа на большое радиоактивное пепелище. Одним словом, если и не весь, то уж половину «шарика» в труху размололи точно. Я так думаю, что больше всех повезло Австралии, на нее, скорее всего, никто ракет тратить даже и не стал. Кому они нужны? Так что у них там «Безумный Макс» уже не кино, а жестокая реальность.
– А Европа?
– Какая Европа, Михаил, о чем ты? А вся эта американская ПРО, все их базы бомбардировщиков и прочие красоты, по-твоему, где располагались? Нет никакой Европы: ни Западной, ни Восточной. Разве что Болгарии изрядный кусок уцелел, да бывшая Югославия, и то не целиком. Может, и еще где кто-то выжил, у нас, сам понимаешь, информация далеко не полная, да и откуда ей взяться-то, полной.
– Стоп, а по «паскудной ситуации» что?
– А, точно, отвлекся я. В общем, на нетронутое ядерными ударами Ставрополье и Кубань валом пошли беженцы из разбомбленных районов. Никакие карантинные меры, само собой, результатов не дали. Оттуда же не только гражданские перли, но и военные. Подразделениями, на бронетехнике. Какой уж тут «карантин» к бениной маме? Какой блокпост танковую колонну удержит? Жить-то всем охота. А кому они тут нужны были? Все порушено, своих чем-то кормить-поить-лечить надо. А эти вдобавок еще и облученные.
– Так они же никого лучевой болезнью заразить не могли, это ведь не грипп.
– Это ты знаешь, и я знаю… сейчас. А тогда нам дали команду – любой ценой не допустить распространения радиационного заражения. Мы, молокососы девятнадцатилетние, и поверили. А как не поверить? Радиация – это очень, до дрожи в коленях, страшно. Хотя кое-кто, офицеры в основном, отлично понимали, что про радиацию – это чушь полная. Но при этом вполне осознавали, сколько на беженцев уйдет продуктов, воды, медикаментов. Что всех их надо будет где-то размещать. Что на их лечение и для обеспечения им хотя бы минимальных условий для жизни нужны люди и ресурсы. Которых мало, которых не факт, что хватит на своих. И ждать помощи неоткуда. Не прилетит Шойгу в своем красно-черном пуховике и не привезет все что надо на самолетах МЧС. Что теперь каждый – сам за себя. Вот и лупили из всех стволов. «Градами», «Смерчами»[37], «Буратинами». Всякими «Тюльпанами»[38], «Гиацинтами»[39] и «Гвоздиками»[40], всей «клумбой», короче. Всем что было, и ствольным, и реактивным… По площадям… В тех краях кое-где земля чуть не в стекло сплавилась.
– Но ведь это же…
– Преступление, – заканчивает начатую мною фразу Костылев. – Согласен. И все мы за это еще ответим на том свете, если он есть. Но по-другому было просто нельзя. Примерно три четверти тех, кто выбрался из зоны поражения, все равно умерли бы от облучения. У остальных были шансы, но… Ты представляешь, что такое сотни тысяч трупов. Которые некому и некогда закапывать или сжигать. Да плюс страшнейшая нехватка медиков и лекарств. Плюс просто дикая скученность…
И это при том, что облученные особенно подвержены всяческой заразе… Это эпидемии, Миша. Страшные эпидемии. От которых погибли бы еще десятки, а то и сотни тысяч. И не только облученных, но и тех, кто под ядерный удар не попал. Может, и было у этой проблемы другое решение, но тогда его никто не увидел.
Я попытался представить себе, что же творилось тогда в степях за Волгоградом. Нескончаемые колонны беженцев, забившие все дороги. Легковушки, грузовики, автобусы, толпы идущих пешком, волоча за собой впопыхах собранный скарб. Армейскую технику, прущую по обочинам, а то и прямо по полю, благо проходимость позволяет. Крики, плач, мат, выстрелы. Сметаемые обезумевшей от ужаса толпой и танками хлипенькие полицейские карантинные кордоны. И ведь, главное, что молотить артиллерией по дорогам – малоэффективно. Скорее всего, им обещали лекарства и горячее питание. Обещали помощь и спасение. Обещали жизнь. Организовывали какие-нибудь «временные эвакопункты» или «фильтрационные зоны». А уже по ним, забитым сотнями тысяч живых людей, наносили массированные удары такой мощи, что земля плавилась в шлак и стекло, а сталь и человеческая плоть горели с одинаковой легкостью, будто бумага. Мля! Фантасмагория какая-то! Безумие…
– Твою ж мать… Прости, конечно, но как же ты с этим живешь?
– Вот так и живу. А генерал, что тот приказ отдал, после того, как ему доложили об исполнении, вышел в соседнюю комнату и застрелился…
– Значит, человеком был, земля ему пухом. С таким грузом на совести только полная мразь дальше жить смогла бы. Выполнить приказ – это одно, солдат приказы выполнять обязан, не раздумывая. А вот отдать… Тут спрос иной и ответственность иная. Ладно, давай о другом, а то, похоже, растравил я тебе душу…
– Да ладно, переживу. Хорошо, давай о другом. Что интересно?
– Все. И здешние дела, и про турков.
– Со здешними делами все несложно. Как Москвы не стало, так все тут сразу уяснили, что дотаций никто больше не пришлет и что работать придется самим. Причем работать много и в поте лица. Очень многим это не понравилось. С ходу нашлась целая куча тех, кто враз вспомнил о славных традициях не менее славных предков-абреков. Рамзан какое-то время пытался удержать всю эту беспредельную вольницу в узде. Неудачно. А как в семнадцатом году его убили, так вообще черт знает что началось. Знающие люди говорили, сильно похоже было на начало первой кампании, только гораздо быстрее и страшнее. Моральных ограничителей-то ни у кого давно не было, зато оружия на руках было полно. Небольшие российские базы вырезали почти мгновенно…
Увидев мою напрягшуюся рожу, Костылев понял, что явно сказал лишнее.
– Мы подняли данные по твоей базе в Беное. Прости, никто до Ханкалы не добрался…
– Понятно. Дальше что было?
– Дальше почти всеми силами они поперли на Ханкалу, хотя часть двинула на Моздок. Их там хорошенько «приложили», и они рванули назад, в сторону Червленной, через Ищерскую, Алпатово, Наур и Чернокозово. Бои были страшные. Ханкалу удержали чудом. Ну, а на Моздокском направлении… Ты сам там бывал. От самой границы с Осетией и аж до Мекенской теперь…
– Мертвые Земли.
– Да, Мертвые Земли. Все жители, кто не погиб, либо в Дагестан подались, либо у нас осели. И из горных районов, куда выбитые с равнины боевики отошли, тоже беженцев много поначалу было. Да один Грозный чего стоит с его населением в двести тридцать тысяч! До Тьмы у нас в станице около восьми тысяч человек жили, сейчас – почти в два раза больше. Так что теперь, когда ситуация более-менее устаканилась, картинка примерно такая: есть горы, в которых засели непримиримые тейпы, есть относительно спокойные Краснодарский край, Ставрополье и Северная Осетия, а между ними, этаким буфером – мы. Бывший Наурский, Шелковской и Надтеречный районы Чечни. Теперь – просто Терской фронт.
– Что, из Города[41] тоже ушли?
– А что там делать? Нет, на окраинах, где «частный сектор», еще живут. А вот центр давно заброшен.
– А с Дагестаном что?
– Последние лет десять Дагестан сам себе фронт. Турки после того, как паровым катком по Грузии прошлись и на пару с Азербайджаном Армению растерзали, попытались и Дагестан под себя подмять. Даже десант в районе Каспийска высадили.
– И что?
– Зубы обломали. Хотя натворить такого успели… Пленных тогда на суд выжившим жителям отдали. Так те их живьем в море топили… Вот так-то. В общем, Дагестан сейчас на военном положении. До Азербайджана-то по Каспию – рукой подать. По суше тоже можно, но тяжело – горы. Но там, видать, урок усвоили, больше не лезут.
– Слушай, как же так получилось, что турки так приподнялись-то? Были ведь – нет никто и звать никак. А тут – куда деваться! Ну, с Грузией понятно. Те всегда вояками были никакими. Чуть что, бежали к русским плакаться, а мы их защищали. И от тех же турков в том числе. Но, как я понял, они не только там, но еще и в Дагестане, и на Украине повоевать успели.
– Успели, – вздыхает Костылев. – А все потому, что во время Большой Тьмы на них просто сил уже не хватило. Флот их на дно пустили, конечно, большую часть баз американских сожгли. Но и только. Сама турецкая армия пострадала мало. А страны вокруг – либо в руинах лежали, либо никогда этим самым туркам конкурентами не были.
– Когда кончается сила сильных, начинается сила слабых, – задумчиво говорю я.
– Красиво сказал, Миша, а главное – точно.
– Это не я сказал. Автора, если честно, не помню, но сказано, будто про эту ситуацию.
– Угу, как в воду глядел. По большому счету, прокололись янычары только дважды: с Украиной и с Дагестаном. Не по силам себе противника выбрали. Хотя, если честно, без нас Украина бы не выстояла. Их там и в Крыму, и на материке хорошо прижали. Они к нам гонцов прислали, мол, выручайте.
– А вы чего?
– Как чего? Братский народ все-таки. Опять же Западную Украину, за компанию с Польшей, считай, в первые же минуты «на ноль помножило». Доразмещались «пшеки» объекты штатовской ПРО прямо на границе. А Восточная всегда к России ближе была. Помогли, разумеется. Но там было похуже, чем в Дагестане. Одним вырезанным городом не обошлось. Больше года воевали. С попеременным успехом. Но тут нам серьезно подфартило. Оказывается, Сербия с Болгарией на все происходящее поглядели и поняли, что если что – они у турков следующие на очереди. Похоже, генетическая память сработала. Помощи от них было не то чтобы очень много, но болгары умудрились свой казанлыкский «Арсенал»[42] сохранить. А оружие и боеприпасы на войне важны не меньше, чем солдаты, сам понимаешь. В общем, вышибли мы совместными усилиями янычар из Украины. Теперь у нас с Украиной, Болгарией и Сербией полнейшие мир-дружба и оборонительный союз. Торговля через Николаев и Одессу идет. Турки пытались на море гадить, но без особого успеха. От флота у них одни огрызки остались. У нас, правда, тоже. Но у трех стран, как ни крути, «огрызков» больше, чем у одной. Торговые караваны охраняются на совесть. Так что после Каспийска на всех фронтах затишье. Относительное, конечно. Мелкие провокации идут постоянно. Да и наших непримиримых турки «подкармливают». Одно хорошо – граница по горам проходит, дороги там…
– Знаю, в Шарое[43] полгода стояли, до Грузии всего двенадцать километров было. Нет там дорог, как Жуков говаривал – одни направления. Есть широкие горные тропы. На УАЗе или на «Ниве» ехать более-менее можно, а вот «Урал» уже не везде пройдет. Про «КамАЗы» или «броню» и говорить нечего…
– Точно, только сейчас там еще хуже. В самом начале Большой Тьмы трясло неслабо, как при хорошем землетрясении. Так что многие тамошние «дороги» в полную негодность пришли.
– Кстати, все забываю спросить, а почему, собственно, Большая Тьма?
– Как почему? Так Тьма и была. Почти четыре года солнца вообще не видели – все небо какой-то дрянью затянуло, облака не облака, гадость какая-то в воздухе висела. Похолодало сильно. Уже думали – кирдык, пора к ядерной зиме готовиться. Ан нет, пронесло, потихоньку очистилась атмосфера.
– Да уж, блин, слушаю тебя, будто фантастический роман читаю. Вот только все на самом деле… Я, конечно, та еще тварь толстокожая, но даже мне не по себе.
– Ладно, довольно с тебя на сегодня «веселых» историй. А то еще в депрессию впадешь. Это мы ко всему этому звиздецу долгие тридцать лет привыкали, а на тебя все резко свалилось. Я вообще удивляюсь твоему хладнокровию.
– Хочешь начистоту? Я тоже. У меня ж там, – я неопределенно мотнул головой, но капитан отлично понял, о чем речь, – семья осталась: родители, сестра, прочая родня… Друзья, знакомые. Мля, там вся моя жизнь осталась!!! А я сижу тут на коечке, будто так и надо!
– Да уж, тебе бы психолога опытного найти, пообщаться. Да только где ж его взять? Ну, может, придумаем что-нибудь. Пойду я, пожалуй.
– Погоди, последний вопрос: кто такие мамелюки? В смысле, кто это такие тут, у вас? Кто это раньше были, я и так знаю.
Костылев опять мрачнеет.
– А сейчас, Миша, это почти то же самое, что и раньше в Османской империи, а до этого – в Древнем Египте. Это воины, выращенные из детей-рабов в дикой, фанатичной ненависти ко всем, кроме своих хозяев. В нынешней турецкой армии выполняют функции диверсантов. Обычные аскеры[44], тоже, кстати, те еще ублюдки, по сравнению с ними – просто дети.
– И, похоже, кто-то принял меня за одного из них.
– Все гораздо хуже, Миша. Этот самый «кто-то» совсем не удивился, а значит, был вполне готов к тому, что кто-то из мамелюков тут появится. А вот это уже совсем фигово. Ну-ка, вопрос на общее развитие тебе, товарищ прапорщик: когда разведчики-диверсанты начинают шустрить в тылу врага при длительных позиционных боях?
– Перед большим наступлением, – отвечаю я, чувствуя нехороший холодок, пробежавший по спине.
На следующий день Костылев зашел снова.
– Я буквально на секунду, – прямо с порога предупредил он. – Дел по горло. А к тебе тут один человек сильно в гости просился. Только табуретом в него не метни с ходу, ладно? Да, и еще, о том, кто ты на самом деле, он не знает. Мы сказали – наш человек с задания возвращался. Все, больше ему знать не нужно.
Капитан оборачивается и зычным голосом командует кому-то в дальнем конце коридора:
– Впускай, пусть проходит.
Буквально через полминуты в узкую щель между могучей фигурой капитана и дверным косяком протискивается дед Тимоха собственной персоной. Выглядит это довольно комично, но я специально напускаю на себя суровости.
– Ну, здорово, Павлик Морозов! Я гляжу, ты сильно постарел. Вот только замашки все те же.
– Слушай, Мишань, давай без обид, а? Я понимаю, некрасиво получилось, но и ты меня понять должен…
– Конечно, конечно. Как сказал Иуда, тридцать сребреников – это тоже деньги.
– Миш, да я…
– Да ладно тебе, Тимофей Владимирович, не мороси. Все я понимаю, не маленький. Мы с Исмагиловым на эту тему уже общались, пришли к выводу, что ты молодец.
– Так что, – уточняет комендант, – драться, значит, не будешь?
– Не, не буду, – отвечаю я, – солдат ребенка не обидит.
– Ну, тогда я пошел, а то всяких забот, в самом деле – во, – Костылев чиркает себя ладонью под подбородком, обозначая высокий уровень своей занятости.
После того как комендант ушел, оставив нас вдвоем, Старосельцев присаживается на табурет, стоящий рядом с моей койкой.
– Чего хотел-то, Владимирыч?
– Да тут, Миш, такое дело… Ни Оксана, ни Егор о том, что случилось, ничего не знают. Вот я и хотел тебя попросить, пусть так и останется. Ты ведь для них герой. Оксанка так вообще всю плешь мне проела, чего, мол, Михаил в гости не заходит. Да и Егорка о тебе спрашивал, когда я его в больнице навещал, привет велел передавать, как увижу. Ты уж не говори им, ладно?
– Погоди, Тимофей Владимирыч, меня ж прямо перед твоим лабазом крутили. Как же они не в курсе-то?
– А с чего им в курсе быть? Егор в больнице, Оксана – на рынке была. Взяли тебя хоть и коряво, но быстро и без пальбы. Никто ничего и понять не успел. Так что?
– Ладно, не скажу. Ты ж не из вредности душевной, а токмо для пользы дела. Думал – шпиёна изловил.
– Слушай, ну, может, хватит уже на больной мозоли прыгать? И так не шибко-то весело себя чувствую: ты мне и детям моим жизни спас, а я тебя в кутузку упек.
– А если б все это хитрой попыткой внедрения агента было? Нет, все ты сделал правильно, не терзайся. Егору с Ксюшкой от меня ответный привет. Как поправлюсь – обязательно в гости заскочу.
– Ну, вот и хорошо, – заметно повеселел Старосельцев. – Побегу я тогда. А в гости – милости просим.
Несмотря на все уверения доктора, из палаты меня выпустили только через неделю. А швы снять пообещали еще через десять дней, если проблем с заживлением никаких не будет. Перед тем как отпустить на волю, меня опять навестил Исмагилов.
Книжное обозрение №24 () [Газета «Книжное обозрение»] (pdf) читать онлайн
- Книжное обозрение №24 () Мб, 24с. скачать: (pdf) - (pdf+fbd) читать: (полностью) - (постранично) - Газета «Книжное обозрение»
Книга в формате pdf! Изображения и текст могут не отображаться!
Настройки текста:
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
«МЕНЯ В ИСТОРИЮ
ЗАНЕСЛО»
3
ПАЗЗЛ
ОТ ЛЬВА
ЛОСЕВА
В ЛИПКАХ —
ПЕРВЫЙ
ЮБИЛЕЙ!
7
19
интервью
с Алексеем Варламовым
#24
()
goalma.org
4
О ЧЕМ
ПОРУГАТЬСЯ
С БОГОМ
АПОКРИФ
ЖОЗЕ САРАМАГО
5
КОРОЛЕВА
ЧИТАТЬ
ИЗВОЛЯТ
ЛИТАНЕКДОТ
АЛАНА БЕННЕТТА
выходит с 5 мая года
20
ШЬЕМ
КОСТЮМ ИЗ
ПРОШЛОГО
ДЕТЕКТИВ
БЕРНХАРДА ШЛИНКА
Зверь для подражания
новости
В Сибирь? В Лион?
«Есть, молиться, любить» на экране
(стр)
О чем вы думаете, когда слышите слово
«Сибирь»? О холоде и лесах, каторжниках или
о чем-то бескрайнем, огромном, таинственном? «Неизвестная Сибирь» — не метафора,
как уверяют ее авторы (Фонд Михаила Прохорова), — это название фестиваля современного российского искусства, который пройдет
в Лионе с го по 21 ноября в рамках Года России и Франции. На пресс-конференции, состоявшейся в преддверии приятного события,
27 октября, куратор проекта и соучредитель
Фонда Ирина Прохорова рассказала собравшимся о том, как все начиналось и к чему
должно привести: «Идея трагической истории
Сибири — то, о чем часто и много говорят, —
лежит на поверхности. Другая идея заключается
в том, что Сибирь — это еще и территория исканий: утопических, религиозных и мистических, —
место, куда не только ссылали, но отправлялись
сами — за свободой».
Фестиваль, ожидающий французов, обещает быть мультимедийным: с разных точек
зрения русскую культуру представят музыка,
танец, театр, видеоарт и дискуссии, посвященные открытию Сибири во французской литературе и путевых заметках XVIII–XIX вв. Принцип отбора, по словам Прохоровой, прост: «Мы
повезем туда то, что никогда прежде во Франции
не показывалось. Если это классика, то актуальная». Последнее замечание относится в первую
очередь к постановке латышским режиссером
Херманисом рассказов Шукшина на сцене Театра Наций. Евгений Миронов — актер и художественный руководитель театра — заметил,
что «одна из задач Театра Наций — понять, кто
мы. Конечно, замечательно, что французы узнают о Шукшине, но, возможно, они гораздо больше узнают и о себе. Спектакль открывает чтото новое в людях вообще».
Очевидно, что и остальные мероприятия
сосредоточатся на теме «открытия». «Когда вы
хотите кому-то рассказать о себе, то в результате сами лучше начинаете понимать себя. Может
быть, Лион поможет нам понять, кто мы».
pro
Читайте в сегодняшнем выпуске «PRO»:
Федеральная программа «Культура России»– г.: Начало;
Книги за МКАДом: профессионалы о проблемах книгораспространения.
Напоминаем нашим читателям, что список новых книг, а также рейтинги бестселлеров
зарубежной литературы вы сможете найти только в PROфессиональной версии
«Книжного обозрения», распространяемого только по подписке. Подробности – на стр.
Cледующий номер «Книжного обозрения» выйдет 15 ноября с.г.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
2
#24 ()
новости
книга недели
Брюсовские штудии
Историк литературы и писатель, японовед
и профессиональный библиофил, а также
политолог и коллекционер — Василий
Молодяков написал большую, полную
и первую в мире биографию Валерия Брюсова. Где лучше всего говорить о такой
книге? О книге, посвященной мэтру символизма? Да тут и гадать нечего — конечно в «Музее Серебряного века», в «Доме
Брюсова», в том старинном двухэтажном особняке, где с го по год
жил его хозяин — поэт, писатель, критик
и переводчик, определивший само название своей эпохи. Михаил Шапошников,
который заведует отделом Музея и который лично принимал всех гостей, пришедших 19 октября на встречу с автором
книги, начал вечер с воспоминания, сколь
Молодяков В.
Валерий Брюсов:
Биография.
СПб.: Вита Нова, — с.:
ил.+Цв. вклейка XLVIII с. —
(«Жизнеописания»). экз. (п)
ISBN ––
яркого, столь и парадоксального. «В передаче ''Школа злословия'', где я недавно был
гостем, Авдотья Смирнова сказала: “Первый раз в жизни вижу человека, который
признается в том, что он так любит Брюсова”. Я же хочу заметить, что, кроме меня,
Брюсова искренне и страстно любит еще
один человек — Василий Молодяков». Автор
«Биографии», вслед затем взявший слово,
подтвердил сказанное и поведал о том,
как создавалась книга: «Я писал ее полгода, исправлял год, а готовился — двадцать
лет. Думаю, я могу признаться, что дня ее
выхода ждал всю свою жизнь. Я филолог,
не историк, ну, или, скорее, историк литературы. До Брюсова я всегда писал о людях,
которые, во-первых, были мне интересны, а во-вторых, чьих биографий прежде
не было. О Сиратори Тосио — видном японском дипломате и политическом аналитике х годов, оказавшем огромное влияние на внешнюю и внутреннюю политику
Японии. О Риббентропе — главном советнике Гитлера. Мой творческий метод лучше
всего характеризует выражение “тошнотворный объективизм” — так обо мне было
написано в одной позднесоветской рецензии. Я совершенно согласен с этим определением.
[Окончание на стр. 19]
Выбор редакции
7
Венок поэтам
Город сказочников
22 октября, в день летнего юбилея Ивана Бунина в Москве чествовали лауреатов Бунинской
премии, традиционно присуждаемой в день рождения писателя. Одной из особенностей этой
литературной награды является то, что состав ее номинаций меняется каждый сезон, и в этом году
жюри под председательством литературоведа и музыковеда Святослава Бэлзы вручало премию
в двух номинациях — «Лучшее поэтическое произведение» и «Лучший перевод». В первой категории победителем признали Ларису Васильеву, во второй — Григория Кружкова, известного переводами Роберта Фроста, Джона Китса и многих других английских поэтов. Малые премии в этой
номинации получили Евгений Фельдман, Вячеслав Куприянов и Михаил Синельников.
19 октября года в датском городе Оденсе,
где больше двух столетий назад появился на свет
Ханс Кристиан Андерсен, прошла церемония вручения литературной премии его имени.
Первым лауреатом стала летняя английская писательница Джоан Ролинг. Награду,
по задумке ее учредителя — члена правления
фонда Х. К. Андерсена, датско-бразильского
бизнесмена Дженса Олесена, — получает тот,
кто прямо или косвенно может быть сравним
с великим сказочником: никаких более точных критериев отбора лауреатов судьи не называют. Кроме Олесена, заявившего, что город
принимает «одну из величайших писательниц
нашего времени», в состав правления вошли
мэр Оденса Йен Бойе, редактор Бенни Нибо,
профессор Йоханнес Норрегаард Френдсен,
Гитти Бег Соренсен и Стиг Нордестгаард. У
города Оденсе и так тесная связь с книгами
Ролинг: там каждый год устраивается фестиваль Гарри Поттера, когда здание муниципалитета, по соглашению общественной библиотекой, превращается в школу чародейства
и волшебства Хогвартс. Праздник всегда собирает огромное количество детей. Ролинг также
приписывается заслуга в привлечении современных детей к чтению. Андерсен написал
за свою жизнь почти произведений. Перу
Ролинг пока принадлежит семь книг, которые
были проданы тиражом млн. экземпляров
и переведены на множество языков мира. И вот
она получила чек еще на полмиллиона крон —
это примерно 93 тыс. долларов. Как сообщает Би-Би-Си, Ролинг намеревается передать
деньги благотворительному обществу, которое
поддерживает лечение рассеянного склероза.
Послушаем!
В Санкт-Петербурге учредили новую литературную награду — всероссийскую поэтическую премию «Послушайте!» имени Велимира Хлебникова. Ее «родителем» стал Театр поэтов «Послушайте!» при поддержке музея Хлебникова в поселке Крестцы. По словам президента премии, а также
главы театра «Послушайте!» Владимира Антипенко, основное отличие этой награды от других
будет заключаться в том, что всем членам жюри предстоит рассматривать кандидатуры он-лайн.
В жюри приглашены писатель Виктор Ерофеев, поэт Андрей Дементьев, прозаик, поэт, сценарист
Юрий Арабов, писатель, философ, ведущий телепрограммы «Умники и умницы» Юрий Вяземский, основатель 1-й поэтической кинокомпании России Александр Никандров и другие. Главными критериями оценки кандидатов объявлены сами стихи, их исполнение, а также поэтическая
деятельность кандидатов и ее достижения, рассматриваемые с точки зрения истории поэзии. Первая церемония вручения премии имени Велимира Хлебникова ожидается в день рождения Председателя Земного шара — 9 ноября по новому стилю, в петербургском арт-клубе «Квартал». Лауреаты получат диплом, автограф поэта и — очевидно, для лучшей слышимости — красный рупор.
Ударим буквой по стрессу
Как оказалось, изящная словесность благотворно сказывается не только на душевном,
но и на физическом здоровье. Исследования, проведенные британскими учеными из Университета Сассекса, доказали: самым надежным способом быстро избавиться от стресса является литература. Нормализуя пульс и мышечный тонус, чтение снижает уровень стресса на 68 %.
К тому же, выяснилось, что общение с книгой снимает стресс быстрее, чем такие популярные
«антидепрессанты», как прогулка, расслабляющая музыка или мятный чай. Что же касается
содержания книги, то автор исследования, когнитивный нейрофизиолог Дэвид Льюис, считает,
что оно для борьбы со стрессом не так уж и важно. Главное — как можно глубже погрузиться в то,
что читаешь, «исследуя сферу авторского воображения».
Издания, отрецензированные в номере
Архитектурное путешествие
по железной дороге . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24
Батиксаф, или Не выпить ли нам чайку?: Литературно-художественный альманах: Вып. 1. . . . 21
Беннетт А. Непростой читатель . . . . . . . . . . . . . . . 6
Бычков А. Нано и порно . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Васькин А. Назаренко Ю. Чемодан-ВокзалМосква. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24
Володин А. Дондог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
Гилберт Э. Есть, молиться, любить. . . . . . . . . . . 20
Греджо С. Голыми руками . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
Доктороу Э. Л. Марш . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
Иванова-Верховская Е. Есенен човек:
Стихове билингва . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Клэр К. Город костей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 16
Корчевский Ю. Ушкуйник . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
Ладохина О. Ф. Филологический роман:
Фантом или реальность русской
литературы ХХ века? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Лосев Л. Меандр: Мемуарная проза /
Сост. С. Гандлевский, А. Курилкин . . . . . . . . . . . . . . 7
Лосев Л. Солженицын и Бродский
как соседи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7
Марина Цветаева — Борис Бессарабов . . . . . . . . 9
Мартинес Г. Долгая смерть Лусианы Б. . . . . . . 5
Нуджуд А. Мне 10 лет, и я разведена . . . . . . . . 9
Нурдквист C. Минус и большой мир . . . . . . . . 21
О’ Флинн К. Что пропало . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17
Олди Г. Л. Urbi et Orbi, или Городу и Миру . . . 16
Рой О. След ангела . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
Сабо-Трифкович Б. Трагедия «Прометей»
Вячеслава Иванова. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9
Сарамаго Ж. Каин . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 4
Скуратовская М. Сокровища и реликвии
Британской короны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
Современная литература:
Поэтика и нравственная философия:
Сборник статей и творческих работ . . . . . . . . . . . 9
Фонсека И. Привязанность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
Хаггер Н. Соединенные Штаты Америки:
Тайна рождения . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
Христофорова О. Б. Антропология
колдовства в современной России. . . . . . . . . . . . . 9
Шенбург А. Фон. Все, что вы хотели
знать о королях, но не решались спросить . . . . . 6
Шлинк Б., Попп В. Правосудие Зельба . . . . . 17
Этвуд М. История долгов наших . . . . . . . . . . . . . 15
Ясинский А. Ник. Админ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
В мирах Жозе Сарамаго опасность
всегда приходит откуда не ждали.
Главный герой «Книги имен» всегото работал над биографиями известных современников, разбирая газетные
вырезки в архиве загса. Но быстро понял,
что от него что-то скрывают, — и имена
начали затягивать, причем не в дебри светских
скандалов, а в места куда
более страшные.
В сборник, посвященный памяти выдающегося отечественного филолога и социолога Бориса
Грушина, вошли статьи и очерки разных лет, публицистика, материалы первых «Грушинских чтений на
Моховой», а также работы Грушина, по
разным причинам так
и не увидевшие свет
и публикуемые впервые.
1
2
Писателя — на помойку
Книги из библиотеки писателя и поэта Вадима
Шефнера, умершего в году, обнаружены
на помойке возле писательского дома в СанктПетербурге на Петроградской стороне. Об этом
25 октября написал в своем блоге в «Живом
Журнале» историк Дмитрий Браткин.
По словам Браткина, среди предметов,
оказавшихся на свалке, есть как книги самого Шефнера, так и произведения других писателей из его библиотеки с дарственными надписями, в том числе поэтов Павла Шубина
и Ольги Берггольц. Там же был найден редкий сборник произведений Анатолия Чивилихина.
При каких обстоятельствах книги из библиотеки Вадима Шефнера оказались на помойке у дома 34 по улице Ленина, не уточняется. Поэт Илья Фаников выразил сомнения
в том, что книги мог выбросить сын Шефнера
Дмитрий: как утверждает Фаников, он бережно относился к наследию отца. Найденные
на свалке книги находятся у Дмитрия Браткина, дальнейшая их судьба пока не решена.
В доме на улице Ленина Шефнер провел последние годы жизни. Писатель и поэт
публиковался с середины х годов. Он был
удостоен многочисленных литературных премий, в том числе Пушкинской премии и Государственной премии России имени Горького.
Романтики видели в нем романтика,
символисты — символиста и даже
постмодернисты признавали древнего пиита своим Всем поклонникам античной культуры предоставляется возможность познакомиться с полным
собранием сочинений Гая Валерия Катулла
в новом переводе
Максима Амелина.
3
Катулл Гай Валерий.
Сарамаго Ж.
Книга имен / Пер. с португ.
А. Богдановского.
М.: Эксмо, — с.
Открывая Грушина / goalma.org М. Аникина, В. Хруль.
Издательство Московского
университете, — с.: ил.
Стихотворения / Пер. с
лат.; Состав., предисл. и
примеч. М. Амелина. —
На лат. и рус. яз.
М.: Текст, — (3) с.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
3
#24 ()
алексей варламов
персона
Распутин для меня неслучаен
Беседовал Сергей Шулаков
Алексей Николаевич Варламов родился в году в Москве, в м окончил филологический факультет МГУ, защитил
кандидатскую и докторскую диссертации, преподает в МГУ русскую литературу начала ХХ века. Работал профессором
в университете Айовы (США). Как прозаик дебютировал в м в журнале «Октябрь». Первая книга «Дом в Остожье»
вышла году. Автор книг «Здравствуй, князь!», «Ночь славянских фильмов», «Купол», «Теплые острова в холодном
море», «Повесть сердца», «Последние времена», биографических книг серии «ЖЗЛ» «Пришвин», «Александр Грин», «Григорий
Распутин», «Алексей Толстой», «Михаил Булгаков». В м и годах Алексей Варламов становился лауреатом годовых премий «Октября», а в году получил первого «Антибукера». Лауреат премий Александра Солженицына и «Большая
книга». Алексей Варламов регулярно печатается в журналах «Москва», «Октябрь», «Новый мир», «Дружба народов».
— Алексей Николаевич, в свое время вы
довольно подробно объяснили, что в биографиях серии «ЖЗЛ» старались представить образы
своих героев, лишенные политических и обывательских мифов. С Михаилом Пришвиным,
Алексеем Толстым, Михаилом Булгаковым
понятно. Но как в компанию этих писателей
попал Григорий Ефимович Распутин?
— Григорий Распутин тоже был писателем. И очень неплохим. Во всяком случае
его автобиографические «Поучения опытного странника» — книга чрезвычайно занятная. К тому же он несомненно человек Серебряного века, о нем писали не только Пикуль
или Радзинский в относительно недавние времена, но проявляли интерес и современники: Блок, Белый, Розанов, Бердяев, С. Булгаков (да и Михаил Булгаков тоже), Клюев,
Пришвин, Ремизов, Горький… Так что Распутин для меня неслучаен как представитель
той эпохи, понять которую без него невозможно, а сводить его судьбу к пьяным скандалам и похоти наивно. Вывел меня на это
историческое явление Алексей Толстой, во
время оно сочинивший на пару с Щеголевым подложные дневники фрейлины Вырубовой и собравшийся сочинять распутинские, да
остановленный решением политбюро.
— В книге о Распутине приведено очень
много документов, и только справочный
аппарат занимает чуть ли не объем стандартной главы. У вас не было ощущения,
что вы превращаетесь из писателя в историка, может быть, историка Церкви?
— Так получилось помимо моей воли. Меня
в историю занесло, но постригаться в историки для русского писателя дело не новое,
зато жутко интересное. Труднее «выстричься» обратно. Документ имеет большую магию,
чем вымысел.
— Ваши писательские интересы разнообразны — от повестей, которые выглядят
автобиографичными (сравнительно ранняя
«Купавна»), и биографий до «11 сентября»,
романа, который многие сочли чуть ли не
остросюжетным, по крайней мере массовым. От «Лоха» до остроумного «Купола».
Каковы причины этого разнообразия?
— Книги пишутся, получаются — или не
получаются — по своим собственным законам, а почему и как это происходит — легче
понять со стороны. Я знаю одно, что никогда
не стремился к сознательному разнообразию
и не ставил своей целью перепробовать все.
— Как случилось, что вы сотрудничаете с самыми разными журналами, и это
не вызывает ни у кого публичного проявления эмоций? «Литературная общественность» комплексовала и по гораздо меньшим поводам…
— Это вопрос скорее исторический, актуальный для х годов, сегодня подобное
сотрудничество никого не беспокоит. А тогда…
Я всегда был по своим взглядам ближе
к почвенникам — но без какой бы то ни было
«ностальгии» по советским временам и заигрывания с коммунистами, — однако печатал меня не «Наш современник», а «Октябрь»,
«Знамя», «Новый мир». Так и повелось.
— В одном из интервью в ответ на вопрос
о листках с отзывами о ваших произведениях, данных А.И. Солженицыным, вы ответили, что предпочли бы о них публично не
говорить. «Он высказал свое суждение и я
не уверен, что вправе предавать его гласности, — сказали вы. — Александр Исаевич достаточно высоко отозвался о повести
«Рождение» и рассказе «Ночь славянских
фильмов», более сдержанно и скорее критически — о романе «Лох» и повести «Сплав».
Позднее в устных беседах он говорил мне
о своих впечатлениях от повестей «Дом
в деревне» и «Теплые острова в холодном
море». Но все это для меня момент сокровенный и глубоко личный». Будет ли позволено спросить почему? Эти отзывы многим
показались бы интересными. Не говоря уж
о том, что иные носили бы их повседневно приколотыми к лацкану пиджака, как
орден.
— Ну, вы ж не знаете, что там написано.
А в том, этично ли эти отзывы было бы опубликовать, я не был тогда уверен. Сегодня
же, поскольку не могу взять у автора разрешения, тем более. Так что пусть все остается, как есть.
— Задавать писателю вашего статуса вопрос об учителях и влияниях было
бы непрофессионально, но все же, есть ли
авторы, вам духовно близкие, чьему вкусу
и литературному мастерству вы доверяете?
— Вполне законный вопрос. Чтение в моей
жизни сыграло роль огромную. От детских
книжек до деревенской прозы и латиноамериканского романа. Я вырос в книжной стихии,
книги углубляли, проясняли для меня течение жизни, спасали от тоски. Я читал беспорядочно, запоем, особенно в юности, и, может
быть, поэтому у меня довольно широкие литературные вкусы. Но если вы хотите конкретных имен, то я бы назвал, условно говоря,
чеховско-бунинско-казаковскую традицию.
Она на меня повлияла, ибо для меня в прозе
особенно важна интонация.
— Насколько я знаю, вы ведете семинар
прозы в Литературном институте. Как вы
могли бы охарактеризовать опыт современных молодых прозаиков?
— В Литературном институте учатся очень
разные люди. И первое, что мне хотелось бы
сказать, — надо обладать большим мужеством
и безоглядностью, чтоб в писатели пойти. То
призвание или та профессия, которая в пору
моей юности казалась заманчивой, нынче
молодому человеку не гарантирует ничего.
Но, как заметил Пришвин, запретить литературу — все равно что запретить половой акт,
долго не вытерпишь. И тот факт, что люди все
равно, вопреки прагматике и здравому смыслу пишут, меня радует. Чем будут заниматься в дальнейшем мои студенты, не знаю, но
думаю, что о времени, проведенном в стенах
Литинститута, не пожалеют.
— Какова кривая в координатах «возраст — историческое время»?
— Мы жили и росли настолько в иных
условиях, что сравнивать два этих времени не
приходится. Нынешнее поколение более изобретательно, оно сталкивается с иными вызовами, с очень жесткой коммерческой составляющей. Мне кажется, сегодня в литературе
труднее. Хотя бы потому, что раньше фaкт
публикации в толстом журнале, я уж не говорю про выход книги, или вступление в Союз
писателей значил очень много. В наше время,
чтобы пробиться, обратить на себя внимание,
нужно что-то еще.
— Вы согласились бы с тем, что конкурсы молодых писателей, «Липки», например, или «Дебют», затеяны не зря, что они
помогают новым авторам найти компетентных редакторов, издателей? Прорвавшись по журналистским делам в «гримерку» прошлогоднего «Дебюта», я едва не
был сметен колонной издательских юристов с договорами в руках, устремившейся к лауреатам, но в современной ситуации
это мало о чем говорит… Александр Снегирев в романе «Тщеславие» не без остроумия
рисует довольно несимпатичную картинку некого конкурса молодых — а он бывал
в Липках.
— Я не бывал в «Липках», хотя в этом
году собираюсь, не читал этой вещи Снегирева, но вспоминая литературные семинары своей молодости, организовывавшиеся под шапкой ЦК ВЛКСМ в конце х
годов, когда все пошло враздробь, думаю,
что эти посиделки были хорошим делом.
То же и сегодня. Какие бы ни были в Липках или на «Дебюте» гримасы или ярмарка тщеславий — все это пена, а вот возможность встретиться, увидеть людей, которые
заняты тем же, чем и ты, либо твоих ровесников, либо тех, кто намного тебя старше, — это здорово. Особенно для человека
из провинции. Очень мощный стимул и возможность посмотреть на себя со стороны,
понять, чего ты стоишь, по-хорошему обозлиться и снова писать. Только в этом случае
есть смысл говорить о следующих шагах —
юристах, издателях, премиях… Но я никому не посоветовал бы относиться к литературе как к профессии. Платонов некогда писал
о том, что быть только писателем в условиях строительства социализма — это наглость.
В условиях нашего капитализма это оказалось даже не наглостью, а безрассудством
и беспечностью.
— Чего, по-вашему, нам ждать от молодых писателей? Почему, например, в молодой литературе, несмотря на усилия Церкви, отсутствует православная символика,
не говоря уж о глубинном интересе?
— Если бы мы знали, чего ждать от литературы, то потеряли бы к ней интерес.
Литература как раз и хороша своей неожиданностью и непредсказуемостью. Что касается православной символики, то по мне, так
и слава Богу, что ее мало. Подлинная христианская литература имеет иные основания,
а на символике легче спекулировать, подменяя глубинные вещи модой. Литературой
нельзя управлять, нельзя на нее влиять, наивно чего-то от нее требовать.
— В свое время вы одобрительно отозвались о Захаре Прилепине. Сейчас его
молодым писателем не назовешь, но,
может быть, есть кто-то из действительно молодых, кого вы считаете для себя —
и для нас, читателей — интересным?
— Очень ярких писателей среди молодых
я пока не вижу. Так что пока обойдемся без
имен и будем ждать, когда они ворвутся, как
некогда ворвался и заставил с собой считаться Захар Прилепин. Просто будем ждать.
Для кого-то он прежде всего легендарный клоун с Цветного бульвара,
для кого-то — поющий Балбес, для
кого-то — бриллиантовый Семен
Семеныч Горбунов, а для кого-то — Кузьма
Иорданов. В имени Юрия Никулина скрывается целая маленькая
вселенная, и с ней нас
знакомит
журналист
Иева Пожарская.
На сегодняшний день этот перевод
«Дао-дэ-цзин» — самый тщательный
не только в России, но во всем мире.
А кроме перевода здесь есть подробные текстологические комментарии, первое
переложение на русский годяньского списка
«Дао-дэ-цзин» и впервые
публикуемое за пределами Китая вновь открытое древнейшее даосское
сочинение
«Извечно
Преждесущее».
На русском вышла еще одна глава
великой пратчеттовской саги. Вы
еще существуете? Значит, вселенские Аудиторы уже идут к вам, потому что ваше существование — непорядок
и безобразие, а они непорядка не любят.
Вот сейчас разберутся с Плоским миром,
и нагрянут с ревизией
к вам.
Итальянка Сильвана Де Мари посвятила свою сказку отцу, который указал ей
путь, хотя и потерял свой собственный.
И в ее книге герой тоже ищет дорогу: ему
надо в новые земли, чтобы немного изменить
к лучшему наш такой несправедливый мир, где
бедным маленьким эльфам, как он, и представителям других рас, как
его друг — дракон, так
тяжело живется.
4
5
6
7
Пратчетт Т.
Пожарская И.
Юрий Никулин.
Лао-цзы.
М.: Молодая гвардия, —
с. — (Жизнь замечательных
людей)
М.: Феория, — с.
Дао-дэ-цзин/ Пер.,
коммент. В. Малявина.
Вор времени/ Пер.
с англ. Н. Берденникова,
А. Жеребцова.
Мари, С., Де.
М.: Эксмо, Домино, —
с.
М.: Издательский Дом
Мещерякова, — с.
Последний эльф/
Пер. с ит. Л. Криппы.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
4
#24 ()
переводы
рецензии
Идущие сквозь ад
Действия «Марша» разворачиваются в – годах
на фоне Гражданской войны
в США. Это реальный марш
генерала Шермана, вошедшего в историю тем, что его
решительные и жестокие действия не в последнюю очередь склонили богиню победы Нику на сторону северян.
Армия Шермана прошла
по южным штатам как полчище саранчи, уничтожая все,
что невозможно было унести с собой. Однако не стоит
воспринимать «Марш» как
научно-историческую книгу.
Хотя Доктороу в целом придерживается
исторической канвы, что и понятно,
он пишет для американцев,
которые изучают Гражданскую войну в школе и знакомы с ней довольно подроб-
но — но в деталях он позволяет
себе отступать от историчности ради большей выразительности. Однако делает он это
столь незаметно и столь аккуратно, что заметить несоответствие можно лишь задавшись
такой целью.
В «Марше» нет главного
героя. Фокус повествования
выхватывает из общей массы
то бывшего раба, то армейского доктора, то разоренного плантатора. Хотя при этом
к некоторым из них Доктороу
возвращается снова, словно стремясь еще раз мельком взглянуть на то, как они
выживают, как справляются
в то время, когда вся жизнь
полетела кувырком. Сквозь
всю книгу Доктороу последовательно проводит основную
мысль: война — ад. И жить
на войне приходится в аду.
Только дурак полагает, что
война — это романтика, светлые идеи и лозунги с развевающимися знаменами. Что
на войне солдаты красиво уходят ввысь, успевая сказать
пару бессмертных фраз для
потомков. На деле же это страх
и боль. И человек, в которого попало ядро, погибает вовсе
не красиво. А раненым, умирающим вповалку на земле
около госпитальной палатки,
нет никакого дела ни до бессмертных фраз, ни даже до тех
лозунгов, под которыми они
шли в бой. На войне все, что
есть в человеке, проявляется с новой, ранее ему самому
не известной стороны. Вокруг
правят иные законы и вращается совершенно отличная
от мирной жизнь. Да и жизнь
эта словно бы взаймы. Взята
тобой в долг до следующего
боя. И сам не знаешь, потребуют ли ее вернуть сегодня. Или,
быть может, завтра. Есть только сегодня. Только сейчас.
Эта оторванность от мирного и привычного уклада жизни распространяется
на всех, кто оказался на пути
армии генерала Шермана.
После нее не оставалось ничего. И волей-неволей все, кто
оказался на этом пути, вынуждены были либо бежать, либо
идти следом за уходящими войсками. Туда, где еще
оставались нетронутые поля,
несожженные
плантации
и где была хоть какая-то возможность добыть себе пропитание. Бывшие рабы брели
следом за войсками, которые
они полагали своими освобо-
Екатерина Седых
Э. Л. Доктороу
Марш: Роман /
Пер. с англ. В. Бошняк.
М.: Флюид, — с. 3 экз. (п).
ISBN ––
дителями. К большому недовольству этих войск, которых
наличие такой массы гражданских только сковывало, лишая
части фуража, довольствия
Инвектива на прощание
Рецензирование
книги,
добравшейся до тебя после
сообщения о смерти автора, — дело и так невеселое,
а если писательское прощание не удалось, то и подавно.
«Когда господь, также
известный как бог, убедился, что Адам и Ева, существа
на вид, то есть на первый
взгляд, вполне полноценные,
не могут не то что слова
вымолвить, но и произнести ни единого самого что
ни на есть примитивного звука, он сильно разозлился, причем, надо полагать,
на себя, благо в райском саду
все равно не на кого было свалить ответственность за грубейший просчет, состоявший
в том… » — рядом с именем
Жозе Сарамаго словосочетание «магия слова» пресчаст-
ливым образом избавлялось
от должности штампа, становясь правдой. Он действительно погружал словом в транс, в измененное
состояние сознания. Это он
делает и в «Каине», и гдето до середины романа гипноз действует и ты завороженно блуждаешь
по
альтернативно-ветхозаветной
реальности. В ней изгнанные
из Рая Адам и Ева с изумлением узнают, что они вовсе
не пращуры человеческие,
мир уже вполне себе заселен, а они — «пути господни
неисповедимы, но если я верно
уловил смысл его недомолвок,
это нечто вроде эксперимента», Бог и Каин после напряженной дискуссии приходят
к решению о заключении
договора о коллективной
ответственности за смерть
Авеля, Каин в своих скитаниях добирается до земли Нод,
где стоит безымянный город
и весьма благополучно царствует Лилит, и много интересного происходит между
ними… И невероятные языковые струения, ветвления и закручивания обещают привести тебя в какое-то
потрясающее место, где все
это получит безмерно красивое и интересное объяснение, и ты, беспечно забыв
о коварной разнице между
семантикой и стилистикой,
следуешь за гипнотизером.
Но увы, про эдемский эксперимент и авелев юридический казус Сарамаго забывает и вскорости приводит тебя
в земли мучительно знакомые и совершенно неволшеб-
Сарамаго Ж.
Каин: Роман /
Пер. с порт. А. Богдановского.
М.: Эксмо, — с. —
(Интеллектуальный бестселлер).
экз. (п) ISBN ––
ные. И — увы поклонникам
«Евангелия от Иисуса» —
даже не шокирующие.
Каин так Каин, скитаться так скитаться — и по авторской причуде (Бог, по Сарамаго, и сам не понял, в чем
тут дело) первого оппозиционера в истории, словно
Билли Пилигрима, начинает
швырять во времени, а если
точнее, по Ветхому Завету,
а если еще точнее, по этакому экскурсионному маршруту «Божьи зверства». И Сарамаго не может предъявить
христианству ничего такого,
чего не предъявлял ему еще
Марк Твен. Все те же старые
добрые инвективы гуманистаматериалиста, искреннейшим образом пытающегося
трактовать Ветхий Завет как
вышедшую из-под пера современника не то вредительскую, не то безумную политическую программу — зачем
Бабочка в иномирье
Когда о чем-то очень тяжело говорить, нужно пересказывать это как феерию. Как
будто все приключилось с другой цивилизацией на похожей, но отличной от нашей
планете — и пусть читатели
недоумевают, предполагая,
что речь идет не то о научной
фантастике, не то о чистом
вздоре. Такого мнения придерживается Дондог Бальбаян — главный герой романа
Антуана Володина «Дондог».
Очевидно, так считает и сам
автор. Ведь на первый взгляд
его произведение кажется
мрачным абсурдом, потрясающей воображение антиутопией. Если же присмотреться
и заменить выдуманные причудливые слова известными
каждому именами, становит-
Володин А.
Дондог /
Пер. с фр. В. Лапицкого.
СПб.: Амфора, — с. экз.
(о) ISBN ––
ся ясно, что абсурд этот срисован с нашего мира, нашей
истории.
Читая книгу, невольно
задумываешься об «эффекте бабочки» — одно по-иному
произнесенное слово в устах
высокопоставленной персоны, один непотушенный
окурок, одна лишняя хромосома в чьем-то организме — и все было бы не просто
похоже, но абсолютно так же,
как в романе француза, впитавшего боль за отечество
от своей русской бабушки.
Впрочем, очень может быть,
что все и было именно так,
мы лишь не можем признать
это, смириться с тем, что такое
могло быть в нашей истории.
А может, о том, как оно было
на самом деле, без прикрас
и выдумок, рассказало уже
слишком много людей, и для
того, чтобы заставить читате-
лей посмотреть на факты под
иным углом, нужно было пропустить реальность сквозь
призму шаманской и призрачной фантастики.
«Читать не просто» — гласит зеркально отображенная
надпись на титульном листе.
В психологическом плане —
действительно не просто.
Описания темного иномирья
с грязными улицами, заполоненными крысами, тысячи трагических и погубленных судеб, почти физически
ощущаемая жажда мести,
управляющая главным героем. Наконец, авторский
язык, переходящий от сюжета к потоку сознания, от повествования в первом лице
к повествованию в третьем,
от действия в настоящем вре-
и свободы маневра. Но для
рабов это был не просто поход
следом за армией. Это был
«Марш Свободы», хотя мало
кто из них понимал, что с этой
свободой делать и как жить
дальше.
В этой книге нет морали. Нет положительных или
отрицательных героев. И нет
ни счастливого, ни трагичного конца. Она заканчивается вместе с «маршем к морю»
генерала Шермана. И все, кто
стремился сквозь три штата
следом за ним, кто прошел
в едином порыве, сея разрушения и неся разорение, все
эти люди рассыплются как
сухой горох по камням, разойдутся каждый своим маленьким маршем, перестав быть
частицей братоубийственной
войны.
Оксана Бек
сажать в саду то, чего нельзя есть, как можно в здравом
уме требовать убить собственного сына, как это в Содоме
не осталось праведников, если
там наверняка было полно
детей, и разумеется, коронный
аргумент — как можно было
всех запихнуть в этот ковчег?
Ковчег Каина добил, и если
«Евангелие от Иисуса» завершалось понятным криком
с креста: «Простите Ему, люди,
ибо не ведает Он, что творит»,
то здесь писатель оглоушил
всех просто феноменальным
фантастическим оборотом
и расправился с ненавистным
культом с такой жестокостью,
которую и назвать-то иначе
нельзя кроме как… правильно, ветхозаветной. В отличие
от господних, пути богоборца
всегда исповедимы.
Юлия Дудкина
мени к описанию прошлого.
Главный герой почти ничего
не делает, в основном он то ли
восстанавливает в памяти
события из далекого прошлого, то ли просто придумывает новые факты, чтобы заполнить пустоту в своей памяти.
Тем не менее читается роман
удивительно легко и не оставляет читателя в депрессии.
Скорее, наталкивает на раздумья об истории родной страны и о том, что двигало и движет ею.
Сумрачный мир, созданный Володиным, должен
понравиться любителям мрачных компьютерных «стрелялок» с их лабиринтами и охотой на потусторонних существ,
а также тем, кто неравнодушен к истории двадцато-
го века и череде катастроф,
к которым привели его революции. Но даже самым заинтересованным в исторической
науке людям не стоит читать
эту книгу, если им моментально становится плохо от вида
крови или упоминаний о мертвом теле. Здесь не обходится
без «эстетики отвратительного» с удивительно правдоподобными описаниями физиологических процессов и грязи,
подступающей к самому горлу
мироздания. Для тех же, кому
проза Антуана Володина покажется слишком потусторонней и непригодной для понимания, в конце книги есть
приложение, после прочтения
которого обладатели расплывчатых теней, обрисованных
в книге, станут узнаваемы.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
5
#24 ()
беллетристика
рецензии
Женская реальность
Роман Симонетты Греджо
стопроцентно дамский —
из тех, что так нравится
представительницам прекрасной половины человечества, и которые так ругают представители половины
сильной. Очарование таких
романов в том, что в них
существует какой-то особый, полусказочный, мир,
где женщины ведут себя как
женщины, а мужчины так,
как бы этого хотелось женщине, если бы она могла
управлять.
Эмма, сельский ветеринар в возрасте уже под пятьдесят, живет в состоянии
почти идеального покоя —
по крайней мере днем,
когда она занята помощью
вечно рожающим и умирающим лошадям, коровам
и козам. Зато ближе к ночи
приходит время хорошенько поплакать из-за романа
двадцатилетней давности
и в тысячный раз перебрать
воспоминания о Рафаэле,
который ушел, как водится,
к подруге Эммы, Миколь,
от которой, правда, хотел
уйти обратно к Эмме. Почему Рафаэль решил вернуться? Потому что мужчины
в женских романах поступают так, как хотят женщины. Почему Эмма ответила
ему «нет» и уехала в глушь
плакать по ночам в подушку? Потому что в женских
романах женщины руководствуются исключительно женской логикой.
Но и отношения внутри
любовного треугольника со
стажем, и будни сельского
ветеринара — лишь декорации для главной сюжетной
линии. Неожиданно к Эмме
приезжает сын Рафаэля
и Миколь, пятнадцатилетний Джованни, или Джио.
А так как мужчины (даже
если они еще подростки)
здесь действуют не по логике вещей, а вы уже знаете,
как, то ситуация складывается следующая: Джио сваливается как снег на голову, поселяется у Эммы
на время каникул, делает
мужскую работу по дому
и служит постоянным напоминанием о неудавшемся
романе Эммы и Рафаэля.
Между сорокасемилетней женщиной и пятнадцатилетним подростком
действительно начинает
происходить то, чего и сле-
Греджо, С.
Голыми руками: Роман / Пер.
с фр. М. Аннинской.
М.: Астрель. CORPUS, —
, [3] с. (п) ISBN ––
довало больше всего опасаться. Происходит это
незаметно и настолько
«само собой», что когда все
Наталия Прохорова
уже случилось, невозможно найти ответ на вопрос:
«В какой момент мы должны были остановиться?».
И героиня искренне недоумевает: «Что не так?». Да
и дело тут не совсем в очаровательном Джованни.
Роман «Голыми руками»
вовсе даже не о запретном
плоде, который сладок, и не
очередная вариация на тему
набоковской «Лолиты». Это
книга о том, что у любви не
бывает срока давности, как
у преступления. Здесь прошлое, заполняя настоящее
и меняя будущее, никогда не
становится по-настоящему
прошлым.
Получается
обычная история о вечной
любви, показанная с необычного ракурса: вряд ли
то, что описывает Греджо,
Триллер на троих
Профессией Лусианы Б. было
облегчать жизнь литераторам,
печатая под диктовку, так,
чтобы они могли творить,
нервно расхаживая по комнате, задумчиво глядя в окно
или попивая кофе. Пока
работодателем Лусианы был
гениальный писатель Клостер, все в ее жизни было прекрасно. Она печатала его зловещие триллеры, играла с его
маленькой дочкой и получала неплохую зарплату. Но вот
Клостер уехал на месяц
к морю, а Лусиану пригласил
на временную работу другой
писатель, не столь гениальный, зато куда более внимательный к реальности, особенно к жизни и творчеству
Клостера.
«Долгая смерть Лусианы Б.» написана очень,
очень просто. Диалогов
в романе немного, большая часть повествования — это рассказ от разных первых лиц — сначала
главного героя, затем Лусианы, и, наконец, Клостера —
о событиях, уже свершившихся. Язык практически
бытовой, лишенный изысков, сложных метафор, да
и вообще каких-либо заметных художественных приемов. Главный герой так
безыскусно рассказывает
о повседневной писательской жизни, что не сразу
замечаешь за его повествованием болезненный,
завистливый, почти патологический интерес ко всему,
что связано с Клостером…
В результате читатель
с самого начала романа теря-
Мартинес Г.
Долгая смерть Лусианы Б. /
Пер. с исп. goalma.orgй.
М.: Иностранка, — с. экз.
(п) ISBN
ет бдительность, усыпленный нейтральными описаниями одежды Лусианы,
ежедневной работы, варки
кофе, и так далее до бесконечности. А ведь ему стоило бы помнить, что конек
латиноамериканских писателей — отнюдь не бытописание и не детективы
с простыми развязками,
а магический реализм.
Но вот на сцене появляется
Лусиана-десятьлет-спустя — постаревшая
и подурневшая, не столько
из-за лет, сколько из-за бесконечной череды несчастий.
Смерть преследует ее —
смерть жениха, затем родителей, брата, и все это —
исполнение ужасающего
плана Клостера, который
мстит ей за невольную причастность к гибели дочери.
Лусиана уверена, что он —
виновник всех смертей, хотя
они растянулись на десять
Ирина Улякова
лет, и все были безупречными несчастными случаями. Женщина не в себе,
она живет на успокоительных, наблюдается у психиатра и больше всего боится
за жизнь младшей сестры,
последнего члена ее семьи.
Из идиллии роман превращается в триллер. Лусиана обращается к нашему герою за помощью, как
к единственному человеку,
способному ей поверить,
хотя бы ради их прошлого.
Сможет ли он проникнуть
в замыслы Клостера? Тот
очень изменился за прошедшие годы, из затворника стал
звездой, популярнейшей
личностью. Не случится ли
так, что его версия событий
окажется более убедительной, чем история Лусианы?
Здравствуй, взрослость
Так уж повелось, что
на смену чувству преувеличенной, дезориентирующей
легкости всегдаприходят
грубые повседневные заботы. Так, сорокапятилетняя
Джин и ее муж Марк, немолодой, сильно невротизированный англичанин, живут
в своем персональном раю
на острове Сен-Жак. Однако, опьянев от навязчивой
простоты жизни и своей собственной к ней непричастности, Джин подсознательно
ищет причину все усложнить. И очень скоро получает яблоком раздора, роль
которого играет не слишком
грамотное письмецо любовницы мужа, по голове. Все,
что остается у героини: подо-
Фонсека И.
Привязанность / Пер.
с англ. Г. Яропольского.
СПб.: Азбука-классика, —
с. экз. (п) ISBN ––
10–64–9
зрение на рак груди, муж,
предавшийся
ребячеству
и распутству на старости лет,
и взрослая дочь, живущая
своей жизнью.
Разумеется, Джин любит
Марка тем сильнее, чем большие глупости он совершает
и чем беззащитнее выглядит.
При этом становится ясно,
что они проживают кардинально разные жизни. Неожиданно приходит понимание, что теперь «она
должна не только пережить
измену Марка, но и благодаря ей стать лучше». Однако
во всем, с чем сталкивается героиня, прослеживается неуловимая, но очевидная
неправда. Одолевает чувство
беспомощности и невозможности высказать нечто важное.
Живя в постоянном неосознанном ожидании нового неприятного открытия,
Джин на все смотрит с обостренным,
болезненным
вниманием. Вместе с тем
каждое ее действие влечет
за собой новый виток измен
самой себе, своим прежним
решениям, прежней жизни.
Она осознанно предается
желанию улечься в постель
с подчиненным мужа, полагая это признаком «культурности» и широты взглядов. И так по греху в месяц.
Мнимая интрижка Марка
открывает перед ней дверь
во все тяжкие: от чревоугодия и зависти к более удачливым подругам к неоправданной гордыне и гневу. А и без
похоже на затасканную, но
по-прежнему втайне любимую всеми женщинами,
которые не верят в сказки, формулу «они жили
долго и счастливо и умерли в один день». Проблема, по Греджо, заключается
в том, что любовь переживает отношения, и получается, что она как бы есть,
но ее как бы нет. И этото «подвешенное состояние» и не дает покоя главной героине.
Такая концепция, наверное, и есть то, что делает
«Голыми руками» не похожим на остальные женские романы и заставляет закрыть глаза на то, что
события в нем подчиняются исключительно женской
логике.
того шаткая конструкция
ее жизни рушится от звонка матери, трагически молчащей в трубку. Заболел отец.
Вот тут-то наконец проявляется та самая привязанность. Привязанность
к себе-прошлой, восемнадцатилетней, пьющей вино
из пластиковых бутылок
на майском балу в Оксфорде. Джин то и дело возвращается в памяти в те моменты,
когда она равна себе, когда
общество еще не успело
оставить на ней неизгладимый отпечаток многолетнего
опыта. «Люди несут ответственность за сделанный ими
выбор», — пишет ее неудавшийся
жених-правовед,
гость из той жизни.
Только со второй половины романа читатель
понимает, что его втянули
в крайне запутанную историю, с двойным, а то и тройным дном. У романа нет
незыблемой точки отсчета — каждая версия происходящего субъективна,
неполна и отражает только
пристрастный взгляд одного из участников. Множество незримых связей между
героями допускает столько ассоциаций, дает такие
возможности для трактовки
событий, что предложенный
автором финал может разочаровать. Но в конце концов
читатель — соучастник творческого процесса, он волен
соединить части по-своему
и придумать свою историю
Лусианы Б.
Татьяна Сохарева
По сути, это роман
об адаптации к новому возрасту. Героиня изображена
в тот период жизни, когда
окончательно исчезает четкая грань, после которой
становятся бесповоротно
взрослыми. Этими самыми
взрослыми, обсуждающими
болезни и разведение птиц
в неволе. Фонсека неспроста
злоупотребляет сослагательным наклонением, а также
словами «всегда» и «никогда». История Джин преисполнена — нарочитым «если
бы», преследующим ее, как
призрак, на каждом шагу.
Героиня, добровольно пережившая ад, учится по-новому
чувствовать и радоваться
простым вещам.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
6
#24 ()
короли
рецензии
Свой человек в Виндзоре
Чем в наши дни может
заняться представитель
аристократического рода?
Граф Александр фон Шенбург выбрал неожиданную профессию — журналиста. Граф принадлежит
к очень древнему немецкому роду (их родовой замок
в Тюрингии был построен еще в X веке), женат
на особе королевских кровей (принцесса Гессенская Ирина). Разумеется,
не обошлось без семейных
связей с половиной мировых монархов. Одна ниточка протянулась и в Россию:
граф фон Шенбург называет одним из своих предков князя Голицына —
того самого, которого так
капризно и жестоко женила на своей шутихе Анна
Иоанновна в Ледяном доме.
В общем, граф не понаслышке знаком со многими тонкостями жизни
в высшем свете. Эти тонкости и секреты он с легкостью выбалтывает в своей
новой книге, порой замечая мимоходом: «В Древней
Бирме эти строчки стоили бы
мне головы».
К слову, это не первый
Шенбург А. фон.
Все, что вы хотели знать
о королях, но не решались
спросить / Пер. с нем. Е. Зись.
М.: Текст, — с. экз. (п)
ISBN ––
его литературный опыт.
Несколькими годами ранее
граф выпустил «Искусство стильной бедности: как стать богатым без
денег» и «Искусство бросить курить, не испортив
настроения» — так вот что
за проблемы волнуют аристократию!
Книгу «Все, что вы
хотели знать о королях,
но не решались спросить» читать порой даже
страшновато, ведь сведения о властителях государств
преподносятся
почти как семейные байки.
Но не забываем о профессии: она ставит Александра
фон Шенбурга по другую
сторону баррикад. Выглядит это очень эффектно:
«В Виндзор была приглашена
и куча немецких родственников. Среди них — внучатая
племянница, принцесса Ирина
Гессенская, и некий журналист, вот уже несколько
недель женатый на ней, — я.
Право
присутствовать
на семейном празднике в Виндзорском замке — для журналиста вещь необычная…
Думаю, нет ни одной профессии, к которой в Виндзоре
относятся с таким нескрываемым презрением, как профессия репортера».
А дальше идет изложение, эмоциональное, простодушное и почти обывательское. Ни капли
высокомерия, ни воспоминания об аристократизме. Через несколько страниц начинает казаться,
что отныне у нас в Виндзоре есть свой человек. Смотрите сами: «Пребывание
при королевском дворе требует чрезвычайного напряжения, все время думаешь,
как бы не сделать или не сказать что-то не так. Приходится контролировать любое
движение, любой вздох, ведь
не хочется кому-то не понравиться, все душевные силы
направлены только на одно:
постоянно объясняешь себе
поведение остальных придворных и с утра до вечера непрерывно находишься в состоянии повышенного внимания.
Все это очень утомительно».
Сложно сказать, о чем
конкретно эта книга. Да
практически ни о чем. Нет
какого-то связного сюжета, серьезных исследований. Скорее сборник занимательных происшествий,
анекдотов, исторических
фактов,
воспоминаний.
И попытка приблизить
монархов к народу, разобрав их на составные части
и ответив на вопросы, будто
заимствованные из женского журнала: что носит королева в своей сумочке? Почему у королей нет кредитных
карточек? Что дарить королям? Как выйти замуж
за кронпринца? Как короли
относятся к сексу? Половина глав могла бы украсить
качественный глянец.
Все это как-то стирает грань между монархами и простыми смертными. Что, впрочем, можно
назвать мировой тенденцией. В июле го испанский журнал публикует
фотографии королевской
семьи во время летнего отдыха на общественном пляже с бутербродами.
А наследники престола дают интервью, которое пестрит словами «como
todo el mundo» («как и все
остальные люди»). Королева Нидерландов демонстративно разъезжает по столице на велосипеде. А принц
Уильям гоняет на мотоцикле, оторвавшись от охранников, и очень обижается, когда полицейские его
узнают и не выписывают
штраф. Сегодняшние короли изо всех сил стремятся
производить впечатление
обычных людей.
Да, казалось бы семейные
байки и газетные сенсации.
И не надо притворяться,
что нам неинтересно. Подробности личной жизни
королей интересны всегда
и всем.
Ну
и
напоследок…
Давайте все-таки выясним, что носит в своей
сумочке английская королева. «Денег там нет. Ключей тоже. И паспорта.
У королевы — между прочим, в отличие от испанского короля — нет ни паспорта,
ни удостоверения личности.
В ее сумочке лежит множество маленьких талисманов,
которые когда-то смастерили для нее ее дети… Она всегда держит в сумочке фотографии детей и внуков. Кроме
того, там есть небольшая
коробка с мятными леденцами, несколько печений для
собак и, на случай если ей станет скучно, кроссворд, который она вырезает из «Таймс»…
С недавних пор она все чаще
берет с собой небольшой цифровой фотоаппарат, подарок принца Уильяма. В ноябре года, на встрече
британского содружества
наций в Уганде, собравшиеся
там главы правительств были
ошеломлены, когда во время
приема королева вдруг достала фотоаппарат и начала всех
фотографировать».
Те к с т
бу к ва л ьно
пест рит именами литерат у рны х гениев: Генри
Д жеймс, Томас Элиот,
Роберт Фрост, Вирд ж иния Вулф, Марсель Пруст,
Джейн Остен и дру гие.
Попа ли в книгу и русские
к лассик и: Достоевск ий,
Ту рг енев. А втор да же
составил именной указатель встретившихся в тексте писателей и их героев.
Наверное, чтобы тот, кто
за хочет, мог разделить
литерат у рные у влечени я
Ее Величества.
Нем ног о ж а л ь, ч т о
русск ий перевод названия не передает всю полнот у
ори г и на л ьного
(«The uncommon reader»).
А н гл и йское
«com mon»
несет лег к и й о т т енок
ву л ьг арно с т и,
з ау ря дност и. Про т и воположное «uncommon» не только обозначает отсутствие
этих качеств, но и намек ает на королевск у ю
кровь. Пропа л и намек
на сборник эссе Вирджинии Вулф «A common
reader» (у нас его переводят как «Обязательное
чтение»).
Смех смехом, а новелла Бен нет та застав л яет задуматься и о доста-
точно г рустны х веща х.
Королева Великобритании знакомится с к ласси че ской
л и т ерат у р ой
своей страны в возрасте
восьмидесяти лет — как
вам такое? Она принимает во дворце известных писателей и литерат у роведов, не прочитав
ни строчки из созданного ими. Она знакомится с к ратк им из ложением, но это же совсем
не чтение. «В сущности,
оно противоположно чтению. Краткое изложение —
это всего лишь информация.
Чтение же неупорядоченно,
сбивчиво и бесконечно увлекательно. Краткое изложение закрывает тему, а чтение, напротив, раскрывает
ее». Бог с королевой, в ее
руках почти нет власти.
Но политик и, которые
не читают книг? Помощн и к и, ко т орые перед
вст речей с королевой
инст ру к тиру ют п ублик у
о чем надо вести разговор? Пугающая картина.
В результате все заканчивается… Но не будем
рассказывать соль анекдо т а.
Изв е с т но,
что
в каж дой шутке есть доля
шутки. Интересно, какова доля шутки в этой?
Опсимат на троне
Вы знаете, что такое аман уэнсис?
А
опсимат?
Нет? Тогда берите карандаш, блокнот и записывайте. Не отлынивайте,
даже короли порой делают
записи на память.
Амануэнсис — тот, кто
пишет под диктовку, переписывает рукописи; литературный помощник.
Опсимат — человек,
который поздно нача л
учиться.
Вместе они очень хорошо характеризуют взаи мо о т ношен и я
кор о левы (нигде не названо
имя, но угадывается правительница Великобритании Елизавета II) и ее
нового пажа. Или секретаря. А в каком-то смысле
даже учителя.
Новел ла А лана Беннетта «Непростой читатель» — образчик традицион ного
ан глийского
юмора. Легкий, растянувшийся на сотню страниц
анекдот. Шуточка на тему,
что бывает с людьми, когда
они берутся за книги.
Н и чег о
фри вол ьног о,
ни капли грубости — все
у тонченно, интел лектуально и в рамках великосветских приличий.
Возвращается
коро-
лева… Нет, не из команд и р овк и.
С
прог ул к и.
С
соба к а м и.
И
собак и
(«невероятные снобы») с лаем мчатся за угол дворца, к черному ходу, где, на беду,
остановилась передвижная библиотека — фургончик с книгами. Ее Величеству ничего не остается,
кроме как зайти в библиотеку на колесах и извиниться за шум. И чтобы
не показаться невеж ливой, взять книгу. «Чтение
ее не особенно интересовало. Разумеется, она читала,
как читают все, но любить
книги предоставляла другим. Чтение было хобби, а ее
положение исключало хобби.
Бег трусцой, выращивание
роз, шахматы, скалолазание,
украшение тортов, авиамоделирование. Нет. Хобби —
это когда чему-то отдаешь
предпочтение, а предпочтений следует избегать.
У нее не было предпочтений. Ей полагалось вызывать
интерес, а не проявлять
его». Но эффект оказался неожиданным. За первой книгой последова ла
еще одна, потом третья,
четвертая. И вскоре королева ста ла пренебрегать
своими обязанностями
и даже нарядами, спорить
с
премьер-минист ром,
а главное — читать запоем, прок ла дывая п у ть
от легкой беллетристики
до серьезной, к лассической литературы и попутно философствуя: «Литература представляется мне
огромной страной, и я совершаю путешествие к ее дальним границам, но вряд ли
сумею их достичь. Я начала
слишком поздно. Мне никогда не наверстать упущенного».
А далее читателя ждет
целая вереница прекрасных, полных юмора сцен.
Придворные и премьерм и н ист р,
на п у га н н ые
внезапно разгоревшейся
любовью к книгам, всячески пытаются помешать
королеве. Они крадут ее
книги, под благовидными предлогами отсылают
помощника, плетут заговоры и интриги. Так, словно речь идет об ужасном
пороке, а не невинном
чтении. Правда, и королева хороша. Книги становя тся
ед и нст вен ной
и любимой ее темой для
разговора, стихотворения
она декламирует к месту
и не совсем. А уж как она
пристает к несчастно-
Беннетт А.
Непростой читатель /
Пер. с англ. В. КулагинойЯрцевой.
М.: Издательство Ольги Морозовой,
— с. экз. (п) ISBN ––
му президенту Франции
с вопросами об опальном
драматурге Жане Жене —
президент только и может,
что с испуганным видом
озираться в поисках своего министра культуры.
Но и этим все не заканчивается. Становясь все
более искушенным читателем и критиком, королева вплотную приближается
к следующей ступени —
взяться за перо самой.
Но и тут ей придется встретить ряд трудностей…
Автор рецензий – Валерия Важнова
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
7
#24 ()
лосев
рецензии
В окружении других
Лев Лосев (–),
поэт и литературовед,
принадлежит к тем авторам, у которых проза, причем проза, казалось бы,
не относящаяся к высшим
жанровым царствам — статьи, мемуары, — является
совершенно непременной
частью общего творческого облика. Сергей Гандлевский пишет о мемуарной
книге Лосева: «… и в неоконченном виде она представляется замечательным
произведением отечественной мемуарной прозы, соизмеримым, на мой взгляд,
с мемуарами Герцена, Короленко, Бунина, Ходасевича
и др.». Это так (хотя имя
Ходасевича, на мой вкус,
здесь более уместно, нежели остальные), — и то же
самое
можно
сказать
и о других жанрах nonfiction, в которых работал Лосев. Но может быть,
в некотором смысле, —
не побоюсь быть кощунственным, — она в большей
даже степени высвечивает
принципиальные для автора позиции и положения,
нежели поэтические сочинения.
Одна из недавних книг
была подготовлена самим
Лосевым, —
последней.
В ней собраны статьи филологические и более свободные по устройству, очерки, в том числе мемуарные,
наконец, стихи (немногие,
давно опубликованные,
в данной книге являющие
собой своего рода пунктир метасюжета, но никак
не основное содержание).
Все эти тексты объединены
одной темой, и это — русская литература, от «Слова
о полку Игореве» до Бродского и Довлатова.
Другая книга собрана посмертно и является
самым полным собранием
мемуарной прозы Лосева.
«Меандр», в разъяснении
автора, передаваемом Гандлевским, это «…причудливые петли реки и в то же
время — геометрический
узор». Цитируя знаменитое
блоковское «Жизнь без начала и конца./Нас всех подстерегает случай», Лосев
пишет: «Я пишу не книгу —
с началом, серединой и концом, а рассказываю самому себе то, что вспоминаю.
Я не мог бы написать книгу
о собственной жизни, потому что это означало бы
навязать жизни сюжет,
структуру, тогда как она
бесструктурна и части ее
несоразмерны…»
Да, бесструктурна — собственно, вторая часть тома,
посвященная «будто бы»
и самому себе, но на деле
себе в наименьшей степени. В первой же части —
записи о Бродском, в третьей — известные очерки
о друзьях и знакомцах
(здесь ряд пересечений
Лосев Л.
Лосев Л.
Солженицын
и Бродский
как соседи.
Меандр: Мемуарная проза/
Сост. С. Гандлевский,
А. Курилкин.
СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, —
с. экз. (п) ISBN ––
–8
М.: Новое издательство, —
с. Тираж не указан. (о) ISBN –––2
с первой из упомянутых
книг). Последний раздел — литературный дневник, но тоже «будто бы»,
а по сути — драматическая
новелла о неудачном возвращении на родину.
Невозможность
описать собственную жизнь
не столь невозможна, как
писал мемуарист, но он-то,
собственно, как раз о себе.
Те же упомянутые Герцен с Короленко вполне
справились с хронологией и последовательностью,
по крайней мере, хорошо имитировали их. Суть
в особом даре Лосева. Даре
наблюдения, комментаторства. Лишь определенные модели культуры видят
здесь вторичность: внятность и понимание ценнее
импульсивного самопредставления. При этом, когда
необходимо, Лосев открывает себя вполне глубоко, другое дело, это может
показаться
риторическим приемом. Здесь, как
и во многом, мне видится близость лосевской
мемуарно-филологической
прозы
к
знаменитым
«Записям и выпискам»
М. Л. Гаспарова. Вряд ли
Лосев напрямую согласился бы с этикализацией
Гаспаровым марксистского тезиса о личности как
пересечении социальных
отношений (впрочем, М. Л.
говорил обыкновенно так
именно о себе, не о других,
разве что неких абстрактных лицах). Но что-то такое
заметно в агностической,
стоической, — и одновременно иронической, игровой позиции Лосева. Тот
филологический постмодернизм, к которому принадлежали оба, как бы они
не открещивались (Лосев,
по крайней мере, открещивался, что привело его
к созданию крайне неприятного
стихотворения
на смерть Мишеля Фуко),
отнюдь не деконструирует культуру, но видит ценность в самом ее наличии, а вовсе не в тотальном
романтическом победительном шествии гения.
Но тут же начинаются и различия, поскольку для Гаспарова, всерьез,
текст безумного графомана
может быть филологически
интересным, а собственные стихи должны быть
закамуфлированы, запрятаны, вогнаны в переводы
или мистификации.
Лосев — поэт, правда
поэт специфической судьбы. С юных лет он принадлежал к т. н. «филологической школе». Сам Лосев,
впрочем, пишет:
«Сейчас у историков
ленинградской литературы вошло в обиход выражение
“филологическая
школа”. Под этой рубрикой
перечисляют Красильникова с Михайловым, Уфлянда, Еремина, Виноградова,
Кулле, а также Кондратова
и меня. Это название условное,
бессодержательное,
оправданное только тем,
что мы похаживали в литературное объединение филфака… Но школа, учение действительно имели место».
Так вот, для самого Лосева
эта школа обернулась парадоксально: «Это и вправду
было учение. И мне оно пошло
впрок — я и без того писал
немного, а вскоре перестал
совсем…» Вернулся Лосев
к поэзии существенно
позже, как будто из ниоткуда возник зрелый, не похожий ни на кого поэт. Но это
было такое, думаю, особое
подспудное вызревание,
связанное и с ленинградским неподцензурным кругом в первую очередь.
Присущее уже и зрелому
Лосеву «глубоко укорененное отношение к поэзии как
к игре», своего рода умолчание о метафизике там,
где это неуместно (в одном
из очерков поминается знаменитый седьмой афоризм
Витгенштейна), не отменяет в общем-то глубоко ценностного (хотя и не строго
иерархического)
отношения к поэзии. Лосев
не боится понятия «гени-
альность», хотя и не бросается им направо или налево, — да и не размахивает
им, как дубинкой. Не применяет в качестве универсального средства для
введения
эстетического единомыслия. Но дар
наблюдателя и комментатора заставляет Лосева
не отождествиться, разумеется, но как-то полураствориться в собеседнике. И если этот собеседник
ощущается гениальным,
возникает особый тип схолий к его существованию.
Разумеется, для Лосева главным предметом схолий оказывается Бродский.
Известна биография нобелиата, написанная Лосевым (и опубликованная
в «ЖЗЛ»), в своем роде
безупречная и, по крайней мере, вряд ли в обозримом будущем превзойденная. Но вот — отдельные
статьи и очерки о поэтике Бродского в одной
книге, они вполне находятся в русле тех поэтологических отступлений,
что содержатся в биографии. А вот — фактически
целый сборник мемуарных
очерков-заметок в другой. Это совсем иной жанр.
Не другой тон, но иной,
что ли, регистр.
Понятие схолий вспомнилось здесь именно потому, что Лосев будто бы
вычленяет из «Бродского», громадной фигурымифа, — собственно Бродского-человека, великого
в обыденности (мне кажется, сознательно или нет,
Лосев вычерчивал это
отрывочное повествование
по пушкинским лекалам).
И эти вычлененные элементы — отдельные аспекты, черты, модусы поведения, частные проявления
образа мысли, тематизи-
Данила Давыдов
рованные фрагменты жизненного потока.
Бродский и деньги.
Бродский и еврейство.
Бродский и сексуальность.
Бродский и психиатрия.
Откуда взялось «величие
замысла» (догадка Лосева остроумна — из «Моби
Дика» в русском переводе). Бродский и кошки.
Найман, Кублановский,
Коржавин — в контексте Бродского (не столько
как поэты, сколько в качестве персонажей). Просто
обрывки разговоров. Строгий, хотя и не абсолютно академический (странно было бы делать вид,
что повествователь и герой
не знакомы) тон биографии
здесь сменяется лаконичной, но куда более лично
наполненной интонацией.
Но эти осколки — схолии —
своего рода схима, смиренный жест Лосева. Когда он
пишет о безусловно ценимых и любимых им Рейне,
Алешковском, Довлатове,
Уфлянде, Еремине, Красильникове, — перед нами
концентрированный образ,
тоже вполне лаконично,
прозрачно, но предъявленный целостный образ.
Говоря же о Бродском,
Лосев предлагает мозаику,
паззл, намекая на то, что
гений может целостно быть
изображен лишь в сколько возможном биографическом жанре, мемуарные же
виньетки — единственное,
что друг и биограф может
позволить от себя лично.
И ведь это отнюдь
не
единственное,
что
Лосев может в прозе: текст
«Москвы от Лосеффа»,
по самой сути (псевдо)
дневникового жанра, вроде
бы также долженствующий быть фрагментарным,
предстает целостной повестью о поездке в Москву
ради, казалось, оформления наследства, а на деле —
неудачного
спасения
старухи-мачехи от обманом
выманившей у нее квартиру соседки. Дар сатирика
и даже язвительного, саркастического моралиста
у Лосева был также очень
силен — еще в старой книге
очерков «Жратва. Закрытый
распределитель», не вошедшей ни в один из нынешних томов, сквозь абсурдный анекдотизм и гротеск
советского
существования проступает подлинный
ужас, те самые невидимые
миру слезы. Объект сатиры
может быть выбран ложно
(это и случилось в нескольких поздних антипостмодернистских стихотворениях, за которые, конечно,
мы не перестанем любить
Лосева, но которые совсем
не делают ему чести, —
позволим написать так,
ведь и сам Лосев мог сказать о стихотворении глубоко любимого и почитаемого
Бродского «На независимость Украины» — «ужасным, неприличным»), но эта
сатира бьет точно. Лосев
в эмиграции написал работу об «эзоповом языке»
в отечественной культуре,
но сам более прямолинеен, нежели ассоциативнококетлив.
Тонкий, умный и зоркий филолог, Лосев сделал
на этой ниве меньше, чем
хотелось бы, но несколько
его статей о Достоевском,
Ахматовой,
Цветаевой,
Солженицыне и том же
Бродском — классика.
Лосеву было дано чувствовать контексты, но и понимать других людей. Если
понимание себя самого от этого претворялось
в иронически-трагические
конструкции — это говорит
об авторе только хорошо.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
8
беллетристика
рецензии
Роман — это выдуманная жизнь
Павел Басинский родился
в году в городе Фролово
Волгоградской области. Учился на отделении иностранных
языков Саратовского университета, окончил Литературный
институт им. А. М. Горького
по специальности «литературная критика» и аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию «Горький и Ницше».
Преподавал в Литинституте, публиковал критические
статьи в «Литературной газете», журналах «Дружба народов», «Знамя», «Новый мир»,
«Октябрь». Возглавляет отдел
культуры «Российской газеты».
Павел Басинский — составитель сборников М. Горького, Л. Андреева, О. Мандельштама, М. Кузьмина. А также
антологий
«Деревенская
проза», «Русская проза –
гг.», «Проза второй половины XX века», «Русская лирика XIX века». Лауреат премии
«Антибукер». Книга «Русский
роман, или Жизнь и приключения Джона Половинкина»
вошла в список финалистов
«Большой книги» в году.
В этом году на премию номинируется книга Павла Басинского
«Лев Толстой. Бегство из рая».
— Василий Аксенов еще
в прошлом веке читал в Америке лекции на тему, изжил ли
себя современный роман. Павел
Валерьевич, у кого, как не у вас,
написавшего роман о русском
романе, и теперь — о главном
русском романисте — Толстом,
спросить — изжил ли?
— Роман не может себя
изжить, потому что, по верному определению Михаила Бахтина, это вечно меняющийся и обновляющийся
жанр. Роман — это выдуманная жизнь, которую проживает читатель как бы параллельно с собственной жизнью,
соотнося себя и своих близких
с героями романа, свою судьбу
с главным романным героем
или героиней и т. д. Потребность в таком проживании
«еще одной жизни» будет
в людях всегда. Другое дело,
что сейчас возникают своего рода эрзацы, заменители
романов. Например, телесериалы. Но, во-первых, для любого хорошего сериала нужна
хорошая литературная основа.
Во-вторых, все равно остается большое количество людей,
которые нуждаются в чтении
букв. Кстати, самый высокий
рейтинг продаж до сих пор
у романов. В основном — женских романов.
— О последних днях Льва
Толстого написано много, иные
усматривают в бегстве писателя возвращение к Богу и Церкви, другие — попытку спасения
от бытовых неурядиц, став-
#24 ()
ших невыносимыми. В общем,
какие-то попытки осмысления
этого поступка уже имеются.
Что привлекло в личности Толстого вас?
— В личности Толстого
меня привлекает все. Но эта
книга написана об уходе Толстого из Ясной Поляны и его
смерти в Астапове. Параллельно я показываю всю биографию Толстого в ее главных
моментах (Кавказ, женитьба, духовный переворот
и т. д.), которую рассматриваю
опять-таки через призму его
ухода. Если сказать коротко,
то в моей книге уход Толстого — это все-таки семейная
история.
— Как вы считаете, почему
сейчас за дело написания романов взялись профессионалы:
критики, филологи, вот, например, Алексей Варламов? Наступил какой-то особый момент?
Надо спасать жанр?
— Ну, Алексей Варламов
как раз начинал как писатель, а потом уже обратился
к жанру биографий. Я начинал как критик, потом написал биографию Горького,
потом роман в чистом виде,
а теперь вот — художественное
исследование об уходе Толстого. Я думаю, что любой жанр
надо спасать от бездарностей,
и делать это должны талантливые люди. В принципе все
могут работать во всех жанрах. Другой вопрос — как это
у них получается. Я не люблю,
когда мне говорят: «Ты критик, зачем пишешь романы?»
Я был бы счастлив, если бы
писатели обращались к критике, как это было в Серебряном
веке, когда лучшую критику
писали Блок, Гумилев, Цветаева, Гиппиус, Ходасевич…
— В своем онлайн-интервью
вы сказали, что «прототип дает
толчок фантазии (писателя),
а дальше возникает уже совсем
другой человек. Обязателен ли
прототип?
— Нет, конечно! Ничего обязательного в литературе
нет. Но, объективно говоря,
многие литературные герои
вырастали из прототипов.
Недавно я был в Ясной Поляне
и поехал в Кочеты, где находится фамильное захоронение Толстых (всех, кроме Льва
Николаевича, который похоронен в самой Ясной Поляне).
Но там же, в Кочетах, похоронена и… Анна Каренина.
Прототипом ее была экономка соседа Толстого помещика Бибикова Анна Степановна
Пирогова, которая действительно бросилась под поезд
на станции Козлова Засека. Толстой знал об этом. Так
родился величайший из романов мира.
Беседовал Сергей Шулаков
Большая
маленькая проза
Денис Драгунский известен
как политолог, драматург
и как большой любитель
малых форм. А также тем,
что он тот самый Дениска
из «Денискиных рассказов» своего отца — писателя Виктора Драгунского. Но Дениска уже давно
вырос, и в его новой книге
малая проза тоже слегка «подросла». В «Третьем
романе писателя Абрикосова» появилась даже повесть
и вместе с ней несколько
рассказов, которые в буквальном смысле выросли
из опубликованных ранее
других, совсем коротких
произведений.
Но выросли не только рассказы: внутри них
выросли, возмужали и даже
состарились многочисленные герои — на этот раз под
перо Драгунского попали
именно герои, а не героини. Да и герои к тому же
не простые — зрелые
и умные мужчины, настоящие интеллигенты, в помятых свитерах и с всклокоченными бородами. Но они
при всем видимом благополучии жестоко ущемлены судьбой. И это не расплата за грехи отцов, это
всего лишь простое человеческое «не повезло».
Десять лет назад что-то
неправильно сказал, потом
что-то не так сделал, не там
и не в то время оказался. И вот, ты — неудачник, у которого масса преуспевающих друзей, и жена
с укоряющим взглядом.
Кроме того, тебя гложет
вечное ощущение своей
вины. Весьма необходимым фоном для рассказов
Драгунского становится
поздний советский период, последние годы эпохи,
страшно виноватой перед
своей страной. Драгунский не просто старательно выписывает быт и уклад
жизни времен позднего
советского периода, он стилизует свои рассказы под
прозу того периода с ее проблемами и задачами, и иногда получается что-то очень
трифоновское, мелодраматическое, с экзистенциальным налетом, который
достаточно быстро стирается, несмотря на важнейшую тему судьбы и жизни
человека.
Драгунский сосредотачивает все свое внимание
на наброске психологического портрета виноватого
перед самим собой человека, к которому неожиданно
является его собственная
судьба, естественно в женском обличье. У одного
из героев, например, две
судьбы: его жена с дипломом по философии, разбившая еще в далекие сту-
денческие годы мечты
о поэтической славе, и еще
одна, известная лишь
по имени, написанном
под подборкой прекрасных стихов в литературном
журнале. Юная гениальная поэтесса — почти архетипический образ нового сборника Драгунского.
В повести с многозначным названием «Третий
роман писателя Абрикосова» олицетворением судьбы, вершителем приговора
над этим самым писателем Абрикосовым выступает провинциальная и никому не известная поэтесса.
Абрикосов, представленный у Драгунского эдаким олицетворением всех
творческих неудачников,
пригрел и, как ему самому кажется, многому научил эту девицу, ставшую
известной в считанные
месяцы. Она же, любя
и восхваляя своего учителя, смело и честно заявляет, что его восьмисотстраничный роман, над вторым
вариантом которого Абрикосов трудился несколько
лет, попросту не литература.
Рассказы Драгунского
предельно интимны. Это
некая социальная исповедь
человека, хорошо знающего свою эпоху, свой круг
и свою работу. Искусство
в прозе Драгунского выглядит как настоящее ремесло, способ заработать лишний рубль или же купить
квартиру. Само существование творчества и творческой интеллигенции ставится здесь под сомнение.
Весьма актуально, между
прочим. Но кто же тогда
автор этих многочисленных мужских исповедей?
Тоже ремесленник? Если
да, то, безусловно, ремесленник высокого разряда — умелец, хорошо знающий, что такое стиль.
Правдиво.
Обо всем
Вторая книга представляет классического Драгунского. Это сборник рассказов. Элегантная черная
обложка с тыльной стороны, как забор, исписана отзывами. «Драгунский
пришел со своим ноу-хау
и изобрел новый тип новеллы: очень короткую и очень
язвительную», —
говорит нам Дмитрий Быков,
не
поверить
которому было бы преступлением. Рассказы здесь, в отличие от тех, о которых речь
шла выше, действительно необыкновенно короткие — одна-две странички,
никогда не больше — и дей-
Драгунский Д.
Третий роман писателя
Абрикосова.
М.: РИПОЛ классик, — с.
10 экз. (п) ISBN ––
ствительно необыкновенно сильные. Называют их
все по-разному — и рассказы, и новеллы, и притчи,
и просто тексты. А при чтении, после определенного
объема, когда количество
уже переходит в качество
и начинаешь подмечать
внутренние
закономерности, становится даже
немножко не по себе.
Во-первых,
жанровое разнообразие: воспоминания, бытовые (точнее, бытописательские)
зарисовки, лихие новеллы
с неожиданными развязками, потом сразу мистика
и кровь, а рядом — размышления о жизни — немного иронии, немного философии. Течение жизни как
оно есть, не прошедшее
через фильтры, не подровненное, не подогнанное
в рамки жанра, не приведенное к единому стилю,
как это обычно бывает
в сборниках рассказов.
Во-вторых,
степень
откровенности, открытости. В книге есть рассказы
о себе и о других. Последние попадают в поле зрения стремительно, без объяснений, как Ася, писатель
Проталов, Анна Сергеевна, Нинка-парикмахерша,
Шеф или просто Она.
С ними происходят события разной степени достоверности, странности или
даже
фантастичности.
Но когда повествование
ведется от первого лица —
о себе, своей юности, воспоминаниях
детства,
о своих нынешних радостях
и невзгодах, — нет никаких сомнений, что это все
произошло не с вымышленным героем, стоящим
за этим «я», а прямо-таки
с самим Денисом Викторовичем Драгунским.
В-третьих, возраст автора, независимо от того,
известен ли он нам априори,
сквозит сквозь все тексты,
о чем бы ни шла речь, и ему
соответствует
прекрасный русский язык — такой
Екатерина Морозова,
Ирина Улякова
Драгунский Д.
Господин с кошкой. лучших
и 55 новых рассказов.
М.: РИПОЛ классик, —
с. экз. ISBN ––
язык, который совершенно лишен всех характерных
признаков сиюминутного, сегодняшнего жаргона,
и поэтому как будто помещает события рассказов в реальность условносовременную, но не вполне
определенную. Внезапные
приметы дня — к примеру, айфон («Там, за поворотом»), способны выбить
из колеи (или, наоборот,
вернуть в нее из воображаемых далей). Где-то к последней трети книги возникает ощущение, что перед
тобой что-то очень знакомое, только, по странному стечению обстоятельств,
заключенное в нехарактерную для него книжную
обложку. Короткие тексты, в разном стиле, много
личного, в реальном режиме времени. И таки да, для
многих читателей не будет
открытием, что это «Живой
Журнал» Дениса Драгунского.
Что тут удивительного?
Сейчас выходит довольно
много книг, крепко связанных с Интернетом —
и просто выложенных
предварительно в Сеть,
и написанных «по заявкам» читателей, и сенсационно объявленных «сетературой»,
поставивших
это во главу своей рекламной кампании. В этой
книге, исписанной рецензиями вдоль и поперек:
и по обложке, и по авантитулу, — нигде нет ни слова
об Интернете. И, кажется,
отнюдь не по коммерческим соображениям (ведь
больше двух третей книги —
на один рассказ больше! —
повторение). Нет, просто перед нами настоящая
литература, а где и сколько раз мы могли прочесть
эти рассказы раньше —
да какая разница! Важно,
что вот они, перед нами,
в этой книге, лучших и 55 новых, образуют
совершенно новую смысловую структуру, можно
брать и наслаждаться
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
9
#24 ()
①
②
❶
Вглубь мифа
Сабо-Трифкович Б.
Трагедия «Прометей» Вячеслава Иванова.
Белград: Изд-во фиологич. фак-та в Белграде,
— с. экз. (п) ISBN –86––93–4
Работа сербской исследовательницы посвящена трагедии «Прометей» Вячеслава Ивановича Иванова, одного из главнейших
деятелей русского символизма. И фигура Иванова заслонена иными соратниками по цеху (можно разбираться в причинах, но очевидно то, что творчество и мысль
Иванова — не для средних умов), и «Прометей» — текст, вовсе уж не прочитанный,
что отмечает и сама Бояна Сабо-Трифкович.
В настоящей работе предпринята попытка
как структурно-композиционного анализа трагедии, так и рассмотрения ее философских аспектов. Вячеслав Иванов, как,
пожалуй, никто из деятелей отечественного
символизма (кроме, разве что Иннокентия
Анненского в его четырех античных трагедиях), проникает вглубь античного мифа —
естественно внося в него весь инструментарий символистской идеологии.
❷
Документы круга
Марина Цветаева — Борис Бессарабов.
Хроника года в документах. Дневники Ольги
Бессарабовой. –/Вступ. ст., подгот. текста, сост. Н. А. Громовой; Коммент. Н. А. Громовой,
Г. П. Мельник, В. И. Холкина.
М.: Эллис Лак, — с. экз. (п) ISBN
––83–5
Новый том в библиотеке, пополняемой цветаеведами, составили два блока материалов,
весьма разнородных формально, но близких по сути. Первая — существенно мень-
③
шая — часть книги — собрание разнородных
документов (писем, дневниковых и мемуарных фрагментов), связанных с диалогом
Б. А. Бессарабова, художественного деятеля,
и М. И. Цветаевой. Вторую, более объемную
часть тома, занимают впервые публикуемые
дневники О. А. Бессарабовой — один из уникальных документов интеллигентского быта
и бытия пред- и послереволюционной эпохи:
«… странное головокружительное было ощущение, что вот эти люди, большая часть из которых вряд ли даже грамотные, а многие, как гротески (отштампованные трудом и нуждой),
что они и есть настоящие люди, гротески — это
только преходящая форма, из которой можно
быстро вырасти» (апрель го).
❸
Модные имена
Современная литература: поэтика и нравственная
философия: Сборник статей и творческих работ
/ Под ред. А. В. Татаринова.
Краснодар: ZARLIT, — с. Тираж не указан.
(о)
Крайне редко можно встретить филологический сборник, нестоличный, да к тому ж
и состоящий в немалой степени из пробных,
в сущности, работ (наряду с работами преподавателей КГУ, здесь — статьи аспирантов и студентов), столь внятный хотя бы не в смысле
достигнутого материала, но по самому отбору тем, исследуемых текстов и имен. В сборнике представлены статьи, посвященные
А. Пересу-Реверте и Ч. Паланику, Дж. Барнсу и В. Сорокину, М. Веллеру и Ф. Бегбедеру, А. Лазарчуку и З. Прилепину, Г. Сапгиру
и Л. Рубинштейну, М. Павичу и М. Шишкину… Можно было б говорить о влиянии на эти
исследования моды, но, думается, даже и модный текст в грамотных филологических руках
хорош. Впрочем, сам набор персоналий говорит о некоторой растерянности, в которой
пребывают литературоведы в самых, казалось
бы, ортодоксальных вузах.
④
⑤
❹
Структура
колдовства
Христофорова О. Б.
Антропология колдовства в современной России.
М.: ОГИ, РГГУ, — с. — (Нация и культура/Антропология/Фольклор: Новые исследования).
экз. (п) ISBN –––8; –––5
Новая книга известной фольклорноантропологической серии посвящена проблеме крайне занятной, не лишенной внутренних противоречий самого различного толка и
в конце концов подчас пугающей — иррационально ли, рационально ли — исследователей. Ольга Христофорова предлагает антропологический очерк современного российского
колдовства, основанный как на богатом фактическом материале, так и на весьма строгой
теоретической модели, в которой описывается структура «колдовского мира». Книга может
оказаться ценной даже и для тех, кто способен
верить в реальность описанного здесь — как
подлинному магу не противно изучать позитивистские мифоисследования Тейлора или
Фрэзера.
❺
Вновь метатексты
Ладохина О. Ф.
Филологический роман: фантом или реальность
русской литературы ХХ века?
М.: Водолей, — с. Тираж не указан. (п) ISBN
–––7
Монография Ольги Ладохиной посвящена
такому не вполне определенному понятию,
как «филологический роман». Исследовательница пишет: «Вкрапление литературоведческой
теории в текст романов, достигая наивысшей
концентрации, дает повод говорить о специфи-
⑥
ке филологической прозы, в пространстве которой и формировался собственно филологический
роман…». Механизмы литературной и научной
борьбы, способы репрезентации науки о литературе в быту — все это, по мнению Ладохиной, и есть материал филологического романа, к образцам которого она относит тексты
Тынянова, Шкловского, Каверина, Форш,
Набокова, Вагинова, и, разумеется, целый
ряд текстов, относимых обыкновенно к постмодернизму. Специфичность предлагаемого явления для ХХ века вызывает сомнения
(и Сервантес, иромантики, и Достоевский
могут быть рассмотрены под этим углом), как,
впрочем, и рассмотрение собственно типологии метатекстов, но проделанная работа
вызывает интерес.
❻
Шло и было
Иванова-Верховская Е.
Есенен човек: Стихове билингва / На рус. и болг. яз.
София: Българская книжница, — 80 с. Тираж
не указан. (п) ISBN ––––4
Сборник московской поэтессы Елены
Ивановой-Верховской — чуть ли не первый! — выходит в билингвическом варианте,
причем на языке, очевидном для советской
эпохи, но ныне почти экзотическом — болгарском. Оригиналы стихотворений ИвановойВерховской расположены с переводами,
выполненными Беллой Цоневой-Динковой,
Надей Поповой, Нелли Пигулевой, Екатериной Йосифовой. Поэтесса работает в рамках
московского постакмеизма, смешивая мотивы
расставания и вечного присутствия прошлого
в настоящем: «Давали все и отнимали все,/и
перепуталось за чем что шло и было,/а ветер
тишину мою засек/и поднял промежуточный
песок,/и сразу осень наступила./Не время года,
а вообще — пора./Пора, пора — на землю лягут
тени./Привычку жить заклинило с утра,/не
греет больше блочная нора,/и смысл, не глядя,
правит угол зренья…»
Автор рецензий – Данила Давыдов
Наталия Прохорова
Развод
по-детски
Нуджуд А.
Мне 10 лет,
и я разведена / Пер. с фр.
Е. И. Колябиной.
М.: РИПОЛ классик,
— с. (о) ISBN
––
Это реальная история Нуджуд Али из Йемена,
на долю которой выпали суровые, но вполне
обычные для Востока испытания. Такие простые и милые девчачьи радости, как игрушки,
сладкое и красивые платья, кажутся ей до того
недосягаемыми, что превращаются в миф. Зато
в ее мире считается обычным делом в десять
лет уже быть замужней женщиной, хотя еще
толком и писать-то не умеешь. В книге рассказывается немного о быте йеменцев, немного о традициях, а еще о том, как в мусульманском мире получить развод, если тебя выдали
замуж насильно, а муж бьет и оскорбляет.
И о том, как набраться мужества и не просто
все пережить, но и остаться обычным жизнерадостным ребенком, любящим конфеты
и игрушки. Вряд ли приходится ожидать выдающегося слога от книги, как ни крути, написанной ребенком. Однако следует отдать должное Нуджуд: книгу стоит прочесть хотя бы ради
того, чтобы просто узнать немного больше
о жизни маленьких мусульманских девочек.
Юлия Дудкина
Патриотизм
без цензуры
Бычков А.
Нано и порно.
М.: Гелеос, —
с. экз. (п)
ISBN ––
Алексей Петрович Осинин — «один из последних русский людей», а по совместительству
непризнанный гений. Вместе с другими героями книги он отчаянно матерится по поводу и без
и совершает беспорядочные действия, выражая
тем самым протест против трагического несовершенства реальности. Часто внятный сюжет
романа переходит в бессвязный поток мысли
или, наоборот, оборачивается четким списком
тезисов. Кажется, есть в этой книге даже чтото от «Москвы-Петушков»: те же размышления о русской душе, производимые героем
в состоянии невероятного алкогольного опьянения. Благодаря авторскому стилю и размеру
шрифта прочитать роман можно за один вечер,
а повеситься после прочтения от нахлынувшей беспросветности бытия — и того быстрее.
Впрочем, это относится лишь к особенно эмоциональным читателям. Люди же с устойчивой
психикой могут смело погружаться в мир нанопорно-философии и решать для себя, то ли
тут — бездна, то ли хитрая уловка автора .
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
10
#24 ()
VIII ФЕСТИВАЛЬ ЗДОРОВЬЯ goalma.org
РОССИЙСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ БИБЛИОТЕКА (goalma.org)
РАСПИСАНИЕ
Творческие встречи:
2 декабря (четверг)
Владимир ЛЕВИ
Доктор медицинских и психологических
наук, произведения которого переведены
на 25 языков! Автор популярнейших книг
«Искусство быть собой», «Охота за мыслью»
и др.
3 декабря (пятница)
Лариса РЕНАР
Кандидат психологических наук, биолог, много лет ведет тренинги по психологии стресса. Автор бестселлеров “Открывая
новую себя”, “Эликсир любви” и др.
8 декабря (среда)
Доктор психологических наук, профессор
МГУ, автор книг “Введение в общую психологию”, “Общаться с ребенком. Как?” и др.
7 декабря (вторник)
Дарья ДОНЦОВА
Известнейшая писательница, общий тираж
книг которой составил более млн. экземпляров, расскажет о своей победе над страшной болезнью.
МОСКВА, ДЕКАБРЯ ГОДА
Авторские семинары:
11 декабря (суббота) –
Мирзакарим НОРБЕКОВ
4 декабря (суббота) –
Маргарита КОРОЛЕВА
Автор уникальной учебно-оздоровительной
системы, вернувшей миллионам людей
радость здоровой, полноценной жизни.
Автор книг «Опыт дурака, или Ключ к прозрению», «Где зимует кузькина мать, или
Как достать халявный миллион решений»
и др.
Иван
НЕУМЫВАКИН
Легкий путь к стройности. Похудеть навсегода! Руководитель Клиники эстетической
медицины, кандидат медицинских наук.
Автор бестселлеров о здоровом образе жизни,
автор проекта «Королевский рацион». Ее
программы питания уже многие годы пользуются популярностью у бизнесменов, политиков, а также звезд шоу-бизнеса. Среди них
Н. Басков, Ф. Киркоров, Валерия и goalma.org
9 декабря (четверг)
Эдуард ГУЛЯЕВ
Доктор энергоинформационных наук, основоположник нового метода в диагностике
и лечении “ПОЛЯРНАЯ МЕДИЦИНА”,
заслуженный целитель России, лауреат международной премии “Профессия — Жизнь”,
автор книг “Все в твоих руках” и “Исцелить
себя просто”.
6 декабря (понедельник)
Юлия ГИППЕНРЕЙТЕР
•
10 декабря (пятница)
Валерий
СИНЕЛЬНИКОВ
Психолог, гомеопат, автор уникальных
по эффективности целительных методик,
помогающих человеку вернуть здоровье,
повысить благосостояние, управлять своими эмоциями и стать удачливым. Автор
книг «Возлюби болезнь свою», «Сила Намерения», «Тайны подсознания», «Прививка
от стресса» и др.
Биоэнергетическая сущность человека
и причины заболеваний. Доктор медицинских наук, профессор, расскажет о том,
как победить многие болезни, и в этом
не помеха ни ваш собственный возраст,
ни “возраст” вашей болезни. Автор книг
«Перекись водорода», «Эндоэкология здоровья» и др.
5 декабря (воскресенье) –
Лисси Мусса
Выделка собственной шкурки + полный
тюнинг любимого организма. Автор знаменитой игровой психотренинговой системы “ОК`сЮМОРон”, позволяющей устроить жизнь по своему желанию, хотению
и велению, известная московская художница, журналист, психолог. Автор книг
«Сделаем из Тушки Фигурку», «Полное
руководство по Выделке Собственной
Шкурки», « способов не препятствовать удаче» и др.
12 декабря (воскресенье) –
Александр ДАНИЛИН
Душевное здоровье: как остаться нормальным в безумный век. Психиатр, более 20 лет
занимающийся практической психотерапией, бессменный (более семи лет!) ведущий ежедневной радиопрограммы “СЕРЕБРЯНЫЕ НИТИ” — популярной передачи на “РАДИО РОССИИ” о человеческой
душе во всех ее проявлениях (пн.–чт. –
). Автор множества книг, посвященных
глубинным проблемам человеческой души,
в числе которых такие книги-бестселлеры,
как «LSD: психоделия и феномен зависимости», «Прорыв в гениальность» и др.
•Творческие встречи и семинары состоятся в КОНФЕРЕНЦ-ЗАЛЕ Российской государственной библиотеки (м. «Библиотека им. Ленина», ул. Воздвиженка, 3/5, 3-й подъезд)
• АБОНЕМЕНТЫ и БИЛЕТЫ можно приобрести в магазине «Помоги Себе Сам», в ресторане «Джаганнат», и магазине «Белые облака», а также в театральных кассах метро и города.
• Информация по тел. () или • Уже сейчас Вы можете забронировать билеты на Фестиваль, написав по e-mail: [email protected] • Официальный сайт Фестиваля goalma.org
www.
knigoboz.
ru
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
11
#24 ()
Искусство менять миры
Ник Гали — человек загадочный. Издатели наотрез отказываются разглашать какие-либо подробности о его личности, ссылаясь на контракт,
сам же писатель ничего о себе не рассказывает из соображений принципиальных: «Это не игра и не кокетничанье с публикой. Я считаю, что человек
и его творчество мало друг с другом связаны и мало друг друга обуславливают. Искреннее творчество мало связано с тем, что человек ест на завтрак
и какие у него привычки». Единственное, что соглашается поведать о себе
Гали — он много путешествует, много читает, интересуется жизнью
сообществ, объединенных «поисками духовной опоры», и ему случалось
жить как в крупнейших мегаполисах мира, так и в деревушках, затерянных
в джунглях Африки.
«П
адальщик»
Ника Гали —
из тех романов, которые одни называют мистическими, другие — эзотерическими, третьи — криптологическими,
четвертые просто причисляют к фантастике, но как
ни именуй этот жанр, работать в нем сегодня — занятие благородное и нелегкое. Согласитесь, нелегко
серьезно говорить о смысле
жизни и иных мирах с читателем, который уже настолько «переел» популярных
книжек о «высоких материях», что даже невинного слова «алхимик» слышать
не может, а от безобидного
слова «код» и вовсе впадает в бешенство. А говорить,
между тем, надо. Многие ли
из нас в поисках ответа
на сложные философские
вопросы открывают Канта,
Платона или Лао Цзы?
Мягко говоря, немногие —
но ведь вопросы эти возникают всегда и у всех: почему этот мир устроен именно так, а не иначе? Зачем
в нем появились мы? Правильно ли мы живем, и если
нет, то как это исправить?
И хорошая литература зачастую — единственная возможность получить ответы.
Сюжет у «Падальщика» классический, можно
даже сказать — архетипический. Молодому буддийскому монаху Ли-Ваню
выпало жить в нехорошее
время. Свою обитель он
сменил на странный монастырь Бань-Тао, потому
что хранимые его монахами удивительные Откровения Яхи, кажется, были для
юноши единственным сред-
ством справиться со своим
внутренним
демоном.
Но Откровения Яхи говорили не только о Лиле — великой игре Творящей Силы,
не только о великом искусстве превращаться в собственную мысль, путешествовать из миров худших
в лучшие и своим счастьем
делать счастливее других
людей, и не только о Небесных Вратах, через которые
придет к людям спасение.
Они предупреждали о том,
что
один-единственный
раз за всю игру в Небесные
Врата стучится Падальщик,
и горе тому, кто по ошибке впустит его, ибо желает Падальщик одного —
«смахнуть все фигуры с поля
в черный мешок и покончить
с игрой навсегда». Авторам
мистико-приключенческих
саг никогда не надоест рас-
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЭКСМО» РАЗЫСКИВАЕТ ПЕРЕВОДЧИКОВ
И ИХ НАСЛЕДНИКОВ СЛЕДУЮЩИХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ:
А. Кларк «Охота на крупную дичь» пер. Голант Вениамин
Яковлевич (–)
А. Кларк «Песни далекой Земли» пер. В. Голант
А. Кларк «Движущая сила» пер. В. Голант
А. Кларк «Абсолютная мелодия» пер. В. Голант
А. Кларк «Неувязка со временем» пер. Данилов Ю.
А. Кларк «Воссоединение» Александров Б.
А. Кларк «Луч возмездия» пер. Дмитриев Г.
А. Кларк «Плоды воспитания» пер. Щекотова Людмила
А. Кларк «Одержимые» пер. Чапковский А., Лебедева А.
А. Кларк «Часовой». Пер. Этуш Л.
А. Кларк «И если я, Земля, тебя забуду» Куняева Н.
А. Кларк «Лев Комарры» пер. Котикова Л.
А. Кларк «Абсолютное превосходство» Данилов Ю.
А. Кларк «Экспедиция на Землю» пер. Горфинкель Даниил
Михайлович
А. Кларк «Двое в космосе» пер. Гинзбург Т.
Дин Кунц «Холодный огонь» пер. С. Страхов
М. Стюарт «Мадам, Вы будете говорить?» пер. Быкова Л.
М. Стюарт «Гончие псы Гавриила» пер. Токарева Елена
Константиновна
Буало-Нарсежак «Волчицы» пер. Дроздовский А.
Ж. Бенцони «Рабыни дьявола» пер. Кущ Н. П.
Ж. Бенцони «Султанша креолка» пер. Кущ Н. П.
Д. Стил «Дар» пер. Кормунова М.
С. Браун «Эксклюзив» пер. Жарылкапов С. Ж.
К. Кассель, Г. Блэквуд «Золото Спарты» пер. Балашова Н.
Клайв Касслер «На грани потопа» пер. Дубов А.
Дж. Даррелл «Моя семья и другие звери»
пер. Н. Деревянкина
Филип Дик «Кланы Альфанской луны»с пер. М. Дронов
Роберт Шекли «Билет на планету Транай» пер. Вавилов А.,
Логинов Ю.
Роберт Шекли «Премия за риск» пер. Данилов М., Носик
Борис
Роберт Шекли «Необходимая вещь» пер. Ежков А.
Роберт Шекли «Абсолютное оружие» пер. Виноградов Ю.
Роберт Шекли «Координаты чудес» пер. Гуревич Георгий
Иосифович
Р. Сильверберг «Два сапога — пара» пер. Т. Гинзбург
Клайв Баркер «Проклятая игра» пер. Д. Аношин
Р. Брэдбери «Коса» пер. Н. Куняева
Р. Брэдбери «Человек» пер. Н. Коптюг
Р. Брэдбери «Человек в воздухе» пер. З. А. Бобырь
(–)
Р. Брэдбери «День возвращения» пер. А. Левкин
Ж. Бенцони «Фаворитка Императора» пер. Кущ Н. П.
Ж. Бенцони «Язон четырех морей» пер. Кущ Н. П.
Н. Робертс «Обманутые иллюзии» пер. Кущ О. В.
Р. Сильверберг «Басилей» goalma.orgа Н.
Р. Сильверберг «К черной звезде» пер. Монахов С.
Р. Сильверберг «Клыки деревьев» пер. Монахов С.
Р. Сильверберг «Мухи» пер. Монахов С.
Р. Сильверберг «Скрытый талант» пер. Монахов С.
Р. Сильверберг «Деловая хватка» пер. Л. Огульчанская
Д. Стил «Колесо судьбы» пер. неизвестны
Д. Стил «Большей любви не бывает» пер. Бельская И.
А ТАКЖЕ:
Бахтин, Николай Николаевич (–)
Вронский, Юрий Петрович (–)
Гаврилов, Аркадий Георгиевич (–)
Гриневская, Изабелла Аркадьевна (–)
Квятковская, Майя Залмановна (р)
Кудинов Михаил Павлович (–)
Курганцев, Михаил Абрамович (–)
Левидова, Инна Михайловна (–)
Менис, Юрий
Остроумов, Лев Евгеньевич (–)
Пиотровский, Адриан Иванович (–)
Регистан, Гарольд Габриэльевич (–)
Савич, Овадий Герцович (–)
Седых, Дмитрий
Семенов, Глеб Сергеевич (–)
Церетели, Георгий Васильевич (–)
Чежегова, Инна Михайловна (–)
А. Г. Жуков
Н. Радлов
Д. Циновский
Макс Бирбом
М. Скобелев
ИЗДАТЕЛЬСТВО ЭКСМО РЕДАКЦИЯ № 2.
Тел.: () –68– Эл. почта — [email protected]
сказывать о таинственном
древнем манускрипте, спасении мира и избранных,
призванных это спасение
обеспечить и, как водится,
не совсем к этому готовых;
а любителям тайн никогда
не надоест об этом читать.
Однако в случае с романом Ника Гали обманываться знакомой фабулой
не следует — стоит лишь
немного вчитаться в роман,
как за этим «незамысловатым» занавесом обнаружится поистине потрясающий
пейзаж. Мы уже привыкли, что авторы большинства
популярно-эзотерических
опусов не особо утруждаются «идеологическим обоснованием» приключений
своих героев. Кусочек буддизма, клочочек суфизма,
щепоточку даосизма, приправить Ницше по вкусу,
добавить немного вымышленных имен, хорошенько перемешать — и низкокалорийный эзотерический
салатик готов. В конце концов, много ли нужно обывателю, читающему книгу
в метро по пути из офиса
домой?.. Так вот, «Падальщика» в метро не почитаешь. И парой слов его
философию не перескажешь, и гладеньких афоризмов для карманного
сборника из нее не надергаешь, потому что философия у Ника Гали не фон для
погонь и поцелуев, а один
из главных героев повествования. У духовного знания множество лиц и граней, а у людей — множество метафор для его отображения, так что в поисках Падальщика и его
тайны Ли-Ваню — а вместе
с ним и читателю — предстоит увидеть причудливый сон о дворце со множеством комнат и птице,
способной оживлять механические куклы, узнать
древние сутры, прослушать
впечатляющую
лекцию
о семантике древнеегипетских иероглифов и удивительных свойствах человеческого языка, пообщаться с роботом, предсказывающим будущее, познакомиться с учением Леонардо да Винчи о том, что
всякое наше чувство имеет
свой цвет и достичь счастья
можно, овладев искусством
правильно эти цвета смешивать… Многогранность
истины, ее чудесные игры
и переливы завораживают — тем более, что к своим
«отступлениям» Ник Гали
относится с чрезвычайной
серьезностью, и его роман,
как настоящий литератур-
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ «ДЕЙЧ»
разыскивает правообладателей переводов: А. Гуровича,
В. С. Гривнина, Г. А. Гудимовой и В. М. Перельман, Г. Гуляницкой, Р. Нудельмана, Т. Агапкиной, Е. Вайсброта, Ф. Широкова,
А. Громовой, Т. Шинкарь, Л. Жданова, Ю. Эстрина, А. Иорданского, Н. Евдокимовой, И. Почиталина, Н. Гузнинова, М. Данилова, Б. Носика, Р. Гальпериной, А. Кона, А. Волнова, В. Баканова, А. Ежкова, Т. Шинкарь, А. Нефедова, Г. Муравьевой,
Р. Хлодовского, А. Дживелегова, Ю. Добровольской, С. Искюля, И. И. Семененко, О. Холмской, М. Шагинян, В. Ланчикова, Р. Цапенко, И. Стрешнева, Е. Алексеевой, Т. Казавчинской,
Н. Треневой, Е. Загорянского, Е. Факторовича, M. Кожевниковой, Н. Гнединой, А. Брагинского, Н. Кирилловой, Н. Трауберг, Н. Рахмановой, Н. Ивановой, Н. Волжиной. Разыскиваются также правообладатели переводов Черчилля.
Телефон/факс: () –59–
E-mail: [email protected]
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»
работает над некоммерческим изданием — серией «Классика литератур СНГ». По вопросу издания переводов произведений просим обратиться в издательство переводчиков
(или их наследников): Асеев Н., Безыменский А., Гордеев С.,
Гордиенко Ю., Дарбинян-Меликян М., Дейч Ал., Длигач Л.,
Звягинцева В., Иванов С., Кидайс-Покровская Н., Кожевников Ю., Комиссарова М., Кронгауз А., Макеев Л., Мирдабалева А., Миримский М., Михайлов М., Мусинов А., Перов Г.,
Плещеев А., Ревич А., Рыльский М., Твардовский А., Ханларян Е., Шенгели Г., Шишова З.
Наш адрес: , г. Москва, ул. Новая Басманная, 19, Издательство «Художественная литература». Факс: () –83–
Телефон: () –34–90, ()–88–65
Издательство «Антиква»
разыскивает правонаслед-
ников писателя Бунина Ивана Алексеевича для заключения
лицензионного договора. Телефон издательства:
Александра Акаева
Гали Н.
Падальщик: Роман.
М.: ОЛМА Медиа Групп, —
с. экз. (о) ISBN ––
–0
ный Протей, то и дело превращается то в научную
работу, то в религиозный
трактат, а то и вовсе в стихотворную поэму… и самое
удивительное в этих превращениях то, что они абсолютно естественны! Очарование мысли работает безотказно, и читателю не придется скучать даже на самых
длинных и сложных «философских» местах — какая уж
тут скука, тут хочется скорее
поподробнее законспектировать эту сложную и прекрасную систему… и начать
претворять ее в жизнь!
ИЗДАТЕЛЬСТВО
«ИНТРЕЙД КОРПОРЕЙШН»
разыскивает правонаследников переводчицы
Берсеневой Галины
Андреевны для заключения
лицензионного договора.
Телефон издательства:
Издательство
«ТриМаг»
разыскивает
наследников
переводчицы
М.И. КлягинойКондратьевой
Телефон: ()
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЭКСМО»
для заключения
договора разыскивает
наследников
Льва Семеновича БЕРГА,
являющегося
автором книги
«Очерки по истории русских
географических открытий/
Л. С. Берг. — М.: АН СССР,
— (Итоги и проблемы
современной науки)».
Контактная
информация:
+7 () –68–59,
[email protected],
Мария Терёшина.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
12
#24 ()
Новинки от издательства «Альпина Паблишерз»
Юнус М.
Создавая
ая мир бе
без бедности:
Социальный
бизнес и будущее капитализма/
льный бизн
Мухаммад
Алан Жоли.
ммад Юнус, А
М.: Альпина
льпина Паблишерз, — с.
В своей книге лау
лауреат Нобелевской преЮнус предлагает новую
мии мира Мухаммад Ю
экономическую модель — «социальный бизнес». Согласно этой модели цель бизнеса
не в извлечении прибыли, а в создании социальных благ: например, в том, чтобы накормить бедняков. Однако речь не идет о благотворительности, поскольку инвесторам
возвращают их начальные вложения, но при
этом вся прибыль реинвестируется в тот же
бизнес, напрямую связанный с социальной целью. Автор также предлагает подход
микрофинансирования, когда небольшие
суммы денег выдаются в качестве кредитов беднякам на создание и развитие малого бизнеса. Это позволяет им получить доход
и обеспечить себе достойную жизнь.
Экономическая модель профессора
Юнуса не абстракция — он в первую очередь
практик, создавший множество предприятий у себя на родине, в Бангладеш, а также
в развивающихся странах по всему миру,
что позволило миллионам людей избавиться от бедности.
Вайнерчук
ук Г.
у
Увлечение
ние — это бизнес:
Как зарабатывать
рабатывать на том,
что вам
ам нравится.
Сычёв П..
Хищники:
и:
Теорияя и практика рейдерских захватов.
М.: Альпина
ьпина Паблишерз, — с.
М.: Альпина
льпина Паблишерз, — с.
Увлечение, хобби и зарабатывание денег
кажутся большинству людей несовместимыми. Однако это не так. Развитие Интернета и социальных сетей открыло совершенно
новые возможности для энергичных и творческих людей и сделало возможным преобразовать почти любое увлечение в реальный прибыльный бизнес.
Автор книги Гари Вайнерчук показывает,
как это сделать на практике — какие социальные сети задействовать, как привлечь
к себе внимание и потом превратить трафик
в деньги.
Рейдерство — ссиловое поглощение предприятия
воли его собственника или
риятия против вол
руководителя — уже более десяти лет беспокоит российский бизнес. Кажется, защититься от рейдерства невозможно, ведь этим
занимаются самые хитрые и беспринципные
мошенники, как правило, связанные с милицией и судами. Автор книги — сотрудник
Следственного комитета при МВД России —
на примере разбора реальных уголовных
дел дает советы, как заранее предупредить
захват предприятия и как действовать, если
ваш бизнес стал предметом интереса рейдеров.
Книга будет интересна владельцам и топменеджерам предприятий и корпоративным
юристам из самых разных отраслей бизнеса.
Архангельский
льский Г.
Ежедневник:
вник: Мет
Метод Глеба Архангельского.
М.: Альпина
ина Паблишерз
Паблишерз, — с.
Глеб
леб Архангель
Архангельский — гуру по правильному планированию ввремени. Данный Ежедневник
ик смакетирован на основе его уникальной
планирования — он максимальметодики планирован
но удобен, практичен и позволяет не только осуществлять ежедневное планирование
дел, но и постепенно совершенствовать свои
навыки управления временем. В органайзере можно найти полезных советов по планированию времени, расположенных в логическом порядке. Этот Ежедневник поможет
правильно организовывать свою профессиональную деятельность, оставляя достаточно времени на личное. Качество ежедневника
не уступает образцам лучших мировых производителей — помимо бумаги и полиграфии
он имеет ряд специальных усовершенствований: набор цветных наклеек для улучшения
наглядности планирования и резинкой, которая закрывает Ежедневник.
По вопросам оптовых закупок: тел.: () , mail: [email protected]
Интернет-магазин издательства: тел.: () , goalma.org
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
#24 ()
13
бестселлеры
Что
изменилось?
место
автор, название, издательство
1
Дина Рубина. Синдром Петрушки.
2
Элизабет Гилберт. Есть, молиться, любить.
М.: РИПОЛ класик,
М.: Эксмо,
3
4
Элизабет Гилберт. Законный брак.
М.: РИПОЛ класик,
Барни Стинсон, Мэтт Кун. Кодекс Братана.
М.: Эксмо,
Стефани Майер.
5
До рассвета. Недолгая вторая жизнь Бри Таннер.
М.: Астрель,
6
Стиг Ларссон. Девушка с татуировкой дракона.
СПб.: Домино; М.: Эксмо,
Стиг Ларссон.
7
Девушка, которая взрывала воздушные замки.
СПб.: Домино; М.: Эксмо,
8
Сталик Ханкишиев. Казан, баран и дастархан.
9
Мюриель Барберри. Элегантность ежика.
М.: Астрель,
М.: Иностранка,
Макс Фрай.
10
место
Обжора-хохотун. История, рассказанная сэром Мелифаро.
СПб.: Амфора,
автор, название, издательство
1
Дина Рубина. Синдром Петрушки.
2
Свен Нурдквист. Минус и большой мир.
М.: Мир детства медиа,
3
Орен Рони. Секреты пластилина.
М.: Эксмо,
М.: Махаон,
Елена Малиновская.
4
Правила черной некромантии.
М.: Альфа-книга,
5
Кэрролл Льюис. Алиса в Стране чудес.
6
Юлия Гиппенрейтер. Общаться с ребенком. Как?
7
Оксана Демченко. Королевский маскарад.
8
Лев Толстой. Косточка.
М.: Махаон,
М.: АСТ,
М.: Альфа-книга,
СПб.: Амфора,
Свен Нурдквист.
9
История о том, как Финдус потерялся, когда был маленький.
М.: Мир детства медиа,
10
Анни Шмидт. Саша и Маша 1: Рассказы для детей.
М.: Захаров,
www.
knigoboz.
ru
Ничего. Кроме Дины Рубиной, вышедшей в первую
тройку в рейтинге художественной литературы.
Писательница известная,
немассовая, популярная.
Роман — новый. «Почему бы и не купить?» —
думают читатели. И правда, почему бы и не купить.
Так же покупают Гилберт (заслуженно), Майер
(незаслуженно) и Маринину
(заслуженнонезаслуженно — можно
спорить). Причем первых
двух, по доброй традиции последнего десятилетия, поддерживают экранизации. Третья — просто
и банально популярная
на рынке. Эдакий феномен Донцовой: выше качество, меньше количество.
В рейтинге Fiction.
обложка только две новые
книги. «Странник» Сурена
Цормудяна, совершенно
неизвестного в широких
кругах писателей, выигрывает только благодаря одному единственному
логотипу: «Метро ».
Мы уже не раз писали:
если книга вышла в серии,
книгу обязательно купят;
чем популярнее серия, тем
выше место книги в рейтинге. И это хуже, чем
законы Мерфи. Второй
новичок Сергей Тармашев с книгой «Наследие».
По оформлению и подаче романа — Тармашев
сразу встает рядом с Алимовым, Зоричем, Бурносовым в «этногенезной»
серии.
Женский десант в рейтинге
художественной
литературы в обложке
малочислен: только Екатерина Вильмонт с «Артисткой…» и Александра Маринина со «Взглядом…»
украшают мужскую компанию.
Дорман,
Басинский
и Веллер и впрямь писатели и публицисты незаурядные. Им удалось
оккупировать первые три
строчки списка нехудожественной литературы
в переплете (в прошлом
номере Веллер сильно отстал от своих коллег и занимал лишь пятую
строчку рейтинга). Раневской, Экману и Гиппенрейтер пришлось потесниться. Впрочем, Юлия
Гиппенрейтер — ветеран рейтингов «Книжного обозрения» — никогда
не прорывалась на верхние позиции. Читательский интерес к ней не ажиотажный, но устойчивый.
Но нет ничего постояннее
списка нехудожественной
литературы в обложке.
Его короли и королевы —
Щеглов, Гиппенрейтер,
Гилберт и Карр. Этих
не сдвинешь. Никогда.
Юлия Коржавина
место
автор, название, издательство
(пред. нед. / всего нед.)
1 (-/5)
2 (7/2)
3 (-/1)
4 (2/4)
5 (-/1)
6 (8/8)
7 (1/6)
8 (6/11)
9 (9/5)
10 (3/1)
Элизабет Гилберт.
Есть, молиться, любить.
М.: РИПОЛ класик,
Стефани Майер. До рассвета.
Недолгая вторая жизнь Бри Таннер.
М.: АСТ,
Дина Рубина.
Синдром Петрушки.
М.: Эксмо,
Александра Маринина.
Жизнь после жизни.
М.: Эксмо,
Андрей Левицкий.
S.T.A.L.K.E.R: С.Х.В.А.Т.К.А.
М.: АСТ,
Сесилия Ахерн.
Волшебный дневник.
М.: Иностранка,
Анна Гавальда.
Глоток свободы.
М.: АСТ,
Стефани Майер.
Затмение.
М.: АСТ,
Екатерина Вильмонт.
Артистка, блин!
М.: АСТ,
Алексей Гравицкий.
S.T.A.L.K.E.R:
Зачистка. М.: АСТ,
место
автор, название, издательство
(пред. нед. / всего нед.)
Олег Дорман.
11 (3/23)
2 (4/5)
3 (7/2)
4 (6/5)
5 (-/11)
6 (10/5)
7 (9/18)
8 (8/37)
9 (1/4)
10 (-/11)
Подстрочник. Жизнь Лилианны
Лунгиной, рассказанная ею в фильме
Олега Дормана.
М.: АСТ,
Павел Басинский.
Лев Толстой: Бегство из рая.
М.: АСТ,
Михаил Веллер.
место
автор, название, издательство
(пред. нед. / всего нед.)
1 (-/1)
2 (8/2)
3 (-/1)
4 (5/4)
5 (-/4)
Обмани меня, если сможешь.
СПб.: Лидер,
Юлия Гиппенрейтер.
Родителям: Как быть ребенком.
М.: АСТ,
Пол Экман, Уоллес Фризен.
Узнай лжеца по выражению лица.
СПб.: Питер,
Мария Королева. Легкий путь к
стройности=Похудеть навсегда.
М.: АСТ,
Сталик Ханкишиев.
Казан, баран и дастархан.
М.: Corpus,
Виктор Суворов.
Разгром.
М.: АСТ,
Александр Зорич. Сомнамбула.
Кн Другая сторона луны.
М.: Этногенез,
Сергей Тармашев.
Наследие.
М.: Астрель,
Екатерина Вильмонт.
Артистка, блин!
М.: АСТ,
Сергей Кузнецов.
Метро Мраморный рай.
М.: АСТ,
Сергей Волков. Чингисхан.
Кн. 2: Чужие земли.
М.: АСТ, Этногенез,
7 (2/4)
Юрий Бурносов. Армагеддон.
Кн Крушение Америки.
М.: Этногенез,
8 (1/5)
9 (7/15)
10 (3/4)
Александра Маринина.
Взгляд из вечности. Кн. Дорога.
М.: Эксмо,
Шимун Врочек.
Метро Питер.
М.: АСТ,
Алексей Степанов.
S.T.A.L.K.E.R: Сердце дезертира.
М.: АСТ,
место
автор, название, издательство
(пред. нед. / всего нед.)
11 (1/76)
2 (2/13)
3 (3/)
4 (6/28)
Старость — невежество Бога.
М: АСТ, ВКТ,
Пол Экман. Психология лжи.
Метро Странник.
М.: Аст,
6 (10/13)
Человек в системе.
М.: АСТ,
Фаина Раневская.
Сурен Цормудян.
5 (10/7)
6 (7/36)
7 (4/17)
8 (5/4)
9 (9/)
10 (8/6)
Дмитрий Щеглов.
Фаина Раневская. «Судьба-шлюха».
М.: АСТ,
Элизабет Гилберт.
Есть, молиться, любить.
М.: РИПОЛ класик,
Юлия Гиппенрейтер.
Общаться с ребенком. Как?
М.: АСТ,
Стив Харви. Поступай как женщина,
думай как мужчина: Почему мужчины
любят, но не женятся, и другие
секреты сильного пола.
М.: Эксмо,
Игорь Борщенко.
Система «Умный позвоночник».
М.: Эксмо,
Юлия Гиппенрейтер. Продолжаем
общаться с ребенком. Так?
М.: АСТ,
Джон Грэй.
Мужчины с Марса, женщины с Венеры.
М.: София,
Адель Фабер, Элейн Мазлиш.
Как говорить с детьми, чтобы они
учились. М.: Эксмо,
Аллен Карр.
Легкий способ бросить курить.
М.: Добрая книга,
Наталья Степанова. Заговоры
сибирской целительницы. Вып.
М.: РИПОЛ класик,
Рейтинги составлены по результатам продаж в торговых сетях «Амадеос», «Амиталь», «Новый книжный», «Буква», «Лабиринт», «Магистр»,
«Буквоед», «Книжный клуб «», «У Сытина», «Молодая гвардия»,
в московских магазинах «Библио-Глобус», «Московский Дом книги на
Новом Арбате».
«Книжное обозрение» заинтересовано в расширении списка наших
партнеров, предоставляющих информацию о сбыте.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
14
#24 ()
ПОДПИСКА –
Вниманию читателей!
Приложение «PRO» в розницу не распространяется
На всей территории России
продолжается подписка на газету
«Книжное обозрение»
на второе полугодие года!
(Стоимость с доставкой уточните у оператора почтового отделения)
Подписка осуществляется:
По объединенному каталогу «Пресса России» (зеленый);
для подписчиков Москвы – стр.
Индекс – газета «Книжное обозрение»;
Индекс – газета «Книжное обозрение»
с PROфессиональным приложением и списком вышедших книг (распространяется ТОЛЬКО по подписке).
По каталогу российской прессы «Почта России»;
Индекс – «Книжное обозрение»;
Индекс – газета «Книжное обозрение»
с PROфессиональным приложением и списком вышедших книг (распространяется ТОЛЬКО по подписке).
Подписку
можно оформить
в почтовых отделениях связи
Подписка
через альтернативные агентства подписки
OOO «Информ-система». Тел. +7 () ; факс +7 () ; e-mail: [email protected]
ООО «Информнаука». Тел. +7 () ; факс +7 () ; URL: goalma.org;
e-mail: [email protected]
ЗАО «МК-Периодика». Tел. () ; e-mail: [email protected]; URL: goalma.org
ООО «Интер-Почта». Подписка в России и странах ближнего зарубежья.
Tел. +7 () ; факс +7 () ; URL: goalma.org;
e-mail: [email protected]
ООО «Агентство “Артос-ГАЛ”». Подписка для юридических лиц на территории европейской части России
и на Украине. Тел.: () , ; e-mail: [email protected]
Подписка в Литве: goalma.org pr. Konstitucii 7, Vilnius LT Litva, tel.: + ,
e-magazin: goalma.org
Подписка на Украине: ООО «ПресЦентр», подписка для физических и юридических лиц.
Тел. () ; URL: goalma.org; e-mail: [email protected]
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
15
#24 ()
①
②
❶
Месть, тюрьмы,
банкротства…
Этвуд М.
История долгов наших: Долги и темная сторона
богатства /Пер. с англ. К. Лукьяненко.
М.: Текст,/ — с. экз. (п) ISBN –––4
Долги появились в незапамятные времена,
и при этом те, кто давал в долг (естественно,
с процентами), всячески осуждались — как
в Библии, так и других священных книгах.
Издание рассказывает о долговых тюрьмах, банкротствах и метаморфозах отношения к банкротам с течением финансовых веков. Понятие «долг» не означает что-то исключительно
вещественное, но и расширено до мерила справедливости, а порой и кровной мести, причем
фигурирующей не в уголовных делах, а в классических литературных произведениях. Интересный факт: «во всех религиях, за исключением
христианства и ислама, все сверхъестественные существа, отвечающие за справедливость,
имеют женский пол… Окажись мы последователями Фрейда, то могли бы рассуждать о развитии психики ребенка: первую пищу он получает от матери вместе с первыми наказаниями
и уроками справедливости и честного распределения благ…»
❷
Ромео и школа
Рой О.
След ангела: Повесть.
М.: Эксмо, – с. — (Первый опыт любви). 17 экз. (п)
ISBN –––4
В престижной школе, где учился юноша Санька, начался новый учебный год. Классная
руководительница читает лекцию-мораль вернувшимся с дорогих курортов школьникам:
③
«В ваши годы каждый мечтает о счастье, каждый ждет, что вот-вот с ним произойдет чтото чудесное, что-то замечательное, необыкновенное… Мне тоже хочется, чтобы с каждым
из вас именно так и случилось. Но не забывайте, где чудеса — там всегда и неопрятности…»
Три года назад в классе появилась девочка Лиля (прозванная Лилой по имени персонажа фантастического сериала), и теперь,
как легко можно догадаться, между трудягойсыном бедных родителей Санькой и утонченной виолончелисткой Лилой вспыхнула
любовь. А между тем в школе между ребятами кипели страсти, напоминающие «Бойцовский клуб…
❸
④
⑤
магией оружейную в его отсутствие и одолжить на время пару хороших экземпляров.
Никаких волшебных палочек, все по науке:
«Я “сфоткал” структуру датчиков, благо
бадди-комп через мой мозг видит то же, что
и я. Загрузка структуры в модель магии, анализ, разложение на составляющие узлы, нахождение соответствия в базе данных, формирование схему устройства датчика и его действие.
Все. Итого — одна минута».
❹
От утопии к власти
Хаггер Н.
Соединенные Штаты Америки: Тайна рождения.
Пер. с англ. Р. А. Цфасмана.
Чародейская
перезагрузка
Ясинский А.
Ник. Админ: Фантастический роман.
М.: Альфа-книга, — с.: ил. — (Фантастический боевик).
21 экз. (п) ISBN –––5
Много времени утекло с той поры, как эльфы,
гномы и прочие инорасы безраздельно правили фэнтезийным миром. В технофэнтези
без людей, а тем более — компьютерщиков,
не обойтись. Самое главное в любом мире
не чудеса, а достоверная информация, потому что любой архиволшебник прежде чем
начать колдовать, должен понять, кто тайный враг и где находится союзник. А вот при
выяснении магической истины могут произойти чародейские накладки… Продолжаются
приключения Ника, былого компьютерщика, ставшего в этом магическом мире одним
из самых могущественных волшебников.
Правда, не без помощи компьютера — Умника. Да и «спецжучки» пригодятся. Техномагия, в отличие от обычной, предусматривает
четко объясняемую структуру чудес. К примеру, нужно главному герою, тому самому Нику,
заглянуть к хорошему другу в защищенную
М.: Ниола-Пресс, — с.: ил. экз. (п) ISBN –––9
Предыстория США полна загадок и полузабытых фактов. Так, британский адмирал Пенн одолжил своему королю Карлу II
10 тысяч фунтов стерлингов — довольно значительную по тем временам сумму. «Веселый
король», имевший кучу любовниц и соответственно — долгов, деньги возвращать не собирался, но взамен выделил Пенну землю. Так
в г. появился соответствующий указ,
и Пенн, ставший мини-королем новой колонии, решил основать за океаном «Христианскую республику». Он вложил немалые деньги в строительство Филадельфии, «Города
братской любви». Новый Свет стал для пуритан утопическим Новым Иерусалимом, раем,
обретенным в диких дебрях. После смерти Френсиса Бэкона был опубликован его
трактат «Новая Атлантида», в котором рассказывалось об утопической стране, созданной в Новом Свете. Существует версия, что
труды Бэкона привез в Америку один из его
потомков, и эти книги были спрятаны в подвале первой кирпичной церкви, построенной в Братоне. Именно в то время на американских землях организационно оформилось
масонство…
⑥
❺
Петр
Веденеев В.
Казино «Бон Шанс»: Роман.
M.: Вече, — с. — (Остросюжет). экз.
(п) ISBN –––9
Петра, главного героя, в молодости изгнали из военной разведки за аморальную связь,
но не с врагом, а женщиной. Прошло несколько лет, и к нему из далекой Прибалтики приехал давний сослуживец Ояр, внезапно умерший
в больнице. Остались машина и вещи, среди
которых оказалась дорогостоящая спецтехника
для прослушивания. Оказывается, Ояр работал
на некую криминальную группировку в качестве технического специалиста, и теперь это
высокооплачиваемое место досталось Петру.
❻
Во глубине времен
Корчевский Ю.
Ушкуйник.
СПб.: Ленинградское издательство, — с. экз. (п)
ISBN –––4
Жил в XV в. в отечественной провинции смышленый двенадцатилетний паренек Мишка, мечтавший вырасти и начать делать нужный людям
товар — лодки. Ведь единственные родичи —
дед и бабка нуждались в помощи. Но вот однажды Михаил повстречал местного купца, и тот
взял грамотного парня к себе в лавку помощником. Вскоре выяснилось, что купец не прогадал — помощник оказался торговым гением, поскольку не обманывая мог продать что
угодно, и пока купец отправлялся за товарами,
Михаил все распродавал подчистую. На досуге
вдумчивый Михаил занялся изучением боевых
искусств, взяв в учителя бывшего покалеченного воина — во время даже недалеких путешествий купцов поджидали всевозможные опасности, в том числе и нападение разбойников.
Автор рецензий – Алекс Громов
Арти Д. Александер
Символы
и драгоценности
Скуратовская М.
Сокровища и реликвии
Британской короны.
М.: Вече, —
с.: ил. — (Реликвии
и сокровища мира).
экз. (п) ISBN –––7
Старая добрая Англия — родина не только множества преданий и мифических героев, но древних традиций, существование которых было бы
немыслимо без конкретных предметов, доступных для лице-зрения просвещенных туристов
из XXI века. В г. в Вестминстере археологи обнаружили обломки темного мрамора — это был особый «королевский стол», имевший не только практическое предназначение,
но и церемониальное, — за ним монарх принимал власть над королевством перед коронацией. В лондонском Тауэре не только живут
вороны, являющиеся атрибутом древнего пророчества, но и до сих пор бродят неуспокоенные призраки знатных особ, впавших в немилость и закончивших свою жизнь в этих стенах.
С Англией связана и судьба многих знаменитых драгоценных камней, способных исцелять
и наделять даром предсказаний. Среди них —
легендарный «Кохинур»: «Тот, кто владеет
им, владеет всем миром, но познает также и все
несчастья мира…».
Надежда Правдина
Великие имена
русского зарубежья
Русское зарубежье.
Великие соотечественники: Литературнохудожественный альбом/Сост. Л. В. Козлов,
Р. Г. Гагкуев;
Предисловие
А. А. Авдеева; Худож.
оформ. О. В. Корытова.
М.: Дрофа, —
с.: ил. экз.
SBN –––1
Книга, представляемая читателю, уникальна. Впервые в отечественном книгоиздании под одной обложкой художник и авторы очерков рассказывают о жизни сорока
пяти наших соотечественников, эмигрантах
первой волны, по разным причинам оказавшихся по окончании Гражданской войны
за рубежом. Писатели И. Бунин и В. Набоков, изобретатель телевидения В. Зворыкин
и создатель самолетов и вертолетов И. Сикорский, актер М. Чехов и оперный певец
Ф. Шаляпин, композиторы С. Рахманинов и И. Стравинский, художники К. Коровин и В. Кандинский, балерины А. Павлова и М. Кшесинская и многие другие — их
творчество сегодня по праву принадлежит
не только России, но и всему миру. Русские
эмигранты в трудных, подчас невыносимых
условиях всегда помнили о своей Родине.
Они искренне надеялись, что их опыт и знания, накопленные за годы жизни за рубежом,
в конечном счете будут полезны и в России.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
16
#24 ()
фантастика
клуб
Космосимфония, акт 2-й
новости
Под землей
2 октября в Центре современного искусства «Винзавод»
состоялся первый российский фестиваль постъядерной
культуры. Гвоздем программы стали чтения отрывков
из романов серии «Вселенная Метро ». Для этого
в Москве специально собрались все авторы, пишущие
о мире этих книг. Некоторым
пришлось лететь из Петербурга, Калининграда и даже
из Белоруссии.
Фестиваль
всего
за несколько часов посетило более двух тысяч человек.
Не рассчитывавшие на такой
ажиотаж фанатов книжной
серии «Метро » организаторы растерялись. Просторное помещение, размерами
и конструкцией напоминающее станцию метро, оказалось
полностью забито желающими послушать чтения и получить автографы авторов,
а на улице растянулась очередь из тех, кто не смог сразу
попасть внутрь. Чтобы избежать духоты, организаторам
пришлось открыть запасные
и служебные выходы.
Идейный вдохновитель
«Вселенной Метро »,
писатель Дмитрий Глуховский, говорит, что испытывает двоякие чувства: «Мы
никак не могли предположить, что придет столько народа. С одной стороны,
здорово, что книги вызывают у студентов, школьников
такой зверскийинтерес.
С другой, мне неловко перед
теми, кто там долго стоял
в очереди на вход, чтобы
попасть на наш фестиваль».
Гостей фестиваля также
ждала компьютерная игра
Metro — впервые она
была представлена широкой
публике в передовом формате 3 D.
Издатель и директор
«АСТ — Астрель» Юрий
Дейкало говорит: «“Вселенная Метро ” — пожалуй,
самое яркое книжное событие
– годов для издательской группы “АСТ”. У них
настоящая армия фанатов».
Сам Глуховский обещает,
что в следующем году «Вселенная Метро » станет
международным культурным экспериментом. В проект вливаются иностранные
писатели. Англичанин Грант
МакМастер уже дописывает свой роман «Metro
Britannia» на английском
языке. Книга будет переведена на русский и опубликована в России. За ней последует
роман итальянского писателя Туллио Аволеде о постъядерной Италии года.
Подготовил Даниил Мартин
Вселенная Ойкумены разрасталась и разрасталась — и вот
разрослась до романа в трех
частях, и читатель доблестно и бесстрашно бросался
на изучение особого космоса, созданного Генри Лайоном Олди… и приутомился.
Поэтому, когда недавно увидела свет новая книга харьковских мэтров, читатель,
увидев в названии слово
«Ойкумена», отнесся к творению с некоторым скепсисом и спросил авторов, мол,
а самим-то еще… не надоело? Надоедать же, в сущности, нечему, и можно спокойно вздохнуть полной
грудью: «Дитя Ойкумены» —
пусть и в уже знакомой вселенной — это начало другого, уже совершенно нового
романа от Олди. И если
в первых трех книгах мы осознавали размах, всю ширину и необъятность мира,
то «Urbi et Orbi или Городу и Миру» обещает показать нам истинную глубину
Ойкумены.
Генри Лайон Олди продолжает свою фантастическую линию о необычных
людях с необыкновенными способностями, и теперь
читателю предстоит познакомиться с авторским виде-
нием эмпатии и телепатии и,
возможно, забросить куданибудь на самую-самую
дальнюю полку своего сознания мечты о том, чтобы уметь
копаться в чужих мыслях.
Дитя Ойкумены — это обаятельная белокурая девчушка
Регина ван Фрассен, чей дар
и чье проклятие с самых ранних лет — телепатия. Листая
книгу, читатель может подсмотреть за тремя достаточно
значительными и нелегкими
периодами в жизни Регины
и ее подружки Линды Гоффер. Всего пара неосторожных мыслей — и вот уже
шестилетняя Ри обречена
на проживание в интернате,
отца к ней допускают лишь
по особым дням, а мать боится ее, плоть от плоти, как
огня. Регина и Линда растут
вместе, вместе учатся, вместе влюбляются и разделяют между собой одни и те же
чувства. Такое не сложно,
если самая близкая подруга — сильный эмпат. Может
поделиться букетом из самых
прекрасных и ярких эмоций,
а может и окунуть в пучину
животного страха.
Перефразировку одного из высказываний Станиславского — «Для детей надо
писать так же, как для взрослых, только еще лучше» —
приписывают попеременно
Максиму Горькому и Саму-
Олди Г. Л.
Urbi et Orbi, или Городу и Миру.
Книга 1: Дитя Ойкумены.
М.: Эксмо, — с. 11 экз. (п)
ISBN ––
илу Маршаку. Романы
Олди особенны тем, что их
могут с одинаковым интересом и удовольствием читать
люди всех возрастных категорий, и эта книга достаточно хороша, чтобы ее можно
было назвать и подростковой. «Дитя Ойкумены» —
это в первую очередь история о взрослении. В отличие
от многой современной
литературы, которая адресуется непосредственно подросткам, эта книга способна
отлично показать подрастающему поколению адек-
По Бруклину в карете
Кассандра Клэр стала
в первую очередь известна
как автор серии произведений по мотивам Поттерианы. Но Орудия смерти —
новый и самостоятельный
цикл, который имеет все
шансы занять видное место
в ряду фантастики о параллельном мире волшебства.
Самая обычная девчонка Клэри в самом обычном танцевальном клубе
становится свидетельницей совсем необычного убийства. А позже ее
мать таинственно исчезнет, а на саму Клэри нападает какой-то неизвестный
монстр. И с этого момента вся ее жизнь пойдет
совсем не так, как раньше.
И совсем не так, как она
вообще представляла.
На первый взгляд эта
книга напоминает многие другие на ту же тему.
Немного из Сумерек —
стиль главного героя,
особенности
отношений между ним и Клэри
и да-да, главный герой
прекрасно играет на рояле!
Немного из Гарри Поттера — параллельно живущий
волшебный мир, скрытый заклинаниями от глаз
непосвященных. Разумеет-
ся, Главный Злодей с кучкой приспешников и героиня, которая всю жизнь
жила как обычная школьница, а на самом деле она
из того самого колдовского мира, но от нее это
тщательно скрывали. Российские читатели найдут
что-то общее с Дозорами Лукьяненко. В отличие
от традиционного фэнтези
тут не будет эльфов и гномов. Но демонов, колдунов, оборотней и вампиров
будет в избытке. Хотя вампиры тут не играют на роялях и ведут более традиционную для вампира жизнь.
И существует совершенно особая раса. Не люди
и не демоны. Сумеречные
охотники — нефилимы —
потомки союза смертных
людей и ангела. Хранители древних тайн и защитники людей от нападений
нежити. Об их существовании известно немногим,
хоть храмы всех конфессий
и хранят в тайниках оружие, которое может вдруг
потребоваться Охотнику.
В
меру
сражений,
в меру предательств. Охота
за древними сокровищами и чуть менее древними
секретами. Кареты, зама-
Клэр К.
Город костей / Пер. с англ.
goalma.org
М.: РИПОЛ классик, – с. 10
экз. ISBN
скированные под лимузины, арбалеты и светящиеся клинки, появляющиеся
из костяной рукояти. Большинство «великих тайн»,
которые героине открываются в последней главе,
включая ее родственные
связи и отношение к ним
некоторых окружающих
лиц, читателю становятся
ясны гораздо раньше. Хотя
и не все. Парой совершен-
но неожиданных поворотов под конец автор сумеет удивить.
И, несмотря на все это,
«Город костей» совершенно особая, самостоятельная книга. Она притягивает
не новизной происходящего, а тем, как это описано.
Кассандра Клэр прекрасно осознает, что на теме
скрытого волшебного мира
за последнее время протоптался легион самых разных
авторов. И она делает ставку на отношения героев
и юмор. Юмора здесь будет
много. Как и постоянных перепалок действующих лиц. Она сознательно
сводит на нет серьезность
в отношении происходящего. Ее взгляд чуть подтрунивающий,
немного
насмешливый, подмечающий все забавное в происходящем. Хотя, кажется,
что может быть забавного
в атаке демона?
И еще один огромный
плюс этой книги — отношения между главными действующими лицами. Их пятеро. Клэри
Фрэй — бывшая обычная
школьница. Джейс Вэйланд — ироничный, опасный и очень обаятельный
Галина Изотова
ватные примеры для подражания и дать понимание
о том, как быть ответственными, сильными людьми,
сохраняя при этом молодость души и чистоту; как
бороться и побеждать; как
легче переносить неожиданные удары от окружающего
мира. Это не энциклопедия
по взрослению и выживанию, но отличный источник
мудрости и доброты, испить
из которого полезно не только для подрастающего поколения, но и для тех, кто
уже крепко стоит на ногах
и трезво смотрит в будущее.
Взрослому читателю книга
также позволяет под другим
углом взглянуть на прелести
и недостатки человеческих
сверхвозможностей, и в этом
плане Олди вновь и вновь
радуют психологией и занятными допущениями.
Между
строк
романа явственно читается вечная идея, которую человеку надо все-таки однажды
принять: ничто не появляется просто так, у всего есть
своя цена. Но при всей глубине, при всем своем психологизме, в первую очередь,
для любого читателя «Дитя
Ойкумены» будет началом
увлекательных приключений в фантастическом мире,
полном потрясающих придумок.
Екатерина Седых
парень. Брат и сестра —
Изабель и Алек. И старый
приятель Клэри — Саймон. Кто в кого влюблен
в этой развеселой компании, непонятно совершенно. В какой-то момент
начинает казаться, что все
понемногу во всех подряд.
Вообще же хочется отметить, что Клэр прекрасно удается балансировать
на грани между приключениями героев и перипетиями их личных взаимоотношений. Так что каждый
читатель может выделить
для себя ту линию сюжета,
которая ему интереснее.
Прекрасный пол может
сосредоточиться на романтической части, а представители сильной половины — на борьбе со всякого
рода демонами. Впрочем,
получать
удовольствие
от обеих сторон сюжета
никому не возбраняется.
Как и ожидать выхода следующей книги, поскольку финал Города костей
оставляет слишком много
недосказанного. От мелочей, вроде того, как теперь
продолжать борьбу с Главным Злодеем, до самого
важного — кто же в кого
влюблен?!
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
17
#24 ()
детектив
клуб
Было и не прошло
В лес отправляются за грибами, ягодами, сосновыми
шишками и свежим воздухом. В детектив погружаются ради игры: расследования,
слежки, хитрых расспросов
и, может быть, погонь. Если
это там будет — замечательно,
но кто бы ни оказался убийцей и каких бы удивительных открытий ни совершил
сыщик, вы все-таки ждете
именно этого. В детективных романах, которые написал Шлинк, все это тоже есть,
но есть и еще кое-что: так,
мелочь, конечно… Хотя если
подумать о том, что у этого
автора подходит под категорию «как обычно», то такую
папку, без сомнения, стоит
озаглавить «Прошлое». Ведь
Шлинк — профессор Боннского университета, историк и юрист, поэтому, сами
понимаете, речь идет о прошлом, набранном особенно
темным шрифтом, — это прошлое, о котором мы знаем
по рассказам пожилых людей
или из учебников по новейшей истории. А ведь для когото те страницы были жизнью,
хотя «вам, наверное, трудно
себе представить, как вообще
можно было верить в националсоциализм?». Мы спокойно
росли, питаясь, точно готовыми завтраками, — теми истинами, которые другие после
Шлинк Б., Попп В.
Правосудие Зельба: Роман /
Пер. с нем. Р. Эйвадиса.
СПб.: Азбука, — с.
15 экз. (п) ISBN
45 года только-только постигали шаг за шагом. Одним
из них был… ах, да, знакомьтесь: Герхард Зельб — частный детектив, и его маленькая история про тайные дела
большого химического завода и скромного вычислительного центра.
Фамилия, которую Шлинк
подарил своему герою, переводится как «сам», поэтому
«Правосудие Зельба» можно
прочитать и так: «Самосуд». И эта игра слов, конечно, призвана не только забавлять. Зельб носит плащ, как
Коломбо, хотя при этом тоже
совсем не похож на «тради-
ционного типа в плаще». Он
тоже забавен и чуть старомоден — и тоже не до такой
степени, чтобы кому-то пришло в голову заподозрить
его в косности. И хотя ему
уже 68 лет, он по-прежнему
радуется аперитиву, сигарам
и тому обстоятельству, что
узкие юбки, кажется, снова
входят в моду. Но, в отличие
от Коломбо, Зельб не так…
чист. Стал бы Коломбо украшать рождественскую елку
пустыми консервными банками из-под сардин? Стал бы
он называть свое вдовство
«новой весной»? А дети? Они
почти всегда действуют ему
на нервы, и он запросто может
перенести на пару часов важную деловую встречу, потому что смотрит дома любимый вестерн. В нем, правда,
нет высокомерия и снобизма Пуаро, но и трогательного
благородства Холмса — тоже.
Да и откуда ему взяться у прокурора Третьего Рейха, которым он когда-то был и которым больше ни при каких
обстоятельствах не станет.
На дворе год, и хотя компьютер для него — «книга
за семью печатями», он живет
сейчас, в настоящем, и разбираться ему надо как раз
с компьютерной диверсией
на заводе, и это, разумеется,
раздражает… Его — не читате-
ля, последнему так даже интереснее. А вот Зельбу… что ему
делать? Вникать во все компьютерные премудрости или
заняться другими проблемами? Но какими? Во-первых,
надо определить, кого он
ищет. А эта задача очень похожа на ту, которую ставит перед
собой писатель, когда создает героя. Итак, мне нужен
игрок и технарь-кудесник,
компьютерный маг, шутник,
и еще он обязательно должен
иметь склонность к жульничеству — это дополнит картину. Примерно так рассуждает Зельб, или Шлинк — здесь
они, похоже, почти сливаются в одного персонажа. Ну,
как бы там ни было, поиски
нынешнего преступника приводят к событиям, случившимся давно и… с ним.
У Шлинка постыдное прошлое — это как неудачно,
по глупости купленное платье.
Вы ни за что его уже не наденете сейчас, спустя годы, хотя
оно по-прежнему подходит
по размеру и не лоснится.
Но как на это посмотрят другие? В приличном обществе
вас точно засмеют — притом,
что, возможно, и сами когдато носили нечто похожее.
Но теперь — нет, теперь —
другие времена, и кто в Германии пожмет руку бывшему нацисту? Так что с ним
делать, с этим платьем? Оставить висеть в глубине шкафа
и всякий раз краснеть, случайно туда порой заглядывая?
Или похоронить в мусорном
баке? А не лучше ли распорядиться им иначе: отпороть
эти жуткие карманы и пуговицы, удлинить подол, пришить подкладку, в общем,
перекроить фасон. Это будет
очень умно.
Конечно, всем было бы
приятнее, если бы герой
выбрал первый или второй
вариант. И всем гораздо больше понравилось, если бы он
впал в депрессию из-за смерти
жены. Но Зельб выбрал третье. Ведь глупо же хоронить те
навыки, которые были приобретены на службе в Рейхе,
когда их можно использовать
в другом деле. Продолжать
уличать и разоблачать, выставлять людей в неприглядном
свете, даже если они тебе симпатичны. Разве не из этого,
помимо прочего, и состоит
профессия частного детектива? Забудем о романтике, уважении и креслах перед
камином. В конце концов
проблема в другом: в ответственности. Кому-то ее легче
брать на себя за прошлое, чем
за настоящее, кому-то не под
силу ни то, ни другое. Шлинк
пишет обо всех.
Под сводами гипермаркета
Серьезная девочка, в коротком вязаном пальто и кедах,
с блокнотом в руках и брезентовой сумкой через плечо, вот
уже полтора часа стоит напротив магазина. Она наблюдает. Эта история о ней. Точнее, о всех тех, кто наблюдает,
а также о тех, за кем наблюдают.
Разные жанры, смешавшись в этой книге, произвели на свет некую
связную шпионско-партизанско-трагическую фантазию. Она меняется, в зависимости от того, какую часть
книги вы читаете: ту, где действие происходит в году,
или в м, или в м.
Но то, что их всегда объединяет — невидимое и в то же
время несомненное основание, это торговый комплекс.
Добро пожаловать в «Зеленые дубы»: тысяч квадратных метров, 19 пассажирских
лифтов, столько же километров служебных коридоров
и миллионы, миллионы, миллионы покупателей — за 20 лет
своего существования. Можно
подумать, нас водят по его
коридорам, но это не так,
не совсем так: нас водят
по внутренностям громадного организма. О'Флинн изучает его с разных точек: глазами летней Кейт, которая
каждый день ведет наблюдение за «подозрительными»
под его сводами, или глазами усталого охранника, уже
13 лет наблюдающего за жизнью этого «существа» с помощью 24 мониторов, или глазами уборщиков, с тряпками
и пылесосами, или управляющего музыкальным магазином. Но чьими бы глазами она
его ни разглядывала, «Зеленые дубы» всегда предстают чем-то большим, нежели
просто кирпич и известь. Они
наполнены голосами, лицами
и телами: «Одинокий мужчина покупает рубашки, печальная пара хочет как-то убить
воскресенье. Женщина мечтает, чтобы кто-нибудь обратил
на нее внимание. В людный день
разных историй поднимаются в воздухе, как воздушные шары, и пристают
к потолку».
Это книга-игра. Во-первых,
она построена по такому принципу, что нужно все
время разгадывать и расшифровывать, заполняя вероят-
ными событиями временные
лакуны, которые разделяют главы. Во-вторых, все ее
герои едва ли ни самую важную часть своей жизни отдают играм — забавам, которые
они придумывают в надежде
справиться с одиночеством.
И, знаете, иногда это помогает! Неважно, сколько вам
лет. Десять, как Кейт, которая воображает себя сыщиком, всюду ходит с блокнотом,
ищет убийц и воров и ведет
«Журнал детектива», в котором отмечает много важных
вещей («… вела себя очень спокойно, не проявляла признаков
тревоги, когда ела шоколадный
торт с вишнями»). Или, вам
30, как Лизе, которая, направляясь к своему магазину, заворачивая за углами бесчисленных коридоров, обычно
играет в «хитрую террористку»: заметает следы, старается открывать двери ногами,
чтобы обойтись без отпечатков пальцев. Или, может, вам
за 30, как Курту, — он, сидя
ночами в дежурке охранников, воображает себя искателем упавшего метеорита или
пропавшего ребенка, когда
вглядывается в экраны своих
О’ Флинн К.
Что пропало /
Пер. с англ. В. Голышева.
М.: Астрель: CORPUS, — с.
экз. (п) ISBN ––
многочисленных мониторов. Ну и в-третьих, конечно, сам торговый центр. Ведь
это настоящая игровая площадка, хотя главные персонажи и относятся к ней со всей
серьезностью профессионалов. А больше остальных —
девочка. Однажды она даже
провела там ночь, спрятавшись в пластмассовом домике, а дома оставив записку
о вымышленной школьной
экскурсии. Тут она не спо-
койная девочка из класса.
И не девочка без мамы и папы.
Тут она детектив, скользящий
между магазинами, подмечающий то, чего никто не замечает. Как много можно узнать,
если смотреть повнимательнее.
И она смотрит: не только Кейт,
а Кэтрин О'Флинн, написавшая свою первую книгу. Она
рассказывает и в то же время
как будто поворачивает голову из стороны в сторону, меняя
ракурс и пытаясь отыскать
что-то неожиданное, разглядеть что-то особенное. Здесь
случайно
произнесенное
слово — не случайно, а игра —
серьезнее жизни. Вообще-то
это и есть жизнь: настоящая,
а не та, которой «живут» в разговорах с коллегами по работе. Почти все в истории
Кэтрин О'Флинн превращается в метафору, записанную
при этом так, как, вероятно,
только и следует записывать
ее в романе: не полужирным
курсивом, не подчеркивая
и не выделяя, не настаивая,
не навязывая и не указывая.
А так, как это делает ее Кейт
в своем особенном блокноте:
«шатким автобусным почерком».
новости
Сезон наград
The Mystery Readers International
объявила о присуждении премии
Macavity Awards за год:
Лучший роман — «Башня»
(«Tower »), написанная в соавторстве Кеном Брюеном
и Ридом Фаррелом Коулменом;
Лучший дебют — Алан
Брэдли «Сладость на корочке
пирога» («The Sweetness at the
Bottom of the Pie»);
Лучшая документальная
книга — Ф. Д. Джеймс «Разговоры о детективной литературе» («Talking about Detective
Fiction»);
Лучший рассказ — Хэнк
Филиппи Райан «В доме» («On
the House»);
Историческая
премия
имени Сью Федер — Ребекка
Кантрелл «Дымный след» («A
Trace of Smoke»).
Deadly Pleasures назвала
лауреатов Barry Awards:
Лучший роман — Джон
Харт «Последнее дитя» («The
Last Child»);
Лучший дебют — Алан
Брэдли «Сладость на корочке
пирога» («The Sweetness at the
Bottom of the Pie»);
Лучший
британский
роман — Филип Керр «Если
мертвец не встанет» («If the
Dead Rise not»);
Лучшая книга в бумажной обложке — Брайан Грули
«Озеро голода» («Starvation
Lake»);
Лучший триллер — Джейми Фревелетти «Бегство
от дьявола» («Running From
the Devil»);
Лучший рассказ — Брендан Дюбуа «Писатель в высоком доме» («The High House
Writer»);
Роман-бестселлер — Стиг
Ларссон «Девушка с татуировкой дракона» («The Girl with
the Dragon Tattoo»).
The Private Eye Writers of
America объявила победителей
Shamus Awards:
Лучший роман в твердом
переплете — Марша Мюллер
«Взаперти» («Locked In»);
Лучший дебют — Брэд
Паркс «Лица ушедших»
(«Faceg of the Gone»);
Лучший роман в мягкой
обложке — Айра Берковиц
«Бал грешников» («Sinner's
Ball»);
Лучший рассказ — Дейв
Зельцерман «Юлиус Катц»
(«Julius Katz»);
За общие заслуги — Роберт
Крейс;
Премия Hammer (присуждается персонажу) — Шэрон
Маккоун, образ, созданный
Маршей Мюллер.
Автор рецензий — Вера Бройде
Подготовил Даниил Мартин
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
18
фрагмент
«мозг и душа»
Когда мозг не знает
В издательстве Corpus готовится к выходу книга знаменитого британского нейрофизиолога Криса Фрита «Мозг и душа: Как нервная деятельность формирует наш
внутренний мир». О сложных проблемах психологии ученый рассказывает простыми словами, одновременно дискутируя с гипотетическим скептиком — профессором английского, уверенным, что психология не наука. Профессора ждет
много неожиданного
Из всех чувствительных систем мозга
мы больше всего знаем о зрительной1
системе. Видимая картина мира вначале
отображается в нейронах, расположенных
в глубине сетчатки. Получающееся
при этом изображение перевернуто
и зеркально отражено, совсем как картинка,
возникающая
внутри
фотоаппарата:
нейроны, расположенные на сетчатке
вверху слева, отображают нижнюю правую
часть поля зрения. Сетчатка посылает
сигналы
в
первичную
зрительную
кору (V11)2 в затылочной части мозга
через таламус (зрительный бугор) —
своеобразную ретрансляционную станцию,
расположенную в глубине мозга. Отростки
нейронов, передающие эти сигналы,
частично перекрещиваются, так что левая
сторона каждого глаза отображается
в правом полушарии, а правая — в левом.
«Фотографическое»
изображение
в первичной зрительной коре сохраняется3,
так что нейроны, расположенные в верхней
части зрительной коры левого полушария?
отображают нижнюю правую часть поля
зрения.
Последствия повреждений первичной
зрительной коры зависят от того, где именно
произошла травма. Если поврежден верхний
левый участок зрительной коры, то пациент, оказывается, неспособен видеть объекты, расположенные в нижней правой части
поля зрения. В этой части поля зрения такие
пациенты слепы.
Некоторые люди, страдающие от мигрени, время от времени перестают видеть
какую-либо часть поля зрения, оттого что
у них на какое-то время сокращается приток крови к зрительной зоне коры. Обычно
этот симптом начинается с того, что в поле
зрения возникает небольшой «слепой» участок, который постепенно разрастается. Этот
участок часто бывает окружен мерцающей
зигзагообразной линией, которую называют
фортификационным спектром.
Прежде чем информация из первичной зрительной коры будет передана дальше в мозг для следующего этапа обработки, полученное изображение раскладывается
на составляющие, такие, как информация
о форме, цвете и движении. Эти составляющие зрительной информации передаются дальше в разные участки мозга. В редких
случаях мозговые травмы могут затрагивать
участки мозга, задействованные в обработке
лишь одной из этих составляющих, в то время
как остальные участки остаются неповрежденными. Если повреждена область, связанная с восприятием цвета (V4), человек видит
мир бесцветным (такой синдром называется
ахроматопсией, или цветовой слепотой).
Все мы видели черно-белые фильмы
и фотографии, поэтому не так уж сложно
представить себе ощущения людей, страдающих этим синдромом. Намного сложнее
представить себе мир человека, у которого повреждена зона, связанная со зрительным восприятием движения (V5). С течением времени видимые объекты, например
машины, меняют свое положение в поле зрения — но при этом человеку не кажется,
что они движутся (такой синдром называют акинетопсией). Это ощущение, вероятно, представляет собой нечто противоположное иллюзии водопада, которую я упоминал
в прологе. При этой иллюзии, которую каждый из нас может испытать, объекты не меняют своего положения в поле зрения, но нам
кажется, что они движутся.
На следующем этапе обработки зрительной информации такие ее составляющие,
как информация о форме и цвете, вновь
1
Крис Фрит
Чудеса в голове
совмещаются для распознавания находящихся в поле зрения объектов. Участки мозга,
в которых это происходит, иногда оказываются повреждены, в то время как области, где проходят предыдущие этапы обработки зрительной информации, остаются
неповрежденными. У людей с такими травмами могут быть проблемы с распознаванием видимых объектов. Они в состоянии
видеть и описывать различные характеристики объекта, но не понимают, что это такое.
Подобное нарушение способности узнавания называют агнозией4. При этом синдроме первичная зрительная информация продолжает поступать в мозг, но осмыслить ее
человек уже не может. При одной из разновидностей этого синдрома люди не способны
узнавать лица (это прозопагнозия, или агнозия на лица). Человек понимает, что видит
пред собой лицо, но не может понять, чье
оно. У таких людей повреждена область, связанная с восприятием лиц, о которой я рассказывал в прологе.
Кажется, что с этими наблюдениями все
ясно. Повреждения мозга затрудняют передачу информации об окружающем мире,
собираемой органами чувств. Характер воздействия этих повреждений на нашу способность познавать окружающий мир определяется тем этапом передачи информации,
на котором сказывается повреждение.
Но иногда наш мозг может играть с нами
странные шутки.
Когда мозг знает,
но не хочет сказать
Мечта всякого нейрофизиолога5 — найти
человека, у которого был бы столь необычный взгляд на мир, что нам пришлось бы кар-
динально пересмотреть свои представления
о работе мозга. Чтобы найти такого человека, нужны две вещи. Во-первых, нужно везение, чтобы встретиться с ним (или с ней).
Во-вторых, нужно, чтобы у нас хватило ума
понять важность того, что мы наблюдаем.
«Вам, конечно, всегда хватало и везения,
и ума», — говорит профессор английского
языка. К сожалению, нет. Однажды мне крупно повезло, но мне не хватило ума это понять.
В молодости, когда я работал в Институте психиатрии в южной части Лондона, я исследовал человеческие механизмы обучения. Меня
представили человеку, страдавшему сильной
потерей памяти. В течение недели он каждый
день приходил ко мне в лабораторию6 и учился выполнять одну задачу, требующую определенного двигательного навыка. Его результат постепенно улучшался без отклонений
от нормы, и выработанный навык сохранялся
у него даже после недельного перерыва.
Но вместе с тем у него была столь сильная потеря памяти, что каждый день он говорил, что никогда раньше со мной не встречался и никогда этой задачи не выполнял.
«Как странно», — думал я. Но я интересовался проблемами обучения двигательным навыкам. Этот человек обучался требуемому навыку нормально и не вызвал у меня интереса.
Разумеется, многим другим исследователям
удавалось оценить важность людей с подобными симптомами. Такие люди могут ничего не помнить о том, что происходило с ними
ранее, даже если это было только вчера. Раньше мы предполагали, что это происходит оттого, что происходившие события не записываются у человека в мозгу. Но у того человека,
с которым я работал, приобретенный ранее
опыт явно оказывал долгосрочное влияние
на мозг, потому что у него получалось день
ото дня все успешнее выполнять поставлен-
#24 ()
ную задачу. Но эти долгосрочные изменения,
происходящие в мозгу, не действовали на его
сознание. Он не мог вспомнить ничего из того,
что происходило с ним вчера. Существование
таких людей свидетельствует о том, что нашему мозгу может быть известно об окружающем
мире что-то не известное нашему сознанию.
Мел Гудейл и Дэвид Милнер не повторили мою ошибку, когда встретили женщину,
известную под инициалами D. F. Они сразу
поняли всю важность того, что им удалось
пронаблюдать. D. F. перенесла отравление
угарным газом, выделившимся в результате
неисправности водонагревателя. Это отравление повредило часть зрительной системы ее
мозга, связанную с восприятием формы. Она
могла смутно воспринимать свет, тень и цвета,
но не могла узнавать объекты, потому что
не видела, какой они формы. Гудейл и Милнер заметили, что у D. F., похоже, намного лучше получается ходить по экспериментальной площадке и подбирать предметы, чем
можно было бы ожидать, учитывая ее почти
полную слепоту. За несколько лет они провели целый ряд экспериментов с ее участием.
Эти эксперименты подтвердили наличие несоответствия между тем, что она могла видеть,
и тем, что она могла делать. Один из экспериментов, поставленных Гудейлом и Милнером,
выглядел так. Экспериментатор держал в руке
палочку и спрашивал D. F., как эта палочка
расположена. Она не могла сказать, расположена ли палочка горизонтально, или вертикально, или под каким-то углом. Казалось, что
она вообще не видит палочку и просто пытается угадать ее расположение. Затем экспериментатор просил ее протянуть руку и взяться за эту
палочку рукой. Это у нее нормально получалось. При этом она заранее поворачивала кисть
руки так, чтобы удобнее было взять палочку.
Под каким бы углом ни располагалась палочка, она без проблем могла взяться за нее рукой.
Это наблюдение показывает, что мозг D. F.
«знает», под каким углом расположена палочка, и может воспользоваться этой информацией, управляя движениями ее руки. Но D. F.
не может воспользоваться этой информацией,
чтобы осознать, как расположена палочка. Ее
мозг знает об окружающем мире что-то такое,
чего не знает ее сознание. Известно очень
мало людей с точно такими же симптомами,
как у D. F. Но есть немало людей с мозговыми повреждениями, при которых мозг играет похожие шутки. Наверное, самое впечатляющее несоответствие наблюдается у людей
с синдромом «слепозрения» (blindsight), который вызывается травмами первичной зрительной коры. Как мы уже знаем, подобные травмы приводят к тому, что человек перестает
видеть какую-либо часть поля зрения. Лоуренс
Вайскранц первым показал, что у некоторых
людей эта слепая область поля зрения не вполне слепа7.
В одном из его экспериментов перед глазами испытуемого по слепой части его поля зрения вправо или влево движется светлое пятно,
и испытуемого просят сказать, что он видит.
Этот вопрос кажется ему необычайно глупым.
Он ничего не видит. Тогда вместо этого его
просят угадать, куда двигалось пятно, влево
или вправо. Этот вопрос тоже кажется ему
довольно глупым, но он готов поверить, что
почтенный оксфордский профессор знает, что
делает. Профессор Вайскранц обнаружил, что
некоторым людям удается угадывать направление движения пятна намного лучше, чем
если бы они просто отвечали наугад. В одном
из таких экспериментов испытуемый ответил правильно более чем в 80 % случаев, хотя
и продолжал утверждать, что ничего не видит.
Что же это за знания, которыми обладает наш
мозг, но не обладаем мы?
Перевод с английского Петра Петрова
Если вы хотите больше узнать о зрительной системе мозга, прочитайте книгу Семира Зеки (Semir Zeki) «Зрение и мозг» («A Vision of the Brain»). — Прим. авт. (Эта книга пока не переведена на русский язык, поэтому нашим читателям можно порекомендовать другую научно-популярную работу по той же теме — книгу нобелевского лауреата Дэвида Хьюбела «Глаз, мозг, зрение». — Прим. пер.)
2
От слова «visual» (зрительный). — Прим. пер.
3
Это явление называют ретинотопическим представлением, потому что активность отдельных нейронов зрительной коры определяется светом, попадающим на определенные участки сетчатки (retina). Таким образом, любое
движение глаз приводит к резким изменениям активности в первичной зрительной коре. Но видимый нами мир при этом не меняется. — Прим. авт.
4
Термин «агнозия» предложил Фрейд еще до того, как он помешался на психоанализе. — Прим. авт.
5
Нейрофизиологи изучают людей, страдающих от мозговых травм, а иногда и пытаются им помочь. — Прим. авт.
6
В шестидесятых годах моей лабораторией была бывшая ванная комната, которуюпревратили в лабораторию, накрыв ванну доской из ДВП. — Прим. авт.
7
Людей с таким синдромом известно совсем немного. Их активно исследуют нейрофизиологи, число которых намного превышает число подобных испытуемых. — Прим. авт.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Книжное обозрение
#24 ()
19
клуб
литературная жизнь
Курс молодого бойца
Десятый, юбилейный Форум
молодых писателей России,
стран СНГ и дальнего зарубежья прошел в подмосковных
Липках с го по 23 октября.
Мероприятие
проводится каждый год Фондом
социально-экономических
и интеллектуальных программ под руководством
Сергея Филатова, при поддержке Федерального агентства по печати и массовым
коммуникациям. На этот раз
в форуме приняло участие
более поэтов, прозаиков,
драматургов, литературных
критиков, переводчиков,
детских писателей в возрасте до 35 лет изо всех уголков России и 14 стран СНГ,
Балтии и дальнего зарубежья. Отбирались участники на конкурсной основе — как всегда, заявок было
в несколько раз больше.
Каждый форум открывает новые имена во всех жанрах литературы. Ежегодно
по итогам форума выходят
коллективные сборники,
издается серия «Молодая
литература России», насчитывающая уже более пятнадцати книг; многие произведения участников форума
попадают на страницы ведущих литературных журналов
страны: практически все участвующие в форуме «толстяки», за исключением разве
что «Знамени», охотно готовы предоставлять «молодняку» площадку для старта
на своих страницах.
В этот раз на форуме
работали 17 мастер-классов,
организованные редакциями
журналов «Арион», «Вопросы литературы», «Дружба
народов», «Звезда», «Знамя»,
«Иностранная литература»,
«Континент», «Москва»,
«Наш современник», «Новый
мир», «Октябрь», «Простоквашино», «Современная дра-
матургия». Молодые авторы
получили профессиональную оценку своих произведений, советы и рекомендации мэтров литературы.
В заключительный день
на встрече молодых литераторов с главными редакторами литературных журналов
были подведены итоги творческой работы. Руководители каждого мастер-класса
отметили лучших учеников
в рамках пяти номинаций:
соискание стипендии Министерства культуры России;
издание в сборнике «Новые
писатели России»; издание
отдельной книгой; включение в состав каталога «Луч-
шие произведения молодых
писателей России» по итогам года; поощрение.
Культурная часть программы была насыщенной.
Перед участниками форума выступили заместитель
руководителя Федерального
агентства по печати и массовым коммуникациям Владимир Григорьев, писатели Дмитрий Быков, Алексей
Варламов, Леонид Юзефович
и Павел Басинский, поэты
Сергей Гандлевский и Александр Кушнер, литературовед Сергей Чупринин,
летчик-космонавт Алексей
Леонов, экономист Михаил
Задорнов и другие. В день
открытия был показан спектакль «Будь здоров, школяр»
(театр «У Никитских ворот»
Марка Розовского).
За десять лет своего существования форум объединил
казино с бесплатным фрибетом Игровой автомат Won Won Rich играть бесплатно ᐈ Игровой Автомат Big Panda Играть Онлайн Бесплатно Amatic™ играть онлайн бесплатно 3 лет Игровой автомат Yamato играть бесплатно рекламе казино vulkan игровые автоматы бесплатно игры онлайн казино на деньги Treasure Island игровой автомат Quickspin казино калигула гта са фото вабанк казино отзывы казино фрэнк синатра slottica казино бездепозитный бонус отзывы мопс казино большое казино монтекарло вкладка с реклама казино вулкан в хроме биткоин казино 999 вулкан россия казино гаминатор игровые автоматы бесплатно лицензионное казино как проверить подлинность CandyLicious игровой автомат Gameplay Interactive Безкоштовний ігровий автомат Just Jewels Deluxe как использовать на 888 poker ставку на казино почему закрывают онлайн казино Игровой автомат Prohibition играть бесплатно